Текст книги "Самец (ЛП)"

Автор книги: Арен Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– Мы наверстывали упущенное. Я говорила ей, как все взволнованы из-за ребенка. Вы с Матисом придете к доктору, чтобы дождаться новостей? – она заливается слезами и для пущего эффекта снова прижимает руку к животу.

– Нет, – он вообще не смотрит на нее, а пристально смотрит на меня, выискивая любой признак дискомфорта.

– Какая жалость. Я знаю, Рен очень хотел бы, чтобы ты был там. Это такой важный день для нас. И очень скоро мы станем практически семьей.

Его рука на моем локте начинает дрожать. Когда он говорит, в его голосе слышится ярость и горечь.

– Во-первых, мы никогда не будем семьей. Во-вторых, его зовут Креншоу. Никто, кроме друзей по колледжу, не зовет его Рен. И, наконец, держись подальше от Биззи!

Не дожидаясь ответа, он буквально запихивает меня в лифт. Я поднимаю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть унижение на ее лице. У меня вырывается смешок, и я пытаюсь скрыть свое веселье, но безуспешно. Она бросает на меня убийственный взгляд. Я машу ей рукой, когда двери закрываются.

– Ненавижу ее, – шепчет Никки мне на ухо.

– Это чувство взаимно, – я улыбаюсь и наклоняюсь к нему.

В миллионный раз с тех пор как я узнала о ее беременности, я задаюсь вопросом, достаточно ли я сильна, чтобы терпеть ее в своей жизни.

– Мне это совсем не нравится. Ты должна быть дома, чтобы нормально отдохнуть, – Шоу не пытается скрыть своего раздражения по поводу моего графика.

– Я не собираюсь с тобой спорить. Дело сделано.

– Какого хрена ты вызвалась остаться? У тебя был эмоциональный день. Тебе нужно вернуться домой, принять горячую ванну и позволить мне позаботиться о тебе.

Боже, звучит заманчиво, но невозможно. Слишком поздно.

– Позволь мне еще раз объяснить. В течение следующих нескольких дней вся наша команда перемещается, чтобы мы могли отдать дань уважения Грейди, поэтому я вызвалась помочь сегодня вечером. Я работаю только до полуночи. Кроме того, через час у тебя ужин с родителями.

– Мы отменили.

– Почему?

– Я бы предпочел обсудить это лично.

– О, все в порядке?

Я намеренно избегала темы его сегодняшней встречи с Сашей. Я не пыталась быть бесчувственной, но после моей стычки с ней, весь день пошел по кривой.

Дети были в восторге от неожиданного визита Ника. Некоторые из них слышали о смерти Грейди, и их было труднее подбодрить, но Ник проводил с ними больше времени.

Эви одобряла все наши просьбы, но это означало, что некоторые из наших графиков будут полностью испорчены. Включая мой. Я вызвалась взять сегодня половину смены для медсестры, которая заменит меня, когда я приду на прием. На бумаге это выглядело как кошмар, но мы уже делали это раньше, так что Эви знала, что у нас всегда будет достаточно персонала.

Матис был здесь бо́льшую часть дня, делая то, что всегда делал. Как и Ники, он подошел ко мне и крепко обнял. Мы не обменялись ни словом. Он несколько раз сжал меня в объятиях, поцеловал в лоб и пошел поговорить с пациентами. Я видела, как он обнимал Клэр, и клянусь, он продержался немного дольше, чем нужно.

Я старалась быть занятой весь день, бралась за другие дела, чтобы отвлечься от смерти Грейди, и встречи Шоу с Сашей, но это не сработало. Выражение ее лица снова и снова возвращалось в мои мысли. Так много раз я хотела позвонить ему, но, зная, что у него столько всего на уме, что меня и остановило.

Раздается громкий визг, и я слышу гудок в трубке. Я понимаю, что он еще не ответил на мой вопрос.

– Шоу? Ответь мне.

– Если ты не вернешься домой, я приеду к тебе, – он вешает трубку, а я в замешательстве смотрю на телефон.

Какого черта я сделала? Это ребенок? Это Саша?

Я кладу телефон на стол и начинаю работать над проектом, в котором Эви попросила меня помочь. Я просматриваю список медсестер и коллег, которые вызвались поехать в Шарлотт, чтобы помочь с новым отделением детской онкологии. Моя работа – отозвать их лицензии и создать цифровые файлы для отдела кадров. Я пытаюсь сосредоточиться, но каждый раз, когда звенит лифт, моя голова поднимается, надеясь, что это Шоу.

Когда он, наконец, приходит, тяжесть дня давит на меня, и я чувствую, как рыдания булькают в горле. Его глаза не отрываются от моих, когда Шоу добирается до меня менее чем за три секунды. Я изо всех сил стараюсь не упасть в его объятия.

– Здесь наверху есть отдельная комната, или мне отнести тебя в кабинет Матиса?

Я расправляю папки, над которыми работала, и жестом приглашаю его следовать за мной. Когда мы добираемся до пустого кабинета, я едва успеваю закрыть дверь, как он уже держит меня в объятиях. Слезы щиплют мне глаза, когда его руки тянутся к моим волосам, расстегивая заколку, и он проводит по ним рукой от корня до конца. Все мое тело дрожит, когда я крепко обнимаю его.

– Положись на меня, Биззи. Ты всегда полагалась на меня, когда теряла пациента. Сегодня не исключение. Я здесь. Выпусти это.

Он прав. Эмоции всего дня ударили, и я разрыдалась по симпатичному молодому человеку, который потерял свою жизнь из-за ужасной болезни, и родителям, которые потеряли своего сына-подростка и никогда не увидят, как он вырастет в человека, для которого он был рожден. Мое сердце болит, но быть в руках Шоу помогает излечить боль. Так было всегда.

– Мне очень жаль, – я содрогаюсь в его рубашку.

Его рука скользит между нами и протягивает мне салфетку, затем начинает нежно ласкать мою шею.

– Выпусти это, детка. Я здесь.

Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и заговорить.

– Я в порядке.

– Ты не в порядке. Ты должна быть дома со мной, позволь мне заботиться о тебе.

– Ты заботишься обо мне. Это именно то, что мне нужно. Спасибо.

– Черт, надо было прийти раньше.

– Нет, у тебя много забот, – я отступаю, вытирая лицо. – Теперь ты здесь.

– И я останусь, пока не удостоверюсь, что с тобой все в порядке, – он наклоняется и целует меня так нежно, что мое сердце начинает трепетать.

Когда он отстраняется, чмокает меня в веки и лоб, затем ведет нас к пустому стулу и усаживает.

Я смотрю в его золотисто-карие глаза, полные беспокойства.

– Обещаю, я в порядке. Он уже почти четыре месяца жил с семьей и друзьями. Что само по себе было чудом. Он был хорошим ребенком, но больше не страдает.

– Ты права, но все равно это сокрушительный удар. Особенно сейчас.

В его тоне слышится горечь, когда его тело перемещается под моим. Я помню, как он повесил трубку.

– Шоу еще что-то не так? Твой ребенок в порядке?

Он слегка вздрагивает, его зрачки расширяются.

– Почему ты не сказала мне, что сегодня встретила Сашу?

– Как-то случая не представилось. У меня было много забот.

– Что она сказала?

– Ничего особенного, – я начинаю слезать с его колен, но он обнимает меня за талию, заставляя остаться.

– Расскажи мне. Ник позвонил и рассказал, что видел, но мне нужно знать от тебя.

– Почему? Что здесь происходит?

Он прижимается лбом к моему лбу и глубоко дышит.

– Я не уверен, что смогу пройти через это. Сегодня была катастрофа. Когда я пришел в офис, чтобы встретиться с ней, она была возбуждена. Когда я говорил с ней на прошлой неделе, и она спросила по поводу пола, я согласился с ее решением. Это был вежливый разговор.

– Я знаю. Я сидела прямо там, – напоминаю я ему.

– Сегодня она разозлилась. Сказала мне, что столкнулась с тобой в больнице, и ты высмеяла ее за то, что она еще не познакомилась с моими родителями, и Ник был слишком груб с ней. Пришел врач и измерил ей давление, которое было высоким.

– Ситуация сложилась не совсем так, – я рассказываю ему слово в слово свою часть истории и вижу, как его лицо краснеет. Когда я заканчиваю, он почти до боли сжимает мою руку.

– Саша настояла, чтобы я остался, пока она не успокоится. Мне пришлось провести с ней полчаса наедине в одной комнате, пока она потягивала апельсиновый сок и в очередной раз доказывала, что настало время объединить наши семьи. Я сидел тихо, прикусив язык. Она зашла так далеко, что пригласила себя на завтрашнюю игру.

– Нет! – я кричу слишком громко.

– Не волнуйся, я заткнул ее. Но я уверен, что наше перемирие закончилось.

– Прошло две недели. Как это может закончиться?

– Потому что я не хочу, чтобы она была рядом с тобой, и не могу находиться рядом с ней. Меня бесит, что она загнала тебя в угол. Первый раз, когда ты ее увидела, она должна была быть со мной, чтобы я мог защитить тебя. В любом случае, стало еще хуже.

– Хуже?

– Она неправильно истолковала мое безразличие и когда пришло время ультразвука, взяла меня за руку.

– О, – это все, что я могу сказать.

– Я остался на месте, не узнавая ее. Это снова вывело ее из себя, и когда узист не смог определить пол из-за положения ребенка, Саша снова впала в ярость. Она винила тебя и Ники в том, что вы ее расстроили.

– Это смешно! – спорю я.

– Я знаю.

– Вне зависимости от пола, ребенок в порядке?

– Да, все выглядит хорошо.

Я прижимаюсь к его груди, мы оба молчим. Через несколько минут он неохотно отпускает меня, и мы, взявшись за руки, возвращаемся на пост медсестры.

– Разбуди меня, когда придешь, – он нежно целует меня в лоб.

– Я пойду домой сегодня вечером. Тебе завтра на работу.

Он делает паузу, поднимая мой подбородок так, что я вынуждена посмотреть на него. Огненная решимость вспыхивает в его глазах.

– Моя кровать. После сегодняшнего дня нам обоим это нужно.

Я киваю в знак согласия, и он заставляет меня пообещать дважды, прежде чем уйти. Как только двери лифта закрываются, на меня наваливается тяжесть дня, и я выматываюсь. Возвращаюсь к своим папкам, радуясь монотонности проекта.

Из ниоткуда мне в голову приходит безумная идея. Я пытаюсь убрать ее из головы, но она продолжает возвращаться.

Я не могу пройти через это, не так ли? Это эгоистично... или бескорыстно?

Могу я сделать это с ним?

Ответ – да. Он слишком беспокоится обо мне. Он не сосредоточен на самом важном, потому что слишком боится, что я сломаюсь, и это моя вина́.

Я практически бегу по коридору, все время, разговаривая сама с собой, надеясь, что еще не слишком поздно. Эви в своем кабинете просматривает карты пациентов.

– Биззи, ты в порядке? – она сочувственно смотрит на меня.

– Я хочу. Я хочу поехать в Шарлотт. Пожалуйста, скажи, что еще не поздно, – выпаливаю я.

Она изучает меня с минуту, мои слова повисают в воздухе. Потом ее лицо расплывается в широкой улыбке.

– Еще не поздно.

Есть небольшой укол вины, но Шоу поймет…

Он должен.

Потому что я делаю это для него.

Глава 22

Шоу

Я должен дать ей поспать. Я смотрю на нее с другого конца комнаты и поправляю полотенце на талии. Мой член уже затвердел и неловко скребется о махровую ткань.

По*ер. Я хочу ее, сейчас же.

Я бросаю полотенце и быстро ложусь в постель рядом с ней. Она едва шевелится, издавая хриплый стон, когда мои руки обнимают ее за талию. Прошло всего пять часов с тех пор, как я был внутри нее, слушая, как она кончает снова и снова, но мой член превращается в камень, умоляя вернуться.

Мои губы пробегают по ее плечу и шее, покусывая мягкую кожу и вдыхая ее фирменный запах. Все пахнет кокосом и лаймом, и я прижимаюсь к ее обнаженному телу, надеясь, что мое собственное тело смешается с ее, и я буду пахнуть, как мы сегодня.

Мне это нужно. Она нужна мне.

Больше, чем мне нужен воздух, я нуждаюсь в ней.

Она что-то скрывает от меня, что-то важное. Это видно по ее глазам, по тону голоса. Она думает, что я не могу сказать, но она чертовски сумасшедшая. Я знаю, когда у нее что-то на уме, и последнюю неделю она скрывала это от меня. Я не настаивал, потому что провести ее через похороны было моей первоочередной задачей. Но теперь все кончено, и ей пора разгружаться. Больше никакой секретности.

Одна моя рука тянется к ее груди, и она стонет, ее рука находит мою. Я провожу кончиком пальца по ее соску, чувствуя, как он твердеет от моего прикосновения. Ее сердцебиение учащается, бьется в наших ладонях, и я знаю, что она проснулась. Мой рот движется к ее уху, пробегая по линии подбородка и потирая щетиной ее щеку. У нее перехватывает дыхание, когда она полностью просыпается, и я вхожу в нее.

– Доброе утро, – ее утренний скрежет что-то делает со мной, усиливая мое желание.

– Прекрасно, – звучит единственный ответ.

– Который час?

– Какая разница? – я медленно провожу другой рукой по ее боку, по бедру и прямо между ног.

Она растягивается для меня, обхватывая лодыжкой мою икру, и дает мне полный доступ. Я начинаю медленно, нежно скользя пальцами по ее клитору, затем по складкам, испытывая ее. В тот момент, когда мои пальцы касаются ее входа, они скользкие.

– Детка, ты готова для меня.

– Всегда, – ее слова, словно музыкой для моих ушей, и я просовываю два пальца внутрь, чувствуя, как напрягаются ее мышцы.

Она тихонько мурлычет и насаживается на мою руку. В этом звуке есть намек на ее собственную потребность, и это заставляет мой член дергаться в ее нижней части спины. Она обхватывает меня рукой, просовывая ее между нашими телами, и обнимает меня, используя большой палец, чтобы обхватить мою головку.

Это действие никогда не подводит. С малейшим прикосновением я превращаюсь обратно в похотливого подростка, желающего взорваться. У меня никогда в жизни не было проблем с выносливостью, но Биззи владеет мной полностью – сердцем, телом и, по-видимому, членом. Он реагирует на нее так, как будто никогда не имел ее и голодает. Мои яйца напрягаются, и я покусываю чувствительную кожу ее шеи, работая пальцами внутри ее киски.

Она начинает дрожать, и я двигаюсь быстрее, толкая пальцы и касаясь большим пальцем ее клитора. Она должна скоро кончить, потому что я не уйду отсюда сегодня утром, пока она не кончит, по крайней мере, три раза.

Ее дыхание участилось, когда она уткнулась лицом в подушку. Я переплетаю пальцы, обводя их внутри нее, а затем барабаня ими по ее внутренним стенкам. Она начинает задыхаться, ее бедра дрожат рядом с моими. Я знаю, что она рядом, когда снова стонет.

– Кончи для меня, – требую я в ее ухо и двигаю большим пальцем, чтобы еще раз щелкнуть ее клитор.

Она начинает биться в конвульсиях, сжимая мой член так сильно, что я стону в ответ. Она кончает, урча себе под нос и впиваясь ногтями в мою руку, все еще лежащую у нее на груди.

Я не даю ей возможности успокоиться, так как двигаюсь быстро, скользя вниз по ее телу. Она вынуждена отпустить меня и пошевелить ногой, когда я приземляюсь между ее ног и просовываю в нее язык. Ее колени лежат на моих плечах, и она кланяется с кровати, когда я жестко посасываю, пробуя ее оргазм. Я не могу насытиться ею, и она извивается у моего лица, когда я трахаю ее языком.

Это то, что мне нужно, чтобы она была везде со мной. Мои губы, мое лицо, мои пальцы, моя рука... весь день она будет со мной. Напоминание о сегодняшнем утре. Она должна знать, что я тоже думаю о ней. Потому что каждый раз, когда я облизываю губы, это будет напоминание.

Она прижимается ко мне, ее руки в моих волосах, громко крича, когда я преобразовываю ее один оргазм в другой. Вся нижняя часть моего тела начинает дрожать, колени едва поддерживают меня, когда я двигаюсь вверх по ее телу и целую каждый дюйм ее безупречной кожи. Мой рот подходит к заброшенному соску, сильно кусает, а затем слизывает. Она вскрикивает, закидывая ноги мне на бедра и потирая влагу о мой пульсирующий член.

Он принимает приглашение, проскальзывает внутрь, пока она не берет инициативу в свои руки. Наши бедра сталкиваются, и мне конец. Она меня побила. Я больше не главный. Мой разум пытается восстановить контроль, но это бесполезно. Биззи держит меня в своих руках. Свернувшийся клубок в моем животе превращается в ад, желая взорваться, но я мысленно прошу несколько минут внутри нее, прежде чем взорвусь.

Наши губы соприкасаются, и когда она слегка прикусывает мою нижнюю губу, это сводит меня с ума. Мое тело прижимается к ней, мои яйца раздуваются с каждым толчком. Я отрываюсь от ее рта как раз вовремя, чтобы увидеть, как ее губы изгибаются, когда она смотрит мне в глаза.

Ее глаза меняют оттенок ледяной голубизны, который я так люблю, когда она облизывает один палец и двигает его между нами, кружа там, где мой член входит в нее.

О, черт, если она дотронется до себя, мне конец.

В ее глазах мерцает огонек – это игра.

Она испытывает меня, и я потерплю неудачу…

Я приподнимаюсь на локте и хватаю ее запястье, подношу его ко рту, посасываю ее палец и держу его между зубами. Ее глаза закатываются, когда я толкаюсь в нее, молясь, чтобы она снова была рядом.

Маленькая вена на ее горле начинает пульсировать, и я знаю, что она почти все. Я вырываюсь и врезаюсь в нее, она отлетает в сторону, и я отпускаю ее, вливаясь в нее. Искры летят по моему телу, когда она трясется внизу, и я едва замечаю свои крики удовольствия.

Она выдергивает палец изо рта и обнимает меня за плечи. Ее шея, руки и спина выгибаются мне навстречу, пока я пытаюсь удержаться на ногах. Я продолжаю входить в нее, прижимаясь головой к ее шее и надеясь, что не раздавлю ее, когда мой локоть сломается.

Несколько минут мы сидим как приклеенные. Наши груди выбиваются из ритма, пока, наконец, они не находят его вместе, и я целую случайный узор вокруг ее губ.

– Ты опять запачкался, – шепчет она.

– Нарочно. Я хочу, чтобы ты была со мной весь день.

– Это довольно горячо.

– Я люблю тебя, – заявляю я с каждым поцелуем на ее губах.

Она кивает мне в лицо, и я чувствую, как между нами начинает нарастать напряжение.

– Скажи, что ты от меня скрываешь.

Она легко проводит ногтями по моей челюсти, царапая светлые волосы на лице, которые она любит.

– Давай переживем сегодняшний день, и я обещаю рассказать тебе. Но я хочу, чтобы ты знал, я тоже тебя люблю. Всем моим сердцем.

– Это все, о чем я могу просить.

Я положил голову ей на грудь, чтобы почувствовать, как колотится ее сердце. Ее любовь – это все, что должно иметь значение, но мне нужно больше. Гораздо больше.

Я отодвигаюсь в сторону и сажаю ее поближе.

– Мне бы хотелось, чтобы ты передумала. Пойдем со мной сегодня.

– Я не могу, Шоу. Это не моя битва. Она, скорее всего, сойдет с ума, и я хочу, чтобы это было между вами.

– Она может взбеситься, но это ничего не меняет. Ее пора узнать.

– Почему ты так долго не рассказывал ей о нас?

Вопрос Биззи наполняет меня чувством вины, она, очевидно, думает, что я ее прячу.

Я перекатываюсь набок и приподнимаю ее подбородок. Ее невинность убивает меня.

– Потому что я идиот! Это было чисто для защиты, но это было глупо. После сегодняшнего дня она узнает. Я никогда не хотел прятать тебя, но все это дерьмо встало на пути.

– Я понимаю, – ее глаза находят мои, полные сочувствия.

– Сегодня мы обсудим, что у тебя на уме и что ты скрываешь.

Она зарывается мне в грудь и кивает. Раздается звук, похожий на слово «встреча».

– Ты сказала «встреча»?

Она снова кивает.

– С моими братьями?

Еще один кивок.

– Какого хрена? – я сползаю назад и вниз одновременно, видя ее бледное лицо.

– Мне нужно рассказать вам всем. Это касается моей работы, и мне понадобится поддержка.

Мой разум в бешенстве, зол, что она хочет группу поддержки, но взволнован, что она доверяет моей семье. Затем мой разум приходит к выводу, что она покидает группу детской онкологии.

Наконец-то, бл*ть!

Я стараюсь скрыть свое возбуждение, целуя ее и вылезая из постели, но вырываюсь только тогда, когда мне приходится отступить. Она накрывается скомканной простыней и смотрит, как я исчезаю в шкафу.

Миссия выполнена. Я абсолютно точно разбираюсь в Биззи.

– Привет, – весело говорю я, входя в конференц-зал Колдуэлла.

Саша выпрямляется и устало смотрит на меня, а ее адвокат слегка машет мне рукой. Колдуэлл хихикает, зная, что я в легком настроении, потому что я позвонил ему по дороге сюда, объясняя, как я хочу провести эту встречу.

Я сажусь, наливаю стакан воды и отодвигаю папку в сторону.

– Как ты сегодня, Саша?

Она улыбается мне и садится, предлагая наполнить стакан.

– Прекрасно.

– Потрясающе. Я пригласил вас сюда, чтобы уладить некоторые детали и убедиться, что мы на одной волне с ребенком.

Она откидывается на спинку стула и ждет.

– Я знаю, что на прошлой неделе произошла неприятная ссора с моим братом и Биззи. Я не буду извиняться. Я понимаю, что ты застала их врасплох, и в их защиту, они только что узнали о смерти молодого пациента, с которым были близки. Он умер от лейкемии в маленьком возрасте.

Все в комнате замирают, и у Саши хватает порядочности выглядеть шокированной.

– Однако, как бы то ни было, мой брат поставил тебя в неловкое положение, и это больше не повторится.

– Думаю, в трудные времена я смогу не обращать внимания на его плохие манеры, Рен. Он большая футбольная звезда, и у него много забот. Я приму его извинения, – она откидывается на спинку стула и самодовольно смотрит на меня. – Это его племянница или племянник.

– Он не собирается приносить извинения, Саша. Ни тебе, ни мне. Он будет любить этого ребенка... но он никогда не примет тебя.

– Какого черта?

– Давайте двигаться дальше, – я игнорирую ее вопросительный взгляд, открываю папку и делаю вид, что читаю. Слова Биззи и Гейл, сказанные несколько недель назад, звенят у меня в ушах, и я закрываю папку, глядя Саше в глаза. – Несколько недель назад в своем кабинете я спросил тебя, чего ты от меня хочешь, но, по-моему, эмоции были слишком сильны, и разговор вышел из-под контроля. Итак, я готов слушать. Действительно слушать. Скажи мне, как ты смотришь на это. Что бы ты хотела видеть в течение следующих нескольких месяцев, и даже после рождения ребенка? Я полагаю, мы оба согласны, что этот ребенок – самый важный человек в наших отношениях, и мне бы хотелось, чтобы ты внесла свой вклад.

Бум! Она хотела уважения – это так уважительно, насколько возможно.

Она смотрит на меня, ее лицо расплывается в широкой улыбке. Смотрит на адвоката, и тот кивает.

– Прежде всего, я хотела бы прекратить большинство наших встреч с адвокатами. Я согласна, что этот ребенок самый важный, и мы можем принимать решения как взрослые.

– Думаю, это можно устроить.

Она выглядит довольной и уверенно садится.

– Как я уже несколько раз говорила, пора нашим семьям встретиться. Мои родители очень заинтересованы в том, чтобы познакомиться с твоей семьей.

– Я согласен.

Ее уверенность растет.

– Что касается следующих нескольких месяцев, я бы хотела, чтобы ты был большей частью этой беременности. Есть несколько специализированных классов, которые больница предлагает родителям-новичкам, и при необходимости они могут делать частные сеансы, за определенную цену.

– Конечно, за определенную цену, – трудно скрыть раздражение.

– Мой офис, друзья моих родителей и моя семья планируют вечеринку в честь ребенка. Я бы хотела, чтобы ты присутствовал, но прежде, чем это произойдет, нам нужно зарегистрироваться. Это будут большие события. Мы также должны начать думать о плане родов. Я надеюсь на легкие роды, но всегда есть исключения. Нам нужно разобраться с условиями жизни. В моей квартире всего две спальни, так что, если твой дом больше, мы можем переехать туда. А также нам нужно подумать о нянях и именах.

Она делает паузу, и я пользуюсь случаем, чтобы вмешаться.

– Что-нибудь еще?

– Я уверена, что есть еще, но мы можем решить это по ходу дела.

– Ладно, давай я расскажу тебе, что происходит. Я поддержу твое решение о рождении, потому что это твое тело, и я уважаю твои желания. Я верю, что врачи скажут нам, как продвигаются дела, и вы можете выбрать лекарства или нет, пока ребенок в порядке. Дай мне знать о занятиях в больнице и о том, что ты хотела бы посетить. Я приму меры, чтобы быть там. Если ты чувствуешь себя более комфортно на частных сеансах, я также соглашусь с этим.

На ее лице отражается удовлетворение. Я делаю глубокий вдох, и Колдуэлл похлопывает меня по ноге, подбадривая.

– Но вечеринка по случаю рождения ребенка, регистрация и жилье – это вещи, которые мы должны обсудить. Мама поможет мне устроить детскую в моем доме. Мы не будем жить вместе. Если ты недовольна своей квартирой, я поддержу твое решение переехать. Мне не нужно будет посещать вечеринку или помогать тебе регистрироваться, потому что это все твой выбор. Если ты поделишься со мной тем, что хочешь, чтобы у меня было в доме, я это сделаю. Никаких вопросов.

Ее лицо начинает пылать.

– Ты должно быть шутишь? Ты все еще думаешь, что мы будем растить этого ребенка в двух разных местах? Что с тобой? Как ты предлагаешь, чтобы это работало?

Я пододвигаю к ней через стол лист бумаги и вижу, как ее глаза расширяются.

– Это список лицензированных социальных работников, которые специализируются на уходе за младенцами и новорожденными. Ты выбираешь, и они могут проверить меня в любое время. Мой дом будет более чем пригоден для совместной опеки.

– Значит, ты придерживаешься своей позиции? Мы будем растить ребенка в неполной семье?

– Ее нельзя назвать неполной, если она никогда не была полной.

– Для меня это неприемлемо. Мать не должна быть вдали от своего ребенка. Когда-либо.

– Тут я с тобой согласен, – я проглатываю свой ответ, зная, что она пытается меня подразнить. – Итак, я надеюсь заключить мирное соглашение об опеке.

– Рен! Это просто смешно! Почему ты так себя ведешь? Мы оба одинокие, профессиональные взрослые. Мы должны растить этого ребенка вместе.

Колдуэлл выпрямляется в кресле, готовый ко всему.

– Саша, ты ошибаешься. Мы не одиноки. Я собираюсь жениться.

В комнате воцаряется тишина, слышен только ее вздох. Если бы головы могли кружиться, ее голова кружилась бы. Она побледнела, выпучила глаза и недоверчиво уставилась на меня. Затем она поднимает стакан и швыряет его через всю комнату, разбивая вдребезги.

– ЧЕРТА С ДВА! – она вскакивает, ее адвокат на ее стороне. – Это чушь собачья!

Я откидываюсь на спинку стула, кладу руку в карман пиджака и сжимаю коробочку с кольцом, которая у меня уже неделю.

– Ты боишься обязательств! Единственная причина, по которой мы сейчас не вместе, это то, что ты не готов остепениться. Я смирилась с этим, но будь я проклята, если ты женишься на другой женщине, пока я ношу твоего ребенка!

Я молчу, мне не терпится сказать ей, что я не фанат обязательств. Она снова и снова доказывала, почему я не связываю себя с ней обязательствами, но она не может этого понять. Но все это не имеет значения. В тот момент, когда Биззи коснулась моих губ почти четыре месяца назад, все изменилось.

– Кто она такая?! – кричит Саша.

Я молчу.

Ее адвокат наконец-то заговорил.

– Мистер Беннет, мисс Крейн имеет право знать, кто будет рядом с ее ребенком.

Саша ворчит.

Колдуэлл готов.

– Лизбет Гастингс.

Саша издает леденящий кровь крик, заставляя меня подпрыгнуть на сиденье.

– Раковая девочка! Ни за что! Она карьеристка, бл*ть! Я никогда не подпущу ее к своему ребенку!

На этот раз комната замирает по другой причине. Все молчат, но лед, бегущий по моим венам, начинает реветь в моей голове. Никто так не говорит о Биззи. Колдуэлл протягивает руку, хватает меня за плечо и заставляет сидеть.

– Мисс Крейн, Лизбет Гастингс – педиатрическая медсестра, которая ухаживает за больными детьми, не говоря уже о ее обширном медицинском образовании. На сегодняшний день она прошла все проверки социальных служб и обучена ходить в частные дома для ухода за детьми. У нее блестящее прошлое, за последние три года не было даже штрафа за парковку.

– Мне плевать на ее чертово прошлое! Какие достоинства? У нее рак! Она нам не подходит! – Саша машет рукой взад и вперед между нами.

Весь контроль утрачен.

– Что, черт возьми, ты говоришь? Мой брат победил рак! Что значит «нам»?

– Твой брат преодолел это, стал звездным защитником команды НФЛ и сделал себе имя. Что она сделала?

– Она также победила рак – вопреки всему, и стала медсестрой, чтобы помочь другим пройти через болезнь. Вот что это такое, Саша, болезнь! Ужасная, ужасная, ужасная болезнь, и мы должны быть благодарны, что в мире есть такие люди, как она. И прежде чем ты скажешь что-нибудь еще, мой брат Матис выбрал педиатрию из-за Биззи и Ника! Господи, какого хрена?

Мое сердце колотится в груди, и я борюсь с импульсом выйти и предложить ей пойти на х*й.

– Ты не женишься на ней! И не будешь растить ребенка. Я этого не допущу. Я буду связывать это дерьмо в суде годами!

– Ты сделаешь это? – я расспрашиваю ее, не веря, что она настолько отвратительна.

– Да, черт возьми!

Черт! Это реально. Она серьезно. Я знал, что разозлится, но никогда не думал, что она такая злая.

Все быстро покатилось под откос, и у меня кружится голова, потому что выхода нет. Теперь, когда я знаю, что Саша сделает нашу жизнь адом, я должен поставить мяч на ее поле и все еще оставаться сговорчивым в глазах судов. Я хочу этого ребенка. Я хочу быть частью его жизни, но будь я проклят, если она будет стоить мне моих отношений... и моего ребенка.

Я встаю, поправляю куртку и избегаю ее взгляда. Слишком зол, чтобы быть дипломатичным.

– Саша, мне жаль, что ты так думаешь. Очевидно, наши адвокаты должны оставаться вовлеченными. Я сделаю все, о чем мы говорили. Напиши мне свое расписание, и мы организуем семейное собрание. Кроме того, я заеду в больницу на этой неделе и запрошу обновленное расписание занятий. Однако, вероятно, будет лучше, если мы зарезервируем приватный сеанс, раз наша ситуация настолько деликатна.

– Если ты это сделаешь, я тебя уничтожу! Ты потеряешь свои деньги, репутацию и статус. Ты можешь распрощаться с родительскими правами. Удачи в том, чтобы любой судья в этом штате встал на твою сторону. Ты можешь честно сказать, что она того сто́ит? Потерять из-за нее ребенка?

– Твои угрозы и запугивания не работают, Саша. Я знаю, что у тебя исключительный пакет компенсаций и тебе хорошо платят. Я всегда буду заботиться о ребенке, но ты не получишь моих денег. Что касается моей репутации, я уже думал об этом. Я потратил годы, предупреждая своих клиентов о пиявках, которые намеренно забеременеют, преследуя их деньги. Я один из лучших, когда дело доходит до освещения истории. Наша ситуация не имеет ничего общего с моим бизнесом. Мой статус? Я все тот же человек. Мои обязанности и обязательства останутся. Как ты думаешь, что подумает судья, когда увидит нас? Два человека, которые занимались сексом по обоюдному согласию, что привело к неожиданной беременности. Как только мы установили отцовство, я был любезен. Это ты несколько раз сходила с ума, угрожая мне и нашему нерожденному ребенку. Должен ли я напомнить тебе о твоем ультиматуме прекращении беременности? У меня есть свидетели твоего странного поведения, включая бросание стакана менее десяти минут назад. Может, мне стоит беспокоиться о твоем темпераменте? Дела об опеке над детьми могут идти разными путями. Надеюсь, мы не будем прибегать к гадким методам.