Текст книги "Змеюка (СИ)"
Автор книги: Арабелла Фигг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
– Так точно, ваша милость, – не скрывая неудовольствия (сыр, пирожки – а нормальная-то еда где?), отозвался Карл и сдал свой пост сотнику. Которого Камилла спросила:
– Знаешь, у меня есть гениальная идея, где можно поужинать. Пойдёшь со мной?
Ключи у неё имелись от всех помещений башни магов, кроме чужих личных комнат, разумеется. Познакомиться толком с соседями времени у Камиллы так и не нашлось до сих пор, но на астрономическую площадку она заглядывала, а как же. Вечер… да, собственно, ночь уже, а не поздний вечер… радовал тихой облачной погодой – радовал, потому что в ясную ночь кто-нибудь из магов вполне мог явиться на крышу для наблюдений и расчётов. Переодеваться Камилла не стала, её куртка и штаны из толстого сукна неплохо защищали от холода, не только от едких и горячих брызг. Она со смешком подумала, что это было бы так романтично – вдвоём высоко над землёй, только небо и ветер… но для свидания она очень уж неромантично одета.
– У тебя было когда-нибудь такое? – спросил вдруг Алан. – Встретишь человека, поговоришь с ним от силы часок, а ощущение такое, будто знаешь его всю жизнь?
– Нет, – Камилла, подумав, покачала головой. – Наставника своего я как будто бы знаю всю свою сознательную жизнь, хотя ученицей меня он взял довольно поздно. Но там ни про какое «сразу» даже речи не было. Первые полгода я частенько ревела по ночам и думала, что вот отец приедет в очередной раз, и я вернусь с ним домой. Я так понимаю, мастер нарочно на меня давил, чтобы не возиться зря со слизняком бесхребетным. Бросаешь учёбу – так бросай сразу, не отнимай у человека время. Но чтобы через час… – Она пожала плечами, хлебнула прямо из бутылки и передала её Алану. – Я не очень легко схожусь с людьми, знаешь. Но ты меня здорово удивил. Я бы на твоём месте, наверное, решила, что у девицы горячка, если она коту стихи читает. – Тот булькнул что-то, не отрываясь от горлышка бутылки. – Сейчас, впрочем, удивляешь ещё сильнее.
– Тем, что сижу тут и пью за твой счёт? – поинтересовался он, возвращая бутылку. – Тогда давай уж и сыру, удивлять – так от всей души.
– Тем, что ты вроде бы уже получил своё, да так легко, и всё равно пришёл снова, – усмехаясь, пояснила Камилла, по-братски разламывая кусок местного сыра, больше похожего на солёный творог. – Считается же, что мужчинам не интересно, когда слишком легко. Крепости и женщин надо осаждать, брать штурмом или подкупать…
– А тут приходишь, – подхватил Алан, – ворота настежь, комендант хватает тебя под ручку и тащит выпить вместе, а то скучно одному. А утром, зевая и мучаясь похмельем, бормочет: «Ребята, будете уходить, сильно воротами не хлопайте. Или вы пока остаётесь?» У любого завоевателя шок приключится от такой победы.
– А ты уверен, что это победа? Когда гарнизону так мало дела до якобы завоевателей?
– Нет, конечно. Но я и не завоеватель. – Он немного помолчал, рассеянно катая по столу для записи наблюдений шарик из кусочка сыра. – Я прекрасно понимаю, почему всё так быстро случилось: незнакомое место, незнакомые люди, всё чужое, все чужие, а тут тип, который знает и любит то же, что и ты – стихи, кошек, смешные байки в постели… Я боялся, что разочаровал тебя, – сознался он. – Что ты просто не хочешь повторения, поэтому избегаешь меня. Потом послушал разговоры, что ты, оказывается, просто поселилась в своём подвале, и понял, что дурак.
Он обнял её, прижимаясь щекой к её макушке, и пробормотал: «Злючка-колючка ты, а никакая не хатун Гюрза», но не отстранился. В его руках было тепло и… надёжно. Вот только спать захотелось с совсем уж неодолимой силой.
– Пойдём, – сказала Камилла, неохотно отрывая голову от твёрдого и тёплого плеча. – Только не обижайся, если я усну прямо в процессе.
========== Одна из магов? ==========
Лето заканчивалось… закончилось, в сущности. Ясная, сухая, тёплая пока что, неумолимо надвигалась осень. Доцветали последние растения, ждавшие своей очереди целое лето, дозревали орехи, поздние яблоки и груши, местный окультуренный, без колючек и с вполне съедобными плодами, терновник. Камилла торопливо, боясь упустить остатки сезона, собирала по лесам и на берегах Гривастой (под охраной солдат, понятно) последние целебные растения. Многие были знакомы только по книгам, некоторые отличались от привычных то цветом, то размерами – тот же сухостебель на здешнем солнце вымахивал не по грудь человеку, а выше головы. Наверняка отличались и некоторые свойства, и стало быть, всё это требовало пристального изучения, хоть в самом деле садись и пиши если не книгу, то статью-другую об особенностях местной флоры. В библиотеке ничего на эту тему не нашлось, Камилла пробовала разговорить здешнего травника, но полуорк, числивший в своей родне какую-то знаменитую в этих краях шаманку, не горел желанием выдавать свои фамильные секреты чужачке. Ну и Порождения Тьмы с ним, гадай ещё, где правду сказал, где соврал…
А вот госпожа Эрикссон, жена третьего сотника, охотно делилась опытом. Она выращивала хрустальную благодать и милость Пророчицы просто из любви к цветам и из ностальгических побуждений: у её матушки в садике росли такие же. Хрустальная благодать – для красоты, куда более скромная с виду милость Пророчицы – ради тонкого нежного запаха. Её цветки госпожа Эрикссон собирала, сушила, насыпала в мешочки и раскладывала их в шкафах с бельём. Про то, что милость Пророчицы неплохо лечит практически все женские болезни, она слышала, понятно, но сама лечиться не пробовала, полагая, что готовить лекарства – дело травников и аптекарей. Камилле совершенно бесплатно достались и семена, и советы о том, как лучше растить всё это здесь, гораздо южнее, чем дома, с совсем другими сроками и условиями посадки, сбора и ухода (другое дело, что оставаться в долгу Камилла не любила и, разумеется, отдарилась флакончиком той самой про’клятой жрицами «выдумки Порождений Тьмы»: сотница была ещё во вполне детородном возрасте, но вряд ли так уж хотела четвёртого ребёнка).
Словом, Камилла наняла мужичков, ещё не забывших за солдатской наукой, как держать в руках лопату и грабли, и они вскопали ей две длинные полосы для хрустальной благодати справа и слева от входа в башню магов. И ещё две такие же для тенелюбивой милости Пророчицы – в запущенном скверике между башней и стеной. Маги мужеска полу снисходительно одобрили попытки Камиллы внести в их жизнь немного красоты и уюта, а вот Анвэн, невзирая на её друидскую кровь, к идее посадить красивые, душистые и полезные цветы осталась совершенно равнодушна. С боевичкой вообще, похоже, могла ладить только Тереза Неккер. Да и та, как оказалось, из весьма практических побуждений: дамы состояли в более, чем интимной связи – они практиковали совместные медитации. Камилла, правда, читала, что для полноценного Круга требуются по крайней мере трое участников, однако Каспара Фламме, тоже неслабого боевика, Анвэн с Терезой никогда не приглашали. Не то чтобы Камилла так уж этим интересовалась, просто язва-малефикар то и дело проходился по то ли мужским, то ли магическим качествам Каспара, опять обойдённого вниманием магесс. А поскольку о безграничном терпении и кротком нраве стихийщиков не зря легенды ходят, совершенно непечатные ответы боевика поневоле слышала вся столовая.
Камилла познакомилась с ним поближе, смешно сказать, через Алана: тот умудрялся водить дружбу с боевиком без всяких на то прагматических причин. Ну, то есть, он сказал: «С Каспаром хоть поговорить можно», – но вряд ли именно это было обоснованием для приятельских отношений боевого мага и второго сотника. В сущности, думала Камилла, дружба двух магов – это как дружба двух котов. Изредка случается, но уж очень редко. Куда реже пресловутого «кошка с собакой». И между прочим, псу подружиться с котом куда проще, чем другому коту. Только пёс способен назначить себя другом усатому задаваке, облизывать недовольную морду и притворяться, будто принимает кошачье рассерженное мотание хвостом за дружелюбное виляние. А кошкам, которым собаки навязались в друзья, только и остаётся, что извлекать пользу из таких отношений. Вспомнить только Пеструшку или Дымку, лениво выбирающихся зимним утром из собачьей конуры, а не свернувшихся в тугой шарик в сенях…
И в паре Алан Нортон-Каспар Фламме сразу было видно, кто кот, а кто пёс – даже если бы Каспар не был ниже Алана на полголовы и чуть не вдвое у’же в плечах. Они вообще смотрелись картинкой из приключенческого романа: рослый и плечистый светловолосый воин, пусть и не похожий чертами на полагающегося по канону уроженца Северного Нагорья, и невысокий худощавый брюнет с истинно мажеским лицом, исполненным осознания своего превосходства над всеми смертными тварями. Понимали друг друга эти двое с полуслова, с одного короткого быстрого взгляда, и Камилле чудились не только приятельские отношения между ними. Впрочем, после Яна с Михой, возможно, просто чудились. Репутация магов – это такая смешная штука…
– Что значит «перегорела»? – удивился Каспар, когда в ответ на его предложение тоже попробовать сесть как-нибудь в Круг Камилла ответила, что и была-то слабенькой поднадзорной ведьмочкой, а теперь и вовсе ничего собой в магическом плане не представляет. – Потратилась настолько, что вычерпала весь магический резерв и полезла в жизненный?
– Наоборот. Так сдерживала выброс, что потеряла магию.
– Чушь собачья! – фыркнул он. – Если ты подавила выброс усилием воли, значит, ты не потеряла магию, а заблокировала её.
– А разница? – поинтересовался Алан. – Что в лоб, что по лбу, по-моему.
– Нет, мой необразованный друг, – возразил Каспар снисходительно. – Магическое истощение – вот потеря магии. Лечится она долго, муторно, неохотно и напрямую зависит от того, как скоро продвигается выздоровление носителя от истощения физического. Ну, там, знаешь, требуются разнообразные сказочные чудеса вроде полноценного питания, долгого здорового сна, неспешных прогулок на свежем воздухе, а ещё отсутствия сколько-то утомительной работы и новостей, способных бедолагу расстроить или испугать… – Камилла усмехнулась: действительно, чудеса, доступные только в сказке, никак не в реальной жизни. – А наша змеиная ханша собственным произволом заперла магию внутри себя, не позволяя ей прорываться наружу. Тебе Искатели медитировать не предлагали?
– Предлагали, – Камилла раздражённо дёрнула плечом. – Не очень у меня получается, если честно. Начинаю смотреть в огонь, а в результате ловлю себя на том, что прикидываю регулировку температуры для процесса возгонки.
– Маньячка, – хмыкнул маг. – Тебе точно нужен ведущий.
– Погодите, – нахмурился Алан, – это действительно опасно? Когда теряешь магию?
– Она не теряется, – неожиданно терпеливо повторил Каспар. – Это как ручей плотиной перегородить. Вода или копится, усиливая давление на плотину, чтобы в один прекрасный день снести её… и всё, что ниже по течению. Или подмывает её, просачиваясь потихоньку – это лучший вариант, кстати, самый безопасный. Или уходит в землю, превращая её в болото. Медитация могла бы… разбирать плотину понемногу.
– А совместная медитация – это объединение магических потоков, – возразила Камилла. – Если через мой заваленный буреломом ручеёк хлынет твой Данувий – что от меня-то останется?
– Ну уж Данувий, – возразил Каспар, но видно было, что он польщён сравнением. – Так, что-то вроде Гривастой… И ничего страшного с тобой не случится, в крайнем случае резерв расширишь.
– Вот уж даром не надо, – буркнула Камилла, но задумалась. Сестра Эвелина и брат Мартин, судя по всему, рассчитывали на второй вариант – когда вода потихоньку промоет себе новый путь. Наверняка их опыт позволял надеяться на это. Или ждали, что выбросом сметёт блок? А заодно испуг от вспышки, которую не удалось сдержать, станет тем самым стрессом, который дотянет её резерв хотя бы до несчастного первого кольца? Не хотелось бы плохо думать о людях, но Искателям нужны маги. Слишком нужны. А Камилла то и дело ловила себя на обычно ей не свойственных вспышках гнева по самым пустяковым поводам, и её якобы женская неудовлетворённость была здесь точно ни при чём – в этом плане жаловаться на Алана не приходилось. Причина могла быть в скопившейся усталости и просто в до сих пор не отпустившем ощущении чуждости всего окружающего. Но наверняка и магия, не находящая привычного выхода, давила тоже, заставляя месяц напролёт чувствовать себя словно накануне женских дней.
– Ты мне не ответил, – настойчиво сказал Алан. – Заблокированная магия – это опасно?
– Да, – не пытаясь как-то смягчить ответ, кивнул Каспар. – Грубо говоря, она понемногу убивает носителя, разрушая его изнутри. Самое смешное, чем слабее маг, тем легче он это переносит.
– Ничего смешного не вижу, – сказал Алан хмуро. – А если я попробую того же Брауна упросить, чтобы составил вам компанию? Вроде бы целители и стихийники не вредят друг другу?
– Не вредят, – кивнул Каспар и блудливо ухмыльнулся. – Но ты знаешь, как проводятся эти совместные медитации?
– Да какая разница!
Камилла сдержанно фыркнула: собственнические замашки сотника её временами злили, временами смешили. А вот грубый и невоспитанный боевой маг просто, без затей припечатал:
– Ну-ну, посмотрю я на тебя, когда твоей подруге придётся сесть нагишом в Круг с двумя голыми мужиками.
Ох, каким же было выражение лица Алана, когда он представил себе эту картинку – просто прелесть. И наверняка он поневоле припомнил репутацию магов, которым обыватели с удовольствием приписывали повальную распущенность и всеядность. И всё-таки он сказал – откровенно через силу, но сказал:
– Да хоть тройничок устраивайте, если это поможет.
Камилла прямо умилилась бы, кабы речь не шла о ней, любимой. Сидели они в библиотеке, поэтому можно было не понижать голос и не подбирать вежливых выражений: Анвэн была выше всей этой жалкой мышиной возни, а если вольно или невольно подслушает Равен, будет совершенно неважно, как оно было на самом деле – всё равно в его изложении разговоры примут совсем иной, возможно, весьма причудливый вид.
– А меня спросить не хотите? – ядовито спросила Камилла. – Я ещё ни на что не соглашалась и ни от чего не отказывалась. И кстати, господин сотник…
– Камилла, я ненавижу, когда ты так меня называешь!
– А я – когда ты лезешь решать за меня, – огрызнулась она. – Ты мне никто, позволь напомнить. Даже если бы ты был моим мужем, всё равно я подмастерье Коллегии Алхимиков. Почитай семейный кодекс, если не знаешь, что это значит.
По его лицу ясно было, что читал, да. И очень сожалеет, что кому-то пришла в голову такая глупая мысль – эмансипировать женщин-магов и подмастерьев, невзирая на их семейное положение.
– Ох, Алан – сказал меж тем Каспар, – и как ты только её терпишь? У неё же не тараканы в голове, а здоровенные сколопендры. Ядовитые, – зачем-то уточнил он. – Хатун Гадюка, я не понял: ты не хочешь снимать блок? Или ты прямо болезненно застенчива? Ну так, целители знают про твоё тело побольше, чем ты сама, и Брауна ты вряд ли чем-то заинтересуешь. А от того, что я полюбуюсь на твои сиськи, вреда точно будет меньше, чем от магического выброса, который рано или поздно точно случится, когда твоя помощница в очередной раз раскокает колбу из драконьего стекла.
– Не напоминай! – взвыла Камилла, только сегодня лишившаяся уже третьей. Эта бестолочь криворукая (мастер, как же мне вас не хватает, оказывается!) с завидной регулярностью била самую дорогую лабораторную посуду. Простые пробирки-мензурки, даже надколотые с краёв, благополучно переживали любое мытьё, а вот огнеупорное стекло почему-то то и дело выскальзывало из мокрых мыльных рук. Ну да, оно более хрупкое именно по причине своей огнеупорности, но сама же она, Камилла, в бытность ученицей умудрилась разбить всего одну, и ту уже старую, помутневшую и наверняка готовую треснуть без посторонней помощи!
Наёмная помощница вообще Камиллу разочаровала и поразила разом. Нет, девочка была старательная, исполнительная, очень добросовестная, она мыла, резала, растирала, мешала – и хоть бы раз спросила, что это такое и для чего оно. Нет, не спрашивала. И вовсе не из застенчивости. Кое-куда она свой не в меру длинный нос ещё как совала. Но интересны ей были тряпки, готовые мыла-масла-пудры, чужие отношения и прочие нормальные такие для девочки-подростка вещи. Ох, на гарнизонной кухне она была бы куда более к месту, чем в лаборатории алхимика. Но Ясмин хотя бы действительно старалась и при этом не пыталась что-нибудь ценное уронить себе в карман.
И искать кого-то вместо неё… Местные, как уже поняла Камилла, «гарнизонных» не особенно любили. Общались, конечно, куда деваться? Работали в крепости, торговали понемногу тем и этим – но не жаловали. Камилла слышала даже чей-то пьяный бред про то, как раньше, до постройки крепости и появления постоянного гарнизона, было хорошо: никаких тебе налогов, никаких приезжих с запада. Орки, ясен день, по осени налетали, так орки – что? Ну, похватали чего сумели, ну, пожгли малость, баб угнали, детишек прихватили там, да и убрались обратно в свою степь… Так детей новых нарожать недолго, а бабы они и есть бабы, ведьмы все до единой, пускай орки с ними и возятся. Вон сколько их развелось теперь, житья не стало… Болтал, понятно, какой-то пьяный дурак, которого уж явно ни разу не грабили и не жгли, но слушать всё равно было неприятно.
– Ну так что? – настойчиво спросил Алан, которого невозможно было сбить с мысли, раз уж она забрела в его блондинистую голову. – Просить Брауна или Неккер быть третьими?
– Неккер не стоит, – возразил Каспар. – Она не захочет ссориться со своей остроухой подружкой. Лучше уж Равена, чтобы уравновесил сразу двух целителей. Ему, кстати, и расчёты можно поручить: у малефикаров с ритуалистикой гораздо получше, чем у нас, тупой боёвки.
Камилла выругалась, но мужчины внимания на это не обратили. Пришлось смириться и принять их план. В конце концов, это прежде всего нужно было ей, а не Нортону и тем более не его приятелю. Но всё равно было досадно, что её мнение никого особо и не интересует. Так и хотелось устроить в благодарность что-нибудь этакое… змеино-алхимическое.
Как отомстить, Камилла так и не придумала: некогда ей было. Осень на восточной границе была очень беспокойным временем. Нападать всерьёз орки после очень жёстких, чтобы не сказать, жестоких ответных мер Империи больше не рисковали, но шайки сопляков лет так от пятнадцати налетали стаями ос – в большинстве случаев не смертельно, но злит и дёргает без конца. Ханы же со старейшинами только руками разводили: юноши уезжают на охоту, и кто будет нянчиться с ними? Только так они могут доказать, что уже мужчины, а не мальчики. Ну, да-да, а что с охоты привозят не волчьи шкуры и не тушки добытых диких (или не диких – кто там будет разбираться?) коз, а мешки с зерном и уж тем более похищенных девиц, про это ни хан, ни старейшины, ни отцы молодых придурков понятия не имеют.
В общем, раненых хватало. В основном, по мелочи, но лечение требовалось и им, а Браун и Неккер силы берегли для серьёзных случаев, которые тоже то и дело приключались, так что большая часть нагрузки приходилась на Камиллу. А ещё для полного счастья по крепости прошла не эпидемия, понятно – так, волна то ли дизентерии, то ли просто отравления некачественной брагой, которую местные готовили из того гнилья, которое ни на что съедобное не годится, а просто выбросить жалко. Камилла варила закрепляющее чуть ли не вёдрами, ругаясь так, что её помощница краснела, но повторяла вслед за нею беззвучным шёпотом, чтобы лучше запомнить. С точки зрения алхимика, это мерзкое вонючее пойло, нагло названное «домашним вином», не то что пить – нюхать не следовало, но вот пили же… а она опять только что не ночевала в лаборатории, потому что недоумков надо было срочно ставить на ноги, чтобы могли защитить фермеров от орочьего молодняка.
С Аланом они теперь виделись редко, урывками, и даже праздники Равноденствия как-то прошли мимо обоих, занятых каждый своим делом. Но после праздников этих Равен объявил, что к новолунию можно проводить ритуал. Почему к новолунию, а не наоборот, к полной луне, Камилла спрашивать не стала. Лучше к новой луне – значит, лучше. Пьёт же Равен её капли от печёночных колик, не спрашивая, какой там состав. Вот и она не полезет в дебри, в которых всё равно ничего не смыслит.
И сюрприз-сюрприз (ох, и липучие же словечки у господина Лео!) – Анвэн с Терезой тоже решили принять участие в совместной медитации. Похоже, и они знали, что малефикар неплох в ритуалах.
– Шестеро? – переспросил Равен у Каспара. – Тащи тогда своего приятеля, сделаем настоящую семилучевую звезду. Вроде ему дали три-четыре дня отдыха? Вот и пусть… отдохнёт и подлечится по мелочи.
– Он же вообще не маг, – удивился Каспар, и Камилла испытала трусливое чувство облегчения: значит, это не она такая дура необразованная, если даже стихийные маги мало что в подобных ритуалах смыслят?
– Не маг, – согласился малефикар. – Вот и отлично. Будет балластом. Знаешь, что такое балласт? Вовсе не бесполезная тяжесть, как почему-то многие думают, а тот груз в трюме, который не даёт судну опрокинуться от качки. – Он посмотрел на Каспара с видом бесконечного превосходства, но вспыльчивый боевик, дивное дело, молчал, и Равен пояснил с не менее удивительным терпением и почти доброжелательно: – Вашей с Анвэн дури будет многовато для вот этой, – он мотнул головой на Камиллу, – а против меня сядут сразу два целителя. Так что твой вообще не маг – именно то, что нужно для равновесия.
– Понятно, – пробормотал Каспар, кажется, тоже не пытаясь на самом деле вникнуть в такие подробности. – Тебе виднее.
– Рад, что ты наконец это признал, – ядовито отозвался Равен, и Камилле даже как-то спокойнее стало от привычного тона. А то она слегка занервничала, когда представила себе объединённую «дурь» Фламме (это, кстати, его настоящая фамилия или псевдоним вроде её «Виперы»?) и друидской дочки.
– А для не мага это не опасно? – всё-таки с тревогой спросила она, представив, как объединённая сил двух боевиков и малефикара пройдётся по кругу. Магам-то (ну, в теории вроде бы так) прочистит энергетические каналы и обновит что-то там, а обычному человеку? Да и целители столько пользы могут нанести, что мало не покажется!
– Нет, – Равен покачал головой. Тон у него по-прежнему был ехидным, но после десяти лет ученичества у Асканио Серпента не обращать же внимание на такие мелочи! – Точно нет. Не больше, чем праздничная молитва. Знаешь, когда собирается целая толпа и начинает дружно благодарить Создателя за хороший… ну, или хоть какой-то урожай? Там ведь тоже набирается приличный такой поток энергии вроде магической, но его поглощают алтари. Складывают этак про запас, чтобы потом какой-нибудь искренне верующий простак попросил исцеления и в самом деле избавился от изжоги. Или Искатели, отлавливающие беглых магов, зарядили артефакты под завязку и от души приласкали пойманных Святой Карой. – Он передёрнулся так, словно испытал её на себе разок. Или даже не разок. – Впрочем, – признал он, – на целителей Святая Кара почти не действует: направление векторов силы слишком сходное. И чем слабее маг, тем слабее и воздействие Искательских умений. Забавно, да? Лиши магических сил боевика с полным вторым кольцом – и бери его голыми руками. А проделай то же самое с деревенской неграмотной ведьмой – и запросто получишь стакан уксусной эссенции в морду. – Камилле поневоле вспомнился предшественник, таскающий в карманах желатиновые бомбочки с настойкой ползучей лозы. – Потому что человек, не привыкший надеяться на магию, – закончил свою мысль Равен, – обычно учится использовать собственные знания и умения. Ну, если он не полный кретин, разумеется.
– Ты чему поднадзорную учишь? – хмыкнул Каспар, но как-то так… чуть ли не с одобрением.
– Уметь защититься от урода в сером сюрко, которому его власть по мозгам так шарахнула, что напрочь их отшибла, – огрызнулся малефикар. – Ну, договорились, да? В новолуние собираемся после заката в ритуальном зале. Госпожа подмастерье, – тон у него стал прямо-таки официальным, – подготовку знаете? Нет? Так я и думал. Не есть с утра, не пить где-то с полудня…
– А то расслабишься этак полностью, и будет потом самой неудобно, – пояснил Каспар, фыркнув над тем, как покраснела Камилла, представившая себя в луже… или даже не в луже.
– …И приходить в чём-то таком, что можно легко и быстро как скинуть, так и надеть потом. Лучше бы без ваших женских штучек с крючками и шнурками.
– Ты халат стёганый себе на зиму купила? – опять влез Каспар, и Камилла кивнула: какая там зима! Она его уже начала носить. – Вот его и надень на голое тело, на этаж спуститься хватит.
– А если Алан откажется? – усомнилась Камилла.
– Сама-то веришь? – усмехнулся Каспар, а Равен таким тоном, что любая эфа удавилась бы от зависти, прибавил:
– Брата Мартина позовём.
Алан, понятное дело, согласился. Как же, сам ведь всё это затеял. И наверняка ему было очень любопытно – в ритуальный зал он точно заглядывал, но обычно пустое и тёмное помещение выглядело скучновато и совсем не… магически, что ли. А тут Равен соединил меловыми линиями какие-то заранее размеченные цветными камнями точки в полу, наставил вдоль линий и в узлах разноцветных свечей, установил в центре шар для гаданий (некоторым проще войти в транс, глядя в него, снисходительно пояснил он), так что выглядеть тесноватый плохо прибранный зал стал внушительно и, на взгляд Камиллы, даже слегка зловеще. Только чёрного каменного алтаря, чтобы зарезать на нём жертву, не хватало.
Целитель, правда, с порога брякнул:
– Ну, ты и наворотил, Равен! Простым Кругом обошлись бы.
– Вот и обходись простым Кругом и компанией тупой боёвки, – огрызнулся тот. – А я с вами двумя и с заблокированной травницей силой обмениваться без страховки не собираюсь. Или тебе, может, кое-какие мои таланты пригодятся?
– Не-не-не, – Браун торопливо поднял руки, развернув их ладонями к малефикару, словно сдавался. – Вашего брата к больным лучше близко не подпускать, и мне только твоих… талантов недостаёт для полного счастья! Замучаешься потом чиститься.
Тереза понимающе покивала, не вмешиваясь в разговор, и первой скинула халат. Она, видимо, переоделась в комнате Анвэн, потому что в таком виде, в халате на голое тело и войлочных ботиках на босу ногу, не могла же она добираться сюда из госпиталя.
– Куда мне садиться? – деловито спросила она, ничуть не смущаясь под взглядами мужчин: её немного лишний жирок был весьма завлекательно распределён по фигуре, и она отлично это знала. Глядя на неё, стали раздеваться и остальные, благо за дверью стояла охрана из денщиков с приказом не впускать никого, кроме самого коменданта, а тот, разумеется, был заранее предупреждён и вряд ли стал бы вмешиваться в дела магов, никого кроме них не касающиеся.
Равен, подумав, указал, куда сесть Терезе. Рассадил остальных. Потом поменял местами Анвэн и Каспара. Потом – Камиллу и Брауна. Что-то прикинул и пересадил вообще всех, кроме Алана – тому он, как указал место у северной стены, так больше и не трогал. Ну да, балласт лежит себе на дне трюма и не даёт судну опрокинуться. Держался Равен уверенно и властно, и совсем не выглядел смешным и нелепым при этом, несмотря на вялое свисающее брюхо и «крылышки» на боках.
– Так, – сказал он, протянув руки соседям слева и справа, – господа целители, обращаюсь, главным образом, к вам: если кто-то свалится в обмороке, пусть там и лежит, никто ещё в Круге не умирал. Руки не расцепляем, пока я не позволю, ни в коем случае, иначе вся моя возня с расчётами полетит сиру Мурильо под хвост. – Камилла сдержала нервный смешок: знала бы она, чьему коту читала стихи лунной ночью на стене! – Анвэн, прочти что-нибудь из репертуара матушки, остальные повторяют последнюю строчку каждого стиха.
– Что именно? – полуэльфа была деловита и собрана, даже высокомерный вид забыла на себя напустить. Да и вообще, все держались так, словно разгуливать нагишом было для них обыденным делом. Так что Камилла перестала нервничать по поводу своих сомнительных прелестей, и даже Алан не косился ревниво на магов-мужчин: слишком уж настроение у собравшихся было далёким от плотских забав.
– Да хоть «В Арверниэне свой корабль в путь снаряжал Эарендил…» Господин сотник, сумеете повторять за нею?
– «Ткал паруса из серебра и мачты гордые крепил», – с чувством продекламировал Алан. – Обижаете, господин Равен! Это есть мы могли шесть дней в неделю ячменную кашу на завтрак и на ужин. На образовании для нас наши родители никогда не экономили.
– Отлично, – сказал ничуть не впечатлившийся малефикар. – Вы в транс войдёте вряд ли, так что держите своих соседок крепче – женщины быстрее и легче что делятся силой, что принимают чужую. Ни на что не отвлекаемся, никого, кроме Анвэн, не слушаем. Начали!
– Обращение к Прародительнице Сущего ничьих религиозных чувств не затронет? – поинтересовалась та. – Нет? Тогда читаю литанию «Зимнему сну отдаваясь…» Повторяем за мной: «Благослови, Предвечная!»
========== Хозяйка мастерской… почти ==========
Брат Мартин долго разглядывал зелёную полосу, остановившуюся всё в том же полудюйме от первого кольца, и вид у него был… Камилла даже не бралась бы объяснить выражение его лица. Наконец он отмер и сказал:
– Если вам так помогают совместные медитации, возможно, имеет смысл практиковать их почаще? Как вы себя чувствовали после этого?
– Уснула как убитая, даже поесть не успела, – ответила она чистую правду. А что сон ей привиделся в высшей степени странный, она никому рассказывать не собиралась.
Она была змеёй. Может быть, гюрзой, может быть, безобидным ужиком, но змеёй – точно. Вокруг расстилалась осенняя степь, шныряли в жухлой траве жирные, отъевшиеся к зиме хомяки-суслики, и Камилле в этом её сне страшно хотелось поймать и съесть хоть одного (видимо, голод она даже сквозь сон ощущала), но ей было некогда. И не только ей – рядом ползли другие змеи, и ядовитые, и простые, и все очень спешили. Потому что их ждал здоровенный, сажени в полторы, абсолютно чёрный… э-э… кобр. В короне, но не как у императора или даже южных королей, а больше похожей на тюрбан какого-нибудь эмира с Лазурного Берега. Приподнявшись над камнем, где он лежал, змей, раздувая клобук, покачивался, озирая своих подданных, пока собравшиеся не замерли в почтительном безмолвии. «Вс-се здес-сь? – спросил он. И сам себе ответил: «Вс-се. Вы с-знаете, что мне нуш-жно. Ищ-щите». И во сне змея-Камилла точно знала, что именно требует найти змеиный… хан? Вот только проснувшись, перестав быть змеёй и не считая больше сусликов вкусными, она понятия не имела, что должна найти. А чувство почему-то было, что в самом деле должна, хоть и не является подданной кобра в тюрбане. И вообще, кобры здесь не водятся. Местные наверняка даже слова такого не знают.
