Текст книги "Змеюка (СИ)"
Автор книги: Арабелла Фигг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
– Я знаю, мастер, – тоскливо сказала Камилла. – Я думала об этом. Но лучше уж потерять десять лет, чем всю оставшуюся жизнь. Думаете, тот же Миха позволит своей жене учиться всерьёз? Умеет сварить капли от зубной боли, и хватит с неё.
– Да никто тебя не отдаст никакому Михе, успокойся уже, – вздохнул мастер. – Говорили мы с твоим отцом. Он человек не образованный, но совсем не глупый. Ему хватило твоего первого приезда домой, чтобы понять – в Монастырские Сады ты не вернёшься. Тебе просто нечего там делать. А если силой выдать тебя замуж, ты благополучно овдовеешь через полгода, и ни одна сука следов не найдёт, а вдова уже отцу не подчиняется, она сама себе хозяйка.
– Какая вдова? – с ужасом спросила Камилла.
– Молодая, привлекательная и состоятельная, – жутковато улыбнулся Змей. – Ты бы, овдовев, вернулась ко мне учиться дальше?
Она, сглотнув, кивнула, уговаривая себя, что это просто дурацкая шутка. Ну, не может же её наставник так спокойно говорить о её предполагаемом вдовстве? Или может?
– Вот и я так подумал, – кивнул наставник. – А парень, который вечно норовит вашей тамошней бандерше дорожку перебежать, запросто может хлебнуть лишку «Абесинской страсти», а это, знаешь ли, очень опасная штука – у кого сердце не выдерживает, у кого сосуды, у кого печень, если пить её неумеренно. Ты не знаешь, что это? – удивился он. – Дрянь, которая позволяет мужчине физически возбудиться, когда никакого настроения возбуждаться нет – клиент там старый, морщинистый или жирный и потный… Или, наоборот, даёт возможность ещё немного порезвиться, когда в силу возраста такие забавы уже недоступны. Старые развратники обычно и мрут как мухи на молоденьких любовницах, нахлебавшись этой смеси. Ну, и с молодыми случается, если они боятся, что не смогут ублажить богатенькую старушку, и подстраховываются.
Камилла помотала головой, передёргиваясь от отвращения, даже липкий парализующий страх подзабылся. Нет, конечно, это было не всерьёз. Змей заботливый наставник, но характер у него, что ни говори, мерзкий. Шутка это была. Дурацкая шутка – попугать дуру деревенскую и посмеяться над её страхами. Но как только подвернулась возможность, Змей оседлал любимого конька и принялся рассказывать про опасное снадобье, тут же бросив пугать ученицу. А кстати, почему никто не пробовал сделать безопасное зелье со схожими свойствами?
– Креативная ты моя, – умилился Змей вопросу. – Ещё как пробовали! С десяток похожих зелий имеется, но все они действуют послабее и полной гарантии не дают. А для большинства стареющих мужчин лучше умереть, чем опозориться в постели, вот и глотают пожилые идиоты смертельно опасное варево. Так, – сказал он, немного помолчав, – что-то я не о том… Я ведь начал было про Корвина. Змейка, ты ему сделала прямо-таки королевский подарок. Он ведь небогат, некрасив, не знаменит пока что, у девушек популярностью не пользуется – а тут ты с такой просьбой.
– Я ему доверяю, – сумрачно отрезала Камилла, чувствуя, как опять загораются щёки и даже, кажется, уши.
– Это правильно, – согласился Змей. – Но… сделала подарок, и хватит. Не повторяй больше. Потому что, – оборвал он её попытку заявить, что она сама как-нибудь разберётся, – с Корвином это будет безопасно, но пресно и нестерпимо скучно. Всё по правилам. А секс, змейка ты моя ядовитая, это не унылое исполнение супружеского долга и не скучная лечебная процедура, чтобы голова не болела. Это способ расслабиться и получить удовольствие. Вот что, – сказал он, опять немного помолчав, – схожу-ка я опять с тобой в “Розовое облако”. Попрошу у госпожи Изольды, чтобы подобрала тебе парочку ребят помоложе. Чтобы вы сперва подушками подрались, что ли, порезвились, поскакали жеребятами, а потом уже так же весело и без всяких правил потрахались.
– Я не… – Камилла прижала руки к щекам. – А парочку-то зачем? – неожиданно для себя брякнула она.
– Как зачем? – искренне вроде бы удивился он. – А вдруг тебе нравятся девушки тоже? Не попробуешь – не узнаешь.
========== Часть вторая: Vipera berus ==========
Комментарий к Часть вторая: Vipera berus
Vipera berus – это гадюка обыкновенная
Подмастерье
– Вот, сестра Эвелина, полюбуйтесь.
Под хмурым взглядом главы местного Штаба Искателей Камилла снова приложила руки к артефакту, и тот отозвался слабеньким, чуть заметным отсветом, который и измерить толком не вышло бы.
– Так, – мрачно сказала сестра Эвелина, – давай-ка, цветочек, всё по порядку. Как это вышло?
Она ещё потолстела, но в коротко, словно под шлем, остриженных волосах седины прибавилось чуть ли не вдвое. Камилла опять посочувствовала ей: с того дня, когда вышел указ Императора о поиске и привлечении на службу всех, обладающих магическими способностями, прошло уже больше тридцати лет, но хлопот у Искателей меньше не становилось. Не наоборот ли.
– Я сдавала экзамен на звание подмастерья…
– Сдала? – живо заинтересовалась Искательница.
– Сдала, – вздохнула Камилла. – Но чего мне это стоило! Теперь и я знаю, почему мастер Змей всегда так по-хамски вёл себя с нами – чтобы мы заранее были готовы к такому же, но уже от пяти человек сразу. Спрашивали не только о свойствах ингредиентов и способах работы с ними. Пришлось выслушивать ещё и дурацкие обвинения в том, что работу, подготовленную для защиты, я украла у какого-то типа, о котором даже ни разу не слышала, да намёки на то, что я Асканио Серпенту не ученица, а просто подстилка. Хотя он никогда и не думал даже скрывать, что женщины ему не интересны. Мне Корвин, помощник мастера, рассказывал об этом, но на своей шкуре почувствовать…
– Так, – сказала сестра Эвелина, – давай-ка сядем вон за тот стол, и я запишу это всё.
Она, отдёрнув тяжёлую плотную штору, села за стол у окна, Камилла – напротив, а её куратор пристроился сбоку. Сестра Эвелина взяла лист плотной и очень белой, даже на вид страшно дорогой бумаги и начала записывать.
– Кто принимал экзамен? – спросила она.
– Не помню, но их имена есть в экзаменационном протоколе, мне выдали мой экземпляр.
Сестра Эвелина кивнула и оставила несколько строк свободными. Камилла вздохнула, без нужды поправила свою новую шапочку, бархатную уже, с серебряной пряжкой, удерживающей красиво уложенные складки. Парадная мантия у неё тоже теперь была бархатная, того же малахитово-зелёного цвета – и опять-таки совершенно не женская. Собственно, Камилла окончательно отвыкла от платьев, потому что работать в лаборатории было куда удобнее (а зимой и куда теплее!) в штанах и в рубашке, а на выход у неё были мантии, мантии, мантии. Она даже на свадьбы братьев ездила в них, вызывая каждый раз лавину слухов и сплетен в Монастырских Садах. Среди проезжих, разумеется, встречались самые разнообразные личности, но чтобы своя, с рождения всему селу известная девчонка приезжала погостить одетая даже не по-городскому, а вот так…
– Словом, – продолжила она, с некоторым удивлением чувствуя, что всё пережитое кажется каким-то блёкло-серым, будто давно выцветшим, а не клокочет внутри, – я изо всех сил старалась сдерживаться и отвечать спокойно и вежливо, но меня изнутри будто распирало что-то. Просто в глазах темнело от попыток удержать это в себе, до удушья, до обморочного такого состояния. – Искательница опять кивнула. – Но в конце концов стаканы на столе задребезжали, один даже треснул, вся эта древность… прошу прощения, господа магистры всполошились, кто-то потребовал позвать стражу… Спасибо, мастер Асканио отвесил мне затрещину. Я собралась, справилась с собой и как-то выдержала до конца.
– Выдержала она… – буркнул брат Хаген. – Перегорела, бестолочь. Надо было выпустить силу – ну заплатила бы потом за побитые стаканы и треснувшие оконные стёкла. Ничего бы тебе не было: слабенькая поднадзорная магесса, исправно отмечаешься каждый год, скрываться не пыталась, а что выброс случился – так кто же в том виноват? Переволновалась просто.
Камилла чуть пожала плечами. Умения владеть собой Асканио Серпент требовал со своих учеников и помощников чуть ли не прежде, чем знания совместимости ингредиентов. Когда в руках у Камиллы вспыхнуло содержимое колбы, она перепугалась до смерти, но всё равно деревянной походкой дошла до стальной ванны (пустой, конечно, без воды) и аккуратно поставила колбу туда: как ни хотелось ей с визгом отбросить загоревшийся в руках состав, она понимала, что в таком случае он разольётся по полу и полыхнёт уже весь. Её счастье, что на инвентаре Змей не экономил никогда, и колба была из драконьего стекла, не боявшегося открытого огня. Она даже руки не особенно сильно обожгла – спасли перчатки из толстой кожи. Зато Змей, пока она мазала ладони и пальцы средством от ожогов, не слезал с неё до тех пор, пока она по шагам не разобрала свои действия и не поняла, в чём допустила ошибку. После такой подготовки устраивать истерики с выбросами магической силы… Да мастер выгнал бы её в шею и был бы совершенно прав.
– Да, – сказала сестра Эвелина, не догадываясь, по счастью, о мыслях поднадзорной, – ты теперь лет пять-семь будешь восстанавливаться, и не факт, что вернёшь хотя бы прежний уровень.
Камилла покивала, но про себя подумала: «И хвала Создателю». Мази, настойки и прочие снадобья будут выходить чуть послабее, но зато она перестанет чувствовать себя опарой в горшке, на которую Искатели поглядывают с нетерпением: когда уже подойдёт? Саму-то её потерянная невеликая магическая сила не особенно печалила. Это первое время та ощущалась какой-то сосущей пустотой внутри вроде лёгкого голода, а теперь и это ощущение притупилось. А вот когда магию теряет сильный чародей, невольно подумала Камилла, наверняка для него это словно лишиться руки или ноги. Опять же хвала Создателю, что немного там было чего терять.
– Госпожа, – задумчиво спросила она, – а если я всё-таки восстановлюсь и даже расширю резерв, есть ли смысл учить меня на целителя? Алхимик-подмастерье, причём уже опытный, не ценнее ли желторотого бездарного лекаря?
– Конечно, – легко согласилась сестра Эвелина. – И я очень надеюсь, что ты действительно восстановишься. Всё же твои снадобья гораздо эффективнее, когда ты заряжаешь их своей магией. А учат в таких случаях недолго, примерно с полгода: медитации, навык управления магическими потоками… Научишься просто справляться со своей силой без вреда для себя и окружающих. Глупо из отличного кузнеца делать слабенького боевика, умнее научить человека управлять огнём в его горне.
Она дописала своё донесение начальству, или что это было, и дала Камилле прочесть и подписать.
– Занеси на днях экзаменационный протокол и заверенную копию с него, —
распорядилась сестра Эвелина. – В остальном всё останется по-прежнему. Будешь так же приходить раз в год. Посмотрим, как будет продвигаться восстановление. Пока всё. А! Извини, чуть не забыла. Поздравляю с званием подмастерья.
Камилла поблагодарила и отправилась из Штаба Искателей к нотариусу, и только потом уже в дом наставника. Погода хмурилась, кисла, ветер трепал мантию, швырял в лицо вместе с облетающими лепестками редкие крупные капли, потом тучи ненадолго расходились, неуверенно выглядывало солнце, но ветер снова натаскивал гору грязной серой ваты, и та опять роняла дождинки. Хорошо, что под мантией была рубашка из тонкого мягкого сукна, а то Камилла продрогла бы, даром что на носу были Ворота Лета.
– Как результаты? – поинтересовался мастер за обедом, к которому Камилла умудрилась не опоздать.
– Если вы о моём магическом фоне, то он практически нулевой. – Змей отмахнулся, как от мухи, и Камилла согласно наклонила голову: действительно ерунда. – А глава отделения хочет начать расследование. Зря, наверное. Мне ведь ещё патенты получать, и звания мастера я всё-таки постараюсь добиться.
– Я бы не сказал, что зря, – возразил Змей. – Поддержка Искателей тебе совсем не помешает, а то кое-кто в Совете совсем охамел, пора подержать этих господ за яйца. Но с мастерским званием ты уж очень размахнулась, Змеючка. Не быть тебе мастером, даже если ты всё отхожее место обклеишь патентами на новые снадобья.
– Но среди мастеров есть женщины!
– Есть, – кивнул тот. – Целых две. Старая сука из семьи, которая когда-то стояла у истоков Коллегии Алхимиков, и её дочь. Дочь приличия ради всё-таки взяла фамилию мужа, матушка в своё время даже не сочла нужным. В любом случае, из рук что дочки, что матушки я бы лично не взял даже пёрышка, а я кое-что смыслю в ядах. Что есть у тебя, Змеючка, чтобы, будучи женщиной, претендовать на звание мастера? Имя? Деньги? Настоящие деньги, я имею в виду, а не горсть золотых на нарядную тряпочку? Связи? Один старый ядовитый тип в наставниках, сам не здешний и сам кое-как пробившийся в мастера? Брось, гадючка, не разбивай свой ясный лобик об эту стену старых пердунов. Корвину, – он кивнул на помалкивавшего всё это время помощника, – я ещё помогу с мастерским званием, но тебе, увы, помочь не смогу.
Камилла нахмурилась, однако за столом спорить не стала. Корвин посматривал на неё этак… вопросительно, и вообще, кажется, собирался начать какой-то долгий, обстоятельный разговор. Но тоже не за столом, понятно. Она примерно догадывалась, о чём, и ей заранее становилось тоскливо.
– Пойдём-ка ко мне, поговорим, – вместо подмастерья сказал Змей, едва они поели, и Камилла без большой охоты кивнула. То есть, она сама собиралась попросить у наставника две-три минутки для разговора, но тут, похоже, намечалось что-то посерьёзнее двух-трёх минут.
В кабинете Змей опять, как несколько лет назад, уселся за стол и кивнул Камилле, чтобы села напротив.
– Вот, мастер, – сказала она, опередив его, и выложила на стол два пергамента. – Это патент на «Страсть без опаски», а это свидетельство о том, что все права на неё я передаю вам.
Змей хмыкнул.
– Бестолочь, – сказал он почти с нежностью. – Ты этот патент могла продать за такие деньжищи, что на дом хватило бы. С садом, конюшней, обстановкой и прислугой.
– Вы со мной десять с лишним лет возились, – возразила Камилла. – Должна же я как-то вас отблагодарить?
– Меня? Вот дурёха. Да я до сих пор с содроганием думаю о том, что мог легко упустить такой талант. Хвала Предвечной, у тебя хватило характера настоять на своём. Корвин вон идеальный помощник, но называть его своим учеником… – мастер неожиданно вздохнул. – Дотошен, педантичен, аккуратен, чудовищно работоспособен – и полная бездарность.
Он смахнул оба пергамента в стол, позвякал там чем-то и выложил перед Камиллой золотую монетку в десять крон.
– За патент, – ухмыльнувшись, пояснил он. – Первый твой полностью самостоятельный заработок. Сохрани на развод, ну и на удачу тоже. Примета есть такая. У кого как, у меня сработала.
– Не буду ни тратить, ни разменивать, – заверила его Камилла, аккуратно прибрав монетку в карман. Она даже придумала, что с нею сделать: заказать ювелиру “ошейничек” для своей серебряной змейки и подвесить к нему монетку. Память о первом мужчине и первом патенте в одном украшении (которое, впрочем, давно уже не так украшение, как щит от мелких и не очень сглазов и проклятий).
– А теперь скажи-ка мне, Змеючка, что дальше делать собираешься? – пугающе ласково спросил наставник. – Своё дело открывать? Учеников ты брать не можешь, но работать самостоятельно – вполне. Дом в городе, мастерская в нём, оборудование для неё, разрешение на работу… потянешь?
– Нет, конечно, – вздохнула она. – Хотела у вас попросить разрешения остаться на первое время помощником, как Корвин. Или два помощника вам не нужны?
– Нужны. Я вот тут подумал, гадючка моя, надо бы тебя замуж выдать, – раздумчиво проговорил Змей.
– А если, – резко выпрямившись, ощетинилась Камилла, – я скажу вам, мастер, что не хочу замуж, вы не поверите? Такого не бывает, потому что не бывает никогда? Все женщины хотят замуж, и мало ли что они болтают, так?
– Нет, бестолочь, не так. Нормальный, – он пренебрежительно фыркнул на этом слове, – муж тебе, разумеется, не нужен, ядовитая ты моя. Но у тебя есть возможность взять Совет Коллегии измором. Все твои работы будут выходить от имени Корвина, автором будет считаться он, но в каждой своей работе он будет неустанно отмечать, как много ты вложила в неё, как неоценима была твоя помощь, сколько ты сделала для того, чтобы работа эта увидела свет. Да это не ты будешь госпожа Кросс, а его за глаза будут звать господином Випером. Лет за пятнадцать-двадцать все привыкнут, что супруги Кроссы работают вместе, и годам к сорока тебе можно будет попытаться всё-таки получить мастерское звание. Могут и тогда завалить, конечно, однако имя твоё будет на слуху, смотреться ты уже будешь солидной матроной, а не соплюхой-выскочкой… шансы есть, не то что теперь.
– То есть, – занудно не хуже Корвина уточнила Камилла, – я должна буду сперва сделать мастером своего супруга, наработать ему репутацию способного алхимика, а сама считаться его помощницей, и тогда уже, потом-потом, весьма потом, попробовать стать тем, кем могла бы быть уже сейчас?
– Ты выгорела, защищая всего лишь звание подмастерья – тебе мало показалось? В какой грязи тебя изваляют, если ты сунешься за званием мастера, можешь себе представить? Не упрямься, Змеючка, будь умной девочкой. Выходи замуж за Корвина, я вам оставлю по завещанию и дом, и лабораторию, а лучшего мужа тебе всё равно не найти. С этим тебе хоть поговорить есть о чём. – Камилла кисло покривилась, потому что тут несносный ядовитый гад был прав: с большинством мужчин говорить ей было не о чем. – И он, ко всем его прочим достоинствам, болезненно честен. Он уж точно не попытается приписать сделанное тобою себе одному. И не фыркай так, – прибавил он. – Ты гадюка, а не кошка. Назвалась Виперой, так соответствуй.
– Ладно, – огрызнулась Камилла, – поучусь шипеть.
– Поучишься? Да у тебя с тринадцати лет очень неплохо получается. Вот что, – серьёзно проговорил он, резко обрывая веселье, – ты устала, ты зла, ты сейчас ничего не хочешь слушать. Давай-ка отдохни, гадючка моя, а то от тебя одни прекрасные янтарные глаза остались.
– Кто вы такой и куда дели труп моего наставника? – мрачно спросила Камилла. – Прекрасные янтарные глаза, надо же!
Змей дробно рассмеялся.
– Я к тебе не подкатываю, нахальная бестолочь, – сказал он. – Если я люблю здоровых туповатых мужиков, это не значит, что я не вижу, какая у соседской кошки роскошная шубка и какие у тебя красивые глазки. Но в самом деле, Змеючка, поезжай-ка ты домой на месяц. Свежий воздух, парное молоко, здоровые деревенские парни, а не шлюшки, вечно вынужденные пить ядовитую дрянь, чтобы привести своё хозяйство в рабочее состояние… Походишь за травами, как в детстве, а то уже, наверное, забыла, как их собирать?.. В общем, отдохнёшь, пораскинешь мозгами, согласишься, что я прав во всём – тогда и возвращайся.
– А если не соглашусь, не возвращаться?
– Брысь! – он махнул на неё рукой. – Отдохнёшь, тогда и поговорим, а сейчас я на тебя время тратить не намерен.
***
– А почему Випера? – спросил отец, любуясь пергаментом с золотым обрезом и внушительными печатями.
– Писать везде «Камилла из Монастырских Садов» долго и неудобно, мне предложили взять псевдоним, под которым я буду работать, и я подумала: я же ученица Асканио Змея, значит, надо назваться в том же духе, а Випера – это гадюка, – пояснила она.
Она и подзабыла уже, всё больше переписываясь с родными, а не проведывая их, как дома тесно и как много в нём народу, хоть старший брат и построился, чтобы жить со своей семьёй отдельно. После трёхэтажного (не считая лаборатории в подвале) дома Серпента, где у неё была собственная комната, очень хотелось забиться в какую-нибудь кладовку и никого хотя бы не видеть – про «не слышать» и речи не было. Ох, и это ещё младшая невестка своё на редкость беспокойное дитятко вынесла во двор, поспать в тенёчке под пологом, иначе бы оно орало в доме. Какой там месяц! Камилла поняла, что погостит три-четыре дня, а потом соврёт что-нибудь про срочные дела и уедет.
– И что теперь? – спросила мать.
Камилла вздохнула. Ей самой хотелось бы знать, что теперь.
– Если не хочешь в город, – сказал отец, – можно попроситься в замок. Господин Андреас, думаю, не откажет. Устроишь там себе мастерскую где-нибудь по соседству с темницами…
– И на мужиках, которые там протрезвляются или стражников ждут, буду испытывать новые лекарства, – хмыкнула Камилла. – В город я не то что не хочу – чтобы открыть свою мастерскую нужны такие деньги, которых ни у меня, ни у вас просто нет. А в долги влезать… – она передёрнула плечами. – Мне придётся очень постараться, чтобы набрать достаточно своих заказчиков, на это уйдёт не год и не два. А Транк, аптекарь, постарается напакостить мне по мере сил, отговаривая своих знакомых обращаться ко мне: я за его сына замуж так и не пошла, он оскорбился до глубины души. В общем, если в город, то не в Ясень, а куда-нибудь подальше, где меня никто не знает и пакостить не станет.
– А там, где никто не знает, и заказчиков поди найди, – вставила мать. – А Змей-то твой? Гонит тебя, что ли? Одевал же как родную, – она кивнула на шёлковую рубашку, в которой Камилла осталась, сняв дорожную мантию. – Только не говори, что это на те деньги, которые отец тебе оставлял, ты так одеваешься.
– Не на те, – признала Камилла. – Мастер вообще… любит пыль в глаза пустить. Правда, – подумав и подсчитав про себя, прибавила она, – я у него за десять лет получила шесть патентов на новые снадобья. Вернее, он их получил, хотя придумала я. Но так все делают, а вот бархатные мантии ученикам, кажется, только мой мастер шьёт.
Камилла невоспитанно поставила локти на стол, не думая, что золотистые шёлковые рукава испачкаются, и положила подбородок на сплетённые пальцы. Почему-то ей казалось, что её возвращение к Змею возможно только при условии «согласишься, что я прав во всём». Эх, наставник! Тоже ведь хотите сделать как лучше – как кажется лучше для вас. А посмотреть со всех сторон? Нет, выходить замуж за Корвина и отдавать ему свои работы, чтобы он мог стать мастером и когда-нибудь потом вытянуть её за собой… Она представила себе череду долгих лет с мужем, который прекрасно осознаёт, что сам он полная бездарность, а вот жена у него – талантливый алхимик, и все его заслуги на самом деле принадлежат ей. Корвин не завистлив и не склонен к пакостям, но выдержит ли его мужское самолюбие такое испытание? Год за годом, трактат за трактатом, патент за патентом под его именем, хотя от него самого там – только дотошное, до последней пылинки в растворе, следование инструкциям супруги. Камилле казалось, что даже невеликое самомнение Корвина такого не выдержит. Или запьёт, или… нет, скорее всего, в самом деле запьёт от обиды и несправедливости сущего: баба – алхимик милостью Создателя, а он бездарь. Оно ей надо?
Они с Яном разок-другой сходили за травами. Без Михи: женатому молодому мужику таскаться за посторонней бабой даже вместе с её братом – странно бы это выглядело. Ещё Камилла поболталась по селу, навещая тех, кто к ней всегда неплохо относился, и каждый раз с лёгкой горечью убеждаясь, что тем для разговоров с ними у неё катастрофически мало. Помогла матери, показала ей несколько профессиональных приёмов и надиктовала кое-какие рецепты. В общем, неделю она выдержала, но потом всё-таки уехала. Очень уж утомительно было в упор не слышать шепотков за спиной. Да и следить за тем, чтобы не сделать и не сказать лишнего, тоже приходилось постоянно: она-то уедет, а родные останутся. И родители, и братья, понятно, мало заботятся, что там о них болтают, но не давать же лишних поводов для сплетен там, где без них вполне можно обойтись. И проситься в замок владетеля тоже не было вариантом – слишком близко к Монастырским Садам, слишком много тамошней прислуги родом из этого села. Тоже вечно ходи да оглядывайся.
А ещё она заявилась в трактир и позвала Миху на небольшую беседу. Даже пообещала его жене, ревниво зыркавшей на сучку, за которой Миха бегал несколько лет, что стоять они будут у неё на виду, но так, чтобы никто не слышал, о чём они говорят.
– Пожилых дамочек обслуживаешь ещё? – напрямик спросила она. – Или не только дамочек?
– А вот это, ваша милость госпожа подмастерье, не ваше сучье дело, – огрызнулся он. – Была бы женой, тогда бы и спрашивала, а сейчас с какой радости?
– С той радости, что ты с моим братом давно уже и всерьёз крутишь, – уверенно ответила она. – Лет с пятнадцати, да? Потому и меня обхаживал: пока жена в своём флигеле зелья варит, пришёл её брат в гости, и что за диво, если шурин со свояком дружны. Так ведь?
– А ты Яна спроси, так или не так.
– Спрашивала, – она вздохнула. Ян точно так же её послал тёмным лесом да в горы, чем окончательно убедил сестрицу, что она права. – Михель, я люблю своих братьев и мне по херу, с кем они кувыркаются. Пусть хоть коз дерут в сарае. Но я очень не хочу, чтобы ты от какой-нибудь старой суки сам заразился, а потом ещё с Яном поделился таким подарочком.
Он помолчал, в упор глядя на неё, возле пухлых (“чувственных”, как наверняка выразилась бы госпожа Изольда) губ залегли некрасивые жёсткие складки, и от этого смазливое личико стало похожим на нормальное человеческое.
– Да нет у меня давно уже никого, – дрогнувшим голосом ответил Миха. – В смысле, Ян только да супруга законная, – он кивнул на законную супругу, которая не спускала с них глаз и, кажется, изо всех сил старалась что-то разобрать по губам. – Нарочно при ней дамочкам улыбаюсь, чтобы с них глаз не спускала, а про Яна даже подумать не могла.
– Хорошо, – кивнула Камилла. – А то я уже хотела тебе объяснить, что такое Випера и почему у меня такой псевдоним.
– Дура ты, – сказал он тоскливо. – Чтоб тебе вот так же… втрескаться в такого, о ком и думать нельзя. – Судя по тому, как нагрелась серебряная змейка на шее, сказано было от всей души, на полноценный сглаз потянуло бы. – Может, тогда хоть что-то поймёшь. Всё? А то мою сейчас точно удар хватит, вон подпрыгивает.
– Что ж тебе дядька такую ревнивую-то сосватал? Приданое хорошее давали?
Он посмотрел на неё удивлённо.
– А ты не знаешь? Я думал, Ян тебе говорил. Это его милости господина Андреаса дочка. Матушка-то у неё горничная, а вот отец…
В почтовой карете её попутчицей оказалась бойкая бабуля, ехавшая на свадьбу к внучке аж с восточной границы, где она (бабуля, а не внучка!) служила в гарнизонном госпитале помощником целителя. Было, оказывается, и такое занятие для тех, кому дар не позволял учить полноценные заклинания, но кто неплохо справлялся с уходом за больными и ранеными и с выполнением предписаний лекаря.
– Подписала первый контракт на три года, – охотно болтала бабуля: ехать было целых полдня, надо же было как-то занимать время. – Думала, три года как-нибудь вытерплю. А отслужила тридцать восемь, вот. Могу уже уйти на половинное жалование, пробовала даже, а потом пошла опять к вербовщику и говорю: «Назад хочу, на границу. Люди там… настоящие, не как тутошние». Вот на внучку посмотрю, подарочек сделаю – и обратно.
– А не опасно? – спросила Камилла. – Орки же на восточной границе.
Та махнула сухонькой ручкой:
– А в столице под лошадь попасть лучше? Сколько Создатель отмерил, столько и проживёшь, а бабам с орками рядом ещё и безопаснее, между прочим. Не трогают они нашу сестру. Ну, то есть, молодок воруют только так, но чтобы убить или там ударить – ни-ни. Позор несмываемый для воина.
Камилла слушала и задумчиво кивала. Самой ей такой способ заработать денег на покупку дома и оформление разрешения открыть мастерскую и в голову бы никогда не пришёл, но раз послал ей Создатель такую попутчицу… Может, это знак свыше?
========== Вольнонаёмная ==========
Формально горный хребет с дивным названием Мёртвый считался ещё территорией Империи, но там разве что шахты и каторжные тюрьмы при них располагались. Добрые люди и не люди селились южнее. Впрочем, жить и в отрогах Мёртвого желающих было немного. Бурая Скала, столица дистрикта, была, наверное, раз в пять меньше Ясеня, города тоже не особенно крупного (после поездки в столицу и посещения по дороге пары городов Камилла это ясно поняла). За неделю, пока она ждала обоза из своей крепости, Камилла успела послушать местные сплетни и выяснить, что здешний наместник фактически отбывает в Бурой Скале ссылку за какие-то делишки, после которых оставаться на западе ему было крайне вредно для здоровья. А уж крепость, в которую она получила назначение, считалась дырой даже по местным меркам. Приличной девице, образованной и состоятельной, даром что бритой, сочувствовали все, к кому она обращалась – от цирюльника до прачки. И все настойчиво советовали писать, писать и писать прошения командующему округом, чтобы её перевели ну хотя бы в саму Бурую Скалу, а не оставляли в полушаге от диких-диких орков. Камилла благодарила за совет, обещала подумать, но их с братьями чуть ли не с рождения учили, что помощи надо просить только в том случае, если ну вот прямо никак без этой помощи не обойтись. А уж просить о чём-то людей, вообще не обязанных выслушивать твоё нытьё… Можно найти множество куда более полезных дел.
В общем, когда пришёл обоз из Рассветного Отрога, Камилла отправилась на восток под охраной солдат – не соваться на границу со степью в компании то ли торгаша, то ли контрабандиста, которого сопровождали типы с подозрительно раскосыми глазами и плоскими лицами, ума ей хватило.
Крепость Рассветный Отрог то ли очень серьёзно чинилась, то ли вообще перестраивалась заново: пыль стояла до небес, ругань тоже, сновали люди, стучали мастерки и молотки, солдаты, растянувшись редкой цепью, присматривали за типами в полосатых куртках, разбиравшими старую стену (на опасные работы, видимо, ставили каторжников – их не жалко, если стена обвалится вместе с ними)… Если задёрганный, замороченный интендант и обрадовался появившемуся наконец алхимику, то как-то проявить эту радость сил у него не было. И времени тоже – Камилла, не геройствуя, прибыла вместе с обозом, а интенданту предстояло всё это добро принять.
– Сударь, – сжалилась над ним Камилла, – просто покажите, где я буду жить и работать. Нет, провожать не надо. Рукой махните, куда идти, а я буду уточнять по дороге.
У неё, правда, были два здоровенных баула, но она рассчитывала отловить по дороге какого-нибудь желающего помочь девушке за небольшое вознаграждение.
Получилось ещё лучше: едва она, с натугой подхватив свой багаж, двинулась в указанном направлении, как на неё налетела стайка ярко одетых и так же ярко накрашенных девиц.
– Вот! – с торжеством проговорила одна. – Я же говорила, что с этим обозом!.. А вы не верили. Госпожа мастер, вас господин Лео приглашает принять ванну и покушать, пока вам комнаты прибирают. Люси, берись за вторую ручку, вместе понесём. А вы двое, тащите второй баул, нечего госпоже мастеру ручки трудить, они ей для другого нужны.
