Текст книги "Биография, творчество"

Автор книги: Аппиан Александрийский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)

61. При виде его тот выразил удивление, почему он не пришел ранее. "Не с тем, – говорил он, – я пощадил твоего брата, чтобы ты стал моим врагом". "Как это ты, – заметил на это Кокцей, – врагов делаешь друзьями, а друзей называешь врагами и завладеваешь чужой провинцией и войском?" – "Что же, ответил Цезарь, – мне по смерти Калена следовало оставить такую власть в руках его малолетнего сына, в то время как Антоний был очень далеко? И Луций, побужденный всем этим, проявил более кипучую деятельность, и Азиний и Аэнобарб пытались воспользоваться этим против нас, находясь поблизости. Поэтому-то я также спешно привлек к себе и легионы Планка, чтобы они не отошли к Помпею, ведь их конница отплыла в Сицилию". – "Об этом передавалось иначе, – сказал Кокцей, – но Антоний не верил слухам, пока перед ним, как перед врагом, не заперли ворот Брундизия". Цезарь на это отвечал, что со своей стороны он не давал на этот счет никаких приказаний; он не мог наперед знать, что Антоний поплывет туда, и не мог ожидать, что он объявится вместе с врагами. Брундизийцы и оставленный у них для отражения набегов Аэнобарба начальник отряда по своей инициативе заперли ворота перед Антонием, вступившим в соглашение с общим врагом Помпеем и везшим с собою Аэнобарба, убийцу его отца, осужденного и народным голосованием и приговором суда в объявленной проскрипции, который после битвы при Филиппах осадил Брундизий и теперь еще блокирует Ионийское море, сжег корабли Цезаря и опустошил Италию.

62. "Но ведь вы согласились между собою, – возразил на это Кокцей, относительно свободы заключения договоров, с кем каждый хочет. И Антоний не менее, чем ты сам, почитающий память твоего отца, ни с кем из его убийц не сближался. Аэнобарб не принадлежит к числу убийц, голосование против него производилось пристрастно. Ведь он не участвовал во время убийства Цезаря в сенате. Если же не прощать ему дружбу с Брутом, то мы скоро со всеми будем в ссоре. С Помпеем Антоний не вступал в соглашение для войны против тебя, но он хотел иметь Помпея союзником на тот случай, если ты начнешь войну, или чтобы примирить его с тобой, так как он не совершил ничего непоправимого. Ты сам виноват в происшедшем. Если бы не было войны в Италии, и они не решились бы отправить послов к Антонию". Цезарь, со своей стороны, также отвечал объяснениями. "Против Италии, – говорил он, – и вместе с тем против меня вели войну Маний, Фульвия и Луций. Помпей не ранее, но именно теперь, в надежде на Антония, вступил на берега Италии". "Не против Антония, – заметил Кокцей, – но будучи послан им. Не скрою от тебя, что он с сильным флотом нападет и на другие места Италии, не имеющей флота, если вы не примиритесь". Цезарь, со вниманием выслушавший все эти хитросплетения, немного подумав, сказал: "Помпей не обрадуется. Нехороший человек, он изгнан и из Фурий". Кокцей, выяснив все спорные вопросы, упомянул еще о смерти Фульвии и об обстоятельствах, при которых эта смерть произошла, указывая, что она заболела, будучи огорчена гневом Антония, и своей печалью усилила болезнь, так как Антоний не повидался с ней даже с больной и таким образом сделался виновником ее смерти. "Теперь, когда ее уже нет на вашем пути, – добавил Кокцей, – вам остается только откровенно высказаться друг перед другом относительно своего взаимного доверия".

63. Уговаривая таким образом Цезаря, Кокцей провел у него весь день и просил его написать что-нибудь Антонию как младший старшему. Цезарь отвечал, что пока Антоний находится в войне с ним, он не будет писать, как и тот ему не пишет, но он готов обратиться к его матери с упреком в том, что, будучи родственницей и пользуясь с его стороны исключительным почетом, она предпочла бежать из Италии, как будто не могла ожидать от него, как от сына, полной обеспеченности во всем. Прибегнув к такой уловке, Цезарь написал Юлии. Когда Кокцей покидал лагерь, к нему обращались многие из отрядов и передавали ему о настроении войска. Обо всем этом, наравне с другими сообщениями, Кокцей довел до сведения Антония, чтобы тот знал, что, войско, если он с Цезарем не примирится, будет сражаться против него. Кокцей советовал поэтому отозвать Помпея из опустошенных им местностей обратно в Сицилию и отослать куда-нибудь Аэнобарба, пока не будет заключен договор. Мать – она принадлежала к роду Юлиев – также уговаривала Антония, но он опасался, что, если договор не состоится, ему уже неудобно будет еще раз искать союза с Помпеем. Однако, так как мать была уверена, что договор будет заключен, и Кокцей настаивал на том же и подавал надежды даже на большее, Антоний уступил и послал Помпею предписание удалиться в Сицилию под предлогом, что он сам позаботится об условленных действиях; Аэнобарба Антоний послал управлять Вифинией.

64. Когда об этом узнало войско Цезаря, были избраны представители, направленные к обоим противникам. Они должны были воздержаться от обвинений, так как были избраны не для суда, а для примирения. Сверх того были избраны еще Кокцей, дружественный обеим сторонам, а также со стороны Антония Поллион, а со стороны Цезаря Меценат. Они устроили забвение обеими сторонами всего происшедшего и дружбу Цезаря с Антонием на будущее время. Так как супруг сестры Цезаря Октавии, Марцелл, недавно умер, посредники предложили Цезарю обручить Октавию с Антонием. Цезарь тотчас дал согласие на это, оба обменялись взаимными приветствиями, и весь день и всю ночь не прекращались радостные крики солдат и благопожелания им обоим.

65. Цезарь и Антоний разделили между собою все римское государство, установив границей иллирийский город Скодру, приходившийся, как казалось, приблизительно в середине внутренней части Ионийского моря. К востоку вплоть до Евфрата были провинции и острова Антония, к западу – до океана область Цезаря. Африкой управлял Лепид, как было решено Цезарем. Цезарь, если ничто не изменится, должен будет вести войну с Помпеем, Антоний – с парфянами в отмщение за их вероломство в отношении Красса. Аэнобарб должен присоединиться к договору, заключенному с Антонием. Набор войск обе стороны согласно и поровну производят в Италии. Таково было окончательное соглашение Цезаря и Антония, и тотчас же для выполнения неотложных задач они послали каждый своих друзей: Антоний Вентидия – в Азию, чтобы вытеснить парфян и Лабиена, сына Лабиена, который вместе с парфянами, воспользовавшись создавшимися затруднениями, сделал набег на Сирию и дошел вплоть до Ионии. Но о том, что случилось с Лабиеном и с парфянами, рассказано в Парфянской истории.

66. Менодор, бывший на стороне Помпея, изгнал из Сардинии военачальника Цезаря Гелена, быстрым натиском овладевшего Сардинией. Более всего раздраженный этим, Цезарь стал отклонять все попытки Антония примирить его с Помпеем.

По прибытии в Рим состоялся брак Антония с Октавией. Антоний приказал убить Мания за то, что он возбуждал Фульвию, наклеветав на Клеопатру, и таким образом оказался виновником стольких зол. Цезарю он указал на Сальвидиена, начальника войска Цезаря на Родане, замышлявшего отложиться от него и посылавшего с этой целью послов к Антонию, когда тот осаждал Брундизий. Все это он сказал, будучи по природе склонным быстро выявлять свое расположение. Не все, однако, одобряли его. Цезарь тотчас спешно вызвал к себе Сальвидиена, как бы нуждаясь в нем лично, с тем, чтобы снова отослать его к войску. Когда тот явился, то, изобличив его, он приказал его убить, войско же его, как попавшее под подозрение, передал Антонию.

67. Между тем Рим страдал от голода, так как купцов с Востока удерживал страх перед Помпеем и Сицилией, с Запада – то обстоятельство, что Сардиния и Корсика были также в руках Помпея; из Африки хлеб не приходил, так как те же враги господствовали на обоих морских берегах. Цены на все продукты в Риме поднялись, и так как причину бедствия видели во вражде между вождями, то их бранили и требовали примирения с Помпеем. Так как Цезарь и теперь не сдавался, Антоний настаивал, чтобы он поспешил начать войну ради устранения голода. Вследствие того, что средств на это у Цезаря не было, он издал приказ, чтобы все владеющие рабами внесли за каждого половину тех 25 драхм, которые постановлено было взыскать на войну с Кассием и Брутом, а также, чтобы известную долю вносили и все те, кто получал наследство. Приказ этот встречен был взрывом негодования в народе, сердившимся на то, что после того как истощена общественная казна, ограблены провинции, обременили и Италию поборами, податями, конфискациями и все это не на ведение внешних войн и не на расширение пределов государства, а на личную вражду из-за власти, откуда и пошли проскрипции, убийства, общий голод, а теперь хотят лишить и последних средств. Собравшаяся толпа подняла шум, бросала камнями в тех, кто не хотел к ней присоединиться, грозила разграбить и сжечь их дома; и это продолжалось до тех пор, пока все множество народа не пришло в возбуждение.

68. Цезарь с друзьями и с незначительной охраной вошел в середину толпы, намереваясь обратиться к ней с речью и оправдаться в возводимых обвинениях. Но только что его увидали, беспощадно начали бросать в него камнями, не смущаясь тем, что он остановился, подставляя себя под удары, и был ранен. Узнав об этом, Антоний поспешил к нему на помощь. Он шел по священной дороге, и в него камнями не бросали, поскольку он был готов на примирение с Помпеем, но требовали, чтобы он удалился. Когда он не выполнил этого, то и в него стали бросать камнями. Тогда он вызвал значительный отряд солдат, находившихся за стеной. Когда же и после этого его не хотели пропустить, солдаты, разделившись по обе стороны улицы и площади, нападали из переулков и убивали всякого встречного. Стесненные толпой и не имея выхода, люди не могли бежать. Произошли убийства и ранения. С крыш неслись вопли и крики. Антоний с трудом пробился, спас Цезаря от явной опасности и привел его домой. Когда толпа разбежалась, трупы были брошены в реку, чтобы вид их не возбуждал раздражения. Но печально было видеть, как трупы всплывали наверх и как солдаты и присоединившиеся к ним воры снимали с убитых что получше и уносили это как свою добычу. Так прекращена была эта смута, вызвав страх и ненависть к правителям. Голод между тем достиг наивысшей силы, народ стонал и оставался спокойным.

697. Антоний посоветовал родственникам Либона вызвать его из Сицилии для поздравления свояка, а может быть, и для чего-либо более важного. За безопасность Либона Антоний ручался. Друзья Либона ему тотчас же написали, и Помпей дал на это свое согласие. Во время пути Либон высадился на острове Питекузах, теперь называемом Энарией. Узнав об этом, народ вновь собрался и со слезами умолял Цезаря послать Либону ручательство в безопасности, так как он намеревался выступить в качестве посла для переговоров о мире. Тот, хотя и неохотно, исполнил это желание. Народ же заставил и мать Помпея, Муцию, под угрозой сжечь ее дом, отправиться для содействия переговорам. Либон, замечая, что враги поддаются, потребовал, чтобы правители сами сошлись и договорились о взаимных уступках. Под давлением народа Цезарь и Антоний отправились в Байи.

70. Между тем как остальные сторонники Помпея все согласно склоняли к миру, Менодор из Сардинии писал, что следует или воевать по-настоящему или промедлить еще, так как голод действовал за них, в результате чего и условия мира, если они решатся на мир, будут более выгодными. Он советовал также остерегаться Мурка, бывшего против этого, так как Мурк сам стремился к власти. Тяготясь уже до этого Мурком, опасаясь его авторитета и независимого образа мыслей, Помпей после этого стал еще более удалять его от себя. Так как на Мурка не обращали внимания, негодуя, он удалился в Сиракузы и, заметив, что за ним следуют шпионы Помпея, открыто при них же стал поносить его. Помпей, подкупив военного трибуна и центуриона, подослал их убить его и сказать, что он убит рабами. Чтобы придать больше вероятия этому вымыслу, рабы были распяты. Но скрыть этого не удалось, так как Помпей уже вторично, как и при убийстве Вифиника, позволил себе ту же самую гнусность, теперь в отношении человека, славного своими военными подвигами, верного друга своей партии, оказавшего услуги самому Помпею в Испании и добровольно последовавшего за ним в Сицилию.

71. Так погиб Мурк. Ввиду того, что все остальные побуждали Помпея к примирению и стали наговаривать на Менодора, будто он стремится к власти и противится миру не в интересах своего повелителя, но чтобы самому стать во главе войска и страны, Помпей сдался на эти доводы и отплыл со многими лучшими кораблями в Энарию на роскошной шестивесельной галере. С такой пышностью он прибыл к вечеру в Дикеархию на глазах у врагов. С рассветом вбили посреди моря на небольшом расстоянии колья, настлали на эти колья доски, и из устроенных таким образом двух настилов на тот, который был сделан со стороны суши, взошли Цезарь и Антоний, на обращенный к морю Помпей и Либон, причем их разделял небольшой проток, так что можно было слышать друг друга, не прибегая к крику. Так как Помпей рассчитывал на свое участие в разделе власти вместо Лепида, между тем как Цезарь и Антоний предоставляли ему лишь возвращение из изгнания, то на этот раз ни на чем не сошлись. Все же непрерывные сношения дружественных посредников с различными предложениями продолжались. Помпей требовал ограничиться простым изгнанием для осужденных и находившихся при нем убийц Гая Цезаря, для остальных же он требовал почетного возвращения с возвращением им утраченного имущества. Вынужденные голодом и под давлением со стороны народа к заключению мира. Цезарь и Антоний согласились с трудом на возвращение четвертой части имущества, предполагая выкупить его у тех, кто владел им в настоящее время. Они написали об этом самим проскрибированным, в надежде, что те удовольствуются этим. И действительно, они приняли все условия, так как и сами опасались Помпея после его преступного поступка с Мурком. Придя к Помпею, они уговаривали его заключить мир. Помпей разодрал на себе одежды, жалуясь на то, что его предают те, во главе которых он сражался, и неоднократно упоминал о Менодоре, как об искусном полководце и притом единственном, ему преданном.

72. По уговорам матери Помпея, Муции, и его жены, Юлии, все трое сошлись снова на омываемом со всех сторон морем моле Дикеархии, в окружении сторожевых судов, и пришли к соглашению на следующих условиях: война прекращается на суше и на море; торговля беспрепятственно производится повсеместно, Помпей выводит гарнизоны, какие у него были в Италии, не принимает более беглых рабов, его суда не пристают к берегам Италии; в его власти остаются Сардиния, Сицилия, Корсика и другие острова, какими он в то время владел, на тех же основаниях, на каких Антоний и Цезарь владеют остальными провинциями; Помпей высылает римлянам хлеб, который издавна эти области должны были доставлять; он получает также Пелопоннес; в свое отсутствие он мог выполнять консульские обязанности через любого из своих друзей; его имя вносится в списки верховных жрецов. Таковы были условия, касавшиеся самого Помпея. Именитым изгнанникам обеспечивалось возвращение на родину, за исключением осужденных народным голосованием и приговором суда за убийство Цезаря. Лицам, бежавшим из страха и потерявшим свое имущество насильственно, все возвращается в целости, за исключением движимостей, осужденным же выдается четвертая часть. Сражавшиеся на стороне Помпея рабы признаются свободными, свободные же, с прекращением военной службы, получают те же награды, что и солдаты Цезаря и Антония.

73. На таких условиях заключено было соглашение. Условия были записаны, запечатаны и отосланы в Рим на хранение весталкам. Затем они устроили угощение друг для друга, распределив порядок по жребию, – первым Помпей на своей галере, стоявший на якоре близ мола, затем по порядку Антоний и Цезарь в палатках, устроенных на том же моле, под предлогом угощаться на морском берегу, но скорее ради безопасности, из опасения предательства. Менее всего проявляли они при этом беспечности. Вокруг стояли суда на якорях, расставлена была стража, и сидевшие за столом скрывали под одеждой короткие мечи. Говорят, Менодор прислал Помпею предложение напасть и отомстить за все проступки против отца и брата и захватить быстрым действием отцовскую власть. Менодор же с флотом позаботится о том, чтобы никто не скрылся. Помпей на это ответил с благородным достоинством, но вместе с тем и сообразно обстоятельствам: "Пусть Менодор делает это без моего участия. Менодору подходит нарушать клятву, но не Помпею". Во время происходившего пира сосватали дочь Помпея, внучку Либона, за Марцелла, пасынка Антония и племянника Цезаря. На следующий день назначили на предстоящее четырехлетие консулами сначала Антония и Либона, с правом Антония заменить себя кем захочет, после них Цезаря и Помпея, далее Аэнобарба и Сосия, затем вторично Антония и Цезаря, для которых это будет уже третье консульство, после чего было предположено возвратить управление государством народу.

74. Устроив все дела, они расстались, и Помпей отплыл в Сицилию, Цезарь же и Антоний отправились в Рим. Когда все происшедшее стало известно, в Риме и в Италии все ликовали, как это бывает при заключении мира: ведь избавились и от местной войны, и от привлечения к военной службе сыновей, и от наглости гарнизонных войск, и от бегства рабов, и от опустошения полей, и от перерыва земледельческих работ, главным же образом – от голода, доходившего до крайности. При проезде Цезаря и Антония им приносились жертвы, как спасителям. И Рим намеревался было торжественно встретить их, если бы они, избегая излишнего шума, не въехали в город тайно ночью. Недовольны были только те, которым пришлись по жребию земельные участки лиц, возвращающихся теперь с Помпеем; они боялись, что соседями их будут непримиримо враждебно к ним настроенные землевладельцы, готовые выступить против них как только это будет возможно. Большинство из находящихся при Помпее изгнанников, за исключением немногих, простившись с ним в Дикеархии, отплыли в Рим. Возвращение стольких именитых людей, спасшихся вопреки ожиданиям, вызвало в толпе новую радость и всяческое ликование.

75. После этого Цезарь направился в Галлию, все еще волнующуюся, а Антоний – на войну с парфянами. Когда сенат голосованием утвердил все, что он сделал и собирался предпринять, он разослал повсюду легатов и устроил все согласно своим намерениям. Так, он в разных местах поставил тех царей, каких признал годными, при условии уплаты ими дани: в Понте – Дария, сына Фарнака и внука Митридата, в Идумее и Самарии – Ирода, в Писидии – Аминту, в части Киликии – Полемона, других – над другими народами. Войска же, которым предстояло зимовать, с целью дать им нажиться и вместе с тем упражнять их одних, сенат послал против парфенов, иллирийского племени вблизи Эпидамна, – это были те войска, которые были наиболее ревностными сторонниками Брута, – других против дарданцев, также иллирийского племени, производивших постоянные набеги на Македонию; третьим приказано было оставаться в Эпире, чтобы Антоний, собираясь зимовать в Афинах, имел их вокруг себя. Фурния Помпей послал в Африку, чтобы взять четыре легиона Секстия против парфян; он еще не знал, что Лепид уже взял их от Секстия.

76. Дав такие распоряжения, Антоний провел зиму в Афинах с Октавией, как перед тем в Александрии с Клеопатрой, имея сведения из лагерей только на основании присылаемых сообщений. Он сменил жизнь вождя на скромную жизнь частного человека, носил четырехугольную греческую одежду и аттическую обувь, не имел привратников, ходил без несения перед ним знаков его достоинства, а лишь с двумя друзьями и двумя рабами, беседовал с учителями, слушал лекции. И обед у Антония был греческий; с греками же он занимался гимнастическими упражнениями; празднества и развлечения он делил с Октавией. Сильна была в это время его страсть к Октавии8, так как он вообще быстро увлекался любовью к женщинам. Но как только миновала зима, Антоний сделался как бы другим человеком, вновь изменилась его одежда, а вместе с тем и весь его образ жизни. Немедленно около дверей появилось множество ликторов, военачальников, телохранителей. Все внушало страх и изумление. Начались приемы посольств, которые до того времени задерживались, производился суд. Спущены были корабли, делались все другие приготовления.

77. Так обстояли дела у Антония. Договор же между Цезарем и Помпеем был нарушен. Хотя, как можно было подозревать, причины разрыва были иные, но в том виде, как их выставил Цезарь, они имели следующий характер. Антоний передал Помпею Пелопоннес на условии, что суммы, должные Антонию пелопоннесцами, Помпей или сам отдаст, или соберет их для того, чтобы сдать, или подождет, пока будет взыскан долг. Но Помпей не соглашался принять провинцию на этих условиях, считая, что она передана ему вместе с долгами. Или раздраженный этим, как утверждал Цезарь, или вследствие врожденного предательства, или из зависти к большим военным силам других, или по подстрекательству Менодора, считавшего, что заключено скорее перемирие, чем прочный мир, Помпей начал строить новые корабли, вербовать гребцов и открыто заявлял своим войскам, что надо быть готовыми ко всему. Открытое пиратство вновь распространилось на море. Для римлян не было почти никакого облегчения от голода, так что начали громко говорить о том, что договор принес с собою не облегчение, но лишь появление еще четвертого тирана. Цезарь подвергал пытке захваченных в грабеже, причем они говорили, что посланы Помпеем. Обо всем этом Цезарь сообщал народу и написал самому Помпею. Помпей отрицал все это, но со своей стороны представил свои нарекания относительно Пелопоннеса.

78. Те из знати, которые были еще на стороне Помпея, видя, что он во всем следует советам вольноотпущенников, подкупили некоторых из них или по собственной инициативе, или в угоду Цезарю. Подкупленные должны были настраивать своего господина против Менодора, управлявшего в это время Корсикой и Сардинией. Впрочем, они делали это и сами добровольно, из зависти к силе Менодора. Все это повело к отчуждению Помпея от последнего. В то же время вольноотпущенник Цезаря Филадельф отплыл к Менодору за хлебом, Микилион, довереннейшее лицо Менодора, отправился к Цезарю для переговоров о переходе на его сторону Менодора, который обещал передать в руки Цезаря Сардинию и Корсику, три легиона и значительный отряд легковооруженных. Было ли это делом Филадельфа или результатом наговоров Помпею на Менодора, Цезарь предложение принял не сразу, но все же принял, так как он полагал, что мир фактически нарушен. Цезарь вызвал Антония из Афин в Брундизий в обусловленный день для совещания относительно предстоящих военных действий. Цезарь спешно выслал в Брундизий и Дикеархию военные корабли из Равенны, войска из Галлии и прочее военное снаряжение, чтобы с двух сторон напасть на Сицилию в случае согласия на это Антония.

79. Последний прибыл с немногими людьми в назначенный день; однако, не найдя Цезаря, не стал его ожидать, или отрицательно относясь к войне как к нарушению договора, или видя крупные приготовления Цезаря и стремление к единоличной власти, что внушало им обоим постоянные опасения, или, наконец, будучи напуган предзнаменованием. Один из спавших близ его палатки найден был растерзанным дикими зверями; у него не пострадало только лицо, оставшееся целым, как бы для того, чтобы его можно было узнать; при этом происшествии не было слышно криков пострадавшего, и никто из спавших вместе с ним ничего не заметил. Брундизийцы рассказывали, будто видели волка, перед зарей выбегавшего из шатра. Антоний написал Цезарю, чтобы он не нарушал договора, и грозил схватить Менодора как своего беглого раба; он, действительно, принадлежал Помпею Великому, имущество же последнего Антоний приобрел, когда оно по закону продавалось как имущество врага.

80. Между тем Цезарь послал в Сардинию и Корсику своих уполномоченных принять то, что передавал ему Менодор. Берега Италии он усилил одновременно многочисленными отрядами в предупреждение неожиданного нападения Помпея. Затем он приказал строить новые триремы в Риме и в Равенне и вызвал сильный отряд из Иллирии. Явившегося к нему Менодора, бывшего до того вольноотпущенником, он тотчас объявил свободным, поручил ему командовать кораблями, бывшими под его начальством, и подчинил его предводителю флота Кальвизию. Все эти меры, равно как и другие еще большие приготовления, задержали Цезаря, и он упрекал в письмах Антония за то, что тот его не дождался. Корнифицию он велел все снаряженное в Равенне перевезти в Тарент. На пути Корнифиций был застигнут бурей, причем погибло одно только командное судно, предназначенное для Цезаря, что казалось дурным предзнаменованием на будущее время. А так как повсюду создалось представление, что начинается война с нарушением договора, то, чтобы устранить от себя это подозрение, Цезарь написал в Рим и лично внушал войскам, что нарушителем договора был Помпей, пиратствовавший на море. Это обвинение поддерживали и сами пираты, и Менодор открыл весь его план; об этом, указывал он, знает и Антоний, почему и не передал ему Пелопоннеса.

81. Когда все было готово, Цезарь отплыл из Тарента в Сицилию, Кальвизий же, Сабин и Менодор из Этрурии. Сухопутное войско двинулось в Регий, причем все делалось с возможной поспешностью. Помпей узнал об измене Менодора от перебежчиков, когда Цезарь был уже в пути. Застигнутый с двух сторон, Помпей ожидал Цезаря в Мессене, против же Кальвизия и Менодора послал с большим флотом наиболее враждебного Менодору вольноотпущенника Менекрата. Менекрат к вечеру появился на море в виду у врагов. Они укрылись в заливе выше Кимы и провели там ночь, Менекрат же проплыл к Энарии. С зарей они построились полукругом в заливе на близком расстоянии от берега, чтобы неприятель не мог прорвать их строя. Менекрат показался снова и тотчас стал приближаться быстрым натиском. Но так как они не выехали в открытое море, ничего значительного Менекрат не мог достигнуть, а только еще ближе загнал их к берегу, вследствие чего они одновременно опасались сесть на мель и должны были опасаться его нападений.

Нападавшие при этом имели возможность отступать в открытое море, бросать якоря, останавливаться когда угодно, а Кальвизий же и Менодор страдали от скал, на которые они наезжали, и от того, что корабли стояли без движения. Они находились в положении как бы сухопутного войска, сражавшегося в морской битве, причем не имели возможности ни спастись от ударов, ни преследовать.

82. Во время этого боя Менодор и Менекрат увидели друг друга. Забыв о всем прочем, они с гневными криками поплыли навстречу один другому, считая, что победа и решение войны зависят от того, кто из них возьмет верх. Корабли с силой столкнулись, причем были повреждены нос у корабля Менодора и весла у Менекрата. Когда с обеих сторон были сброшены железные крючья, бой был уже не между судами, сблизившимися вплотную, а люди как бы на суше сражались с крайним напряжением и мужеством. Посыпались массой копья, стрелы, камни; опускались мосты, чтобы попасть на неприятельский корабль. Вследствие большой высоты корабля Менодора мосты для смельчаков были более доступны, и оружие, бросаемое сверху, наносило больший вред. Многие пали, остальные были ранены. Менодор был ранен копьем в руку, впрочем копье было извлечено из раны. Менекрат получил рану в бедро многоконечным иберийским железным копьем, причем его нельзя было быстро извлечь. Не будучи в состоянии принимать участие в сражении, Менекрат все же оставался на месте, подбодряя остальных, пока его корабль не был взят, после чего он бросился в морскую пучину. Менодор захватил корабль и отплыл с ним к берегу, так как и сам более был не в состоянии действовать дальше.

83. Так происходила морская битва на левом фланге. На правом Кальвизий, выплыв против левого неприятельского крыла, отрезал несколько судов Менекрата и, обратив в бегство, преследовал их. Демохар, вольноотпущенник Помпея, как и Менекрат, и подчиненный ему начальник, напал и на остальные корабли Кальвизия. Один из них он обратил в бегство, другие разбились о камни и, после того как соскочил экипаж, были сожжены. Кальвизий, вернувшись из преследования, возвратил бежавшие суда и прекратил пожар. С наступлением ночи расположились все на тех же местах, что и в прошлую ночь. Так закончилась морская битва, в которой на стороне Помпея был решительный перевес. Демохар, огорченный смертью Менекрата, которую он считал величайшей потерей, – у Помпея было только два опытных в мореходном деле человека – Менекрат и Менодор, – потерял выгоды своего положения, отплыл прямо в Сицилию, как если бы потерял не одного только Менекрата и не один корабль, а весь флот.

84. Кальвизий, пока опасался нападения Демохара, стоял на якоре, будучи неспособен к морскому бою: свои лучшие корабли он потерял, остальные не были боеспособны. Узнав об отплытии Демохара в Сицилию, он починил корабли и поплыл вдоль берега, держась заливов. Цезарь из Тарента переплыл в Регий со многими судами и большим войском и застал Помпея близ Мессены всего с 40 кораблями. Друзья советовали Цезарю воспользоваться удобным случаем и напасть со своими большими силами на Помпея, располагавшего немногими судами, пока не подоспел к нему остальной флот. Однако Цезарь не последовал этому совету, ожидая Кальвизия и указывая, что неразумно рисковать, пока он дожидается подмоги. Когда Демохар приплыл в Мессену, Помпей назначил самого Демохара и Аполлофана, также своего вольноотпущенника, начальниками флота вместо Менодора и Менекрата.

85. Осведомившись о всем происшедшем близ Кимы, Цезарь выплыл из пролива навстречу Кальвизию. Когда он проплыл уже большую часть пролива, шел мимо Стилиды и огибал Схиллей, Помпей, устремившись из Мессены, налегал на задние корабли, преследовал плывшие впереди и, нападая на весь флот, вызывал его на морскую битву. Флот же, хотя и был тревожим им, не вступал в битву вследствие запрещения Цезаря, или опасавшегося начинать морское сражение в узком проливе, или оставшегося при первоначальном решении не вступать в битву без Кальвизия. По его предписанию, все суда двигались вдоль берега; они держались на якоре и отражали нападавших, обращаясь к ним носовой частью. Вследствие того, что Демохар противопоставлял каждому кораблю по два, произошло замешательство, корабли наталкивались на скалы и друг на друга, наполнялись водой. Они гибли так же бесцельно, как и суда близ Кимы, стоя на якоре и подвергаясь нападению врагов, то приближавшихся, то удалявшихся.