Текст книги "Сесиль Родс и его время"
Автор книги: Аполлон Давидсон
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
СОЗДАЕТ СОБСТВЕННОЕ ГОСУДАРСТВО
Языком, который выбросил хамелеон, чтобы слизнуть междуречье, стала Привилегированная компания.
Привилегированные компании… Премьер-министр Солсбери назвал их «своеобразным методом» участия Англии в распространении цивилизации и христианства на африканские народы, А журналист А. С. Уайт писал: «Публике необходимо понять, что привилегированные компании, по крайней мере в Африке, абсолютно необходимы для укрепления того, что, выражаясь сдержанно, называют британскими интересами. Если уничтожить эти компании, то, как очевидно со всех точек зрения, соперничающие европейские державы займут их место, так как уж они-то, во всяком случае, не поколеблются водрузить свой национальный флаг на любой территории, которую можно выклянчить, захватить или украсть». [74]74
White A. S. Chartered Government in Africa. – Nineteenth Century, 1894, vol. 35, p. 131.
[Закрыть]
Английские политики любили подчеркивать самостоятельность, независимость этих компаний, их преимущество перед Британской Ост-Индской компанией, завоевавшей Индию. Солсбери говорил, что они «развивают отданные на их попечение страны своими собственными методами и своими собственными средствами, по своим собственным предначертаниям и в значительной мере на свой собственный риск». [75]75
The Times, 21.V.1891.
[Закрыть]
А уж какой ореол романтики создавался вокруг этих компаний! «Сколь многим обязана Британская империя – я предпочитаю этот старый термин – инициативе и усилиям отважных купцов, включая привилегированные компании лондонского Сити!.. Дух романтики, приключений… дополнялся бесценным стимулом частной инициативы и стремлением к прибыли – побуждениями, принадлежащими к числу самых уважаемых в мире». [76]76
East Africa and Rhodesia. 3.XI. 1949, p. 268.
[Закрыть]Так уже в середине XX века, в 1949 году, по случаю шестидесятой годовщины Британской южноафриканской привилегированной компании заявил ее тогдашний президент Дугал Малькольм.
Почему же именно привилегированные? Что это за привилегии? Зачем они были нужны?
Африка сдана в аренду компаниям
Схватка европейских держав за Африку, начавшись в семидесятых годах, с каждым годом становилась все жарче. К концу восьмидесятых она достигла исключительного накала. Соперники зорко следили друг за другом, подстерегали каждый недостаточно осторожный шаг.
Захват новых земель грозил осложнениями в европейской политике. Как же сделать так, чтобы и империю расширить и рисковать уж не очень сильно? Вот и нашли новый способ осуществления захватов – привилегированные компании.
Эти компании, заручившись «договорами» с «туземными» вождями, получали от правительства своей страны особую хартию, или привилегию. В хартии говорилось, что правительство одобряет эти «договоры», а с ними – и действия соответствующей компании.
Практически это значило, что правительство разрешало компании захватить ту или иную пока еще «неподеленную» территорию и управлять ею. «Договоры» нужны были потому, что существовало все-таки международное право. А с точки зрения этого права ни одно правительство не могло распоряжаться землями, которые не находились под его юрисдикцией. Требовалась какая-то зацепка.
Подлинному содержанию «договора» никакого значения не придавалось. Правительство просто присоединялось к той его трактовке, которую давала компания, и тут же объявляло «договор» основой для любых ее действий. Знали только, что правительство отдало такой-то компании такую-то страну.
Вот так привилегированные компании получали мандаты на захват громадных областей Африканского материка. Это означало психологическую, политическую, да и материальную поддержку со стороны правительства.
А само правительство, стоя за спиной компании, прямой ответственности за ее действия не несло. Компания на худой конец могла и отступить в случае столкновения с державами-соперницами. Это не было бы прямым ударом по престижу государства.
Ну а если компания люто расправлялась с африканцами, так люто, что это даже доходило до Европы, общественность начинала возмущаться и дело принимало скандальный оборот, – что ж, тут правительство могло занять позицию стороннего наблюдателя или даже выступить третейским судьей. Компания ведь – сама себе голова…
К тому же захваты обычно не сулили немедленных прибылей. Наоборот, само завоевание, разведка недр, подготовка к эксплуатации захваченной страны, не говоря уже о подавлении восстаний и сложном деле «умиротворения» покоренных народов, – все это требовало денег и денег.
Официально просить денег у парламента из казны – будет недоволен налогоплательщик. К тому же обсуждение в парламенте планов аннексии вызовет лишние раздоры между партиями да еще и даст державам-соперницам возможность и время принять контрмеры.
Ну а тут – компания, у нее – свои средства, и к карману налогоплательщика они вроде бы никакого отношения не имеют, и правительство – ни при чем.
На деле правительству приходилось, конечно, отдавать компаниям и деньги, да и жизни английских «томми». Но с течением времени это оказывалось уже проще. Публика постепенно привыкала к мысли, что африканские страны – те, где утвердились компании, – чем-то нужны и важны для Англии. С ними уже были связаны «героические» эпизоды, далекая земля «освящена» британской кровью… Одним словом, почва была подготовлена. После этого правительство могло спокойно взять бразды правления в свои руки.
Такой тактикой колониальных захватов – в два приема – пользовалось чаще всего английское правительство. Русский посол в Англии Е. Е. Стааль доносил в Петербург: «Там, где оно не могло или не желало действовать собственными средствами, оно давало особенные грамоты и привилегии частным торговым компаниям, которые вели на свой счет войны в уверенности, что правительство метрополии, в случае опасности и нужды, не откажет им в помощи». [77]77
Архив внешней политики России (далее: АВПР), ф. канцелярии, 1894 г., д. 56 (Е. Е. Сталь – Н. К. Гирсу 26 января (7 февраля) 1894 г.), л. 27.
[Закрыть]
Но эти компании, созданные финансистами Сити и королями горной промышленности, умели подчас и сами диктовать правительству свою волю. В совет директоров входили обычно и представители аристократии вплоть до членов королевской семьи.
Идея создания этих компаний в Африке овладела правительствами Альбиона в разгар схватки за раздел мира. В 1886-м хартия была дарована Нигерской компании, в 1888-м – Британской восточноафриканской. В те годы многие газеты и журналы наперебой восторгались компаниями, восхваляли их активность, противопоставляли ее «нерешительности» правительства. [78]78
См. Парфенов И. Д.Монополия и империя. Саратов, 1980.
[Закрыть]В начале 1886 года и Бисмарк провозгласил идею «германской коммерческой империи» в Африке путем создания компаний, поддерживаемых правительством, и через два года германское правительство дало хартию Германской восточноафриканской компании.
Главным полем деятельности этих компаний была тогда Африка. В конце прошлого века они да еще несколько сходных с ними ассоциаций Великобритании, Германии, Франции и Бельгии управляли двумя миллионами квадратных миль территории и по крайней мере пятьюдесятью миллионами жителей Африканского континента. [79]79
См. Вульф Л. С.Экономический империализм в Азии и Африке. Пг., 1923, с. 57.
[Закрыть]«Африка прямо сдана в аренду компаниям… Машоналенд и Наталь захвачены для биржи Родсом», [80]80
Маркс К., Энгельс Ф.Соч., т. 25, ч. II, с. 486.
[Закрыть]– писал тогда Ф. Энгельс.
Никакая другая из этих компаний
Говоря о привилегированных компаниях, Ф. Энгельс назвал только одно имя: Родс. Действительно, Британская южноафриканская компания, созданная Родсом, была самой крупной. «Ни одна из привилегированных компаний не вызывала таких чувств алчности у биржевиков. Ни одна не вызывала такого восхищения и таких проклятий. И никакая другая из этих компаний не имела своего Родса». [81]81
Galbraith J. S. Crown and Charter. Berkeley etc., 1974. P. X.
[Закрыть]
Родс сумел связать эту компанию со своим именем, хотя и не он один и даже не он первым добивался ее создания. О мандате на завоевание мечтали Гиффорд, Коустон и многие другие – те, кто думал о захвате стран, лежавших в глубине Африки.
С Гиффордом и Коустоном Родс сговорился быстро. Но нашлись и противники, не желавшие, чтобы громадные территории были даны на откуп узкой группе магнатов. Возражала часть торгово-промышленной буржуазии, и от ее лица – Лондонская торговая палата и уже влиятельный тогда Джозеф Чемберлен, будущий министр колоний. Они не желали, чтобы доступ к африканским богатствам был монополизирован одной компанией. Рупор этой буржуазии журнал «Экономист» осуждал Родса и его компаньонов и требовал, чтобы правительство само занялось захватами, не передоверяя столь важное дело новоиспеченной компании. «Если Машоналенд ст о ит серьезных раздоров с иностранным государством, то он ст о ит и тех небольших расходов, в которые министерство колоний может быть ввергнуто прямым управлением…» [82]82
The Economist, 1889, № 2414, p. 1530―1531.
[Закрыть]
Против выдачи хартии выступили миссионерские организации и Общество защиты аборигенов. Мишенью для публичной критики Родса оказались злополучные ружья – те, что Родс обещал дать Лобенгуле. Газеты рисовали картины страшных бедствий, которые принесут англичанам вооруженные ружьями воины ндебеле. К голосам критиков присоединился даже министр колоний Натсфорд. Он назвал обещание о ружьях ошибочным и опасным.
И ведь всерьез говорили и писали об опасности, как будто речь шла не о тысяче устаревших ружей, а о полном перевооружении настоящей армии. И как будто не знали, что воины-ндебелы не умели пользоваться огнестрельным оружием, что научиться им негде, не у кого, что патроны достать трудно.
На деле ружья были, конечно, лишь поводом. Родс понимал главную причину затруднений – среди его союзников не было тогда никого из высокопоставленных лиц тогдашней Англии. Сам он в то время был еще не настолько влиятелен, чтобы его имя могло придать компании оттенок респектабельности и деловой солидности в глазах имущих классов. Да и политические его взгляды были далеко не всем ясны.
Тридцатого апреля 1889 года лорд Гиффорд обратился к правительству от имени компании, которая «должна быть создана», с предварительной просьбой «санкции и моральной поддержки правительства Ее Величества и признания на этой территории полученных законно прав и интересов». Гиффорд сослался на поддержку родсовской Голд филдс, своей Бечуаналенд эксплоринг компани и поименно – лорда Н. Ротшильда, крупного банкира барона Эрлангера, Сесиля Родса, Чарлза Радда.
Компания брала на себя обязательства: 1) построить железнодорожную и телеграфную линии до Замбези; 2) поощрять иммиграцию и колонизацию; 3) развивать торговлю; 4) эксплуатировать минеральные и другие концессии в системе единой могущественной организации, исключающей конфликты и осложнения между соперничающими интересами.
Министр колоний поддержал просьбу, поскольку, во-первых, учредители компании на основании акта об акционерных компаниях могут действовать и без хартии; а во-вторых, «такая компания сможет освободить правительство Ее Величества от дипломатических затруднений и тяжелых расходов».
Но это отнюдь не было концом борьбы за хартию. Весь 1889 год Родсу пришлось работать не покладая рук. Прежде всего нужно было срочно задобрить соперников. Многим из тех, кто заявлял о своих «правах» в междуречье или к северу от Замбези, затыкали рты акциями будущей привилегированной компании. При этом даже не очень проверяли, действительно ли были у этих людей хоть какие-нибудь «договоры» или «концессии». Не до того было. Родс торопился. А ставка была так высока, что он с готовностью поступался малым ради главного, чтобы только не было нежелательных толков, пересудов, писем в редакции газет, чтобы только дело шло быстро.
Свое главное оружие – деньги Родс пускал в ход часто. Он давал деньги целым партиям. Десять тысяч Парнеллу, лидеру ирландской партии в палате общин. Еще пять тысяч – либералам, как говорил сам Родс, чтобы они «не удрали из Египта».
А подкупы политиков, журналистов?
Родс предложил лорду Сесилю, сыну премьера-министра Солсбери, стать постоянным советником компании. Солсбери встревожился, но сын с его мнением не посчитался и принял предложение.
Действовал Родс не только в Лондоне. Влиятельные люди были и в Капской колонии. И они к апрелю 1890 года получили 34 тысячи акций. Не обошел Родс даже бельгийского короля Леопольда II. Тот ведь тоже мог пригодиться.
Важную роль в борьбе за хартию сыграл лорд Ротшильд. Если в 1888 году он решил исход схватки в алмазной промышленности, то теперь, став одним из учредителей создававшейся компании, Ротшильд помог Родсу не только как финансист, но и как политик.
Нужно было срочно провести и еще одну операцию – пополнить совет директоров будущей компании высшей знатью.
О преклонении перед титулами и о роли аристократов в тогдашней Англии Бернард Шоу со своим обычным сарказмом говорил устами одного из своих персонажей, лорда Августа Хайкасла:
– Я не останусь глух к зову родины. Пусть это будет роль посланника в одной из важнейших европейских столиц или пост генерал-губернатора в тропиках… я всегда готов жертвовать собой. Пока Англия остается Англией, вы всюду на видных государственных постах найдете представителей моего древнего рода.
На свои посты аристократы часто смотрели просто как на синекуры и о государственных делах рассуждали в духе того же лорда Хайкасла: видите ли, всегда находятся дела поважнее. Всякие семейные обстоятельства, например, и тому подобное…
Аристократов стремились завлечь многие компании – громкие имена во главе списка директоров назывались «манишкой», придавали респектабельность и обеспечивали благожелательность высоких сфер.
Родс и его новые компаньоны вели переговоры с несколькими представителями лондонского высшего света. Наконец, договорились, что президентом компании будет лорд Эберкорн, а вице-президентом – лорд Файф.
Пятидесятилетний лорд Эберкорн, сын вице-короля Ирландии, предпочитал жить в своих ирландских или шотландских поместьях и не забивал себе голову делами привилегированной компании. Но он был другом премьер-министра Солсбери, влиятельным консерватором, и его имя в списке директоров сразу же придавало компании должный вес.
А сорокалетний Файф, влиятельный либерал, был особенно близок к престолу. Как раз летом 1889 года состоялась его помолвка со старшей дочерью наследника, принца Уэльского. И Файф сразу же стал герцогом и маркизом. Как и Эберкорн, он потом не вмешивался в дела компании и не утруждал себя чтением ее обширных отчетов, но получал тысячи ее акций по ценам намного ниже рыночных.
Чуть больше хлопот доставил Родсу третий лорд (во время создания компании он еще не был лордом) – Альберт Грей. Тот все-таки пытался вникать в дела компании, но был так нерешителен, что доктор Джемсон, ближайший помощник Родса, как-то сказал о нем: «Своенравная старая леди, разумеется, отнюдь не гений и не любит связывать себя определенным мнением».
Как же неглубоки оказались разногласия в лондонской верхушке: ведь и Файф, и Грей вплоть до конца весны 1889 года выступали против Родса и дарования хартии его компании.
По настоянию Файфа в совет директоров был позднее введен и Гораций Феркуер, друг принца Уэльского, аристократ, известный в лондонском свете своей деловой жилкой (он редко отказывался от участия в финансовых предприятиях и торговых операциях).
От группы Родса в совет директоров вошли только он сам и Альфред Бейт, от ее главной соперничающей группы – Гиффорд и Коустон. Аристократы, к которым принадлежал и лорд Гиффорд, оказались в совете в большинстве.
Наверно, не так уж уютно было Родсу среди этих лордов. Он, сделавший себя сам – a self-made man, – не мог не считать их в душе ничтожествами, к тому же чванливыми, кичливыми. Но не мог и не завидовать им. Ведь все им досталось само собой, они не дрались за богатство и титулы, им не пришлось убивать лучшие годы на преодоление бесконечных препятствий. Что ни сделают, они все равно останутся элитой, цветом Британии. А он, хоть вывернись наизнанку, никогда не будет для них ровней.
А может, Родс просто считал себя польщенным, оказавшись в столь избранном обществе? Ведь то была иная эпоха, и ценности были другие.
Как бы то ни было, он понимал правила игры. И сумел заполучить для своей «манишки» самые высокие имена. Но сам стал директором-управляющим, то есть практически полноправным хозяином.
Все это – вербовку влиятельных союзников и задабривание соперников – Родс вел одновременно с переговорами в правительстве. С премьер-министром Солсбери столковались быстро: ведь Родс буквально обложил его со всех сторон. К тому же и расхождений во взглядах у них не было. Оба полагали, что нужно и важно не только захватить бассейн Замбези, но и идти дальше на север, вплоть до Великих африканских озер. Солсбери считал необходимым занять район озера Ньяса, но просить у парламента средств не решался. Родс от имени новой компании взял на себя финансовую сторону: обязался давать британской администрации в Ньясаленде с момента ее установления по десять тысяч фунтов в год. Это обязательство не нанесло материального ущерба компании – английское правительство с лихвой возместило потом затраты.
Кроме того, компания дала субсидию в двадцать тысяч фунтов и обязалась платить по девять тысяч фунтов в год английской Компании Африканских Озер, находившейся на пороге банкротства. Помощь тоже не была актом благотворительности. Группа Родса практически подчинила себе эту компанию.
Что ж, кажется, все готово. После таких услуг правительство возражать против хартии не станет. А общественность?
Утренними газетами Англия уже тогда начинала свой день, вечерними – кончала. Во многих странах газеты еще не стали частью повседневной жизни, а о своей родине Киплинг уже мог сказать:
Солдат забудет меч и бой,
Моряк – океанский шквал,
Масон пароль забудет свой,
А священник забудет хорал.
Девушка – перстни, что мы ей дарим,
Невеста – «да» прошептать,
…
Скорей, чем мы Печать!
Бернард Шоу не без яду обронил потом в одной из своих пьес: «Даже господь бог – и он не был бы всеведущим, если бы он читал газеты».
Эти истины Родс понимал отлично. Чтобы получить поддержку печати, а с ней и общественного мнения, он не раз давал крупные суммы корреспонденту «Таймс» Скотту Келти и редактору влиятельного журнала «Фортнайтли ревью» Джону Вершойлу, перетянул на свою сторону видного журналиста Сиднея Лоу.
Уильям Стед, издатель «Пелл-мелл газетт» и журнала «Ревью оф ревьюс», до весны 1889-го выступал против Родса. Встретившись со Стедом в апреле 1889-го, Родс изложил ему свои идеи, а затем предложил участвовать в издательском предприятии Стеда, внес для этого двадцать тысяч фунтов и обещал и дальнейшем еще б о льшую финансовую поддержку. Стед провозгласил Родса «новым спасителем Британской империи». Кто знает, что повлияло сильнее: убеждение или деньги, но, несомненно, возникла и идейная близость, настолько тесная, что в нескольких завещаниях девяностых годов Родс даже назначил Стеда своим вторым душеприказчиком (первый – Ротшильд), обязанностью которого, как писал Родс, было «реализовать мои идеи». Ф. Энгельс считал Стеда «великолепным дельцом». [83]83
См. Маркс К., Энгельс Ф.Соч., т. 38, с. 165.
[Закрыть]Именно эти качества и сослужили неоценимую службу Родсу.
С весны – лета 1889 года панегирики Родсу запестрели на страницах таких влиятельных изданий, как «Таймс» и «Сент Джеймс гезетт», хотя прежде первая была настроена скептически, а вторая – открыто враждебно. «Фортнайтли ревью», «Найнтинз сенчюри» и ряд других журналов не отставали от них.
Бывшие противники превращались в сторонников, критики – в апологетов. Что теперь могло помешать Родсу? Даже Британское географическое общество встало на его сторону. В мае 1889-го оно рекомендовало коммерческие ассоциации в качестве лучших агентов для распространения цивилизации на Центральную Африку.
…Двадцать пятого февраля 1889 года в палате общин был сделан запрос, знает ли правительство о концессии Радда и помощи английских чиновников Родсу в давлении на Лобенгулу. Помощник министра колоний барон де Вормс участие чиновников отрицал, вообще же по данному вопросу «правительство не считает необходимым выражать какое-либо мнение».
Двадцать шестого марта Вормс заявил, что, хотя земли Лобенгулы и являются «английской сферой влияния», правительство не вправе вмешиваться во внутренние дела «действительных правителей» и «не имеет никакого права одобрить или не одобрить концессию».
Второго апреля радикал Лебучир спросил, известно ли кабинету министров утверждение Лобенгулы, что он обманут переводчиком-миссионером. Лебучир привел заявление Лобенгулы. Вормс ответил, что ничего об этом не знает и правительство в эти вопросы «не вмешивается». [84]84
Parliamentary Debates. 3rd Series, vol. 333, col. 254―256; vol. 334, col. 837―839, 1384―1386.
[Закрыть]
Ответы – почти по Киплингу:
Кто не любит спрашивать, тому и не солгут.
Пятого апреля Вормс вообще отказался отвечать на подобные вопросы. С конца мая пресса уже писала о даровании хартии как о решенном деле. А представители правительства все еще отказывались отвечать на вопросы, связанные с хартией. Даже 24 августа.
Хартия была подписана королевой Викторией 29 октября 1889 года. Сфера деятельности компании определялась как «район Южной Африки, лежащий непосредственно к северу от Британского Бечуаналенда, к северу и западу от Южно-Африканской Республики (т. е. Трансвааля. – А. Д.) и к западу от Португальской Восточной Африки». В этом районе подтверждалось право компании использовать «все выгоды от упомянутых концессий и договоров при условии, что они являются законными». Компании вменялось в обязанность «поддерживать мир и порядок», «постепенно ликвидировать все формы рабовладения и работорговли», «следить за торговлей спиртными и возбуждающими напитками на упомянутой территории, а также, насколько это практически осуществимо, препятствовать продаже туземцам каких-либо спиртных или иных побуждающих напитков», «никоим образом не вмешиваться в религиозные дела племен», «уважать обычаи и законы групп, племен и народов» и даже «охранять слонов и других животных».
Флаг Британской южноафриканской привилегированной компании
Компании давалось право организовать административный аппарат, иметь свою полицию, создавать банки и акционерные общества, «дарить земли на определенные сроки или навечно», «давать концессии на горные, лесные и другие разработки» и «заселять все вышеуказанные территории и земли».
Компания сразу же завела свой флаг, свой герб, свой девиз, свои гербовые и почтовые марки. На гербе чего только не было. Щит с волами, кораблями и слоном. Его держат с обеих сторон антилопы. Пониже – девиз: «Справедливость, коммерция, свобода». И над всем этим, разумеется, британский лев. Флаг – «Юнион Джек», в центре – лев и под ним первые буквы слов, составляющих название компании БЮАК.
Печать с гербом компании
Так возникла Британская южноафриканская привилегированная компания – со своей армией, полицией, даже со своим флагом. В будущем – полновластный хозяин земель, во много раз больше Великобритании.
Чем же это не imperium in imperio – империя в империи?
А если так, то как же величать человека, который управляет всем этим? Не было должности, звания или титула, которые точно отразили бы полноту его власти. Называли его просто – Сесиль Родс.
Родс полновластно господствовал во всех делах компании. «Он был единственным директором, который знал, чего хотел и как этого добиться», – писал один из его биографов. Всевластие Родса было даже официально затверждено. В мае 1890-го Эберкорн и Файф подписали документ – «полномочия» Родса как директора-управителя компании. [85]85
Power of Attorney of the British South Africa Company to C. J. Rhodes. London, 1896.
[Закрыть]Пробравшись сквозь сложный юридический язык документа, понимаешь, что суть его можно было бы выразить простенькой фразой: «Все, что сделано подателем сего, совершено с моего согласия и для блага государства». Так, кажется, сформулировал кардинал Ришелье полномочия миледи в «Трех мушкетерах».
«Мы здесь в полном неведении, но я полностью доверяю мудрости каждого действия, которое Вы с Джемсоном сочтете верным… делайте все, что считаете правильным. Мы в любом случае поддержим Вас» – так в один из трудных для компании моментов писал Родсу Альберт Грей, единственный из лордов-директоров, все-таки пытавшийся вникать в дела компании. В сущности Родса не контролировало и английское правительство. Лорд Эберкорн признавался потом: «М-р Родс получил полномочия делать все, что ему заблагорассудится, не испрашивая разрешения у министерства, а только сообщая о сделанном». [86]86
Williams B. Op. cit., p 164; Гобсон Д. Империализм. Л., 1927, с. 185.
[Закрыть]
Противоречивость хартии, дарованной Родсу, сразу же бросается в глаза. С одной стороны, даже в самой петиции содержалась просьба лишь о помощи в «реализации концессий и соглашений», заключенных с африканцами, и в хартии многократно подчеркивалось, что ее цель состояла именно в этом. Следовательно, признавалось, что основа всех прав, которые компания приобрела или надеялась получить в будущем, – это договоры с африканскими народами, а смысл хартии лишь в том, что правительство Великобритании берет под свою защиту полученные таким образом права.
С другой стороны, речь шла об установлении административной власти компании на громадной территории.
Единственный договор, заключенный компанией к моменту получения хартии, – это был договор с Лобенгулой. Но даже если признать его удовлетворяющим требованию хартии о «законности», он давал права только на добычу минералов. Он никак не мог оправдать предоставления компании административной власти.
Объяснялись эти противоречия и неясности просто. Правительство желало наделить компанию самыми широкими и вполне реальными полномочиями и в то же время боялось международных осложнений из-за слишком уж бесцеремонного обращения с громадным еще не поделенным куском Африки. Поэтому, давая Родсу и его компаньонам мандат на господство над миллионами африканцев, правительство ссылалось лишь на необходимость охраны «договорных и концессионных прав», полученных от самих африканских вождей.
Маскировка истинного смысла хартии отняла, видно, много времени и сил у искушенных английских законников. Слишком уж нарочита запутанность ее многочисленных статей, слишком часто подчеркивается забота об африканцах. Можно подумать, что речь идет о создании благотворительного общества.
Еще долго после оглашения хартии на страницах то одного, то другого издания поднимался вопрос, в чем же юридический смысл этого документа. Даже через восемь лет миссионер Маккензи писал: «Самое главное – надо уяснить, что же все-таки было дано компании имперским правительством».
Хартия дала компании возможность стать государством в государстве, но для осуществления этой возможности предстояло разгромить военную силу местных народов, организовать систему подавления, создать и наладить механизм эксплуатации населения и природных богатств.
Но ведь все это требовало громадных расходов. К тому же лорды вправе были ожидать прибылей от предприятия, которое согласились украсить блеском своих имен.
Труд африканцев? Да, конечно. Но ведь это в будущем. А на первые годы? Официально говорилось о нескольких источниках доходов. Компании полагалась половина прибыли с каждого старателя на означенных в хартии землях. В случае продажи горнорудной фирмой или отдельным старателем своего участка компания получала половину его стоимости. Она могла продавать земельные участки под фермерские хозяйства и городское строительство, извлекать доходы из эксплуатации железных дорог и телеграфа.
Но пока суд да дело, главным источником средств стали биржевые спекуляции.
Сразу после получения хартии компания выпустила акций на сумму в миллион фунтов, по одному фунту каждая, так называемые акции «на любой карман». Такие акции создали видимость демократического характера компании, участия широких масс в ее делах.
Но акции были предложены публике далеко не сразу. Сперва между директорами и «нужными» людьми распределили почти полмиллиона акций – почти даром, по три шиллинга за однофунтовую акцию. Еще двести тысяч акций взяла себе Де Беерс.
Мало того, Родс, Гиффорд и их окружение вскоре после получения хартии тайком от акционеров создали еще одну компанию – Юнайтед консешнз. По их заявлению, она якобы «передала привилегированной компании свои права и концессии». Родс, Гиффорд и их компаньоны, теперь уже в качестве руководства Юнайтед консешнз, выговорили себе половину прибылей привилегированной компании и девяносто тысяч ее акций.
Но и это было еще не все. Публике сообщили затем, что в эти «права и концессии» не входит концессия Радда. О каких тогда «правах и концессиях» шла речь, так и осталось неясным: ведь концессия Радда и была главной, она-то и служила юридической основой для получения хартии. Тем не менее под «концессию Радда» был выпущен еще миллион акций. От имени привилегированной компании Родс и его компаньоны передали этот миллион самим себе и уже затем бросили на рынок.
Расходы Родса на прессу окупились сторицей. Газетная шумиха вокруг новой компании привела к тому, что в надежде на будущие сказочные дивиденды за ее однофунтовые акции на бирже платили по три-четыре, а бывало, и по девять фунтов. Это приносило учредителям громадные прибыли, хотя сколько-либо реальных шансов получить дивиденды в течение ближайших лет не предвиделось. Компания объявила, что в ближайшие два года не выплатит «ни фартинга».
«Кафрский круг» (отделение южноафриканских ценных бумаг на Лондонской бирже) в 1889―1890 годах вообще «приковал к себе львиную долю внимания спекулянтов». И это продолжалось долго. В. И. Ленин отмечал слова Шульце-Геверница, сказанные уже в начале XX века, что в биржевом мире ведущее место занимают «прежде всего южноафриканские и западноавстралийские акции золотых приисков, африканские алмазные акции, ценности Родезии и т. д…». [87]87
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 28, с. 429.
[Закрыть]
Так руководство компании с первых шагов смогло обеспечить громадные прибыли совету директоров и виднейшим представителям правящих кругов Англии, среди которых оказался даже принц Уэльский.
Рядовые акционеры, жившие в Англии, были совершенно бесправны уже хотя бы потому, что собрания пайщиков проходили в Южной Африке. Но главное, что обеспечивало руководителям компании безнаказанность, – это поддержка ее имперским правительством. В ответ на любую критику компании оно заявляло, что не собирается вмешиваться в ее деятельность. Так, на попытку Лебучира 27 января 1891 года разоблачить в палате общин финансовые спекуляции директоров компании Вормс ответил: «Правительству Ее Величества как в момент предоставления хартии, так и теперь ничего не известно об указанных фактах, и оно не несет ответственности за детали взаимоотношений между Британской южноафриканской компанией и любой другой компанией или лицом, владеющим концессией в сфере ее действий». [88]88
Parliamentary Debates. 3rd Series, vol. 349, col. 1142.
[Закрыть]В других случаях представители правительства в ответ на подобные запросы лишь еще раз подчеркивали свою благодарность компании за то, что она освободила правительство от тяжких расходов на создание администрации во внутренних областях Южной Африки, на строительство железных дорог и телеграфа.
Силы, стоящие за спиной компании, были столь велики, их поддержка – столь очевидной и возможности для успешного осуществления захватов – столь широкими, что русский посол в Лондоне Е. Е. Стааль в связи с ее созданием мог с полным правом донести в Петербург: «Не исключено, что две африканские компании, северная и южная, действуя в согласии, смогут в один прекрасный день соединить руки и таким образом дать английской короне протекторат почти непрерывный над громадными территориями, простирающимися от Судана до колоний Южной Африки». [89]89
АВПР, ф. канцелярии, 1889, д. 61 (Е. Е. Стааль – Н. К. Гирсу 26 октября 1889 г.), л. 85.
[Закрыть]