Текст книги "Дом, в котором жила бы Эля"

Автор книги: Анжелика Лавицкая (Dead Moon)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

«Либо они обманывают меня, либо она обманывает всех», – промелькнуло в голове.

– Оставила деньги дома, с ума сойти, – отходя от кассы, передав мне один пакет, заговорила она. – Если они спросят, на что мы купили всё это – скажем, что ты оплатила, – мы выходили из магазина, когда Эля говорила мне об этом, я должна была снова удивиться, но мы опять летели, на этот раз к машине.

Рассчитывая, что после похода в магазин мы поедем домой, я вернулась в машину на своё место, положив пакет рядом, но Эля осталась на улице. Она говорила по телефону. Эля говорила по телефону, я же снова не верила своим глазам. У кого я собралась остаться? Кто они? Почему говорят одно, а на деле выходит другое? Эти вопросы меня не интересовали, а волновали, и волновали до того, что я готова была выскочить из машины и бежать, но дверь открылась и Эля заглянула в салон.

– Вези это всё туда, где мы встретились, тебя будет ждать высокий лысый парень, отдашь пакеты ему, – это всё она говорила таксисту, который молча выслушал её и завёл мотор.

– Ты уверена? – вдруг спросил он. Эля только улыбнулась в ответ, а он добавил: – Только не глупи, как тогда.

– Не переживай, я уже взрослая, и Штырь тебе точно уже ничего не сделает, – она выпалила это скороговоркой; стало как-то не по себе – меня для них словно не существовала, да и я не понимала, о чём они говорят. – Идём со мной, – обратилась она ко мне, кивнув и вынырнув из машины.

Ехать назад или идти с ней – выбор невелик, но она так легко опровергала всё, что мне о ней говорили, что из любопытства я мысленно уговорила себя пойти за ней: тут хотя бы была возможность сбежать, тут я не заперта в доме.

Выйдя из машины, глотнув холодного воздуха, который перехватил дыхание, я закашляла; машина сорвалась с места.

– Куда теперь? – успокоив кашель, обратилась я к ней, стоящей ко мне спиной и смотрящей в небо.

– Прогуляемся, – обернувшись ко мне, сияя улыбкой, ответила Эля. – Я хочу, чтобы ты знала обо мне всё, что должна знать лучшая подруга, – заявила она.

Эля

Когда я вижу Антона, у меня всегда возникает эта идиотская мысль; вопрос без ответа: почему ты, а не он? Это ведь он был крутым братком, а не ты; это он был местной мафией, да и до сих пор ей остается, только уже не так нагло всё это показывает. А что меня в нём не перестает удивлять, так это то, что – один звонок – и он уже тут. Крутой дядька: он взял потрёпанную иномарку, реально превратил её в такси и приехал.

– У меня подруга Алёны в гостях, и я понятия не имею, что ей от меня нужно, – говорила я ему в трубку. – Можешь прислать кого-нибудь? Мне такси нужно, хочу вывести её на прогулку.

Антон почему-то вызвался подвезти меня сам; словно ему за меня страшно; словно мы в прошлом, и он повторяет это опять, глядя на меня, сумасшедшую: «Штырь меня убьёт!»

Штырь никого не мог убить, но Антон говорил именно так.

После пробежки по магазинам, я предоставила Наде полную свободу: мы были на заднем школьном дворе, куда обычно бегали курить школота, а вечером приходили пить местные алкаши – убивай, нападай, – никто не помешает; но девчонка сидела сама не своя, совершенно не понимая, зачем я привела её в это место и что за бред я несу о системе образования.

Тогда я решила дать ей понять, к кому и куда она попала, но страшная история на этот раз не выходила. Почему-то начиная говорить, я тут же себя останавливала – Наде не нужно знать обо мне всё, достаточно будет общей картины… Чуть приукрашенной общей картины.

Вий

Сказать, что девчонки были в бешенстве – ничего не сказать. Сабля спрашивала Китю, почему та не убила Мисс, потом перекинулась на Снега и обвинила его в том, что он остановил Китю, когда та едва не набросилась на эту Мисс с ножом в коридоре.

– Что это за пиздец такой?! Какого хера?! Эля никогда не ходила в магазины! – она была немного не в себе, а вот Китя, которую Эля бросила сразу после приступа, сидела спокойно, смотря в одну точку. Одной Ките известно, что в этот момент творилось в её голове, о чём она думала.

– Слушай, заткнись и не вмешивай в это Китю! – Снег всегда считал, что говорить о приступах Кити вслух нельзя, мол, это может ей навредить ещё больше.

– Это вы вместе с припадочной привезли домой эту дрянь! – Сабля не унималась, Китя, сидящая в кресле, подобрав под себя ноги, спрятала лицо, уткнувшись в колени.

– Ну и сука же ты! – не возникни между ними вовремя Шаман, Снег бы ударил Саблю, за Китю он может убить, ему плевать, ему нечего терять.

– Сабля, она всё ещё скучает по Псу и Прищепке, сделай скидку на это, – аргументы Шатуна на неё не подействовали, Сабля назвала всех присутствующих придурками и вышла из комнаты, добавив, что мы пожалеем все о том, что случилось.

– Их нет уже полгода, чего бы ей по ним скучать? – у Вены всегда такое позднее зажигание; сначала мы думали, что она пытается копировать Элю манерой разговора (растянутая медленная речь, слова улетают в нос, как при гайморите), но, как оказалось, она так всегда говорила, ещё до знакомства с нами, до прибытия в дом.

– Ты хоть заткнись, – прошипел Снег, закуривая.

– Чего вы трагедию из этого делаете? Ну, решила Элька по городу прогуляться. Первый раз, что ли?

«Веселящий всех Шаман, как всегда, не унывал», – это однажды сказала Эля, это приклеилось к Шаману навсегда.

– Сейчас все дома, она уходила только два раза, – бурчал Снег.

Идиот, он ни черта не знал, но с уверенностью судил об Эле, предполагая наверняка, что и из-за него с Китей Эля покидала дом. Если бы все они знали правду – вопросов было бы меньше, но знать им этого было нельзя; и тем более им нельзя было знать о том, что Эли не было дома несколько дней назад, и вернулась она только под утро, как раз в тот день, когда вернулись Снег и Китя.

Сидя с книжкой в руках, делая вид, что читаю, я молча наблюдал за всем, ждал, когда кончится эта всеобщая трагедия, но действующие лица не собирались завершать начатое. Китя затянула песню о том, что зря они со Снегом вернулись домой, что из-за них Эля ушла из дома, что Эля не рада их видеть. Честно сказать, будь я на месте не знающей ничего Кити, которую Эля холила, как родную дочь, я бы тоже решил, что всё случилось из-за меня, что меня предали, да и вообще, мне не стоило больше появляться в доме. Только я всё знал, знал, как в этом доме обстоят дела на самом деле, а потому, не вынося причитаний Кити, вышел из комнаты. Знаю, все мигом решили, что мне вообще плевать на происходящее, тем более, я давно переселился на второй этаж, а это для них явный знак того, что я не считаю себя их частью, частью этого дома, хоть и живу здесь давно.

Сидеть без дела долго не пришлось: едва я улёгся на свою кровать, достал ноутбук из коробки под тумбочкой, как завибрировал мой телефон – я вернулся в комнату вовремя.

– Сабля лютует? – был первый вопрос.

– Да, обвиняет во всём Китю и Снега, – ответил я.

Эля выдохнула в трубку, но в ответ сказала:

– Ничего, им это будет полезно, – может быть, она даже сдерживала слёзы в этот момент, так как явно пересиливала себя, чтобы сказать такие слова. Нет, я не стал говорить, что она врёт сама себе, я продолжил разговор.

– Ты забыла деньги, но я вовремя их убрал с глаз долой, – деньги лежали у меня на тумбочке, я знал, что в мою комнату никто не сунется, потому спокойно оставил их на видном месте, ничего не опасаясь.

– Да, спасибо, – быстро ответила она и продолжила: – Мой знакомый сейчас привезёт всё, что мы купили, встреть его, забери пакеты. Скажешь им, что прогуливался, встретил нас и забрал покупки, а мы отправились гулять.

– Они видели, что я дома, – начал я, но понимал, что дело даже не в этом. – И вообще, ты понимаешь, что ты делаешь?! Ты гуляешь с новенькой, их это взбесит ещё больше! Сабля всех собак на Китю спустит!

– Вечером вернусь, пусть всё приготовят, – отрезала она и сбросила вызов.

Не знаю, что она тогда наговорила Мисс, оставшись с ней один на один, но с тех пор новенькая возомнила, что знает больше остальных. Бедняга, даже не представляет, во что вляпалась. Она упустила свой шанс сбежать от нас, сбежать от Эли. Теперь бежать бесполезно. Уверен, что с ней повторится та же история, что и с Мышью… Впрочем, даже думать об этом не хочу – такая мерзость вышла в тот раз, что умереть хочется, когда хоть немного прикасаюсь к воспоминаниям о том, что тогда случилось.

Мисс

Мы гуляли по городу, Эля рассказывала мне, где и что находится, а когда мы подошли к школе, она начала рассказывать о себе. Всё оказалось так, как мне рассказали Китя и Снег. Эля преподавала историю, но допустила массу ошибок: вольные посещения занятий, визиты к ученикам, разговоры после уроков, а в итоге: ученики от неё без ума, коллеги ненавидят, а родители, видя, что их чада готовы чуть ли не молиться на преподавателя, начали выискивать на неё компромат, подозревая, что всё не так просто.

– Сначала меня хотели обвинить в педофилии, так как я была классной руководительницей у выпускного класса, и один парень заявил родителям, что после выпускного женится на мне, – Эля усмехнулась, сметая со скамейки снег, чтобы присесть рядом со мной. – А в итоге сказали, что я не справилась и мне лучше подумать о другой работе, написать заявление по собственному желанию и так далее, – она замолчала, усевшись рядом со мной и взглянув на горящие окна школы. Вечер приближался, начинало темнеть, а в местной школе шли занятия.

– И что потом? – спросила я, думая, что молчание затянулось.

– Сюда я приехала из-за бабушки, она болела, но я узнала об этом поздно, за неделю до её смерти, – продолжая смотреть на окна, говорила Эля, а мне уже было неудобно из-за того, что я вызвала её на продолжение разговора. – Когда бабушку похоронили, я полгода жила на квартире, а потом съехала в этот дом. Добираться до работы было трудно, транспорт туда уже сто лет не ходит, но это было намного лучше, чем жить в чужой квартире. А когда меня уволили, я просто не знала, что мне делать: деньги кончались, в маленьком городе обо мне ходили большие слухи, потому я и решила ничего не делать – исчезнуть, но остаться. Ученики мои, узнав о том, что я никуда не уехала, пришли ко мне. Родители некоторых из них думают, что их дети живут в городе, строят карьеру, зарабатывают деньги, получают второе высшее образование, а на деле: Китя не закончила даже художественной школы, не то чтобы какой-нибудь университет, Шаман уезжает в город, изображает из себя уличного музыканта, чтобы заработать денег, Вий занялся самообразованием, но это ему мало помогает, а Сабля надеется удачно выйти замуж, чтобы не работать.

Пока она говорила, я заметила, что речь её стала самой обычной, не такой растянутой, как раньше, но лицо по-прежнему оставалось беспристрастным, нельзя было угадать, глядя на неё, жалеет она этих детей или принимает это как должное.

Остальные: Мент, Снег, Шатун, Вена – не были её учениками. Шатуна привёл Вий, Шатун привёл Снега, Мента привела Сабля, а Мент привёл Вену.

– Ко мне на перевоспитание, – усмехнувшись, сказала Эля, когда рассказывала о Вене. Оказалось, что я нисколько не ошиблась на её счёт – наркоманка, которую Мент привёл, чтобы не сажать, так как знаком с ней с детства. – Перевоспитание не получится, он сам ей приносит траву, да ещё и остальных подсадил на это дело.

«Они все – наркоманы!» – простучало в голове, но тут же я вспомнила, как и сама когда-то по молодости пробовала марихуану – ничего страшного, это ведь просто курение. К тому же, никто – ни Китя, ни Снег, ни даже Сабля – не казались наркоманами.

– Нам не пора домой? – да, я впечатлялась её рассказом, мне должно было быть страшно после того, что я узнала: в доме Эли настоящий притон, но идти мне было некуда, а Элю стало жаль.

До сих пор не знаю, почему она решила мне всё это рассказать, но теперь мне кажется, что всё это было ложью.

Эля – страшный человек.

Мы вернулись раньше десяти, дверь открыл Вий, сказал Эле, что всё готово. Он провёл нас на кухню, где уже ждали все остальные. Если они и были рады кого-то видеть, то, конечно же, Элю.

– А как тебя сегодня зовут? Ты же ничего не сказала утром, – перед ней возник Шаман, а Эля остановилась и почти растерялась, в этот момент с неё снова слетела её маска спокойствия, но она надела её спустя несколько мгновений.

– Ренегат, – буркнула она, а Шаман остолбенел, пропуская её к столу.

– Не понял, – в полтона ответил он, оставаясь стоять на своём месте.

Жаль, что это слышали только я и Шаман, который так и просидел молча весь вечер, время от времени поглядывая на Элю, а Эля веселилась, о чём-то говорила с Китей.

«А был ли это приступ?» – думаю я теперь, когда спустя две недели моя жизнь превратилась в сущий ад.

Глава седьмая. На крючок. Точно – на крючок

Китя

Знаю, для Мисс мой приступ был неожиданным, но что я могла с этим поделать?

Это началось в доме, и как от этого избавиться – я не знаю. Шаман это называет болезнью, а Шатун зовёт обычным стрессом. Шатуну я доверяю больше: он же врач.

Самый первый приступ, до появления Мисс, случился, когда мы закончили школу, и я только-только перебралась к Эле. Родителям я сказала, что уезжаю в город, поступать в университет. Некоторое время мы созванивались, я врала, что поступила, вселяюсь в общагу, а потом связь с родителями почти прекратилась: мы отказались от телефонов и интернета. Тем не менее, раз в год я их навещаю и вру о том, что у меня сложилась жизнь в городе, что работаю я дизайнером и продолжаю учиться. Собственно, и в город я согласилась уехать со Снегом именно для того, чтобы перестать врать и начать говорить правду, но, похоже, мой обман никогда не кончится.

Она и сейчас не кончается… На самом деле у меня есть только мама, а папы у меня нет. Стас – мой отчим – когда-то и маму у меня почти отобрал. Они пропили всё моё детство, а когда опомнились, что жизнь проходит – стали уезжать на Север, чтобы заработать денег, а меня оставляли бабушке. Бабушка была очень строгой: я не могла просто так куда-то пойти на улицу погулять, обязательно нужно было отчитаться с кем я и куда мы пойдём и во сколько вернёмся… Но это лучше, чем мама у Сабли; Сабля должна была, например, весь день полоть грядки в огороде, чтобы выйти вечером всего часа на два и погулять. С моей бабулей было немного проще: она делала всё сама по дому, и когда я приходила со школы, мне оставалось только поесть, сделать уроки, и только потом я могла идти гулять; а летом она не будила меня почти до обеда. Иногда я, конечно, помогала ей, в основном в дни пенсии – тогда можно было заработать на сладости или на новый выпуск какого-нибудь журнала с постерами…

Я не знаю, что с бабушкой сейчас, но подозреваю, что она умерла. Когда в моей жизни появилась Эля – я забыла обо всех: мне больше не были нужны родители – с ними ничего хорошего; мне больше не нужна была бабушка – она уже старая и много ворчит, а еще, если заболеет какой-нибудь болезнью старости и мне придётся с ней водиться – я единственная внучка.

Но заболела я сама, и мне сейчас точно не до бабушки.

Первым приступом я напугала Элю, когда набросилась на неё и заявила, что видела, как она говорит по телефону; сказала, что она нас всех обманывает и заставляет нас жить с ней, только чтобы не чувствовать себя одинокой. Эля мгновенно отвела меня в свою комнату и сказала, что я могу её обыскать: найти телефон, например, а потом сказала, что я могу выметаться из дома, потому что она себя одинокой никогда не чувствовала.

Конечно, я этого не помню, мне обо всём рассказал Вий, когда я пришла в себя. После произошедшего я не знала, как подойти к Эле, как с ней заговорить; казалось, что одних извинений будет мало, но Элька быстро меня простила: сама подошла, когда мне стало лучше, и позвала выпить кофе; о моём приступе она даже не говорила, а я не старалась напомнить – будто и не было ничего.

В случае с Мисс я не собиралась извиняться; знала, что остальные ввели её в курс дела.

Пока я была в отключке, случилось сразу несколько событий: Шатун лишился дома, а Мисс осталась у нас. Хотя дом Шатуна и сгорел ночью, я решила, что всё случилось в один день – так отложилось в памяти. В тот же день я узнала, что Эля покинула дом вместе с Мисс, ушла в магазин, а вернулась только вечером; меня как раз разбудили вечером, когда Эля уже вернулась.

Не знай, я того, что Эля проверяет Мисс на вшивость – разозлилась бы не хуже Сабли. Конечно, она не гуляла с Шатуном или Снегом. Для проверки Шатуна хватило пары литров пива на двоих – она пила с ним во дворе дома и тогда Шатун рассказал о том, почему больше не работает в больнице. Снега и проверять не нужно было – он ей просто не понравился. Вену Эля уводила на чердак – уж не знаю, о чем они там беседовали и что пили; а городскую Мисс – Эля решила вывести в город…

Был ещё один парень, который надолго задержался в доме – Дым; с ним Эля секретничала больше всех, но парень этот почти не выходил из своей комнаты, а когда приходилось – был вечно хмурым, недовольным – казался злым.

Вообще в дом мы приводили много кого, но наша компания нравилась до тех пор, пока не наступала утро, а утром у нас было обязательство: привести дом в порядок после гулянки; и неважно – проспался ты или нет, плохо тебе или хорошо. Никто долго не задерживался – исчезали на следующий же день; но самыми запоминающимися в этом доме стали – Мышь и Бинт. Они запомнились тем, что исчезли безвозвратно…

Не хочу вспоминать о них. Трясу головой, будто так можно выбить из нее все воспоминания.

Ночью, перед тем как Шатун и Снег вернулись, я рассказала Эльке, как в городе назвали мои рисунки; она меня долго успокаивала, говоря, что я должна себя попробовать в чём-то другом, а рисунки оставить для тех, кто их действительно понимает. Только мы обе знаем, что ничего другого я делать не умею, а потому Эля сказала, что мы со Снегом поступили правильно, вернувшись в дом. Можно считать, что на этом наше с Элей общение закончилось – после той ночи уже никогда не было так, как было раньше.

Вечером следующего дня, когда Эля и Мисс вернулись, я узнала, что Эля показывала Мисс город, надеясь, что та в скором времени сбежит от нас, но… Мисс – упрямый баран, она почему-то решила остаться. Нет, я и сама настаивала на том, чтобы она осталась у нас, но не навсегда же. Хотя, может быть, я и думала, что она останется навсегда, но не думала, что она будет так близка к Эльке.

Я знаю: Эля специально подпускает её к себе так близко, чтобы лучше знать, с кем мы имеем дело…

Конечно, я ревную! Чтобы отправить меня к родителям, как успешную студентку из города, Эля собирала меня сама, учила, что говорить родителям, чтобы всё выглядело естественно, сочиняла мне мою легенду, покупала мне новую одежду, а теперь… Мне кажется, что в этот раз мне всё придётся делать самой. Неужели она так обиделась на меня из-за того, что я уезжала со Снегом в город? Неужели из-за этого она решила меня заменить на Мисс? Мне кажется, что они постоянно вместе, хоть Элька и общается со мной, хоть мы и придумываем с ней испытания для Мисс, как для всех новеньких, которые были в этом доме, но всё больше и больше я понимаю, что Эля жалеет новенькую, что она больше не хочет испытывать, как это было раньше.

Например, пыткам нашим подвергался даже Шатун. Чтобы остаться в доме – нужно вытерпеть Элю, чтобы вытерпеть Элю – нужно её любить и во всём соглашаться, а это новеньким не под силу, но Шатун справился. Эля сказала, что с него хватит.

Кроме того, что в доме есть правило – не пользоваться сотовой связью и интернетом, все остальные знают и ещё несколько правил. Ты всегда должен быть на стороне Эли, когда в доме находится новенький, ты обязан поддержать разговор, если находишься рядом с Элей. Если Эля тебя куда-то позвала – ты должен согласиться, бросить все свои дела и немедленно отправиться за ней. Также, если Эля попросила что-то сделать, – ты должен сделать это немедленно. А ещё: ты всегда должен говорить только правду, Эля в любом случае узнает, если ты ей лжёшь. Новеньким не говорят об этих правилах, они должны дойти до всего сами. Если эти правила не выполнять – Эля обижается, а на новенького спускают всех собак. Вымолить у Эли прощение – трудная задача.

Шатун ничего не знал, как и остальные, а у Снега был иммунитет, он быстро стал моим другом, я сама подпустила его к себе, мне больше нравилось издеваться над неуклюжим Шатуном; поэтому мы с Элей издевались только над этим здоровяком. Он любил спорить с Элей, а она специально провоцировала его на спор. Спорили они о медицине, Эля, конечно же, была неправа, она просто заводила спор, а я, Сабля, Вий и Шаман её поддерживали. Трудно поверить в свою правоту, даже если ты в ней уверен на все сто, когда против тебя хозяйка дома и ещё четыре человека. Шатун отступал. Эля обижалась, а миссия Вия заключалась в том, чтобы напомнить Шатуну, как он оказался в доме.

Шатун просто сдался. Эля превратила его в того, в кого мы и хотели его превратить, – безотказная рабсила, больше не имеющая собственного мнения, а когда у него сгорел дом, он вовсе превратился в пай-мальчика.

Вот чего не достаётся Мисс – испытаний. Мы все устали ждать. Именно поэтому я ревную Эльку. Именно поэтому мне в голову лезет мысль о том, что Эля променяет меня на Мисс.

Мент

Неуклюжий и неуверенный в себе медбрат однажды переборщил с инсулином для одной старушки. Старушка умерла, а в больнице, чтобы не было скандала, в документах быстренько организовали естественную смерть, только вот Шатуну пришлось распрощаться с работой. Теперь на нём была ещё и машина, не говоря уже о том, что ненавистная Снегу Мисс осталась в доме опять же по его вине. Сколько раз я предлагал Снегу рассказать всю правду, списать всё на этого увальня – не соглашался.

– Ну, начнёт он гнать, что ты с ним был, кто ему поверит? – напирал я, надеясь избавиться от бесполезного существа этого дома.

– Эля, – отвечал Снег. – Мы вместе пришли, ты же помнишь.

И с этим было не поспорить, об этом надо было договариваться с Элей, а за настроением этой сумасшедшей бабы хрен уследишь. Избавиться от Шатуна она решит только тогда, когда в нём не будет необходимости, а судя по тому, что она часто заставляла его делать то одно, то другое, – необходимость в этом здоровяке была немалая, но это для Эли. В любом случае, всё, что делал Шатун, с таким же успехом мог сделать Шаман или Вий, да даже я или Снег – неважно, но Эля избрала для этого Шатуна.

Здоровяк отныне ходил за продуктами вместо Вия, он чинил всё, что ломалось или что он сам ломал, чистил двор, топил печку. Шатун только не готовил, потому что этим внезапно занялась Китя. Ей-богу, в этом доме никогда ничего не готовили, пока Китя не вернулась из города, постоянно были полуфабрикаты, а с того времени всё наладилось. Так что Снег и Сабля во многом неправы: в тот день, когда в доме появилась Мисс, всё изменилось не только в худшую сторону: мы хотя бы есть нормально стали, хоть это и не её заслуга.

Мисс

Первые дни мне было трудно привыкнуть ко всему, что происходило в доме, сейчас я чувствую себя более-менее комфортно, но только, если не остаюсь с кем-нибудь один на один. Например, я бы умерла, если бы осталась наедине с Саблей и Веной, у этих явно одна цель – избавиться от меня. Доверять в этом доме я могла только Эле и Менту, остальным я не нравлюсь. Однако доверия Эля вызывает у меня сейчас всё меньше и меньше, не то, что раньше. Да и Мент… Странно доверять менту после того, что со мной уже случилось; я должна их ненавидеть, как кошки ненавидят мышей – я должна бояться, но этот почему-то не вызывает ни отвращения, ни страха. Может быть, потому что на мента он особо и не похож – одна только кличка. Да и отделение, в которое он меня возил мало похоже на то, где меня почти уничтожили за несколько суток: всё по-домашнему, все двери распахнуты – никакой ментовской атмосферы и близко не было.

Китя почему-то меня избегает, и как бы я ни пыталась с ней заговорить, она исчезает: выходит из комнаты, перебивает меня и зовёт кого-нибудь из соседней комнаты, лишь бы не говорить со мной. Иногда мне кажется, что меня для неё и вовсе не существует, она мастерски меня игнорирует. Она будто бы привезла меня в этот дом и оставила в покое после неудачной попытки убийства. Убийства… Чем меня могла напугать эта девочка? Я знаю, как выглядят люди, которые действительно хотят тебя убить или избить – они выглядят не так, как тогда выглядела Китя. Впрочем, мне до сих пор не верится, что это был обычный приступ, последствия какой-то болезни, но поговорить мне об этом не с кем: сама Китя теперь вряд ли мне что-то расскажет, Эля о ней не говорит, Мент и без того занят был моими проблемами, а спрашивать об этом Шамана – бесполезно.

Шамана я считаю самым безопасным, он просто клоун, который разряжает обстановку – ни больше, ни меньше. Мы часто с ним болтаем, обычно он рассказывает мне что-нибудь забавное. Например, как Китя однажды ударилась об столб, выходя из машины Мента. Вряд ли в его историях есть что-то правдоподобное, мне, например, никогда ещё не удавалось увидеть, чтобы Китя хотя бы говорила с Ментом, не то, чтобы ездила с ним на машине. Можно было бы поговорить с Шатуном, но тот и вовсе неразговорчивый, он как робот со своей программой: поддерживать тепло, расчистить двор от снега, сходить в магазин, что-то починить или, например, сделать рамочки для картин Кити.

Поиски моей машины затянулись. Две недели назад я надеялась на то, что её всё же найдут, пока в очередной вечер Мент не сказал мне, как бы невзначай, что надеяться не на что и мне придётся остаться здесь навсегда. В полупьяном угаре я согласилась с ним, а когда утром его слова прозвучали в голове – по спине пробежала дрожь. Остаться навсегда я не могла, но и оставлять Элю мне не хотелось, я ей обещала, что не брошу. К тому же… Здесь мне нравится намного больше, а возвращаться мне, впрочем, не к чему и не к кому – я не хочу снова возвращаться. Или хочу?

Наверное, всё же хочу остаться, но не навсегда, нет. Да, я дала обещание Эле. Получилось это случайно, это не входило в мои планы. В тот вечер мы не собирались в общей комнате, как было до этого. Китя была занята рисованием, потому они с Элей не были вместе, Вий находился в своей комнате весь день, Шаман, как тогда мне говорили, уехал в город на заработки, а Мент и Снег были заняты тем, что очищали двор: выдался небывалый снегопад, Шатун едва справлялся один. В доме без дела сидели только Вена и Сабля, они видели и слышали, как Эля вывела меня из общей комнаты, позвала прогуляться во двор. Рассчитывая, что мы будем помогать парням, я оделась соответственно, выбрала из тех вещей, которые мне подобрала Эля, так как мои пропали вместе с машиной.

– Ты выглядишь как бомж, – немного растерянно заметила она, а я смутилась, но возвращаться и переодеваться не стала.

Двор этого дома огромный. Может быть, здесь когда-то что-то и сажали, но теперь вся площадь была двором, который очищали от снега.

Мы спустились с крыльца. Шатун и Снег проводили нас взглядом, мы направлялись за дом, в беседку, а они о чём-то начали говорить: Снег будто нервничал, Шатун же оставался спокойным.

– Снег недоволен тем, что я осталась, – мне не хотелось жаловаться на то, что мне плохо среди её друзей, но постоянно сталкиваться с холодным взглядом этого парня было неприятно, потому я и сказала об этом Эле, как только мы скрылись за домом.

– Он ещё не привык к тебе, хотя сам когда-то был на твоём месте: его не хотели принимать, а Вий и вовсе был против его присутствия в доме, – отвечала Эля, устраиваясь на скамейке в беседке.

– Почему Вий был против? – меня это заинтересовало только потому, что я часто становилась свидетелем того, что у них называется «дружеским спором». Вий может поругаться со Снегом, но спустя несколько минут снова говорить с ним как ни в чём не бывало; Вена может повздорить с Саблей, но в этот же вечер они снова будут заговорщицки смотреть на меня и ждать удобного случая, чтобы подколоть или задать провокационный вопрос; не говоря уже о том, как каждый считает своим долгом посмеяться над историями Шамана.

– Он считает, что Китя любит Снега, что он – её первая любовь, на самом деле Китя любит Шатуна, – ответила Эля, пожимая плечами.

– Разве? – удивлению не было предела, я даже попыталась припомнить – видела ли я Шатуна и Китю вместе за всё то время, что нахожусь в доме, но в памяти ничего такого не всплывало.

– Так бывает, – ответила Эля. – Просто Снег оказался ближе и сообразительнее, – заключила она, поджимая губы.

Она посмотрела в сторону, давая понять, что больше не хочет говорить на эту тему, а мне в этот момент хотелось продолжить разговор о Ките, спросить о её приступах, но Эля быстро вырвала меня из размышлений, попросив рассказать о себе. О, как бы мне хотелось рассказать ей о себе всё! Всё то, что я никому и никогда не рассказывала! Что-то мне подсказывает, что только Эля и способна меня понять; что-то внутри умоляло меня сделать это: рассказать всё, выплакаться наконец-то, поделится своей болью, но… Я не знала, с чего начать, и как о таком вообще можно с кем-то говорить.

– А что рассказывать? – в итоге у меня вообще не нашлось никаких слов.

– Что-нибудь, – пожимая плечами, продолжала она. – Ты живёшь с нами уже неделю, мы тебе более-менее знакомы, а ты остаёшься для нас чужой, – мне захотелось закурить, прежде чем начать рассказывать о себе хоть что-нибудь, а Эля, будто угадывая, протянула мне пачку сигарет с зажигалкой.

– Ну… – мялась я, не зная с чего начать.

– Кем ты работала в городе? Тебе нравилась твоя работа? – лучше бы она спросила меня о родителях или о детстве; ведь именно из-за этой работы я и пережила тот кошмар, о котором не могу и слова вымолвить. Стоит вспомнить – слёзы сами собой начинают литься, а при посторонних плакать не в моих правилах.

Вдруг, чтобы не вспоминать прошлое, чтобы не говорить ничего о том, что не даёт мне спокойно спать до сих пор, я решила врать. Вместо того чтобы рассказать, как однажды я устроилась менеджером по продажам, я сказала:

– Это была очень скучная работа, я была ассистенткой управляющего в одном офисе, – в тот момент мне показалось, что Эля понятие не имеет, что это намного хуже, чем менеджер по продажам, поэтому я продолжила: – У меня почти не было свободного времени, мне нельзя было опаздывать или уходить на обед, я должна была всегда быть на связи со своим шефом…

– Поэтому ты такая? – не дослушав, перебила Эля, снова загоняя меня в тупик.

– Какая? – теперь я знаю, что не стоит спрашивать у Эли пояснений, но тогда, хоть я и прожила у них уже неделю, этого не знала, потому и спросила.