Текст книги "Дом, в котором жила бы Эля"

Автор книги: Анжелика Лавицкая (Dead Moon)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Спустившись вниз, пройдя по коридору, мимо нескольких комнат и комнаты Эли, я оказался на кухне, где все уже сидели за столом: Шаман, Сабля, Вий и сама Эля. Судя по виду нашей атаманши, она к тому моменту ещё не решила, кем будет: тёмные волосы были собраны в пучок, надеты на ней были неизменные джинсовые шорты и свободная чёрная майка, на которой было изображено чьё-то лицо, но это лицо выцвело от ежедневных стирок.

– Шатун, а ты где ночевал? – обратился ко мне Шаман, как только я переступил порог кухни. – Я обошёл весь дом, весь второй этаж, кричал и будил. Неужели меня не было слышно? Чувак, ты едва не проспал завтрак! – Шаман никогда не затыкается, если его не прерывать или не сунуть в рот еды. К счастью, в то утро у него был отменный аппетит, и он заткнулся быстро, а я присоединился спокойно к остальным.

Эля молча курила, пила кофе из своей большой красной кружки, Шаман уминал яичницу с беконом, Вий читал книгу, забыв о том, что его еда и кофе остывают, Сабля уже выскабливала из баночки остатки своего йогурта.

– Хлеб в хлебнице, в холодильнике всё остальное, – затянувшись сигаретой, сказала мне Эля.

Всё остальное это: молоко, яйца, колбаса, сыр, масло и неприкосновенные запасы йогурта Сабли. Я решил, что мне будет достаточно бутерброда с колбасой и сыром, есть особо не хотелось: голова всё ещё болела.

– Всё же, где он ночевал, а? – снова очнулся Шаман.

– В кладовке, я слышала, как там что-то брякнуло, и это что-то меня разбудило, – я так и замер с колбасой в руках, когда услышал слова Эли. О, этот спокойный голос! О, эти слова, которые она всегда тянет и медленно выговаривает! Всё-таки я доставляю окружающим одни неприятности – вот, пожалуйста, разбудил хозяйку дома, не дал ей выспаться. Впрочем, спит ли она вообще? Кажется, несколько дней назад её и вовсе не было дома; а вернулась она только вчера? Да, скорее всего, вчера. Вчера мы все устроили какой-то праздник в этом доме, потому я и проснулся в кладовке.

– Какого лешего ты там делал? – не унимался Шаман. Мне пришлось сделать вид, что ничего не произошло. Да, Эля права: я ночевал в кладовке, но ничего не произошло. Что такого? Разве нельзя ночевать в кладовке? С кем такого не случалось?

– Спал, – пытаясь нарезать колбасу, ответил я, продолжая себя успокаивать тем, что ничего в этом такого нет, что мне не о чем беспокоиться.

– А что там брякнуло? – продолжал Шаман.

– Он, как всегда, что-то сломал, – в разговор вступил Вий. В этот момент я превратился в комок нервов, мне было страшно обернуться, я даже перестал нарезать колбасу и уставился впереди себя, ожидая слов Сабли или Эли.

– Ну, бывает, – выдыхая дым, заключила Эля. Снова она меня выгораживала, снова не собиралась заострять внимание на моей рассеянности при всех. А ведь, стоит ей только сказать что-то осуждающее – все накинутся на меня. Почему она этого никогда не делает? Почему? Почему заставляет всех замолчать? – Друзья! – между тем, пока я задавался этими вопросами, Эля поднялась со своего стула. Мне пришлось обернуться. – Этот день сегодня должен стать ярким! – провозгласила она. – Холод и солнце вернутся в наш дом сегодня! – договорила Эля и опустилась на место.

Вот и всё. Слова Эли можно было понимать или не понимать, но они обязательно оказывались действительностью рано или поздно. Разумеется, все, в том числе и я, хотели бы её спросить, о чём именно она говорит, но всем было известно, что она не ответит.

– Чудно! – отреагировал Вий, захлопнув свою книгу и, наконец-то, принявшись за завтрак.

Сабля как всегда пожала плечами и посмотрела на меня, мол, она тоже ничего не поняла, но это не имеет значения, Шаман лишь погрозил своей вилкой, якобы ему всё ясно и нас ждёт очередное великое событие, которое войдёт в историю этого дома. Опустившись на стул, ничего не говоря, я стал размышлять над словами нашей атаманши, жуя бутерброд.

Солнце в доме погасло, как только Китя и Снег решили уехать в город. Китя грезила о карьере дизайнера обложек для книг, а Снегу было всё равно кем работать. Вообще, он был программистом по образованию, но планировал устроиться хотя бы менеджером в магазин сотовой связи. Отпускать их никому не хотелось. Всякий раз, когда кто-то начинал рваться в город, это, казалось, приближало конец нашей общине: сегодня захотят уехать одни, завтра, глядя на них, – другие. Мне всегда становилось не по себе в такие моменты, я боялся остаться один, но Эля… Она всегда говорит, что мы не должны удерживать друг друга, и если кто-то хочет уехать, он должен уехать и никого не слушать.

«Делай так, как считаешь нужным», – спокойно говорит она в такие моменты, не осуждая и не давя на жалость, а вполне серьёзно.

Человек уезжал. Несколько дней его не было с нами, а потом он возвращался: город его не принял. Впрочем, это всё – слухи; при мне из дома уехали только Китя и Снег.

«Неужели они вернутся?! – подумал я тогда. – Нет, это вряд ли».

До этих двоих вот так же уехали Пёс и Прищепка и больше не вернулись. Перед отъездом они едва ли не клялись Эле, что никогда её не забудут и обязательно приедут в первый же отпуск, но… Вместо того, чтобы приехать, они через полгода прислали Эле открытку, которую она зачитала нам, а после пропала на несколько дней. С Элькой такое случается – она уходит в лес или бродит по городу: где и как она спит и питается в такие дни, нам неизвестно. Это случалось только три раза за всё время, сколько я её знаю, но мне в такие моменты было жутко, я боялся, что она не вернётся, отправлялся её искать и не находил, всё потому, что я не знал, где искать. Шаман же, например, в это время был спокоен, как удав, Сабля запиралась в своей комнате и не выходила до самого возвращения Эли, а Китя, которая здесь ещё жила в то время, ни с кем не разговаривала и постоянно смотрела в окна, отказываясь от еды и сна. Дом пустел, всё вымирало.

«Мне бы не хотелось, чтобы это повторилось и сейчас: Китя и Снег пришлют открытку о том, что у них всё хорошо, а Эля опять уйдёт из дома… Нет, этого я не хочу и на этот раз не допущу. Мне обязательно нужно связаться с Китей и Снегом, настоять на том, чтобы они приехали в выходные и навестили нас, навестили Элю», – думал я.

Когда я вышел из своих размышлений, за столом оставался только Вий – он снова читал свою книгу. Приглядевшись к обложке, я понял, что он опять ударился в философию: на обложке был чей-то бюст, какого-то давно мёртвого умника, который уже не сможет отказаться от своих слов и не сможет их защитить, а люди будут из-за этого спорить. Ненавижу мёртвых умников.

– Как думаешь, Эля говорила о Ките и Снеге? – спросил я, больше пытаясь отвлечь его от чтения ненужных ему чужих мыслей.

Вий посмотрел на меня своими чёрными глазами поверх книги и снова упёрся в неё, скорее всего, жалея о том, что остался со мной наедине.

– Может быть, она говорила о погоде, это же Эля, – он всегда говорит о ней так, будто она давно сошла с ума, а он понятия не имеет, что делает в её доме, почему не уйдёт или не уедет; но уезжать и уходить ему не хотелось, а потому он готов был оставаться в общине сумасшедшей Эли. Мы все об этом знаем, но не говорим вслух.

Говорить с ним бессмысленно, он уже давно не придаёт значения Элькиным словам, его мозги забиты словами мёртвых умников, поэтому, допив остывший растворимый кофе залпом, я вышел из кухни, оставив Вия наедине с его мертвецами.

Сабля уже убиралась в доме, Шаман собирал пустые бутылки после вечера, Эля ходила по дому в наушниках, с лейкой в руках и поливала цветы. В этом доме я ночевал уже, наверное, в сотый раз, и каждый раз обязанности между этой троицей распределялись по-разному, а иногда они все делали одно и то же: либо убирались, либо поливали цветы, либо собирали хлам, который остался после предыдущего дня.

Мне подумалось, что я не должен мешать этому процессу, тем более что ещё на кухне решил связаться с Китей и Снегом. Мне нужно было отправиться к себе домой, найти свой мобильник и позвонить.

Да, таково единственное условие пребывания в этом доме у Эли: мобильная связь, Интернет – должны остаться за пределами этого дома. К Эле ты приходишь общаться с живыми людьми и должен забыть о том, что где-то у тебя есть друг по переписке, которому нужно ответить, что кто-то должен был тебе позвонить. Нарушение этого условия ничем не каралось, кроме того, что ты лишался права посещать этот дом до тех пор, пока не забудут о твоем проступке. Обычно на этом попадались только новички, которых приводил кто-нибудь. Эля просила либо отдать телефон ей, либо выключить, и когда кто-то отказывался – его уже дружно просили покинуть дом. Новички редко возвращались, они не понимали этой фишки и предпочитали оставаться на связи с внешним миром, но никто не расстраивался по этому поводу, мы вообще не очень-то любим новичков, в отличие от Эли. Она почему-то рада каждому новому лицу, иногда она даже может забыть о том, что в доме есть остальные, кроме новенького. Именно поэтому мы их не любим: они забирают у нас Элю.

Хотя, опять же, новеньких не так много и было; всё это я знаю со слов Вия, а при мне, вроде бы, до сих пор не появлялось никаких новеньких.

– Захвати! – Шаман вручил мне мешок с мусором, как только я накинул на себя куртку и собирался уже развернуться к двери. – Всё равно на улицу идёшь, – добавил он и повалил дальше помогать убираться в доме.

– Эй! – я окликнул его, потому что пропустил самое главное. Шаман обернулся. – Кто она сегодня? – указывая взглядом на Элю, спросил я.

– Бабочка-однодневка, ждущая солнце и холода, – ответил он, широко улыбаясь, обнажая свои кривые зубы. Он резко отвернулся и, свернув вправо, скрылся в своей комнате, я встряхнул мешок, который он мне вручил, и открыл дверь.

Снег

Эта девчонка не ведала, что творила! Китя пригласила эту Мисс к Эльке! Если бы я только знал! Если бы я знал! Я бы ни за что не сел в её машину! Все наши беды начались из-за неё; если бы можно было всё вернуть – я точно могу сказать, что никогда и ни за что не сел бы в её машину, никогда не показал бы ей этот дом, никогда бы не завёл в него и не познакомил с Элей. Мне нужно было помешать их разговору, мне нужно было увести Китю из этого кафе, но Китя…

– Снег, ты совсем ошалел! – кричала она мне тогда. – Человеку некуда податься! – и как бы я ни старался подавить в себе недоверие к этой Наде, которую мы все теперь зовём не иначе, как Мисс, мне пришлось тогда послушать Китю. Мне пришлось поверить в этот бред о том, что она тупо сбежала из города и не знает куда поехать. Мне пришлось согласиться с тем, что эту Мисс стоит отвезти к нам, к Эле, попросить Элю, чтобы она оставила эту Мисс у себя в доме.

Китя

Она представилась Надей, а я в шутку назвала её Мисс (хотя, наверное, стоило назвать её Миссис, но обручального кольца я на ней не увидела), когда она рассказала, что всё это время жила в городе, из которого возвращались и мы со Снегом. Разница между нашими несчастьями была небольшая: мы возвращались, потому что у нас ничего не получилось, а она просто сбежала из города и не знала, куда ей бежать дальше. Тогда я снова вспомнила об Эле, вспомнила, как в её дом приходили те, кто так же, как Надя, не знал, куда уйти, а самое главное – к кому.

– У нас есть замечательная подруга! Она тебе понравится, —сказала я, а Снег хмуро посмотрел на меня, и едва я начала рассказывать об Эле, он прервал наш разговор:

– Не нужно этого делать, – сказал он и, судя по его лицу, Надя ему не понравилась.

Снега я знаю давно, он пришёл к Эле случайно, его привёл такой же случайный Шатун. Они – друзья, но очень отличаются друг от друга. Шатун – ходячее двухметровое недоразумение, а Снег – его бывший одноклассник и молчаливый программист, которого в нашем городе чаще просили починить телевизор или утюг, чем компьютер. Хотя он говорил, что и компьютеры чинить – не по его части, что этому он не учился. Странное у него образование, связанное с компьютерами и в то же время как-то наоборот. Конечно, в нашем маленьком городке он не мог найти себе применения, потому и вовсе работал кассиром в супермаркете и ничего не хотел слышать о компьютерах и телефонах – тут-то его и нашёл Шатун, который уже был с нами.

Дом Эли – это рай, это море живого общения без компьютеров и телефонов. Все эти машины – убивают живой разговор. Мы так решили однажды, когда не было с нами ещё ни Шатуна, ни Снега, ни всех остальных, и распрощались с телефонами раз и навсегда: всё равно самые близкие – Эля, Сабля, Шаман и Вий были рядом, мы были одной семьёй.

Отругав Снега за то, что он не собирался поставить себя на место Нади, которой некуда идти, я продолжила свой рассказ про Элю, но в этот момент меня прервала сама Надя:

– Может, в машине расскажете? Я вас подвезу куда нужно, а заодно и решу – стоит мне принимать ваше приглашение или нет, – она косо посмотрела на Снега. Оно и понятно: он её смущал, а она не хотела нас обременять, не хотела навязываться.

Пока Снег не успел возразить, я быстро согласилась. Мы с Мисс, покинули столик, и я шепнула ей, чтобы она не обращала внимания на Снега и его кислую мину.

Снег еле плёлся позади нас, прихватив с собой пакет с бутербродами для Эли.

Мисс

Меня должны были удивить странные имена этой парочки, даже не имена, а клички, но они сами интересовали меня больше. Они необычные, они зовутся Снегом и Китей. Снег угрюмый, белый – неудивительно, что его так называют, но я бы назвала его Сугробом, он был достаточно холоден и не располагал к общению, он вообще меня смущал, и, если бы не весёлая и беззаботная Китя, я бы покинула их столик. Мне было легко начать с ней разговор, и меня совсем не смущало то, что я рассказывала о своём сумасшедшем поступке незнакомой девушке. Она меня молча выслушала, но в её глазах я нашла столько понимания! Мне давно не доводилось видеть таких понимающих глаз!

– Ты настоящая Мисс! Ты из города! А можно я буду называть тебя Мисс? – она пыталась меня развеселить – это понятно, тем не менее, эта кличка мне понравилась. Да уж, я не из их окружения, но благодаря Ките почувствовала себя своей, будто мы с ней сто лет знакомы.

Китя – взрослый ребёнок. Когда я сказала, что мне некуда идти и я уже начинаю жалеть о том, что сделала утром, Китя предложила отправиться вместе с ними: они ехали к подруге, к той самой Эле, которую упоминали раньше. Снег в этот момент подал признаки жизни, демонстрируя всем своим видом, что не хочет видеть меня в своей компании. Нет, я бы ещё поняла, если бы так на меня реагировала Китя, девушка, но парень… Мы не поладили с ним, а жаль.

Расстраивать Китю мне не хотелось, ехать к их подруге я не собиралась, с какой стати? Однако мне нужно было каким-нибудь образом скрасить ситуацию, чтобы Снег не превратился в глыбу льда, потому и предложила их подвезти, а потом я собиралась всё же развернуться обратно. Общения с людьми – вот чего мне не хватало на самом деле, настоящего общения, а не делового, без обсуждений планов, их исполнения и прочего. После недавнего пережитого кошмара, я буквально закрылась ото всех, да и личная жизнь не заладилась – не было рядом со мной понимающего человека, которому всё можно было вот так легко рассказать, как Ките.

Снег плёлся позади нас, мы с Китей выходили из кафе едва ли не под руку. Она снова принялась рассказывать мне об их общей подруге Эле, у которой свой дом, доставшийся ей от бабушки, где собираются друзья. Китя говорила, что в доме есть всё необходимое для существования, что там никто ни в чём не нуждается. Эля уже представлялась мне какой-нибудь богатой добрячкой, потому я и спросила у Кити, кем она работает.

– Никем, – ответила мне Китя так, будто я спросила нечто глупое.

– А на что же она живёт? Как покупает еду и одежду? – продолжала я, не понимая, как можно обходиться без собственных денег.

– Друзья, – неуверенно ответила мне Китя. – Да и не могла же бабушка оставить ей только дом! – добавила она, будто эта мысль посетила её только в тот момент, когда я спросила, где Эля берёт деньги.

Теперь мне представлялась девушка лет девятнадцати, которой достался дом от бабушки, возможно ветхий, возможно – избушка, и там она и её друзья такого же возраста, как она, или младше напиваются до полусмерти, может быть, принимают наркотики. «Где тогда родители? Возможно, она из неблагополучной семьи», – подумала я и твёрдо решила, что дом Эли мне не подойдёт.

– Эля живёт не одна, – с заднего сиденья буркнул Снег.

– Да, я жила у неё, например, – подтвердила Китя, а я оценивающе посмотрела на неё: одежда на ней была вполне приличная, в кафе они рассчитались деньгами, да и, в конце концов, они ехали из города, а на это тоже нужны деньги.

В голове мало что укладывалось, а на улице начинало темнеть; мы въезжали в маленький городок, о существовании которого я, в своём большом городе, даже не догадывалась.

Глава третья. Подёнок

Мисс

Многое меня удивляло, пока мы ехали к дому Эли. Город, в принципе, ничем не отличался от того, из которого я сбежала: пара супермаркетов, асфальтированные дороги, школа на въезде, даже несколько новостроек. Однако мы ехали мимо всего этого и не задерживались: Снег меня поторапливал и твердил о том, что в десять вечера двери дома закрываются.

Первое, что меня удивило в этом городе, – он был окружён лесом. Вернее, не просто лесом, а настоящей тайгой, после которой, кажется, ничего нет – край света. Маленький неизвестный мне, да и многим, наверное, городок.

Молчаливый Снег разговорился, когда я задала очередной вопрос об Эле. Он явно не хотел, чтобы Китя мне рассказала всё, пока мы не доехали до дома, потому он всё больше отвлекал меня россказнями про этот городок. Когда-то здесь всё было славно да гладко, а потом прекратилось всё производство, как и во многих подобных городках. В итоге живут здесь в основном старики и нереализованная молодёжь со своими родителями. Молодёжь спивается, как и родители, некоторые наоборот – работают в местных супермаркетах, магазинах, создают новые семьи и рожают будущих потеряшек. Город продавцов и потребителей, как и любой город.

Мы ехали долго, я пыталась запомнить дорогу, пыталась запомнить, где находятся магазины, запоминала их названия, но после, когда мы поднялись в гору, а потом резко поехали вниз – мы попали в частный сектор. Снег принялся рассказывать, что ранее дорога, по которой мы спускались, вела к какому-то заводу, но, как и всё здесь, он перестал действовать; именно поэтому по пути встречалось много заброшенных домов, а после кончился асфальт, и мы спустились на подобие дороги, на половине пути мне пришлось остановиться.

– Подвеска низкая, я вас дальше не повезу, – сказала я, глуша мотор.

– Тогда пойдём пешком, – Снег, будто на это и рассчитывал, он спокойно вышел из машины, только непонимающая ничего Китя мешкалась – вряд ли она знала, что такое подвеска и почему я не смогу проехать дальше.

– Пойдём с нами, – предложила Китя, отстёгивая ремень безопасности. – Уже темно, не поедешь же ты обратно! Тебе нужно выспаться! – она купила меня словом «выспаться». Дорога действительно меня измотала, а если бы не такая компания из двух непривычных для меня людей, меня бы вдобавок ко всему, вымотали бы собственные мысли о моём глупом побеге.

– Далеко идти? – спросила я её, прикидывая попутно – стоит ли оставлять машину вот так, или всё же попытаться доехать.

– Вниз, – она указала вперёд, а впереди не виднелось никакого дома, только дорога. – Это недалеко, – добавила Китя, открывая дверь. – Пойдём, – она была уверена, что я пойду за ними и оставлю машину, она знала, что я ей поверю – они мне нравились, а я нравилась только Ките.

Решив, что только переночую, а утром отправлюсь обратно, я оставила сумку в машине, с собой взяла только кошелёк, чтобы в случае чего расплатиться с хозяйкой дома за ночлежку. Выходить из машины я не торопилась: на улице темно, а со мной всё же двое незнакомых людей, да и сама я в незнакомом мне городе, который хорошо им знаком. Волнение или страх – я не знаю, как это назвать, но это меня начинало поглощать, и смотря на Китю и Снега, которые стояли около машины, закурив и о чём-то говоря, я всё больше хотела завести мотор и сорваться с места. В какой-то момент Китя показалась мне не такой милой, какой виделась до всего этого, а Снег и вовсе меня пугал.

– Эй, поторапливайся! – Снег поёжился от холода, хлопая в ладоши и крича мне, продолжая стоять рядом с Китей. – В десять вечера двери закрываются!

Не понимая, о чём он говорит, я решила, что в любом случае мне терять нечего: вероятность того, что домой удастся вернуться без происшествий – процента два, а спать хотелось всё больше, и всё больше хотелось выйти из машины и пройтись: тело затекло от долгой дороги.

Снег шёл впереди нас. Китя принялась мне говорить о том, что меня непременно поселят на втором этаже, что там селят всех новеньких, что там много комнат. Мне всё труднее и труднее представлялся этот дом, в который меня вели, но больше всего меня удивляло, что этот дом находится в почти заброшенном районе города. В какой-то момент мне даже представилось, что домом Китя зовёт заброшенное здание завода, о котором упоминал Снег.

– Раньше здесь были дачные участки, – снова начал Снег, чтобы перебить Китю, ему явно не нравилось, что та много говорит и говорит со мной – новенькой, чужой, не из их общины. – За участки когда-то готовы были убить друг друга, – говорил он, шагая впереди нас. – А потом, со временем стало всё больше и больше заброшенных участков, а теперь здесь вообще никого нет, кроме нас.

Не знаю, напугать он меня хотел, предупредить или рассказывал так просто, но все его слова я пропустила мимо ушей, так как уже порядком устала от дороги, и мне уже действительно хотелось только спать.

– Ты не куришь? – Китя протянула мне пачку сигарет.

– Нет, – почему-то соврала я, но рука сама вытащила из пачки сигарету, а в кармане куртки быстро нашлась зажигалка.

Китя задорно хихикнула, пока я закуривала.

– У нас все курят, кроме Вия, – сказала она, а я едва не подавилась дымом.

– Кроме кого? – мне хотелось надеяться, что я ослышалась.

Китя снова хихикнула и повела меня за собой, так как мы отстали от Снега – он нас не собирался ждать.

– Кроме Вия, – повторила Китя. – Он у нас очень правильный и серьёзный, а ещё…

– Вот мы и пришли! – Снег не дал ей договорить, а я мгновенно потеряла интерес к рассказу Кити.

Перед нами был дом.

Вий

Сказать, что утром мне ничего не хотелось – ничего не сказать. Обычно я выношу мусор или меня отправляют в магазин, а в этот раз меня не тронули: Шатун вынес мусор, в магазин отправили Шамана, а я так и оставался на кухне с книгой в руках. В доме принято думать, что я много читаю, но на самом деле это далеко не так.

Всякий раз, когда Эля не в себе, мне приходится читать: это намного лучше, чем вместе со всеми попадать на волну её настроения. Всё просто: если Эле весело – принято веселиться, если Эле плохо – принято умирать вместе с ней, а переходные мгновения – мне никогда не нравились. Этот день был именно переходным моментом, а в такие моменты вообще ничего не бывает ясным и понятным, в такие моменты хочется уйти, а вернуться только тогда, когда появится хоть какая-нибудь стабильность. Вот я и ушёл в книгу. Впрочем, ушёл я в неё в тот день, когда Китя и Снег уехали в город: я не вернулся вместе со всеми с вокзала, я отправился в библиотеку и набрал там разного, просто первых попавшихся мне под руку книг, пока я гулял между стеллажей. Таким образом, пока в доме все умирали вместе с Элей, я читал и умирать не собирался, я жил в другом мире. Пока все осуждали Снега, я осуждал главного героя вместе с остальными героями, пока все ненавидели Снега, я ненавидел пассию главного героя и хотел, чтобы она скорее умерла.

Да, Снега ненавидели все. Эля назвала его серым кардиналом, и его стали ненавидеть. Эля назвала его Снегом, когда он попытался всех нас обмануть – и так его зовут все, считая, как и Эля, что Снег – «тип себе на уме».

Надо сказать, что никто из них не понимает Эльку так, как нужно понимать: если она что-то и говорила плохого о человеке, то она просто-напросто предупреждала, о том, что с ним нужно быть настороже, а не демонстрировать ему свою ненависть. Ну, кто ж и когда видел то, что нужно не просто увидеть, а остановиться и понять – все видели только поверхность: Эля сказала, что Снег – плохой человек, а значит, прайд должен его ненавидеть. Сделать с этим Эля уже ничего не могла, а прайд тем временем добился только того, что и нас Снег всех возненавидел. Возненавидел и решил отомстить не тем, кто его ненавидел, а той, кто внушил им его ненавидеть, – Эле. Он быстро сообразил, что к чему, а потому и притёрся к нашей наивной и вечно маленькой Ките.

Китя для Эли дочь, младшая сестра, лучшая подруга – можно называть, как угодно, суть от этого не меняется. Китя – самый дорогой человек для Эли, потому, когда Снег стал околачиваться около Кити, Эля не стала мешать, хоть и пыталась её предупредить. Так у Кити случилась первая любовь, а Снег отомстил Эле – он забрал у неё Китю, а потом – забрал Китю у нас всех, уговорив эту наивную девчонку уехать в город, убедив её в том, что её мазня кому-то понадобится в городе.

«Твоему творчеству – грош цена, как и любому творчеству», – всегда говорила Эля, рассматривая очередную картинку, нарисованную Китей, только Китя ничего не понимала. Это была мягкая критика, а не похвала. Эля пыталась убедить Китю в том, что такие картины не стоит показывать посторонним – они не поймут, что лучше их развешивать у себя дома, показывать исключительно друзьям, но Китя опять ничего не поняла. Не поняла, потому что Снег в это же время говорил ей совсем другое, а как такая наивная девчонка могла не поверить парню, которого любит? Снег отомстил за всеобщую ненависть, Снег увёз Китю в город, и никто не мог этому помешать, потому что сама Эля сказала – не мешать.

«Холод и солнце вернутся в наш дом сегодня», – я один знал, что у Эльки есть телефон, я один знал, что она вручила такой же телефон Ките перед отъездом и просила звонить ей как можно чаще, потому я и отреагировал адекватнее всех, когда услышал её слова.

Шатун же, как и всегда, ничего не понял. Он даже когда привёл Снега к нам, ничего не понял, он просто решил помочь другу, который потерял себя и не мог найти – он привёл его к нам, чтобы тот нашёл друзей, а тот… Тот нашёл себе увлечение – отомстить, уничтожить, доказать хотя бы нам, что способен на большее. Нашёл перед кем выпендриваться. Радует меня только одно: хоть Шатун и привёл его к нам, он не остался его другом. Шатун стал нашим с первого дня, а Снег так и остался Снегом – ему место на улице, во дворе, но не в доме. В доме он превращается в омерзительную холодную лужу, которую хочется немедленно стереть, чтобы не наступить случайно и не намочить ноги.

Да. Никто не понимает Эльку. И я однажды не понял. Сам не понял, а виню во всём её, и никак не могу простить. Или она действительно этого хотела? Со стороны всё так просто выглядит, а когда дело доходит до тебя самого – ты с разбега прыгаешь на те грабли, которые были для тебя видны, пока на них плясали остальные; то ли тебя толкнули на них, то ли ты сам внезапно для себя ослеп…

– Ты всё ещё читаешь? – Сабля явилась на кухню, чтобы снова съесть йогурта, а я ничего не читал, я тупо смотрел в книгу и думал, как так всё получилось: Китя легко и просто предала Эльку, обменяла её на Снега и забыла обо всём, что Элька сделала для неё; я когда-то ничего не понял и едва всё не уничтожил, а тут ещё и Сабля. Хотя больше всего меня удивляла Элька – никакой ненависти, никаких просьб, никакой драмы на показ: так нужно и точка. Так нужно, чтобы Китя сама всё попробовала и поняла; так нужно, чтобы я понял сам, что ничуть не лучше остальных.

– Очень интересная книга, – закрывая старый том неизвестно чего, ответил я Сабле, а она уже успела устроиться за столом и открыть свою любимую пищу, можно сказать, что единственную, она ничего не ест, кроме йогурта, творога и сладкого.

– Как думаешь, – начала она, а я уже знал, о чём она меня спросит, – Эля говорила про Китю и Снега? – все понимали, о чём она говорила, но никто не был уверен, даже сама Эля не была уверена в том, что говорила, потому и говорила загадками.

– Не знаю, – а я никогда не брался кому бы то ни было открывать глаза на происходящее, а уж растолковывать Элькины загадки – тем более; если я сам уже имел несчастье ошибиться, то не стоило вести за собой и остальных.

Молчать. Только молчать. Так проще.

– Вернулась бы она одна, – продолжала Сабля. – Пусть этот дурак в городе остаётся, – а я никак не реагировал, я делал себе кофе. – Ненавижу его, – заключила она, и ложечка снова застучала по банке с йогуртом.

– Как сегодня её зовут? – я снова пропустил едва ли не самое главное, но вовремя спохватился.

– Какой-то Под… Подонок? – Сабля перестала есть, и лицо её стало серьёзным. – Нет, не подонок… – она вспоминала слово, смотря на потолок. – Как же…

– Ладно, спрошу у неё сам, – ответил я, не собираясь дожидаться, когда в её голову вернётся слово, вернее имя Эли на предстоящий день.

– Подёнок! – она выкрикнула так, будто пыталась меня остановить и не допускать того, чтобы я спрашивал сам.

– Однодневка, – быстро сообразил я и подумал, что Эля за всё время впервые назвала себя необычным словом. Необычным для нас, особенно для Сабли.

– Ага, Шаман что-то такое говорил, – подхватила она, но мне уже было неинтересно, я забрал кофе, книгу и направился в свою комнату.

Шатун

Снег бунтарь, он не собирался прощаться с мобильной связью, он выключал звук, прятал телефон во внутренний карман и всегда оставался на связи. Он выходил из дома, выходил со двора и говорил по телефону, когда ему это было необходимо. Мне же было страшно, что Эля увидит у меня телефон и навсегда выгонит из дома. Нет, она бы не выгнала, но я представлял себе это именно так: я привёл Снега, который им не нравился, но которого любила Китя, а в довесок к этому ещё и с телефоном в дом прихожу. Нет, было достаточно Снега и моей криворукости – больше мне не хотелось навлекать на себя проблем. Ну, хотя бы потому, что все они стали моими друзьями, несмотря ни на что.

Мой дом был недалеко, в этом городе вообще всё находится близко друг от друга, особенно если знаешь короткие пути. Дома я нашёл мобильник, он оказался разряженным, а ещё было холодно, я пробыл у Эльки двое суток, печку топить было некому, но и задерживаться я не собирался, мне просто нужно было позвонить Снегу.

Дозвониться не удавалось.