Текст книги "Человек, который украл всё (СИ)"

Автор книги: Аня Чеблакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Отправляйтесь на Винему, – сказал Отогар, отворяя дверцу клетки. – Я дарю вам корабль под названием 'Скромница'.

... День уже перевалил за середину, и тепло солнечных лучей начало уступать место прохладному вечернему ветерку. Огненные эфриулы мчались вперёд со всей скоростью, на которую были способны их длинные крылышки – а скорость, прямо сказать, была немаленькой. Их крохотные кулачки были крепко сжаты, а глаза горели огнём. В буквальном смысле горели – в глубине зрачков мелькали искры того огня, что бушевал внутри худеньких телец, и эти же искры трещали в воздухе вокруг крыльев. Эфриулы любили поджигать, неважно что – им нравился сам процесс, и на последствия им было абсолютно наплевать. И делали они это вовсе не из-за зловредности – они просто не умели жить по-другому. Ведь питаться они могли только обгоревшими головёшками и угольками.

Вот уже солнце опустилось к горизонту. Золотистые облака медленно таяли в небе, уступая место ярким осенним звёздам. И как раз в тот момент, когда погас последний луч солнца, огненные искры, отлетающие от крылышек эфриулов, вместе со звёздами отразились на поверхности реки Винемы.

21 сентября (ночь)

Энмор проснулся от того, что кто-то изо всех сил тряс его за плечо. Он не сразу смог открыть глаза – его охватило оцепенение, воздуха не хватало, руки и ноги не слушались...

– Мастер Энмор! Мастер Энмор! Вставайте, проснитесь!

В этот момент Энмор понял, что происходит. Воздух вокруг него удушающе пах дымом – от дыма-то он и чувствовал себя так плохо. Быстро открыв глаза, он рывком сел на свёрнутых мешках, служивших ему постелью, и огляделся по сторонам. Ему сразу стало худо – вспомнилась горящая деревня Унтон, которую он хотел, но не мог спасти. Всё вокруг было полно огня и дыма. Паруса 'Скромницы' полыхали, как факелы, огонь охватил и палубу, и фигуру на носу корабля. Девушки из команды метались туда-сюда, забивая огонь одеялами и засыпая припасённым песком. Некоторые вытаскивали из-за бортов воду. Они старались изо всех сил, но огонь не утихал, и через несколько секунд Энмор понял, почему – над палубой с визгом и стрёкотом носились крохотные огненно-красные крылатые существа, и всё, к чему прикасались их жадные ручки, всё, что хватали их прожорливые рты, тут же вспыхивало, как порох.

– Эфриулы! – воскликнул Энмор, вскакивая. Руки его взметнулись вверх, вызывая Белую Пыль, и через несколько секунд белоснежные комочки затушили заплясавшие вокруг него язычки пламени, но Энмор знал: здесь его любимое средство бессильно. Оно может лишь замедлить пожар, но не устранить его.

– Воду! – донёсся до него громкий голос Эстии. – Нужно больше воды!

– Сейчас, капитан! – крикнула та девушка, что разбудила Энмора. Сейчас она как раз вытягивала на палубу ведро, полное воды. Но в следующую секунду она с криком упала на спину – верёвка лопнула после того, как в неё вцепился один из эфриулов. Волосы девушки загорелись, но Энмор потушил их щелчком пальцев и бросился бежать по горящей палубе к Эстии.

Пробегая под мачтой, он услышал громкие испуганные крики Висельника – кот забрался на рею и вцепился в неё когтями.

– Подожди, я вытащу тебя оттуда! – крикнул Энмор и огляделся в поисках Кориэля – тот помогал девушкам забивать огонь на вспыхнувших ящиках и тюках. Эх, подумал Энмор, так и знал, что добра от сложенных на палубе товаров не жди! Очевидно, эта мысль пришла в голову и Эстии – волшебник услышал, как она крикнула:

– Бросайте их в воду! Всё равно уже не спасти!

И полетели в холодную воду Винемы рулоны холста, мешки с зерном – десятки и сотни серебряных пито, которых лишились жители Кальтимарка... Энмор подскочил к Эстии и крикнул:

– Эти твари боятся серебра! Есть серебро?

Бах! – прогремел выстрел. Пухленькая девушка, которая днём узнала Энмора, прищурив один глаз, смотрела на упавшего на палубу огненного эфриула. В её руке дымился разряженный пистолет. Пуля пробила тельце крылатого поджигателя насквозь.

– Ну, так тоже можно, – признал Энмор и пригнулся, спасая голову от очередного эфриула, со свистом пролетевшего совсем низко.

– Молодец, Тири! – громко крикнула Эстия. Пока Тири перезаряжала пистолет, Энмор торопливо рылся в сумке. Достав катушку чёрных ниток, утыканных серебряными иголками, он выдернул все иглы и сложил их в ладонь, а потом сосредоточился. Заклинание, которое он сейчас применял, обладало огромной силой, и могло по неосторожности обжечь ему руку. Момент – и иглы раскалились докрасна, потом растеклись, превратившись в жидкий металл, и соединились в одну блестящую лужицу... Кто-то налетел на Энмора, и несколько капель серебра упали на палубу, чуть не прожигая её насквозь, но остатки удержались в руке. Силой волшебства Энмор выплавил в своей руке длинную, в две ладони длиной, тонюсенькую серебряную спицу – и хлестнул ею, как плетью, пролетавшего мимо эфриула. Тот пронзительно застрекотал от боли и упал на палубу, крутясь на одном месте, как юла: серебряная спица отсекла ему одну из двух пар крыльев. Энмор наступил на него сапогом и поёжился от отвратительного хруста. Чёрт! Разумными – или хотя бы полезными – огненных эфриулов назвать было сложно, но как же неприятно их убивать...

Через несколько минут бой был кончен. Энмор и Тири убили четверых поджигателей, оставшиеся улетели восвояси – испугались, а может, просто насытились. Но победа эта была горькой: корабль пострадал так, что еле-еле держался на плаву. Мачта обуглилась, от парусов остались обгорелые лохмотья, почти все товары, что находились на палубе, погибли. Команда выглядела не лучше: никто, к счастью, не погиб, но у всех были обожжены руки, ноги и лица, опалены брови и волосы. Остаток ночи Энмор провёл за накладыванием заклятий Успокоения и Исцеления, и под утро вымотался так, что еле стоял на ногах. Эстия и остальные благодарили его за помощь, но на душе у него было тяжело. Он понимал, что всё это произошло из-за них с Кориэлем, что тот, кто предупредил Кинна и тот, кто прислал эфриулов – одно и то же лицо... Глядя в светлеющее небо, Энмор думал о Гармиле и о волшебном зеркальце, и чувствовал, как в нём разгорается злость. А ещё он чувствовал, как расстроен и подавлен Кориэль. Юноша был единственным, кто отказался от помощи Энмора и предпочёл просто замотать свои обожжённые руки льняными повязками. Наверное, он хотел таким образом наказать себя за то, что произошло этой ночью. Так они и сидели, повернувшись друг к другу спиной, тоскливо размышляя вместе и в одиночестве о своей злой судьбе, о том, как много им пришлось пережить, и о том, сколько трудностей ждёт их впереди.

21 сентября (утро)

Ранним утром, когда только начало светать, 'Скромница' достигла Волтонской гавани и бросила якорь в одном из доков. По обоим берегам за доками змеились уходящие вверх по склонам холмов улицы, выглядывали друг из-за друга ряды островерхих крыш. Над рекой возвышался огромный мост, шириной почти в полмили и сплошь застроенный домами, который соединял обе части огромного города. Сейчас, когда на улице ещё было темно, и в порту, и в домах сверкало множество огней. На правах столичного города Волтон не запрещал своим жителям выходить на улицу после захода солнца, и в порту работа кипела круглые сутки. Пока Эстия командовала своими морячками, Энмор и Кориэль с восхищением оглядывались по сторонам. Ни тот, ни другой ещё ни разу не бывали в Волтоне, и даже сейчас, в темноте, он произвёл на них огромное впечатление.

– Я даже не думал, что Волтон настолько огромный, – сказал Кориэль почти благоговейным голосом, но торжественность была нарушена тем, что из-за шума, царившего вокруг, он был вынужден почти что орать Энмору в ухо. – Наверное, это самый большой город Тонского Королевства, да?

Энмор не успел ответить – к ним приблизилась Эстия. Как и все остальные, выглядела она донельзя уставшей.

– Спасибо вам, – сказал Энмор, глядя ей в глаза и почти что надеясь увидеть в них осуждение. Но в глазах капитанши была лишь усталость. Она махнула рукой:

– Да чего уж там!.. Не получилось лёгкой прогулки. Вам спасибо, мастер Энмор, без вас мы бы не добрались.

– Боюсь, без меня у вас бы не случился пожар, – уныло сказал Энмор. Лицо Эстии на миг окаменело, потом она заставила себя изобразить невесёлую улыбку:

– Прошедшего не воротишь. Денег я с вас не возьму. Прощайте и удачи вам.

– И вам того же, – виноватым голосом ответил Кориэль.

Спустившись по трапу, Энмор обернулся и помахал рукой девушкам. Они в ответ подняли свои руки, ещё недавно покрытые ожогами и волдырями, а некоторые даже улыбнулись.

Через несколько минут Энмор и Кориэль выбрались из порта и зашагали по одной из наиболее пустынных и тихих улиц. Шум с пристани казался здесь совсем тихим. На востоке из-за крыш готовилось встать солнце, но воздух был ещё холодным. Чтобы руки не мёрзли, Энмор взял на них Висельника, а Кориэлю явно было не холодно: его ладони были обожжены, и кожа под бинтами была красной.

– Может, я всё-таки помогу? – спросил Энмор, но юноша помотал головой, не глядя на него.

– Кориэль, ради всего святого, не дури! – устало сказал волшебник. – Мне сейчас так же паршиво, как и тебе...

Кориэль обернулся:

– Да я просто пытаюсь сосредоточиться и понять, где живёт адвокат Пелл.

– А-а-а, – отозвался Энмор, почувствовав себя дураком.

– Отец говорил, что он живёт на Скоморошьей улице, но я не знаю, где она, – продолжал Кориэль. – Спросить бы у кого...

В следующие полчаса им встретились четыре человека, два гнома и один лунок, но все они только отмахнулись от потрёпанных провинциалов. Только восьмой повстречавшийся волтонец наконец объяснил путешественникам, что они зашли совершенно не в ту сторону – Скоморошья улица находилась на другом берегу Винемы. С тяжёлым вздохом Кориэль повернул голову назад, пытаясь понять, какая именно из улиц ведёт к широченному Волтонскому мосту. Спуск обратно к реке, переход по мосту и снова подъём уже по другому берегу заняли ещё около часа. За это время юноши устали так, что еле волокли ноги. К тому времени, как они добрались до Скоморошьей улицы и увидели над одним из домов табличку 'Адвокат Пелл', Кориэль уже успел убедиться, что Волтон и впрямь один из самых больших городов Тонского Королевства – и это его совсем не радовало.

На улице уже совсем рассвело. Солнце радостно поднималось над городом, его лучи сверкали на мокрых от росы листьях деревьев, на голубой черепице крыш, отражались в дочиста вымытых окнах. Кориэль постучался в дверь, и через несколько секунд та гостеприимно распахнулась.

На пороге стояла женщина лет тридцати, в чистом переднике поверх полосатого платья. Лицо у неё было смуглым, уши – слегка заострёнными. Наверняка кто-то из её неблизких предков был из восточных гномов, подумал Энмор.

– Доброе утро, господа, – сказала женщина. – Извините, но раньше одиннадцати утра адвокат Пелл никого не принимает.

– Извините, – устало сказал Кориэль. – Я – Кориэль Нодер.

Красивые глаза женщины широко раскрылись, на миг она застыла от удивления. Тут же из-за её спины высунулись две любопытные мордашки, испачканные джемом.

– Мама, киса! – сказала одна из мордашек детским голосом и потянулась к Висельнику. Кот сурово сузил зелёные глаза и помахал пушистым хвостом.

– А ну-ка обратно за стол, неслухи! – сердито прикрикнула на них женщина, а затем обернулась и крикнула внутрь дома:

– Руз! Спускайся! Одну минуточку, – это она уже сказала путникам, а затем скрылась, утаскивая за собой детей. Вместо неё на пороге появился адвокат Пелл.

Это был невысокий, полноватый человек с короткими чёрными волосами и курчавыми бакенбардами, грустным овальным лицом и небольшими тёмными глазами. Своих неожиданных гостей он окинул удивлённым и несколько отстранённым взглядом. В руке он вертел очки, и Энмор заметил пятна чернил у него на пальцах. Лицо адвоката Пелла было помятым и небритым, глаза покраснели от усталости, и он явно до сих пор не понял, зачем же ему надо было спускаться. Но тут он пригляделся к Кориэлю, и глаза у него расширились так же, как недавно у его жены

– Господин Нодер! – ахнул он. – Надо же!.. Заходите, заходите...

Руз Пелл проводил их в маленькую гостиную и плотно задёрнул шторы на окнах, погрузив комнату в темноту. Затем он зажёг свечи в развешанных по стенам подсвечниках.

– Я боялся, что вы не придёте, – тихо сказал он, обращаясь к Кориэлю. – Как же я рад вас видеть!

– Как вы узнали меня? – спросил Кориэль.

– Вы – копия вашего отца, – просто ответил Пелл. – Я ведь знаю его уже много лет. Когда мы познакомились, я был примерно в вашем возрасте... Но я не знаю вашего имени, господин, – произнёс он, обращаясь к Энмору.

– Энмор, – представился волшебник, протягивая руку для пожатия. – Я волшебник.

– Очень приятно, Энмор, – сдержанно сказал Пелл, пожимая ему руку и завороженно глядя в красные глаза. Потом снова обратился к Кориэлю:

– Боюсь, сударь, ситуация хуже, чем мы думали. Суд состоится уже завтра, но я не уверен в том, что смогу добиться справедливости. Среди жителей города очень многие уверены в виновности графа.

– Но почему?

– Потому что королевские советники вообще не вызывают особого почтения у народа, и в городе уже давно ходили толки о том, что деньги из королевской казны идут не на благо государства, а в карманы придворных... Когда схватили вашего отца, то многие жители города сразу поверили в то, что он и вправду виновен. Вашему отцу дали прозвище – 'Человек, который украл всё'. Городская молва уже повесила на него и проблемы с ремонтом речного порта, и слишком высокие таможенные пошлины, и завышение цен...

– Но это ложь! – воскликнул Кориэль. Он сжал забинтованные кулаки так, что сквозь бинты проступила кровь, но словно и не заметил этого. – Отец не мог такого сделать! Он самый честный человек, которого я знаю, он никогда не нарушал данного слова... Народ Ульвельды верит в его невиновность – и я тоже верю!

– Слухи рассеются, когда мы докажем невиновность графа, – решительно сказал Пелл, – но доказать её будет весьма сложно.

– Почему? Вы не верите в невиновность моего отца? – тяжёлым голосом спросил Кориэль. Руз Пелл покачал головой:

– Вовсе нет! Я верю в невиновность вашего отца, Кориэль, и буду верить, чего бы мне это ни стоило! Но судье недостаточно моей веры. Ведь нам нужно ни много ни мало, а доказать, что вина за кражу денег лежит не на графе Нодере, а на двух сильнейших аристократах из окружения короля! Нужны доказательства, говорящие против Рудвиана Шегонского и Ласталя Эрметилнского, а их у нас нет.

– Доказательства у нас есть! – решительно возразил Энмор, и оба повернули головы к нему. – Во-первых, раны Кориэля, нанесённые его братом. Во-вторых, письмо, которое украл Кинн. В нём всё сказано яснее ясного.

– Кинн мог уничтожить письмо, – возразил Кориэль, но по голосу его было ясно, что он в это не верит. Энмору и самому хотелось верить, что улика сохранилась.

– Есть и ещё кое-что, кроме письма, – медленно произнёс Пелл. – Приказ Его величества выдать графу Нодеру три миллиона из королевской казны. Казначей мне его показывал, однако так и не дал мне взять его в руки.

– А что, если этот приказ подделан? – ввернул Энмор. – Я уверен, что уж советникам короля его подпись хорошо знакома.

Руз Пелл развёл руками:

– Но не мог же король написать в приказе другое имя и потом забыть об этом! Нет, господа, боюсь, дело хуже, чем мы думали: король действительно написал в документе имя графа Нодера...

– Значит, казначей нарушил его приказ! – решительно сказал Кориэль. – Его надо проверить в первую очередь! А также графа Шегонского и графа Эрметилнского! Их имена упоминались в письме!

– Сударь, – мягко сказал Руз Пелл, – я уже сделал это... Во время нашей последней встречи казначей очень волновался. Он был откровенно не рад видеть меня, и меня это удивило. Показав мне документ, он практически вытолкал меня за дверь, заявляя при этом, что ждёт важного господина. Когда я вышел на улицу, то увидел, что к крыльцу подъезжает карета с гербом.

– Что это был за герб? – быстро спросил Кориэль.

– Чёрная куница с розой в лапке. Герб графов Эрметилнских. Я даже успел увидеть, как сам Пудреный граф выходит наружу...

– Пудреный граф? – с усмешкой переспросил Энмор. Руз Пелл кивнул:

– Да, он всё время напудрен. Лицо у него белое, как мука, и ещё он никогда не снимает перчаток.

– Интересно, почему? – нахмурился Энмор. Кориэль дёрнул плечами:

– Какая разница, почему! Разве это важно для дела?

– Для такого дела важно всё, – серьёзно произнёс Руз Пелл, – любая мелочь, любая деталь может стать зацепкой. Когда Пудреный граф прошёл мимо меня, я обратил внимание, что из его кармана выпал маленький листок бумаги, а он этого даже не заметил. Ветер отнёс листок в сторону, но я успел его поймать.

Поднявшись, он отошёл к секретеру и вынул из одного ящичка маленький листок бумаги светло-зелёного цвета. На нём зелёными чернилами было написано:

Графу Эрметилнскому

Счёт за услуги зельевара

Мазь из корн. пом. – 1 ун. – 200 з.п.

Пудра рис. – 2 ун. – 75 з.п.

Спасибо, что выбрали нашу компанию!

– Значит, граф Эрметилнский пользуется услугами зельевара, – пробормотал Энмор. – Это интересно. За что он ему платит?

– Ты знаком с этим волшебником? – поинтересовался Кориэль. Энмор мрачно кивнул:

– К сожалению, да. Я бывал в Эрметилне всего три недели назад. Если такой важной шишке, как сам граф, понадобились услуги зельевара – то им может быть только магистр Моренгор.

– Похоже, не очень-то он тебе нравится, – заметил Кориэль. Энмор снова закивал, сморщив нос:

– Скажем так: я был очень рад, что ушёл от него живым и со всеми конечностями.

– Значит, вы с ним знакомы! – с облегчением воскликнул Руз Пелл. – Это же просто замечательно! Вы можете взять у него свидетельские показания, потому что все мои письма он почему-то проигнорировал...

– Это он умеет, – отозвался Энмор.

Лицо Руза Пелла просветлело. Если он и боялся Энмора вначале, то сейчас явно был рад, что делу поможет волшебник. Он хлопнул в ладоши:

– На голодный желудок ничего путного не придумаешь, а вы, как я погляжу, ещё и валитесь с ног от усталости... Идёмте, продолжим разговор за завтраком.

21 сентября (день)

Граф Рудвиан Шегонский привык вставать поздно. Часы пробили полдень, когда он приступил к завтраку. Компанию ему составлял приехавший накануне вечером Кинн Нодер. Оба были чрезвычайно довольны собой. До суда оставался всего один день, и единственный человек, который мог бы выступить в защиту графа Нодера, уже был мёртв. По крайней мере, они так полагали. Ничто не мешало графу Шегонскому наслаждаться своим триумфом и хорошо заваренным крепким кофе, пока в столовую не вошёл слуга и не подал с почтительным поклоном газету на серебряном подносе.

– Как раз вовремя, – сказал граф, беря газету в руки. Он любил прочитывать её сразу после завтрака. Однако, едва перевернув первую страницу, он сначала покраснел, потом побледнел и, стиснув посеревшие губы, отбросил газету в сторону.

– Что случилось, Ваше сиятельство? – насторожился Кинн. Оглядев его дикими глазами, граф внезапно вскочил на ноги, подлетел к оцепеневшему слуге и схватил его за воротник ливреи:

– Где ты взял газету?

– В типографии Гренниса, – ответил испуганный слуга. – Как всегда, мой господин...

– Продажа, – угрожающе выдохнул граф, – продажа... уже началась?

– Никак нет, господин... Я всегда забираю газету за час до того, как приходят разносчики... вы же знаете...

Граф отпустил его и снова схватился за газету. Так и есть, ему не показалось: некий Грио Лементи, 'наш специальный корреспондент', настрочил целую статью о положении дел в графстве Шегонии, владениях Рудвиана, где он не был уже несколько месяцев – обязанности королевского советника требовали его постоянного присутствия в столице. И надо же было этому проныре Лементи написать целый абзац о том, как выросла и укрепилась за последний месяц прибрежная крепость Иминтар!

– Кинн, – произнёс граф Рудвиан, справившись с собой, – у меня для тебя новое поручение. Ты должен отправиться в контору 'Столичных известий' вместе с моим отрядом. Переоденьтесь в штатское. Сегодняшний тираж не должен быть продан! Добейтесь этого любым способом! Ещё найди Грио Лементи и позаботься о том, чтобы он молчал о своей поездке в Шегонию.

– Понял, господин, – спокойно ответил Кинн и быстро вышел за дверь.

Не прошло и получаса, когда к конторе 'Столичных известий' стали со всех сторон стягиваться дети, работающие разносчиками. Каждый из них заходил в дверь и выходил оттуда несколько секунд спустя с кипой газет. Но в этот день редактору газеты предстояло встретить куда более неприятных гостей.

Девочка лет двенадцати, забрав свою стопку газет, зашагала в сторону Большого Моста, где ей предстояло работать сегодня. Она шла не торопясь, радуясь солнечному утру и приятному запаху типографской краски, и спокойно завернула за угол, на одну из тёмных узких улочек. Внезапно от стены отделился тёмный силуэт, и девочка замерла на месте, глядя на высокого человека в широкополой шляпе, из-под которой выбивались рыжие волосы. Нижняя часть лица была прикрыта платком. Обнажив шпагу, человек шагнул к девочке, которая онемела от страха, прижимая к груди дрожащими руками стопку газет, как будто эта куча бумаги могла её защитить.

– Брось газеты, – спокойно сказал человек.

Девочка разжала руки, и газеты с шуршанием хлопнулись на мостовую. Человек тут же несколькими ударами ноги отшвырнул их в сторону, постаравшись, чтобы они легли кучей. Затем достал из кармана маленькое огниво.

– Извините, сударь, – тихо сказала девочка, – с меня спросят деньги... Шестнадцать пито за всё...

Мужчина злобно взглянул на неё из-под шляпы и быстро сделал выпад шпагой, почти коснувшись шеи девочки. Тихо взвизгнув от ужаса, она бросилась бежать.

Едва вынырнув из переулка, девочка остолбенела. Типография газеты гремела от грохота и громких криков, из окон, словно огромные снежные хлопья, летели вытряхиваемые из шкафов бумаги. Разносчики бросали свой товар, разбегались кто куда. Вдруг раздался особенно громкий крик, а затем – хлопок и звон, с которым разбились окна самого верхнего этажа. В следующую секунду из окна вырвались тонкие, длинные языки пламени, а затем запылал весь верхний этаж.

Вне себя от ужаса, девочка побежала прочь. Она успела лишь услышать, как громко кричит голос, тот самый голос, который недавно угрожал ей:

– Где Грио Лементи? Мне нужен Грио Лементи!

Тем временем в доме Руза Пелла полным ходом шёл военный совет, в котором принимали участие сам Пелл (защитник), его жена Атилия (секретарь), Кориэль Нодер и Энмор Кровеглазый (свидетели защиты). Старшие дети Пелла уже умчались в школу, а двое младшеньких вовсю играли с Висельником, принимавшим чужие поглаживания и почёсывания за ушком с весьма самодовольным видом. Энмор регулярно поглядывал на него, готовясь предотвратить кровопролитие, если Висельнику вдруг надоест изображать из себя домашнего кота.

– Странно, – сказала Атилия Пелл, выглядывая из окна. – Разносить новые газеты должны были начать ещё полчаса назад.

– Может, что-то случилось в типографии, – вяло пожал плечами Руз Пелл, допивая шестую по счёту чашку чаю. Кориэль и Энмор сидели напротив него. Кориэль смотрел в листки адвокатской речи, с каждой страницей принимая всё более воинственный вид. Как раз в этот момент порыв ветра прижал к стеклу окна какой-то широкий бумажный лист. Атилия тут же ловко открыла форточку и втянула лист внутрь.

– Ага, вот и газета, – сказала она. – Только почему-то без разносчика. И пахнет дымом... И обгорела по краям...

– Ну-ка, ну-ка, – сказал Пелл, поднимаясь со стула и беря у жены газету. Надев очки, он пробежал глазами первую полосу и побледнел, как полотно:

– Чёрт возьми! Ремонт Иминтара!

– Что? – хором спросили Кориэль, Энмор и Атилия.

– Иминтар – это крепость графов Шегонских, сильно разрушенная во время последней войны короля с Шегонией, – быстро объяснил Руз Пелл. – Здесь написано, что стены крепости сильно расширились по сравнению с тем, что было раньше, и видны корпусы трёх новых башен, значит, это не просто реставрация, это настоящее укрепление! Граф Шегонский хочет сделать крепость более мощной, чем она была раньше!

– Но зачем ему это? – не понял Кориэль.

– Да наверное, затем, чтобы в этот раз королевские войска не смогли взять её, – отозвался Энмор.

– Что вы говорите! – воскликнула Атилия, милое лицо которой даже побледнело от волнения. – Вы хотите сказать, граф Шегонский готовит мятеж против короля?!

– М-да, – проговорил в наступившей тишине Энмор, – похоже, именно это я и хочу сказать.

Руз Пелл стал таким же бледным, как и его жена.

– Но на ремонт такой крепости нужны огромные деньги, – севшим голосом проговорил он, и вдруг глаза его засияли. – Вот оно! Вот зачем ему нужны были деньги из королевской казны! Графство Шегонское считается одним из самых бедных, несмотря на то, что оно – самое большое. Там длинная береговая линия, и много удобных портов, так что ещё при отце нынешнего графа Шегония процветала благодаря торговле. Но новый король увеличил налоги, и теперь графство сильно обеднело. Из-за увеличившихся пошлин купцы больше не хотят причаливать в его порты... Неудивительно, что граф Рудвиан замышляет мятеж! Да я уверен, что его народ его поддержит! Как только Иминтар будет готов, Рудвиан бросит вызов королю...

Энмор представил себе это и содрогнулся. Война... Сожжённые деревни, дымящиеся поля, мёртвые люди... Увенчается успехом авантюра графа Шегонского или нет, итог будет один – множество простых жителей графства погибнут, а те, кто останутся, будут обречены на голод. Он подумал о беженцах, которые целыми семьями будут плестись по осенним дорогам в соседние графства, о взрослых, детях и стариках, которые будут умирать в дороге и которых будут хоронить вдалеке от родных мест. Он сжал кулаки.

– Этого нельзя допустить, – проговорил он и тут наткнулся на неуверенный взгляд Кориэля.

– Ну, не знаю, – тихо сказал Кориэль. – Может, Рудвиан в чём-то и прав? Он же ради народа старается...

– Да только ради себя он старается! – закричал Энмор, сам испугавшись своей ярости. – Если бы он думал о народе, то не собирался бы развязывать войну! Ты не знаешь, что такое война, Кориэль, а я знаю! Я её видел! И вот что я скажу: справедливых войн не бывает, потому что в любой – слышишь, в любой войне – всегда первыми погибают те, кто ни в чём не виноват, а те, кто начали эту войну, практически всегда остаются живы-здоровы и потом ещё мирно сидят за одним столом и пьют вино после подписания договора. И подумай о том, каким путём граф Рудвиан хочет добиться своего – подставив твоего отца! Это он украл миллионы золотых из королевской казны, он и его сообщник граф Эрметилнский, и если мы это не докажем, твоему отцу отрубят голову.

– Я знаю, Энмор, – тихо сказал Кориэль. – Извини. Я всё понял.

Глядя в его покрасневшее, пристыженное лицо, Энмор вдруг и сам ощутил стыд. И в самом деле, чего это он так разорался? Можно подумать, сам всегда думал и поступал правильно. Он снова вспомнил сожжённые поля Унтона, вспомнил Гнарри Стольма, который искал преступника, совершившего это, и ему стало тоскливо и больно. Он хотел извиниться перед Кориэлем, но тут снова заговорил Руз Пелл:

– Энмор прав, – тихо сказал он, – этого нельзя допустить. Эта статья – улика. Молчите о том, что вы прочитали эту газету. Я уверен, граф Шегонский уже принял меры для того, чтобы не допустить её распространения. Это лишний раз доказывает его вину. Посмотрим, может, сегодняшнее происшествие заставит короля перенести суд над вашим отцом, Кориэль.

Но тут адвокат Пелл ошибся. Через несколько часов глашатаи велели всем жителям города собраться на нескольких главных площадях, где и зачитали королевский приказ: сожжение типографии уже начало расследоваться, но это никак не повлияет на суд над графом Нодером, который состоится завтра в одиннадцать утра. Времени оставалось совсем мало, и если доказательства вины Кинна Нодера и Рудвиана Шегонского уже были найдены, то с графом Эрметилнским и королевским казначеем дело обстояло хуже.

– Значит, так, – сказал Энмор. – Вы берёте казначея, я – зельевара.

– Но как ты доберёшься до Эрметилна и обратно за одну ночь? – поинтересовался Кориэль.

– За одну ночь?.. Шутишь, я успею это сделать за вечер, а ночью уже буду здесь. Я превращусь в птицу.

– А котика ты тоже с собой возьмёшь? – робко спросила младшая дочурка Пелла.

– Нет, следить за тем, чтобы котик не натворил бед, будете вы.

– Ура!!! – хором завопили дети и бросились к себе в комнату, в четыре руки таща Висельника. Тот успел лишь кинуть на хозяина скорбный и гордый взгляд: мол, полюбуйся, на какие жертвы мне приходится идти ради тебя.

Руз Пелл провёл Энмора и Кориэля на чердак, в стене которого было прорублено маленькое окошко. Энмор повернулся к Кориэлю и взял его за руки:

– В этот раз постарайся не напороться на Кинна.

– Думаю, я могу подождать до завтрашней встречи, – мрачно ответил Кориэль. – Что-то не больно я по нему скучаю, да и он, наверное, тоже.

Энмор улыбнулся и сжал ладони Кориэля в своих. Тот тихонько ахнул: сквозь его кожу проникла тёплая магия, и мгновение спустя ожоги перестали болеть. Бинты скатились на пол, и Кориэль изумлённо посмотрел на свои руки – чистые и здоровые.

Энмор отпустил его, опустился на колени и сжал в кулаке комочек заранее припасённой земли. Через несколько секунд он уже вылетел из окна, хлопая чёрными крыльями.

– Удачи, Энмор, – тихо произнёс Кориэль, глядя ему вслед.

– Чтоб тебе провалиться, – прошипел Отогар, глядя в волшебное зеркало.

21 сентября (вечер)

Под стремительно темнеющими небесами, в глубине которых закручивались фиолетовые облака и зловеще завывали многочисленные вихри, раскинулись мрачные холмы, на самом высоком из которых высились недружелюбные стены старого города. В месте соединения двух стен возвышалась башня из тёмного камня, с узкими окнами и заострённой крышей, похожая издали на палец, гневно грозящий небу...

Впрочем, надо признать, в лучах солнца всё это выглядело как живописный городок среди позолоченной осенью природы, которому самое место на картинке из сувенирной лавки. Кроме башни. Башня выглядела кошмарно в любую погоду. Такое бывает, когда в здании заводится недоброжелательный волшебник.

Но сейчас, как уже было сказано, стоял мрачный ненастный вечер, когда буйные вихри пели свои угрожающие песни в головокружительной глубине небес... словом, погода была неприятной, а настроение у Энмора – ещё хуже. Стоя у подножия башни, он сжимал и разжимал кулаки, раздумывая, хватит ли у него решимости зайти туда снова. Последний – он же первый – раз он бывал здесь три недели назад, и, честно говоря, одного раза ему хватило.