Текст книги "Большой оркестр"

Автор книги: Анвер Бикчентаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Сборы

Через три минуты выяснилось, что зря они меня колотили. Ахмадей с Яшей собрались не куда-либо, а в Малайю – это такая страна в Индийском океане. Яша сказал, что там народ борется против иноземных поработителей. Кто же откажется помочь людям в борьбе за свободу!

Я не стал на них дуться за то, что они сначала не объяснили мне про Малайю, а ставили на колени и били. Могли ведь сделать наоборот.

– В Малайе найдутся дела для красных мушкетёров, – говорил Ахмадей. – Там настоящие герои жизни отдают! Когда в Испании шли бои, то Интернациональную бригаду создавали? Создавали! Теперь, я думаю, надо малайцам помочь. Я лично не могу мириться, когда людей угнетают!

Ахмадею никто не возражал.

Решено было немедленно начать готовиться в дорогу.

– Яша, читай список, что надо захватить с собой, – предложил Ахмадей.

Яша вытащил из кармана вчетверо сложенный лист бумаги – наверно, он вырвал этот лист из тетради по чистописанию. На обратной стороне были записаны какие-то правила.

– «Всем надо запастись перочинными ножами, – начал читать Яша, заглянув в листок. – Оружие, конечно, примитивное, но выручить всё-таки может. Идти придется через джунгли. Там всяких хищников полно. Даже тигры есть! В таких случаях ножи будем вставлять в длинные палки – получатся копья. А трое мужчин, вооружённых копьями, – уже сила! Кроме того, ножи пригодятся и для резания хлеба. Так… значит, с этим ясно. Ещё нужен канат – длиной в десять метров. На пути попадутся скалы или реки. Один топор. Надо купить удочек. Спичечную коробку с мухами и червями… Три вещевых мешка и один котелок. По большой ложке. Сахару и соли…»

Когда кончили читать достаточно длинный список, Ахмадей спросил:

– Про словарь не забыл?

– Нет, – ответил деятельный Яша. – Записал, как называется хлеб, вода и соль на узбекском, китайском и английском языках. По-индийски и по-малайски узнать не удалось. Придётся выяснить по дороге.

– Так, – проверял Ахмадей список. – Насчёт тигров не забыли. А как про скорпионов?

– На привалах нам придётся жечь костры, – отчеканил Яша. – Между прочим, для этого надо запастись спичками. Купим коробок сто. Они ведь дешёвые.

Я подумал: «Зачем нам такая уйма спичек?» – но промолчал. Они старше меня, им виднее. А спички – они лёгкие, плеча не оттянут.

– Чуть не забыл, – проговорил Ахмадей. – Если натолкнёмся на золотые жилы, нам понадобится ртуть. Надо будет купить штук пять термометров…

– Можно, – согласился Яша, вписывая в список пять термометров.

И тут я задал вопрос про подарки.

– С пустыми руками туда же не придёшь, – напомнил я. – Надо что-то подарить малайцам…

– Правильно! – обрадовался Ахмадей. – На Востоке любят дарить. Но что мы подарим?

Вокруг этого разгорелся спор.

– «Трубку мира», – посоветовал Яша. – По-моему, они любят курить из трубки.

– А если голубя мира? – спросил Ахмадей. – Знаете, такие из пластмассы продаются?

– Можно, – поддержал Яша.

Я тоже решил внести предложение:

– Давайте возьмём с собой книжку.

– Наверно, малайцы не умеют читать по-башкирски, – усомнился Яша.

Так не прошло моё предложение.

«Мы ещё вернёмся когда-нибудь!»

Завтра мы будем далеко! Я лежу без сна, ворочаюсь в постели.

На третьем этаже, выше нас танцуют весёлые люди. Потом они начали петь – хорошо, просто заслушаешься…

Я вздрогнул, услышав гудок паровоза, внезапно ворвавшийся в открытую форточку. Он мне напомнил наш уговор. Сердце моё сжалось. «Если я уеду, то мама останется совсем сиротой», – ужаснулся я. От этой мысли по щекам поползли слёзы.

Желая успокоиться, я стал утешать себя. «Она ещё молодая и здоровая, – думал я. – А когда я вернусь из Малайи и подрасту, то обязательно её отыщу и буду кормить только морожеными и пирожными». Мечта отвлекла меня от этих мыслей.

Снова раздался длинный гудок. Как много поездов, оказывается, проходит мимо нашего города! Об этом я никогда до сих пор не думал. Через час, от силы – два, я уеду на одном из этих поездов…

В углу скребёт мышь. Откуда в новом доме появилась мышь? Скребёт и на сердце. Утром проснётся мама и начнёт меня повсюду искать. Что она скажет, когда узнает, что сын её бросил? Сердце защемило от боли! Но борец за независимость народов должен быть стойким!

Раздался условный свист. Я поднялся, взглянул на спящую мать: ничего она не чувствует! Я осторожно вытащил из-под койки вещевой мешок отца. Звякнула кружка. Я испугался, что разбужу маму. От шума проснулась серая кошка с белой головой. Я её очень любил. Нагнулся и поласкал её. Вот ведь не понимает, что человек уходит на борьбу за правое дело!..

Во дворе меня ждали с нетерпением.

– Что долго? – спросил Ахмадей.

– Всё в порядке? – поинтересовался Яша.

У моих товарищей тоже были вещевые мешки. А у Ахмадея ещё и котелок. Яша то и дело поглядывал на компас. Мы сейчас напоминали туристов. На ногах – ботинки, на голове – фуражки, как положено. Только глаза у Яши и Ахмадея были такие вытаращенные, каких у туристов, наверное, не бывает.

– Пошли, что ли? – спросил Ахмадей. Яша и тут не сдержался.

– Одну минутку, – проговорил он. – Надо написать прощальное слово, девчонкам на зависть…

МЫ ЕЩЕ ВЕРНЕМСЯ КОГДА-НИБУДЬ! – вывел он на стене.

– Так пойдёт?

– Ладно! – согласился Ахмадей. – Ну, пошли… Последний раз оглянулся я на свой родной дом.

Здесь я прожил немного, а каким родным и близким он для меня стал! Мне хотелось крепко-накрепко ухватиться за жестяную водосточную трубу и больше не делать ни шагу.

– Пошли быстрее! – напомнил Ахмадей. – Опоздаем.

Он говорил так, точно у нас билеты могли пропасть.

К моим ногам как будто цепи привязали… Нет, не хотелось мне убегать из дому! Пройдя немного, я остановился.

– Я не могу убегать из дому! – воскликнул я. – Мне маму жалко и перед ребятами стыдно…

Оба моих товарища остановились тоже. Яша засмеялся:

– Ну, хватит! Маленький, что ли?.. Я молча поплёлся за ними.

На вокзале

Ночью на вокзале бывает мало народу. Тут каждый на виду.

Мне казалось, что случайные пассажиры и железнодорожники на нас посматривают с подозрением. А мы ходили с независимым видом, стараясь показать свою самостоятельность.

В тот самый момент, когда мы пытались проскользнуть на перрон, к нам неожиданно подошёл молодой милиционер в дождевом плаще.

– Здравствуйте, ребята! – сказал он, подавая нам руку. – Ручаюсь, что собрались в дорогу! Я сам в детстве очень любил разные путешествия.

– В дорогу, правильно, – неуверенно ответил Ахмадей.

– Так я и думал. Значит, не ошибся. Хочу дать вам один совет. Как говорится, предупредить вас. Простите, что привязываюсь, но служба у меня такая канительная…

Мы насторожились.

– От чего хотели предупредить? – живо спросил Яша.

– В дороге будьте осторожны: поезда нынче не бегут, а почти летают. Скорость какая! Не удержишься – и баста…

Мы молчали.

А Яша ответил за нас всех, чтобы не показаться невежливым.

– Да, теперь на ступеньках не проедешь…

Милиционер оказался не таким навязчивым, каких мы привыкли видеть на улицах города. Он нам здорово понравился.

– Как с питанием? Достаточно ли забрали с собой? Ведь не всегда сойдешь с крыши… – с беспокойством спросил он.

– Хватит, – подтвердил Яша.

– На четыре дня взяли?

– На четыре.

– Значит, на Кавказ?

– Куда же еще! – быстро согласился Ахмадей. Яша сердито обернулся в его сторону но ничего сказать не успел: опять заговорил милиционер.

– Вот что, ребята, – предложил он. – Не стоять же нам тут! Еще народ соберется. У всех на виду стоим. Пойдемте ко мне в комнату. Там можно говорить сколько хочешь. Никто не помешает. Вам же харьковский поезд? Верно?

Яша оглянулся, точно собираясь бежать:

– Э, нет! Нам в комнате нечего делать. Нам и тут хорошо.

Милиционер оказался очень догадливым:

– Ах, вы боитесь прозевать свой поезд? Вы об этом не беспокойтесь. Без меня тут ни один поезд не отходит. Окна моей комнаты выходят на перрон, и мы обязательно увидим, как подойдет харьковский…

Нам ничего не оставалось делать, как последовать за симпатичным милиционером. Только при входе Яша мне шепнул:

– В случае чего – прыгай в окно! Понял?

Я кивнул головой.

Сняв свой плащ, милиционер спросил:

– Вы сегодня не были на стадионе? За кого вы болеете? Я сам стою за «Динамо».

Это рассердило Яшу:

– Что же за них болеть? Там одни пожарники и мильтоны.

Ахмадей с укором взглянул на своего товарища, который сгоряча ляпнул лишнее. Но уже было поздно. Милиционер будто не придал этому никакого значения.

Он завел разговор об учебе, сказал, что он сам тоже учится, в вечернем университете.

– У нас тоже строго: по всем правилам.

Потом поговорили про улицы, кому какая нравится. Когда милиционер узнал, что мы живем в центре города, в новом доме, он улыбнулся:

– Да, ничего не скажешь, у вас красивый дом! Пять балконов, как мне помнится.

Тут все мы заспорили.

– Восемь балконов, – начал настаивать Яша.

– Нет, шесть! – горячился Ахмадей. А мне помнилось, что десять. Милиционер опять улыбнулся.

– Да будет вам спорить! – проговорил он. – Нам недолго это выяснить. У меня там, в центре города, один приятель дежурит. Я ему позвоню. Думаю, что он не откажется пересчитать, сколько там, в вашем доме, балконов. А пока вы полистайте журнал «Огонек»…

Милиционер взял трубку; все мы насторожились, ожидая подвоха.

– Федя, это ты? – спросил он весело. – Извини, что ночью беспокою. Знаешь, какая беда у меня приключилась… Ты знаешь, недалеко от тебя новый дом стоит… Да-да, под зеленой крышей. Не помнишь, сколько там балконов?.. Да, это надо выяснить срочно, даже немедленно. У меня тут трое ребят из этого дома, в дорогу собрались… Но это неважно куда. Понимаешь – секрет! Они у меня в комнате сидят, пока подойдет харьковский поезд. Взяли они и заспорили между собой. Один из них говорит, что в доме восемь балконов, другой с ним не согласен. Ну, сам понимаешь, нельзя же, чтобы ребята из-за пустяка рассорились. Тем более в далекую дорогу собрались. Будь добр, уточни. Пока!

Когда милиционер положил трубку, Яша сказал ему:

– Нам неважно, сколько там у нас балконов. Мы хотим прогуляться по воздуху.

– Прогуляться можно. Мне самому надоело сидеть в комнате, – согласился милиционер. – Только чуточку подождем – неудобно перед приятелем. Позвонит, а меня нет. Обидится… Пока я вам покажу пейзажи Кавказа. Я тоже там не бывал. Если бы дали отпуск, то непременно с вами подался бы. Какое вам побережье больше нравится: Каспийское или Черноморское?

Мы неохотно начали перелистывать журнал.

– Кому что нравится, – говорил тем временем милиционер. – Одни восторгаются морем, другие тянутся на юг из-за фруктов. А мне хоть бы полечиться – ноги простудил. Страдаю ревматизмом. Говорят, около Кутаиси есть небольшой городок. Там родился Маяковский. Вы помните стихи Маяковского?..

Яша начал нервничать. Он поднял голову к окну. Большой зеленый поезд с цельнометаллическими вагонами медленно отходил с третьего пути.

– Это харьковский! Ребята, за мной! – отчаянным голосом крикнул Ахмадей.

– Да, кажется, он, – спокойно ответил милиционер. – Вот прозевал! Первый раз. Увлекся разговорами – бывает с каждым из нас. Ну ладно, не будем горевать. Не беда, что опоздали. Этот поезд уходит каждый день…

В эту минуту открылась дверь, и в комнату вошли мама Яши, папа и мама Ахмадея и моя мама. Мы все поднялись и растерянно замолчали. Что тут скажешь им?

Есть о чём подумать

Я не помню, как мы дошли домой. Я не помню, что говорила мама. Скорее всего, она ничего мне не сказала. Ни единого слова!

Это было еще хуже. Я чувствовал себя перед ней очень виноватым. Я не знал, как перед ней оправдаться. Мне было очень тяжело.

Как только мы вошли в квартиру, я полез в вещевой мешок и достал ремень, который товарищи отца по фронту прислали вместе с вещевым мешком. Протянув его маме, я сказал честно:

– Побей меня, мама!

Ахмадею отец сказал, что выпорет его. Ему легче.

Мама покачала головой и быстро отвернулась. Мне показалось, что плечи ее вздрагивают. Я кинулся к ней:

– Мама!

Она не ответила.

– Моя милая мамусенька! – повторил я.

Она молчала. Я заплакал!

– Мама!

И тогда она сказала:

– Когда ты болел, я целовала твои глаза, чтобы тебе было легче. Ты ведь у меня один! Когда ты ошибался, я поправляла тебя. Но ты оказался бессердечным человеком! Ты оказался нечестным человеком, потому что разве мог честный человек бросить меня!.. Подумай об этом!

Я подумал об этом, и потом мы проговорили с мамой почти всю ночь. И я уверял ее, что я добрый и что всей своей дальнейшей жизнью докажу ей это.

Я дал ей самое торжественное, самое твердое слово, что никогда больше не обижу ее. И это слово я обязательно сдержу!..

Наутро я поздно проснулся, и когда вышел из дому, было уже 12 часов. Во дворе было совсем пусто, и только трое малышей строили из песка крепость.

Мне было очень грустно, и я не подошел к ним. Но тут один из них сам подошел ко мне. Он сказал:

– Ахмадея выпорет отец. Наверно, сейчас порет…

Мне стало еще хуже: мой друг сейчас страдает!

– А Яшу… – продолжал малыш, – Яшу его мама отправляет к его отцу, в другой город. Насовсем!..

Насовсем! Я понял, что все кончено. Яша, наш Яша, который все фантазировал, вот этого самого малыша яблоками угощал, покидает нас! А Ахмадей? Разве жизнь теперь будет у него дома?.. Нет, видно, кончился «Большой оркестр»!

Грустно опустив голову, с тоской на сердце поплелся я в наш сарай. Сколько горестей и радостей знал этот захудалый дровяник!

Я сел на собачий ящик. Собачонка вылезла из него, легла у моих ног и доверчиво лизнула мою руку.

– Знаешь, собака, – сказал я ей, – так плохо еще никогда не было!..

Открылась дверь, и вошел Ахмадей. Он молча сел рядом со мной.

– Тебя выпороли? – спросил я, жалея его.

– Нет, почему-то не выпороли, – грустно ответил он. – Даже сказали, чтобы я шел гулять…

– А Яшку – отправляют к отцу, – сообщил я. – Насовсем!

– Нет, не отправляют, – сказал Ахмадей и слабо улыбнулся. – Оставили его.

Я так и подскочил от радости. Но тут в сарай вошел сам Яша.

– Так тебя не отсылают к отцу?! – закричал я ему.

– Нет. Раздумали. – Яша пожал плечами и засунул руки в карманы брюк. – Фатыма и другие девчонки пришли к матери, стали ее упрашивать, и вот она согласилась. Они и к Ахмадеевым родителям ходили…

Я посмотрел на своих друзей. Понимают ли они, что это произошло? Девчонки доказали, что они благородные люди, настоящие друзья. Значит, есть «Большой оркестр»!

Я распахнул дверь сарая.

Во дворе, недалеко от нас, стояли наши девочки. Даже Люция, только вчера приехавшая с курорта, была здесь. Как всегда, они окружали Фатыму. Заметив меня, девочки начали о чем-то шептаться.

– О нас говорят, – недружелюбно произнёс Яша.

– Если начнут смеяться и вообще, дам взбучку! – грозился Ахмадей.

– Они идут к нам! – сказал я.

В самом деле, девчонки направились в нашу сторону. Впереди, гордо задрав голову, шла Фатыма. Мы как зачарованные следили за ними, не произнося ни одного слова.

Они всё приближались.

– Сейчас скажет: «Здравствуйте, путешественники!» – прошептал Ахмадей.

Мы кивнули головами: ясно, насмешек было не избежать!

Девчонки держались за Фатымой, с любопытством поглядывая на нас.

– Добрый день, ребята! – поздоровалась Фатыма. Мы ждали подвоха, поэтому молчали.

– Мы тут с девочками посоветовались и решили поставить спектакль…

Ахмадей угрюмо посмотрел на Фатыму:

– Спектакль! – презрительно фыркнул Яша. – Тоже мне артисты!

Как видно, все начиналось сначала.

Но это уже было неважно. Я знал, что «Большой оркестр» существует. Значит, еще будет дружба. А может быть, даже она есть?.. Об этом стоило подумать.

* * *

А теперь опять слово берет автор – правильнее сказать: писатель, который вместе с Мансуром написал эту книжку.

Мансур сидит сейчас у меня в кабинете. Он с ногами забрался на стул, зачем-то оттирает одну из своих грязных коленок и, конечно, как всегда, рассуждает.

– А может быть, – бормочет он, – мы никак не можем не ссориться, потому что мы все разные? Ведь про это еще давно, в день новоселья, дядя Яфай сказал… Это хорошо или плохо, что мы разные? Наверно, хорошо. Что, если бы все люди вдруг стали одинаковые?.. Конечно, они не спорили бы и не ссорились. Но так даже неинтересно было бы. И главное: не отличишь одного от другого – разве что по курносому носу или по рыжим волосам… Да, наверно, это хорошо, что мы разные. Только нужно уважать друг друга и, как говорит моя мама, не делить на части общее добро: труд, синее небо и солнышко…

Я стою у окна и слушаю, как рассуждает Мансур. Но вот он слезает со стула и подходит ко мне. Мы стоим рядом и смотрим на небо, чистое от облаков.

– А правда, что горизонт нигде не кончается? – спрашивает меня Мансур.