Текст книги "Большой оркестр"

Автор книги: Анвер Бикчентаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

День рождения

Прошло окаю месяца с тех пор, как девочки перестали играть с Люцией, и все как-то привыкли к её отсутствию.

Между тем Люции исполнилось двенадцать лет. Об этом знали все девочки. А надо сказать, что Фатыма в особую тетрадку записала дни рождения всех подруг. Это делалось для того, чтобы обставить эти дни, как праздники. Все девочки должны были написать поздравительные письма и опустить их в почтовый ящик на дверях квартиры. Всем приятно получить сразу десять или двенадцать писем.

В день рождения Люция проснулась раньше всех в доме. Набросив халат, она побежала к двери и торопливо стала открывать замок почтового ящика. Но там не оказалось ни одного письма!

Она ещё не хотела верить, что подруги совсем отвернулись от неё.

«Пока ещё рано. Верно, все спят. Они не могли забыть, что у меня день рождения», – сказала она себе.

В девять часов Люция снова заглянула в почтовый ящик. Её сердце сжалось. Впервые в жизни она испытала горечь: писем не было. Она заметалась по комнате. Папа торопился на работу, мама была занята на кухне, и никто не знал, что творится в душе Люции.

В четвёртый раз, проверив почтовый ящик, она поняла, что подруги не простили её. Волнуясь, Люция подняла телефонную трубку и позвонила Зуляйхе.

– У меня день рождения, – робко напомнила она. В ответ из трубки донёсся далёкий и будто чужой голос:

– Я одна ничего не могу поделать. Все девочки решили с тобой не знаться…

Люция поймала Маню на площадке.

– Приходите в гости. Сегодня я родилась… – сказала она.

Маня потупила взор.

– Я хочу, но не могу, – ответила она, сбегая по лестнице.

Надо было идти к Фатыме с поклоном. Иного пути нет. Люция раз десять собиралась поговорить с Фатымой, но каждый раз у неё не хватало мужества.

«Иного пути нет! – решила она теперь. – Надо объясниться!»

С этой мыслью вышла она во двор. Девочки весело играли в прятки. Люция подошла к Фатыме.

– Я ошиблась, – сказала она. – Я обманывала маму. И не только тогда, с мороженым, но и до этого. Я поняла, что делала плохо. Даю тебе честное слово, что больше никогда не буду обманывать!

Фатыма готова была расцеловать подругу – так хорошо стало у неё на сердце. Однако она сдержала себя, потому что уже начинала вырабатывать характер.

– Это мало, что ты осудила свой поступок, – произнесла она, вспомнив слова одного героя из книжки. – Надо, чтобы все девочки простили тебя…

Люция подождала, не добавит ли Фатыма что-либо к сказанному или, может, пригласит играть в прятки. Но ни того, ни другого Фатыма не сделала.

Тогда Люция пошла домой и написала письма остальным девочкам «Большого оркестра», то есть Зуляйхе и Мане.

«Я поняла, что такое дружба, – писала она. – У меня есть папа и мама. У нас очень просторная квартира. Я имею отдельную комнату и очень много игрушек. Но без настоящих друзей нет настоящей жизни. Я поняла свою ошибку и даю честное слово исправиться. Поверьте мне и в знак доверия приходите ко мне в гости на день рождения. Мой адрес вам знаком: второй этаж, десятая квартира. Жду в пять часов дня».

Приглашение получили и мальчики.

Праздник не получился

Получив письма, девочки собрались вместе и обсудили поступок Люции. Им понравилось её чистосердечное признание, и все решили простить подругу. Со светлым чувством переступили они порог десятой квартиры, на втором этаже.

Фатыма принесла в подарок книгу «Овод», которую очень любила. Зуляйха не пожалела свою вышивку, которую только что закончила. А Маня принесла вязаные чулки. Их связала её бабушка.

Из мальчиков никто, кроме меня, не пришёл в гости.

– Ещё придут, – успокоила Люцию её мама. Именинница показала нам свои подарки: шерстяное голубое платье и туфли. Папа купил ей фотоаппарат. Кроме того, были подарки от знакомых и родственников.

Люция не скрывала своей радости. Как не радоваться таким богатым подаркам! И ещё она очень гордилась своей комнатой: широкое окно на улицу, все стены в вышивках и картинках. На столике всякие безделушки. Кровать деревянная, красивая.

– Это под карельскую берёзу, – пояснила Люция. – Папа в Риге купил.

Потом Люция показала книжный шкаф.

– Его сделали в Румынии! – похвалилась она.

– Почему же там мало книг? – спросила Фатыма, приоткрыв дверцу.

– Там я буду хранить сервиз. Мама обещала купить мне большой сервиз в приданое…

Услышав ответ Люции, Фатыма усмехнулась. Зуляйха вздохнула, а Маня опять задала вопрос, так как многого ещё не понимала:

– А что такое приданое?

– Приданое дают, когда замуж выходят, – обстоятельно объяснила нам Люция.

– А разве ты выходишь замуж? – не унималась Маня.

Все рассмеялись.

Целый час заводили мы патефон и пели песни про школу, про студентов и про то, как «Над рекой стоит город небольшой». А мальчики всё не появлялись, хотя Люция через каждые пять минут подбегала к двери и прислушивалась.

Как я видел, без мальчиков праздник не клеился. Я это хорошо понимал, хотя девочки и пытались показать, что им одним даже веселее. Я знал, что Ахмадей обиделся на Фатыму, поэтому не пришёл в гости. И Яше, наверно, не разрешил.

Когда мы садились за стол, то Маня сказала:

– Сегодня в нашем магазине апельсины продавали.

В самом деле на столе не было апельсинов. Люциина мама смутилась и строго сказала:

– Моя милая, в гостях не принято требовать. Кушают, что есть на столе.

Маню очень обидело это замечание. Маленькая, а всё поняла. Она надулась и вышла из-за стола.

– Я пойду от вас, – громко сказала она. – Мне плакать хочется.

Все растерялись. Воспользовавшись этим, Маня осторожно закрыла за собой дверь. Люция вспыхнула и, схватив Мании подарок, стремглав бросилась вдогонку.

На лестнице она вернула Мане вязаные чулки, сказав:

– Мне твой подарок не нужен. Как-нибудь обойдусь…

Однако праздник уже испортился. Все сидели и молчали, опустив глаза на скатерть.

– Ещё эти противные мальчишки не пришли, подумаешь… – проговорила Люция, обидевшись на моих товарищей.

– Ты права, – согласилась её мама. – Удивительно невоспитанные ребята!

– Они уж не такие плохие, как кажется с первого взгляда, – ответила Фатыма, густо покраснев. – Их можно перевоспитать.

– Неужели? – улыбнулась Люциина мама.

Мне тоже не понравился этот разговор. О человеке нельзя говорить плохое в его отсутствие.

Так, наверно, подумали и девочки. Все поспешно начали прощаться, пряча глаза.

Так не удалось отпраздновать день рождения Люции.

Матч

Дня через два девочки во главе с Фатымой заглянули в сарай, где сидели мы.

Так не бывало ещё ни разу. Мы с любопытством взглянули на девочек.

– Стало завидно, не выдержали! – усмехнулся Яша. Девочки держались кучкой; видно было, что они неспроста посетили наш укромный уголок.

Не обращая внимания на насмешку, Фатыма подошла к Ахмадею:

– Мы пришли вас пригласить играть вместе. Наверно, она хотела сдержать слово – перевоспитать нас, мальчиков, как обещала.

Ахмадей неожиданно расхохотался.

– Ха… ха… ха!.. – корчился он. – За нами пришли? Значит, не можете без нас?

– Ты не смей издеваться! – взвизгнула Маня. – Мы, может быть, пришли предложить дружбу…

Фатыма сердито оглянулась на неё, будто недовольная словами Мани, потом проговорила:

– Мы пришли вас пригласить на волейбол.

Никто не тронулся с места. Ахмадей и Яша сидели рядом, посмеиваясь. Фатыма тряхнула головой и неожиданно громко сказала:

– Вижу, что трусите! Куда вам с нами тягаться! Мы скоро на первенство города будем играть. Если не хотите, не надо!

– И потом, у нас уже есть один мальчик! – сказала Маня.

– Кто же это? Хотел бы на него посмотреть! – презрительно сказал Ахмадей, но я заметил, что новость эта сильно его задела.

Как вы понимаете, нам очень хотелось узнать, что за мальчика раздобыли себе наши девочки. Посовещавшись, мы решили принять вызов.

И вот, придя на волейбольную площадку, я увидел… как бы вы думали кого?.. Рябого мальчика!

«Ай да тихоня! – удивился я. – Прошлый раз и десяти слов не сказал, а тут – здрасьте пожалуйста! – пришёл к нашим девчонкам!»

– Это Мурат, – сказала Фатыма и посмотрела на Ахмадея.

Но Ахмадей не стал знакомиться.

– Тоже мне мальчишка! – проворчал он. – Пусть играет в девчачьей команде.

Первую игру выиграли мы, вторую – девочки с Муратом. Оставалась третья, решающая. У нас хорошо подавали мяч Искандер и Яша. Ахмадей был знаменитым гасильщиком. Мы старались не ударить лицом в грязь.

Девочки играли более дружно. Они редко роняли мяч. И это понятно: девочки с малолетства привыкают к мячу. Особенно ловко пасовала тройка: Фатыма, Люция и Мурат. Просто засмотришься!

И вот счёт стал два – два. Потом три – три. Девочки вырвались вперёд. Счёт стал семь – пять.

– Поднажмём, ребята! – крикнул Яша. Поднажали. Подняли счёт в нашу пользу: десять – девять.

Снова их тройка оказалась у сетки. Мяч принимала Люция, подавала его Мурату, тот – Фатыме. И Фатыма сильным и быстрым ударом посылала мяч в правый угол, где стоял Ахмадей.

Пропустив два мяча, Ахмадей стал волноваться.

Счёт стал одиннадцать – десять.

А Фатыма всё била в правый угол, точно дразня незадачливого Ахмадея. Счёт стал тринадцать – десять, а потом и четырнадцать.

Мы рассердились на Ахмадея.

– Сматывай удочки! Я здесь встану! – подлетел к нему Яша.

– Катись отсюда! – обиделся Ахмадей. – Больше я не пропущу ни одного мяча.

Фатыма рассмеялась.

– И пятнадцатый я подам тебе, Ахмадей! – сказала она.

– Попробуй! – огрызнулся Ахмадей.

Мяч подал Мурат. Его принял я и отдал Яше. Тот перекинул его через сетку. И вот мяч начал выплясывать на руках девочек. Мяч приняла Люция, передала Мурату. Мы не могли оторвать взгляд от мяча. Вдруг Фатыма подпрыгнула и точно послала его в правый угол.

Ахмадей очень сильно отбил его, и мяч улетел с площадки.

Игра прекратилась, началась ссора. Мы обвиняли Ахмадея, а он – Фатыму.

– Она не по правилам играла! – шумел Ахмадей. – Нельзя подавать в одно и то же место.

Мы расхохотались.

Ахмадей покраснел как рак. А тут ещё Фатыма крикнула:

– Я тебе мяч подавала по знакомству!

Эту обиду никто бы не выдержал. Ахмадей подскочил к ней:

– Извинись или будешь битой! Неожиданно для всех вмешался Мурат.

– Ты что! С девчонкой собрался драться? – спросил он.

Быть бы тут большой драке. Но всё произошло совсем иначе: чуточку побледнев, Фатыма медленно начала засучивать и без того короткие рукава.

– Подойди поближе ко мне! – тихо сказала она Ахмадею.

Мы все разинули рты. Этого даже от Фатымы никто не ожидал! Ахмадей уже собрал пальцы в кулак, но именно в эту минуту раздался отчаянный голос Мани:

– Ахмадей, тебя мама зовёт!..

Цветы

Фатыма так и не успела приступить к перевоспитанию мальчиков: подошло первое сентября. Пришлось отложить все дела.

А первое сентября было особенное. В этом году мальчики и девочки начинали учиться вместе. Сколько было разговоров вокруг этого события!

Одним нравилось совместное обучение, другим – нет. Так, Люция потихоньку уговаривала девочек нашего двора пойти в школу с жалобой, чтобы отказаться от мальчиков. С ней не соглашалась Фатыма.

– Я, например, их ничуть не боюсь, – доказывала она.

Мамы даже возлагали большие надежды на совместное обучение.

– Мы сами учились вместе с мальчиками и ничуть от этого не пострадали. Наоборот, старались учиться ещё лучше, – доказывала мама Фатымы.

– Не могу не согласиться с вами, – поддерживала её Яшина мама. – Растут настоящими дикарями! Друг к другу подойти боятся. В прошлом году я выступала на выпускном вечере и вижу: девочки танцуют отдельно, мальчики – отдельно. Кому это нужно?

Мы тоже обсуждали плюсы и минусы нового учебного года. Минусов было больше.

– Пропало всё, ребята, – рассуждал Ахмадей. – Чувствую, не миновать мне беды. Хоть зимой, бывало, отдыхаешь от них.

– Ни за что не соглашусь сидеть на одной парте с девчонкой! – говорил Яша.

Я не выдержал и вмешался в разговор.

– Наши девчата тоже не особенно рады, – сказал я, желая обелить их.

– Как бы не так! – усмехнулся Ахмадей. – Держу пари, что им нравится с нами учиться!

Не было ещё и семи часов утра, когда все школьники «Большого оркестра» высыпали во двор. Все в обновках, за исключением Ахмадея.

– Ты чего? – удивился я, взглянув на него.

– А что?

– Брюки не того!

– Чего – не того?

– Не одет, говорю.

– А что мне!

– Разве в школу не пойдёшь?

– Пойду.

– Так что ж?

Ахмадей рассердился:

– Что пристал как банный лист! Ни за что новые брюки не надену! Чтобы меня барином обозвали?

В самом деле, в этом старье он не походил на барина.

Я ничего ему не сказал, но про себя учёл.

Всех нас записали в одну шкалу. Володю – в седьмой класс «А», Искандера – в шестой «Б». Хуже всего пришлось Ахмадею и Яше: в пятом «А» оказались три наши девчонки: Фатыма, Люция и Зуляйха.

Я перешёл в третий, а Маня шла в первый класс.

Первого сентября в городе цветов было, как на Первое мая. Все мамы нашего двора купили большие букеты. Им хотелось, чтобы мы понесли их в школу.

По этому поводу в сарае состоялся особый разговор. Ахмадей советовал идти без букетов.

– Пусть девчата носятся с цветами, а нам что! – подтвердил Яша.

Так и порешили. Даже Искандер поддержал нас, хотя с нами не сговаривался.

– Как-то неудобно идти с цветами, – сказал он. Фатыма этим ничуть не огорчилась. Она разобрала оба букета и сделала один.

Перед тем как выйти на улицу, я сбегал за сарай и в своём новом костюме повалялся на травке. Удостоверившись, что брюки испачканы и на них не осталось складок от утюга, я догнал наших мальчишек.

– Куда бросим букеты? – спросил Яша.

– В канаву, – посоветовал Ахмадей. – И давайте вместе. Раз, два, три…

Покончив с этим делом, мы вразвалку зашагали к школе.

В первый день Маню провожала её бабушка, которая несла портфель с двумя блестящими замками.

Как я потом узнал, учительница понравилась Мане. Но вот беда: с первого раза трудно высидеть целых три часа за партой. Маня быстро устала. Кроме того, она проголодалась. Свой завтрак она съела ещё во время первой перемены.

На третьем уроке Маня начала торопливо собирать свои книги. Потом, выйдя из-за парты, направилась к дверям. Все девочки с удивлением смотрели на неё.

– Ты, Маня, куда собралась? – спросила учительница.

– Я проголодалась, – объяснила Маня. – В это время дедушка садится кушать. Я тоже схожу поем. Я вернусь, честное слово!

Весь класс дружно засмеялся. Однако учительница сказала:

– Нельзя смеяться, когда человек ошибается. Маня ещё не знает, что нельзя уходить с урока. Дети, успокойтесь. Мы скоро закончим уроки и все пойдём домой.

Так начался для Мани её первый школьный день.

Добрый поступок

Изо дня в день я ожидал, когда же Фатыма начнёт нас воспитывать, но так и не дождался. Свои девчонки доставляли ей массу хлопот.

Начну с субботника.

Дядя Яфай с моей мамой организовали субботник по уборке двора. На работу вышли многие взрослые. Не отстали и мы. Среди нас не оказалось только Зуляйхи.

– Я не представляю себе, чтобы девчонка могла быть такой несознательной и отсталой! – заявила Фатыма.

Маня всегда жалела людей, попавших в беду, поэтому она спросила:

– А может, Зуляйха вовсе не знала, что субботник? Она была только первоклассницей, поэтому не умела быть принципиальной.

– Зуляйха смотрела в окно, когда мы работали! – рассердилась Фатыма. – Такая девочка позорит нас перед мальчишками, и вообще… ленивые люди…

От волнения Фатыма запнулась и не смогла договорить.

Когда потом Зуляйха вышла во двор, все девочки набросились на неё. Но она расплакалась и рассказала, как было дело:

– Я хотела выйти на субботник, но меня не пустила мама. «Не смей рвать обувь, сиди дома!» – приказала она. Ведь меня даже в кино не пускают!..

Тут все вспомнили, что у Зуляйхи не родная мать. Девочки растерялись и пожалели подружку – не стали наказывать.

Фатыма всё время добивалась, чтобы девочки учились лучше мальчиков, только на пятёрки и четвёрки.

– Как же мы начнём воспитывать наших мальчишек, если сами не сможем показать пример? – спрашивала она у своих подруг.

Но случилось так, что Зуляйха опять подвела: она получила двойку по русскому языку. Узнав об этом, Фатыма расстроилась. Собрав к себе на квартиру подруг, она объявила:

– Пусть ко мне с двойками не ходят! Когда исправят отметку, то пожалуйста.

Услышав это, её мама напомнила:

– Зуляйха всего год как живёт в городе. Ей трудно учить русский язык. В её возрасте я сама не знала ни одного русского слова. Как мне кажется, вы ей обязаны помочь лучше учиться, а не отказываться от неё. Если это не так, то ради чего вы дружите?

Вот так, не особенно гладко, шли дела у наших девочек, а тут ещё произошла некрасивая история с Люцией…

Когда заболела Мария Ивановна, учительница по литературе, весь класс искренне огорчился.

– Давайте сходим к Марии Ивановне и узнаем, как она поправляется, – предложила Фатыма.

Многие девочки пятого класса «А» поддержали её предложение, а Люция расстроилась, что не ей первой пришла эта мысль.

– Подлизываются! – сказала она про девочек. – Я никогда не была угодницей и не буду.

Но про себя решила: «Опережу их и так помогу Марии Ивановне, что она во веки веков не забудет!» По пути домой Люция заглянула на службу к папе.

– У нас заболела Мария Ивановна. Она одна, и к ней надо послать доктора. Самого лучшего, потому что она хорошая учительница и все мы её любим, – сказала она отцу.

Папа согласился с ней:

– Это доброе дело. Охотно Исполню твою просьбу. Я сейчас позвоню лучшему доктору. А ты знаешь её адрес?

– Она живёт на улице Гафури, дом пять.

Отец позвонил, а потом вызвал тётю с красными губами:

– Отведите мою дочь в буфет и купите ей шоколадку. А ко мне никого не пускайте. Я очень занят…

Всё это я знаю потому, что Люция сама рассказала мне. Она была очень довольна и говорила, что, конечно, никому в голову не придёт послать Марии Ивановне профессора.

…Мария Ивановна жила в маленькой комнате. Поэтому все девочки, которые пришли навещать её, при всём желании не могли вместиться там. Фатыма разделила их на четыре группы, и они входили в комнату по очереди.

За полчаса девочки прибрали комнату, сбегали за водой, из аптеки принесли лекарство.

– Спасибо, что навестили, – говорила растроганная Мария Ивановна. – Теперь не задерживайтесь. Завтра рабочий день. Я выйду на работу дней через пять. Готовьтесь по литературе, буду спрашивать строго!..

На другой день Люция рассказывала в коридоре о том, как Фатыма подлизывается к Марии Ивановне.

– Она легко хочет заработать пятёрки, – говорила Люция. – Даже полы мыла, обед готовила учительнице. Настоящая подлиза!

Когда эти разговоры дошли до Фатымы и её подруг, все очень огорчились. Они ходили к Марии Ивановне не из-за отметок. Им даже в голову не пришло подлизываться. Да этого не позволила бы и сама Мария Ивановна. Может быть, не надо было прибирать комнату или носить воду? Может быть, пионерам положено помогать только старикам или инвалидам?

Больше всех огорчилась сама Фатыма и решила посоветоваться со своей мамой.

– Ты правильно сделала, дочка, что побывала с подругами у больной учительницы, – сказала её мама. – Ты сделала добро. Хорошо и то, что пошли всем классом.

– Не всем классом, – поправила Фатыма. – Некоторые не пошли и теперь меня обзывают подлизой.

– Это неправильно, – решила мама. – Умные люди не оценят дурно ваш поступок.

Но самое интересное произошло после того, как Мария Ивановна выздоровела. Придя в класс, она сказала:

– Конечно, спасибо Люции, что она попросила своего папу прислать ко мне профессора. Но ещё больше я признательна тем девочкам, которые навестили меня в тяжёлый час болезни. Всю жизнь будьте чуткими и внимательными к людям! Благородство всегда украшает человека.

Так всему классу стало известно, что Люция тоже сделала доброе дело, но Фатыма осуждала её.

Я тоже думаю, что это было не совсем доброе дело: ведь Люция просто хотела, чтобы все видели, какая она добрая.

Неприятности Ахмадея

Ахмадей точно в воду глядел: в шкале у него скоро начались неприятности. Только не из-за девочек, как он думал раньше, а совсем из-за другого.

Конечно, у Ахмадея очень много недостатков. Скажем, его привычка драться. Я её как-то не одобряю. Ведь живут же другие люди без драки. Я часто думал про это и вот до чего додумался: если бы все люди стали драться, как Ахмадей, – вот пошло бы дело!.. Стоит, скажем, милиционер на посту, видит – пешеход не там улицу перешёл. Подбегает он к пешеходу – и раз его в ухо! Тот – милиционеру сдачи, и начнут они тузить друг друга!.. Движение на улице остановилось, машины гудят, проехать не могут. А водителям, конечно, не нравится стоять на месте. И вот вылезают они из машин и тоже давай колотить виновников задержки…

Или по-другому: вызывает, например, директор нашей школы нашу учительницу Агнию Ивановну. Так, мал, и так, говорит, Агния Ивановна, а почему это у вашего ученика Майсура двойка по арифметике? «А вы кто такой, Николай Филиппович?!» – закричит на него наша учительница – и раз его кулаком!

Нет, это была бы не жизнь, а ужас какой-то!

И главное – зачем?.. Взять хотя бы меня – мне даже и не хочется драться! Конечно, я не сильный, и в драке мне самому и досталось бы. Но ведь и Володя – уж на что боксёр, а тоже ни с кем в драку не лезет…

Нет, я так думаю, что у Ахмадея это просто болезнь. Как-то я даже сказал ему про это. А он и сам, оказывается, уже пришёл к этому выводу. Я ему говорю: «Так ты полечись!» Но он только грустно рукой махнул. Видно, не верит врачам, совсем как Люциина мама…

Но на этот раз неприятности у Ахмадея вышли вовсе не из-за драки, а так – даже непонятно из-за чего.

В тот день у них в классе был пионерский сбор по именам существительным. А Ахмадей с Яшкой как раз домой торопились – хотели поспеть с дядей Яфаем иллюминацию вешать. Они возьми и смойся со сбора, а старшая вожатая Нора их поймала. Не разобралась, что и как, и давай кричать на них. «Тебе что, неинтересно присутствовать на сборе?» – спросила она Яшу. Он сказал, что почему же, интересно. «А тебе?» – спросила она Ахмадея. А он ей ответил: «Нет, неинтересно».

Вот тут-то и начались неприятности. Вызвали Ахмадея на совет отряда и давай прорабатывать! Вожатая всё приставала к нему, чтобы он признался, что ему интересно на сборе. А он – ни в какую. Она даже вспотела, и члены совета отряда его уговаривали, а он молчал как каменный – так и не признался!

Я, конечно, на этом совете отряда не присутствовал, но под дверью слушал и в щель поглядывал.

Вышел оттуда Ахмадей весь красный. Домой мы шли молча.

Вижу, человек совсем расстроен, не приставать же к нему с вопросами. Только показалось мне, будто он шепчет что-то.

– Ты что-то сказал? – спросил я его.

– Нет, – говорит.

– Так ты же чего-то бормотал?

– А это я с дедушкой советовался.

– Разве у тебя дедушка есть?

– Нет.

– Умер?

– Умер.

– Если он умер, то, как же ты с ним советовался? – поразился я.

– Очень просто. Я спрашивал, а он отвечал. Это меня отец научил. «Я, говорит, в трудных случаях с дедом твоим советуюсь: спрашиваю его и представляю, что бы он мне ответил».

– А твой дедушка был учителем? – поинтересовался я.

– Нет, мой дед был железняком.

– Железняком?

– Раньше железнодорожников называли «железняками». И дедушка у меня был отчаянный железняк.

– Дрался?

– Дрался. Только не на кулаках, а на бомбах. Он сам делал бомбы и бросал в казаков. Это в пятом году было, когда революцию делали.

– Значит, твой дед был революционером?

– Да. А потом его повесили в тюрьме.

– Жалко его! – пожалел я.

– Жалко, – согласился он. Мы пошли тише.

– А о чём же ты спрашивал его сейчас?

– Спросил, правильно ли я сделал.

– Ну, а он что?

– По-моему, он ответил, что я вёл себя правильно.

– Конечно! – горячо поддержал я Ахмадея. – Ты же правду говорил! А моя мама тоже считает, что человек всегда должен говорить правду.

– «Правду, правду»! – неожиданно рассердился Ахмадей. – А вот Яшке я ещё всыплю! Зачем сказал, что ему интересно на сборе?! До чего же непринципиальный он человек!

И я так думаю, что Яшка очень непринципиальный человек.

Только я тоже, наверно, признался бы, что мне интересно, если б старшая вожатая меня так уговаривала.