Текст книги "Большой оркестр"

Автор книги: Анвер Бикчентаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Бинокль

У девочек вовсю развернулась подготовка к походу.

Фатыма успела уже договориться с туристическим бюро, чтобы во дворе нашего дома провести общее собрание мальчиков и девочек, посвященное походу. Фатыма сама написала объявление на большом листе бумаги.

«Всем мальчикам и девочкам «Большого оркестра»! – было написано крупными буквами. – Завтра у нас состоится интересный доклад о походе туристов. Наш маршрут будет называться «Сердце Урала». Приглашаются все, кто желает стать туристом».

В назначенный час во дворе собрались все девочки. Из мальчиков был один я. Конечно, красные мушкетёры не прощают, и после всего того, что было на «Вечере дружбы», мне не следовало ходить на это собрание. Но уж очень хотелось послушать про будущий поход.

Остальные мальчишки играли за сараем и отказались прийти на собрание. Понятное дело, Ахмадей не захотел плясать под дудку Фатымы.

Когда явилась очкастая тётя из туристического бюро, Фатыма послала меня за сарай, чтобы я снова пригласил остальных ребят.

– Иди, не мешай нам, кукла! – обозвал меня обидным словом Яша. – Мы не девчатники…

Мне очень не хотелось слыть «куклой». От обиды я больше ничего не мог сказать и побежал туда, где проходило собрание.

– Они не хотят слушать доклад! – громко объявил я.

– Ну что ж, начнём и без них, – решила Фатыма. Тетя в очках только что начала говорить нам про горы и леса, как из-за крыши сарая прилетело тухлое яйцо, брошенное кем-то из ребят. Оно упало рядом с тётей, чуть не задев её.

– Невозможные хулиганы! – возмутилась пришлая тётя. – Видали вы это?

Все девочки заахали. Доклад пришлось прервать, и за сарай побежала Фатыма, чтобы выяснить, кто это сделал. Но там она не застала никого.

Как только тётя начала рассказывать дальше, откуда-то из-за гаража поднялся свист. Волей-неволей пришлось прервать собрание. Тётя из туристического бюро очень обиделась и заявила нам:

– Если бы я знала, что у вас живут такие хулиганы, никогда сюда не пришла бы!..

После её ухода Фатыма гордо сказала опечаленным девочкам:

– Мальчики могут сорвать доклад, но путешествие – никогда!.. С этого дня мы начнём готовиться в путь-дорогу. Пойдут одни девочки!

– Почему одни девочки? – в сердцах воскликнул я. – Я тоже пойду с вами. Верно, и твой брат пойдёт…

Так опять проявилась моя бесхарактерность. Но это оттого, что я добрый. Моя мама не раз говорила мне об этом.

Фатыме купили лыжный костюм, который мог пригодиться ей в дороге. Зуляйха хвалилась алюминиевой фляжкой, подаренной папой. Искандер приобретал рыболовные снасти. Дядя Яфай даже обещал достать для нас охотничье ружьё и палатки.

Разумеется, мне было немного стыдно перед старыми друзьями, я даже старался не попадаться им на глаза. Но всё-таки бросить их совсем я не мог.

Однажды я робко заглянул за сарай. Мушкетёрская компания сидела на ящике и о чём-то разговаривала.

– Ты тоже в поход собрался, кукла? – усмехнувшись, спросил меня Яша.

– Я не кукла! – запротестовал я.

– Ну ладно, пусть не кукла! – смягчился он. – Хочешь пойти с девочками?

– Там не только девочки, – начал я защищаться. – Брат Фатымы идёт, ещё кое-кто…

– Тебе бы не следовало. Лучше бы шёл с нами… Верно, Ахмадей?

Тот важно кивнул головой:

– Он умеет молчать. Его нельзя скидывать со счетов.

– А вы куда? Тоже в поход? – стал расспрашивать я.

– Придёт время – узнаешь!

Я не настаивал, но в поход продолжал собираться. Мне тоже хотелось взять с собой такое, чего нет ни у кого. Фронтовые товарищи моего папы прислали нам его вещевой мешок. Я твёрдо решил захватить в поход этот вещевой мешок. Потом мне захотелось достать бинокль. Но где его возьмёшь?

Я попробовал обратиться к нашему генералу в отставке. Попросил его одолжить бинокль, однако он отказал:

– Это память о фронте. Подарок одной разведчицы. Я боюсь, что вы потеряете… Хочешь, я тебе компас дам?

От компаса я отказался.

Я очень люблю сдерживать своё слово: обещал взять в поход бинокль – надо во что бы то ни стало достать.

Однажды я пошёл в комиссионный магазин, где продавали бинокли.

– Дайте мне бинокль на время, пока в поход сходим, – умолял я.

Но мне и там не дали, сказали, что это чужое добро и из магазина без денег ничего не отпускается. Я показал им монету, которую мне подарил Яша. Монету тоже не приняли. Пришлось вернуться с пустыми руками.

Но я всё-таки не терял надежды достать бинокль.

Девочки воспитывают терпение

Наши девчонки практически готовили себя к походу.

– Поход – не прогулка, – напомнила Фатыма. – Пусть каждый ликвидирует свои недостатки!

С Фатымой никто не спорил: каждый сам понимал, что поход будет нелёгкий. Если мы выйдем в поход такими, какие мы есть на сегодняшний день, то, конечно, ни одного дня не выдержим. Много неженок у нас развелось!

Наша Зуляйха начала бороться с болью. Она калёным железом хотела вытравить из своей души слабость. Ради этого она два дня проходила в туфлях, которые жали ей ноги. На всех пальцах у неё появились кровяные мозоли.

– Не хватит ещё? – спрашивала она у Фатымы.

– Нет, – сурово отвечала та.

Сама Фатыма привыкала голодать. Понятное дело, в походе всё может случиться. Продукты могут выйти, в пещере можно потеряться, можно оказаться на острове… Фатыма всего два раза в день ела и два раза пила воду. Она намеревалась сократить норму ещё на один раз, если продержится до конца недели.

Маня, как известно, во всём старалась подражать Фатыме. И здесь она ничего другого не придумала, как голодать. Она ела утром и вечером, а днем ничего в рот не брала. Бабушка не на шутку испугалась.

– Не могу понять, что случилось с моей внучкой, – украдкой плакала она среди соседок. – Совсем перестала есть. Чего только я ей не покупаю: и молочное, и птицу, и фрукты… Бывало, очень любила шоколад, теперь даже не дотрагивается.

– Надо свести её к врачу. А то как бы чего серьёзного с ней не было! – посоветовала Люциина мама.

Когда Маня узнала, что бабушка хочет повести её в амбулаторию, то не на шутку испугалась. Прибежала ко мне.

– Фатымы дома нет. Посоветуй, что делать? – спросила она меня.

Хотел я ей напомнить про шоколад, которым она на вечере угостила Мурата, да не стал. Не такое время, чтобы про свои чувства говорить. И потом, ведь не побежала к Мурату, а пришла ко мне.

– Ты не бойся! – утешил я её. – В случае чего, я сам с тобой пойду.

Так и пришлось мне с Маней и с её бабушкой пойти в амбулаторию.

Если вы никогда не были в Уфе, расскажу вам, куда мы пошли.

Как только выйдешь из нашего дома, надо завернуть налево, то есть идти по Коммунистической улице. Она у нас центральная. Липами и тополями обсажена. И канавки есть, где мы хотели создать арыки. Дальше идёшь мимо швейной фабрики, мимо типографии и около Ленинского садика сворачиваешь направо.

В нашем городе давным-давно бывал Ленин, по пути из ссылки заезжал. Наверно, захотел посмотреть на то, как уфимцы живут, и с революционерами поговорить. Одним словом, на том месте, где Ленин любил бывать, памятник поставили и сад развели.

Пройдя по улице Ленина, надо свернуть налево. Тут в пятом или шестом по счёту домике находится наша детская амбулатория: старый каменный дом с кривыми лестницами.

– Держись! – предупредил я Маню, как только мы вошли в первый кабинет.

Перед тем как войти, я внимательно прочитал надпись, сделанную синей краской на белой дощечке: «Терапевт». «Это, наверно, фамилия доктора», – подумал я.

Высокий и худой дяденька, одетый как повар, опустил очки на самый кончик носа и сердито сказал нам:

– Заходите по одному!

Мне пришлось объяснить, что мы пришли все вместе.

– Кто же из вас больной?

– Вот она, – сказал я, легонько подталкивая вперёд Маню.

На белой скатерти лежали чёрный ящик, большие часы и термометр.

– Подойди ко мне, девочка. Повернись. На что жалуешься?

Он приставил дудочку к спине Мани и приложил к ней ухо, а потом даже в рот заглянул. Точно, взглянув на язык, можно узнать, что происходит на душе у человека.

– Ваша девочка совершенно здорова, – проговорил доктор, моя руки под краном. – Заставляйте её чаще бывать на свежем воздухе. Разнообразьте питание…

– Чего только я не перепробовала! – вздохнула бабушка. – Наверно, всё-таки болезнь её внутренняя, не иначе.

– Если мне не доверяете, обратитесь ещё к невропатологу! – обиделся доктор. – Могу повторить: девочка совершенно здорова.

Во втором кабинете сидела симпатичная молодая тётенька.

– Подойди ко мне, не бойся, – приветливо пригласила она Маню. – Расскажи, на что ты жалуешься?

– Я совсем не жалуюсь, – пролепетала Маня.

– Говори громче. Ничего не болит?

– Нет.

– Не кушает она у нас, – сокрушённо заговорила бабушка.

– Почему же ты, моя милая, не кушаешь?

Я испугался, как бы Маня не поддалась ласковому голосу.

– Держись! – прошептал я.

– Мальчик, а ты чего шепчешься?

– Просто так, – ответил я.

Потом мы заходили ещё к хирургу. Бабушка сказала, что, может быть, у Мани чего-нибудь сломалось.

Там тоже никакой болезни не обнаружили.

Когда вышли из четвёртого кабинета, бабушка вдруг заплакала:

– Боже мой, куда я теперь пойду?..

Этого Маня не выдержала. Она заплакала вслед за бабушкой, но ещё громче.

– Прости меня, бабусенька! – проговорила она сквозь рыдания. – У меня ничего не болит, я только воспитывала терпение… С этого дня буду есть всё, что ты мне дашь. Я стану послушной, как прежде.

Я с укором покачал головой: разве на девчонку можно положиться? При первом же случае подведёт.

Как трудно отучиться врать

Не раз Люция давала себе твёрдое слово, что навсегда и бесповоротно перестанет лгать.

«Это последний раз, – бывало, говорила она. – Больше никогда не буду, честное слово!»

Но каждый раз ей что-то мешало сказать правду. Помню, как-то ещё зимой она получила двойку по ботанике и очень огорчилась. Дело было перед концом четверти, и Люция решила об этом обязательно рассказать матери. С этой мыслью она направилась домой.

Мама была не одна – на диване сидела гостья.

– Вот она и сама, моя отличница! – обрадовалась мама, подводя свою дочь к незнакомой женщине.

Мама, конечно, прекрасно знала, что Люция не отличница. Всем, в том числе и гостье, она говорила неправду. Люция покраснела от досады, но всё же не рискнула подвести маму. Так она и не сумела сказать правду о двойке ни в тот день, ни после.

А ещё до этого Люция на катке потеряла красивые перчатки, недавно купленные в Москве. Она забыла их на скамье, когда одевалась. Но маме наврала, что перчатки украли.

Вчера я застал Люцию в слезах.

– Упала, что ли? – посочувствовал я, подойдя к ней. Мне всегда больно за людей, которые плачут. Ведь от счастья никто не плачет. А кому хочется, чтобы люди страдали?

– Вот искала конфеты… – ещё сильнее заплакала она. – Забралась в буфет и нечаянно уронила чашки… Такие большие… Их маме на свадьбу подарили.

– Ты же не нарочно, – стал я утешать её. – Маме объяснишь, как только она вернётся. Я уверен, что она тебя простит. Мне тоже приходилось разбивать чашки.

– Она уже вернулась, и у меня не хватило духу сознаться! – ещё горше заплакала Люция.

– Почему же не смогла? – заинтересовался я.

– Потому что… потому что… она заболела, как только пришла домой, голову завязала полотенцем и легла. Как же я ей скажу в такое время?

Нет, никак не могла Люция отучиться врать! Это было тем более страшно, что все без исключения девочки знали про Люцию, что она вруша, и понемногу переставали ей доверять. Разве такого человека можно взять в поход? По-моему, нет…

Военный совет мушкетёров

Как-то Яша остановил меня во дворе и торжественным голосом пригласил на совет мушкетёров.

Между прочим, став красными мушкетёрами, мы обязаны были носить перья на головном уборе, как это принято у всех мушкетёров. Однако возникли затруднения: ходили мы, как правило, без кепок. Поэтому было принято решение, что красные мушкетёры могут носить перья в карманах брюк.

Так вот, когда мы пришли в сарай, Ахмадей заставил нас вытащить из карманов петушиные перья. Только после того, как все убедились, что в нашу среду не пробрался чужой человек, он приступил к обсуждению вопроса.

– Девчонки затеяли поход, – проговорил Ахмадей, исподлобья посматривая на меня. – Надо определить нашу позицию. – Он опять покосился на меня. – Фатыма как будто решила без нас обойтись. Допустим это или нет? Говорите!

Я благоразумно промолчал о том, что уже дал своё согласие. Ждал, что скажут ребята.

– Поболтают и бросят, – проговорил Яша. – Без нас они не рискнут пойти в горы. По мне, плюнуть на всё это и забыть. Нам нужен свой поход, отдельный от девочек.

– Ты не знаешь Фатыму, – вмешался я. – Она обязательно уведёт девочек.

– Ну и что ж?

Я решил сыграть на самолюбии моих друзей:

– Они не особенно, мне думается, нуждаются в нас. Если захотят, то всегда найдут мальчишек из других дворов. Как прошлый раз…

Когда я напомнил про лобастого, Ахмадей даже зубами заскрипел:

– Это ещё посмотрим! Я не позволю, чтобы другие влазили в дела нашего «Большого оркестра»!

Мне только это и нужно было:

– Может, перехитрим их? Если мы пойдём…

– В самом деле, если попробовать? – задумчиво произнёс Ахмадей.

– Вот это здорово! – воскликнул я, обрадовавшись, что в поход пойдём все вместе.

– Ты не шуми, – остановил мой восторг Ахмадей. – Фатыма может заартачиться.

– Да нет, не заартачится! – настаивал я. – Ручаюсь, хоть голову на отсечение дам!

Ахмадей спросил:

– Яша, а ты как? Не против? Тот пожал плечами и промолчал.

– Тебя спрашивают! Против нас хочешь пойти, против решения, значит?

– Ну вас!.. – недовольно буркнул Яша. – Валяйте! Посмотрим, что из этого выйдет. Я воздерживаюсь. По мне, так лучше организовать похищение.

– Какое ещё похищение? – взъерепенился Ахмадей. – Тут о походе речь идёт… Итак, решение принято единогласно, – заключил он. – Следует сразу назначить и руководящий состав похода. Думаю, что тебя, Яшка, следует поставить начальником штаба. А Мансура – моим адъютантом.

– Я согласен, – ответил я быстро. – Адъютантом так адъютантом. Главное – вместе…

– Видишь, Мансур службу знает, – не скрыл своего одобрения Ахмадей, с укором поглядывая на замолчавшего начальника штаба. – Тебе, Яша, предлагаю срочно разработать маршрут похода и достать себе военное снаряжение, как полагается. В следующий раз явиться в полной форме. Понятно?

Компас генерала

В тот же день мы переименовали свой дровяник в «штабное помещение». Теперь без штаба не обойдешься! Это стало ясно. И вообще все мы с увлечением подражали военным. Ахмадей напялил на голову старую зелёную фуражку с новенькой красной звездой. Поверх его сатиновой рубашки, через плечо, был перекинут ремешок полевой сумки.

У меня пока был только поясной ремень, делавший меня похожим на военного. Большего, как мне объяснил Ахмадей, для адъютанта и не нужно.

Яша до последнего дня не мог ничего раздобыть, хотя и числился начальником штаба.

– Лучше бы ты меня комиссаром назначил, как Фурманов у Чапая, – не раз просил он.

И каждый раз Ахмадей отказывал ему в этой просьбе.

– Нет, мне комиссар не понадобится! – важно заявил он. – Ты как пить дать не удержишься, чтобы не вмешаться в мои распоряжения. А этого я, как знаешь, не терплю.

Наконец Яша раздобыл себе компас. Однако наша радость была омрачена тем, что он нечестным путём достал себе военное снаряжение. Проще говоря, Яша стащил компас у старого генерала, с которым мы дружили.

Как тут быть?

Ахмадей разъярился, когда узнал о проступке начальника штаба.

– Я не позволю! – кричал он. – Подвёл нас, осрамил честь красных мушкетёров!

Сперва мне показалось, что Ахмадей возмущается ради военной игры, потому что командир обязан стоять против мародёрства. А он, как вижу, и в самом деле рассердился.

– Отнеси обратно, извинись перед генералом! Объясни, что ошибка получилась.

– Что ж, вернуть можно хоть сейчас, – вздохнул Яша. – Но мы останемся без компаса. Без него мы пропадём в горах. Компас нам до зарезу необходим.

Но Ахмадей всё гнул своё:

– С кем разговариваешь? Кто я для тебя: командир или кто?

Я решил, что пора и мне молвить слово:

– Я не против возвращения компаса, но следует ли торопиться? Успеем вернуть компас, когда возвратимся из похода…

Вижу, Ахмадей заколебался.

– Значит, все мы превратимся в воров?

– Нет, – спокойно ответил я. – Стоит вынести решение, записать его на бумаге. Надо законным путём оформить.

Ахмадей недоверчиво покосился на меня:

– Предлагаешь вынести специальный приказ о компасе?

– Да.

– Здорово! – согласился он. – Я и сам думал об этом. Ну, доставай бумагу, буду диктовать решение. Поставь номер один. Значит, первая штабная бумага.

На какое-то время согласие воцарилось в штабе.

– «Постановление штаба похода, – начал Ахмадей властным голосом. – Имея в виду, что компас нужен для общественного пользования…»

Тут Ахмадей запнулся и беспомощно взглянул на меня. Пришлось подсказать:

– Обязательно вписать надо, что мы собираемся его вернуть хозяину после возвращения из похода.

– Да-да, – быстро подхватил он. – «В связи с тем, что мы собираемся вернуть компас после похода…» Всё, что ли?

Почёсывая затылок, я предложил:

– Надо ли насчёт того, что виновный признал свою ошибку?

– Давай вписывай! Если не признал, то мы его заставим. Учитывая всё это, воровство считать не воровством.

Яша не скрыл своей радости:

– Я так и думал. Разве для себя я стал бы таскать чужую вещь?

Ахмадей свистнул:

– Ты того… не повторяй, понятно? И помалкивай! Приняв решение, мы перешли к очередным делам.

– Достань карту – проложим маршрут похода, – приказал мне Ахмадей.

Яша, вооружившись красным карандашом, лёг пузом на карту Башкирии. Нет, что ни говори, он был настоящим начальником штаба: его хлебом не корми, а дай полежать на карте.

– Товарищи командиры, – начал он, обращаясь к нам, – маршрут наш пройдёт через город Ишимоой и далее по старой Екатерининской дороге на Белорецк…

– Погоди чертить, – остановил его Ахмадей. – Раньше следует решить, на чём поедем до Ишимбая: на машине или на поезде?

– Неважно, – попробовал возразить Яша. – Какое это имеет значение?

– Имеет! – отрезал Ахмадей. – Ну, так как – по железной дороге или по шоссейке?

– Да не всё ли равно? Ахмадей вспыхнул:

– В пререкания вступаешь?

– А ну тебя! – отмахнулся Яша.

– Стало быть, слушай меня, – заключил Ахмадей. – Проложи маршрут по железной дороге.

Яша смирился. Ведь всё-таки Ахмадей был командиром, а он – только начальником штаба!

Полный разрыв

Маршрут скоро был готов. Яша обвёл его красным карандашом, соединяя железнодорожные станции, разрезая горы, легко одолевая реки и ущелья.

– Может быть, вызвать Фатыму в штаб? – спросил я Ахмадея, понимая, что её непременно придётся ознакомить с нашими планами. Известно, адъютант должен быть расторопным.

– Погоди, – остановил меня Ахмадей. Яша с самого начала был против Фатымы.

– Девчонка есть девчонка, – криво усмехнулся он. – Что она поймёт?

– Не показывать ей нельзя, – неуверенно возразил Ахмадей.

Яша сделал кислое лицо:

– Выходит, что у нас два командира, а не один?

В одну секунду вся кровь отхлынула от лица Ахмадея.

– Откуда ты это взял?

– Фатыма наплевала на тебя с четвёртого этажа, – хладнокровно заявил Яша. – Она брала у тебя разрешение поход организовывать, что ли?

Этот довод прямо-таки ошарашил Ахмадея.

– Мансур! – заорал он не своим голосом. – Вызывай сюда Фатыму! Сейчас мы посмотрим, кто тут главный!

Я как пробка выскочил из сарая. Фатыма была во дворе, как всегда окружённая девочками.

– Тебя вызывает Ахмадей! – скороговоркой сообщил я, подлетая к ней.

Фатыма с удивлением уставилась на меня:

– Мне и тут хорошо, никуда я не пойду.

– Он сейчас сердитый, – предупредил я.

– Я тоже сердитая, – заупрямилась она.

Но Ахмадей, видно, не усидел в штабе – он сам уже шёл в нашу сторону. За ним плёлся Яша.

Испуганно взглянув на своего командира, я попытался настроить его на мирный лад:

– Лучше тебе, Ахмадей, с ней самой договориться.

Фатыма сидела на скамье среди подруг, не спуская с Ахмадея своих карих глаз. Он остановился перед ней, угрюмо разглядывая лица девочек.

– Хотел уладить вопрос насчёт похода…

– Что ж, можно, – разрешила Фатыма. – Говори. Девочки жалуются, что у нас пока нет никаких специалистов. Какой, например, поход без барабанщика?

– Барабанщик будет, – сказал Ахмадей. – Я уже принял решение…

– А ещё, – миролюбиво продолжала Фатыма, – нам нужны повара, санитары, фотографы, рыболовы… Кроме того, каждый из участников похода может поставить перед собой ту пли иную цель. Одних могут интересовать леса…

– Конечно, – подтвердил Ахмадей.

– Других – цветы…

– Этим займутся девчата.

– Кое-кого – лекарственные растения. Незаметно подошедший Яша вставил:

– Об этом мы тоже подумали.

– Отлично! – похвалила Фатыма и, обращаясь ко мне, добавила: – Сбегай-ка быстренько за Люцией и моим братом. Скажи, что я вызываю.

Я уже собрался пуститься бегом, но меня удержал Ахмадей:

– Он никуда не пойдёт!

– Почему же не пойдёт? – изумилась Фатыма.

– Потому что он мой адъютант, а не твой. Без моего разрешения он никуда не пойдёт. И вообще, я положу конец…

Я увидел, как потемнели глаза Фатымы.

– Кто его назначил адъютантом?

– Я!

– А кто тебя назначил командиром?

– Кто же может меня назначить? – удивился Ахмадей. – Я сам себя назначил.

– Как бы не так! – вмешалась Маня, выходя вперёд. – Нашим вожатым будет Фатыма. И больше никто!

Ахмадей побледнел. Дрожащими руками он провёл по волосам.

– Не бывать этому! Не позволю!

– Как это так – не бывать, если она уже утверждена? – удивилась Маня.

– Мы не признаём Фатыму, – заявил Яша. – Командиром должен быть мальчишка, а не девчонка. Фатыму мы можем утвердить… врачом, не больше.

Фатыма тряхнула головой.

– Я утверждённая! – сказала она твёрдо. – Мы сами готовили поход с самого начала…

Я понял, что Фатыма ни за что не уступит. Да и девочки стояли за неё горой. Спор наш происходил на виду у всего двора. Из окон высунулись наши мамы. Они прислушались к нашему разговору.

Ахмадей вплотную придвинулся к Фатыме. Они почти касались друг друга носами.

– Я вижу тебя насквозь! – прошипел Ахмадей. – Ты хочешь быть первой!.. А если так… – он запнулся, – если так…

– Что «если так»? – язвительно спросила Фатыма.

– Мы отказываемся от похода! – выпалил Ахмадей. Сразу наступила тишина. А у меня так и упало сердце.

– Я была дурой, что согласилась взять вас в поход, – неожиданно сказала Фатыма. – Пошли, девочки!

Она круто повернулась и пошла прочь.

– Айда, ребята! – махнул рукой Яша.

Я кинулся между мальчиками и удаляющейся Фатымой:

– Погодите!

Но никто не стал меня слушать: девчонки пошли в одну сторону, мальчишки – в другую. Я один остался на месте, не зная, за кем податься.