Текст книги "Нэш Блейз в параллельном мире"

Автор книги: Антонио Казанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Пламя, казалось, выходило из сгиба локтя, вырывалось из ладони, охватывая всю руку.

Но в этом необыкновенном огне запястье было своего обычного размера. Розовато-янтарная кожа просвечивала сквозь пламя, которое не переставало полыхать даже под непрекращающимся дождем.

Видя, что пламя не гаснет, Нэш медленно убрал руку из-под дождя и продолжил свои эксперименты. Те части руки, откуда исходило пламя, оставались целыми и невредимыми, но если коснуться ими других частей тела, то можно было получить ожог.

Мальчик принялся выдумывать различные способы испробовать эту свою удивительную способность. Он огляделся вокруг и заметил в углу чердака клочок бумаги. Нэш коснулся его горящей рукой и с изумлением увидел, как тот за несколько мгновений превратился в пепел.

Он пощелкал пальцами. Звука не последовало, зато от руки отскакивали целые снопы искр, взлетавшие вверх сантиметров на двадцать.

Затем от прижал ноготь указательного пальца к подушечке большого и щелкнул им, словно бил по бильярдному шару. В направлении стены вырвался столб пламени длиной с полметра.

С этого момента страх Нэша полностью исчез, вытесненный жгучим желанием понять, как действует это свалившееся на него огненное дарование.

Он повернулся к окну и принялся рассматривать Думвиль сверху. Не подумав о последствиях, Нэш оперся пламенеющей рукой на один из четырех столбов, поддерживающих чердачное перекрытие, но тут же убрал ее, потому как светлое дерево, из которого был сделан столб, вмиг почернело и мальчик почувствовал запах гари.

Он три раза сжал руку в кулак, будто разминая пальцы, языки пламени окрасились голубоватым свечением и исчезли.

– Звездно! – воскликнул Нэш, как правило, обходившийся без избитых слов для описания какого-нибудь события. Да и событие было из ряда вон.

Рука оставалась горячая, намного горячей, чем обычно, но без видимых изменений.

Мальчик принялся спускаться по лестнице внутри башни Литтл Бена, но уже на первой площадке вынужден был остановиться. Путь преграждала решетка, запертая на ключ.

Нэш подумал, что вот опять он не знает, как здесь очутился. Запертая решетка исключала возможность того, что во сне он попал на чердак этим путем.

Все повторилось снова. Уже два раза за двенадцать часов.

Нэш испытывал самые противоречивые чувства: страх, воодушевление, жгучее желание понять, что происходит, ужас перед тем, что все это могло быть какой-то странной болезнью.

Тут он дал волю своему богатому воображению, которое из пустяка способно создать целую историю с множеством мельчайших подробностей.

Нэш был мастер фантазировать: в Занзибаре он выучился конструировать маленькие жестяные автомобили, а раскидистое дерево бывало для него целым царством, принадлежавшим только ему. Из песка и глины он умел сотворить магическую смесь, из которой лепил солдат для своей армии. В мечтах он путешествовал к далеким звездам. Что угодно он мог представить себе так, что эта выдумка казалась ему живой и реальной. Но в этот раз Нэш был не на шутку изумлен. То, что с ним произошло, не имело ничего общего с игрой воображения. Это была реальность. Это была чистая правда.

Однако если уж Нэш обладал способностью доверять фантазии, ему удалось поверить и в то, что произошло.

Глава 3
ВОПРОС БЕЗ ОТВЕТА

Гроза и не думала униматься. Это был хороший повод посидеть в теплой гостиной, да еще за тарелкой горячего супа, от которого по всему дому разносился чудный аромат.

Если смотреть снаружи, то жители Думвиля казались персонажами какой-то картины. В ярких окнах двухэтажных домов можно было увидеть мерцающие светильники за занавеской, семью, собравшуюся за столом, и ощутить атмосферу безмятежного домашнего уюта.

Та же мисс Рашер выглядела совершенно умиротворенной и даже улыбалась в ожидании гостей. Мисс Мармун тем временем встречала свою любимую подругу, промокшую до нитки, а те, кого непогода застала врасплох, нашли убежище в «Старом Волке». Они веселились и поднимали бокалы за здоровье знакомых и незнакомых.

И только дождь барабанил на опустевших улицах, да спешили домой редкие припозднившиеся автомобили.

Звуки за окнами были такие же мягкие, как и прикосновение руки, которая погладила Сетта, все еще спавшего перед дверью своего маленького хозяина. Это была рука Нии. На ее тонком изящном пальце было надето необычное кольцо: голова дракона изрыгала пламя, которое, обернувшись вокруг пальца, превращалось в ветку дерева, смыкавшуюся с кончиком хвоста дракона (в этом месте чешуйки зверя были похожи на прожилки листьев, должно быть, такие необъяснимые метаморфозы были порождением фантазии создателя этого странного кольца).

Ния приложила ухо к двери и собралась постучать, но удержала руку в миллиметре от ее белой, кое-где разрисованной красками поверхности. Она услышала скрип закрывающегося полукруглого окна и звук шагов, явно направлявшихся к двери ванной, которая тут же закрылась на защелку. Затем она услышала, как полилась вода, словно дождь. Ния решила, что Нэш спал возле открытого окна, а когда проснулся, прикрыл его, прежде чем отправиться принять душ.

В действительности все было совершенно иначе. Нэш взобрался в дом по водосточной трубе, чтобы его никто не увидел и не услышал. Или почти никто.

У Нии было странное чувство. Она прищурила большие, отливавшие золотом глаза, словно надеясь увидеть, что там, за дверью, затем снова погладила Сетта, чем тот был страшно доволен, и спустилась обратно в гостиную.

Сетт приоткрыл один глаз, спрятанный за спадающей лохматой шерстью, понял, что гладить его больше не будут, и снова погрузился в сон.

Серафина закончила вынимать мякоть из трех тыкв, которые им в последнюю минуту подарил сосед, затем вставила внутрь маленькие свечки и аккуратно расположила их на подоконнике и ступеньках дома.

Наконец наступил вечер.

– Ты читала «Случилось завтра»? Там сказано, что завтра вечером в Думвиле состоится магическое представление. Нэшу интересно будет посмотреть на иллюзиониста! – воскликнула Серафина. – Он же никогда такого не видел, разве что по телевизору.

Ния стояла у окна, глядя на льющийся за ним дождь, загипнотизированная стекающими по стеклу каплями. Не отворачиваясь от окна, она спросила:

– Иллюзионист? Это тот, кто одевается в элегантный фрак, вытаскивает голубей из цилиндра и карты из рукава?

– Не совсем так: у них голуби появляются из ниоткуда, а карты из пальцев, – педантично ответила Серафина.

– Все это обман, Сисси. Ты хочешь, чтобы четырнадцатилетний мальчик со светлой головой восхищался каким-то жуликом, который хвастается необыкновенным даром, а на деле способен только на трюки?

– Но для детей этот мир так обворожителен. Для них не важно, на самом ли деле девочка повисла в воздухе или ее поддерживает какая-то невидимая опора. И потом, это древнее искусство, так развлекали еще египетских фараонов. Однажды в Занзибаре я видела представление одного чародея. Он признавался, что у него нет магической силы и он способен лишь создавать видимость. Этот чародей делал что-то совершенно невообразимое: на глазах его голова превращалась в череп и могла вращаться вокруг своей оси! Меня это так поразило.

– Как называется спектакль? – вздохнув, спросила Ния, уступая, чтобы сделать приятное Серафине.

– «Фантастический вечер». Так назывался спектакль Робера Гудена, гениального французского мага, отца современного иллюзионизма, – воскликнула Серафина. – Знаменитый Гудини сто лет назад образовал свой артистический псевдоним от имени этого француза. Во время своего «Фантастического вечера» Робер Гуден просил кого-нибудь из публики выбрать карту, затем подкидывал всю колоду в воздух и – пум! – пистолетным выстрелом попадал точно в выбранную карту! А потом, представь себе, он заставлял лежащего на полу мальчика подняться параллельно полу и повиснуть в воздухе, опираясь только на один локоть.

Золотистые глаза Нии широко распахнулись, она приподнялась в кресле, в которое только что села, явно заинтересовавшись этой беседой.

– А откуда ты это знаешь?

– Мм… видишь ли, Рубенс собирал старые книги. Дома, в Занзибаре, у него вся комната была ими заставлена, помнишь? Среди них были и книги, написанные иллюзионистами, в которых рассказывалось о всевозможных сценических механизмах. Когда я рассказала Рубенсу о спектакле того чародея, он дал мне посмотреть несколько книг и объяснил приемы, с помощью которых можно было сотворить все эти чудеса. Я, конечно, не знаток… Но все-таки здорово, что здесь, в Думвиле, состоится представление иллюзиониста! Поверь, Ния, Нэшу это понравится.

– Хорошо, ты меня, как всегда, убедила… Пойдем, посмотрим на этого Робера Гудена!

Серафина громко засмеялась:

– Нет, нет, это только название спектакля. Сегодня Гудену было бы больше двухсот лет! У завтрашнего иллюзиониста, кажется, какое-то французское имя… Маскераде, а названия некоторых фокусов в программке, судя по всему, немецкие.

– Как все сложно, – вздохнула Ния.

– Представление завтра, в пять часов. Это будет хороший подарок ко дню рождения.

– Посмотрим. У тебя случайно нет арахисового масла?

В этом была вся Ния, когда приходилось признавать поражение, то есть, как в данном случае, поменять мнение, ей требовалось что-нибудь вкусное и калорийное.

Серафина улыбнулась и направилась к шкафу: арахисовое масло, конечно же, имелось.

Открытая на странице с афишей газета осталась лежать, свисая с подлокотника кресла, будто утомившись оттого, что ее прочитали.

В середине страницы помещалась фотография человека с гладкими длинными черными волосами, обрамлявшими лицо, наполовину скрытое маской.

Заголовок гласил: Король европейских фокусников, околдовавший Америку, в гостях в Думвиле.

Между тем в Думвиле в каждом доме и каждом почтовом ящике оказались программки «Фантастического вечера». Их доставляли быстрые и молчаливые существа, которые, казалось, появлялись неизвестно откуда и исчезали непонятно куда, словно их поглощала уличная тьма, не озаренная ни единым фонарем. Эти листки были темно-фиолетового цвета, на фоне которого выделялись ярко-оранжевые буквы, вызывавшие неприятный, но одновременно гипнотизирующий эффект:

ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ВЕЧЕР МАСКЕРАДЕ

Известнейший во всем мире иллюзионист

ввергнет вас в водоворот сенсационных номеров:

женщина, распиленная на четыре части,

сеанс левитации для любого зрителя, которому

посчастливится, и «Грёзы» – полная иллюзия полета.

Завтра, 21 октября, в 17.00

Оперный театр Думвиля

На программке тут и там были изображены странные фигуры с расплывающимися контурами, словно нарисованные сильно разбавленными чернилами: женщина, разделенная на четыре части; целый каскад игральных карт, наполовину черных, наполовину белых; человек, висящий в воздухе, с раскинутыми руками и скрещенными ногами, и еще целая куча еще более загадочных персонажей.

А на обороте листка перечислялись все города Ирландии и Великобритании, которые входили в гастрольный тур артиста.

После Думвиля представление должно было состояться в Дублине, в Глазго, а потом прокатиться по всем английским театрам от Ливерпуля до Лондона.

Теплый душ, который принимал Нэш, не унял его волнения, и он принялся ходить взад и вперед, пытаясь как-то объяснить себе случившееся… Итак, он проснулся в совершенно необычном месте, потом появилось пламя, которое его не жгло, и решетка, которая каким-то образом распахнулась единственно для того, чтобы он смог без труда вернуться домой. Нэш посмотрел на себя в запотевшее зеркало ванны и обнаружил, что темных кругов под глазами на этот раз не было.

Осмотрев свою руку, он почувствовал прилив сил. Это было удивительное ощущение – таким сильным Нэш себя еще не помнил.

Это он-то, худой тип, с кругами под глазами, которого все и во дворе, и в школе считали последним слабаком. Он, на которого никто не обращал внимания и который, запершись в своей комнате, утешался рок-музыкой и размышлениями о новых границах реальности, теперь почувствовал себя достойным уважения.

В Занзибаре он не играл в футбол с другими ребятами, поскольку был таким хилым, что и мечтать не мог выйти на поле даже на пять минут.

Переезд в европейский город не придал Нэшу уверенности в себе. К тому же здесь он совсем никого не знал и проводил гораздо больше времени в одиночестве.

И вот теперь все переменилось. Как бы все разинули рты, если бы прямо в классе посреди урока у него загорелась рука?

Он принялся придумывать, как можно было бы использовать это необыкновенное свойство, хотя в действительности не понимал, что с ним делать. Он представил себе мисс Рашер. А что, если посреди решения какой-нибудь запутанной математической задачки полыхнуть рукой прямо перед ее носом и тут же удрать.

Вот и у мистера Барбюса был бы целый воз фантастических историй для «Старого Волка», если бы он увидел, как Нэш зажигает тыквы для Хеллоуина, высекая огонь из пальцев. А мистер Воллер тотчас очнулся бы от своей оцепенелой лени, если бы увидел, как он выкидывает целые снопы искр в небо, щелкая пальцами и прыгая по Фримонт-стрит. Он бы кончиком пальца зажигал мамину плиту и одним взмахом руки дрова в камине.

Конца не было его идеям, даже мурашки по спине побежали.

Но правда ли все то, что произошло? Быть может, не стоит себя об этом спрашивать, а просто жить как ни в чем ни бывало. На этот вопрос ответа не было.

Не в силах развеять все эти сны на яву, Нэш решил переодеться.

Выдвинув ящик шкафа, он достал футболку с джинсами и быстро натянул их. Выходя из комнаты, Нэш так резко распахнул дверь, что потревожил дремавшего у порога Сетта.

Перепрыгнув через пса, Нэш ласково потрепал его левой рукой, держа правую за спиной, чтобы случайно не обжечь собаку, и вприпрыжку спустился по лестнице.

Внизу он нашел Нию, которая сидела на диване и поглощала арахисовое масло, и Серафину, готовившую ужин.

В комнате стоял густой запах лукового супа, смешанный с ароматом горящих дров: в камине полыхал огонь, который Нэш уже успел полюбить.

Он остановился как загипнотизированный, глядя на языки пламени, и инстинктивно протянул руку к огню, но, опомнившись, быстро ее отдернул, сделав вид, что просто хотел пригладить волосы.

– Чао, Ния! – поздоровался он со своей тетей, направляясь к кухне. – Мама, у нас есть хотя бы одна тыква в доме… мы… – И тут он увидел тыкву, которая светилась на подоконнике в кухне, за белой занавеской. – Тыква! Здорово!

Серафина улыбнулась:

– Там, за дверью, стоят еще две.

Нэш побежал к входу, чтобы полюбоваться тыквами, охранявшими дом.

Ния положила ложечку, тщательно облизав остатки арахисового масла, закинула ногу на ногу и торжественно обратилась к Нэшу:

– Говорят, ты натворил дел, Чудесный Ребенок. Чудесный Ребенок – так Ния называла Нэша. Прозвище ему нравилось, а сегодня оно ему особенно подходило.

– Да, тетя, но не волнуйся. Все хорошо. Думаю, что я уже приобрел известность в Думвиле. Держу пари, завтра в школе меня засыплют вопросами о том, что я делал на крыше. Может, мне остаться дома?

– Нет. Завтра ты пойдешь в школу и ответишь на все вопросы, может, это спасет тебя от задачки в классе мисс Рашер, может, вы целый час проболтаете о твоем приключении… а вечером тебя ждет представление.

Нэш удивленно посмотрел на нее и спросил с отчаянием в голосе:

– Неужели мы идем в театр? Во время Хеллоуина? На какую-нибудь бесконечную греческую трагедию часа на три?

– Нет, ворчунишка! Ты пойдешь на магическое представление… – прервала его Ния не без некоторого сарказма, но вполне уверенная, что Нэша такой подарок обрадует. – Завтра в пять часов. Потом мы вернемся сюда и вместе поужинаем.

Глаза Нэша стали из серо-голубых темно-синими.

– Магическое представление? Настоящая магия? Которую по телику показывают? Но это ФАН-ТА-СТИ-КА! Где это будет?

– Здесь рядом, в Оперном театре, в центре города. Если не пойдет дождь, мы отправимся пешком и возьмем с собой Сетта.

Сетт, услышав свое имя, кинулся вниз по лестнице и сел у ног Нии, всем своим видом демонстрируя усердие и готовность к выполнению долга. Он готов был приступим взять Оперный театр… по крайней мере о том свидетельствовало гордое и уверенное выражение его морды.

– Прекрасно! Великолепно! Мама, спасибо! Спасибо, Ния! – Нэш тут же представил себе партер театра, ряды кресел, обитых красным бархатом, и толпы зрителей. Он словно уже был на спектакле с его чудесами, колдовством и фокусами. Не раз он видел этих таинственных людей, выделывающих невероятные штуки, по телевизору, как они ходили по стенам, взглядом сбивали аэропланы, пилили людей, а потом тут же соединяли их снова. Это особые люди, их не встретишь просто так на улице, этому не учат в школе, невозможно даже представить, где они живут и что делают в течение дня, когда не дают представлений.

Это маги. Или, правильнее сказать, иллюзионисты. И у Нэша было что-то общее с этими таинственными людьми.

Неожиданно он спросил:

– А кто этот маг?

Ния прищурилась, как кошка, ее взгляд стал очень внимательным.

– Некто Маскераде. Наверняка он из Германии, – поспешила ответить Серафина, чтобы опередить язвительную реплику Нии, отреагировавшую на слово «маг».

– Маскераде? Я как-то видела его по телевизору. Он был помещен вниз головой внутрь большого стеклянного бака, который снаружи запирался на несколько замков. Конферансье рассказал, что великий Гудини умер во время этого номера. А Маскераде оттуда вышел. У номера еще было странное название, что-то китайское.

Пока Нэш морщил лоб, пытаясь вспомнить подробности этого выступления, Серафина сообщила:

– Он называется «Пытка китайской пагоды». На самом деле Гудини расстался с жизнью не из-за исполнения этого номера, просто у него, видимо, вдруг случился приступ аппендицита или заворот кишок. Недомогание он почувствовал еще до того, как поднялся на сцену. Умер он после окончания представления, через несколько часов. – Серафина бросила взгляд на Нию и, заметив интерес, продолжила: – Гудини стал величайшим эскапологистом в мире. Ты знаешь, кто это такой? Человек, который может освободиться от любых пут. Гудини знал, как разорвать любые цепи и веревки, которыми его связывали, он мог выйти из любого ящика, в который его запирали. Необъяснимым способом. Магическим. Одни думают, что его лучший друг Артур Конан Дойл с него написал своего Шерлока Холмса, другие полагают, что он умел исчезать и снова материализовываться. Однако сам Гудини постоянно повторял, что для всего на свете есть свой трюк.

– Они применяют трюки, когда не хотят применять силу! – подхватил Нэш, к удивлению обеих женщин. – Зачем им демонстрировать свои способности во время представлений. Надеюсь, завтра мы увидим «Пытку китайской пагоды»! Уже то, что можно задержать дыхание под водой на три минуты и больше, находясь головой вниз… само по себе невероятно!

Серафина улыбалась: подарок понравился! Она сделала удачный выбор! Ния откинулась на спинку дивана и вытянула ноги, ткнув собаку. Второй раз за пять минут Сетта пихали. Нет, сегодня определенно не его день.

Нэш был здравомыслящим мальчиком, его хитрые глаза сияли, словно пламя, которое нельзя залить дождем. Он сам не верил до конца в то, что сказал. Зачем изобретать методы симуляции магии, если можно использовать ее саму? Если правда то, что произошло на чердаке Литтл Бена, и его рука теперь способна воспламеняться, он с удовольствием демонстрировал бы свои способности публике. Конечно, сначала ему следует научиться контролировать… впрочем, пока внутренний голос говорил Нэшу, что об этом нельзя никому рассказывать.

Нэш пошел на кухню и открыл дверцу шкафа, на которой были прикреплены фотографии и листки бумаги с сообщениями об отсутствии печенья или варенья для завтрака. Он достал праздничную скатерть и принялся накрывать на стол.

Серафина распорядилась:

– Глубокие тарелки и ложки для лукового супа. Ножей и вилок не надо. Гамбургеры мы будем есть, как это и полагается, руками.

«Сегодня определенно удивительный вечер, – подумал Нэш, – канун Хеллоуина, канун его дня рождения, до магического представления остались всего сутки. Все дома, в тепле, в ожидании вкусного супа.

Все, кроме Рубенса…»

Именно в минуты наивысшего счастья Нэш сильнее всего чувствовал, как ему не хватает отца. И это была одна из таких минут.

Он взял ложки и салфетки и принялся медленно раскладывать их на столе. Мальчик несколько раз передвигал приборы, пытаясь добиться идеальной симметрии.

Впрочем, делал он это машинально, его сердце было расколото надвое нахлынувшей на него волной счастья и тем далеким и болезненным воспоминанием, которое всякий раз являлось без предупреждения.

Он не хотел, чтобы Серафина заметила выражение его лица.

Но маме необязательно было это видеть. Она умела чувствоватьНэша.

И Сетт тоже. Пес вскочил с паркета, подбежал к своему маленькому и такому же лохматому хозяину и устроился у его ног, виляя хвостом и требуя к себе внимание.

Нэш поглядел на пса из-под своей встрепанной челки, спадавшей на лоб, и улыбнулся.