Текст книги "Ёлка Для Вампиров (СИ)"
Автор книги: Антонина Бересклет (Клименкова)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Голос шефа, тихий и вкрадчивый, проникал ей в уши, разливался по телу точно сладкий яд, парализуя волю и сознание. Соня не могла понять, что такое с ней происходит. Она то мучительно краснела, то бледнела, дрожала от холода – и одновременно с тем покрывалась испариной от прилива жара, как в лихорадке. Он неторопливо ронял слово за словом, обычные формулы официальной вежливости. Но ей слышалось за ними нечто другое.
Продолжая диктовать, Ольгерд подошел. Встал рядом. От его близости у Сони, кажется, наэлектролизовались все волоски на теле. Она едва понимала, какие буквы выводит неверной рукой на девственной белизне бумаги, проклиная себя за невозможные каракули.
Но не на корявые, прыгающие строчки, напоминающие кардиограмму умирающего, не отрывая глаз, смотрел Ольгерд. Сегодня на девушке был не свитерок, а строгая шелковая блузка. С расстегнутой пуговкой, с дразнящим воротничком, открывающим шею.
– Вам следует носить распущенные волосы, – произнес он ровным тоном. И Соня не сразу поняла, что это записывать не нужно. – Позвольте, я…
И он, продолжая диктовку, принялся с нежнейшей осторожностью освобождать ее вьющиеся, непослушные локоны от оков множества шпилек-невидимок, от вульгарной резинки, собиравшей недлинные пряди в глупый пучок высоко на затылке. Шпильки с тонким звоном падали одна за одной на безупречное черное зеркало лакированного стола, и Соня всякий раз вздрагивала всем телом.
С приоткрытых губ срывалось глубокое жаркое дыхание, чуть вздернувшаяся верхняя губа обнажила ровные зубы, словно у голодного зверя. В затуманенных глазах мерцала страстная жажда. Весь мир для него сосредоточился в легкой пушистой прядке над розовым от смущения ушком…
Ольгерд вновь не заметил возникшей паузы. Молчание затянулось, Соня ждала – точно напуганный зверек, который боится обернуться назад, чтобы не встретиться взглядом с готовым напасть хищником. Она понятия не имела, с какой стати он вдруг занялся ее волосами. Резинка на хвосте настолько оскорбила его эстетические чувства, что он немедленно решил от нее избавиться? Или у него просто заболела голова при виде ее невидимок – сам-то он предпочитает довольно слабую заколку, которая то и дело сползает с гладких прядей. Возможно, ему просто захотелось занять чем-то руки. Так от скуки гладят кошек или собачек. Соня в повисшую паузу успела придумать для себя кучу объяснений его поступку.
– Прочитайте, пожалуйста, что у нас получилось, – облизнув губы, попросил Ольгерд.
Взяв трепетный листок, Соня порывисто встала с кресла. В замешательстве не заметила, как ударила плечом слишком близко наклонившегося к ней шефа, так что тот клацнул зубами. Запинаясь, принялась вслух зачитывать проклятое поздравление, с трудом разбирая свой почерк. Ольгерд машинально потер челюсть.
– Это всё? – закончив, пролепетала Соня.
– Нет, – покачал головой Ольгерд. – Мы забыли о пожеланиях.
– Да, точно…
– Пусть наступающий год принесет вам удачу… – стал осторожно подбирать слова Ольгерд. Оттолкнул мешающее кресло, бесшумно укатившееся прочь. – Успех… Процветание… Благополучие…
Прикрыв глаза, он вдохнул запах ее разгоряченной кожи. Она же широко распахнутыми глазами уставилась на трясущийся листок, словно тот превратился в заполошную чайку, бьющую крыльями. Спиной она ощущала тепло его тела. Так близко. Так непозволительно, опасно близко, волнующе…
– Успеха, – повторил он, едва ли помня, о чем говорит.
– Было, – прошептала она.
– Хорошо. Счастья. Любви…
– Уместно ли это? – задыхалась она.
– Любви, – продолжал он, обжигая дыханием, едва не касаясь губами ее шеи, мочки ушка, виска. – Страсти. Безумной, всепоглощающей…
– Ой… – Она выронила черновик из рук.
Листок спланировал под стол в сумеречную темноту. И Соня бросилась подбирать, резко присела, ускользнув из готовых сомкнуться объятий.
От неожиданного побега Ольгерд утратил равновесие, пришлось неловко опереться о стол. При этом случайно смахнул рукой бессмысленную офисную игрушку – подвешенные на рамке стальные «шарики Ньютона».
Соня вынырнула из-под стола с противоположной стороны. Настороженно уставилась на шефа. На каждый его шаг к ней отвечала шагом назад.
– Вы… Вы, наверное, оговорились… – едва слышно пробормотала она. – Причем здесь любовь?
Она пятилась, он приближался.
И всё, недолго бегство длилось. Отступать больше некуда: под колено ткнулся округлый мягкий подлокотник кожаного дивана. Соня сглотнула.
Она видела безумную страсть в его глазах. Он с сожалением осознал, что это ее безумно пугает.
– Нет, прости…
Невероятным усилием воли Ольгерд заставил себя оторвать взгляд от манящей жилки на шее, часто-часто пульсирующей от возбуждения. Нет, он желал ее по-прежнему сильно – и теперь даже еще больше! Но не так. Не дрожащую от страха, но дрожащую от переполняющей ответной страсти. Не загнанной безропотной жертвой он мечтает ее получить, но добровольно отдающей себя в его власть.
– Прости, – выдохнул, со стыдом закрыв лицо рукой. – Я не хотел тебя напугать. Прости.
Он сделал шаг назад, будто поспешное отступление могло послужить извинением. Или тем более умерить его лихорадку неутоленной жажды… Под подошвой ботинка лязгнули металлические шары бестолковой настольной игрушки. Он нелепо взмахнул руками, попытавшись вернуть потерянное равновесие… Не сумел.
Видя неминуемое падение, Соня протестующее пискнула – и машинально ухватила шефа за грудки, дернула на себя. Однако и сама на ногах не устояла: тяжесть навалившегося на нее мужского тела опрокинула ее на спину и прижала к прохладным подушкам дивана. Ее щеки запылали на миг раньше, чем до сознания дошло, в каком положении она оказалась.
– Ольгерд… Оскаль… дович… – пролепетала она беззвучно.
Она смотрела на него снизу вверх, и этот ошеломленный взгляд, ее беспомощность, заставили его побледнеть.
Его руки упирались в кожаные подушки, его лицо нависало над ее лицом, совсем близко. Его прерывистое взволнованное дыхание касалось ее щеки, его губы были рядом с ее губами… Она чувствовала своей грудью его твердую грудь, к ее мягкому животу прижимались безупречные кубики его мускулистого торса, его колено оказалось между ее ног…
Внутри у нее всё сжалось, она резко выпустила из легких весь воздух. И получившийся душераздирающий визг заставил подпрыгнуть на месте весь коллектив конторы.
Оглушенный, Ольгерд скатился на ковер.
Пунцовая Соня вскочила на ноги, подбежала к двери. Схватилась за ручку, открыла. Захлопнула, обернулась к шефу. Глотнула воздуха:
– Вы!.. – хрипло пискнула. Голос осекся. Соня шумно задышала, попыталась снова: – Вы!.. Я думала, вы другой!.. А вы!.. А вы как все!!!
Развернувшись, распахнула дверь и выбежала прочь.
3
– Что стряслось? – в недоумении поднялась навстречу подруге Люсиль. – На тебе лица нет!
– Что?! – в ярости шепотом завопила Соня. Голос по-прежнему отказывался подчиниться, срываясь с визга на хрип на каждом слове. – Он меня хотел!.. Он меня…
– Шеф вас хочет?! – приподнялись с кресел офисные дамы.
Соня оглянулась вокруг, на изумленные женские лица. До нее дошел смысл сказанных слов.
– Я увольняюсь!!! – завопила она прорезавшимся дискантом. В слезах схватила свою сумку и кинулась к выходу.
– Постой! Погоди! – закричала вслед Люсиль. – Пальто забыла! И шапку! Подожди меня!..
Люсиль догнала подругу только на улице. Под густым снегопадом на ходу завернула в пальто, нахлобучила шапку с нелепым огромным помпоном. Соня всхлипывала в голос, размазывала колючие снежинки по мокрым щекам. Нервно отмахивалась от заботливых объятий, не сбавляя решительного шага.
– Ну, что случилось-то? – участливо вопрошала Люсиль. – Он тебя обидел, да?
– Гад… Подлец… Подлец-гад… – бормотала между всхлипами Соня. – Как он мог?.. Я думала, он такой… А он на самом деле!.. Подлец, негодяй…
– Охо-хо-хо-хо, – вздохнула Люсиль озабоченно. Она незаметно отключила свой мобильник, сбросив настойчивый вызов начальника. – Зайка, тебе нужно срочно успокоиться. Давай-ка вот глотнем чего-нибудь для сугреву, и ты мне всё толком расскажешь, хорошо?
И она ловко втолкнула зареванную подругу в двери бара, очень кстати попавшегося на пути.
Там, в тепле и уюте, под тоскливую музыку лаундж, вытекающую из побитого жизнью и посетителями караоке-центра, подруги излили друг дружке душевные горести. Вернее, изливала Соня, а Люсиль подливала. Для врачевания душевных ран шоколадный ликер пришелся лучше всех бальзамов.
Соня могла реветь вдоволь, не стесняясь – Люсиль предусмотрительно заняла столик в тихом уголке, наполовину прикрытый елкой, уныло перемигивающейся огоньками. После первой бутылки Соня пристрастилась занюхивать клеенчатой хвоей, благо на двух девушек никто не обращал внимания. Посетителей в заведении было немного, только какая-то полусонная компания клерков у стойки безрадостно праздновали свой новогодний корпоратив.
– Ты мне обещала кого? – обиженно вопрошала Соня. Когда поток слез поутих, прорвался поток обвинений и обличений.
– Кого? – покладисто переспросила Люсиль.
– Принца ты мне обещала! – надула губки Соня. – Прекрасного принца на черном бентли! А он кем оказался?
– Бентли в наличии, – заметила Люсиль.
– К лешему бентли! Он оказался хамом! Как все! Как все начальники думает, будто можно в кабинет позвать и на диван кинуть!
– Да ты что?! – в неподдельном изумлении округлила глаза Люсиль. – Вот прям так и сразу?
– Да! Вот так и сразу! Думает, если сам красавец, богатый, с положением – так разрешено всё что хочется! И вот все вокруг прям так и грезят, как бы он их заметил…
– Так и есть, – пожала плечами Люсиль, вспомнив коллектив конторы.
– А я не такая! – трагическим театральным шепотом изрекла Соня, помахав пальцем перед носом подруги. – Я не желаю как все! Не хочу, чтобы со мной обращались, как с безмозглой дешевкой. Мне плевать и на его деньги, и на его статус… И на него самого! Меня деньгами не купите!
– Повторите, пожалуйста, – показала Люсиль подошедшему официанту стремительно пустеющую бутылку.
– Не купите! – твердила ничего уже не замечающая вокруг Соня. – Я не так воспитана…
– Но ведь он тебе понравился, – сказала Люсиль. – Признайся, ну хоть чуточку приглянулся?
От переживаний и ликера Софию развезло. Стремительно и неотвратимо.
– Ольгерд Ос-ик-кальдович… – выговорила она, помотав головой. Взгромоздила локти на стол (один попал в тарелку с фисташками), уткнула в ладони подбородок. Повторила нараспев, мечтательно прикрыв глаза: – Ольгерд… Это ты, Люська, во всем виновата. Из-за тебя я и вправду чуть не влюбилась. Это ж надо! Чуть не влюбилась! И в такого хама… Оборотень проклятый!!! – выкрикнула она с алкогольной яростью, так что даже мужчина, одиноко сидевший за соседним столиком через елку, поперхнулся своим пивом.
– Извините, это не вам, – кивнула ему Люсиль. Наклонившись к подружке, заговорщицки зашептала: – Слушай, а может это недоразумение? Вдруг ты его неправильно поняла! Давай я с ним сама поговорю…
– Нет! – с негодованием отвергла предложение девушка. – Я неправильно поняла его намеренья? Люська, не смеши меня. Да он смотрел на меня, как голодный вампир на отбивную…
Вспомнив его взгляд, она пригорюнилась снова. Но мысленно прокрутив произошедшее чуть дальше, густо покраснела и, зажмурившись, тонко выкрикнула:
– Видеть его не могу, гада! Уволюсь к лешему из вашего борделя!
Люсиль на бордель обиделась.
– Не так меня бабушка воспитывала, чтобы я добровольно в гарем записывалась! – продолжала бушевать оскорбленная добродетель. – Там и без меня наложниц хватает. Не о такой любви я мечтала, чтобы по расписанию, в очередь за поцелуем! Не о том! Я ведь мечтала о настоящем чувстве! Понимаешь, Люська? О такой любви, чтоб без раздумий в огонь и в воду! В пропасть с головой ради любимого! Чтобы вся для него, без остатка. Всем сердцем, до последней капли крови!.. Но уж извини, и чтобы он для меня аналогично-соответственно. Чтобы не один денёк – поиграл и саёнара! А чтобы до гробовой доски. И даже еще дальше, чтоб в одной могиле, чтобы одни и те же черви тела наши сгрызли…
Представив себе столь плачевную картину, Соня сама слезу пустила.
– Романтично, – согласилась Люсиль. – Ну, ладно-ладно, будет тебе еще большая любовь, – успокоила она вновь разрыдавшуюся подругу, ласково похлопав по руке.
Та замотала головой:
– Тушь! Щиплет, зараза!..
Отняла ладони от лица, и Люсиль отшатнулась, узрев черные потоки. Повторного наводнения косметика уже не выдержала.
Проводив ослепшую от слез подругу до дамской комнаты, Люсиль достала свой смартфон. Едва успела включить, как разразилась модная мелодия звонка, которую Люсиль мгновенно придушила.
– Да, шеф, я с ней. Обстановка под контролем, – зашептала она в трубку. – Я просто поражена, шеф. Как вы могли настолько потерять самообладание? Что? Как?.. Гм… А она еще романтики требует… Нет, шеф, ситуация критическая, простыми извинениями дело не исправишь. Вы же сами говорили, что она особенная девушка? Вот особенный подход и требуется. От клиента поступил заказ на романтику! Понимаете, шеф? Забудьте логику, расчет и обычные ваши методы. Тут требуется не трезвый расчет, а… «Нетрезвый расчет», – захихикала она над собственными словами. – Всё, шеф, объект покидает укрытие. Я возвращаюсь на диспозицию. Так что запомните: пароль «романтика»! Ясно? До связи! Целую в щечку, хи-хи…
______________
– Объект покинул бар. Движется предположительно по направлению к трамвайной остановке, – отрапортовал по мобильному подозрительный тип, буравя взглядом спины удаляющихся девушек. Девушки ковыляли нетвердой походкой и хихикали.
Тип был тот самым, что подавился пивом. А теперь выскочил на улицу следом за подружками, кивнув бармену, чтобы записал на счет.
Ни Люсиль, ни Соня слежки за собой не замечали. Люсиль снова заботливо застегивала подругу в пальто. А та, дурачась, нахлобучила ей на голову свою шапочку – и зашлась хохотом, тыча пальчиком в несуразных размеров помпон на макушке.
Снег валил пуще прежнего, золотясь в свете фонарей. Девушки взялись покрепче за руки, скользя каблуками по обледенелой брусчатке.
– Давай такси поймаем? – предлагала Люсиль.
– Вот еще! Поедем на трамвайчике, – отказывалась экономная Соня. – Смотри, какой вечер чудесный! Мороз и солнце! Тьфу, и снегопад. И ночь, и огни городские!.. Красота.
– Тогда я тебя до дома провожу, – решила Люсиль.
– Проводи, ага, – разрешила девушка, тихонько икая в варежку. – А там продолжим наш девичник! И бабушка присоединится… Ой. А я пьяная? А бабушка меня убьет. В первый раз в жизни напилась! И наверное, в последний. Ведь если убьет, то больше шанса не представится, – со скорбью заключила Соня.
Чтобы срезать путь до остановки, они свернули в проулок. Там было совсем не так празднично светло, как на центральной улице. Горящие через один тусклые фонари продирались розоватым светом сквозь фиолетовую снежную мглу позднего вечера. Где-то совсем близко по-волчьи завыли собаки.
Люсиль, как более трезвую, охватило нехорошее предчувствие. Она покрепче стиснула локоть безмятежно хихикающей подруги, быстро оглянулась.
Так и есть, ей не почудилось: эхо преследующих шагов, смягченное снегопадом. За ними действительно увязался какой-то тип. Люсиль прибавила шаг, почти волоком потащив за собой Соню. Надо поскорей вынырнуть из этой темной расщелины между высотками – к ярким огням многолюдной площади…
Но путь преградил еще один крепкий парень, внезапно выскочивший из заснеженной темноты.
Люсиль охнула, дернула Соню назад, загородив ее собой. Та едва устояла на ногах, по-цыплячьи засучив каблуками по накатанному гололёду, вцепившись обеими руками в куртку подруги.
– О, какие девочки! – осклабился первый мужлан. – Ровно как по заказу. И приметы совпадают! И идиотский помпончик в наличии. Нам как, обеих брать?
– Ту, что с помпоном, заказали, – ответил подошедший сзади преследователь. Люсиль почувствовала себя зажатой в тиски. – Со второй аккуратней. Сказали, будто она старая упыриха.
– Кто это тут «старая упыриха»?! – оскорбленно загундосила Соня, решительно шагнув на парней.
Те настороженно отскочили, чем до икоты насмешили девушку.
– Это ее нам, что ли, опасаться? – с сомнением спросил один другого. Их манера трепаться, совершенно игнорируя присутствие девушек, ужасно бесила Люсиль. – Наврали тебе, поди. Больно соплива она на вид.
– Дурак. С вампирами всегда так! Чем сопливей и смазливей – тем старше и страшней.
– Люсь, это кто вообще? – продолжая хихикать и икать, спросила упорно не въезжающая Соня. – Это твои приятели, да?
– Полагаю, это знакомые одного знакомого, – ответила проницательная подруга. – Пожалуйста, иди к остановке. А я тебя скоро догоню. Нужно потолковать с ребятами.
– Ладно, – заулыбалась Соня. Подняла взгляд и вдруг закапризничала, как малый ребенок: – Ой, а на тебе моя шапоч…
Люсиль быстро зажала ей рот ладонью и зашипела:
– Иди к остановке и подожди меня там.
– Я не муху, – промычала Соня. – Фы муня дерфыфф…
– Погодите-ка, – встряли парни. – Вы, это, нам головы не морочьте. Давайте признавайтесь, которая из вас Софья?
– Я! – хором ответили девушки.
Парни шутку не поняли и выхватили из-под курток пистолеты.
Соня скосила глаза на Люсиль. Подруга не встала в борцовскую стойку, но при этом всё равно имела вид решительный, боевой. Соню пробил холодный пот. Спирт наконец-то стал выветриваться из организма, а здравомыслие возвращалось в функциональный режим.
– Что тут такое вообще происходит? – пробормотала Соня с опаской.
– Когда скажу – беги, – шепнула ей Люсиль.
Противный холодок страха липко мазнул от затылка до копчика. Соня поняла, что на улице никого нет, просить о помощи некого. В возвышающихся вокруг бетонных зиккуратах полно людей, но на крики никто спасать не бросится. Их просто не услышат сквозь пластиковые, законопаченные на зиму окна, сквозь радостный шум вечерних телевизоров и звон кухонной посуды. А если и услышат, вряд ли хотя бы полицию вызовут. А если и вызовут, когда те еще приедут?..
Соня вздрогнула. Дальше всё понеслось, замелькало перед глазами, как в кошмарном сне.
Один из пистолетов уставился ровно на нее. Последние остатки алкоголя мгновенно сгорели в горниле заполошно заколотившегося сердца. Соня остолбенела от невероятности, невозможности такого происшествия: как так? Вот прямо сейчас будет выстрел – и она умрет? Неужели такое впрямь возможно?..
Из столбняка ее выдернул резкий визг подруги. Люсиль в лучших традициях восточных боевиков вскинула ногу в ударе – и с разворота двойным неуловимым движением вышибла, во-первых, из руки пистолет, а во-вторых, дух из самого парня.
– Зараза! Она мне каблуком по морде! Ах ты!.. – взвыл парень, хватаясь за кровавый фонтан, чуть ранее бывший носом.
– Беги, дура! – крикнула Люсиль.
Но в тот же миг коротко хлопнул выстрел. И Соня с ужасом увидела расцветающее на светлой куртке подруги пятно крови. От удара пули та неловко развернулась, ноги у нее подкосились. И она упала на Соню, оседая, цепляясь за руки.
– Беги! Беги!.. – выдохнула Люсиль, сползая вниз, коленями в заляпанный кровью грязный снег. – Спасайся!..
Соня сглотнула, закивала мелко, на глаза навернулись слезы. Когда Люсиль догадалась отцепиться от нее, то кинулась бежать, спотыкаясь на обледенелых колеях дороги. Она ничем не может помочь! Только позвать на помощь!.. Заметив воткнутую в сугроб лопату, забытую дворником – выдернула, схватила наперевес, с криком бросилась обратно выручать подругу… Но в десяти метрах опомнилась, увидев разом вскинувшиеся в ее сторону стволы. Бросила лопату, бросилась, скользя, прочь.
– Не уйдет. Подстрелю, заразу, – решил один. Нацелился, прищурив глаз.
И получил каблуком в пах. Удостоверившись, что Соня скрылась наконец-то за домами, Люсиль ловко взлетела из позы умирающего лебедя в стойку крутого бойца кунг-фу. На всякий случай оба застывших в изумлении мужлана еще получили по крепкому «упреждающему предупреждению», отбившему всякое желание… Ну и желание сопротивляться в том числе.
– А теперь, голубчики, вы мне поведаете страшную тайну, – предложила Люсиль, – кто же имел глупость вас нанять на нашу голову?
__________
Соня, задыхаясь, добежала до остановки. Нужно скорее позвать на помощь… Но вокруг было безлюдно. Лишь под заснеженной пластиковой крышей остановки стояла надутая бабка, с осуждением разглядывавшая рекламный плакат с мужским нижним бельем.
– Пожалуйста! – бросилась к ней Соня. – У вас есть мобильник? Нужно вызвать милицию! То есть полицию! Скорее! Там! На нас напали!.. Убили!..
Соня была готова разрыдаться: свою сумочку, с мобильником и кошельком, она, оказывается, уронила там, в проклятом переулке.
– Тебя убили, что ли? – поджала дряблые губы бабка. – Знаю я вас! Дашь вам – и ищи-свищи потом. За милую душу стащите. Оберете до зубных коронок, наркоманы паршивые!
– Да поймите, там двое в Люську стреляли! Нужно полицию, скорую, врачей вызвать!
– Нету у меня телефона, – отвернулась бабка.
В темноте незамеченная школьница, притопывавшая в сторонке, подошла и протянула свой сотовый.
Соня лихорадочно потыкала кнопочки, закричала в трубку. Но диспетчерша в ответ проскрипела сонным голосом: «Имя-фамилия-возраст убитой? Местожительство? Точный адрес диктуйте… Как это не знаете? Этого не знаете, того не знаете… Перезвоните, когда выясните!» И отключилась.
Соня чуть не разревелась.
На счастье, на шоссе из-за угла вынырнула сине-белая машина с лениво моргающими мигалками. Соня кинулась наперерез, размахивая руками.
Поймав двух упитанных «формованных» городовых, Соня потащила их на место преступления.
– Ну и где убитый труп обещанной красавицы? – со скучным разочарованием протянул коп.
Соня в полнейшей растерянности озирала окрестности. Место преступления теперь выглядело чистым и не запятнанным ни единой уликой. Ни пятен крови на сугробах, ни намешанной мужскими сапогами грязи. Никаких следов на припорошенном свежими снежинками тротуаре, кроме цепочки ее собственных. От всех других следов не осталось и следа.
– Как же так? – бормотала в смущении Соня. – Они забрали ее с собой? Уничтожили все улики! Вот здесь она упала… Вот отсюда они стреляли… Я видела всё собственными глазами! Почему вы мне не верите?!
– Верим, девушка, верим, – с благожелательным пониманием терпеливо кивали менты. – И нисколько не сомневаемся, что вы всё это видели, галлюцинации бывают очень убедительными. А скажите, пожалуйста, часто с вами такое случается?
И напрасно Соня горячилась, пыталась что-то доказать. Менты лишь понимающе кивали шапками и сыпали уточняющими вопросами: а не страдаете ли случайно хроническими заболеваниями мозга и прочими расстройствами психики? А какие препараты принимаете? А наркотики сегодня не пробовали? Подобрались поближе, принюхались к девичьему дыханию. Соня, запоздало опомнившись, испуганно прикрыла рот варежкой. Но копы весело перемигнулись и, взяв с двух сторон под локотки, препроводили к машине, невзирая на возражения: а не хотите ли, гражданочка, проехать в участочек? Там тщательно зафиксируем ваши свидетельские показания. Заодно и вашу личность освидетельствуем. В трубочку подышите, отдохнете немножко, успокоитесь…
___________________
Впервые в жизни Соня ночевала не дома. И уж в мыслях у нее не было, что этот первый раз случится в отделении полиции. Сердце в стельки ушло, едва она представила, как сейчас ее бросят за решетку в обезьянник, где придется провести целую ночь в обществе проституток и маньяков.
К счастью, камеры оказались переполнены спасающимися от зимнего холода бомжами, а сотрудники отличились прозорливостью. Опасаясь вызвать среди мужиков нездоровую активность при виде задержанной девушки, Соню решили просто оставить в кабинете у дежурного писать длинные объяснительные. Дрожащая и икающая от острого приступа панического голода, она с трудом понимала, сколько извела бумаги, пытаясь связать расплывающиеся в сознании слова во вразумительные предложения.
В итоге все старания ее оказались напрасными. Утром листы отправились непрочитанными прямиком в мусорную корзину. Уставшая нервничать, отупевшая от бессонной ночи, Соня получила строгий выговор от явившейся на службу с изрядным опозданием усатой тетки, ответственной за подростковую преступность и наркоманию. И была выставлена за дверь, на колючий морозец серого рассвета. Почему-то больше всего Соню обидело то, что ее приняли за несовершеннолетнюю.
_____________
Наконец-то добравшись до дома, Соня молча снесла нешуточный нагоняй от бабушки. В иное время она от такого наезда разрыдалась бы в истерике, а нынче просто закрылась у себя в комнате. Не раздеваясь, без сил рухнула на кровать.
Однако долгожданное сонное забытье вместо облегчения принесло кошмарные видения. Соня резко вздрагивала во сне: то от ужасающей картины выстрела и медленно оседающей в сугроб подруги. Потом эту сцену сменяла не менее пугающая погоня, когда приходилось бежать без оглядки по сюрреалистичной, темной, бесконечной улице, а за спиной грохотали настигающие шаги убийцы с пистолетом. Холодное дуло было назойливо наведено точно в затылок…
В общем, спала Соня недолго и скверно. А проснувшись, вместо позднего завтрака первым делом схватилась за телефон и справочник. Принялась обзванивать все больницы города с единственным вопросом: не поступала ли девушка с пулевым ранением? Спустя многие бесплодные попытки, ее огорошили ответом: да, поступала, но спасти не удалось. С зашевелившимися на голове волосами Соня пролистала справочник до раздела «морги», выписала на листочек все адреса. Так и не сумела заставить себя проглотить бутерброд – унеслась мотаться по городу, не слыша несущуюся вслед ругань здравомыслящей бабушки…
Следующие дни стали для нее продолжением кошмара. Она затвердила приметы пропавшей подруги, пересказывая их из приемной в приемной, от одной регистрационной конторки до следующей. Она врывалась в морги и умоляла допустить на опознание. И после в полуобмороке, пошатываясь, выбиралась на воздух – со смешанными чувствами и рвотными позывами в пустом желудке. По нескольку раз в день заезжала на квартиру к Люське, упорно жала на кнопку дверного звонка, с надеждой вслушивалась, но ответа не было, висела угрюмая тишина…
Она требовала в полиции начать розыск, но те упрямо не желали принимать заявление о пропаже, ведь Соня не родственница, не сожительница и даже не соседка. А от подруги у подруги мало ли какие могут быть секреты! Вот и сидите, девушка, дома – ждите, когда ваша подруга нагуляется вдоволь и сама объявится. Или ищите ее родных, пускай заявление подают они.
И Соня в сумрачном настроении, в сумерках возвращалась домой, снова садилась на телефон. Дежурные в больницах и моргах уже стали узнавать ее по голосу. Некоторые сочувствовали, старались обнадежить, некоторые посылали полуматерно за то, что мешает работать.
Разумеется, Соня позвонила и в контору. Спросила о Люське осторожно, наученная горьким опытом недоверия, не вдаваясь в подробности. Насмешливые дамы снизошли сообщить, что Люсиль на работе не объявлялась и ни коим образом не давала о себе знать. И выдвинули встречный вопрос: почему отсутствует сама Софья? Соня рассеянно сослалась на простуду и повесила трубку.
Одна из версий, крутившихся у нее в голове, рассыпалась как неподтвержденная. Ведь если бы те парни похитили Люсиль с целью выкупа, то они бы сразу прислали в контору анонимку со своими требованиями? Их фирма владеет достаточным финансовым капиталом, чтобы соблазнить подобных типов на преступление. Но если похитители не потребовали денег, зачем же им заложница?
Зачем они напали, избили, возможно, изнасиловали несчастную Люсиль? А теперь держат ее где-нибудь за городом, связанную по рукам и ногам, пристегнутую наручниками к батарее отопления, в каком-нибудь ужасном, холодном, сыром, темном подвале? Без пищи и без воды, без возможности выйти в туалет? Всякий раз представляя себе подобную картину, каждый раз с новыми подробностями плачевнейшего положения подруги, Соня не могла удержаться от всхлипов.
Она спать по ночам не могла! Часами сидела в пижаме перед телевизором, в темной комнате, освещаемой лишь всполохами экрана. Сквозь занавески пробивался желтоватый свет уличных фонарей, оставляя тусклые пятна на обоях. Соня нервно вздрагивала, когда под окном проезжали машины – холодные лучи фар косо скользили по потолку, и что-то угрожающее чудилось в этих полосах призрачного света…
Соня смотрела криминальные хроники не отрываясь, не пропуская выпуски ни по одному каналу. Сжимала в руках пульт, широко распахнутыми, покрасневшими глазами впивалась в кадры, стараясь в окровавленных, обезображенных лицах потерпевших, выхваченных безжалостным объективом камеры, узнать знакомые черты, старалась угадать что-то конкретное за прозрачной мозаикой-ретушью цензуры.
Она не желала слушать разумное брюзжание бабушки, твердившей, что так Соня совершенно расшатает свои и без того потрепанные стрессом нервы. Что правы в милиции – мало ли куда могла деться ее обожаемая подружка, с которой Соня и знакома-то, если хорошенько подсчитать, без году неделя. Мало ли в каком криминале эта Люська может оказаться замешана! И теперь вот тянет в эти грязные разборки дурочку Соньку. И никогда у бабушки не было доверия к Люське, шалаве шальной, та только плохому внучку учила! Так что если кто ее и подстрелил, чует бабкино сердце, не иначе за дело Люське досталось!
Соня зажимала уши ладонями, по–детски мотала головой. Никакие бабкины доводы не могли вытеснить из ее воображения картину страданий подруги в богом покинутом подвале.
На четвертый вечер подобного времяпрепровождения бабушка устала от тихих всхлипываний внучки и от нервирующих телепередач – и ушла в круглосуточный магазин за кефиром. Соня осталась в их скромной квартирке одна. Первым делом она вдоволь порыдала, да так, что разбуженные соседи вежливо постучали в стенку. Во-вторых, утерев нос мокрым рукавом пижамы, отправилась на кухню за крепким чаем – потому что основные криминальные сводки показывали очень поздно ночью.
Но когда Соня осторожно взяла кружку с кипятком, неожиданно резко прозвучавший звонок в дверь так ее испугал, что кружка выскочила из рук – и брызнула осколками-кипятком, встретившись с полом. Соня метнулась в туалет за совком и шваброй. Звонок тренькнул еще раз – и позабыв о луже и черепках, Соня кинулась к двери. Лишь отперев замок, она опомнилась, что должна была спросить через дверь, кого черти носят среди ночи – ведь у бабушки-то имеется свой собственный ключ, она бы звонить не стала!
Но громко вопрошать «Кто там?» было уже поздно. За порогом стояли двое мужчин.
