Текст книги "Плиомикон (СИ)"

Автор книги: Антон Пешкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3

"Приходи ночью к виноградным фермам, один", – гласила записка в руках Техея.

Вместе с товарищем Кремносом он сидел на самой вершине почти законченной трубы для подачи огромных объемов воды вниз, в цеха аэромантов. От друга разило отходами жизнедеятельности, хотя, по его словам, он старательно пытался отмыться, но Техей не обращал на это никакого внимания.

– Слушай, ну я бы пошел, – пожал плечами хулиган, поглаживая лысую собаку, мирно спящую у него на руках. – Не так много у тебя интересного в жизни происходит.

– Ты издеваешься? – скрипящим, вздрогнувшим голосом воскликнул Техей. – Я человеку руку отсек! Да я теперь из дома носа не высовываю чтоб с его семьей не встретиться!

– Ну-у-у, пф, – Кремнос махнул рукой. – Он сам виноват. В том, что попался, имею в виду. Ни один нормальный петрамант…

– Замолчи ты уже, – буркнул благородный. – Тошно от тебя уже. С собой не сравнивай других.

Кремнос усмехнулся, согнал с колен собаку и выпрямился, заглядывая Техею в глаза с лукавой улыбкой во взгляде. От такого взгляда альбиносу стало не по себе и он отвел взгляд, смущенно спросил:

– Н-ну чего?

– Ты отрицаешь очевидное, друг мой. Факты, я бы сказал.

– Какие еще факты?

– Он ведь не за правосудием к вам, благородным пошел. А воровать. Это в крови у нас, признай.

– Я никогда ничего не воровал, – буркнул Техей, беспокойно разглядывая цех внизу.

– Ну так ты ж найденыш, ясное дело, – Кремнос хлопнул товарища по спине так, что тот чуть не свалился вниз, с трубы. – Вот и не воруешь. А мой дед вот как-то говорил…

– Дурак твой дед, – благородный вздохнул и снова взглянул на записку.

Почерк был слишком уж красивым и аккуратным для плебея. Да и вообще, плебей, пожалуй, такой сложный текст написать бы попросту не смог – во всяком случае в племени петрамантов их знания жестко ограничиваются тем, что необходимо им для выполнения работы. У гидромантов ситуация могла быть иной, однако, все же, вряд ли у плебеев, вкалывающих на гидропонных фермах, есть много свободного времени для того, чтобы выработать у себя такой аккуратный почерк. Из всего этого следовало то, что зовет его никто иной как кто-то из благородных гидромантов – записку принес мальчик лет пяти именно этого племени, не свой.

– Ну а отчим твой что говорит? – спросил, наконец, Кремнос, вырвав Техея из транса.

– Я ему не говорил, – честно признался тот. – Он меня к лекарю водил. Наверное, подумает еще, что я сам это написал, и вообще тогда из дома выходить не буду.

– Чего лекарь говорит?

– Он… – Техей вздохнул. – Да все как всегда. Говорил, что раньше мою болезнь умели лечить, был препарат. Мол, изучено все было еще с тех времен, как люди в космос впервые полетели. Но вот лично он не знает как мне помочь, да и лекарств таких нет. Дал, вон…

Техей потряс небольшой пластиковой баночкой, которую достал из поясной сумки. Внутри трещали какие-то таблетки.

– Кайфовые? – ухмыльнулся Кремнос.

– Витамины, – расстроил его Техей.

Какое-то время они просто молчали. У каждого на уме было что-то свое: Техей думал, идти или нет, а Кремнос планировал в голове очередную пакость. Конечно, мальчик он был не злой, но, как они сказал, в нем бурлила кровь петрамантов, которая (так он, во всяком случае, оправдывался) толкала его на рискованную дорожку преступлений.

– Так, – вздохнул он, не выдержав гнетущей тишины. – Пошли-ка.

– Куда?

– Тебе надо отвлечься, мой белоснежный друг.

Техею это уже не нравилось. Очередная проказа Кремноса грозила еще большими проблемами, а племя и так уже стояло на ушах после сурового приговора местной принцессы. Все спешили побыстрее закончить работу, получить положенное продовольствие, воду и убраться подальше, пока не началось что-то похуже. Что-что, а проблемы петрамантская кровь позволяла чувствовать задолго до того, как они начнутся. Впрочем, тут, может быть, дело в том, что проблемы преследовали это племя постоянно.

– У тебя же плазмак с собой? – спросил Кремнос товарища, когда они спускались по технической лестнице.

– Ручной, – ответил Техей. – Там газа секунд на двадцать.

– Сойдет, сойдет, – ухмыльнулся Кремнос. – Пошли давай.

Техею это уже не нравилось. Да и все, пожалуй, что придумывал Кремнос ему не нравилось – ну не помнит благородный чтобы у этого чумазого парнишки были хорошие, не рискованные идеи. Но эта оказалась особенно отвязной.

– Ну нет, – фыркнул Техей, скрестив руки на груди. – Не я тут поехавший, а ты.

– Да давай уже, врубай! – шипел на него в ответ Кремнос, поглаживая рукой толстую железную решетку. – Давай, все Крыс сделает, тебе надо только решетку прорезать! Не ломайся ты, у нас времени нет!

– Да твою же…

И снова Техей взглянул на решетку, отделявшую цех от отдельного, прохладного подвального помещения, в котором тускло светилась одинокая, свисающая с потолка лампочка накаливания. И в свете ее приветливо сверкали аккуратно уложенные на сваренных из железных арматур полочках полные отборного вина бутылки без каких-либо этикеток и обозначений.

– Ладно, ладно! – громким шепотом воскликнул Техей. – Все! Заткнись!

Юноша снял с пояса маленький пистолет плазменного резака, от которого тонкая трубка, подающая газ, тянулась в миниатюрному баллону за пазухой. Ни один благородный не выходил из жилища без сварочного инструмента – традиция.

"Забавно, мы не называем наши укрытия домами", – почему-то подумал Техей. – "Жилище. Временное пристанище. Что такое дом?"

Кремнос тряхнул его, Техей сразу пришел в себя. Проверил по привычке интенсивность пламени, пару раз коротко нажал на спусковой крючок, подкрутил пару регуляторов и, шумно сглотнув, принялся резать решетку. Металл пузырился, светился в полумраке, плавился и стекал вниз. Прореха в решетке все расширялась, и вскоре стала достаточно большой, чтобы в нее протиснулся лысый пес.

Лишь только металл остыл, Кремнос подтолкнул собаку вперед, шикнув на него: "Давай, Крыс, мальчик, давай!", и пес побежал. Принюхивался, осматривал одинаковые бутылки, озадаченно скручивая лысый хвост в кольцо, метался вперед и назад… И, наконец, схватил одну из них, понесся обратно к хозяину, шумно фыркая и царапая неухоженными когтями бетонный пол.

– Вот молодец, молодец! – довольно прошептал Кремнос, тиская пса и забирая из его пасти бутылку.

Позади ярко загорелся огонек фонарика. Раздался топот, приглушенный мягкой почвой, покрытой низкой травой. Кремнос хлопнул пару раз Техея по плечу и, стараясь не шуметь, на карачках стал уходить прочь. Благородный тут же хвостиком последовал за ним, едва успев прежде, чем свет фонарика выхватил в вечернем полумраке оплавленную решетку крошечного окна, ведущего в подвал. Но никого там уже не было – мальчишки бежали во весь опор вдоль внешней стены цеха. Дыхание сбивалось, глаза слезились от влажного ветра, бьщего в лицо, но они бежали, бежали, пока не оказались в пустом, гулком вентиляционном тоннеле, где так мерзко свисали с потолка склизкие "бороды" паразитического пемалишая, что никто не рискнул в нем поселиться.

– Фух! – выдохнул, посмеиваясь, Кремнос. – Ну ты и оторва, дружище.

– Это была твоя идея! – возмутился Техей. – И оторва – про девушку говорят!

– Да пофиг, – хулиган отмахнулся, зубами вытащил из горлышка бутылки пластикову пробку с приятным звуком "чпок". – Победа это, друже! И… Погоди…

Кремнос поднес бутылку к носу, принюхался. Тут же его лицо скривилось в отвращении.

– Крыс! Это уксус, не вино!

– Гав! – отвечал пес, довольно виляя хвостом.

– Тупёс ты, Крыс, – разочарованно вздохнул мальчишка, выбросил бутылку вглубь тоннеля. – Глупотное.

– Глупотное? – переспросил, склонив голову, Техей.

– Глупое животное. Глупотное.

Кремнос покачал головой и горько вздохнул. Пес заскулил, и сердце юноши не выдержало, он принялся лениво, медленно его гладить, пытаясь успокоить. Вновь над скромной компанией повисла тоска и скука, каждый вновь был погружен в свои мысли. И хотел Кремнос подбодрить товарища, но понятия не имел как – единственный его план провалился, а шастать и пытаться вытащить вторую бутылку было слишком рискованно. Как-никак, а рук у Кремноса всего две.

– А девчонки тут красивые все-таки, а? – вдруг ни с того ни с сего улыбнулся он, мечтательно глядя на отблески вод на бетонных сводах цеха. – Ну признай, признай.

Он все ухмылялся, тыкал локтем Техея в бок. Тот терпел, но недолго – все-таки сдался и сдавленно, печально усмехнулся, вздыхая:

– Ага…

– Потому что едят нормально, – вынес вердикт Кремнос. – И не делают нифига.

– Еду выращивают.

– Пф, тоже мне, нашел дело. У меня сестра в семь лет мешок цемента на голове таскала, а эти с цветочками заняты.

– Каждому свое, – Техей пожал плечами. – Но красивые, да.

В мыслях Техея невольно промелькнуло аккуратное, милое личико Теи. Он тряхнул головой, отгоняя столь странные, даже бредовые мысли – не до того было, да и слишком они разные, несовместимые. Да, красивая, но это еще ничего не значит. А вот ее стойкий, жесткий характер… Вот это да.

Он вспомнил, как она успокаивала его на исполнении приговора. Сама дрожала как осенний (хотя что такое – осень?) лист на ветру, а говорила ему, чтобы выпрямил спину, выглядел гордо. Знает она, понимает как нравиться народу. Лидер, как есть, за такой не стыдно и в огонь, и в воду, и в медные трубы.

Невольно, парень сжал кулак, стиснул челюсти, собираясь с силами. Он нахмурил аномально белые брови, прикусил губу и шумно выдохнул.

– Ну нет уж… – прошипел он себе под нос.

– Чего? – взглянул на него товарищ.

– Хрен там. Не будет какая-то принцесска озерная смелее меня, Кремнос!

– Вот это настрой! Ну, так и чего делаем?

– Ты – спать! А я пойду. Пойду, кто бы там ни был. И, если что, таких… кхм… лещей наваляю, что аж на полюсах слышно будет!

Взяв себя в руки, юноша уверенно, быстрым шагом пошел прочь под медленные, ехидные хлопки своего друга. Кремнос это не со зла, впрочем – просто очень любил подшучивать над людьми, и даже Техей не был исключением.

Благородный из петрамантов быстро пролетал мимо гидропонных ферм, жилых шатров, панельных домов… Было уже почти темно, на улицах цеха зажигались примитивные, грубые фонари с тусклыми лампочками накаливания. Юноша не замечал никого и ничего вокруг себя, был полностью погружен в свои мысли. Его мучал вопрос о том, кто мог позвать его на разговор и чем это могло обернуться. В конце концов, такая секретность была чем-то из ряда вон выходящим, и такие приватные разговоры замышлялись исключительно для обсуждения заговоров, имеющих место быть в племенах Плиоса. И все же, даже если ему грозила опасность, даже если сердце ухало в груди от волнения, он не мог поддаться собственному страху, он чувствовал, что должен прийти туда.

"Они ведь ждут", – думал он. – "Неприятности. Невежливо задерживаться."

Такая глупая мысль придавала ему сил, успокаивала.

Моральная битва с храброй девушкой, впрочем, была проиграна с самого начала – это он понял, когда впереди замаячили многоуровневые виноградники. В тусклом свете длинных люминесцентных ламп, питание которых было выкручено на абсолютный минимум ночью, стояла она, принцесса Тея. Какая уж тут храбрость, что тут доказывать, если он с трудом взял себя в руки чтобы лишь прийти сюда, в то время как она отважилась его позвать.

Техей шумно сглотнул, приближаясь к благородной. Почему-то он нервничал теперь еще больше, и, наверное, подумал он, был бы куда спокойнее, если бы на него просто готовили покушение. Он был одет в легкий, свободный хитон-комбинезон и плащ-джуббу – такой одеждой петраманты и выделялись среди прочих племен, они будто бы нарочно шли против общепринятых стандартов эллинистической моды. Впрочем, это была лишь необходимость, потому как кочевникам часто приходилось бывать под прямыми лучами солнца.

Однако, несмотря на легкую, свободную одежду, чувствовал себя Техей сейчас так, словно был одет в полную сварочную экипировку – неудобный, толстый многослойный костюм, ограничивающий движения, жаркий и тяжелый… Во всяком случае, потел он так же, как и в своей рабочей экипировке. И лишь стоило ему об этом подумать, как одна мысль сменилась другой, еще более безумной и волнующей – под взглядом Теи он почувствовал себя абсолютно голым. Ни одна из девушек племени не будоражила его разум так, как это делала принцесса одним лишь своим присутствием.

– Ты оглох? – нахмурилась она, и Техей вдруг выпал из своего привычного, пространного состояния.

– А? – он подался вперед, прищурившись.

– Да чтоб тебе в моче захлебнуться… – тяжко вздохнула девушка.

Она быстро, неожиданно сделала пару шагов навстречу юноши, а затем… Бах! Ладонь ее с громким, пожалуй, даже слишком громким и звонким шлепком оставила красный след на его щеке, приводя молодого человека в чувство.

– Приди в себя! – воскликнула она и тут же опасливо огляделась. – Твоя жизнь в опасности!

– Чего? – снова, вызывая раздражение Теи, раскрыл рот Техей. – Как?

– Вот… – процедила принцесса сквозь зубы. – Задом об косяк, понятно?! Ты ведь приближенный вашего вождя!

– Нет! – воскликнул, выдохнув, юноша. – Мой… Мой воспитатель с ним в хороших отношениях, но я с господином Кероном толком не разговаривал даже!

Тея задумчиво склонила голову набок, прикусила губу. Выходит, ее расчеты все-таки оказались неверны. Это плохо, катастрофически плохо. Сейчас ей ни в коем случае нельзя было ошибаться – слишком многое было на кону.

– Это… странно, – протянула она, хмыкнув себе под нос.

– Ничего странного, – буркнул Техей. – Я вообще не из племени, меня усыновила семья Ортеан.

– Да не про это я, – девушка отмахнулась и, казалось, погрузилась в еще более глубокие раздумья. – Дело в том, что я должна тебя убить.

Техей молчал. Лишь широко раскрывшиеся глаза выдавали его шок, но Тею его мнение не волновало абсолютно.

– Во всяком случае я так думала. Не могли тебя поставить туда случайно. Архитектор… Чего же она хочет от меня?

– При чем здесь Архитектор?

– Много вопросов задаешь, белый. Так знай же, что я – избранница нашей госпожи, претендентка на то, что куда больше, нежели место вождя крохотной семьи в самой глуши Плиоса. И она чего-то ждет от меня… Но чего? Я была уверена что мне нужно было убить тебя!

С этими словами она разочарованно бросила на землю короткий, сверкающий в свете ламп кинжал. Техей шумно сглотнул, рефлекторно, на всякий случай, положил руку на рукоять плазменного резака, висящего на поясе.

– Все было рассчитано… Дать твоему дружку-плебею узнать где хранится вино, подождать, пока он подговорит тебя истратить весь газ на решетку… Черт!

Техей нервно взглянул вниз, на крохотный датчик давления. Баллон был пуст, Тея действительно предусмотрела все это.

– Иди отсюда, – она махнула рукой, резко и раздраженно. – Твоей семье все-равно недолго осталось. Иди же.

И Техей пошел. Сперва медленно, не поворачиваясь к ненормальной, но прекрасной девушке спиной. Затем все быстрей и быстрей, пока не перешел на бег. Он бежал, несся по цеху сломя голову, ничего перед собой не видя. И будто бы весь мир вмиг стал опасным, жаждущим крови – недолго осталось, недолго осталось…

Ночь была спокойной. Лишь загулявшие подростки из местных плебеев кое-где сидели на плоских крышах панельных домов да на берегу водохранилища, и все, как один, глядели вслед убегающему белобрысому юноше. А он их и не замечал – только бежать, бежать, как можно быстрее, меж длинных рядов ферм, мимо шатров и мрачных зданий из бетона. Туда, где спали в обнимку с манипуляторами, ковшами и колесами свои. И только Керон со своими приближенными, в том числе и Эолом, не спали – совещались, склонившись над картой, отпечатанной на электрочернильном экране, в свете тусклой, подвешенной на проводе лампочки.

– К-Керон! – выпалил Техей, вбегая в шатер, ставший передовым штабом. – Беда!

– Уже? – прохрипел вождь, и все взгляды устремились на юношу.

– Нам… Мхм… Что-то происходит! Будет бойня! Я…

Все, кто был сейчас в шатре, тихо, вежливо засмеялись. Никто не потешался над глупостью и юностью Техея, нет – скорее было забавным то, как он страшился грядущего, нервничал, как отчаянно пытался предупредить.

– Молодец, парень, – Керон небрежно потрепал его по голове, взъерошивая и без того непослушные волосы. – Молодец, что сразу к нам пошел. Мы знаем, Техей, но все-равно молодец.

– З… Знаете? – он поднял алые глаза на вождя.

– А что бы я за вождь был, если бы не предвидел такое? – усмехнулся он. – Эй, Никос! Как там паренек держался?

Из темноты в шатер, вслед за Техеем, ввалился толстый, широкоплечный мужчина в легком плаще-джуббе, капюшоне и с полноценным боевым резаком на плече.

– Да нормально, – улыбнулся он большими, жирными губами, отчего на щеках появились ямочки. – Чуть не обоссался перед девчонкой, правда, но в общем и целом… Ну да.

Керон усмехнулся. Техей непонимающе смотрел то на него, то на Никоса.

– Вы следили за мной? – ахнул он, осознавая, наконец, всю глубину заговоров, шпионажа и контршпионажа, творящихся с момента прибытия.

– Не следил, Техей, а прикрывал, – Никос ткнул его в плечо локтем, подмигнул. – Эол должен был тебя такому научить.

– Ладно, ладно, все, не наседайте на него, – Эол, наконец, вышел вперед, подошел к своему воспитаннику. – На него и так много всего навалилось.

– Но пора бы его уже посвятить в наши планы, – жестко отрезал Керон. – Парню надо учиться. Он, может, еще всех нас переплюнет. Давай-ка, сынок, подходи к карте, мы как раз начинаем.

Техея обуревала целая масса эмоций, от которых щеки его зарделись краской. Волнение, страх, гордость, злость и чувство братства – противоречивые ощущения мешали нормально дышать, заставляли кровь шуметь в ушах, а руки мелко подрагивать. Он сделал шаг вперед, чувствуя руку своего воспитателя на плече. Нет… руку отца, пусть и не родного. Руку отца, который наверняка боялся за Техея больше всех этой ночью… Но доверился и ему, и племени. Техей чувствовал тепло, исходящее от Эола, но сильнее всего – гордость.

– Кхм, – прокашлялся Керон. – Собрались, начинаем.

Глава 4

В день, когда заканчивали и подготавливали к запуску гидротурбину, Техей был на взводе. После того, что он услышал на совете в ту ночь, нельзя было расслабляться ни на секунду. Юноша знал, что очень и очень скоро случиться нечто ужасное, однако никакой ясности все так же не было.

– Согласно данным разведки, – пояснял в ту ночь Керон. – Целью предполагаемого противника не является вся семья. Принцесса Тея правильно догадалась, что готовится покушение, однако лишь на одного из нас.

– На кого же? – вопрошал кто-то из совета, голубоглазый мужчина, которого Техей редко видел вблизи.

– А вот это правильный вопрос, – вождь щелкнул пальцами, прикурил от плазменного резака металлическую трубку. – Противник шифруется. Мы не знаем кто им нужен, не знаем зачем. Известно только, что покушение готовится в день запуска водной системы.

– Значит, любой из нас? – мрачно констатировал Эол.

– Любой, – кивнул Керон, выпуская из носа дым. – И известно, что убийство будет совершено силами архитекторской гвардии.

В шатре повисла тишина. Каждый обдумывал сказанное, и обдумать было что – племена могут бесконечно вздорить между собой, могут убивать друг друга, наказывать плебеев чужих племен за малейшие ошибки… Но Архитекторы? Их репутация была непогрешима даже среди племени петрамантов, и это при том, что эти загадочные фигуры редко вмешивались в жизнь племени вне рамок инженерных заказов. Они правили землями, не людьми – поэтому петраманты, будучи скитальцами, были лишены опеки свыше, но имели практически полную свободу, чем не могли похвастаться иные человеческие сообщества. Так или иначе, вмешательство Архитектора в извечный межплеменной конфликт могло означать лишь одно – кто-то там, наверху, сделал свой выбор, и не в пользу племени Техея.

– А что если это не племенной вопрос? – спросил мальчик Эола в день отбытия, наблюдая за тем, как мужчина чинит износившийся гусеничный трак МТ.

– Возможно и такое, – кивнул Эол и протянул руку. Техей вложил в нее пистолет газосварочного аппарата. – Но тогда не было бы необходимости строить такие сложные заговоры. Если в нашей семье есть какой-то… Ну, скажем, преступник, которого ищут по всему Плиосу, то Архитекторы имеют право потребовать его выдачи у Керона.

– И он повинуется?

– Знаешь… – вздохнул Эол, вытирая пот с бороды рукавом. – Мысль правильная. Может, Архитекторы тоже задались этим вопросом, потому и действуют скрытно.

– Ничего не понимаю, – Техей тряхнул головой. – Преступники наказываются внутри племени. Я вон…

– Постарайся не вспоминать об этом, – мягко сказал Эол.

– Ну… Просто, зачем тут Архитекторы?

Эол как раз заканчивал шов, еще пару секунд сосредоточенно работал после чего вылез из-под машины и устало вздохнул. Сев рядом с воспитанником, он снял с лица сварочную маску и громко шмыгнул носом.

– Плиомикон не дает ответов на все вопросы, Техей. Это хороший свод законов, надежный. Но старый.

– И что, получается что можно на ходу придумывать новые? – Техею это не нравилось, его возмущала подобная несправедливость.

– Хм, – Эол усмехнулся, потрепал мальчика по голове и прижал щекой к своей груди. – Правильно говорят, ты хоть в моих яйцах не сидел, но ты – мой сын.

– Эо-о-ол! – простонал юноша, пытаясь вырваться, но хватка взрослого, привыкшего к труду мужчины была слишком крепкой. И все же, такая ситуация и такие слова смущали молодого Техея. – Ну прекращай, все!

Эол сдавленно, по-доброму засмеялся и принялся настойчиво тыкать Техею под ребра, щекотать. Это было слабое место парня, и взрослый петрамант это знал. Мальчик засмеялся, пытался отбиваться, но Эол все не отставал:

– Революционер, ай революционер, а! – смеялся он. – Как Архитекторов свергать собрался, раз щекотки боишься, а? Отвечай, отвечай!

– Хва-а-атит! – сквозь смех кричал альбинос, извиваясь, и, наконец, выскользнул из рук отчима. – Маньяк!

Они оба засмеялись и сели, прислонившись к гусенице МТ. Под ними раскинулся вечерний пищевой цех, кое-где уже зажигались тусклые, приятно мерцающие в полумраке лампочки, а стеклянный купол над водохранилищем окрасился в цвет вечернего неба этой планеты – стал нежно-сиреневым, как плазменный огонек резака.

– Совсем тебе эта девчонка мозги запудрила, а? – улыбнулся вдруг Эол.

Техей, покраснев, отвернулся. Эол ткнул его локтем в бок, не прекращая улыбаться.

– Да ладно тебе, я ж и сам в этом кое-чего понимаю. Не скажу что я такой же бабник как наш вождь или дядя Ур, но были и на моем веку… – лицо Эола скривилось, голос он сделал нарочито мерзеньким, гиперболизированно-сексуальным. – …любо-о-овные похождения.

От того, как отчим при этом поигрывал бровями, поднимая то одну, то другую, Техей не выдержал и прыснул, а затем и полноценно, в голос засмеялся, что с ним случается крайне редко. От теплого, и вроде бы даже почти не печального смеха воспитанника, Эол и сам невольно улыбнулся.

– Я не знаю, Эол, – успокоившись, ответил наконец Техей. – Она ж меня убить хотела.

– И что? – мужчина усмехнулся, в уголках его глаз проступили хитрые морщинки. – Это делает ее менее красивой?

– Ну… – юноша замялся, подпер голову руками. – Не сказал бы.

– Ай, молодняк. Слушай, все это, все речи про племя, про заговоры и прочее – это все пустое. Жизнь у нас, конечно, не сахар, но ты все еще можешь прожить ее так, как тебе хочется. И с теми людьми, с которыми сам захочешь.

– Но как? – Техей выглядел еще печальнее, чем обычно. Глаза блестели в тусклом свете.

– Берешь – и живешь. И никого не слушаешь. Даже меня не слушай, поступай как считаешь нужным.

– Но ты ведь остался в племени.

– Потому что я посчитал нужным вырастить одного болезненного мальчика, которого нашел в заброшенном цеху хрен знает как глубоко, – Эол тепло улыбнулся, похлопал Техея по плечу. – Там людей-то, наверное, до меня не было лет сто, а вот здрасьте – младенец в камере древнего аппарата. Лучше бы тебя, конечно, другое племя нашло, но уж кто попался.

Юноша усмехнулся и уставился вдаль. Оба они молчали, добавить тут было нечего. Лишь свежий, влажный ветерок завывал в магистральных тоннелях, да сверкали под самым куполом яркие вспышки сварки.

Когда ночь окончательно вступила в права, и тысячи маленьких огоньков, словно далекие звезды, засияли в цеху, плебеи и благородные, все как один устремили взгляды наверх, к выросшему над цехом всего за три недели громадному устройству. Гигантская железная змея, чье тело извиваясь, исчезало в глубинах технических помещений вне цеха, молчала. Ее тело, покрытое влагостойкой, рыжей, напоминающей ржавчину краской, закрывало собой поднявшуюся над куполом луну. Кто-то из плебеев-фермеров думал в этот момент о том, что тяжелее теперь будет выращивать пищу на верхних ярусах гидропонных ферм. Гидроманты из благородных тоже подхватывали эту мысль – кто-то уже считал какими потерями обернется очередная сделка с электромантами, ведь теперь племени понадобится больше энергии на подпитку фитоламп.

Петраманты же, в отличие от гидромантов, в большинстве своем внутренне ликовали. Праздновать было рано, и хотя музыканты уже настраивали инструменты, в цеху пока что была гробовая тишина. Благородные с гордостью смотрели на свое детище, плебеи – радовались тому, что работа была, наконец, закончена, и в ближайшее время их ждет лишь долгий, но не столь выматывающий путь.

И, наконец, когда на атомных часах в ближайшем бюрокластере Плиоса ламповые индикаторы возвестили о начале новых суток, Анкх, вождь семьи Минос, племени гидромантов, опустил тугой, массивный рычаг. Натужно, со скрипом и жутким воем заговорила спящая до этого железная змея. Протяжный гул, леденящий душу, пронесся по бесконечной веренице тоннелей и перекрестков, коммуникаций и цехов… Машина работала, и работала прекрасно.

Петраманты, убедившись в том, что все прошло успешно, ликовали. Люди обнимали друг друга, смеялись, целовались. Музыка, усиленная громкоговорителями МТ, зазвучала на стоянке кочевников, и начался праздник. Плебеи и не подозревали о надвигающейся беде, их мысли были просты, головы заполнены тем, что близко и понятно – работа закончена, племя сыто, снова в путь, в путь, в путь…

И только благородные чувствовали, как внутри все сжимается от мерзкого, липкого страха. Но самым странным было то, что гидроманты боялись чего-то куда больше, чем кочевники, над которыми нависла страшная угроза.

– Госпожа… – Анкх, глядя на беспокойную водную гладь, обратился к Архитектору. – Разве… Разве вода должна уходить так быстро..?

Он отчаянно пытался сохранить самообладание, не впасть в пустую, бесполезную панику. Ведь все было так, как и планировало высшее существо, Архитектор, верно? Ведь уловители влаги должны справиться с таким потреблением? Ведь не отдает же племя всю свою воду, которая исчезала из водохранилища буквально на глазах..?

Но Архитектор молчала. Ни к чему ей было отвечать на вопросы простых смертных, особенно такие неудобные. Есть великий план, и только Архитекторам ведома его суть. Кто-то вписывается в этот план, кто-то – нет. Простая арифметика. Она ушла, не сказав ни слова. Растворилась в ночи, в сопровождении своих верных, преданных ей людей.

– Ублюдки… – прохрипел кто-то из благородных гидромантов, когда понял, наконец, что насос не остановится. – Это диверсия!

– Рычаг не работает, – прошептала с ужасом женщина в гидрокостюме, в панике пытаясь отключить машину. – Они подключили другой источник!

– Им нельзя было верить, нельзя! – раздался еще один голос.

Центральный остров, рукотворное сооружение из бетона, заполнился криками и гомоном людей. Началась самая настоящая паника, благородные бежали к катерам, заводили их, уплывали… Воздух заполнился запахом пота, слез и горящего бензина. Крики, шум, гам, и выше всего, громче всего – рокот и гул гигантского железного змея, вращающихся лопастей насоса, высасывающего жизнь из этого цеха. Простая арифметика, великий план.

Принцесса Тея, в окружении наиболее верных и дисциплинированных людей своего отца, впервые в жизни была в настолько отчаянном, тревожном положении. Она чувствовала, что ей нужно действовать, знала, что должна как-то успокоить людей, но голос ее срывался всякий раз, как она раскрывала рот, руки дрожали, как после заплыва на самую-самую глубину водохранилища, за корнями канаводоросли, а в голове были лишь черные тучи и ощущение конца времен.

– А… – тихо выдавила она из себя. – Лю… Ах…

Она медленно осела на пол, не чувствуя под собой опоры. Отец кинулся к ней, кричал ей что-то, но принцесса оставалась нема. Ее благородное, тонкое личико сейчас было почти таким же белым, как кожа ненавистного ей, глупого мальчишки-сварщика… Да только в конечном итоге это он ее обхитрил. Он был частью плана Архитектора. Преданы оказались все – и гидро, и петраманты. В этом цеху не должно было остаться выживших – таков, как думала Тея, и был великий план. Простая арифметика.

– Ну, вот и началось, все как обещано… – устало вздохнул Керон и резким кивком надвинул на лицо защитную маску. – Пилоты, баррикада!

Практически одновременно пилоты МТ, особая каста благородных, стали выруливать громадные машины так, чтобы они образовали собой непроходимую стену, полукруг, внутри которого оказалась стоянка петрамантов. Когда стены были возведены, благородные стали взбираться наверх по удобным лестницам, коих, разумеется, не было с другой стороны.

– Давай-давай-давай, идут! Проверить оружие! Щиты наготове! – продолжал хрипло кричать команду за командой Керон, подгоняя своих людей.

Техей рядом с Эолом чувствовал себя в безопасности. Конечно, природная нервозность никуда не делась, но он понимал, что человек рядом – щит, непробиваемая стена, которую не удастся сломить силе прибоя. Он покрепче сжал в правой руке рукоять плазменного резака на длинном сопле, а в левой – тяжелый металлический щит, украшенный узорами, сложенными из сварных швов.

– Мой дед мне рассказывал, – начал вдруг старик рядом, закуривая кривую папиросу, причмокивая при этом широкими губами. – Что народ пользовался этим, как его бишь… По'арах. Были у них ружья, которые пульками стреляли, прям как воздушки у аэров, но сильнее и дальше.

– Ага, дурак твой дед, – усмехнулся другой благородный. – Видел я этот арах-парах. Порошок черный, а подожжешь – пш-ш-шик, и все. Дым один, и тот слабенький.

– Тишина в строю! Готовься! – проревел вдруг по радиосвязи Керон, и все замолчали. – Мы – Ортеане, и нам все это как мошкара в вине! Но плебеев мы своих, своих людей, защитим! Ясно вам?!

– Да! – без рации, просто в воздух выкрикнули благородные.

– Я вижу перед собой храбрейших мужчин и женщин, каких видел Плиос! Вашу ж мать, да еще и самых симпатичных!