Текст книги "Главред: назад в СССР 4 (СИ)"

Автор книги: Антон Емельянов

Соавторы: Сергей Савинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– А что будет?

– А будет то, что все начнут конкурировать, и в итоге пострадает потребитель. В этом автобусе мягкие кресла, а этом – жесткие. Вот тут мусор вывозят каждый день, а там – раз в неделю. Эти дают тепло в октябре, а те – только под Новый год. В итоге анархия.

В словах Нигматуллиной был смысл. В моей прошлой жизни власти пришли к тем же выводам, и произошла так называемая консолидация коммунальных активов. Водоканал, теплосети, пассажироперевозки и прочее вернулось под контроль государства. Но частников все равно допустили на тот же общественный транспорт – только связали жесткими правилами. Вот стоит в тверском государственном автобусе проезд тридцать пять рублей, значит, и в частном он не может быть дороже. И даже расцветка машин должна быть одной и той же. У нас в области фирменный цвет был синим. Вернее, станет с учетом того, что я еще в прошлом…

– Наверно, вы правы, – медленно произнес я. – Только, мне кажется, это работает не везде. Скажем, в теплосети, пожалуй, не стоит допускать никого. А вот в общественное питание – наоборот. Нужно просто выработать единые правила, которым должны следовать все.

– И вы думаете, Евгений Семенович, что в нашем городе нужен еще один трест? – усмехнувшись, спросила Нигматуллина.

– Почему нет? – я пожал плечами. – Вас это будет стимулировать оставаться лучшей организацией, а других – соответствовать вам.

– Считаете, что у нас все плохо? – Алия Зякировна смерила меня изучающим взглядом. – И конкуренция – это лекарство?

– Я считаю, что у вас может быть лучше, – дипломатично ответил я. – Ведь та же конкуренция – это значит, что не только к вам придет другой трест, но и вы сами сможете открыться где угодно. В Калинине, в Москве, да хоть за границей, если процесс пойдет дальше. Разве вам никогда не казалось, что вы способны на большее, чем те рамки, в которых, будем честны, и вы, и я заперты сейчас?

– Вы об этом хотели со мной поговорить? Краюхин вас подослал, чтобы надавить на меня? – Нигматуллина сделала вид, что начала раздражаться, но было видно, что мои слова что-то в ней зацепили.

– Да боже упаси! – я обезоруживающе улыбнулся. – Я вам, наоборот, хочу предложить протестировать кое-что до того, как это станет мейнстримом…

– Чем? – начальница округлила глаза.

– Обыденностью, – поправился я. – Вот мы говорили о разрешении на предпринимательскую деятельность… Я считаю ее благом, вы – злом, и это не имеет значения. А что имеет, так это то, что одни будут готовы к ее введению, а другие нет. И у вас может появиться фора перед конкурентами.

– И какая фора? – недоверчиво спросила Нигматуллина.

– Мое издание сейчас вводит новую практику, – я перешел к делу. – Аудиогазета…

Алия Зякировна поначалу слушала с недоверием, затем все более заинтересованно. Кажется, быть первой – это ее кредо, и добивается она лучшей позиции любой ценой.

– Мне нужно будет платить? – спросила она.

– Вам нет, – я покачал головой. – Именно потому, что мы протестируем технологию в заведениях вашего треста, у вас привилегия поучаствовать в этом бесплатно.

– Ха! – усмехнулась Нигматуллина. – А разве не вы должны мне за это платить? Я ведь предоставлю вам помещения, предоставлю технику…

– Я приглашаю специалистов, трачу свое и их время, – терпеливо, но твердо объяснил я. – Несу финансовую нагрузку в виде закупки кассет и оплаты труда сотрудников. Это работа, и она стоит денег. Но если вы так не считаете… что ж, я дождусь открытия первого частного кафе и подарю подписку его владельцу.

– А если никому это не будет интересно? – Нигматуллина показала зубы.

– Практика показывает, что все проекты «Андроповских известий» пользуются популярностью, – так же улыбнулся я. – Взять хотя бы вечерку или дискуссионный клуб «Вече». Уверяю вас, аудиогазета займет достойное место в этом списке.

– Что ж, – Алия Зякировна сначала нахмурилась, но потом морщины на ее лице разгладились. – Давайте попробуем.

[1] Заказная статья, причем по договоренности между заказчиком и журналистом, минуя руководство издания.

Глава 9

По пути в редакцию я обдумывал наш разговор с Нигматуллиной. Если по прошлой жизни я знал о ней как о жесткой бизнес-леди, подмявшей под себя все общественное питание в Любгороде, то сейчас я воочию убедился в ее тоталитарном настрое. Поначалу-то мне казалось, что она изображает убежденную коммунистку – мол, все должно быть под контролем, слишком уж вы, товарищ редактор, мягко с этими диссидентами… А оно вот как – просто желание быть вершительницей. Если не судеб, то бизнеса.

Кстати, любопытно, кто пытался ее убедить в правильности конкуренции? Почему она вдруг стушевалась, когда я решил это уточнить? Скрывает кого-то нерукопожатного, хочет скрыть? Или мне просто все это показалось? Пожалуй, надо сделать себе мысленную заметку и взять на контроль. Пусть лучше я ошибаюсь, чем пропущу что-то опасное или просто важное.

В редакцию я вернулся уже к обеду, позвал Бульбаша, и мы вместе пошли в столовую. Ее, кстати, хотелось бы сохранить – в моей прошлой жизни она закроется. Но там не было Евгения Кашеварова в его новой ипостаси, так что еще посмотрим.

– Отличная идея, Жень, – улыбнулся Виталий Николаевич, поглощая наваристый украинский борщ со сметаной. – Я, если что, помочь могу – в детстве мне батя показывал, как снимать, у нас даже камера была…

– Что же ты молчал, друг мой дорогой? – воскликнул я. – Аж камень с души свалился, будешь моим заместителем и по видеостудии.

– Я тоже готов помочь, – за наш столик присел Бродов, на подносе у которого помимо основных блюд лежало еще полдесятка пирожков.

– И это хорошо, Арсений Степанович, – искренне ответил я. – Будете помогать мне писать сценарии для роликов. Короткие, яркие, емкие.

– Всегда готов, – улыбнулся толстяк.

– Зоя Дмитриевна, давайте к нам, – я помахал рукой девушке. – Клара Викентьевна, Богдан Серафимович!

Мы с трудом разместились за одним столом, но в пылу рабочего обсуждения даже не замечали этого. Сегодня вечером еще должно состояться заседание клуба, надо бы списки выступающих еще раз просмотреть, но пока есть другая важная тема.

– Нигматуллина согласилась, – сообщил я, и коллеги одобрительно загудели. Зоя даже захлопала.

– И как же вы, Евгений Семенович, стесняюсь спросить, сломали эту железную леди? – сверкнула очками Громыхина.

– Красноречием, Клара Викентьевна, – улыбнулся я. – Исключительно красноречием. Убедил ее, что она встанет у истоков нового формата.

– Значит, с подпиской на аудиогазету все хорошо, – протянул Хватов. – А с короткометражным кино как в итоге решилось?

– Пока ничего нового, Богдан Серафимович, – я покачал головой. – После обеда наберу Константина Филипповича, директора РДК, поговорю с ним о кинокружке. Попрошу, так сказать, аудиенции на сегодня. У нас ведь как раз заседание клуба, если вы помните, вот и можно будет совместить приятное с полезным. Приехать пораньше и все обсудить.

– Евгений Семенович, а может, все-таки и видеосалон можно будет использовать? – Громыхину чем-то привлекало царство магнитной видеопленки и гнусавых переводов. Впрочем, для этого времени в СССР это действительно нечто революционное. А сама Клара Викентьевна дама весьма и весьма увлекающаяся.

– Можно, – кивнул я. – Только у нас пока нет возможности изготавливать кинопродукцию для этих видеосалонов. Другая техника. А переносить с пленки на видеокассеты – я даже не представляю, как это сделать с нашим уровнем оснащения. Нужна хотя бы одна камера в формате Betacam, невероятно сложная и дорогая. А чтобы нам ее получить, мы должны удивить как Анатолия Петровича, так и весь город. Тогда и разговаривать проще будет.

– Москва не сразу строилась, – улыбнулся Арсений Степанович.

– Именно, – я поддержал его мысль. – И у нас все получится постепенно. Начнем, как и планировали, с аудиогазеты и короткометражек от кинокружка.

– В видеосалонах можно ведь документальное кино показывать, – напомнил Бульбаш. – Как раз об истории, о медицине… И коли уж мы обратили на них свое внимание, – он хитро прищурился, глядя одновременно на всех нас, – почему бы не предложить и им подписку на аудиогазету?

– Но как же договоренность с Нигматуллиной? – возразил я. – Я ей обещал, что она будет первой. Без монополии, разумеется, однако у нее фора.

– Ты договорился про заведения общественного питания, – спокойно парировал Виталий Николаевич. – А видеосалоны – это совсем другое. И ты сам сказал, что никакой монополии.

Не знал, что у Бульбаша есть предпринимательская жилка!

– Слушай, а ведь ты прав, – я внимательно посмотрел на своего заместителя. – Только я бы, пожалуй, не стал упирать на юридические казусы… У нас ведь как газета распространяется? Я имею в виду бумажная…

– По подписке, в библиотеках, в киосках «Союзпечати» и на информационных стендах, – напомнила Клара Викентьевна. – Кстати, хулиганов, которые все газеты сорвали, так и не нашли, Евгений Семенович?

– Насколько я знаю, нет, – я покачал головой. – А еще эта ситуация показала нам, что печатным изданиям не хватает каналов распространения.

– Что ты имеешь в виду, Женя? – вскинул брови Хватов.

– А то, что нам надо расширять охват, – ответил я, зачерпывая аппетитный винегрет. – Подписка же, насколько я помню, не только для граждан, но и для предприятий?

– Все верно, – кивнула Клара Викентьевна. – Заводы и учреждения тоже подписаны на «Андроповские известия». С «Вечерним Андроповском» пока только продажа, подписку не успели открыть, решается вопрос с почтой.

– Вот! – я назидательно поднял указательный палец. – Нам нужно, чтобы обе газеты вещали из каждого утюга. Почему мы исключаем качалки? Туда ходит много народу. А еще… У нас ведь в городе есть подпольные видеосалоны?

* * *

Когда я был маленьким, в Андроповске уже вовсю процветал серый видеобизнес. Поначалу это были скромные «квартирники» – когда счастливый обладатель дорогущего магнитофона приглашал знакомых и знакомых знакомых к себе домой. За просмотр бралась определенная такса, вроде бы от рубля до десятки с человека. Откуда я знал об этом – Тайка рассказывала, потому что ходила в один из таких видеосалонов, экономя на мороженом и прочих радостях.

Родители, когда узнали, поначалу ее отругали, потому что слухи ходили разные. Например, что там не только иностранные комедии крутили и фильмы про карате, но и эротику, даже чересчур откровенную порнографию. В итоге с сестры взяли обещание, что кино она смотреть будет, но только исключительно одобренные мамой и папой жанры. Насколько это соглашение соблюдалось, не знаю, но Тайка во всяком случае ни разу не проговорилась.

Параллельно, насколько опять же я помню, развивался столь же «серый» прокат – кассеты, стоившие бешеных денег, давались за пятерку в сутки. Об этом я узнал уже от того самого друга Лешки Суворова, у которого был видеомагнитофон. Он мне и рассказал, что родители берут напрокат фильмы. А некоторые, по его же словам, и вовсе брали сам аппарат за тридцатку на двадцать четыре часа. Удовольствие было не из дешевых, и посмотреть пару-тройку фильмов за выходной стоило в итоге под полтинник. При средней зарплате всего в полторы сотни. Дешевле, конечно же, было сходить в подвальный или квартирный видеосалон.

О существовании одного подобного я точно знал – вот кто бы мог подумать, что на той самой улице, где размещалась качалка Сивого? Адрес мне подтвердил и Бульбаш. Наверняка были и другие, но именно этот пользовался наибольшей популярностью. Туда-то я и решил навести еще один рабочий визит. Наверно, еще год назад не стал бы связываться, но раз уж скоро частные видеосалоны станут легальными, почему бы не договориться заранее.

– Спасибо за компанию, коллеги, – поблагодарил я и понес к мойке поднос с пустой посудой.

Спустя минут десять водитель Сева уже мчал меня на служебной «Волге» к знакомому двору, рядом с которым стоял старый деревянный дом. Вернее, целая вереница таких домов, но мне нужен был конкретный. Попросив Севу остановиться подальше, чтобы не привлекать внимание, я прошелся пешком.

Здание было роскошным, но только раньше. Сейчас же его крылечко покосилось, как и наличники на окошках. Они, к слову, были закрытыми, но оттуда, если прислушаться, доносились звуки работающего телевизора. Взрывы, крики и нудный монотонный голос, озвучивавший сразу всех персонажей. Я улыбнулся. Кажется, все-таки не ошибся адресом.

Набрав в грудь побольше воздуху, я громко постучал по толстому ставню. Никакой реакции – видимо, звук не проходит. Что ж, значит, заявим о себе по классике. Подошел к двери, постучал уже в нее. И вот тогда звук резко прервался. Кто-то затопал, вышел в прохладные сени.

– Кто там? – недоверчиво спросил ломающийся подростковый голос.

– Старшие дома есть? – отозвался я. – Я из общественного контроля, народная дружина…

Едва я успел договорить, внутри завозились, грохнуло, кто-то зашипел от боли, придавленный. Потом дверь отворилась, и на меня воззрилось угрюмое лицо. Угрюмое и знакомое.

– Мортэн, привет, – поздоровался я с помощником Сивого. – А я кино пришел посмотреть.

– Здравствуйте, – наконец, выдавил из себя парень. – А вы с Леонидом договаривались?

– Нет, но не думаю, что он будет против, – я решил не обманывать и сказать как есть. – Он, кстати сам где?

То, что Сивый имеет отношение к подпольному видеосалону, оказалось удачей. Со знакомым, пусть и хулиганом, проще договориться. Тем более что он на крючке у КГБ, а для меня уже выполнил не очень приятное, но весьма нужное поручение.

Поликарпов-то, кстати, мне об этом не сказал. Не счел необходимым? С другой стороны, это информация явно не первостепенная – я спросил, в чем замешан Сивый, и мне ответили, что ничего серьезного. Впрочем… Тут уже сработала память реципиента, и подсознание услужливо вытолкнуло наружу знание о статье 228 советского УК. Первая часть запрещала распространение порнографии, а вторая – тиражирование материалов, прославляющих насилие и жестокость. При необходимости подтянуть под одно и другое можно было почти любой фильм. И крики с выстрелами красноречиво говорили о том, что на сеансе как раз крутят что-то кровавое. Может, КГБ закрывает глаза, потому что сюда может заглядывать специфический контингент? Катраны же милиция и та же контора держали для этих целей – среди картежников было и есть много сильных града сего. С видеосалонами, по идее, могло быть так же.

– Ну… Он скоро подойдет, – наконец-то решился Мортэн. – Проходите. Пять рублей за фильм.

– Конечно, – с готовностью кивнул я, протянув соответствующую купюру, но тут же подумал, что Сивый, конечно, ломит цены.

Помощник лидера «хулиганов», оказавшегося подпольным кинопрокатчиком, впустил меня внутрь, показал ряд вешалок, даже тапочки. Последними я побрезговал, лучше в носках похожу. От грязи, если что, проще их отстирать, чем от концентрированного запаха пота многочисленных ног.

Я открыл следующую дверь, уже в гостиную, и на меня разом воззрились встревоженные лица. Так, понятно, одни мужчины и парни. Девушек нет, значит действительно что-то жестокое. Точно – «Рэмбо. Первая кровь». Фильм по этим временам серьезный и даже безжалостный.

– Зубастый, включай, – буркнул Мортэн худощавому пареньку с заячьей губой, и тот, кивнув, нажал на «Плэй».

Видеоряд на экране советской «Радуги» вновь закрутился, и по тому, что там сложно было разобрать происходящее, стало ясно: кассета перезаписана уже не в первый и даже не в четвертый раз. Переводчик гнусавил, и у меня даже на душе потеплело. Совсем как в детстве, только уже в начале девяностых, когда мы собирались смотреть у Суворова «Полицейскую академию»[1].

Мне заботливо подставили табуретку, я поблагодарил Мортэна кивком головы. А потом просто погрузился в просмотр картины с молодым курчавым Сталлоне. Взрывы, драки, выстрелы – что может быть лучше, чтобы отвлечься? Жаль только, что Сивый действительно уже пришел очень скоро, видимо, Мортэн ему как-то сообщил о моем появлении. Молча поздоровался со мной за руку и жестом предложил выйти с ним. Пришлось одеться, потому что поговорить Сивый захотел на улице.

– Извини, Жека, – просипел он. – Финансы компенсирую. Сам понимаешь, это не особо легально. Вот и не распространяемся. А ты кино посмотреть хотел?

– И да, и нет, – улыбнулся я. – Хочу тебе предложить выгодное сотрудничество.

– Какое? – насторожился Сивый.

– Ничего особенного, – я поспешил его успокоить. – Будем тебе завозить по паре десятков экземпляров газет. Обеих. Ты не против?

– Да мне-то что, – мой собеседник заметно расслабился. – Только это… Сильно не распространяйся.

– Скоро сможешь легализоваться, – я раскрыл свой главный козырь. – Слышал ведь о том, что в Союзе должны разрешить предпринимательскую деятельность?

Сивый кивнул.

– Вот и сможешь открыть свой кооператив. У меня еще просьба.

– Какая?

– Во-первых, газеты береги и давай только чтобы почитать, а не рыбу с семечками заворачивать. А во-вторых… мало ли какие интересные личности к тебе заходят или разговоры любопытные.

– Стучать? – уныло спросил лидер «хулиганов».

– Держать в курсе, – поправил я. – Потому что ситуация в городе нестабильная. Вспомни, мы с тобой говорили об этом. А сделаешь все, как надо, помогу тебе не только музей деревянных поделок открыть, но и официальный видеосалон. Плюс сможем потом договориться о публикациях про киносеансы. Мол, что можно посмотреть именно у вас. С расписанием, ценами и так далее. Согласен?

– А вот тут мне бы посоветоваться, – неожиданно сказал Сивый. – Надо мной кое-кто еще есть.

– Так, может, мне сразу с ним договориться? – уточнил я.

Лидер «хулиганов» смутился. Кто же, интересно, этот таинственный «акционер»?

– Евгений Семенович, какая встреча! – раздался знакомый голос. – А вы здесь какими судьбами? Прогуливаетесь?

– Привет, Стас! – прохрипел Сивый.

– Уважаемый, кажется, вы обознались, – строго посмотрел на него Жеребкин, секретарь Андроповского райкома ВЛКСМ.

[1]«Полицейская академия» (Police Academy) – американская кинокомедия 1984 года, режиссер Хью Уилсон. Франшиза была весьма популярна в СССР и постсоветской России. Разумеется, в нелегальной версии с одноголосым синхронным переводом.

Глава 10

Главный комсомолец района был, как обычно, подтянут и хорошо одет. Светлая офицерская бекеша[1] из натуральной овчины, формовка в тон, до зеркальности начищенные ботинки. На лице – фирменная надменная ухмылочка.

– Извините, – пробормотал Сивый. – Очень на моего приятеля похожи, Стасом зовут.

– Ничего страшного, – обезоруживающе улыбнулся Жеребкин, протягивая мне ладонь для рукопожатия. – Я, кстати, тоже Стас. Станислав. Будем знакомы.

– Леонид, – на автомате представился лидер хулиганов.

Я сделал вид, будто не заметил странности в этом разговоре. Хотя было ясно, как солнечный день на море, что эти двое на самом деле знакомы. Вот только Жеребкин по какой-то причине не желает об этом распространяться. По какой-то? Да нет, все предельно просто – секретарь райкома ВЛКСМ тоже посещает видеосалон Сивого.

– А мы с товарищем Набоко обсуждали музей, – я решил не показывать свою осведомленность. – Думаю, комсомолу это тоже будет интересно.

– Вот как? – искренне удивился Жеребкин. – И что за музей?

– Экспозиция поделок заключенных, – ответил я. – Под эгидой газеты. Знаете ли, целый пласт народной культуры, о котором не принято говорить.

– Интересно, – вскинул брови комсомолец. – Если человек перевоспитался… Почему бы и нет. Отсидел, исправился, вышел на свободу с чистой совестью. И помог ему в этом труд. Что же, это по-комсомольски. Я подумаю, Евгений Семенович.

Мне показалось, что он посмотрел на Сивого с явным интересом. Как будто что-то случайно открыл в человеке, о котором думал, будто все знает.

– Вынужден вас покинуть, товарищи, – сказал я, пожав руку Леониду и вежливо кивнув Жеребкину. – А с вами, Станислав, мы еще увидимся вечером.

– До скорого, Евгений Семенович, – ответил комсомолец, затем повернулся к Сивому. – Рад знакомству.

Жеребкин пошел дальше по улице, словно и вправду оказался тут совершенно случайно, а лидер хулиганов решительно открыл дверь в свой подпольный видеосалон.

– Давай-ка вдоль улицы, – попросил я Севу, когда вернулся в машину.

– Так вы же хотели в районный ДК, – удивился водитель. – Он в другой стороне.

– Через Трудолюбия проедем, – я вспомнил, где можно будет вырулить в нужном направлении.

– Как скажете, – покладисто пожал плечами Сева, и «Волга», зашуршав на снегу, тронулась.

Эх, Жеребкин, Жеребкин! Нетерпеливый ты человек – прошелся бы еще вдоль по улице, подтверждая свою легенду. Но нет, развернулся и потопал обратно к деревянному дома с «видиком». Увидел мою «Волгу», быстро отвернулся в сторону, словно бы не узнав.

– Сева, а ты в видеосалоне был? – я повернулся к водителю. – Не напрягайся, я из чистого любопытства. Не вижу в них ничего плохого.

– Доводилось, – кивнул тот. – Мы как раз мимо одного сейчас проехали.

Сева прекрасно понимал, что именно там я и был, но деликатно ушел от этого. Если нужно, начальство само все расскажет.

– Знаю, – сказал я. – Как раз туда заглянул. Обстановка не особо располагающая.

– Есть и получше, – водитель заметно расслабился. – На Любицкой набережной, например. Но там подороже – десятку берут.

– Ох, ничего себе! – про такие цены я, разумеется, знал, но не думал, что столько возьмут за просмотр в нашем райцентре.

– Зато в нормальной большой комнате, – объяснил Сева, поняв, что со мной можно обсуждать эти темы. – Пускают человек по пять, реже больше, чтобы как раз покомфортнее было… Чаю могут налить. Ну и попасть туда сложнее. Могу посодействовать, если нужно.

– Спасибо, – кивнул я. – Обращусь при случае.

– Но есть еще один вариант, – улыбнулся водитель. – Если с девушкой, например, хотите дома кино посмотреть. Могу с людьми познакомить, у которых «видик» можно напрокат взять.

– Да ну? – вот теперь я удивился искренне. – И такое бывает?

– Как вам сказать, – Сева помялся. – Конечно, бывает. Только не для всех. Но вам дадут, я могу поручиться.

– Интересные у тебя знакомства, – улыбнулся я. – И во сколько мне обойдется такое удовольствие?

– Тридцатник в сутки, – ответил водитель. – И пятерка за кассету. Тоже в сутки. Если много взять, могут скинуть немного.

– Прилично, – я покачал головой. – Если на выходные брать посмотреть, то больше сотни получится.

Вот они, зачатки малого предпринимательства, добавил я уже про себя. Человек приобрел «Панасоник», причем с высокой долей вероятности в комиссионке, потому что новые стоили почти как машина. И продавались разве что в «Березке» за валюту и чеки. Так вот, предприимчивый советский гражданин как-то раздобыл «видик», выложив все свои сбережения, и решил на этом подзаработать. Из таких проворных потом и выросла плеяда советских кооператоров. Точнее, в моем случае только вырастет, причем очень скоро.

– Сева, а новый сколько стоит? – уточнил я. – Тысячи три с половиной, наверное?

– На «Панасоники» даже не смотрите, – водитель тряхнул головой. – Есть наши, советские, они дешевле. Только очередь на несколько лет вперед. А у барыг самое малое за две можно купить. Или даже дороже.

– Погоди, получается, японский «видик» тогда дешевле? – запутался я.

– Формально да, – засмеялся Сева. – Но только если вы в столичной «Березке» закупаетесь. Или вам повезло. У вас ведь своей машины нет, правильно?

– Нет, – подтвердил я. – И не было. Даже у родителей.

Сейчас мне опять помогла память реципиента. В послевоенные годы, на которые пришлось детство Кашеварова, его семья просто не могла себе позволить никакой автомобиль. Да и не стремилась – надо было страну восстанавливать. А вот я, то есть настоящий Кашеваров до моего переноса, довольствовался служебными колесами. Хотя права были, на всякий случай и до лучших времен.

– Так вот, – продолжил тем временем Сева. – На машину ведь тоже очередь. Порой долгая. А хочется побыстрей. Тогда вы через знакомых находите покупателя, договариваетесь, официально оформляете в комиссионке одну сумму, но отдаете в общей сложности совсем другую.

– Понятно, – сообразил я. – Доплата за соответствие ожиданиям и оперативность. Чтобы только «Жигули», только шестая модель и непременно синяя, а не какая попало. И прямо сейчас, немедленно.

– Все верно, Евгений Семенович, – обрадованно подтвердил водитель. – Так же с «видиками». Хотите за тысячу двести, ждите два или три года. Нужно быстрее – три шестьсот, и «Электроника» ваша. Но кассеты все равно придется доставать. У меня друг в Москве живет, там давно уже видеотеки есть государственные. Только ассортимент в них, простите меня, тухлый ужас…

– В смысле вообще ничего нет? – уточнил я.

– Наши фильмы, которые все по пятьдесят раз смотрели, – пояснил Сева. – Иностранного почти ноль.

– У нас, кстати, тоже скоро видеотека появится, – я вспомнил утренний разговор с Краюхиным. – И государственный видеосалон.

– Между нами говоря, Евгений Семенович, эта затея обречена на поражение, – доверительно понизил голос водитель, как будто нас кто-то мог услышать в едущей закрытой машине.

– Почему? – с интересом спросил я.

– Потому что будет то же самое! – теперь уже в полный голос воскликнул Сева. – Как и в Москве, одни и те же кассеты без Джеки Чана и Брусли.

Он именно так и сказал – «Брусли» в одно слово. Я вспомнил свое детство и еле сдержал улыбку: мы тоже называли так легендарного Брюса Ли, не зная точно, как правильно произносить. Оттуда же и «Шварцнегер», и вообще уже непонятное «нидзэ» вместо «ниндзя». И, конечно же, «Звездные воины», в смысле «солдаты», а не «конфликты».

– А на набережной и там, где мы были? – уточнил я. – У них широкий ассортимент?

– Закачаешься, – улыбнулся водитель. – Мы, кстати, приехали, Евгений Семенович.

Они припарковал «Волгу» прямо напротив величественного РДК с белыми колоннами. Но мне еще нужно кое-что выяснить. Крутится в голове одна идейка…

– Пять минут еще есть, – сказал я. – Ты мне скажи, откуда у них все эти фильмы? Официально же в Союз не все поставляют…

– Много есть каналов, – водитель снова понизил голос. – Там целая цепочка… В приграничных районах европейские каналы ловят, и кино прямо с телека записывают. Потом кассеты уже по Союзу развозят.

– Узнай, пожалуйста, – попросил я, – могут ли для меня записать какой-нибудь научно-популярный фильм. О вреде курения, алкоголизме, наркомании и так далее. Записать и привезти, конечно же. Разумеется, я понимаю, что это небесплатно.

Сева с удивлением посмотрел на меня – кажется, он подумал, что я попрошу какую-нибудь «Греческую смоковницу» или очередной шедевр с «Брусли». Но мой вкус оказался слишком уж притязательным.

– Подумаю, что можно сделать, – после пары секунд молчания водитель серьезно кивнул.

– Спасибо, – поблагодарил я и отпустил Севу в редакцию.

Разговор помог мне вспомнить о том, что в восьмидесятые уже были интересные документалки на сложные темы. Например, «Алкоголизм – этаноловая наркомания» восемьдесят первого. Это сняли у нас в СССР. А американцы еще в шестьдесят девятом подготовили фильм «Курение и здоровье», это я от одного нашего врача узнал в будущем, который часто на конференции в Европу и США ездил. Его потом в Тверь переманили, а оттуда уже в столицу. Но не в нем самом дело, а в том, что наверняка такой же научпоп есть на европейском ТВ! И вот пусть мне его запишут.

С одной стороны, отечественные документалки понятней, их не нужно переводить, и их проще достать. С этим, уверен, проблем не будет, и через Краюхина мы сможем собрать свою научно-популярную советскую видеотеку. С другой стороны, на волне перестроечного либерализма скоро могут появиться отрицатели, которым будет казаться, будто государство их обманывает. И вот тут западные документалки сработают как альтернативный источник. Надо будет только с переводом решить, но сначала дождусь информации от Севы.

Кстати, про ассортимент районных видеотек надо будет Краюхину тоже сказать. В моей старой реальности государство проиграло подпольным салонам именно из-за отставания и инертности, из-за нежелания следить за спросом. А я могу это исправить.

* * *

– Евгений Семенович, рад вас видеть! – директор Сеславинский каждый раз реагировал так, будто мы перед этим не пересекались как минимум год.

– Здравствуйте, Константин Филиппович, – я улыбнулся.

– Проходите, пожалуйста, – он проворно двинулся к холлу и указал направо. – Я предупредил Игоря Марковича, дети вас очень ждут.

Услышав последнюю фразу, я почувствовал легкое волнение. Все же не такой у меня большой опыт общения с подрастающим поколением, не знаю, как правильно, как неправильно. А ведь дети хорошо чувствуют фальшь – это с одной стороны сложно, а с другой, так просто. Будь честным, будь собой.

– Добрый день! – Сеславинский провел меня в учебную киностудию, где молодой педагог как раз увлеченно рассказывал о секретах экспозиции.

Я узнал его. Узнал и понял, сколь многое от меня еще скрывается во тьме времен. А я ведь еще подумал, какое знакомое сочетание имени и отчества…

Игорь Маркович Яблоков в моей прошлой жизни был уже пожилым экскурсоводом, а до этого заведовал районным филиалом Госфильмофонда. После распада Союза перестал заниматься кино и больше был известен как создатель авторских туров «Любгород кабацкий», «Любгород киногеничный», «Любгород болящий» и «Любгород бандитский», которые обрели широкую популярность у гостей города. Из-за этого у них были натянутые отношения с краеведом Якименко, который считал, что Игорь Маркович многое присочиняет в угоду иногородней публике. Например, историю с «пупком Любгорода», а в реальности просто торчащим из земли валуном с углублением посередине. При должной фантазии его и вправду можно было принять за пупок, и Яблоков вел к нему экскурсантов, чтобы они его почесали… Разумеется, с целью еще не раз вернуться в гостеприимный город. Но сильнее всего Якименко раздражала тема криминальности Любгорода со всякими Веньками Кошельками и Маруськами Чековыми Книжками.

– Здравствуйте! – Игорь Маркович повернулся в сторону открытой двери. – Евгений Семенович, проходите! Дети, поздоровайтесь!

– Здра-асьте! – протянули кружковцы, с любопытством меня разглядывая.

В основном дети были на вид лет пятнадцати, но встречались и те, кто заметно помладше. Всего их я насчитал ровно десять. Пять девочек и пять мальчиков.

Вдоль стен стояли шкафы с легкими любительскими кинокамерами, мотками пленок, штативами, какими-то коробками, пакетами и металлическими баночками. Свободные места были заняты портретами – Эйзенштейн, Гайдай, неожиданно Альфред Хичкок. А вот авторы первого советского оскароносного фильма «Разгром немецких войск под Москвой», Илья Копалин и Леонид Варламов. В 1943 году их фронтовая документалка получила приз Американской киноакадемии, настолько она потрясла западных зрителей.