Текст книги "Дерево и пень [СИ]"

Автор книги: Антон Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

4. ПО ТУ СТОРОНУ ЖИЗНИ

…В потолок бил фонтан бешеной силы и потоком тело прижимало все сильнее и сильнее. Виктория громко кричала и пыталась как–то изменить свое положение относительно потолка, но тело ее не слушалось, голос тоже – вместо крика вырывались только пары горячего воздуха. Потоки воды постепенно замораживали ее тело и она ощущала как начинали обледеневать ее груди, постепенно становясь твердыми и недвижимыми…

Вика проснулась и вскочила на своей постели. Александр, ее супруг, даже не заметил резкое движение жены – он всегда спал как убитый и все происходящее за пределами своего кожаного мешка. Она сбросила ноги с кровати, одела тапочки и пошла на кухню. Через гостиную пришлось идти на цыпочках – на тахте тихо посапывала свекровь – Елизавета Сергеевна, а в дальней комнате спал сын Вики – 12-летний ангелочек с не менее ангельским именем Денис. Женщина шла по квартире в сторону кухни, в темноте осторожно двигаясь и стараясь ничего не сбросить на пол. Вот и кухня.

Виктория села в мягкое кресло и зажгла сигарету. Она курила много. Очень много для 32 лет. Пуская дым в потолок она смотрела на ночной Озерск. Из силуэтов многоэтажек выделялась 35-этажная башня архитектурного департамента. Из окна 24‑х этажного дома, находившегося в самом сердце микрорайона Балтика, по адресу улица Балтика, 35 открывался очень неплохой вид – но с одной поправкой – вид на все что до озера Дго – дальнейший обзор прикрывала возвышенность.

Вика уставилась в одну точку – как раз между 31‑м и 32‑м этажами департамента. В большом зале играли огни – там веселились. Когда у людей есть время на развлечения по ночам – может эти люди счастливы – думала Вика про себя. А может им просто делать нечего и они с жиру бесятся? Своеобразные мысли, с другой стороны вполне естественные. Ей, как представителю одного из низших социальных слоев общества было это ясно. Вся эта великосветская и дорогостоящая мешура – все это бред не имеющий ничего общего с ее действительностью. Вика работала вожатой в школе. В той самой школе где все не знали кто она и что с ней было раньше.

И тут дрожь земли пронеслась вокруг. Дом задрожал. Непроизвольно взгляд Вики снова задержался на точке между 31‑м и 32‑м этажами. И тут в здании трижды моргнуло освещение и точка поехала вниз! Она видела крушение здания, как оно садилось вниз поднимая столбом пыль. Над зданием встал шлейф. На кухне зажегся свет:

– Что это за грохот, – раздался скрип свекрови.

– Департамент рухнул, – произнесла Вика.

– Что за бред? – возмутилась Елизавета Сергеевна, подвинула ее и посмотрела в окно и остолбенела.

В оседающем пылевом столбе уже не было 35-этажной башни. Мерзкая старуха поняла, что Вика не соврала и уставилась на нее:

– А ты что на кухне делала в три часа ночи?

– Курила!

И семейный праздник продолжился…

* * *

Марк бежал, не разбирая дороги, в самую глубину пылевого столба. Его глаза были мокрыми от слез и он хрипел как больной. Два раза споткнувшись и больно ударившись плечом об асфальт, он снова вскакивал и бежал вперед. Он не понимал что происходит – но он подозревал, что единственное место, где могут оказаться выжившие в этом аду – это насосная станция. Машина Василисы осталась почти в самом эпицентре крушение. В том месте уже прогремело два взрыва, но бетонные арматуры рухнувшего кондоминиума этот мышиный писк даже не сдвинул с места.

Крушение уже стерло почти весь остаток разумного в его мозгу, но та часть что еще сохранилась интуитивно вела его к насосной станции. Из–за покореженной двери валил пар. В мгновение Марк снес дверь и пробрался в узкий коридор, который вел к главному залу насосной станции. Он не бежал – он в буквальном смысле слова плыл по колено в воде. То что его обувь уже превратилась в губку, а носки можно выбрасывать – вода была ужасно грязной, пропитанная взвесями глины – такое не отстираешь. С подобным пятном могла бы справиться Василиса, но ведь нет ее, и стирать самому придется. Но Марк бежал и об этом не думал.

Вбежав в центральный зал он споткнулся обо что–то мягкое. Этим мягким оказалось мертвое тело Виолы. Марк подхватил ее, осмотрел – никаких признаков жизни – ее голова была размозжена в нескольких местах, волосы пропитались кровью и мозгом. Левый глаз отсутствовал. Правый глаз открыт и в нем застыл ужас.

И тут Марк увидел Андрея, лежавшего на противоположной стороне зала. Марк рванул по балкону к тому месту, где лежал архитектор. На путь ушло около сорока секунд – ноги то и дело застревали в водной массе. Вот и заветная цель – Андрей сидел на полу, его ноги скрывала вода, но он дышал…

Дальше все как во сне – медленно и как в немом кино. Как оказалось позже, Марк вытащил Андрея из проваливавшегося центрального зала насосной станции за пять минут. Но эти пять минут, пока они ползли по колени в водно–глинистой массе к спасительному коридору, показались вечностью. Ноги не слушались, голоса не было слышно из–за шума воды где–то внизу.

Когда Марк, с Андреем на руках, пересек зал и начал подъем по коридору, площадка заходила ходуном – началась осадка помещения вниз. Насосная станция проваливалась в пустоту, которая образовалась после того, как вся вода, накопившаяся под ней, ушла на поверхность. Совершенно уже ничего не соображая Марк продолжал тащить тело еле–живого Андрея по коридору… И тут две пары сильных рук схватили его и Андрея и быстро потащили к выходу. Марк принял их за всадников Апокалипсиса… После этого он провалился в забытье…

* * *

Сообщение о крушении здания департамента архитектуры города Озерска поступило в станцию спасения в 2.49. Первые пожарные машины и транспорт спасателей направился в Балтику в 2.55. К месту трагедии в 3.20 прибыл руководитель штаба спасения по городу Озерску – Иван Евгеньевич Бантиков. Этот молодой мужчина, который на своей практике ничего страшнее пожара в гаражном городке на горе у телевышки не видел. Он не был готов увидеть такое…

В первую очередь были направлены на основное спасение лестницы пожарников для извлечения пострадавших из рухнувшей части жилого дома… Двоих, выбравшихся из насосной станции сразу увели в безопасное место – за пределы территории, где до сих пор столбом стояла строительная пыль. Спасатели остались на площадке до 6.30. В это время единственные спасшиеся при крушении уже находились под капельницами. К 8.40 были локализованы все очаги возгорания. По примерным подсчетам в здании департамента в момент крушения находились около 450 человек. В части подъезда многоэтажки, рухнувшей за башней могло находиться до 150 человек… К 9.15 Иван Евгеньевич почувствовал сухость во рту и головокружение. Он проработал в районе крушения почти шесть часов. В течение 20 минут к нему обратились руководители двух бригад спасателей, тушивших пожар на обломках с теми же симптомами. В 10.30 почти 250 спасателей с ночной смены были госпитализированы, а новых спасателей отправили на работу в противогазах.

Самое страшное началось в 16.50.

* * *

Вика сидела на своем рабочем месте и пыталась привести себя в нормальное состояние при помощи чашечки кофе. Получалась довольно сносная борьба с абсолютной сонливостью. Ночной скандал отдавался в голове и мог отдаться еще раз – если бы она налетела на свекровь в одном из школьных коридоров. Но, к счастью Виктории – в этот день ей сопутствовала удача. Но самое страшное в любом случае будет впереди – скучные праздник. Скучные – потому что соберутся педагогические подруги Елизаветы Сергеевны, директрисы одной из старейших Озерских школ Љ7. Школа находилась почти в самом центре города, но при этом долгое время не имела нормального выхода к метро. Сначала все были вынуждены либо пешком через реку и на гору к «Валдайской», либо 4 остановки на трамвае до «Площади метро». Потом открыли «Площадь Гагарина», до которой было немного ближе чем до «Валдайской». Так бы все и осталось, но случай распорядился иначе, и в центре, на работающем перегоне между двумя станциями построили шедевр архитектуры – станцию «Пушкинская». Все остались довольны. Идти до нее от школы можно было 5 минут. Это быстрым шагом. На шпильках или со свекровью – 10.

Кофе закончился. Снова захотелось спать. Почти механически Вика насыпала себе горку кофейного порошка и налила из банки с кипятильником кипятку. Еще кофе. Еще как минимум минут пять–семь без желания заснуть. Ночное крушение и ночной скандал снова давали о себе знать. Приятного мало.

Грохот. В кабинетик под лестницей влетела растрепанная англичанка Бэлла:

– Вика! Спасатель умер! – Англичанка находилась в состоянии полного переполнения информацией. Ей страх как хотелось этим с ней поделиться.

– Какой спасатель? – Вика отвлеклась от кофе. Она все еще хотела спать и не могла понять как смерть ОДНОГО спасателя могла поставить Бэллу на уши.

– Который работал на тушении пожара на Балтике, – Бэлла была страшно взволнована данным фактом. Никаких вещей без ее участия не происходила – она всегда была осведомлена о происходящем вокруг. А если она не знает – то обязана узнать – вот такой специфический подход у дамы ко всему!

– А причина? Задохнулся от дыма? – Вику пробил холодный пот – она вспомнила вчерашнее крушение. Это был конец света наяву. Кошмарный сон материализовавшийся в крушение бетонного монстра посреди ночной мглы. Все это повторялось. Как бы снова.

– Официальная версия – отравление неизвестным газом. Они торчали там шесть часов без индивидуальной защиты. При крушении погибли почти шестьсот человек. Спаслись только двое! – Бэлла просто пылала!!! Это был ее конек – сообщить информацию. Она клокотала от безумия происходившего, – в шесть вечера будет мэр по нашему каналу выступать. Дом поливают с вертолета, площадь оцепили. Людей с Исаковского и с Балтики выселять готовятся.

– Какие именно сказали? – вот это Вику уже касалось непосредственным образом. Она могла уцепиться за эту трагедию. Даже этого не желая. Хотя жила далековато от места крушения. Но как ей теперь добираться до метро?

– Всю Балтику все равно не выселят, сейчас пробивают ход для нового выхода из метро, вокруг установили датчики. Черт–те что творится. 500‑метровая защитная зона вокруг – вроде цепляет штук пять–семь многоэтажек.

Вика успокоилась. До ее дома от башни больше километра…И все. А остальное ее не касается.

– А что там случилось?

– Я же сказала, – англичанка запустила пластинку снова, – неизвестный газ!

* * *

В 16.50 скончался первый спасатель. К 19.00 количество умерших от отравления неизвестным газом достигло ста человек. В 23.55 скончался Иван Бантиков. Последний из проработавших на рухнувшей башне шесть часов. В живых из тех, кто был на площадке оставались только двое. И одного из этих двоих могли обвинить в случившемся и повесить смерть семисот человек. Вечером следующего дня по городскому каналу выступил мэр города – станция метро «Балтика» закрыта – пробивается новый выход на 500 метров западнее старого. Первый выход закрыт на период дезактивации площади. Выселили 15 высотных домов на Исаковского и Балтике. Транспорт в направлении центрального ядра микрорайона начал курсировать от метро «Лесопарковая». Давка усилилась. Это была только первая ласточка которая коснулась Вики непосредственно. Но не последняя.

* * *

Он по прежнему поднимался по коридору вверх… Ноги увязали в топкой глине… И тут из потока выскочила рука. Он схватил ее и начал поднимать – это была Василиса, она открыла глаза и все осветилось вокруг. Тут Марк увидел ее большой живот. А она закричала…

Марк проснулся в своей комнате. Прошло ровно две недели с момента кошмара. Он встал с кровати и открыл шкаф. Механически снял вешалку с черным костюмом. Снял с нее пиджак и галстук с жилеткой. Начал медленно натягивать черные брюки, наблюдая за тем, чтобы стрелки не сдвинулись, ибо гладила эти брюки еще Василиса. Втянув в себя воздуха он затянул ремень. За это время Марк здорово прибавил в весе и с трудом влезал во многие вещи.

Его много кормили. Врачи понимали, что обязаны спасти хотя бы одного свидетеля бетонного кошмара на Балтике. Они спасли двоих. К тому же доза ядовитого вещества, которая была в том самом пылевом облаке, оказалась не настолько бешеной, как у спасателей, которые умерли в первый день.

Сегодня Марк ехал на Балтику на некое подобие похорон. Подобие, поскольку здание, в итоге, вместе с обломками провалилось – вся вода вышла на поверхность и ушла в западном направлении за пределы города. Котлован накрыли плитами и залили бетоном, а сверху соорудили что–то вроде мемориала погибшим. Все это сделали в рекордные сроки чтобы прикрыть выброс ядовитого пара, очистить площадь и восстановить работу метро. Дополнительный выход таки не пробили – но идею не оставили – дополнительный вход на станцию требовался до сих пор…

На церемонии похорон Марк впервые увидел Андрея после их встречи в наклонном ходу насосной станции. Он еще передвигался на инвалидной коляске и не разговаривал – у него пропал от шока голос. Его шея все еще в корсете и как долго он проходит в таком виде было неясно.

Марк тупо смотрел на бетонные башенки со списками погибших и глотал свои рыдания. Он понимал, что в такой момент он не имеет права на такую слабость, хотя ее бы поняли все. Но нельзя, ни в коем случае. Пусть ты остался совсем один – даже если в обществе немого Андрея – да бред все это – вот она – изоляция. Вот оно дерево, которое осталось без своих корней…

– Марк, – не грусти, – Марк увидел на своем плече руку. От руки исходило совершенно странное сияние. Эта энергия подпитывала его изнутри и будто заставляла лететь. Такая странная и неземная, что ему не хотелось оборачиваться и видеть того, от кого она исходила. Но любопытство пересилило наслаждение – было невероятно интересно – кто же тот ангел, от которого исходит столь приятная энергия, позволяющая совладать со своим горем.

Он обернулся. Ему улыбалась… Василиса. Она была в том самом платье. Как две недели назад. Она была по прежнему божественно красива. Свечение исчезло. Она снова была из плоти и крови, как будто и не садилась в то проклятое такси, и не была убита бетонной плитой, придавленная к асфальту.

– Пойдем, я тебе кое–что покажу, – сказала она ему.

Они углубились в дебри бетонных плит. За стеной его ждали… Виола, Максим, Аврора, Алексей… Так они не погибли? Я всегда буду помнить их, но будут ли они меня помнить? Неожиданное явление сбило с толку. Марк ничего не понимал. Алексей подал ему пластиковый стакан с водкой и сказал:

– Выпей, за упокой наших душ.

Марк ничего не понимал.

– Выпей, – сказала Василиса.

Марк выпил. И увидел, что только что бывшие здесь испарились. Исчез и пластиковый стаканчик. Так это было видение?

– Марк, – раздался сзади хриплый голос.

Марк обернулся – это был голос Андрея.

– Тебе вернулась речь?

– Да, – коротко ответил Андрей.

И вроде бы все.

* * *

Марк открыл дверь и вошел в свою квартиру. Он бросил ботинки в гостиной, захлопнул входную дверь и в костюме упал на кровать. Теперь никто его не увидит. Никто не будет свидетелем его слабости. Марк зарыдал. Громко и пронзительно, подобно раненому зверю. Он вскочил с кровати, открыл шкаф и увидел любимый халат Василисы. Он схватил его, прижал к своему лицу и вдохнул столь родной и знакомый аромат… Очень знакомый аромат. В гортань снова ударила нестерпимая боль и он заревел. Заревел как ребенок, мама которого уехала ненадолго в командировку. Он рыдал и вытирал слезы халатом. Мимо него проносились образы. Моменты счастья вместе с Василисой. Всему пришел абсолютный финиш. Марк сел в шкаф и на него свалилась ее шуба. Он завернулся в нее и уснул в шкафу…

II. «ПЕНЬ»

5. УЖЕ ПЕНЬ

Постепенно власть зимы была повержена и уже к середине марта в Озерске в свои права вступила весна. Рухнувшая башня потихоньку стиралась из сознания жителей города. Вика вспомнила о башне ненароком, когда проходила мимо мемориальных колонн, видневшихся от площадки у входа в метро. Под мрачным влажным весенним небом мемориал выглядел устрашающе. Бетон пропитался влагой и на серых колоннах проступали более темные узоры воздействия воды. Узоры были разнообразными, но большая их часть стекала вниз к основанию – чем ниже – тем темнее рисунок, и тем мрачнее выглядела колонна.

С утра у Вики появилось ощущение, что в этот день произойдет что–то ужасное. Может из–за того что сегодня 13‑е число. Да еще и не пятница – суббота! Чертовы суеверия! Когда пятница 13‑е, бегают туда сюда черные кошки, которых у вас 66, да еще и зеркало разбито куском каменной соли, а в репродукторе играет не кто–нибудь, а Алексей Гоман – плюнь на суеверия – и вперед!

В метро ей удалось сесть и Вика принялась перечитывать свои методические заметки по предстоящему открытому уроку. Возможно, ей и не следовало так беспокоиться перед открытым уроком – но с трудом верилось, что Елизавета Сергеевна отнеслась бы к ее работе с меньшим пристрастием, чем к какому–нибудь другому сотруднику школы. Да, эта старая клуша точно не даст ей спать спокойно до дня открытого урока, а потом еще организует полную проверку какого–нибудь класса, причем желательно – ее, Вики, класса. Зачем она только взялась за классное руководство? Ну не дура ли? А может стоит подумать о смене школы – хотя об этом не может быть и речи – дорогая Елизавета Сергеевна точно не допустит такого поворота событий.

С такими, далеко не весенними думами Вика выбралась на улицу и побрела к школе. Оставляя плащ в учительской раздевалке она заметила незнакомое пальто нежно–синего цвета. Вероятно гость, – подумала про себя Вика, – наверное, дорогую свекровь пришел посетить покровитель из окружного совета по образованию. Только это женщина. Покровитель. Женщина–покровитель для Елизаветы Сергеевны похоже на маразм. Только если она не лесбиянка. Ничего – просто шальные мысли. Чудные дурацкие мысли – какая из Елизаветы Сергеевны лесбиянка – да из нее директора школы толкового не вышло, а уж лесбиянка то, это куда более почетная миссия…

А потом ее догадки были опровергнуты. Она встретила главную школьную болтушку – секретаря Марфу Игнатьевну, и та сразу доложила – красивое пальто принадлежит новому завучу школы, которую назначили из Окружного совета по образованию. Коли так, подумала Вика, следует познакомиться. Долго просидеть в этом кресле Елизавета Сергеевна уж точно не позволит. Не таким она была человеком – предпочитала собирать команду своих, а никак не «левых» приблудных протеже крупных начальников из округа, которых директриса и начальством то не считала. После третьего урока судьба сама столкнула Вику с новым завучем, и они обе пожалели об этом знакомстве. Вот как это произошло:

Вика поднималась по лестнице из учительской в свой класс, а навстречу ей шла…

– Вика! – раздался до боли знакомый голос.

Вику пробил столбняк. Этот голос она не слышала очень давно, с тех пор как уехала из Архангельска. Это была Изольда Михайловна Конисевич – завуч школы, в которой Вика училась до 9‑го класса.

– Здравствуй, моя дорогая! – обрадовалась Изольда, – как ты? Сколько лет мы не виделись?

– Много, – отрезала Вика. Ей явно не хватало призрака из прошлого, – а вы что здесь делаете?

– Я теперь завуч! Я очень хотела работать с директором из родного города. Вот меня и направили сюда, – Изольда излучала детскую непосредственность, – мы правда еще не познакомились.

– Вот сюрприз то будет! – вырвалось у Вики и она тут же осеклась. Это будет страшный сюрприз! А последствия будут еще более кошмарными, ведь появление Изольды в школе может вызвать настоящий взрыв. А первый поражающий фактор может смести Вику, а за ней и Елизавету Сергеевну.

– Я тоже так думаю, – рассмеялась Изольда, – заглядывай ко мне в кабинет. Попьем чаю, вспомним архангельских друзей!

– Хорошо, – Вика попыталась изобразить улыбку. Изольда, похоже поняла, что это подобие – следствие некоторой неловкости. В чем дело?

Вика развернулась и побежала вниз, в кабинет директора, а Изольда, удивленная столь резким изменением направления следования отправилась к своему новому месту работы.

Кабинет был не то чтобы очень просторный, но и не особо тесный. Изольда достала из изящной сумочки дорогой мобильный телефон, набрала номер…

– Алло, Кека! Привет. Слушай, помнишь Вику, до девятого училась. Еще слухи были, куда она делась, не помнишь? Что?

Изольда получила какую–то на самом деле мощную информацию:

– Ничего себе. Похоже я тут скоро разбогатею, – восторгу Изольды не было предела. Она очень хотела получить дополнительный источник заработка и вот он в ее ручках. А она сможет воспользоваться этой информацией по назначению…

Вика пролетела через канцелярию и почти ворвалась в кабинет свекрови. Та была возмущена поведением своей подопечной и сказала в грозном тоне:

– Чего летишь как ненормальная? Ты забываешься!

Вика перевела дыхание, закрыла дверь и выпалила:

– У меня есть вполне существенная причина, чтобы прибежать и предупредить вас. Случилось нечто страшное. Я боюсь что обман раскроется.

Елизавета Сергеевна рассердилась:

– Дорогая моя, у тебя опять мания преследования или случилось что–то более существенное? Прошло уже столько лет, до Архангельска от Озерска почти полторы тысячи километров… Выпей валерьянки и иди на урок.

– Ваш новый завуч, – задыхалась Вика, – она…

– Назначенец из округа, но это не твоего недалекого ума дела, – возмутилась Елизавета Сергеевна.

– К сожалению моего. Вы знаете кто она?

– Нет, а почему это тебя должно волновать, – произнесла Елизавета Сергеевна, и чтобы успокоиться встала из–за стола, взяла хрустальный графин из которого она поливала цветы в кабинете, и начала полив.

– Это Конисевич, – крикнула Вика, – Конисевич Изольда Михайловна. Ваш бывший заместитель в архангельской школе.

В кабинете директора повисла тяжелая пауза. Хрустальный графин выскользнул из рук Елизаветы и разбился об пол. По ковру в разные стороны поползло темное пятно, превращавшее красный цвет в бордовый. Вода впитывалась в ковер и выпускала пары пыли из ворса…

– Что это за штучки ты проворачиваешь? – возмутилась Елизавета.

– Я встретила ее на лестнице. Это была она. Я не забыла ее за двенадцать лет. Ведь она у нас вела русский и литературу, – почти шептала Вика.

– Я помню все это. Уйди. Поговорим дома. Марфа! – завопила Елизавета на весь кабинет, – вызови уборщицу, я разбила графин с водой!

Вика вышла из кабинета и побрела наверх в тот самый кабинет, где ее уже давно ожидали ученики. Зазвонил звонок на урок…

* * *

Андрей встал на ноги и прошел курс реабилитации. Это стоило ему множества усилий и времени. Но оно того стоило. Первым делом, выйдя на работу, он приступил к проектировке станций метро на «Лисьем острове». Поскольку место для департамента еще не нашли, всю работу Андрей проделывал дома – это естественно, доставляло ему массу удовольствия. В один из таких спокойных дней работы зазвонил его мобильный телефон.

– Да, я слушаю, – сказал Андрей в трубку.

– Здравствуйте, – раздался веселый и приятный мужской голос, – меня зовут Григорий Бантиков, я брат погибшего спасателя. Меня назначили следователем по делу о крушении башни и гибели большого количества людей. Мне порекомендовали обратиться за помощью к вам.

– Чем могу помочь? – осведомился Андрей.

– Мне нужна помощь профессионального характера. Проще говоря, я рассчитываю на вашу помощь в расследовании. Я сам не смогу расшифровать некоторые данные по вашим документам.

– А, вот в чем дело, – рассмеялся Андрей, – тогда я думаю что без вопросов. Только пожалуйста, от вас тоже должен быть документ, подтверждающий мою помощь вам – а то у нас сейчас очень хитро с рабочим временем.

– Хорошо, – раздалось из трубки, – у вас остались какие–нибудь документы по башне?

– Да, кое–что есть, я возьму с собой. Где мы встретимся?

– Давайте у мэрии через час.

– Договорились, – весело проговорил Андрей и отключил телефон, – где же могут быть эти бумаги…

Андрей полез на стеллаж, где у него стояла вся техническая документация и взял увесистую папку. Открыв ее он начал перелистывать документы. Копия акта сдачи… Так, это.

Тут его внимание привлек документ. Андрей пробежался по его тексту сверху вниз несколько раз:

– Боже мой. Это Бантикову точно нельзя показывать.

Андрей ослабил сшиватель и вытянул нужный документ. Потом пролистал дальше и повторил процедуру еще с несколькими бумагами. Он убрал их в секретер, а про себя подумал:

– Зачем я согласился на это расследование, Андрей, не идиот ли ты? Но разговор самого с собой еще больший идиотизм…

Андрей поднял папку, убрал ее в дипломат, переоделся и отправился на встречу с Бантиковым. Всю дорогу его не покидало ощущение, что он делает это зря. Зачем ему ввязываться в эту историю, ведь теперь он становится хоть немного, но замешанным в ней. А проклятые документы, которые он изъял из своей папки. Да еще и погода, как назло – мерзопакостная просто. Смотреть противно, на подтекающие здания из серых блоков. Ужас тихий. А может и громкий. В маршрутке играла песня.

Улетаешь, Улетаешь

Над каштановым побегом в переплетах Мураками…

Погодка не дождливая, но влажная. А природа только пробуждается от зимнего воздержания. Что–то не то совсем в голове вертится. Вот бы дождь шел, шел, шел, и затопил все. Все доказательства.

Возле мэрии он быстро нашел Бантикова:

– Григорий, здравствуйте, – Андрей решил быстро сразить его своим обаянием. Но у Бантикова своего обаяния тоже предостаточно оказалось.

– Очень приятно познакомиться, – улыбнулся Григорий, – вы очень пунктуальны, это не может не вызывать восхищения!

Обменявшись некоторым количеством любезностей мужчины проследовали к небольшому кафе, находившемуся на территории городской администрации. Там они спокойно расположились в уютных креслах, и, попивая кофе предались рассуждениям о судьбе рухнувшей башни.

– Известны ли вам истинные причины крушения здания, – задал вопрос Григорий.

– Вообще–то да, – Андрей подумал что его проверяют, – просто оттепель и повысилась нагрузка на сваи.

– А предусматривалась ли заморозка?

– Но не зимой, – усмехнулся Андрей, – то что местность болотистая мы знали. Отчеты о гидрографическом состоянии места подписывал ныне покойный Феликс. Исходя из водной ситуации, мы пришли к выводу, что устанавливается насосная станция, которая будет откачивать накапливающуюся воду из подвала по мере ее накопления. В нижних слоях под зданием и вокруг установили довольно мощные подмораживающие машины. Но в том то и дело, что в декабре их не стали включать. Это нерентабельно.

– Кстати, я полагаю, – улыбнулся Григорий, – вы догадываетесь, что это была одна из причин крушения?

– Я читал отчет Стильмана.

– Не надо иронии, я знаю о вашем жаргоне, – немного разозлился Григорий, – я думаю, что нам придется вести расследование вместе, и поэтому – давайте без иронии. Я надеюсь на ваш профессионализм.

– Хорошо, больше не буду называть отчет Стельгина отчетом Стильмана, но его читать тяжело. Вы думаете, что сам Стельгин его читал?

– Это мне не известно. Стельгин не прибегал к документальному исследованию. Просто не до этого было. А сейчас у нас есть директива сверху, чтобы это дело было раскрыто в ближайшие сроки. Нам придется пользоваться отчетом Стельгина, ныне покойного, чтобы сделать нужные выводы. Стельгин знал имя виновного но не успел указать нам на него.

– Количество жертв уже перевалило через 800 человек?

– Да, – вздохнул Григорий, – люди продолжают умирать от того, что выплюнуло из котлована. У нас может быть две гипотезы – либо это выброс геологического происхождения…

– Но это же абсурд, – возмутился Андрей, – для таких последствий там должно было быть месторождение урана…

– А кто вам сказал что его там не было? – спросил Григорий.

– Никто. Если бы там был уран, то выселили бы пол-Озерска, – парировал Андрей.

– Ошибаетесь. В выбросе содержался уран. Просто там оказались изотопы очень быстрого периода распада. Они распались за месяц. Там все проверили. Но вот с чем именно сочетался уран, что накопившись он стал давать такой эффект. Ведь умирающие от странного газа не умирают от рака крови – они просто задыхаются. Как при аллергии.

– Интересно, они все были аллергики?

– Ну, если подумать с этой позиции, то получается, что вся группа спасателей, во главе с моим братом, который был здоров как бык, схитрили на медкомиссии. Не думаю что комиссия пропустила бы аллергиков в группу спасателей.

– Это вариант. У вас есть мысли по этому поводу? Что это было за вещество? И какая вторая версия происхождения этого газа?

– Вторая версия – это то, что пыль содержалась в бетоне, – сказал Григорий, – что же касается вещества…Я не знаю что может вызвать такую мощную аллергическую реакцию, если это вообще она и есть. Может это скоростной вирус пневмонии. Вся загадка в веществе. А оно могло быть в бетоне.

– В бетоне? Это просто невозможно!

– Почему так уверены?

– Я сам его выбирал, – заявил Андрей, – причем я вез его. Думаю что я бы давно траванулся, так как надышался им достаточно.

– Что ж, значит геология все таки. Сейчас есть образцы этой пыли. Результаты экспертизы должны прибыть в скором времени – мы заказали многоступенчатую экспертизу в Швейцарских лабораториях.

– Я привез вам бумаги, которые есть у меня – это копии. Оригиналы хранились в городском архиве, вторые копии в департаменте. Думаю что вам стоит изучить это пока самостоятельно, а потом, когда у вас возникнут вопросы – мы соберемся снова. Вы позвоните мне сегодня вечером и договоримся о завтрашней встрече?

– Хорошо, – сказал Григорий, – но я тогда вас попрошу – привезите к завтрашней встрече оригинал этого досье.

– С удовольствием, – ответил Андрей, – только сделайте мне допуск.

– Сегодня в 17.00 он будет вас ждать в архиве.

– Договорились! – улыбнулся Андрей Григорию.

Они попрощались и Андрей отправился к маршрутке. А про себя он подумал, что все очень даже чудно складывается в этой жизни.

* * *

Человек смотрел в зеркало и своего истинного отражения он не видел… За более чем три месяца добровольной изоляции Марк исхудал. Он почти ничего не ел. На лице его проявились животные элементы. Он зарос. Волосы его были грязными. Так как тело он так же не мыл – от него по всей квартире несся зловонный аромат. Вокруг царил полный хаос. Кресла перевернуты, стекло в серванте было разбито, на полу валялись осколки стекла. Постельное белье на кровати не менялось, стирка в данном доме не проводилась ни разу со смерти Василисы. Марк не умирал от тоски по ней… Нет. Он жил, видел, все, переживал. В добровольной изоляции от внешнего мира, как дерево, потерявшее свои корни. Изоляция уничтожила его человеческую сущность, а все что сохранилось – осталось в той части организма, которая еще была человеческой – в разуме. Но всех истинных прелестей своей изоляции он не видел. Все что видел и переживал Марк находилось в другой плоскости, в другом измерении, не том, которое считается реальным миром…