Текст книги "Дерево и пень [СИ]"

Автор книги: Антон Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

III. «ПРИГОВОР»

14. ПЕРВЫЙ ЗВОНОК

Андрей ехал в трамвае и смотрел через мокрое стекло на удалявшийся дом Марка и думал о том, в какой западне оказался его друг. Он ощущал свою вину в том, что вовремя не заметил совершенной ненормальности состояния Марка. Мысли об этом не радовали. Трамвай монотонно стучал колесами и скрипел тормозами на подъезде к остановкам. Трамвай обгоняли случайные автомобили увозя чужие мысли и проблемы. Пасмурное весеннее небо постепенно темнело – собирался дождь. В окнах проплывали многоэтажки, школы, магазины. Все это казалось большим серым монстром, поглощавшим все вокруг, чтобы потом расплыться на горизонте. Город играл свою визуальную симфонию, мок под мелким дождиком. Прохожие прятались под зонты и плащи, на балконах женщины снимали сушившееся белье. Весь этот пейзаж только лишний раз напоминал о том, что город вечен – если в одной из квартир происходит конец света, то возможно, где–нибудь, за другой типовой гипсокартонной перегородкой происходит сотворение мира. И новый мир, который открывается в этот момент возможно будет гораздо лучше того, который загибается где–то по соседству. Но Андрей наблюдал за крушением и потому о том, что где–то создается что–то новое он и не подозревал. А если бы даже и подозревал, то наверняка бы не увидел – так сильно были заняты его мысли судьбой больного, тронувшегося умом Марка.

Трамвай вывернул на Смоленское шоссе и двинулся в сторону заветной станции метро. Пейзаж совершенно не изменился, разве что возраст высотных жилых домов на шоссе был немного более почтенным, чем на свежепостроенном Лисьем Острове.

Вскоре трамвай, немного накренившись, свернул с шоссе и остановился на кольце у метро. Андрей быстро спустился на «Бухарестскую» и минуты две ждал поезд на север. Вскоре он подошел, архитектор нашел свободное место в углу. Двери закрылись, и поезд оторвался от платформы и начал быстро набирать скорость. Вскоре состав оказался в туннеле. За стеклом проносился причудливый рисунок из труб и кабелей. Андрей наблюдал за ними и продолжал погружаться в свои невеселые размышления… Так он доехал до дома, не отвлекаясь от невеселых размышлений о судьбе Марка. Выйдя на поверхность Андрей прогулялся пешком от метро и, оказавшись в своей уютной берлоге, называемой типовой двухкомнатной квартирой, принялся готовиться к долгожданной поездке в командировку. Андрею совершенно точно требовалась перемена места и неважно что это будет в итоге – Вологда, Новгород или Иркутск – где угодно, только не в Озерске. Здесь все слишком еще неустойчиво. Надо окружать себя совершенно новыми людьми, которые, может быть, не будут смотреть ему в рот и говорить за глаза любезности, но по крайней мере они создадут совершенно новый объем, и появится возможность обновить свое жизненное пространство. Андрей забрался в душ и встал под острые прямые струи воды. Ему хотелось поскорее отмыться от того что он видел, но это не так уж и просто сделать, особенно если очень хочется избавиться от этих мыслей.

Вскоре он выбрался из ванной и принялся собираться в дорогу – небольшой дорожный чемодан на колесиках – в нем уместится все.:

– Алло, – сказал Андрей трубке, параллельно скручивая выстиранные носки в аккуратные шарики.

– Это Елена, ты сходил к своему другу? – голос ее был взволнованным, хотя определенная сдержанность тоже ощущалась.

– Сходил, – угрюмо ответил Андрей всей своей интонацией давая понять, что ничего хорошего в этой встрече не было.

– Все совсем плохо? – сдержанность стильной Елены полетела к чертям, похоже что она уже малость зависела от своего коллеги по работе, при этом пыталась скрыть это, но от себя убежать не удавалось.

– Все стабильно, но…, – Андрей тянул, пытаясь не сказать слово «ужасно», так как на языке крутилось только это.

– Не договаривай, я так и сама додумала, – ответила Елена, – я думаю что мы поможем ему, как только вернемся в Озерск… Кстати, я взяла билеты на самолет.

– С чем это связано? Кажется ночь до Москвы это вполне нормально, а оттуда в Вологду, – удивился Андрей такому повороту событий. Похоже девушка боялась так быстро оказаться с ним в одном купе.

– Потому что прямого поезда в Киев сегодня вечером нет, – спокойно сказала Елена.

– Киев? Я не ослышался, – это не человек, а ящик с секретом прямо, подумал Андрей, – еще некоторое время назад мы собирались в Вологду…

– Ситуация изменилась, поверьте мне, – сказала Елена очень загадочным голосом.

– Хорошо, – смирился Андрей со своей участью, – где мы встречаемся?

– Приезжайте на Мурманский вокзал, экспресс отходит в 22.30, встретимся в 22.00 у кубического фонтана, вы знаете где он находится?

– Конечно знаю, – ответил Андрей, – кому как не мне знать этот фонтан.

– Ах да, простите, – замялась Елена, – я забыла что он ваш…

– Не совсем мой, – признался Андрей, – его проектировала группа из моего университетского потока.

– Понятно, – сказал Андрей, – значит в 22.00 у фонтана.

– Договорились, – Андрей положил трубку и вернулся к недоупакованному чемодану.

Он следил за собой и контролировал каждый шаг, так как регулярно забывал положить ту или иную вещь и, в итоге, оказывался вынужден искать в продаже в последний момент. На сей раз обошлось.

Через час и десять минут Андрей стоял в центре зала Мурманского вокзала, с той стороны большого кубического фонтана, который назвала Елена местом встречи. Фонтан явно выдавал своих создателей, и то, что они были студентами. Совершенно невозможный объем и игра кубами, с которых стекала вода, приводили гостей города в ужас. Всем казалось, что эта дура рано или поздно рухнет. Елена появилась без опоздания, за собой она тянула эффектный темный чемодан на колесиках.

– Здравствуй, – невесело улыбнулась она, – я смотрю ты совсем раскис.

– Я просто побывал в аду, – искренне признался Андрей, – и то что, я мог спасти человека от этого ужаса меня терзает.

– Нам свойственно обвинять себя в разных несуразицах, я не думаю что ты бы смог самостоятельно спасти его, – ответила Елена, – пойдем лучше на поезд. Там и поговорим об этом, а то еще на регистрацию опоздаем.

Андрей наблюдал за Еленой и поражался ее трансформации. Еще некоторое время назад это был грандиозный железный занавес, который думал только о работе и, немного, своей внешности. Похоже ее что–то или кто–то надломил. Стоп. Вдруг Андрея осенило кем может оказаться этот кто–то. В экспрессе определенно надо быть поучтивей. Может осталось совсем немного капнуть кипятку на эту ледяную глыбу чтобы она расплавилась к чертям. Вот, точно – цель ясна, объект осязаем – так что держись, Елена Волынкина. Андрей повернулся к ней и улыбнулся:

– Давай свой чемодан, – Андрей посмотрел в ее глаза и провалился в них.

Елена чуть не упала и остатки дистанции не слетели прямо на вокзале. Андрей навсегда запомнил этот бешеный страстный взгляд девушки, который она на него направила. Страстный, раздевающий взгляд. О, небо, кажется путешествие будет божественным! Черт, почему она не стала брать билет на поезд! Да боялась она того что случилось на вокзале.

* * *

Леха и Света сидели по обе стороны стола в скромной квартирке. Девушка долго и тщательно готовилась к приему молодого таланта – она была уверена – Леха добьется многого, и она станет соучастницей этого фантастического триумфа. Стол был накрыт по высшему разряду, и явно не по доходам бывшей секретарши. Как бы странно это не было – но извлечь из своего романа с дядей Стасиком хоть какой–то экономической выгоды Света не смогла. Или не захотела – что более вероятно и объяснимо. Света всегда предпочитала казаться вежливой и честной дурой, нежели откровенной карьеристкой – правда последние события с участием юной звезды ее будто подменили – ведь не просто так она сорвалась на Арнольда и устроила тому сумасшедший скандал с искрами и взрывами. Неожиданно – зато красочно и ударно.

– Алексей, – мягко сказала Света, взяв в руку фужер, наполненный дорогим бургундским вином, – я хочу выпить за твой успех у публики, ты станешь всемирно известным певцом и превзойдешь всех!

– Спасибо, – замялся Алексей по–детски искренне, краем глаза поглядывая в сторону.

– Спасибо скажешь, когда станешь суперзвездой, – ответила Света, когда они чокнулись.

Алексей ничего на это не ответил – будто все это было само собой разумеющимся и не подлежащим какому–либо обсуждению. Он принялся есть салат из крабов – вершину кулинарного искусства Светочки. Его приготовлению она долго училась – ведь зависит от того какой майонез подобрать, сколько варить крабов, и, главное – какой лук и зелень подбирать и как их обрабатывать.

– Божественный салат, – сказал, причмокнув Леха, – это были крабовые палочки?

Про себя Света конечно оскорбилась, ведь ничего общего с треской, подделывающей краба, этот салат не имел.

– Это настоящий камчатский краб, выловленный на побережье Баренцева моря, – немного обидевшись ответила Света.

– Как камчатский краб оказался в Баренцевом море? – удивился Леха, на секунду отвлекшись от дорогих немецких корнишонов.

– Его туда завезли. Крабы стали бедствием этой местности. Норвежцы уже бьют тревогу, – пересказала Света историю, которую ей рассказали в супермаркете при продаже крабов.

– А зачем бить тревогу, – усмехнулся Леха, – коли крабы появились, они же дорогущие.

– Они весь планктон у дна съели – от этого стала уменьшаться популяция трески, – Света выложила все что знала об этом.

– А! Я понял – значит скоро все крабовые палочки будут делать не из трески, а из краба, – рассмеялся Леха отправив в рот корнишон и громко им хрустнув, – замечательные индийские огурчики!

– Они немецкие, – раздосадовано ответила Света. Похоже ее старания показаться крупным кулинарным талантом провалились с треском – Лехе было глубоко все равно что есть – крабы это или крабовые палочки, из Индии эти корнишоны или из Германии. Все пошло прахом. Зря потрачены деньги. А ведь еще сыр – он к нему даже не притронулся. А ведь еще паста из брынзы с кинзой и укропом. И как много чего еще. Полный идейный провал в общем! Света повернулась к окну и посмотрела на вечерний город, светящиеся в темноте окна соседнего дома…

– Я ненадолго тебя оставлю, – вдруг сказал Леха и встал из–за стола.

– Хорошо, – улыбнулась Света, – но только ненадолго.

Леха прошел через комнату и исчез в уборной, не закрыв за собой дверь. Там он повернулся к стиральной машине, стоявшей рядом с ванной, подвинул на ней вещи и, достав из кармана пакетик с белым порошком высыпал немного на машину. Потом сформировав металлическим уголком прямые дорожки на поверхности бытового прибора, наклонился и начал быстро втягивать носом белый порошок через металлический уголок. Вещество, проникая в его организм начинало вызывать неземные фантазии, однако, почему–то в этот раз вместо фантазий пошел какой–то немыслимый бред. Голова затрещала, Леху начало шатать. Вероятнее всего в порошок попала какая–то примесь, которая вызвала столь странное состояние.

Молодой человек попытался выпрямиться, но это только ухудшило его самочувствие. В глазах на секунду померкло и Леха, потеряв равновесие, упал на раковину, задев стеклянный туалетный столик. Стекло треснуло пополам – в раковину, с грохотом посыпались зубная щетка, тоник для лица, ватные тампоны, депилятор. Леха осел на пол. Он порезался рукой об осколок стекла – из раны текла кровь.

Света услышала странный шум в туалетной комнате и, скомкав салфетку, встала из–за стола и подошла к двери:

– Алексей, – что там случилось? – спросила она, постучав. Дверь не была закрыта. После трех попыток Света открыла дверь. Суперзвезда сидел на полу под раковиной, расставив в разные стороны руки. Из раны продолжала сочиться кровь, на стиральной машине по прежнему красовались две белые дорожки.

– Алексей! Нет! – запричитала Света, – это не может быть!

…Арнольд спокойно сидел в своей квартире и собирался уже пойти спать, как вдруг в дверь позвонили. Он с неохотой прошел по квартире и открыл дверь:

– Света! – удивился адвокат, – что ты здесь делаешь в такое время? Мне казалось что ты все сказала в офисе.

– Не все, – ответила девушка, – совсем не все. Я умоляю тебя, заклинаю, помоги Лехе. Он не сможет без этой помощи!

Они переместились в коридор, но дверь Арнольд не закрыл.

– Света, я хотел идти спать и пока что все таки рассчитываю уснуть поскорее! А ты прибегаешь в третьем часу ночи и просишь чтобы я помог твоему протеже! Но ведь это не мои деньги и я не могу тратить их на его раскрутку!

– Не в раскрутке дела, – почти сорвалась на крик, – он болен – и его надо спасать!

– Больна, по моему скромному мнению ты, – сказал Арнольд, – причем на голову и серьезно больна!

– Леха – наркоман!!! – выпалила Света, – ему нужны деньги, он вылечится, он станет звездой.

– Светик, – не без ухмылки ответил Арнольд, – по моему лечиться надо тебе! На почве увлечения этим мальчиком ты готова поверить в любой, даже самый сумасшедший бред. Сдался тебе этот молодой наркоман, может и умеющий петь, но привлекающий исключительно барышень учительского типа, который получают экстатическое удовольствие от созерцания милого мальчика, поющего тупейшие песенки. Такими мальчиками наши городские дворцы детского творчества переполнены – их скоро консервировать можно будет.

– Сволочь! – завопила Света, – вот из–за таких как ты наша культура гибнет!

– Ох, Света – этот мальчик–зайчик – уж точно не культура, а так – набор костей и мускулов.

Света зарыдала и набросилась на Арнольда с кулаками. В ответ на это мужчина поднял Свету, не перестававшую его дубасить, переставил ее на площадку и закрыл перед ней дверь. После этой несложной манипуляции Арнольд отключил дверной звонок и пошел спать.

Света немного поколотилась в дверь адвоката с истошными воплями, но, поняв, что ее никто особо полезный не услышит, отошла к лестнице и села на ступеньки. Света никак не хотела брать себе в толк то, что просто так деньги на молодых певцов не раздают. Тем более если эти мальчики уже вовсю балуются наркотиками.

Всю ночь Света бродила по городу, надеясь придумать выход из сложившегося положения. К утру у нее появилась идея, которую она сразу же решила реализовать.

В десять утра – причесанная, умытая и уверенная в себе, одетая строго и утонченно, Света появилась в местном отделении одной из крупнейших газет города:

– Вы же знаете, о новой восходящей звезде, Лехе, так вот, помимо того, что душеприказчик дяди Стасика отказался спонсировать его дальнейший творческий рост, он не хочет помочь Лехе излечиться от страшной болезни – наркомании…

На следующий день об этом трубили все газеты.

* * *

Марк сидел на диване в гостиной и убаюкивал Ванечку. Он смотрел на ребенка и думал:

А ведь в тебе явно есть что то от Кудрявцева. И Алексей не зря боится гнева Авроры – следовательно ребенка должны воспитывать его родной отец и пусть приемная, но мать. За этими мыслями его застал визит Павла. Тот выглядел очень свежо – и неудивительно – оставившая секту Анастасия устроила мужу такой праздник секса – о каком он и мечтать не мог. Теперь все мысли Павла сдвинулись в одном направлении – какую бы позу покруче изобрести, и как бы еще половчей извратиться – так как жена старалась наверстывать упущенной с бешеной скоростью – в доме быстро появились всяческие мази, смазки, возбуждающие средства. Весь семейный бюджет Павла и Анастасии сейчас работал на их секс–отрыв.

– Ты себе это представить не можешь, – она как всадница… – пыл Павла было сложно охладить, – и… у тебя есть какая–нибудь литература?

– Настя всю уже забрала у Васьки, – ответил Марк, – вы ударяетесь в крайности – ты не боишься что твоя Настя скоро устанет. И очень быстро остынет.

– Не–е–е-т – эта волчица нескоро устанет. Ей столько нужно наверстать, – мечтательно говорил Павел.

– Это верно, – ответил Марк, – в свой религиозный период она потеряла много времени. Так что твоему орлу придется постараться. Он кстати еще выдерживает?

– Он старается, – усмехнулся Павел, – в таких жарких руках…

– Можешь не продолжать, – остановил его Марк.

– Завидуешь…

– Я? Ты видел мою жену? – усмехнулся Марк, – вот то–то, – сказал он когда Павел кивнул, – эту тигрицу… В общем не та тема. Мы как те девицы из сериала – которые собираются и секс обсуждают постоянно.

– Ладно, закрыли. Я вот теперь смотрю на тебя и завидую, – сказал Павел.

– А чему завидовать? – поднял глаза Марк.

– Отцовству твоему.

– О–о–о! Но тут как посмотреть, – рассмеялся Марк, – Васька же работает, а я вот переквалифицировался в домохозяйку – пеленки менять мне, кормить с бутылочки мне, гулять два раза в день, на молочную кухню ездить – все мне. Вот тебе и отцовство!

– Я все равно завидую! – не унимался Павел, – ведь он твой… наследник.

– Хочу тебе напомнить, что… не совсем.

– Ну… Это такая мелочь! Многие склонны считать, что ребенок обязательно должен быть родным, но это прямо комплекс какой–то, – сказал Павел, – вот ты любишь Ванечку меньше от того что знаешь что он тебе не родной?

– Нет, конечно, я…, – Марк обернулся к сыну, тот тихо спал, – я его очень люблю, и никому не дам его обидеть. Но меня очень беспокоит кое–что.

– Что?

– Мне кажется что Ванечка… сын Алексея. И я не знаю как поступать в этой ситуации.

– Я…, – Павел замялся, – даже не знаю что посоветовать. Ситуация очень странная… но… а с Алексеем ты об этом говорил?

В этот момент Марк понял, что он и так сказал другу СЛИШКОМ много лишнего. Он не хотел лгать, но…

– Нет, я не говорил с ним. Я думаю, что он не хотел бы затрагивать эту тему, тем более, что они с Авророй сейчас так счастливы.

Павел посмотрел на Марка и подумал – когда порядочные люди лгут или делают подлости – у них это как–то совсем коряво получается. Но вслух свою мысль озвучивать не стал. А потом и не успел. Раздался звонок в дверь – Марк пошел открывать:

– Вероника! – раздалось из прихожей, – какая приятная неожиданность!

Встреча с экс–любовницей в планы Павла явно не входила. Он сразу понял – что наилучшим способом выйти из положения будет поспешно ретироваться. Если он задержится хотя бы минут на пять – то она будет висеть на его шее – и сорвать ее будет очень непросто. А потом будут объяснения с Настей и так далее. В общем – надо линять как можно скорее!

Павел встал с дивана – одновременно с этим в гостиную вошла Вероника – она сильно изменилась – лицо немного осунулось, косметики практически не было.

– Здравствуй, Паш… – с надеждой сказала Вероника, но тут же осеклась.

– Я уже убегаю, – ответил Павел, – был рад тебя видеть… Марк, – Вероника проводила грустным взглядом его поспешное бегство.

Павел ушел. Марк закрыл за ним дверь и вернулся в гостиную. Вероника уже сидела на диване и смотрела на спящего Ванечку. Былой лоск этой очаровательной девушки сошел на нет – перед Марком была почти опустившаяся женщина, которая не следила за собой, изводила себя и не находила выхода из тупика, в котором оказалась. Она смотрела на ребенка, на его невинный сон и говорила?

– Как ангелочек… А я уже не смогу… Я теперь пустая порода – ничего во мне не народится.

– Ты тяжело переносишь потерю Павла, – участливо спросил Марк.

– Да, переживала. А сейчас мне скорее все равно – внутри все сожжено – как будто огненный дождь прошел. Внутри вообще пустота. Я только потом поняла, что аборт делать нельзя было – у меня бы так осталось хоть что–то от нашей связи…

Повисла пауза.

– А все потому, что Настя послала свою секту…

– Но Вероника, – сказал Марк, – раз он сразу предпочел тебя ей – значит он любил только ее, а тебя…

– Использовал как временное убежище. Но Марк, – подняла руки Вероника, – он же даже не позволил мне оставить в себе частичку его.

– Подожди, ты сама же захотела…

– А я и хотела, – заплакала Вероника, – я только потом осознала что совершила самую страшную глупость. Я осознала это, когда уже сидела в этом кресле, и в меня входил металл, убивший моего ребенка… Господи, кто же надоумил эту религиозную истеричку бросить ее чертову секту… Кто?

– Я… я говорил с Настей некоторое время назад на эту тему, – сказал Марк и понял что его опять подвело чувство высшей справедливости так как Вероника смотрела на него очень враждебно.

– Ты хочешь сказать что это был ты? Это ты надоумил эту тощую суку бросить ее секту? Это сделал ты?

– Я…, – Марк не знал как выправлять ситуацию – она вышла из под его контроля. И зачем всегда говорить правду – ведь только пострадаешь лишний раз от своей правдивости! Сколько раз он себя за это корил, – да. Я боюсь, что это сделал я.

Вероника смотрела на него глазами полными жаркой ненависти.

* * *

Возле тихого сельского кладбища стояли два автомобиля. Темный Вольво, на котором приехали Александр и его мать и черный катафалк, на котором привезли гроб с Денисом. Вокруг безмолвных могил стояли высокие березы с сильными стволами и черно–белым рисунком, который не создавал ощущения траура над пространством. Елизавета настояла, чтобы Дениса похоронили подальше от Озерска – нашли это кладбище – в Тверской области, далеко от Озерска, далеко от несчастной Вики, которая по прежнему мучилась в тюрьме и даже не подозревала, что ее сын уже умер. Свекровь и муж даже не удосужились сообщить ей эту новость – передали в тюрьму сообщение и повезли гроб в глушь – где никто и никогда не поинтересуется, кто покоится в свежей могиле без памятника. Скоро могила зарастет сорной травой, постепенно исчезнет бугор… И будто никого и не было здесь. Не существовало никакого Дениса, который родился от порочной связи, да, собственно и связи то этой не было.

Как только гроб опустили в яму и начали засыпать землей Елизавета вздохнула. Ее тайна теперь зарыта здесь, на этом кладбище. Теперь надо уничтожить данные о том, что этот ребенок когда либо существовал – и тогда Вика уже не сможет ничего доказать и останется в тюрьме до Страшного суда.

Когда Александр и его мама сели в автомобиль, внезапно Сашу разбил сильный кашель:

– Ты чего? – испугалась Елизавета.

– Да поперхнулся, – ответил Александр.

Но кашель снова вернулся, когда они приехали домой. Елизавета собралась заварить чай, как вдруг ее сына снова разбил тот самый тяжелый, страшный кашель, с которого все началось у Дениса… Очень скоро Александр ввалился в кухню, он дергал руками и хватал воздух ртом, как рыба, которую выбросило на берег:

– Ма…ма, – хрипел он, – ввввврраааачааа…

Елизавета от неожиданности выронила фарфоровый чайник, который только что вымыла, вскрикнула – чайник разбился – и бросилась на помощь сыну.

– Сашенька, что с тобой, – запричитала она.

– Вы…зови… врааача…, – хрипел Александр.

– Господи, только не то, о чем я подумала, только не эта страшная болезнь, от которой все умирают, только не это, – бубнила она себе под нос, пока бежала к телефону.

С кухни раздавалось кряхтение Александра и странный свист.

– Алло… скорая помощь? – закричала Елизавета, – мой сын задыхается… НЕТ – сорвалась она на визг – это НЕ ТО САМОЕ ЗАБОЛЕВАНИЕ! Это не оно! – истерика продолжалась, Елизавета никогда не признает за собой ничего, даже то, что ЭТО может быть как раз ТО САМОЕ заболевание! – Приезжайте скорее…

Она продиктовала адрес и положила трубку. Вбежав на кухню, она увидела, что сын лежит на полу без сознания. Он очень тяжело дышал…

На другом конце города в это же самое время шла борьба за жизнь другого человека – и этой несчастной была Вика.

Утром этого дня к ней в камеру заглянула одна из надзирательниц. Она присмотрелась к сидевшей в камере Вике и прищурилась:

– Убийца, можешь расслабиться!

Молчанием ответила камера.

– Эй, ты, ненормальная, – повысила она тон, – я к тебе, сука, обращаюсь.

Вика повернула в ее сторону голову, но не сказала ни слова.

– Ты нормальная вообще? Умом тронулась?

– Сама ты с головой не дружишь, – хладнокровно ответила Вика.

– Ах ты, тварь! Будет мне всякая мразь говорить такие вещи!!! Так слушай, дрянь, можешь свой концерт обиженной матери прекратить.

Вика изменилась в лице.

– Твой ублюдок сдох в больнице!

Вику убила эта новость – она сорвалась – бегала по камере, громко кричала, ревела, пока слез не осталось. Из нее вырвали частичку того, что еще могло спасти от полного сумасшествия – а именно то, ради чего жила – сына. Вся остальная жизнь и все мотивы были благополучно пропущены и проигнорированы. После того, как первый эффект от новости прошел – пошла вторая волна – совершенно собой не владея, Вика забралась на спинку кровати. В этот момент она увидела что оконное стекло скручивается к центру и резко темнеет до темно–коричневого цвета. Вика завизжала и выполнила прыжок вниз головой, вероятно рассчитывая разбиться об угол тумбочки. Но она промахнулась и упала на пол, перевернувшись. В этот момент на шум в камере обратили внимание – Вику практически вынули из петли, которую она связала из простыни.

К спасенной от самой себя девушке пришел Булюкин:

– Я понимаю ваше горе и приношу Вам свои соболезнования, – начал он разговор с Викой, которая в смирительной рубашке лежала на кровати, – но этот мир – для тех кто остается жить.

– Я не хочу жить, – сказала Вика.

– Вы сами себя загоняете в угол – вам это не нужно – поверьте мне – вы еще можете бороться.

– С кем? – безразлично ответила адвокату Вика, – с кем и главное, зачем, я должна бороться?

– С обстоятельствами. С той ложью которая погубила вашего сына, и может погубить Вас.

– Кто вы такой чтобы говорить мне что я должна делать? – возмутилась Вика, – у меня умер сын. Мне больше ничего в этой жизни НЕ НУЖНО.

– Нет! Нужно! Вы же можете ответить тем людям из–за которых страдаете! Ваша свекровь останется безнаказанной – а она ведь даже не была в палате когда Денис умер! Ей было наплевать – она даже похоронила его неизвестно где – никто не знает куда уехал катафалк с гробом.

Пауза.

– Как он умирал? Вы это видели? – Вика напряглась. Ей предстояло узнать ужас того, как умирал в одиночку ее единственный сын.

– ДА! Я это видел, и это было неприятное зрелище – не от того, что сам Денис не боролся – он боролся до последнего вдоха. Вы можете им гордиться… Но… Он умер в полном одиночестве, угасал на глазах! А ваша свекровь заявила, что его смерть избавит ее от того греха, что на ней висел. Она была уверена, что все это смоет ее позор.

– Она… она так и сказала? – Вика не цеплялась за последнюю надежду, она все еще сохраняла реноме правильной семьи, которой никогда не существовало.

– Да, – сказал Булюкин, – она это сказала сразу после смерти вашего сына. Она рассматривала эту трагедию только с позиции собственной выгоды, которую она получала в случае его смерти.

– Вот стерва… Она себе не изменила, – сказала Вика, – что ж, значит я буду бороться с ней до последнего. Она заплатит за то что сделала. Вы можете мне устроить встречу со следователем

Через полчаса в палате Вики сидел следователь и записывал:

– Моя свекровь увезла меня из Архангельска, изменила мне возраст, сделала поддельный диплом – она сделала мне новую жизнь, в которой был только один луч света – это мой сын.

Булюкин стоял в стороне, слушал рассказ Вики, а про себя думал – вот теперь ты заплатишь за все свои злодеяния, Елизавета… Булюкин услышал убаюкивающий звон. Такой приятный и ненавязчивый звонок колокольчика. Он будто предупреждал его – Будь осторожен, ты еще не одержал верх. Могут прийти другие и восстановить свою справедливость. Но адвокат не прислушался к предупреждению звонка. А он все звонил и звонил, будто настраивая адвоката на то, что приговор ему уже подписан.