Текст книги "Туареги Ахаггара"

Автор книги: Анри Лот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Что же касается надписей в Северной Африке, которые довольно-таки сильно отличаются от надписей в Сахаре, но, безусловно, имеют с ними родство, то, может быть, стоит, как считает А. Бассе, попробовать расшифровать их с помощью какого-нибудь другого – не берберского – языка. Но какого? Надписи на Канарских островах довольно близки надписям в Северной Африке, но многие из них идентичны и надписям древнего типа, встречающимся в Сахаре. Одна группа таких надписей сопровождается даже геометрическим рисунком, который, будучи обнаружен в Сахаре, наверняка воспринимался бы как колесница. Верно считая, что эти надписи чужды людям островов, он предполагает, что они сделаны чужеземцами – нумидийцами, пришедшими туда на карфагенских или других кораблях в очень давнее время.

Отметим, что туареги владеют еще и «языком пальцев», чем-то вроде тайной передачи информации с помощью воспроизведения знаков тифинага на ладони собеседника, обычно втайне от присутствующих. Они «пишутся» один за другим, и собеседник в знак того, что он понял, отвечает пожатием руки. Эта система, обычно применяемая при довольно фривольных обстоятельствах, иногда используется и для вполне серьезных целей.

Лингвистические познания туарегов Ахаггара довольно обширны. Значительная часть мужского населения понимает арабский язык, даже если и не говорит на нем, а некоторые могут по-арабски писать. Многие понимают язык народа хауса – результат поездок на юг Аира, и в частности в Дамергу, где обменивают соль на просо. Кое-кто знает сонгайский язык, но, поскольку туареги все реже ходят теперь по дороге на Гао, таких людей осталось немного. В 1950 году только несколько туарегов начали приобщаться к французскому языку; после провозглашения независимости их стало больше.

«Языка барабана» у туарегов нет, если не считать условных ударов по тоболу(барабану), когда надо созвать мужчин на войну или на большое собрание.

Туареги пользуются десятичной цифровой системой. Иногда они употребляют палочки-памятки, делая на них небольшие зарубки, чтобы запомнить какие-нибудь нужные цифры.

Устное творчество

Устное творчество туарегов Ахаггара открыл для нас в основном отец де Фуко, который собрал, записал и перевел множество стихов, басен, пословиц и прозаических текстов. Устное творчество туарегов чрезвычайно богато и свидетельствует о необыкновенно развитом поэтическом чувстве этого народа.

Самые излюбленные темы – война и любовь, но их не оставляют равнодушными и красота гор, и ночная тишина, и шум ветра, и грациозные газели, и даже маленькая черно-белая птичка мула-мула(каменка), которая безбоязненно селится вблизи туарегских становищ.

Когда отправляешься в путь в сопровождении такого закутанного в покрывало человека, скоро замечаешь, как действует на него дорога: он начинает петь, и не только чтобы скоротать время. Чувствительная душа туарега попадает под очарование величественной пустыни. В зависимости от настроения туарег пост о заботах и радостях, о надеждах, о страстном желании встретить женщину своей мечты, о горестях неразделенной любви и о достоинствах своего неразлучного мехари, он воспевает очарование гор, покинутых им на время. Особенно ярко пристрастие туарегов к поэзии, музыке и пению проявляется по вечерам у костра, когда собираются все жители становища: они могут проводить ночи напролет вокруг огня, слушая сочинения друг друга.

Все туареги, как мужчины, так и женщины, умеют сочинять. Это у них своего рода игра: о каждом знаменательном событии слагаются рифмованные тексты, которые потом поются. Нередко устраивается своеобразный литературный смотр, где исполняются самые лучшие сочинения. Иногда темой для них служит причина раздора между племенами. Насмешливые по характеру, туареги часто вышучивают своих врагов, а то и женщин, отвергших их. Бывает и такое: между двумя влюбленными затевается нескончаемый диалог, где каждый отвечает на «страдания» другого, и это может длиться месяцами и даже годами.

Трубадуров в прямом смысле слова у туарегов нет, но есть люди, знающие сотни песен и стихов и охотно исполняющие их по просьбе слушателей. Это своеобразный способ прокормиться в течение нескольких дней в каком-либо становище. За некоторыми туарегами устанавливается слава сочинителей. Свои стихи туареги могут исполнять в сопровождении амзада.

Существуют у них и каноны на определенные музыкальные мелодии; исполняются они по вечерам у костра или во время движения каравана.

Стихосложение у туарегов подчинено особым правилам. В соответствии с количеством стоп, образуемых долгими, краткими или промежуточными слогами, стихи делятся на «сейенин», «хей-нена», «иль-анер-ялла» и «али-уен». Размер «сейенин» содержит обычно четыре стопы; «хейне-на» – два полустишия, из которых первое трехстопное, второе одностопное; размер «иль-анер-ялла» имеет четыре стопы, при этом первая содержит один краткий и один долгий слог, вторая – один краткий и один долгий либо краткий (без твердого правила); а в размере «сейенин» две первых стопы обязательно состоят из краткого и долгого слогов; наконец, размер «алиуен» (по всей видимости, самый старинный) состоит из двенадцати слогов в двух полустишиях; в настоящее время он исчезает.

Согласно данным отца де Фуко, размер «сейенин» зародился в Ахаггаре; размер же «хейнена» пришел из Аджера и употребляется не так давно, как «сейенин», которому уже сто лет; размер «иль-анер-ялла» («нами владеет бог») своим происхождением также обязан аджерам; он был в большом ходу в середине прошлого века и гораздо старее, чем «сейенин». Эти три размера служат для стихосложений на любые сюжеты, тогда как размер «алиуен» («оливы») используется лишь для женских песнопений по случаю свадебных торжеств.

Существуют и другие размеры («тара», «ахеллель», «азахалаг»), но они употребляются все реже.

Каждому из этих размеров соответствует определенное число скрипичных мелодий, но последние не слишком разнообразны из-за примитивности инструмента, имеющего всего одну струну.

Размеру «сейенин» соответствуют песенные мотивы под названием «кедуха», «д’агг-амма», «кель-рела» и т. д.; размеру «хейнена» – «гоги», «шет-ганет», «кель-арас», «уккирен» и т. д.; стихи на размер «иль-анер-ял-ла» из-за торжественности характера поются лишь на два мотива – мотив аджеров и мотив Ахаггара. Мелодии называют именем людей, для которых они сочинены, племени, где их обычно исполняют.

Туарегская музыка очень похожа на музыку отдельных берберских племен Атласа, и, хотя никто еще не занимался их сравнительным изучением, вполне вероятно, что это музыкальное родство со временем будет установлено. Впрочем, берберская музыка имеет сходство и с южноаравийской музыкой, что также предстоит доказать. Кое-кто полагает, что истоком такой общности или хотя бы соединительной нитью мог быть остров Крит.

На амзаде играют только женщины. Это очень почитаемое у туарегов искусство, владеть которым должна каждая девушка благородного происхождения, оно передается девочкам матерями или родственницами. Хороших исполнительниц не так уж много, вот почему молодые люди готовы преодолеть большие расстояния только для того, чтобы послушать хорошую музыку. Это искусство некогда оживляло все вечера в Ахаггаре, но сейчас понемногу приходит в упадок; сказываются веяния нового времени и, возможно, то обстоятельство, что воцарившийся мир лишает жизнь туарегов былой романтики.

Зато становится все более популярен тобол – барабан из кожи, натянутой на деревянную ступку, женщины бьют по нему руками. Тобол – неотъемлемая часть свадебных церемоний и больших сборищ, сопровождаемых состязаниями мехаристов. Мелодии тобола в большинстве случаев произошли из Адрар-Ифораса, а их ритмический строй свидетельствует о негритянском влиянии. Некоторые мелодии пришли из Тассили.

Что касается ахаля – ритуала ухаживания, которым славятся туареги, то он не отличается ни музыкальными, ни литературными достоинствами, темы часто поразительно вульгарны. Но и здесь тоже нравы меняются, поскольку у туарегов нет уже тех сюжетов для стихов, что были раньше.

Устное творчество туарегов включает в себя также басни, сказки и легенды. Сказки и басни предназначены для детей; старухи рассказывают их по вечерам у костра. Все очень веселятся, слушая их, и включаются в игру, каждый рассказывает басню или сказку, которую знает. Как и в сказках Шарля Перро и баснях Лафонтена (кстати, восходящих к Эзопу), действующими лицами в них являются животные: шакал – самый хитрый, самый коварный зверь, всегда старается всех обставить; гиена – она не отличается храбростью, зато бывает хорошим советчиком; слон – сильный и невозмутимый, но позволяющий провести себя шакалу; заяц – олицетворение заносчивости и глупости и т. д. Родство устного творчества туарегов с фольклором других берберов довольно заметно.

Что касается легенд, зачастую рифмованных, то они составляют самую оригинальную и обширную область стного творчества туарегов Ахаггара. Многие из них посвящены жизни исторических или мифических персонажей (таких, как Аккар, Элиас, Аммамеллен и др.) и их охотничьим и военным подвигам. Но самое большое количество легенд сложено об истории гор Ахаггара. В туарегском фольклоре есть «горы-женщины» и «горы-мужчины». Они обладают теми же чувствами и желаниями, что и люди. Например, пик Иламан влюблен в чуткую и изящную Тарельрельт, оспаривает ее в небывалом сражении с буйным Амгой. Амга ударом такубы(меча) отсекает своему сопернику руку, и тот становится калекой (Иламан действительно напоминает однорукого человека). Однако и Амга получает от него удар пикой в бок, откуда бьет с тех пор неиссякаемый холодный родник. Каждая сколько-нибудь крупная вершина имеет свою историю. Чаще всего это трогательные повествования, в которых находит прекрасное выражение поэтическая натура туарегов.

ОБЩЕСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО

Мы расскажем о племенах Ахаггара, лучше защищенных от посторонних влияний, чем другие племена, по причине их изолированного положения. Но поскольку туареги составляют довольно однородную этническую массу, то все, что мы сообщим об общественном устройстве ахаггаров, в основном будет характерно и для других племен туарегов, среди которых ахаггары могут, таким образом, рассматриваться как самые яркие носители и. наиболее типичные представители туарегской цивилизации.

Классы и касты

Общественное устройство туарегов часто сравнивалось с нашей феодальной системой, с которой оно действительно имеет внешнее сходство. У них есть вождь, чья номинальная власть распространяется на всю группу племен, есть система классов ( асеркам): все люди делятся на сюзеренов, вассалов, священнослужителей, ремесленников и слуг.

Классы в первобытных обществах рождаются из частной собственности, из богатства, из власти сильных, которые в обмен за определенные преимущества становятся покровителями слабых. Неизбежное следствие этого – войны и рабство.

Кастовость, эта обостренная форма классовой системы, включает в себя наследование власти, иерархию, неприятие друг друга различными группами, отказ от общения с представителями другой касты – все эти принципы живы у туарегов.

Такая разновидность аристократической организации как нельзя более отвечает особенностям кочевого образа жизни в противоположность демократической организации, обычно существующей при оседлом образе жизни. Она лучше подходит к кочевому укладу, при котором необходимы военная организация, солидарность пастухов, авторитарное руководство и где место каждого строго определено.

Туареги делятся на сюзеренов (имхаров или имохаров) – с чисто военным родом занятий; вассалов (имрадов) – по большей части пастухов; священнослужителей (инислименов); слуг (икланов), которые некогда имели статут рабов. Здесь же можно назвать другие категории, находящиеся в зависимости от них: это исеккемарен, ибореллиты и энаден.

Такая иерархия, совсем еще недавно существовавшая у туарегов, сложилась в результате войн, внутренних междоусобиц, происходивших на протяжении веков. Жизненные обстоятельства сгоняли племена с кочевий предков, вынуждая их искать пристанища в других местах. В этом случае обитавшие там люди должны были либо признавать сюзеренитет пришельцев, либо с помощью силы брать верх над ними, низводя их до положения вассалов.

Однако туареги всегда придавали большое значение благородному происхождению и уважали людей высокородных, даже если это были побежденные. Еще недавно знать Ахаггара и Аджера искала союза с женщинами из утратившей былую силу фракции имананских султанов, с тем чтобы добавить к ореолу своего высокого происхождения еще и священный ореол потомка пророка, очень ценимый у мусульман.

Моногамия и матриархат

Для того чтобы понять, что представляет собой туарегское общество, следует учесть два важных фактора, в определенной мере связанные между собой, – моногамию и высокое положение женщины.

Хотя туареги являются мусульманами, а их соседи имеют полигамные семьи, у них принята моногамия. Этот феномен очень удивил первых путешественников, которые решили, что высокое социальное положение туарегской женщины является результатом былой христианизации. Однако довод этот нельзя принять, поскольку известно, что общественное устройство туарегов зиждется на матриархате, этом древнейшем институте, существовавшем задолго до христианства, чем и объясняются моногамия и привилегированное положение туарегской женщины.

«Можно сказать, – писал по этому поводу Е. Ф. Готье, – что туарегам свойственно рыцарское поведение, однако это выражение адекватно лишь по ассоциации: наше рыцарство – христианского происхождения, а уважение к женщине у туарега имеет более глубокие корни, оно восходит к матриархату и предшествует понятию государства и даже понятию семьи; это живое свидетельство первоначальной поры человечества, след, если так можно выразиться, четвертичного периода».

Развивая далее свою мысль, Готье говорит о том, что в первобытную эпоху люди не имели еще ясного представления о причинах деторождения, и добавляет: «Вероятно, первобытное человечество приписывало всякое рождение партеногенезу и зачатие представляло себе не иначе как непорочным: оно не видело прямой связи между любовными ласками и беременностью; инстинктивно осуществляя продолжение рода, оно не имело об этом ясного представления. Слово „отец“ не заключало для него никакого смысла, и в силу этого дети группировались только вокруг матери».

Совершенно очевидно, что в тот период правил брачных союзов еще не существовало, и это делало определение отцовства невозможным. Отсюда и повелось родство по единоутробной линии. Впоследствии, с возникновением анимистических верований, которые были, по-видимому, общими для всех архаических религий, матриархальная система обрела новый смысл: она сделала кровосмешение невозможным.

Эволюцию этих обычаев можно проследить на примере первобытных групп Австралии, где существует система родственных связей, как у туарегов и некоторых суданских этнических групп. Первая степень родства объединяет братьев, сестер, двоюродных братьев и сестер; вторая – отца, мать и их братьев и сестер; третья – прародителей, а также их братьев и сестер и т. д.

Отсюда и матрилинейность, когда матриархат является абсолютом, например у ахаггаров; в то же время в тех племенах, где в результате исламизации установился патриархат, родство считается по отцовской линии ( теуи-н-адда).

В матриархальном обществе защитником ребенка является старший брат матери, то есть дядя по материнской линии. Наследование общественного положения, равно как и имущества, также ведется по линии единоутробия. Преимущество этой системы состоит в том, что она обеспечивает, во-первых, наследование власти и, во-вторых, сохранение имущества в одной семье, что немаловажно для укрепления ее стабильности. Кроме того, эта система благодаря моногамии позволяет избежать внутренних раздоров, тогда как при полигамии постоянно возникает соперничество. Одако при этой системе могут возникнуть распри между родственниками, и отец оказывается в трудном положении. В этой связи следует вспомнить, чем отличается наследование по отцовской линии. Оно, как писал Лови, хотя само по себе единства не порождает, зато способствует формированию более крупных и прочных общественных единиц. И именно отсутствием патрилинейного наследования можно отчасти объяснить наличие некоторой анархии у туарегов.

Матриархат в том виде, в каком он имеет место у туарегов, не обусловливает господствующего положения женщины в обществе или в семье. Хотя женщина и определяет принадлежность своих детей к той или иной касте, из чего проистекают их общественные права, нельзя сказать, что ее положение в племени и семье более высокое, чем положение мужчины. Такое же явление наблюдается в первобытных общинах австралийских.аборигенов с их архаическим матриархатом, где женщины занимают не лучшее положение по сравнению с женщинами в патриархальных обществах. Тем не менее в матриархальном обществе женщина пользуется большей свободой, чем в патриархальном: при заключении брака с ней согласуется выбор супруга, она единолично владеет своим имуществом, распоряжается им по своему усмотрению. Именно это мы можем констатировать у ахаггаров.

Что касается истоков такого уклада у туарегов, то можно попытаться объяснить их. Прежде всего следует учесть, что эти истоки, видимо, общие у всех так называемых хамитских народов, то есть у той группы, к которой большинство этнографов причисляют туарегов, а ей, как известно, приписывается именно матрилинейность. Остается лишь выяснить, в какой степени туареги относятся к хамитам. Однако следует оговориться, что, если даже они таковыми не являются, они все равно испытали на себе большое влияние хамитов и переняли наиболее характерные для них нравы и обычаи.

Если предводительство ныне привилегия мужчин, это отнюдь не значит, что в прошлом такой властью не могли быть облечены и женщины. Например, сопротивление арабским завоевателям в течение длительного времени оказывала Кахина, берберская царица Ореса. Легенда о Ти-н-Хинан, прародительнице нынешнего племени кель-рела, позволяет предполагать, что и эта женщина была облечена властью. В 1475 году берберской фракцией санхаджа-нуну в Судане правила женщина по имени Бикум-Каби. Чтобы завладеть ее территорией, сонгайскому императору Сонни Али пришлось сразиться с ее войсками. Эс-Сади, автор хроники «Тарик эс-Судан», приводит много примеров подобного рода.

Во время правления французской администрации женщины официально не играли политической роли: они никогда не участвовали в джемаа(собрании), однако могли оказывать влияние на ход событий, как это делала поэтесса Дассина во время восстания в 1917 году. Зато они остаются хранительницами обычаев предков и фольклора, и влияние, их в племени настолько велико, что мы приведем в качестве примера такой ответ одного туарега арабу, упрекнувшему его в том, что они дают слишком большую волю своим женам и дочерям: «Никто и не посмел бы поступать по-другому, иначе ни одна женщина не захочет даже смотреть в нашу сторону».

Аменокаль

На языке тамашек«аменокаль» означает «хозяин земли» («ам» – приставка, означающая «владение», «акаль» – «земля»).

В Ахаггаре этот титул дается только верховному вождю, стоящему во главе конфедерации благородных, вассальных и ассимилированных племен, в то время как в сахельских племенах так называют вождя племени, а иногда и просто вождя деревни.

Аменокаль назначается по правилам наследования власти, соответствующим матриархальной системе: он избирается всегда из одного и того же племени, более того – по одной и той же линии. Для того чтобы избрание аменокаля имело законную силу, он утверждается собранием знати при участии и вождей вассальных племен. Одобрение кандидатуры со стороны последних означает их согласие платить новому аменокалю дань. Иногда на этот пост претендуют сразу несколько человек: в случае, если о своих правах заявит потомок семьи, из которой ранее избирались аменокали, или когда прямой наследник не способен выполнить функции предводителя. Тогда возникает соперничество, и здесь уже правила наследования власти не соблюдаются.

Согласно принципам матриархата, принятым у кель-ахаггар, титул и власть аменокаля переходят в первую очередь к его брату, во вторую (то есть в случае, если у него нет брата) – к его двоюродному брату, старшему сыну его тетки по матери, и в третью очередь – к старшему сыну его старшей сестры. Это показало изучение генеалогии вождей Ахаггара, проведенное Бенхазерой, который внес уточнение в порядок наследования, установленный Дювейрье, ошибочно полагавшим, что власть передается старшему сыну старшей сестры аменокаля.

Однако правила эти по неизвестным нам причинам соблюдались не всегда. Так, аменокаль Юнес унаследовал власть от отца Мохаммеда эль-Хира, а аменокаль Ахитарель – от двоюродного брата эль-Хадж Ахмеда, хотя тот имел более близких родственников. Преемником аменокаля Ахамука стал его троюродный брат Меслах, хотя у него имелся двоюродный брат (сын сестры бывшего аменокаля Мусы аг Амастана), которого отстранили от власти по причине недееспособности.

Последний аменокаль Ахаггара Баи аг Ахамук умер 1977 году. После образования Алжирской Народной Демократической Республики в 1962 году этот титул и функции были упразднены.

У тенгерегифов вожди избираются по очереди из двух боковых ветвей, ведущих свое начало от одного вождя – Ихмеда, так что избранный аменокаль никогда не может иметь в качестве прямого наследника родного брата, а лишь двоюродного или троюродного, выбор которого необязательно делается по принципу матрилинейного родства. Как и у ахаггаров, назначение аменокаля у тенгерегифов подлежит одобрению собрания знатных людей племени.

У иуллеммеденов после аменокаля Ур Ильмета (1650–1715) из четырнадцати сменившихся вождей отмечено шесть случаев преемственности власти от отца к сыну, два – от брата к брату, два – от дяди к племяннику и два – от двоюродного дяди к двоюродному племяннику. Матрилинейный принцип, таким образом, не был соблюден; напротив, по традиции, существующей у иуллеммеденов, при выборах аменокаля Ур Ильмета, предка-эпонима племени, отец которого был арабом, тадемакеты сражались друг с другом из-за определения правонаследования, и верх одержала «партия» Ур Ильмета, патрилинейного кандидата.

У иуллеммеденов племени кель-динник, как и у их собратьев из кель-атарам, соблюдается патрилинейность.

У ифорас преемственность власти осуществляется патрилинейно, но не от отца к сыну, а от брата к брату. Лишь в том случае, если у аменокаля нет брата, его преемником становится сын, а при отсутствии сына – племянник, сын одного из его братьев. Имрады в выборах не участвуют.

В Аире матрилинейный принцип соблюдается при назначении вождей некоторых племен. Можно отметить любопытный факт, что агадесский султан, принадлежавший не к туарегской, а к арабской расе, некогда был избран народом итессен как раз по такому же матрилинейному принципу наследования, как у племени кель-ахаггар.

Как верно подметил Селигмэн, несмотря на то что наследование власти у туарегов матрилинейно (за исключением иуллеммеденов и ифорас), правление в каждом племени осуществляется по принципам патриархата и, что самое главное, оно похоже на то, какое существует в арабских кочевых племенах.

Аменокаль избирается на свой пост не пожизненно: обладатель этого титула по той или иной причине может быть заменен. Ежегодно каждое племя платит ему дань либо продовольствием (зерно, масло, домашний скот), либо кожами и разными ремесленными изделиями. Еще он получает налог с караванов за право прохода по его территории, а также со своих караванов, отправляющихся за солью к соляным копям Амадрора и затем в Судан, чтобы обменять ее. Каждый побывавший на соляных копях отдает аменокалю одну гессусоли (деревянная миска, вмещающая около 3 килограммов зерна) с одной поклажи верблюда; каждый возвращающийся из Судана с обмененным на соль просом должен отдать ему мешок ( мезуед) зерна, бурдюк с водой ( герба), горшок масла, веревку из козьей шерсти и, если может, козу. Кроме того, каждый мужчина племени, носящий покрывало (то есть воин), платит ему один дуро, или 5 франков (1948 год). От земледельцев аменокаль получает по четыре гессызерна с урожая и с участка. Владельцы охотничьих угодий отдают ему за свою привилегию вяленое мясо трех муфлонов в год. Кроме того, он имеет собственные земли и стада. Аменокалю же вняется в обязанность содержать людей из своего окружения и родственников своего предшественника.

Когда-то у северных туарегов существовал обычай, которому будущий наследник вождя пользовался правом тамаа – на дань, выплачиваемую аменокалю вассалами. Этот обычай был в ходу еще в середине ХIX века.

Символом власти аменокаля служит большой военный барабан – тобол(по-арабски «барабан, ящик»). Этот барабан заимствован у арабов и имеется у всех народов и во всех султанатах Африки, которых в той или иной степени коснулся ислам. Он является олицетворением власти у туарегов, и иногда самого аменокаля называют тоболом, равно как и все племена, находящиеся под его предводительством. Проткнуть Тобол – самое страшное скорбление, какое только можно навести вождю, а если противник сумеет выкрасть его, то престижу аменокаля будет нанесен непоправимый удар. У восточных иуллеммеденов (кель-динник) аменокаль имел свой штандарт, постоянно находившийся в его палатке; штандарт выносили только по случаю начала войны или введения в должность нового аменокаля. Сшит он из голубого и красного шелка.

Племенем-тоболом у ахаггаров, из которого всегда избирается аменокаль, является племя кель-рела. Однако на протяжении веков тобол, конечно же, менял своих хозяев, и у туарегов хранится память о другом главенствующем племени – теджехе-н-у-сиди. Бывший аменокаль Ахитарель любил повторять, что племя теджехе-н-у-сиди было хребтом (политической организации ахаггаров), а кель-рела, таитоки, теджехе-меллет-ребрами и что хребет уступил ребрам. Изменения эти произошли из-за постепенного угасания племени теджехе-н-у-сиди, последние представители которого были поглощены племенем кель-рела.

Аменокаль всегда выступал в роли полководца во время войн, а в мирное время – верховным судьей в возникавших между племенами конфликтах по поводу пастбищ или кражи скота. В принципе аменокаль имел право распоряжаться жизнью и смертью своих подданных. Его полномочия часто оспаривались имхарами его собственного племени, которые время от времени пытались присвоить себе права на вассалов. Тогда начинались препирательства типа: «А кто тебя сделал графом?» – «А тебя кто сделал королем?»

Власть аменокаля приобретала общенациональный характер, когда речь заходила об отношениях с соседними или чужими племенами, однако принятое им решение имело силу лишь после одобрения его собранием знати ( аролланом), в состав которого входили вожди основных фракций и благородные туареги.

Образ жизни аменокаля – такой же, как и у его подданных, он лишь окружен чуть большей роскошью; никакого церемониала вокруг персоны аменокаля не существует. Каждый, кто хочет, может прийти в его палатку без каких-либо формальностей. Нет ни двора, ни придворного этикета. Только тобол, стоящий обычно у входа в палатку, свидетельствует о высоком общественном положении ее хозяина. Тобол представляет собой барабан полусферической формы, выдолбленный из дерева, с натянутой на него невыделанной бычьей шкурой, шерстью наверх, закрепленной кожаными ремнями. Он имеет до 80 сантиметров в диаметре. Две петли из кожаных ремней с двух сторон служат для переноски тобола. Когда надо собрать людей, два человека бьют по нему по очереди покрытыми верблюжьей кожей колотушками ( имиткарами). Отдать приказ бить в барабан может только аменокаль, что он делает лишь при исключительных обстоятельствах. В случае смерти аменокаля хранителем тобола до назначения преемника становятся его брат или халиф. Аменокаль не совершает без своего барабана ни одного значительного перехода, и специальное доверенное лицо везет тобол на мехари; когда аменокаль приказывает бить в барабан, второй мехарист берет барабан за вторую петлю, и они едут рядом, поочередно ударяя по барабану. Каждый воин, услышав эту дробь, должен поспешить на зов, оповещая об этом всех встречных. В случае объявления войны туареги в зависимости от того, бьют в барабан одним или двумя имиткарами, могут узнать, кого призывают – пеших или мехаристов. Когда шкура на тобо-ле приходит в негодность, заменить ее поручают самому достойному воину племени.

У аменокаля обычно имеется один или два халифа, которые замещают его в его отсутствие или представляют аменокаля в племенах.