Текст книги "Туареги Ахаггара"

Автор книги: Анри Лот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Что же в таком случае говорить о кочевых племенах, которые всегда ускользали от властителей Северной Африки?

В письме к Гезихию. епископу города Салона в Далмации, святой Августин писал, что «Евангелие не встречает понимания у варваров, а что касается народов более удаленных, которые никак не признают римскую державу, то они не приобщились к христианской религии – ни один из тех, что входит в ее состав» (письмо № 199).

Святой Григорий тоже сообщал, что многие берберы, приобщившиеся к Евангелию, оставались язычниками и продолжали поклоняться камням и деревьям.

Однако Прокопий в 548 году отмечал, что при императоре Юстиниане насамоны Гадамеса обратились в новую веру, гараманты Феззана заключили мирный договор с империей и также обращены в христианство. «Никогда еще вера, – говорил по этому поводу отец Менаж, – не имела такого широкого распространения в Африке. Обращение этих новых народов способствовало распространению влияния церкви и империи довольно далеко в глубь Африки. Но являлась ли она крепкой? Религиозная пропаганда долго была одной из излюбленных форм византийской экспансии. Из этого следовало, что обращение, которого она добивалась, было скорее политическим актом, оно осуществлялось без предварительного обучения катехизису, а следовательно, без наличия убежденности у новообращенных. Религиозная пропаганда, увы, продолжалась лишь постольку, поскольку политические интересы пребывали в согласии с интересами личными».

Позднее, в XIV веке, арабский историк Ибн Халдун, рассуждая о берберах санхаджа, говорил, что этот языческий народ никогда не принимал христианскую религию.

Многочисленные следы язычества, сохранившиеся у туарегов, свидетельствуют о том, что, хотя некогда они были подвергнуты христианизации, а теперь и исламизации, у них осталось не меньше привязанности и к своим древним верованиям.

Что же касается желания некоторых авторов представить туарегов потомками бывших крестоносцев, объясняя этим форму их оружия и крестообразные мотивы их украшений, то здесь мы находим лишь не имеющие под собой сколько-нибудь серьезной почвы умозаключения, основанные на литературе, не представляющей научной ценности.

В общем только латинские слова, существующие в языке тамашек, могут указывать на то, что у туарегов были более или менее тесные отношения с христианским миром; однако сами по себе они еще не свидетельствуют о христианизации туарегов в древности.

Иудаизм

Если христианство лишь коснулось берберов Северной Африки и опосредованно – сахарских кочевников, то, пожалуй, совсем иначе обстояло дело с иудейской верой.

Действительно, древние евреи рано обосновались в Северной Африке, в особенности в Киренаике, где тогда существовало язычество, и смогли приобрести среди берберского населения много последователей своей веры. Целые племена были обращены в их веру, так что, когда началось насаждение там христианства, обнаружилось существование большого количества как иудейских, так и иудаизированных элементов. С приходом все большего числа переселенцев из Египта влияние правоверных иудаистов усиливалось; во времена Византийской империи оно стало уже столь сильным (как в культурном, так и в политическом отношении), что начало вызывать опасения у властей, и император Юстиниан решил изгнать иудеев. Многие бежали тогда в глубь континента и даже укрылись в Сахаре, где образовали многочисленные сообщества. Так было суждено образоваться иудейскому государству в Туате.

Когда, в свою очередь, в Северную Африку пришли арабы, то они нашли здесь значительное иудейское население. Начались жестокие преследования, новое изгнание; многие общины были вынуждены принять ислам.

Очень может быть (хотя нельзя утверждать наверняка), что племена, объединившиеся вокруг Кахины, выступившие на защиту независимости берберов, были иудаизированными. Имя героини массива Орес-Кахина – происходит от древнееврейского «кохен» («жрец») и означает «жрица». Отец Менаж, прочтя Ибн Халдуна, отметил, что многие фракции народа хоуара были иудаизированы, и в частности фракция херренеха, осевшая ныне северо-восточнее Ореса.

В XV веке в Сахаре еще существовали евреи, однако они уже не были иудаистами, под натиском мусульманских завоевателей они исчезли – были вынуждены обратиться в ислам или уйти в Мали; некоторые из них воспользовались гостеприимством племени даг-эш-шейх и сонгаев из Гао.

Ныне невозможно определить, в какой степени эти ранее иудаизированные племена участвовали в формировании народа туарегов, чьи фракции, пришедшие из района Большого и Малого Сиртов или Киренаики, испытали на себе влияние религии евреев Кирены.

А вот энадены, бесспорно, еврейского происхождения, выходцы из Туата, они в 1492 году были изгнаны туда марабутом эль-Мерихли. Многие укрылись тогда в Уалате, где в 1506–1507 годах их видел Валентин Фернандиш. Эти изгнанники и положили начало касте энаденов; они унаследовали художественные вкусы предков; например, циновки, окружающие их палатки, всегда украшает звезда Давида.

Ислам

По арабским источникам, исламизация туарегов, в яастности туарегов Ахаггара, была проведена Абдаллой Эд-Джафарюм, наместником Сиди Окбы бен Нафи (ум. в 683 году); его два помощника якобы почили у церевии Тазерук в Тиокине, их могилы до сих пор являются местом почитания.

Разные авторы описывали то, как происходило завоевание арабами Северной Африки, и Феззана в частности, однако никто из них ни словом не обмолвился проникновении арабов в Ахаггар или в Тассили: похоже, что сюда попадали лишь отдельные проповедники.

В то же время с приходом арабов в Мармарик и район Большого и Малого Сиртов фракции хоуара, луата, маджила и другие оставили эти места, считая, что лучше покинуть родину и укрыться в пустыне, чем принять чужую религию и быть под игом завоевателей.

В легендах Сахары говорится о том, что Сиди Окба был убит туарегом по имени Косейлата; так туареги соединяют свою историю с историей племен Ореса и племени кунта клана даг-эш-шейх, потомков Сиди Окры, и выражают таким образом атавистическую вражду, существующую между кунта и туарегами. Если даже допустить, что Косейлата по происхождению хоуара, что дает ему дальнее родство с туарегами Ахаггара, то это предание возникло на основе мании сахарцев, арабов и туарегов, приписывать известные исторические факты своей собственной истории. Впрочем, мы вовсе не убеждены в том, что кунта являются потомками Сиди Окбы, существует даже предположение, что они – арабизированные берберы.

Согласно другому преданию, бытующему у кель-ахаггар, их исламизация – дело Аггага, знаменитого марабута Альморавидов, однако в сведениях, имеющихся о нем, нет упоминания о том, что он дошел до Ахаггара, равно как и о том, что туареги участвовали в завоеваниях Альморавидов.

В Ахаггаре первым исламизаторам приписывают обычно могильники Тиокин, псевдокуфические надписи в Тим-Миссао, мечеть в Иламане, руины ксуров в Силете и Тите.

Не следует думать, что туареги сразу и навсегда приняли ислам; если они и приняли Коран как руководство в вере, то отнюдь не отреклись от своих древних языческих обычаев. Арабы утверждают, что туареги чуть ли не четырнадцать раз становились отступниками от ислама, и до сих пор считают их весьма и весьма умеренными мусульманами. Более того, полагают даже, что в течение длительного времени они принадлежали к еретической секте ваххабитов, к которой присоединились, чтобы вместе выступить против своих завоевателей.

Туареги малосведущи в религии, они, как правило, не могут сами читать Коран, за исключением нескольких человек у таитоков и в сахельском племени кель-эс-сук. Среди них живет очень мало арабов-марабутов; они находятся там в основном из меркантильных соображений, извлекая выгоду из невежества туарегов. У последних нет ни имама, ни муфтия; их мечети – просто места для молений, которые представляют собой хорошо утрамбованные участки земли, огражденные камнями.

Многие туареги не соблюдают предписаний Корана. Несколько лет назад некоторые вожди переложили на своих марабутов «вознесение молитв вместо них»; другие же блюдут Коран довольно тщательно, однако без особой набожности. Многие туареги причислены к религиозным орденам, но они, как правило, не знают значения их ритуалов и ограничиваются тем, что носят чет ки. Так, в середине XIX века у них самым могущественным было братство Тиджанийя. Большинство из тех, кого встречал исследователь Фуро во время своего путешествия по Тассили, входили в это братство. Однако он отмечал, что среди них было и несколько членов ордена Кадирийя. Вождь Ин Геддассен и несколько благородных из района Гата принадлежали к сенуситам. Когда племя улед-сиди-шейх, игравшее в Тиджанийи [10]10
  Имеется в виду ответвление ордена Тиджанийя в Алжирской Сахаре. В XIX–XX веках орден Тиджанийя был широко распространен во многих районах Африки с мусульманским населением. – Примеч. ред.


[Закрыть]значительную роль, сражалось с французами, большинство туарегов оставались связанными с этим братством; позднее многие присоединились к сенуситам.

Бесспорен тот факт, что исламизации туарегов во многом способствовало проникновение европейцев в Африку и что под предлогом защиты веры марабутам удалось восстановить их против французов, а самим в то же время приобрести у них большее влияние.

Основными представителями ордена Тиджанийя в стране туарегов были ифорас из Тассили, их завийя в Гемазинине была основана одним из ифорас, эль-Хадж Эль-Фоки, в 1700 году. Его сын Муса прославился своей святостью, и поэтому его могила, находящаяся близ пальмовой рощицы, почитаема всеми северными туарегами.

Туареги Адрар-Ифораса причислены к ордену Кадирийя и приняли вард от шейха Баи, бывшего марабута из племени кунта из Телейи. Он умер несколько десятилетий назад, а слава о нем распространилась по всей Сахаре. У иуллеммеденов одни племена относятся к Кадирийи (кель-эс-сук), другие – к Тиджанийи (ида-у-сахак). В Аире вероисповедание ордена Кадирийя более распространено, однако членов ордена Тиджанийя также много. Сенуситы до 1900 года имели мало адептов, но их движение привлекло многих во время восстания 1915–1918 годов, однако в наши дни сохранилось лишь несколько религиозных центров сенуситов.

Религиозная умеренность туарегов такова, что еще несколько десятилетий назад они не очень почитали марабутов, а совершивших паломничество в Мекку было довольно мало. Когда в 1860 году Дювейрье посетил Гат, у северных туарегов насчитывалось около тридцати таких паломников. В 1950 году у ахаггаров лишь три человека имели звание эль-хадж. После провозглашения независимости паломничество в Мекку совершали многие туареги.

Однако умеренность не исключает фанатизма. Еще Карт отмечал, что во время путешествия ему случалось сталкиваться с фанатизмом туарегов, осаждавших его вопросами, а с некоторыми из них ему даже приходилось вступать в дискуссии по различным религиозным догмам. Он с честью выходил из положения благодаря превосходному знанию Корана и мусульманских нравов. В то же время невежество туарегов в религиозных вопросах делает их послушным инструментом в руках марабутов, которые часто пользуются этим, чтобы разжигать у них ненависть к христианам. Расправа с миссией Флаттерса в 1881 году – одно из следствий этого.

В настоящее время в Ахаггаре в земледельческих центрах существует несколько школ по изучению Корана, открытых арабскими марабутами. Их посещают в основном дети харратинов; дети же туарегов не могут ходить в такие школы, поскольку они находятся далеко от их стоянок.

Есть в Ахаггаре семья марабутов, по происхождению шерифы из Аулефа (Тидикельт), поселившаяся там примерно 75 лет назад, к которой все относятся с величайшим почтением. Сначала эта семья обосновалась на небольшом участке в Дар-Мули и возделывала его, но после случившейся там засухи переехала в Эссали-Се-кин; здесь ею каждый год устраивается праздник милостыни, на который съезжаются все туареги Ахаггара. Глава семьи – Мулей эль Вафи бен Мулей Абдаллах отличается глубокой набожностью и пользуется большим уважением.

Анри Бассе говорил по поводу исламизации туарегов, что из ислама они почти ничего не взяли, кроме, может быть, Корана в качестве амулета, зато переняли от него фатализм. Многие другие исследователи тоже отмечают поверхностность мусульманской веры туарегов, однако не следует преувеличивать и степень их безбожия.

Со времени проникновения европейцев в Сахару ислам как знамя сопротивления добился больших успехов, а сенусизм в 1915–1918 годы еще более усилил это движение. Между тем сами французы способствовали тесному контакту арабов с туарегами: их гарнизоны состояли в основном из арабов, в результате чего в Ахаггаре обосновались арабские коммерсанты и марабуты. Более того, когда южные территории стали безопасными, появилось много марабутов, собиравших милостыню. Все они были одновременно и проповедниками ислама. 204

Хотя марабуты и не охватывали стоянок туарегов в глубине Сахары, активная пропаганда, религиозный характер которой часто дополнялся политическим, сильно воздействовала на тех, кто кочевал и кочует вокруг Та-манрассета. Таким образом, можно сказать, что исламизация Ахаггара хоть и медленно, но проводится.

Уже заключено немало браков между арабскими марабутами и туарегскими благородными женщинами; дети от таких браков воспитываются в арабских традициях. Мало-помалу марабуты стараются вытеснить традиционный матриархальный уклад туарегов мусульманским патриархальным.

Все шире распространяется соблюдение поста и празднование мусульманских религиозных праздников.

И наконец, марабуты предложили многим туарегским вождям публично отречься от прежних верований, от всего того, что еще осталось у них от язычества. Аменокаль Ахамук, а за ним и Меслах публично выступили с подобным отречением.

Летаргия, в которую погрузились туареги в результате насильственного прекращения их разбойничьей жизни, в сочетании с пропагандой арабов обратила их к религии. Теперь можно все чаще видеть благородных молодых людей, проводящих время за распеванием стихов Корана.

Пережитки язычества

Несмотря на достигнутые исламом в последнее время успехи, за десять веков, прошедших от начала исламизации, туареги все еще не избавились от своих древних верований. Конечно же, они стираются, теряют свою интенсивность, но остаются несмотря ни на что жить в глубине души туарега. Так будет продолжаться еще долго, и не сам ли край тому причиной, горы, холмы и долины, крепко хранящие свои легенды, отмеченные печатью языческой веры?

Туареги все еще верят в существование духов, в привидения. Наряду с правоверными адептами ислама они охотно назовут вам разные таинственные существа, которые, как говорил Е. Ф. Готье, являются не чем иным, как старыми их божками. Отец де Фуко обнаружил в зассказанных ему легендах имена нескольких таких божков: Тамарес, Бурдан, Тассуд, Уэрдаз, Нулана, Радес; большинство из них сегодня уже забыты и хранятся только в памяти стариков.

Вера туарегов в сверхъестественное превосходит всякое воображение. Горы, источники, гельты, ущелья, деревья они населяют духами – алхикен, или имдунен – и для защиты от них носят множество талисманов, взятых у марабутов. Женщины более суеверны, чем мужчины, и занимаются тем, что испрашивают совет у старинных могил ( тасауит) – точно так же, как это отмечал еще Геродот у насамонов и Помпоний Мела у авгилов. «Авгилы, – писал последний, – не признают других божеств, кроме душ умерших. Они клянутся ими и спрашивают совета у них, как у провидцев; для этого они, изложив свою просьбу, ложатся на могилы и во сне получают ответ». Этот текст, которому 2000 лет, актуален в отношении туарегов и поныне, ибо туарегские женщины, когда хотят получить весточку от ушедших в иной мир, поступают точно так же.

Кроме того, туарегские женщины занимаются гаданием – на зеркале, ящерице или рисунке на песке ( ташилет), изображающем гадюку. Одни могилы, считается, исполняют желание женщин – иметь любовника или мужа; другие же, как, например, в Тазеруке, помогают от бесплодия. Именно там были найдены статуэтки, так называемые тибарадины, над которыми совершали молитвенные действа только женщины, мужчины же просто посещали эти старые могилы. Предназначение идолов с головой совы из Табельбалета, должно быть, весьма близко тому, которое имели идолы из Тазерука.

Эти петролатрические культы [11]11
  Петролатрия – поклонение скалам, камням. – Примеч.ред.


[Закрыть]оказались очень живучими у туарегов. Они верят, что некоторые камни связаны с привидениями, и, дабы умиротворить духов, кладут рядом с ними булыжники как воплощение своих обетов. У перевалов, на узких и опасных тропах часто можно увидеть большие груды таких камней, похожие на курганы, а по обеим сторонам караванных дорог, ведущих, в частности, в реги Тенере или в районы пустыни, слывущие опасными, – множество небольших кучек.

Считается, что духи селятся и в некоторых деревьях, например Ваlanites aegyptiaca; туареги называют его ахемес. Они никогда не расположатся под таким деревом, предварительно не закидав его крону камнями, чтобы изгнать живущего там духа.

Выше мы уже говорили о том, какие предпринимаются меры предосторожности в отношении пустой посуды, мест бракосочетания, а также местонахождения новорожденного, вокруг которого, как полагают, витают духи. С той же целью в палатке туарегов принято вешать на центральный шест старую сандалию.

Запреты же на определенные виды пищи, о чем тоже говорилось выше, суть, видимо, не что иное, как остатки анимизма.

Наряду с этими поверьями очень большое место у туарегов занимает колдовство. Оно почти всегда носит характер симпатической магии. Черепа варанов, кусочки кожи аддакса, которые туареги носят в качестве амулетов, предназначены для защиты от укусов змей и скорпионов; поскольку вараны и аддаксы уничтожают змей и скорпионов, туареги считают себя в безопасности. Так, согласно другому поверью, тому, у кого гноится рана, не рекомендуется пить молоко – из-за аналогии цвета и т. п.

Сны тоже имеют свое толкование у туарегов. Если человек увидит во сне черное – это плохое предзнаменование; белое – он получит деньги; финики – кто-то из его близких или он сам будет ранен; змею – на него напущена порча.

Есть у туарегов счастливые и несчастливые дни, от них зависит, браться ли за какое-нибудь дело и отправляться ли в дорогу. Тот или иной признак, встреча с тем или другим животным истолковываются как благоприятный или неблагоприятный знак, чтобы идти на охоту и т. д.

Туареги верят в колдовство, и некоторые люди ( эмекему), похоже, занимаются этим. Существуют колдовские зелья; секрет их приготовления хранят кель-джанет; самое известное из них – борбор: женщины пользуются им, чтобы привязать к себе мужчин и повелевать ими.

Таким образом, туареги все еще сильно привязаны к своему языческому прошлому.

ВНЕШНИЕ СВЯЗИ И ОТНОШЕНИЯ

Торговля, караваны, караванные пути и средства передвижения

Караванные пути

Можно с полным основанием констатировать, что в период всего обозримого прошлого Сахара всегда играла роль моста между Северной и субэкваториальной Африкой, что между этими территориями никогда не существовало непреодолимой преграды.

Североафриканцы всегда с вожделением смотрели на богатства юга. Среди многих доказательств тому – плавание вокруг материка карфагенянина Ганнона с целью покорить побережье Африки западнее Геркулесовых столбов, путешествие трех молодых насамонов, которые во времена Геродота (V век до н. э.) пересекли пустыню и достигли Нигера. «Дорога колесниц» в Центральной Сахаре, имевшая вначале военный характер, – еще одно доказательство того, что пустыня не была непреодолима.

Субэкваториальная зона – это страна черных. Египтяне хорошо знали это. Они извлекли немало выгод из этого далекого края, их фараоны без колебаний направляли туда военные экспедиции и вывозили оттуда золото, слоновую кость, страусовое перо и рабов. Жители Северной Африки не могли не знать это; вскоре о богатствах Суданского пояса стало известно всюду, и множество дорог пересекло Сахару с севера на юг.

Находился ли на этом пути Ахаггар?

«Дорога колесниц» – какой мы себе ее представляем – необязательно совпадала с торговым караванным путем, ибо она служила скорее всего для проникновения белых народов на юг. Однако можно предположить, что при этом они воспользовались дорогой торговых караванов, иначе трудно представить, как завоеватели прошли бы через пустыню (хотя в тот период объем торгового обмена был, вероятно, невелик).

Вполне очевидно, что уже потом ею полностью завладели торговые караваны; действительно, это самый короткий путь между районом Большого и Малого Сиртов с его крупными портами (Эа, Лептис) и Нигером. Во время владычества Карфагена, возможно, существовала дорога через Тозёр и Гадамес, однако нет никаких данных, позволивших бы утверждать это, хотя все более широкое использование верблюдов должно было оказать влияние на развитие этих торговых путей. Во всяком случае, такая версия вполне правдоподобна.

С приходом арабов Ахаггар оказался как бы отстраненным от караванных путей: его обходили. При этом Айн-Салах служил своего рода перевалочным пунктом: сюда приходили караваны из Туггурта, Тозера, Гадамеса и отправлялись дальше на юг через Ин-Зизу (Анзи-ша – на средневековых картах). Причиной такого крюка стала репутация туарегов как разбойников с большой дороги. Зато большие артерии, пролегавшие непосредственно вблизи Ахаггара, связывавшие оазисы друг с другом, процветали именно благодаря ахаггарам: кель-ахаггар очень нуждались в этих путях для доставки продовольствия.

Самый значительный и широко используемый из этих путей – караванная дорога, связывающая оазисы Туа-та и Тидикельта с городом Агадес: по ней чаще всего ходили арабы из Айн-Салаха, у которых всегда были довольно хорошие отношения с кель-ахаггар, зависевшими от арабских оазисов, продававших финики.

Чтобы добраться из Акабли до Агадеса, требуется 40 дней, и Ахаггар лежит как раз на полпути между ними. Гора около гельты Утул, в 32 километрах западнее Таманрассета, известная всем караванщикам (арабы называют ее Унус, а туареги – Тазоле), находится на середине дороги. Этот путь привлекал к себе всех торговцев-арабов туатской группы оазисов, отправлявшихся в Сахель: они надеялись вернуться оттуда разбогатевшими (если, конечно, их не ограбят или они не потеряют в дороге верблюдов). Одна арабская надпись в Тиратимине гласит: «Я прошел здесь семь раз: в первый раз я был слугой, на седьмой – у меня самого их было семеро».

Караванный путь, начинающийся в Айн-Салахе, пролегает через ущелье Арака, затем достигает Нижней Кудьи в Ин-Амеджеле, далее идет в Таманрассет, потом пересекает Танезруфт в Ин-Геззаме и достигает сахельской зоны, проходя либо через колодец Ин-Абанга-рит, либо через колодец Такет-н-Кутат. Именно по этому пути проложена автомобильная дорога Алжир-Зин-дер, по нему следовал и Ибн Баттута, когда возвращался из Аира в Марокко

Из Агадеса (ранее – Марандета), Тегидда-н-Тессу-ма, Азелика караваны отправлялись обычно на Зиндер, Кано или Сокото.

Другой путь, которым меньше пользуются в наши дни, но прежде игравший важную роль, связывает оазисы Гадамеса и Гата с Томбукту и Гао. По этой дороге шли иногда сонгайские пилигримы, направлявшиеся в Египет; она служила скорее религиозным, чем коммерческим, целям, ибо торговые сделки между Феззаном и Томбукту касались в основном лишь золота из области Бамбук.

Начинаясь от Гата, дорога пересекала равнину Ад-жер, срезала Адрар-Анахсф, доходила до Аитоклана, Абалессы, Силета и пересекала Танезруфт либо через Тин-Рерхор, либо Ткм-Миссао, чтобы достичь Тин-Зауатена; пересекая затем Адрар-Ифорас, она заканчивалась либо в Гао, либо в Томбукту. В общем это вариант «дороги колесниц», но без горных преград.

Существовала еще одна дорога: Гадамес-Гат – Томбукту, которая вообще миновала Ахаггар и шла из Гата в Айн-Салах через Тассилин-Аджер. Эта дорога, конечно, была длиннее, но зато более надежная для караванщиков, чем дорога через Ахаггар, так как находилась под контролем туарегов Тассили, имевших хорошие отношения с племенами оазисов Гат и Туат. Требовалось 25 дней, чтобы по этой дороге добраться из Гата в Айн-Салах, и 45 – из Айн-Салаха в Гао.

Дорога из Айн-Салаха в Гао до сих пор весьма оживленна, ею пользуются не только арабы Туата, но также туареги Ахаггара и туареги Адрар-Ифораса, а кроме того, и караванщики, торгующие живым скотом и снабжающие мясом оазисы Тидикельт и Туат, которые испытывают острую нехватку в нем. Благодаря наличию колодцев в Тим-Миссао и Ин-Зизе бараны довольно благополучно пересекали Танезруфт. Такие передвижения осуществлялись, разумеется, лишь в самые прохладные месяцы года, то есть с октября по апрель, и при этом требовалось преодолеть много трудностей. В наше время баранов перевозят на грузовиках.

Приведем перечень колодцев, расположенных по дороге из Тимейауина в Адрар-Ифорас, где поят животных при перегонах, а также указание дней пути от одного колодца к другому (по данным амрара племени кель-ахнет эль-Бака эль-Фасси):

Колодец, водопой —

Тимейауин

Ин-Геззал 1 день

Эфенарг 1 день Адрар-Ифорас

Ин-Уззал 1 1/2 дня

Тирек 3 дня

Тим-Миссао 2 дня Танезруфт

Тин-Сенатет 5 дней

Ин-Торха 1/2 дня

Алег’эну 5 дней Ахнет

Тин-Халифа 2 дня

Ин-Бельрет 1 день

Эль-Хениг 1 1/2 дня Иммидир

Айн-Салах 3 дня Тидикельт

Итого двадцать шесть с половиной дней пути.

От обилия корма на пастбищах при перегонах зависело поголовье скота. Иногда караванщики теряли всех животных. Я видел одного кель-ахнета, совершившего переход в конце апреля (период малоблагоприятный) с 35 баранами, которому за всю дорогу пришлось зарезать лишь одного барана.

Не следует представлять себе караванный путь как более или менее благоустроенную дорогу. Сахарские дороги отмечены лишь следами на земле, которые оставили верблюды за многие века. В Ахаггаре этот путь предстает как длинная светлая лента, петляющая среди черных камней. Дорога может состоять из двух, трех, шести таких параллельных лент – в зависимости от ее влажности и структуры почвы.

Караванные пути пролегают, как правило, по долинам, связывая между собой естественным образом колодцы, переходя из одной долины в другую через наиболее доступные перевалы, которые никогда не отмечаются никакими вехами. Лишь местами встречаются реджем – кучи камней, обозначающие перевал или близость колодца, однако они попадаются, как правило, редко и стали устраиваться недавно, ибо ахаггары всегда стремились скрыть от чужаков свои дороги.

На песчаных участках, в регах, где почва под воздействием ветра так или иначе трансформируется, караванный путь становится подчас совершенно невидимым, и тогда караван полагается только на знающего проводника, неоднократно проходившего по этой дороге. Впрочем, время от времени случается, что караван теряет дорогу, особенно в районах регов, где буйствуют песчаные ветры, и это порой приводит к гибели людей и животных.

Вспомогательные пути

В самом Ахаггаре существует множество вспомогательных дорог, используемых для местных нужд. Они идут от одного источника к другому. Все центры земледелия связаны между собой сетью хорошо намеченных дорог, по которым легко передвигаться, даже не обладая особым знанием местности. Существуют также пастбищные тропы, вытоптанные в результате многократного прохождения коз, ведущие от одной долины к другой и огибающие горы. Эта сеть невероятно обширна. Каждая гора, каждое плато изборождены большим количеством таких тропинок. Они есть даже в самых недоступных, самых пустынных местах, и это говорит о том, что некогда Ахаггар был исхожен вдоль и поперек по всем складкам массива, а следовательно, здесь было более интенсивное в то время разведение коз и более богатая растительность.

* * *

Разница в способах передвижения караванов у арабов и туарегов весьма существенна. Арабы всегда пускают верблюдов вперед, они идут свободно, без какой-либо узды или привязи. У туарегов, наоборот, они привязаны один за другим и продвигаются вереницей; караван ведет человек, держа первого животного за узду или в особом случае сидя на нем верхом.

Эти различия в способах передвижения обусловлены двумя причинами, связанными с особенностями местности. Арабская Сахара – край в основном равнинный, где передвигаться легко, так как на пути животных не возникает никаких естественных препятствий, в гористой же местности Ахаггара, Тассили, Аира, Адрар-Ифораса узость некоторых троп, в частности при переходе через отдельные перевалы, заставляет принимать меры предосторожкости, следить за продвижением верблюдов, чтобы они не терлись друг о друга и не нанесли ущерба навьюченному на них багажу. Кроме того, и пастбища у них совершенно разные. В Северной Сахаре на известковых почвах трава произрастает пучками, и верблюды, передвигаясь широким фронтом, ощипывают один пучок травы за другим. Поэтому арабы и не надевают путы на своих животных.

В Ахаггаре же растительность сконцентрирована в долинах, где под песчаными наносами сохраняется влага. Нет никакого смысла давать верблюдам свободу при переходах; лучше как можно меньше времени потерять в пути, чтобы достичь быстрее места выпаса. Таким образом, здесь приходится соблюдать строгий порядок движения каравана.

Чужие караваны, пересекавшие некогда страну ахаггаров, были вынуждены идти под их защиту за оговоренную заранее плату. Плата эта поступала аменокалю, однако защита обеспечивалась лишь в той мере, в какой имела силу его власть, которая не распространялась за пределы его собственного племени. Так что караванщик становился объектом безудержного вымогательства народов, живущих на пересекаемой им территории, и избежать этого практически было невозможно. Иногда в его распоряжение предоставлялся проводник, получавший вознаграждение в виде товаров. Как только достигалась граница территории, защита больше не действовала, и туареги не колеблясь начинали грабить караван, который только что охраняли. Отсюда часто возникали конфликты между соседними племенами, но в конце концов все улаживалось за счет караванщика. В результате таких постоянных издержек он мог торговать лишь товарами, сулившими очень большую прибыль.

Иногда туареги сдавали своих верблюдов внаем. Для иностранных торговцев этот способ был дорогостоящим, но зато в пути они меньше подвергались вымогательствам. Некоторые племена Тассили специализировались на перевозках между Гадамесом и Гатом, Исеккемарены даже сдавали в аренду своих животных для караванов, курсировавших между Айн-Салахом и Нигером. Из этих операций они извлекали весьма ощутимую выгоду.

* * *

На дорогах Сахары существуют, правда малонадежные, свои законы (это не относится к караванам, принадлежащим враждебным племенам).