Текст книги "Брошь медеи (СИ)"

Автор книги: Аноним Паша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Зал тихо гудел в ожидании чемпионов с партнерами, чтобы дать старт Балу.

Когда входная дверь открылась и пропустила в Большой зал первую пару, все затаили дыхание – мисс Флер Делакур была блистательна в платье цвета серебра, тесно облегающее ее, по-французски хрупкую и тонкую, но всем необходимом оснащенную, фигурку. Лунно-серебристые вейловские волосы свободно развевались по ее голой спине и распространяли сладостный запах дорогих духов. Она шла род руку с высоким парнем из Рейвенкло, который не мог оторвать от нее завороженного взора, и на каждом втором шаге спотыкался.

За ними вошли чемпион Дурмстранга, Виктор Крум, в сопровождении ледяной принцессы Слизерина Дафны Гринграсс. Факт их знакомства остался в стороне от общественного интереса и поэтому, публика таращилась на вторую пару с упавшими от неожиданности челюстями. Белокурая девушка двигалась с изящной, манерной походкой балерины, чтобы ее темно-зеленая бархатная мантия колыхалась, а красивая вышивка сверкала на каждом ее шагу, подняв подбородок и потупив взгляд. В этой паре тоже был завороженный партнёр, им был Крум.

Наконец появился и чемпион Хогвартса Рональд Уизли под руку со своей сокурсницей Лавандой Браун. Красивая, русоволосая девушка в сиреневой мантии прекрасно смотрелась. На фоне своего партнера она была похожа на бабочку рядом с мохнатой гусеницей. Но своим партнером Лаванда, было видно, что гордилась неимоверно, потому что держала его двумя руками и слегла на ним свисала, шагая почти вслепую, потому что смотрела на Рона неотрывно и с пылким обожанием.

Но во что был одет Хогвартский чемпион! Посмотрев на его украшенную кружавчиками мантию, провисевшую не меньше столетия в пыльном уголке магазина поддержанной одежды, студенты троих школ впали в когнитивный диссонанс и заметно повеселели, обмениваясь колкостями и шутливыми замечаниями в адрес Рона и семьи Уизли в целом. Знал бы чемпион Хогвартса, как хорошо скажется его шутовской наряд на настроение Рождественского бала, не стал бы так убиваться насчет скупости своих родителей, которые утонув в пучине своей скорби по умершим детям, забыли о тех, кто были еще живые.

Странный разговор между двумя, нарядно и со вкусом одетыми студентами Хогвартса, в самой гуще зыркающей на чемпионов толпы зрителей, остался ею незамеченным. Выросший темно-русый парень, все еще слегка полный и с застенчивым детским выражением на лице, слушал шепот своей подруги, индианского вида девушки в бирюзовом сафари и с длинными темными волосами, намного ниже пояса.

– Невилл, – обратилась она к своему другу, – ты видишь то, что вижу я?

– Если ты о том, что наша сокурсница Лаванда висит на руке Рона Уизли, да.

Девушка слегка поднимается на пальцах ног, чтобы лучше посмотреть нереальную картину и снова комментирует увиденное:

– Невилл, как так можно? До вчерашнего вечера Лаванда и не думала никоим образом общаться с рыжим придурком, а сегодня уже его обожает. Скажи, в верном ли направлении рассуждаю?

– Мне кажется, что да, Парвати. Тут дела нечисты, но я не вижу, как этот факт нас касается.

– Невилл, ты всегда такой незаинтересованный, но Лаванда моя подруга. Как мне ей помочь?

Девушка, которую назвали Парвати, не отрывает жгучий взгляд черных глаз от парочки сокурсников и нервно притоптывает ножкой.

– Я думаю, что он подлил ей что-нибудь или дал ей в руки какую-нибудь еду с Приворотным, не меньше того, – предполагает она вслух.

Парень, Невилл задумывается, и на минуту-две отсутствует от разворачивающегося в Большом зале праздника, утонув в своих мыслях. Наконец, найдя в себе какое-то решение, он незамедлительно озвучивает его своей подруге:

– Подождем вступающего танца и, когда все перемешаются, найдем их. Я отвлеку внимание Рона какой-нибудь ерундой, а ты займись с Лавандой.

– Она будет упираться, – начала Парвати.

– Если хочешь спасти свою подругу от пут Предателей крови, оглуши ее. Но она должна быть осмотрена мадам Помфри и приведена в порядок.

***

Альбус Дамблдор ждал появление привлекших его внимания студентов Дурмстранга – тех, кто были подопечными Люциуса Малфой, с нетерпением. Директор британской магической школы надеялся, что ему удастся отловить отпрыска Блэков наедине и сладкими уговорами убедить его, что ему, уроженцу туманного Альбиона, будет гораздо интереснее учиться в Британской магической школе, а не в том далеком (и неподвластном его влиянию) крае.

Но подростки приехали не одни, а в сопровождении четы Малфой и вездесущего министра магии, Корнелиуса Фаджа. Весь вечер Леди Нарцисса Малфой отдалась, на первый взгляд, сплетням с хогварсткой Железной троицей – профессоршами Лонгботтом, Марчбэнкс и Бэгшот, ввергая заместительницу директора, Минерву МакГонагалл, в дикую ревность и обиду.

Трое старушенций, собрав посеребрённые головы, перешептывались с Нарциссой, которая им и в качестве молоденькой внучки годилась бы, но никак не в сверстницу-подружку, обходя взглядами присутствующих и, было видно, всех обсуждали и всем перемывали косточки. Никто из окружающих не мог услышать из этого разговора ни словца, потому что старые проказницы подстраховались наложить на себя Муфлиатто. Но то, что любое передвижение профессора по ЗОТИ, бывшего Главы Аврората Британского министерства магии, Аластора-Бешенный глаз-Грюма, хотя бы одна из них прослеживала, каждый мог заметить.

Если, конечно, стал присматриваться к ним. Кто-то, все-таки, заметил необъяснимый интерес старых дам к профессору-калеке.

Медленное протискивания Грюма между танцующей молодежи в направлении выхода зала, не ускользнуло от пристального внимания троих профессорш и они, увлекая за собой и стиснувшую в линейку губы Нарциссу Малфой, с видом незаинтересованной небрежности, последовали за ним.

Стук деревянной ноги спешащего к своим помещениям отставного аврора женщины слушали, следуя за ним, во всем протяжении до его комнаты, но он внезапно прекратился, когда звонкий тенор молодого мужского голоса выкрикнул:

– Петрификус Тоталус! Инкарцеро!

Несмотря на пожилой возраст и отсутствие достолепия в подобном развороте, четверо дам бросились бежать трусцой к месту событий. Там, над распростертым на голом каменном полу, онемевшим и опутанным черными веревками телом Аластора Грюма, нависал частично невидимый молодой темноволосый парень.

– Гарри, что делаешь вне Большого зала? – раскричалась побелевшая от испуга леди Малфой.

– Подстраховал вас, тетушка, – повеселев, смотря на выдыхающиеся дам преклонного возраста, ответил ей парень и снял с себя мантию из удивительно струящейся материи.

Леди Августа Лонгботтом впала во временную дыру, проследив как из-под ткани начали появляться второе плечо, рука и нижняя часть тела парнишки. Картина снимания Мантии-невидимки вернула ее почти двадцать лет назад, когда, приходя погостить у них, в Лонгботтом-мэнор, другой такой же темноволосый парень, гриффиндорец Джеймс Поттер, красовался своим, артефактом, унаследованным после смерти отца. Имя, с котором Нарцисса обратилась к молодому человеку, подействовало как ключ, который открыл тайный ларец и оттуда пролился свет, который осветил картину и поставил все по своим местам. Леди Августа выпустила вздох и завороженно присмотрелась к нависшему над Аластором парнишке. В ее голове начала сформироваться какая-то идея.

"Нарцисса назвала его "Гарри" – наверно, это ее племянник Гарольд Блэк, признанного сына Регулуса. Но, объясни мне, добренький Мерлин, как артефакт Поттеров оказался в руках Блэка? Или это ... не может быть! – подумала она и внезапно спохватилась. – Надо сразу замять, замять к чертовой бабушке, иначе от Альбуса не отвяжемся!"

Августа была пожилой, можно сказать даже, уже старой, но возраст и горе за единственного сына и его жены, уже столько лет пребывающие в закрытой палате Св. Мунго, затронули только здоровье ее тела, но не ее ум. Она очень быстро собрала два и два и сделала совершенно правильные выводы, которые ей несказанно понравились. Поддавшись веселью она, неожиданно звонко и заливисто рассмеялась.

Смеялась, пока слезы не потекли из ее глаз, и она начала судорожно всхлипывать, из-за нахлынувшего шквала эмоций. Остальные старушки почуяли что-то и впали в собственные, не озвученные расследования. Гризельду Марчбэнкс и Батильду Бэгшот не за красивые глаза студенты Хогвартса любили и, в некоторой степени, обожали – отличались они отменным умом, эрудицией и памятью, полной тысячу фактов и примеров.

Они начали вертеть головы, поглядывая то на парня, то на побледневшую Нарциссу, то на глотавшую слезы и, все-таки, смеявшуюся Августу, то друг на друга. Понимание пришло одновременно в головы старых волшебниц и они, задорно сверкнув глазами, напоследок, стали кивать головами в удовлетворении.

Тихое кудахтанье старушки Бэгшот присоединилось к захлебывавшейся смехом профессора Лонгботтом, а секунду спустя и тоненькое попискивание мадам Марчбэнкс, составила им компанию.

– Нарси, – сказала, отсмеявшись, бабушка Невилла, – надули вы Волшебный мир сполна ... Хихихи.

– Надули, это ничего, они его затрахали почти до смерти, – присоединилась к ней, и преподавательница по Истории магии, профессор Бэгшот. – Я три года жду этого момента, боялась, что не доживу.

Нарцисса посмотрела укоризненно своего племянника и от этого взгляда ему стало не по себе. Медленно, его щеки покрылись красными пятнами стыда, и он начал переступать с ноги на ногу от смущения.

– Тетя, прости мою оплошность, но я побоялся, что если этот хмырь войдет в комнату, на свою территорию, мы его упустим и до утра к ним не доберемся. А, если доберемся, он добровольно нам в руки не сдастся.

Мадам Марчбэнкс выступила вперед, обходя растянувшегося колодой на полу профессора по ЗОТИ и поставила свою тонкую старческую руку на плечо темноволосого парня.

– Гарри, – начала было она, но вовремя спохватилась, что она ему не преподаватель и незнакома этому молодому волшебнику, и продолжила официальным тоном. – Мистер ... Блэк, мы все дадим Непреложный обет нераспространения вашей тайны, но, просите нам, старушенциям, некая догадка нас настолько обрадовала, что возликовали слишком несдержанно. Спасибо, за пережитый из-за вашей оплошности, момент счастья, дорогой. Думаю, вам нечего нас бояться.

Время, необходимое для закрепления непреложного обета, заняло лишь нескольких минут. По прохождении этого периода легкое шевеление, со стороны оглушенного Аластора Грюма, привлекло внимания женщин и парнишки. Что-то странное стало происходить с его внешностью и леди Малфой крикнула:

– Гарри, открывай дверь – он начал возвращать свою внешность!

***

В Большом зале, тем временем, разразился скандал не меньшей силы.

Час спустя начала общих танцев, во время которых молодежь, не беря во внимании наложенного руководством Хогвартса официального траура, веселилась и скакала, школьная медиведьма мадам Поппи Помфри, изображая собой тропический тайфун, вихрем ворвалась в Большой зал. С новостью устрашающей силы. Об отравлении чистокровной ведьмы с факультета смелых и отважных, факультета Годрика Гриффиндора, Приворотным немереной концентрации, из-за которой девушка впала в приступ "панического недомогания". Так, цензурированно, назвала Мадам Помфри истерию сексуального характера и невоздержанные крики мисс Лаванды Браун, которая вопила во всю глотку, что хочет милого Во-Вона прямо сейчас, голого и готового к действию.

Колдоведьма тонула в пучине стыда и краснела от смущения, что ей пришлось рассказывать скандальные подробности во всеуслышание перед навострившими уши мужчинами из преподавательского состава трех школ, министерских и перед престарелым директором, в добавок.

Альбусу Дамблдору эта "новость" пришлась, как последняя капля дурного везения – так не вовремя Поппи ее огласила. Он и не думал, что его затея с Приворотным раскроется. Молодой Рональд ... Да сколько капель он должен был добавить в сок девушки, чтобы ... как бы то ни было. Подробности были пагубные, и Дамблдор вдруг осознал, что ему придется – так или эдак, отвечать за нарушение ТОЙ клятвы. Внезапно, он почувствовал внутри себя приступы паники. Прежде чем подняться со стула, чтобы убежать из Большого зала, скрыться в своём кабинете и пережить волну отката, его рвануло и он начал оседать на пол. Кто-то подхватил старого колдуна под мышки чтобы тот не упал на глазах веселящихся учеников, помог положить его на носилках и понести куда-то. Мерное покачивание убаюкало старого волшебника и он утонул в темной, теплой и влажной глубине, где не существовало направления, время и других людей, которые стали бы судить его поступки и отвергнуть его решения.

***

После Рождества, студенты разъехались на каникулы, чтобы отдохнуть после напряженного семестра, разукрашенного исчезновениями, смертей, новым заболеванием директора Дамблдора, сплетен.

Два дня спустя Сочельника, экстренный выпуск "Ежедневного пророка" вышел, чтобы взорвать новую за эти три-четыре года, бомбу.

–

Пожиратель Смерти при помощи Оборотного становится профессором по ЗОТИ в Хогвартс. Директор Альбус Дамблдор подмену не замечает

В школе колдовства и чародейства Хогвартс, во время Рождественского бала, леди Августа Лонгботтом, аврор в отставке, а в настоящем, профессор по Этикету и знакомству с обществом магической Британии, вдова и регент рода Лонгботтом, вычислила и задержала известного Пожирателя Смерти, Бартемиуса Крауча-младшего, который прятался под личиной Аластора-Бешенный глаз– Грюма.

В ходе расследования и разразившегося скандала стало известно, что бывший Глава Аврората, Бартемиус Крауч-старший, сам осудивший и упрятавший за стенами Азкабана своего единственного сына, умер от его руки. Тело старшего Крауча нашлось на опушке Запретного леса.

Ваш корреспондент, Ритта Скиттер, уверяет вас, что Барти Крауч-младший в его камере в Азкабане поменялся со своей больной матушкой под обороткой и, оставив ее умирать, последовал за своим отцом, с коим жил под заклятьем Империуса последние десять лет. Эта информация – истина в первой инстанции. Пожиратель Крауч освободился из-под Империуса и заманил своего врага, Аластора-БГ-Грюма – того, который его арестовал и предал в суд Визенгамота, в ловушку. С первого сентября до Рождественского бала Барти скрывался под Оборонтым зельем в Хогвартсе, под личиной друга и соратника директора Альбуса Дамблдора, используя волосы настоящего Грюма, проживающий в его многокамерном чемодане.

Наши доблестные авроры сразу, после Патронуса профессора Лонгботтома, появились в Хогвартс и арестовали восстановившего свою настоящую внешность Барти Крауча-младшего.

Известие о подмене лучшего друга и соратника, приверженцем Сами-знаете-кого, не достигло до ушей директора Дамблдора, потерявшего, ранее тем вечером сознания, из-за другой пренеприятной новости во время бала. Школьная колдоведьма, известная всем мадам Помфри, установила, что школьнице четвертого курса было подлито в пищу Приворотное зелье в больших, в несколько раз превышающие необходимую дозу, количествах и девушку отправили в Св. Мунго на лечение. Весть о такой невежественности застала Альбуса Дамблдора врасплох, и он упал в бессознание.

Директор Хогвартса тоже находится в Св. Мунго на лечении.

Предстоит расследование по обеим событиям. Ждите эксклюзивные новости от меня, вашей Ритты Скиттер.

Глава 16.

Что за тайна заключена в золотом яйце Рону раскрыть не помог никто и он до последнего маялся в догадках. Близнецы, если и догадывались о чем-то, молчали и с братом-чемпионом не делились. Таких озабоченных и молчаливых никто, кто хоть однажды видел Фреда и Джорджа «в действии», их не узнавал. Для всех, кто учился в Хогвартсе, они до недавно были еще теми затейниками, балагурами и приколистами, наследники первых Мародеров, от которых близнецы старались не отставать ни на шаг.

Что-то с ними случилось после исчезновения сестренки и оно навсегда стёрло веселье в глазах парней. Смерть Чарли их сломала.

Но то, что их угнетало, было не столько горе от потери сестры и брата, сколько некая обреченность и примирение, так несвойственно их огненных натур. Фред и Джордж перестали дразнить собеседников, в шутливой манере перебрасывать друг другу реплики, от чего ставили в ступор и друзей, и преподавателей, и недругов.

То и дело, они изолировали себя от друзей в самом укромном уголке гостиной, где и перешептывались о чем-то настолько секретном, что окружали себя заклинанием Муфлиатто. Их сокурсник и общий друг Ли Джордан тонул в догадках – таких он близнецов еще не видел, но списывал их поведение на траур и не стал мешать им пережить горе.

Иногда, поздним вечером, когда все расходились и в гостиной Гриффиндора не оставал никого, Фред вытаскивал из кармана мантии порядком потертый пергамент и снова, и снова перечитывал его вслух, чтобы Джордж слушал вместе с ним то письмо отца, которое он прислал их сестре Джинни, пока та была еще среди них.

"Милая доченька,– писал Артур Уизли, -на твоих плечах лежит тяжелая ноша – спасти нас от клички «Предателей крови». Тебе нужно привлечь внимания молодого наследника лорда Люциуса Малфоя – Драко, и настолько серьёзно, чтобы он в тебя влюбился и сделал тебе предложение руки и сердца.

Нам сердце молодого Драко никчему, нам нужна его рука, т.е. чтобы ты стала следующей леди Малфой. Чтобы помочь тебе в твоей нелегкой задачи, я дарю тебе наследственную вещь твоей бабушки Цедреллы, которую она принесла из своего в наш дом, когда выходила за дедушку Септимуса. Это золотая брошь, да не простая она, а волшебная. Матушка, передавая ее мне, назвала ее Брошью Медеи. Девушка или женщина, которая владеет эту вещью, становится Хранительницей семьи. Внешне она меняется, превращаясь в прелестницу и все мужчины стараются ей понравиться, чтобы она их выбрала в партнеры или в мужья. Чтобы брошка стала твоей, надо об неё уколоться и дать ей свою кровь.

Но не только тебе достанутся красота и везение, ими ты порадуешь и всех своих братьев, популярность которых среди девушек сразу подскочит до небес. Они быстро должны найти себе пару, чтобы создать наследников, потому что, доченька моя, все имеет свою цену.

А цена будет тяжела.

Сразу, как твой Драко сделает тебе предложение, с братьями начнут случаться несчастья, которые будут стоить им жизни. Все они должны умереть из-за проклятия нашего предка, только так кличка "Предателей крови" сотрется с нашей фамилии, вместе со смертью всех нас, мужчин Уизли.

Джинни, я знаю, ты умница и красавица, и примешь правильное решение. Только у тебя есть возможность освободить от клеймящего пятна семьи. Но, даже если ничего с Драко не получиться, не горюй. Однажды твоей дочери, м.б., повезет со следующим Малфоем и у нее не будет братьев на убой. Решение у тебя в руках. Я поддержу любой твой выбор.

Приказываю тебе, храни брошку ото всех, доченька. Ни в коим случае к ней не допускай своих братьев, потому что она уколет любого, кто коснется ее. Если дотронулся мужчина/парень, с ним произойдет страшная метаморфоза. Тот Упырь на чердаке в Норе, это мой старший брат, Рэджинальд. Береги братьев, потому что есть судьба страшнее смерти!

Если броши коснется девушка/женщина, брошь становится ее брошью и вместе с брошью от нас снова, уйдет везение и удача и твои братья, скорее всего, так же погибнут.

Люблю тебя. Отец."

После очередного прочтения письма, близнецы долго удрученно молчат, бледные, испуганные. Потому что их сестра потерялась, ее тела не нашли, а это указывало только на то, что роковая Брошь Медеи ускользнула из семьи Уизли.

Но в чьи руки попала волшебная брошка?

***

Гермиона ждала предложений со стороны родственников по поводу золотой вещицы, спрятанной в стеклянном футлярчике, в руках и под пристальным вниманием, настоящий момент, четы Малфой.

Люциус не смел приближаться к опасному артефакту, услышав от племянницы все подробности о нем, в основном, ту ее часть, в которой говорилось что произойдет с неосторожным мужчиной, бравшим в руки все, что блестит.

Зато Нарцисса проявляла заметный интерес.

– Говоришь, что всем, кто с тобой связан кровью – т.е. моему мужу и сыну, жизнь станет легче и счастливей, им будет везти неправдоподобно и они станут красивей? – спросила пытливо волшебница постарше с некоторым подозрением. – Хэтти, я не знаю, будет ли красота наших мужчин нам в счастье.

И она впилась взглядом в лицо Люциуса, чтобы поискать любые изменения в том направлении в нем. Хм, лицо как лицо, он всегда был жгучим блондином, на котором липли взгляды представительниц волшебного мира от пяти до стопятилетнего возраста. Леди Малфой вздернула плечами, не заботясь о вещах, над которыми она перестала трепаться, после стольких лет супружеской жизни в любви и верности с самым привлекательным мужчиной магмира.

– Цисси, не надо, милая, – ухоженная рука Люциуса ложится на колено жены и он всматривается в ее потревоженные глаза. – Я тебя люблю, мы поженились магическим браком, нас никто и ничто не разделит. Подумай о Драко. Он будет счастлив, его жена будет обожать его, у них родятся много детей, наш род разрастётся и возвысится, наша племянница в любви с другим нашим племянником. Что еще тебе нужно для полного счастья?

– Чтобы та статуя в подземельях взорвалась к чертовой бабушке! – со всего сердца бросила Нарцисса. Все трое рассмеялись ее необычной вспышки.

Когда отсмеялись, на лицах троих опустилось выражение глубокой задумчивости и тишина легла в кабинете хозяина Малфой-мэнора. Гермиона первая нарушила ее, со вздохом вставила:

– Будем думать, Нарси. Будем и дальше думать.

***

Заместитель директора школы Хогвартса, с чувством вины рылась в столе своего друга и наставника, с Рождественского бала пребывающего в Св. Мунго на лечении. После вчерашнего визита в специальном отделении в больнице, она застала его выздоровевшим и бодрым, но врачи его не отпускали, оправдывая своего решения тем, что профессор Дамблдор весьма пожилой и ему нужен покой, чтобы восстановиться насовсем.

Увидев Минерву МакГонагалл, престарелый директор обрадовался, как маленький ребенок своей матушки.

– Минерва, ты принесла мои лимонные дольки? – спросил он сразу, как увидел ее у двери комнаты.

– Какие дольки, Альбус? Ты забыл, что на входе в твой кабинет стоит пароль? Как мне в него войти? – удивилась она неожиданному вопросу директора.

– А? Разве не помнишь, что пароль Клюквенные леденцы?

– Нееет! Когда удосужился поменять старый на этот? – губы старой преподавательницы утончились неодобрительно в линию, но ее глаза повеселели. Он был таким всегда, Альбус Дамблдор – добрый веселый дедушка. Напридумывает такое, что сама не понимаешь: вырос ли он с возраста десятилетнего мальчика.

И вот, сейчас, она роется, чтобы найти в ящиках рабочего стола, те специальные лимонные дольки, которые изготавливают на заказ в известной только Дамблдору, немецкой кондитерской, с начинкой, смешанной с зельями, поддерживающие здоровье и ясность ума старому директору.

Картонная коробка с надписью "ЛИМДЭЖ" * нашлась в самом нижнем ящике, а под ней лежала папка красного цвета с огромными буквами на ней – "ГДжП".

Взяв коробку, Минерва закрыла ящик и сделала два шага в направлении двери, но за время, что она сделала эти два шага, шестеренки в ее голове сами завертелись и перевели на понятный язык аббревиатуру на папке – Гарри Джеймс Поттер.

Минерва застыла на месте.

Подумала.

В ее голове все перемешалось, мысли и отрывки событий завертелись в неведомом танце, водимые своей внутренней логикой. Она не пыталась вмешиваться, а пустила все на самотек. Не в первые с ней такое случалось, когда логика уходила покурить в сторонку, а ее водила чистейшая интуиция.

Стала оформляться какая-то идея, что-то связанно с тем несчастным мальчиком, сынишки ее учеников, Джеймса и Лили Поттеров. Зачем Дамблдор все еще думает о маленьком ... стоп! Уже не маленький, если он живой, Гарри Поттере? Знал ли директор что-то, что могло пролить свет на странное исчезновение Надежды волшебного мира? Возможно, очень, даже, возможно. Ну, почему бы не посмотреть, что в той папке собрал Альбус?

Достиг до этого сакрального вопроса, Минерва не стала медлить, а повернулась назад, открыла заветный ящик и, вытащив красную папку на стол, присела на кресло Дамблдора и углубилась в чтение.

Часом позже, познакомившись со всеми документами, актом о рождении Гарри, завещаниями его родителей и их родителей, с письмами из Гринготтса, с записками Петунии Дурсль, сестры Лили Поттер и с теми, подписанными некоей А. Фигг, с выписками из школьных дневников маггловской школы, где учился Гарри до поступления, хотя он и не поступил реально, в Хогвартс и прочие, и прочие, заместительница директора выглядела довольно разгневанной и раздраженной.

Взмахом палочки она скопировала все документы из папки, которые собрала в другую, пустую, найденную среди прочих бумаг на столе Дамблдора.

С уменьшенной папкой в кармане и коробкой в руках, она шагнула в зеленое пламя зажженного камина директорского кабинета.

Вышла из камина в приемной Св. Мунго.

– Минерва, ты принесла мне лимонные дольки, те, которых я тебя указал? – встретил ее появление лежащий на больничной кровати белобородый колдун.

Профессор МакГонагалл бросила ему на одеяло коробку со сладостями, которые загребущие костлявые руки Дамблдора схватили на лету и сразу вытащили горстью пахнущих лимонами желейные полумесяцы и он стал заталкивать их в свой рот, не заботясь о манерах.

Посмотрев на это безобразие минуту, Минерва прокашлялась и ледяным голосом заявила:

– Альбус, нам надо поговорить!

Но Альбус Дамблдор не стал обращать внимание своей заместительнице, а поев свои обработанные эликсиром жизни дольки и ощутив прилив энергии в жилах, вскочил с палочкой в руках, трансфигурировал свои больничные одежды в длинную красную мантию, уверенным шагом, отстранив ошарашенную Минерву со своего пути и вышел из палаты.

Она нашла его десяти минут спустя в директорском кабинете, заглядывающим в тот ящик, где пребывала папка с документами, повествующими о жизни Гарри Поттера в маггловском мире.

Увидев выходящую из камина Минерву, директор напрямую встретил ее словами в упор:

– Будь готовой, чтобы призвать молодого мистера Лонгботтома ко мне вечером перед вторым испытанием.

– Но, Альбус, Августа нам этого не простит! – воскликнула пожилая волшебница.

– А мы найдем ей задание вне школы, чтобы она узнала постфактум, – сказал Дамблдор, думая, что этим успокоит свою заместительницу.

Но только раздул ее сомнения.

– Она нас – нет, она тебя за это убьет.

– Пусть убьет, но я так решил.

Сказав эти слова, больше не обращая внимание Минервы, Дамблдор удалился в свои комнаты приготовиться к выполнению экстренного плана победы. Надо было тепло одеться, потому что ему предстоял длинный, с несколькими аппарациями, и неизвестно в плане продолжительности переезд в Литлл Хенглтон.

В дом Гонтов.

Глава 17.

Альбус Дамблдор

Я знаю, что Бог – Судьба или, как там его, Злой рок, быть может, сводит счеты и все выровняет. За долгую больше чем век жизнь я понял, что любое неравновесие создает в Мироздании потоки, которые его уничтожат. Поэтому всю свою сознательную жизнь стремился к всеобщему благу магов и магглов. Но ни те, ни другие меня не понимали, и всеми силами мешали моим стремлениям к лучшей участи. Каждый из них имел в голове собственные представления о личном счастье. Зубами и ногтями боролся только о себе любимом, не видя Общей картины. Своими ничтожными мозгами обыватели Магмира никак не осознают, что любой их успех однажды возвратится камнем в их собственный огороде. Что говорить о магглах, которые в том направлении ничего не смыслят, и надо их, как овец, направлять, чтобы они не упали в ловушку собственных иллюзий.

Целый век я стремлюсь ухаживать за всеми, забыв о личном, устраивать им легкую и беззаботную жизнь. И что получаю я, когда нуждаюсь в помощи? Упреки. Бессмысленные попытки устраивать мир под эгоистичными стремлениями к личному и семейному благополучию.

Ничтожества! Букашки! Да что в сравнении с Общим Благом их муравьиные закидоны возвысить муравейник? Кто я и, кто они? Где я, а где они?

Сравнивать орла с червяком, да ни за что!

Устрою я им феерическую ловушку, все окажутся у меня в кармане. Будут прыгать в моем блошином цирке, как миленькие.

Так-так, а вот и тайник Тома. Фу-у-у, как фонит от него!

Вокруг защита устроена по учебнику, все тут так, как надо. И как мне распотрошить все это, если я не парсельмаут, скажите?

Правильно, моей любимицей – Старшей палочкой, с таким виртуозным финтом выигранной у Геллерта.

Взмах! Как жжет зарраза, силен, силен был парень, должен признать. Все-таки, происхождение не водичка. Таких должно уничтожать, чтобы не угрожали лучшую участь обычных, добрых людей, вроде Артур и Молли, Мунгундуса, Северуса ... Ань, нет. Насчет Северуса загнул палку, его тоже нужно уничтожить, когда его полезность выдохнется.

Эх! Том! Том! Куда тебя, черт тебя подери, занесло? Где пропадал ты последние два года?

А! Наконец-то, вот шкатулка, в которой он спрятал кольцо предков. Кольцо Перевеллов. Хех, быть настолько одаренным, настолько талантливым, красивым и так легко поддаться уговорам испоганить семейное достояние. Сделать из Дара самой Смерти крестраж, ей на зло. Мерлин и Моргана, насколько удачно и вовремя я выбрал себе карьеру! Быть преподавателем, добрым и уступчивым в глазах маленьких гаденышей – это означает владеть Миром! Кто не видит картину будущего, тот сам себе дурак.

Министерские, те же имбецилы, как и сидящие в зале Визенгамота пустоголовые выскочки. Правильно предвидел я возможность однажды пасть им в руки и снизил уровень обучения и осведомленности в Волшебном мире. Хехе, Непреложный обет, который меня заставили дать им, касается только учеников Хогвартса! На-на-на-на-на-на! Все остальные, однако, так и остались на моих охотничьих полях.

Последняя защита, та, которая на шкатулке, жалит как бешенная оса, но терпимо. Цель оправдывает средства, потерплю.

Гомункулус давно готов и ждет свое наполнение, крестража надо забрать любой ценой. Ауч!

Вот и он, перстень Смерти! О, какой он неприглядный, ни камушек драгоценный, ни ободок золотой. Ну, хоть бы серебряный, но нет. А как тянет поставить на палец, как манит ...

Может быть, хоть на минуточку, посидит у меня на, да хоть на безымянном пальце, согреть его и он изменится во что-то другое? Попробуем, попробуем.

Аааааа, да что это такое, что за ... черт, черт, черт! Что за черные пятна появляются на руке из гребанного кольца? Снять, снять его!

Назад к карточке книги "Брошь медеи (СИ)"