Текст книги "Лягушки, принцессы и прочие твари (СИ)"

Автор книги: Аноним Эйта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Что?!

– У нас тут бдение. По случаю ухода солнышка в зенит, – все с той же серьезной миной пояснил Фанти, – приходите позже, когда камень освободится… если он вам не для эстетических целей нужен, конечно. Если вы просто посмотреть, не проблема. Любуйтесь.

Бахдеш побагровел, но, к его чести, голос его звучал почти вежливо:

– И как долго нам ждать?

Фанти пробормотал что-то под нос, накрутил на пальцы пеструю расточку вместо локона, достал из кармана зеленое стеклышко и через него внимательно уставился на солнце.

Время шло… шло… шло…

Пели птички. Стрекотали кузнечики. Шумел лес.

Далька плюхнулась прямо на землю, ей надоело стоять. Запустила пальцы в грязь, с интересом насыпала чернозема в горсть, рассмотрела. Кажется, обо что-то укололась. Ойкнула. Фанти дернулся от звука, роняя стеклышко. Посмотрел на Дальку укоризненно, поцокал языком, покачал головой, звеня при этом бесчисленными бубенчиками, вплетенными в волосы: точь-в-точь колокольня в канун Самой Длинной Ночи.

– Ну вот, – сказал он, – я только настроился на связь с духами. Сбили…

Далька шмыгнула носом. У нее дрожали плечи: она изо всех сил стараясь не рассмеяться.

– Сколько? – Тихо повторил Бахдеш таким тоном, что всякое желание смеяться отпало тут же.

В этом голосе была нотка «сейчас сверну тебе шею, размалеванный урод», немного «пусть твой народ катится в свой мир, а не младенцев нам тут ворует» и, самое страшное, «вы мешаете настолько, что такую проблему легче закопать, чем решить».

– Месяц? – Предположил Фанти беззаботно, закатив глаза, – Два? Кто знает. На то и бдение.

Бахдеш потянулся с клинку; Фанти вскинул ладонь.

– Тихо-тихо. Ты же не прольешь на священный Камень эльфийскую кровь, незнакомец? Во мне ее четверть.

Он плавным жестом указал на острые кончики ушей. Бахдеш уши осмотрел, немного помедлил… и рявкнул:

– Стащите его отсюда!

Вторая ладонь.

– Тихо! – Рявкнул Фанти, чуть не сорвавшись в знакомые паникующие интонации, – Боги не терпят агрессии в священном месте!

Бубенцы звенели все громче, похоже, Фанти все-таки не удержался – затрясся. И никак не мог эту дрожь прекратить. Понимаю: я тоже знатно перетрусила.

– Что тебе надо? – раздраженно спросил Бахдеш, – Хочешь денег?

– Хочу бдеть! Я сюда первый пришел! – Возмущенно взвизгнул Фанти.

– Давайте его просто в уголочек подвинем, – предложила вдруг Далька, и встала, отряхивая грязные ладони, – мне Веда сказала, что так можно. Места хватит.

– Правда сказала? – Одними губами спросила я, зная, что благодаря своему ведьминскому слуху Далька услышит.

Она едва заметно пожала плечами, потом мотнула головой. Насупилась.

– Она гневается. Я сейчас откажусь от Силы отказываться, если вы так и продолжите. Жить хочется, но я боюсь злой Веды там больше, чем смерти!

Звон становился все громче и громче, он уже заглушал кузнечиков. Фанти раскинул руки ладонями вверх.

И как у него получалось? На вид он казался почти неподвижным, но звук все усиливался.

– Мне нельзя много двигаться, но если меня перенесут, то я согласен, – сказал он.

У Бахдеша было не так много вариантов. Он не мог Фанти убить – потому что это прогневило бы Богов; он не мог затеять драки – потому что это тоже прогневило бы Богов. Найденное этими двумя решение было настолько простым, что казалось почти гениальным.

И вряд ли Бахдеш мог предположить, что кто-то будет так отчаянно смел, чтобы разыгрывать дурачка прямо перед отрядом суровых джоктийских солдат, хоть и замаскировавшихся под купеческое сопровождение. Он принял Фанти за настоящего эльфисского… как их колдунов называют? Шамана? А, неважно.

На руку эльфису также играло то, что о религиозных ритуалах его народа никто ничего толком не знал. Ну, кроме того, что они дикие и странные. А то, что Фанти сейчас делал, выглядело очень странно. И даже немного дико.

Хотя я не очень понимала, как это может нам всем помочь. Ну, сорвет Фанти Бахдешу ритуал… и что? Это будет чревато последствиями для всех присутствующих, не только для Бахдеша. Еще одного божественного проклятья мы с Лером можем и не пережить…

Они же это как-то обсудили?

Обдумали?

Это же все какой-то хитроумный план, а не импровизация с безнадеги?

– Перенесут?

Бахдеш сделал знак солдатам.

– Никто, кроме участников ритуала, на землю ступить не может! – Торопливо сказала я, – Куциана сюда, сами здесь стоять.

Последнюю фразу я от волнения выговорила по-джоктийски. Не уверена, правильно ли вышло.

Куциана связали так хитро, что он мог делать только очень маленькие шажки и все время спотыкался. Пока мы с Далькой тащили его к Камню, Бахдеш аккуратно, почти нежно, как пушинку, передвинул Фанти в один из углов треугольного камня, где тот и замер, как статуя. Даже успел вновь заклевать носом.

И как, интересно, он умудрился с Лером обогнать конный отряд? Вряд ли эти двое спали последние несколько ночей…

– Ну, – сказал Бахдеш, очень довольный, что так дипломатично решил проблему с эльфисом, – что нужно делать, братец?

Куциан задумался.

– Я знаю! – Я выступила вперед, прежде чем он успел хоть что-то сказать.

Я испугалась, что он мог не узнать Фанти. Хотя Лера-то узнал же? Но вдруг… У меня не было права рисковать. К сожалению, свести риск к минимуму можно было лишь одним способом.

Уповать на богов.

Так же, как мы с Лером когда-то.

Я знала лишь один ритуал, и в нем не было ничего сложного. Только использовался он для связи с Богами, а не для передачи ведьмовской силы.

– Нужно просто собрать нашу кровь… – сообщила я, – ну, всю нашу кровь, – тут я краем сознания отметила, что уже не слышу звона бубенцов – только какой-то мерный гул, и понадеялась, что Фанти нашел способ всех нас усыпить и забрать с собой нужных или что-то вроде этого, ведь гул – это звук, а звук – это музыка, – не то чтобы вообще всю, – я тянула время, не знаю, зачем, – по капле с каждого здесь стоящего.

– Я должна собрать, – сообщила Далька, – у меня и гвоздик есть! – И она гордо продемонстрировала миру свежеоткопанный ржавый гвоздь. А потом ткнула им в Фанти.

Тот не пошевелился.

Следующей целью был Лер, но он тоже остался непоколебим. Только мерно вздымалась мощная грудная клетка; я с огорчением заметила длинные проплешины на его боках. Он, похоже, и правда заснул, обессиленный. Сколько раз он перекидывался за прошлые дни? Это должно было его истощить.

Бахдеш проследил за направлением моего взгляда… и тут на его лице промелькнуло узнавание.

– Зачем ты начала с них? – Спросил он.

– Интересно было, дернутся или нет? – Пожала плечами Далька, – Просто так.

– Ты не знала?! – Бахдеш отобрал у нее гвоздь, – ты не знала? Я уже видел эту собаку! Это ведь после ее визита у принцессы появилось кольцо! Это ритуал, он не может проводиться просто так! Ритуалы так не делаются!

От волнения он даже заговорил с акцентом. Я даже поймала себя на сочувствии: наверное, он ждал темных балахонов, танцев, красивых песнопений, и все такое. Если бы вместо этого мне предложили чумазую девчонку девяти лет, которая тычет в людей грязным ржавым гвоздем, который только что сама же и откопала, я бы тоже расстроилась и что-то заподозрила.

И догадалась бы! Эта парочка так сосредоточилась на маскировке Фанти, что совсем забыла про Лера. А ведь Бахдеш уже видел Лера! Мне вот тоже в голову не приходило, что Бахдеш может узнать собаку – но не эльфиса.

Мир замер; мое сердце пропустило удар. А потом застучало чаще прежнего.

– Мир тебе, незнакомец, – вмешался Фанти, – ты уже ничего не изменишь.

– Что именно вы задумали?

– Мы просто бдим. – Фанти склонил голову на бок, – Что мы можем сделать? Обыщи меня, собаку; у нас нет оружия. Мы не враги тебе. Это просто случайная встреча. Мир – результат великого множества случайностей. Разве твой случай – не счастливый? Ты – везунчик. Так успокойся! С тобой. Ничего. Не может. Случиться!

Звон резко прекратился, внезапная тишина забилась в уши, как вата. Бахдеш как-то обмяк, расслабился, упал на колени, каплей растекся по камню, вялый, сонный, безжизненный.

– Держу семь секунд, – Фанти сплюнул в ладонь, и слюна была с кровью, – быстро.

Далька уколола мой палец, палец Куца, а потом приложила ладошку к камню, растопырив пальцы. Протянула мне гвоздь.

Когда-то давно это сделал за меня Лер. Почти брат; никого ближе у меня тогда не было. Но, похоже, никуда не деться, пришла моя очередь: я взяла гвоздь, оглянулась на солдат – кто-то уже вскинул арбалет, Фанти надрывно кашлял.

И воткнула его в камень.

Мы звали.

Он поддался, как масло, гвоздь легко скользнул по самую шляпку.

Они отозвались.

Теллер ощутил спиной твердую землю; руки – руками, ноги – ногами. И совсем не ощутил хвоста.

Он рывком поднялся, и тут же упал обратно: все тело болело. Мышцы ныли так, как будто он пролежал тридцать три года на какой-нибудь печи, а потом решил выйти в бой мечом помахать, как последний дурак, без разминки; кости все вместе решили сообщить хозяину о приближении лютой непогоды – Теллер и не думал раньше, что их у него так много. Казалось, болели даже волосы.

В глазах все двоилось и расплывалось. Но склонившееся над ним светлое пятно Лер все-таки опознал, хоть и с немалым трудом.

– Фа…

– Я говорил им, что ты аристократ, но даже аристократа не пустят в вардо, если он умирает, – торопливо заговорил Фанти, – это не я сказал! Это шувани запретила.

– У…

– Ну, она смогла это прекратить, – добавил Фанти, – так что лучше будь благодарен. Тебя наконец-то перестало мотать туда-сюда. Но лучше лишний раз не шевелиться.

Фанти сунул Леру в руки что-то вроде маленькой миски с водой. Лер выпил – даже слишком быстро. Фанти понятливо наполнил миску снова.

– Как долго?

– Ночь.

– Успеем?

Фанти вздохнул.

– Успеем. Но если ты встанешь и пойдешь… Возможно, перекинешься еще раз? Тебе не стоит этого делать. Тело может не выдержать. Это не я сказал, это шу…

– Привычка такая? – Лер снова сел.

Заставил себя. Подпер руками. Вспомнился старый полуразвалившийся домишко на том пути, чью покосившуюся стену подпирали замшелые бревна. Он застыл в каком-то подобии равновесия, которое казалось мимолетным – на долгие годы.

Лер надеялся, что сможет продержаться хоть минут пять. Из принципа.

Тело предает. Все, как говорил дед: иногда тело – твой самый страшный враг. Оно лениво, неповоротливо, ему нужен сон, еда, отдых, оно болит… именно тогда, когда всего нужнее, оно отказывает.

Наскар из Ньярни умер за несколько часов до того, как они с Ликой успели обратиться к Богам. Иногда Лер думал: а если бы он не поддался болезненной слабости, если бы шел вопреки усталости, если бы лишний раз не остановился тогда… может, дед был бы жив?

Но потом вспоминал, что с ним была Лика. Что он не ради себя останавливался, не ради себя искал еду, не ради себя спал по ночам. Лика была слабее – но ее слабость не дала Леру измотать себя до смерти. Ликина слабость спасла его. А его слабость спасла Талиманию.

И это не то, чем стоит гордиться.

Дурацкая была идея. Детская. Пойти и попросить Богов, чтобы все снова стало хорошо. Наскар говорил никогда не полагаться на других, а в то время Теллер чтил заветы деда свято. Но когда смерть дышит в затылок, когда не можешь разлепить глаза утром, когда тело пылает, когда взрослые вокруг тебя умирают один за другим, когда прижимаешься к сестре лбом – и вместо прохладной кожи чувствуешь жар, слова молитвы рвутся из груди сами. И когда Боги не отозвались на его крик во дворце, Лер почему-то решил, что дело в акустике.

Что нужно просто найти место получше, и Боги ответят. Что им не плевать – они просто не знают, не видят, отвлеклись на что-то важное.

Кересский Камень показался ему подходящим местом. Простейший ритуал, про который знают все дети, которые хоть иногда гуляют на улице с другими детьми. Если в полночь налить в серебренный таз воды и бросить щедрой горстью водорослей со дна быстрой реки, сможешь вызвать Русалку; если нарисовать на лестнице крест красным соком, томатным, вишневым, любым, лишь бы цвета крови, и трижды повторить: «Кровавая дама, приди», то та, несомненно, придет. А если пойдешь к Камню и прольешь королевской крови, отзовутся Боги.

Лике Лер сказал, что прочел про это в книге, потому что она всегда проверяла авторитетность источников. Он соврал, но Лика была слишком больна, чтобы его поймать.

Может, не будь у них этой детской веры, ритуал бы не сработал. А может, в кои-то веки, ребячье поверье оказалось правдой. Кто знает… Не Лер.

Он вообще хотел бы забыть про Камень, но проклятье не давало. Стоило Лике испугаться, Леру приходилось бороться за право остаться человеком. Снова и снова. Бесконечно.

И он мало помалу сдавал позиции. Может, пес понемногу обживался в новом теле, может, Лер просто слабел с годами или усиливалось проклятье Лики. Он не знал.

А теперь проклятье мешает до камня добраться.

Но иначе нельзя. Он просто не может лежать здесь, пока Лика будет говорить за него. Он обязан встретиться с этими уродами лично, снова, лицом к лицу, они должны ответить…

Ну и Бахдеша надо бы растерзать. Но этот враг выглядел совсем бледно рядом с сияющими ликами Веды и Вефия, что Леру приходилось напрягаться, чтобы принять его во внимание.

– Привычка? – Переспросил Фанти.

– Советоваться с какими-то бабами вместо того, чтобы брать дело в свои руки, – сказал Лер.

Жестковато, но это самый простой способ убедить эльфиса что-то сделать.

Кажется, он тоже недолюбливал свое проклятье, хоть и принял его добровольно и на время.

– Шувани не приказывала ни мне, ни тебе, – медленно, осторожно подбирая слова, начал Фанти, – ты ведь не связан, тебя не охраняют… она просто сказала, что ты… – он замялся, но все-таки добавил, – скорее всего, если пойдешь сейчас дорогами… не сможешь остановиться на одном облике. Твое тело не выдержит. Ты умрешь, Теллер Филрен. Можешь умереть.

Кажется, он не обиделся. И верно: на убогих калек не обижаются.

– Это зависит от того, будет ли Лика пугаться в…

– Не совсем. Я понимаю, что ты хочешь сказать, но вряд ли то, что ты не в состоянии оставаться в одном облике, связано с тем, что принцесса Малиалика боится или успокаивается, – вздохнул Фанти, – боишься ты. Ты не можешь определиться. Это не я, это шувани ска…

– Понял. Но я определился, Фанти. Больше нет сомнений. Никаких. Я должен встретиться с ними во второй раз.

– С кем?

– С Богами. К Кересскому камню ходят, чтобы поговорить с Богами. Разве ты не знал? Должен был слышать, с твоими-то ушами.

Фанти помотал головой.

– Настолько я не углублялся. Думал, просто место для ритуалов, – вздохнул он, – то есть, ты решил, верно?

– Мы идем.

– Если ты умрешь на дорогах, – ядовито сказал Фанти, – я обязательно дотащу до Камня твой труп и расскажу принцессам, что ты очень старался.

– Было бы любезно с твоей стороны! – Бросил Лер в узкую спину.

…Фанти так и знал, что этот псих и не подумает отлеживаться в уютненьком бендере. С одной стороны, так было легче. Он не хотел бы проделывать этот путь один. С другой… возможно, часть дороги ему придется тащить с собой труп: не самое приятное занятие.

Солнце еще только собиралось встать. В предрассветных сумерках разукрашенные эльфисские повозки казались такими же серыми, как и мир вокруг. Все спали… или притворялись спящими.

Вчера рассматривали Теллера как диковинку, пока не пришла шувани и не разогнала. Фанти же этого сделать не удалось, как он не напрягал голос. Его просто не слушали, несмотря на то, что он носил Таль. А может, именно поэтому…

Бесцветный, бесшумный мир… Будто кто-то злобный утащил все краски, проглотил все звуки и тихонько хихикает теперь где-то там, на краю сознания…

– Таль, – впервые за долгое время позвал Фанти.

И она наконец-то оборвала свой смешок:

– Чего тебе, правнучек?

– Почему ты молчишь? Раньше ты бы запилила меня, а так… совсем на тебя не похоже.

Ответ был моментальный.

– Потому что ты все равно не последуешь моему совету. И будешь прав. Я же здесь, чтобы учить тебя, а не проживать за тебя жизнь, мальчик. Я могу помочь тебе встретить подходящего помощника на рынке: на свете немало духов, которые мне обязаны, и пришло время платить по счетам; я могу подсказать тебе правильную мелодию, которая сможет усыпить кого угодно; но тебе говорить мальчишке, что именно сделать, и тебе выбирать мелодии слушателя. Ваш народ перерос меня. Я всего лишь очень древний дух, и я больше не нужна ни тебе, ни вам. Вот почему я молчу. – А потом добавила, чуть звонче, – с тобой было весело, и с вами тоже, но пора дальше! Дальше-дальше-дальше! И ты слишком большой, чтобы слушать всяких баб, бе-бе-бе. Так-то! Мелодию запоминай, повторять не буду!

…У Фанти не было четкого плана, так же, как не было его и у Лера.

Но одеяние шивани они все-таки сперли. Такое оно было звенючее и удобное: настоящий музыкальный инструмент, юбки-трещотки. Гитару-то Фанти не взял, чем меньше берешь на дороги поклажи, тем быстрее движешься…

А вдруг пригодится?

Глава 11, в которой принимаются исключительно изящные решения, а кончается все хорошо

Фахраса Хос терпеть не могла переездов. Даже когда она их организовывала сама, она вечно забывала что-нибудь важное, и хорошо, если это важное получалось передать потом с оказией через знакомых, а то такой замечательной прихваточки, как та, что была оставлена в спешке в Джокте, она так до сих пор и не нашла.

А тут она потеряла все: бизнес, который в карман не положишь, мебель, которую так любовно собирала по ярмаркам, коз, корову, большую часть одежды, драгоценности, в которых предпочитала хранить деньги… Нет, драгоценности она замечательно спрятала и еще сможет за ними вернуться, не будь она Хос; но то, что сейчас они были не с ней, раздражало.

А еще она требовала от солдат хотя бы минимального уважения к матери и бабушке девочки, которая, возможно, станет королевой Талимании. А тем было плевать. Она ехала на неудобной телеге в куче узлов и узелков, которые все-таки успела упаковать, и ей волей-неволей приходилось общаться с дочерью, с которой вовсе не разговаривать хотелось, а хорошенько настучать ей по пустой голове.

Но Фахраса помнила, что Лима – родная кровь. Во всех ее ошибках косвенно виновато воспитание, которое молодая и беззаботная Фахраса когда-то пустила на самотек, так что по голове надо бы себе постучать.

Вместо того, чтобы биться многострадальной головой о борта телеги и заламывать руки Фахраса решила продолжить действовать, благо, до этого получалось вроде неплохо. Она поклялась себе, что кто-кто, а ее Юсенька в такую гадость, как королевский двор, ни в жисть не вляпается. Лима-то ладно, тянет ее в эту лужу, так пусть окунется и поплавает, коль до сих пор не наплескалась. Она безнадежна: такое под носом у матери провернуть! Но Юсеньку Фахраса убережет, не повторит прежних ошибок.

Хорошо хоть Куциан с возложенной на его плечи задачей справился: пса от глупостей удержал и девочку свою от немедленной смерти уберег. Фахраса даже почти запомнила ее лицо… Глаза вроде серые, фигурка щупленькая такая… А ведь специально вглядывалась, вслушивалась… голос… тихий такой… нет, с принцессой Малалайкой что-то было не так.

Но и с псом принцессы Малалайки что-то было  не так. Обычно люди в собак не превращаются. И даже эльфиса она подцепила какого-то контуженного. И сестра у нее ведьма… Э-э-эх, такую карьеру Лима загубила! А ведь как звучит: тетушка Хос, учитель ее Величества!

И каждого, кто посмел бы назвать ее учительницей, она бы скармливала специальным крокодилам. Ух, замечталась!

Но в этой ситуации только мечтать и оставалось. Фахраса с каждой минутой приближалась к джоктийской границе, и вокруг была просто тьма солдат, которые всячески отравляли ей жизнь и портили настроение. Будь на то ее воля, она давно бы их испепелила. Но, увы, она не фея, молнии пулять из пальцев, а всего-навсего слабенькая ведьма.

Ведьмы традиционно работают головой.

Вот и Фахраса поработала и прикинула, что совсем скоро будет сторожевой пост.  Это знание ей Веда все-таки смилостивилась и спустила: карты-то у Фахрасы не было, да и местность казалась совершенно незнакомой.

Дождаться бы обещанного поста, а потом бросить остаток сил на то, чтобы талиманские вояки все-таки не поленились проверить излишне вооруженный хегский купеческий обоз.

Конечно, липовых хегсчан было куда больше, чем могло оказаться солдат на посту, но… половина из них ничего не слышала, спасибо Фанти, да и вряд ли они рвутся устроить Джокте с Талиманией дипломатический конфликт: Бахдеша с ними нет, так что это не в их компетенции. Как минимум, этот пост их хорошенько задержит: уже неплохо.

Фахраса исходила из предположения, что и остальные даром времени не теряют. Все, что она могла делать в ее положении, это тянуть время.

Кстати об остановках…

– Милочки, а пустите старушку в кустики!

– Опять?! – обреченно вздохнул совсем юный солдатик, который сопровождал их в повозке.

Остальные Фахрасу в режиме бабки выносить долго не смогли. И этого-то спасало исключительно впитанное с молоком глубочайшее благоговение перед старшими.

– Ну пожалейте старую женщину, доживете до моего возраста и поймете, что не только сердцу не прикажешь! – ядовито откликнулась Фахраса.

Не такой уж был и большой возраст, да только для таких вот юношей она как есть бабуля. Осознание этого отнюдь не радовало, хоть и позволяло останавливать отряд чуть ли не каждые полчаса. Безо всяких там идиотских угрызений совести и сочувствия служивым, которым просто достался не тот владетель, а с настоящим ведьмовским злорадством.

Вообще, что бы так легко бродить по вражеской стране, требовалось немало наглости и еще больше везения. Только парадоксальным стечением обстоятельств Фахраса могла объяснить то, что их еще не поймали…

И это наталкивало ее на определенные мысли.

Если Куциана смогли превратить в лягушку, а Бахдеш – брат Куциана, значит, они оба принадлежат к королевской династии Джокты. Не суть важно, сколько именно в них крови давным-давно свергнутых королей, главное, что вообще есть.

Ой не случайно Фантаэль рассказывал про Джера и Альда, точнее, не случайно Далька его об этом попросила… Хос уже почти не жалела, что потратила уйму сил на то, чтобы пробиться через музыкальный заслон Фантаэля и подслушать разговор: пустая на первый взгляд сказочка, даже не она сама, а о ней упоминание, могла оказаться крайне полезной информацией.

Существовала легенда: мол, джоктийский король, – а в Джокте всегда правили мужчины, – был везуч как Вефий, если кроме него в семье были еще сыновья. А вот их младшие братья редко и до совершеннолетия доживали. И умирали они все больше не от естественных для королевских отпрысков причин, вроде вражеского яда или меча, а как-то… глупо. Кто простуду подхватит, кому ночной горшок на голову упадет.

Невезуха, одним словом.

И раз Куциан младший, то это он – невезучий сын. Королевская кровь в нем жидковата, так что он смог дотянуть до своих лет сравнительно целым и невредимым – если забыть о том, что в Талиманию он прибыл лягушкой, и чуть не погиб, когда Лима разбила банку.

А значит, и везение Бахдеша не такое уж абсолютное.

А значит, Тетушка Хос из кожи вон вылезет, но на посту их отряд задержат… Превозможет шальную удачу.

Фахраса выпрямилась на телеге, уставилась вдаль. Она – справится.

Набрала в грудь побольше воздуха и выдала самую сварливую из своих интонаций:

– Ну так остановите вы, или мне тут до морковкиного заговенья терпеть?!

Феска чувствовала себя… странно. Никогда в ее руках еще не было столько власти; никогда на ее плечах не лежало столько ответственности.

Она гнула ее к земле.

И почему она в это ввязалась? Могла бы просто протирать пыль во дворце и горя не знать. Вышла бы за какого-нибудь конюха, нарожала бы детишек. Давно была бы счастлива…

А вместо этого бумажки перекладывает, а те никак не сложатся ни во что приличное. Вот доклады с юго-западного тракта – где? Почему гонца нет?

И вроде бы время не военное, и с тех пор, как Мор выкосил добрую часть опытных военных, армия так до конца и не оправилась, и частенько люди задерживали эти отчеты-доклады, пустая ведь формальность… а вот грыз Феску червячок сомнения, грыз. Чтобы со всего тракта? Все пять постов? У них там обоз с бухло… Тут Феска оборвала себя на полумысли; да, она родилась в деревне, но служит во дворце, и не стоит об этом забывать… у них что, винный обоз проехал, и бутылки так и раскатывались, так и раскатывались? Какое еще может быть объяснение, кроме всеобщего похмелья?

Будь там трупы, сообщили бы обеспокоенные крестьяне. У каждого солдата ж в деревне по милке, а то и по две.

Колоссальная ответственность так давила, что никак не давала принять хоть какое-нибудь решение, заставив замереть за столом Теллера, за его бумажками этакой статуей. Это была его ответственность, она еще не готова ее принимать….

Тревожно.

Что она будет делать, если не справится?

Теллер вернется и… что она ему скажет? Как в глаза посмотрит? Ведь цена ее ошибки очень высока. И Теллер, он… он же не просто так ей это доверил, он на нее положился.

Теллер никогда ни на кого кроме себя не полагался. Иногда только на Малиалику, хотя, казалось бы, что эта принцесска может?

А тут… Взял и уехал непонятно куда, непонятно зачем… Дела на Феску скинул, как отмахнулся, и пропал. С концами. За него тоже тревожно. Похудел он в последнее время, совсем себя загонял. Даже не замечал, как Феска ему под руки бутерброды подсовывает и чайные чашки, просто ел, пил и все. Сидел тут, головы от бумаг не отрывал… а когда отрывал, резко, лающе говорил имя… и человека арестовывали.

Положи она ему на тарелку яда – и тот бы принял по рассеянности…

Феска не любила Лику. Она понимала, что эта девушка Теллеру как сестра, так что вовсе ей не соперница. Не соперница ни в работе, ни в чувствах. Не будет принцесса носить сьесу барону бутерброды, не будет следить, чтобы запах обожаемых псов не пристал к костюмам; не будет выполнять приказы. А Феска будет.

Но Теллер вечно с Ликой носился. И он… ей доверял. А Феске нет, хотя она старалась.

И вот капризной принцесске приспичило сбежать. Нет, конечно, Феска понимала, что подобному поступку имелись веские причины, но все равно не могла думать иначе. Капризной принцесске приспичило сбежать, и теперь у Теллера из-за нее проблемы.

Она знала, что это неправда, но ревность душила; в горле вставал горький ком.

Феска вспылила: вскочила из-за стола, пнула в гневе ножку; высоченная стопка бумаг покосилась и бесконечным потоком устремилась на пол. Пришлось собирать… и поделом. Хорошо хоть никто  не видел ее вспышки, не полагалось горничной так себя вести.

Она б еще в стену что-нибудь швырнула, чтобы окончательно уподобиться мамке, которая, доведенная детьми до исступления, вечно кидалась в них всем, что под руку попадалось.

Нет, для замначальника тайной службы подобное поведение недопустимо.

Хоть никто и не знает… Феска пользовалась маской, духами подруги и новеньким платьем. Долго этот маскарад продержаться не мог, но кто знал, что Теллер пропадет больше, чем на полдня?

И все-таки она отправит отряд. Решено.

В такой ситуации нельзя быть слишком осторожной: причина этому не только отравление короля, но и что-то такое, неуловимое, страшное, витавшее в воздухе. Она – Лид, Боги дали ее роду интуицию.

Кто она, чтобы не прислушаться?

А если сьес барон против, то это его проблемы. Нечего оставлять ее тут одну, без подготовки, без предупреждения и поддержки. Она на него работает всего-то полгода!

Феска тотчас села и написала приказ.

А когда на исходе дня к ней пришел оборванный эльфисский мальчишка с посланием от Теллера, Феска убедилась, что была права. В душе она станцевала победный танец, но лицо смогла сохранить безмятежным. Как и полагается.

К тому же радость тут же омрачилась беспокойством. Как там Теллер? Как там принцессы? Малиалику Феска на дух не переносила, но Лифнадалия была слишком прекрасным ребенком, чтобы ее не любить. Не хотелось бы, чтобы с ними что-то случилось.

И четвертая принцесса… Вот Херх козел безмозглый! Оборвать бы ему бубенчики к феям, чтобы головой начал думать!

Она отправила мальчишку с новым приказом эльфисскими дорогами, догонять уже выехавший отряд. И еще один отряд, в подкрепление.

А потом немного подумала и отправила обычного гонца. Одного… второго…

Третьего на всякий случай.

И четвертого, чтобы уж точно.

И здесь ее не подвела интуиция: мальчишка ухитрился на дорогах заблудиться, первого гонца распотрошили грабители, у второго лошадь сломала ногу, третий прямо в пути сгорел от какой-то диковинной болезни… а вот четвертый добрался.

Так что когда к ней прилетел всадник на взмыленном коне и передал записку, где говорилось, что новоявленных родственничков правящей семьи перехватили и возвращают во дворец, Феска в верности своих решений уже не сомневалась.

Она тщательно причесалась, оделась как могла сдержанно и солидно, взяла с собой перстень Теллера, как доказательство того, что именно ей передали дела…

И пошла докладывать о произошедшем Анталаите.

Из своего доклада она вычеркнула все новости о дочерях королевы, но он все равно имел грандиозный успех.

Потому что о ее внучке Феска выложила все, что знала.

Первым делом черный земельный круг огородило светлой полупрозрачной стеной.

За ней можно было различить силуэты солдат,  в ней самой торчали арбалетные болты и стрелы. Лук – хегское национальное оружие, и по скорострельности он у арбалета, конечно, выигрывает. Немудрено, что некоторые схватились именно за луки: хоть они и носили их скорее для аутентичности, но стрелы в колчанах все-таки были.

Правда, добрая половина стрел все равно бы до цели не долетела, уткнулась бы в землю: похоже, либо у лучников дрожали руки, либо, что вероятнее, они никогда не сталкивались в своей Джокте с хегской модификацией лука. Излишнее стремление Бахдеша к достоверности и его привычка полагаться на удачу, похоже, погубила идею.

Мы с Лером знали, что так и будет, поэтому я сразу пошла вытаскивать из стены лишние детали: после ее исчезновения все это полетело бы дальше, как ни в чем не бывало. А так мы сложили их в аккуратную кучку.

Думаю, если бы у Лера было больше сил или хотя бы руки вместо лап, он бы просто разворачивал стрелы наконечниками назад и втыкал обратно; но мне было сложно решиться на убийство такого количества людей, которые не смогли бы защититься, пусть и врагов.

Через несколько минут нам стали помогать Куциан и Далька. Сидеть и ждать у камня ответа без дела очень сложно, поэтому это был замечательный способ с пользой скоротать пару минут. К сожалению, стрелы уже кончались…

– Смотри! – Вдруг сказал мне Куциан, указывая на камень.

Я отвлекалась от стены и увидела, как до сих пор неподвижный Фанти валится с камня назад; это было похоже на змеиную линьку, и Фанти был шкуркой.