Текст книги "Съешь ещё этих мягких французских булок, да выпей же чаю (СИ)"

Автор книги: Аноним Bandileros

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Следующий – обернувшийся на шум падения спутник, который направился к упавшему и стонущему телу. Он пошёл поднимать его и пуля угодила ему как раз в спину, я выстрелил ещё раз, в следующего горца и наконец, в последнего, уже протрезвевшего от шока мужика, который с горцами корешился. А потом контрольный – каждому лежачему телу по выстрелу. Пули экспансивные, попадая в тело оставляют целую россыпь осколков и раневых каналов. Такое ни один хирург не зашьёт, правда, если в кость попадёт, в ключицу, например – тогда можно выжить, бронебойность у пули хуже не придумаешь.

Бронежилетов на целях нет и не предвидится. Я взял рацию.

– Концерт окончен, зрители могут покинуть зал.

Батя тут же двинул прочь. Ему предстоит выехать за город и бросив там мотоцикл, вернуться в Москву на поезде. Лаврентий Павлович его отмазал от рабочих обязанностей.

Я же поднялся с налёжанного места и Модуль забрал у меня винтовку. Поскольку тут было тихо, то никто особо ничего и не заметил. Я вышел с чердака и из подъезда, после чего в полной темноте вытащив с помощью модуля велосипед, отправился на нём по дворам в сторону ВГИКа.

Темно в Москве – как в жопе у негра тёмной безлунной ночью. То есть не видно ни зги, если бы не ПНВ, встроенный в очки любимым модулем, я бы ста метров не проехал. Зато отъехав на приличное расстояние, я наконец-то смог запустить веломоторчик и выехать на улицу, отправившись на своём дырчике по абсолютно, девственно чистым улицам Москвы в сторону ВГИКа.

* * * * *

В студии было свежо, потому что окна открыты. Лаврентий Павлович расхаживал из стороны в сторону, с чашкой кофе в руках. Я же сидел за столом и молча наблюдал его метания, не забывая при этом изредка следить за процессом работы отца. А он делал печатную плату, уже очень привычно. Берия забросил пустой бумажный стаканчик в мусорку и сказал:

– Ну и натворили вы дел, ребята. Причём в основном ты, Витя.

– Я знаю, Лаврентий Павлович. Но не мог же я моментально прогнать их по распознаванию лиц?

– А надо было.

– Тогда они бы ушли, – развожу руками, – да и вообще, по-моему, так даже лучше получилось.

– Лучше или нет – ещё неизвестно, – Лаврентий Павлович сел в глубокое кожаное кресло, директорская модель, – чем вы их застрелили то?

– Я, из ВСС.

Встал и пошёл к сейфу, после чего вытащил оттуда чемоданчик, винтовка в разобранном виде. Открыл и показал Берии.

– Бесшумная?

– Не полностью, но да. Бесшумная.

Закрыл чемоданчик и защёлкнул замок, поставил его обратно в сейф. Закрыл сейф. Берия следил за моими манипуляциями.

– Те два урода оказались чекистами. Причём, высокопоставленными. Я даже не знаю, что нужно делать.

– Предлагаю собрать всю доказательную базу и идти к главному. Тут определённо задействованы Ягода и Ежов, их нужно валить.

– Валить? Ты думаешь уже пришло время?

– Нет, не думаю. Время не пришло, но валить надо, потому что противодействие от них нам не нужно. Убийство проще списать на шантрапу, главный не должен знать, что мы к этому причастны. Мало ли, какие у убитых были недоброжелатели? А вот факт убийства двух чекистов вместе с двумя преступниками...

– Это ещё не доказано. Официально. Московское отделение будет всеми силами вставлять нам палки в колёса. Нужно чистить, причём, чистить хорошо, качественно.

Я задумался. Нда, ситуация, однако. Берию выехал в Москву, как только узнал, что рядом с двумя ходящими у него под подозрением личностями были застрелены чекисты. Официально узнал, я имею в виду. Лаврентий Павлович грустно вздохнул:

– Работы много. Хорошо хоть компьютер есть, удаётся держать всю бумажную работу на контроле. Так, я решил. Необходимо собрать доказательства участия московского НКВД в этом деле и предоставить Сталину. Я пойду лично, приму удар на себя. Мне нужны фотографии и данные прослушки.

– Без проблем. Доказательств у нас предостаточно, записи разговоров я могу перекинуть на магнитную ленту. Кажется, у Сталина остался мой магнитофон?

– Не знаю, но хорошо бы, – кивнул Берия, – так, подготовь пока аудио, а я займусь фотографиями. Нужно подготовить базу для показа вождю.

– Что ж, предлагаю начать работу немедля.

Берия свой ноутбук возил с собой в сумке, так что раскрыл его и начал работу, поставив на стол, присоединил мышку и началось... Сразу последовал вопрос:

– Ты говорил, у тебя есть устройство для печати на фотобумагу?

– Так точно, имеется.

– Отлично, подготовь его.

– Принтер готов, – я кивнул на агрегат эпсон в углу, – осталось только отобрать фотоматериалы.

И... понеслась. У меня тут стоял тоже ноутбук – на случай, если понадобится резко свернуть всю деятельность и уехать. Проблема записей, которые привёз с собой берия была в их количестве. А с помощью присланной ему аппаратуры, они записали под тысячу часов записи. Берия конечно сортировал записи сам, но тут нужно было отобрать действительно интересное. Пришлось подключить модуль к анализу записанных файлов. Я тоже поставил воспроизведение чуть быстрее обычного и начал слушать.

Разговоры. Обсуждения. Файлы один за другим отправлялись в папку отобранного. Записи были в разных форматах – МП3, вавки, и даже видеозаписи, из которых можно было переписать звук.

Обстановка в операторской была строго рабочая – я смотрел, берия рыл фотки и искал среди них наиболее показательные. Например, фото изъятого имущества, фото передачи взятки должностным лицам и так далее.

Набралось много, откровенно много. Бумажные стаканчики из под кофе отправлялись в мусорку стопками, которые собирались на столе. Модуль ещё вытащил конфетки и бутерброды, которые мы схомячили довольно быстро. И вот, наконец, через два часа, берия спросил:

– Так, я закончил. Двести пятьдесят восемь фотографий нужно напечатать.

– Без проблем. А я отобрал все хорошие записи и уже пошли современные московские.

– Насколько современные?

– Текущая прослушка, минуты назад. Итак, в НКВД тоже нашлось много предателей, двадцать два установленных лица. Фотографии, к слову, можно прикрепить к делу. Особенно вот эту, – я повернул ноут и показал видеозапись с камер в квартире подозреваемых. Три человека в форме НКВД, дружеский разговор, вроде ничего личного, но потом ещё и деньги фигурируют, пачка денег уходит чекисту.

– Звук есть?

– Да, эти совсем страх потеряли. Уже открыто торговаться начали.

– Ладно, отлично. Тогда прикрепляем к делу. Стоп-кадров наделай и тоже печатай.

Я взял пачку фотобумаги и зарядил в принтер, отправив с ноутбука Берии через вайфай все отобранные файлы на печать. Потом мы их подрежем как надо, а может быть и нет. Качество фотографий то достойное, особенно тех, что сделаны на крупный фотоаппарат Берии. Цветные, с яркими красками. Прелесть.

Фотопринтер, увы и ах, печатает медленно, особенно если качество выставлено на максимум. Так что пришлось нам смотреть, как долго печатается одна единственная фотография формата А5. Берия спросил:

– И он так будет дальше?

– Увы, да. Но всё же это быстрее, чем проявлять плёнку.

– Спору нет, но если так, то печать займёт больше часа.

– Ничего страшного. Там ещё текст нужно отобрать и подготовить речь... в общем, лучше ехать завтра утром.

– Утро вечера мудренней, – вздохнул Берия, – ладно, подождём.

Работа продолжилась. Я взял на себя смелость попросить у Берии документы и начал их печатать и подшивать в папки. Документов было довольно много, слава богу, текст с пишмашинки распознавался довольно хорошо, поэтому ошибок в документах было немного. А те, что были – я легко вылавливал. Пока эпсон печатал фотографии, его лазерный конкурент кэнон отфигачил целых две пачки листов с двух сторон – восемьсот листов, вдвое больше страниц. Вот всё это добро нужно было подшить, пробить дыроколом, рассовать по папкам, распечатать личные дела основных фигурантов дела и тоже в отдельные папки собрать... Самым неприятным было то, что приходилось использовать технологии этого времени – то есть никаких тебе файликов или папок с зажимами – только вручную шнуровать бечёвкой и привязывать в картонные папки с тесёмочками.

Но никто не жаловался на отсутствие оргтехники. Мы вдвоём довольно быстро с этой офисной работой управлялись, мне она была не то чтобы привычна, но знакома. Лаврентию павловичу – тем более, он меня научил документы в папки подшивать дедовским способом, а то я в этой бечёвке практически запутался.

Когда принтер закончил печать фотографий, всё уже было готово.

Фотобумагу приходилось конечно подкладывать, но получившийся результат стоил усилий и ожидания. Толстые пачки фотографий, которые следовало теперь разобрать по делам и подписать. Об этом догадались слишком поздно, так что пришлось снова Берии лезть в начальную папку с базой данных и смотреть, какая фотография о чём. Писал он от руки, авторучкой на обороте фотографий, калиграфическим почерком, номер и пояснения.

Закончили уже во втором часу ночи, Берия потянулся и зевнул:

– Кажется, всё.

– Ага.

– Так, пора возвращаться в гостиницу и отдохнуть. Ты как?

– Я тоже в Савой поеду. Сегодня ответственный день, следует поспать хорошо.

Папки и фотографии мы сложили в сейф, после чего покинули мою студию....

* * * * * *

С утра я был как на иголках. Следовало быть очень-очень осторожным. На всякий пожарный я попросил Модуля притащить мне бронеавтомобиль «Тигр» и убрав с помощью модуля куда-то всё оборудование киностудии подготовился к худшему. Дело в том, что без моей фамилии на таком важном мероприятии не обойдётся. Сталин конечно же заинтересуется, откуда у Берии столько средств прослушки, что он записал много разговоров. И конечно же берия забрал с собой целую большую коробку с бобинами аудиоплёнки и повёз её Сталину.

Я слушал происходящее с помощью прослушки, посадил на ЛПБ микроробота-шпиона. Нехорошо, конечно, но я не исключал, что он расколется Сталину и тогда за мной выедут. Рвануть когти я был готов в любой момент, никто бы меня не остановил. А там – пришлось бы начинать всё с нуля где-нибудь в Нью-Йорке. Деньги есть, а остальное... Жизнь себе я обеспечу.

Однако, когда ЛПБ вошёл в кабинет ИВС, я вроде как успокоился.

– Товарищ Сталин, я к вам по очень серьёзному делу, – я одел наушники и смотрел через камеру, робот соскочил с ЛПБ и уместился на стенке кабинета ИВС.

– Слушаю? – Сталин говорил с акцентом.

– В грузинской ССР была выявлена обширная, крупная преступная сеть. Более тысячи человек участвуют, не последних человек. И даже очень важных, среди них члены партии.

– Вот как... что ж, давай, что ты там принёс.

Берия передал папки по основным фигурантам:

– У меня тут целый ящик документов, это только краткое изложение по каждому делу.

– Так, – Сталин захлопнул папку, – говори своими словами, у меня нэт времени всё это читать.

– Сеть можно назвать мафией. Хищения соцсобственности в особо крупных размерах, спонсирование чёрного рынка украденными товарами, подкуп людей в Грузии и других республиках, вплоть до московского НКВД и Милиции. Попытки подкупа моих непосредственных подчинённых, несколько успешных. Приобщил дела их к материалам дела. Общий ущерб от их деятельности оценивается не менее сорока миллионов рублей.

– Сэрьёзно? – Сталин удивлённо вскинул брови и потянулся за трубкой, – крупную рыбу ловишь. Продолжай.

– Организация, – Лаврентий говорил одним тоном, отчитываясь командованию, без эмоций, – имела клановую схему организации, во главе клана стояли братья Георгадзе, проживающие в Москве. Их дети, двое кузенов, отправились в Москву с крупной партией денег и несколькими килограммами золота. Результатом работы мафии за прошедший месяц, это не первая такая поездка. Мы установили тщательную слежку и прослушку квартиры и выяснили, что действуют Георгадзе в Москве в союзе с органами НКВД. Имеются фотографии, записи прослушки. В дел замешано больше сорока человек из НКВД и Милиции, вплоть до довольно высоких чинов. Самое главное – у нас появились доказательства того, что в деле мафии Георгадзе замешаны Ежов и Ягода. Они непосредственно имели доход от их деятельности.

Вот тут Сталин затянулся крепче:

– Доказательства у тебя есть?

– Есть. Записи переговоров главы клана, Сато Георгадзе и сотрудника НКВД, который передавал ему слова от Ягоды. Сам он, ягода, конечно же лично с ними не встречался, но действовал через другого купленного человека. Самым интересным было то, что вскрылось это дело особенно ярко в связи с убийством двух братьев Георгадзе, приехавших в Москву.

– Я нэ в курсе. Кто, зачэм, когда? – требовательно спросил вождь.

– Три дня назад около ресторана, пьяные Георгадзе в компании двух пьяных чекистов были застрелены неизвестным. Мы к этому непричастны, скорее всего, они перешли дорогу кому-то из московского криминального мира и были убиты. Это наиболее вероятное предположение, исходя из того, что действовал не новичок. За этим последовала просто вспышка ценной информации по прослушке – дошли до контакта между братьями георгадзе и Ежова с Ягодой. Порученцы были неосторожны и разговорились на квартире георгадзе, находящейся под прослушкой, у нас есть записи.

– Косвенные улики, – вздохнул вождь, – но этого достаточно. Гдэ записи?

Берия достал ящик и вытащил из него бобины.

– Простите, магнитофона у меня с собой нет. Он вообще был только один сделан.

– Да? – Сталин посмотрел на знакомые ему бобины, – откуда они вообще у тебя?

Вот и пришло время узнать свою дальнейшую судьбу.

– Произведены мелкой партией для нужд НКВД, товарищ Сталин. Я нашёл одного очень талантливого мальчика. Вы наверное слышали, он ещё песни пишет...

– Песни? Это не ту ли?

– Да, товарищ Сталин. Он спроектировал магнитофон, но крупной серией производить плёнку и магнитофоны не получилось. Нет мощностей, да и не так это важно в текущей экономической ситуации.

– А вот тут ты нэ прав, Лаврэнтий, – усмехнулся Сталин.

– Он сам меня отговорил. Есть много причин, по которым магнитофоны не только намного дороже, но и намного опасней. Магнитофонную плёнку трудно и дорого производить, легко записать свою музыку и прочие записи. Только слегка модифицировать. А это чревато полной потерей контроля над распространением музыки во всей стране. Это пластинку не сделать в домашних условиях, нужно как минимум очень сложное оборудование... В общем, я понял, что мальчик прав, у капиталистов эта технология появится раньше и ввиду множества записывающих студий, множества производителей плёнки, ансамблей и музыкальных коллективов, приобретёт большую популярность. А у нас только постфактум.

– Нэхорошо, – вздохнул Сталин, – но ладно, ты слэдишь за мальчиком?

– Так точно. Пристально.

– И как он тебе? – я грел уши.

– Талантлив, умён не по годам, легко учится. Очень одарён в техническом плане. Очень полезный человек, способный решать технические задачи. Занимается какой-то аппаратурой в институте кинематографии. Кажется, они там собрались делать звуковое кино с советским кинооборудованием.

– Это хорошо, – Сталин кивнул, – в слэдующую нашу встрэчу привези его ко мнэ, хочу поговорить сам. Вэрнёмся к делу – тут всэ записи?

– Самые показательные. Всего их в пять раз больше, но остальные не такие важные. Здесь записи допросов, переговоры чекистов с представителями мафии, обсуждение коррупционных схем и сделок, торги. Фотографии тоже есть.

– Что ж ты молчал? – возмутился Сталин, – давай сюда!

Минут пять Сталин рассматривал фотографии. После чего бросил всю пачку на стол к остальным, лежащим на столе фотографиям:

– Какие мэрзавцы! Так, это всё я забираю, – Сталин задумался, – кто-то должен заняться этим делом. Вот ты и займёшься, Лаврэнтий! Фамилии фигурантов у тебя есть?

– Есть, товарищ Сталин. Всю сеть вытащили на свет.

– Тогда звони в Грузию, сдавай дела заму и займись этой сладкой парочкой, – это он про ежова с ягодой? Нда, вождь то суров. Оно и понятно – если бы оные два хотя бы не брали взяток, а просто сотрудничали за информацию можно было бы понять.

Короче, гроза миновала. Отчасти. Или взяла второй тайм – ведь ИВС очень заинтересовался моей работой. А это может плохо кончиться, ведь не одного изобретателя и конструктора в СССР ушатали непонятно за что. Что ж, следует подготовить маршруты отступления и в случае попыток ареста – свалить до того, как они начнут шевелиться. Или лучше – продолжить сотрудничество с ЛПБ. Он конечно получил кое-какую технику от меня, но я для него почти золотая рыбка. И он наверняка понимает, что если захочет от рыбки слишком многого, получит разбитое корыто. А рыбка уплывёт к дяде Сэму и будет работать там. И история с ледорубом тут не прокатит – я всё-таки не лаптем щи хлебаю, ЛПБ прекрасно знает, что я человек осторожный.

Поэтому приступим, понадеявшись на Лаврентия Павловича. Он как раз звонил с телефона в кабинете Сталина в свой наркомат грузии и приказывал заму принять его дела полностью и начать облавы по делу. Ух ты, даже армию решили привлечь. Серьёзно работают ребята.

А вот мне следует быть готовым к вызову в любой момент. Я пошёл приводить себя в порядок. Однако, не понадобилось – Берия покинул кабинет Сталина, нагруженный работой как деревенский конь, Сталин поручил ему разобраться с этой парочкой.

Ягода вообще возглавлял в НКВД главную ячейку евреев. Агранов, Заковский, Реденс, Эйхманс, Канцельсон и Израиль Моисеевич Леплевский – его главные сторонники. Это КГБ с пейсами уже приелось многим, так что Ягода был обречён при любых раскладах, но так даже лучше. Берии выдали кабинет в кремле, куда он и перешёл вместе со всеми своими документами, Сталин же решил пока что не сообщать всем им о производящейся чистке. Короче, начали рубить с хвоста, то есть с грузии. И постепенно собрались добраться до головы.

Я отключился от канала прослушки и позвонил Берии.

– Алло? – Лаврентий Павлович был явно на нервах.

– Как прошло?

– Раз ты звонишь мне сейчас, то знаешь.

– Вы правы, знаю.

– А обещал не подсматривать.

– За вами, а не за Сталиным. Мало ли, вдруг приказал бы меня на лубянку отвезти?

– И что тогда? – огрызнулся Берия.

– Думаю, я бы исчез здесь и появился в какой-нибудь Америке или Новой Зеландии. Наше время довольно мирное и мягкое по сравнению с вашим, но вот обеспечивается это не мягкостью власти, а осторожностью граждан. Обо всём, что может мне угрожать я узнаю первым. Я так понимаю, ваш карьерный рост начался?

– Не факт. Работу я проделал и правда большую, но теперь всё зависит от того, как устроим всё зедсь, в Москве.

– Вам понадобится группа захвата. Примерно тридцать человек в полном обмундировании и со спецсредствами. С последними я могу вам помочь. Привлекать НКВД я бы побоялся, а вот людей из охраны Сталина можно. Там должен быть человек по фамилии Власик. Прошу обратить внимание – удивительно близкий вождю и верный стране кадр. Во многом из-за его ареста, Сталин и был быстро ликвидирован своими врагами. Ему доверять можно.

– Хорошо, я поговорю по этому поводу. Чем ты можешь помочь в работе?

– Тут всё упирается в то, что с нас спросят. Я бы мог обеспечить по высшему разряду группу, но за её комплектацию всё же спросят, откуда взялось оружие.

– Я смогу ответить. В конце концов, не настолько я слаб, – упрекнул меня Берия, – мелкосерийное кустарное производство втайне и на нужды НКВД. Организовать сумеешь?

– Без проблем.

– Тогда вопросы исчерпаны. У нас по Москве сто сорок пять фигурантов, вся синагога ягоды и команда ежова, а так же грузины. Готовься, мы приедем к тебе, действовать нужно быстро. Они зашевелятся с началом операции в грузии.

– Когда начнётся операция?

– Сегодня ночью. В Москве нужно организовать в это же время.

* * * * * * *

Нда, серьёзно. Для группы захвата были изготовлены ППД образца 34го года. Пока что даже не изготовленные – только маленькой опытной партией. Вооружение спецгруппы, которую Берия оснащал, было серьёзным – тридцать бойцов с ППД, и ещё полторы сотни, вооружённые штатно – пистолетами системы нагана. Главное было – достать машины для этих людей, с этим тоже пришлось мучаться мне, но десяток грузовиков я обеспечил. Лаврентий Павлович без лишних вопросов взял их и началась операция.

Планировать её особо было и некому, и некогда, поэтому действовали просто и нагло – Берия разделил бойцов на группы из одного с ППД и двух с наганами и выставил на улицах, после чего начался захват. Начался он тривиально – бойцы с берией во главе вошли в здание на лубянке, где работал НКВД, вернее, комиссариат госбезопасности. Там чёрт ногу сломит – сначала упразднили НКВД, потом вернули, потом снова упразднили, та же фигня с КГБ. Ягода был тут типа главным. Пока что.

Я наблюдал за происходящим с помощью камер, установленных давным-давно в здании на лубянке. Всё равно что в том времени смотреть прямую трансляцию в интернете с камер наблюдения. Интересно, но порой муторно. Зато вот дальше началось веселье. Началась перестрелка, когда Ягоде доложили, что по его душу идут. Стукнула какая-то скотина – у меня всё тщательно записано. Похоже, Генрих решил не даваться живьём и достав пистолет, начал стрельбу по людям Берии, началась перестрелка. Как я и ожидал, чекисты не сплоховали, хотя и плохо представляли, как работать с ПП. А в любом оружии – главное уметь им работать, а не просто пулять в сторону врага. Правильно подгадывать момент и ракурс для стрельбы, да и стрелять тоже нужно уметь.

* * * * *

Месяц спустя.

* * * * *

В зале ресторана было тихо и спокойно, Берия застал меня как раз во время лёгкого завтрака. Должен признаться, советский сервис – это нечто. Только то, что осталось старорежимным вообще тянет на приличное.

Лаврентий павлович был на коне, он вошёл в ресторан, жестом указав своим телохранителям подождать его снаружи. Те послушно вышли обратно. Лаврентий был, можно сказать, триумфатором. За последний месяц он занимался партийными чистками и ревизиями, чем заслужил любовь среди партии. Странно, не правда ли? На самом деле странного почти нет – разница между методами Берии и его предшественников была разительна. Лаврентий Павлович предпочитал собрать обширную доказательную базу, тогда как Ежову и Ягоде для расстрела кого-нибудь хватало выбитых показаний. Лаврентий Павлович тщательно изучил историю КГБ и действовал на уровне комитета годов семидесятых, то есть в рамках приличия, но иногда и кладя большой и толстый болт на конституционные нормы. Если этого требовало дело. Результаты его работы стали видны сразу. Я за это время ни разу не встретился с Берией – он был слишком занят, и только присылал мне запросы на различную технику. И вот, наконец, пришло время нам встретиться. Мне и комиссару госбезопасности. Да, берия не стал восстанавливать НКВД, вместо этого утвердив КГБ как единственную структуру, и тщательно описав её иерархию и задачи, устав и условия службы. Для этого он использовал опыт, да что там, копипаст, с документов недавнего будущего.

Берию полюбили в партии не за то, что он арестовывал людей, а за то, что он делал это умеренно и не поддерживал политику огульных реформ своих предшественников. Сотни сотрудников были репрессированы за фабрикацию уголовных дел, тысячи – уволены из органов, десятки тысяч получили предупреждение. А в КГБ предупреждение – это почти чёрная метка, ещё один залёт в таком ключе – и к стенке.

Лаврентий Павлович не раз консультировался со мной по скайпу и в итоге мы приняли вполне конкретное решение. Он, по моему совету, вернее – вместо политики молчания проводить политику информированности. То есть – активно сообщать народу о том, какие уголовные дела были и кто оказался за что репрессирован. Даже утвердил ежемесячное издание-толстушку «Вестник Госбезопасности», которое продавали во всех газетных лавках и тиражировали в столицах советских республик.

Сталин на это смотрел с недоумением, полагая, что гласность приведёт к падению авторитета власти, но скрепя сердцем и давая последний шанс Берии, не стал его упрекать. И результат появился. Я был уверен в результате – народ должен видеть и знать, что правительство работает, что правительство сажает и будет сажать. Народ не надо держать за идиотов. За тупых баранов – может быть, но не идиотов.

Как бы то ни было, результат есть результат – фигура Лаврентия Павловича начала резко набирать популярность, поскольку количество несправедливо осуждённых резко снизилось, а количество уголовников среди «контингента» резко возросло. На суд общественности выносились не столько доказательства в виде показаний и самооговоров, сколько документальные свидетельства – фотографии и плёнки звукозаписи. Расстрельные статьи тоже стали редкостью – в большинстве своём зэков отправляли на каторгу, то есть – в лагеря, исключения составляли только субъекты, которых решило расстрелять местное начальство. Но перед лагерем всегда стоял план, поэтому убивать собственных работников для его выполнения – плохая тактика.

Серьёзно изменился подход к организации госбезопасности на местах – ротация кадров стала непредсказуемой благодаря генератору псевдослучайных чисел и базам данных на компьютере. То есть – никто не мог предсказать, куда его пошлют служить – в Москву или на дальний восток, где пока что вообще дикие места.

И вот, народ если не полюбил берию, то нашёл в его лице человека справедливого, на которого возлагали надежды, особенно на фоне того мрака, который был раньше. Стало намного меньше лживых доносов – хватило пары сотен дел, в которых лжедоносчики сами отправлялись в лагеря, и вся эта шваль, все эти недолюди, которых хлебом не корми – дай только пожаловаться на других, все они залезли в свои тёмные норки.

Берия меня радовал тем, что в это время и под действием информации будущего серьёзно изменился, чего я от него, откровенно говоря, совершенно не ожидал.

Он подошёл к столу:

– Как сегодня завтрак?

– Как и всегда, Лаврентий Павлович, – я улыбнулся, – присаживайтесь, сейчас принесут и вам.

– Спасибо, но я позавтракал.

– Я настаиваю хотя бы на кофе с выпечкой. Неудобно кушать одному. А позавтракать надо.

– Что ж, в таком случае сдамся, – ЛПБ улыбнулся хитро.

Я подозвал официанта, который тут же принял у меня заказ и упорхнул обратно. К столику он пришёл и искренне так улыбнулся Берии:

– За счёт заведения, Лаврентий Павлович.

– Спасибо, – Берия буркнул, – можете оставить нас одних?

– Конечно, мы выйдем покурить.

Я на эту сценку только улыбнулся.

– Похоже, вы серьёзно всё изменили, Лаврентий Павлович.

– Да. Не ожидал такого эффекта.

– Я тоже, не представлял, насколько народу опостылели кнуты для всех. И для правых, и для виноватых. Возможно, вы спасёте эту страну от саморазрушения.

– Будем на это надеяться, – кивнул Берия, – собственно, я по этому поводу хотел с вами поговорить. Товарищ Сталин хотел вас видеть, просто посмотреть. Я думаю, пора его окончательно просвещать о вашем происхождении.

– Что ж, я тоже так думаю. Мне не даёт только одна вещь покоя – Сталин мог позабыть, что коммунизм – это наука. И поэтому информацию из будущего может воспринять как "мало били". И в результате союз развалится годах в семидесятых, превратившись в... ну, вы поняли.

– Я тоже этого опасаюсь, – кивнул Берия, – я склонен с вами согласиться, изучив всю имеющуюся информацию. То, что простительно в тридцатых, будет дикостью уже в шестидесятых. Время не стоит на месте, как и народ не остаётся малограмотным.

– В таком случае, Лаврентий Павлович, предлагаю передать ему информацию не о крушении советского союза.

– Ты предлагаешь промолчать о таком важном моменте? – удивился Берия, – безусловно, это очень шокирует, особенно в наше время, когда СССР ещё не утвердился, но...

– Боитесь недоговаривать? – хмыкнул я, – я тоже боюсь. Ничего необычного в этом нет. Но я не уверен, что принятые впоследствии решения не будут крайне негативными как для союза сейчас, так и для союза в будущем. Может быть и хуже.

– По твоим же словам союз начал разрушаться практически в день своего создания. Если это неизбежно – как может быть хуже?

– К тому моменту когда у нас развалился союз, у него была огромная промышленность, мощная армия и ВПК, с опытными командирами, развитая инфраструктура, транспортная и энергетическая. Поэтому хотя примерно потери населения в результате развала оцениваются в районе трёх-пяти миллионов, кризис был преодолён в течение примерно двадцати лет. Как и в СССР после развала РИ, с семнадцатого по тридцать седьмой, можно сказать, был кризис, усугубленный или парируемый сменой экономической модели – не берусь судить. Если советский союз бабахнет раньше – последствия могут быть куда хуже. Тогда то чуть не потеряли россию. Врагам едва не удалось расчленить нашу страну на несколько независимых, контролируемых квазигосударств.

Берия грустно вздохнул:

– Нельзя так. Если выбрали путь – то по нему нужно идти. Придётся сделать ставку на сознательность вождя.

– И не вываливать всю информацию разом, – кивнул я, – скажем, для начала можно аккуратно прощупать почву.

– Как?

– Подкинем пакет информации по текущим событиям, чтобы Сталин убедился, что у нас есть инфа из будущего. Буду выдавать ему небольшие пакеты информации, пока не придёт время.

– Думаю, его реакция будет резко отрицательной, – качнул головой Берия.

– Тогда я даже не знаю, что.

– Нужно просто поговорить, как человек с человеком. Разговор, кстати, произойдёт сегодня, будь готов. Я обещал тебя привезти к нему на дачу вечером.

– Что ж, давай думать, как не спровоцировать резкую реакцию. Пока что ИВС мне видится достаточно адекватным человеком... для своего времени. Это по меркам нашего, осторожного и дипломатичного, он выглядит иначе.

– Не вздумай такого ляпнуть.

– Конечно. Ждём-с.

* * * * * *

Ехать на дачу к вождю нужно было срочно. Берия обещал встречу вечером, однако, уже днём нужно было туда приехать и дождаться хозяина дачи, будучи под наблюдением. Лаврентий Павлович, должен признать, восхитительно организовал службу КГБ, так что его непосредственное участие требовалось не всегда – теперь он чаще разговаривал по телефону, пользуясь коммутатором с мобильника на провод, установленном у себя в кабинете.

На дачу к вождю поехали мы всем скопом, аккурат к шести вечера, до этого было время подготовиться и изучить материал. А так же познакомиться с личными делами сталинской охраны и собственно, личным делом самого вождя народов.

Дача у него была скромной, как по мне. Не президентского уровня. Охрана – да, но и они, мягко говоря, не дотягивали по уровню безопасности. Помогало только то, что желающие убить вождя так же не обладали высоким техническим уровнем и эта охрана была для них непреодолимой. Даже под днище наших машин не заглянули и не проверили всех сидящих, только ЛПБ пару слов сказал и пропустили. Охрана Берии передвигалась на газике, как и он сам. Весна тридцать пятого выдалась... спокойной, без ураганов и резких перепадов температуры, так что я был в хорошем, дорогом деловом костюме.