Текст книги "Жена из другого мира (СИ)"

Автор книги: Анна Замосковная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 3

« не вредный, я не вредный. Но Дуся должен быть отмщён», – повторил я, в двенадцатый раз раскручивая привязанный к верёвке антикварный якорь и закидывая на трёхметровую стену, окружавшую имение коммерсантов Сомсамычев. Вот зачем эти… без мощной родовой магии живущие покупают дома, которые не могут защитить?

Бздинь! – якорь остался наверху, я радостно дёрнул верёвку. В лоб что-то треснуло. Потемнело. Спине стало холодно и жёстко, вокруг всё белое-белое, словно я в облаке… потому что лежу на холодной мостовой. И лоб раскалывается.

«Пить надо меньше», – подумалось вдруг, хотя куда уж меньше: и так первый раз по-настоящему напился. Правда, продолжаю неделю, но ведь первый раз! Без перерыва. Поэтому один раз. В общем, можно считать, что я и не пью вовсе…

А спине холодно.

И за облысение Дуси надо отомстить, а то понаехали… коммерсанты всякие в наш длорный район, ещё и честных саддухов пугают.

Не прощу!

Поднялся, покачался. Кругом туман, якоря не видно, верёвка потерялась… Эх, не хотел следы родовой магии оставлять. И не буду. Опустившись на четвереньки (жуткий туман, будто живой), нащупал конец верёвки и дёрнул.

Из тумана взвилась тьма, распахнула метровую пасть и тоненько пронзительно взвыла:

– ЙааЙааЙааЙааЙааЙааЙаа…

Осторожно опустил верёвку, оказавшуюся хвостом. Тихо, но уверенно произнёс:

– Извините. Обознался. Больше не повторится.

Пасть шумно захлопнулась. Не такие уж эти коммерсанты беззащитные, вон, духов бездны покупают. Чёрная тварь пошевеливала ноздрями (на морде при закрытой пасти больше ничего не просматривалось).

Махнув на неподдающуюся стену, как бы между прочим уточнил:

– Сомсамычевых охраняете?

Громадная чёрная голова мотнулась из стороны в сторону, из тумана высунулась одна из ложноножек и ткнула в дом напротив, построенный семьёй Какики. Я удивлённо вскинул брови: с каких это пор благородные длоры вместо того, чтобы положиться на великую магию, нанимают подобных существ?

Впрочем, сейчас не до странного выбора соседей. Указал на дом Сомсамычев и обворожительно улыбнулся:

– Подбросите?

Не знаю, то ли я даже в ночной тьме сразил духа бездны ослепительной улыбкой, то ли он добрый попался, но схватил меня поперёк туловища и швырнул через стену. Вмазался я в кучу. Больно… Опомнившись, сложил ладони рупором и тихо позвал:

– Дууух, дууух….

– ЙааЙаа?

– Там рюкзак ещё…

Что-то свистнуло. По голове треснули тяжёлым.

Падая в обморок, понял: «Засекли…»

***

Туман-туман-туман… везде он. Замерла, прислушалась: вроде тихо. Честно думала, Дрель меня убьёт, но Сабля стала барахтаться в перевёрнутом платье и голосить, Дрель закудахтал о дрелях и дрельках. А я, оценив открывшиеся пасти динозавров, просто сбежала.

Динозавры… Живые. Теперь, когда схлынул адреналин, захотелось присесть и поплакать.

– Ди-но-зав-ры, – прошептала густой молочной белизне вокруг. – Тут водятся динозавры.

Туман молчал. И на том спасибо.

Зябко ёжась, двинулась в туманную неизвестность. Одежда была мокрая и противная, такими темпами станется воспаление лёгких подхватить.

Потирая предплечья и пританцовывая, пыталась понять, что же со мной случилось.

Я помнила драку за документы, визг Светки «Только по лицу не бей» (что я, дурная, что ли: она бы меня потом по судам затаскала), тоннель, алкаша с растрёпанными тёмными волосами, то ли в ленточках, то ли с зелёно-голубым мелированием (ну просто Доктор Кто, Тардис починяющий), мембрану светящуюся из фантастических фильмов… Нет, правдой это быть не может (кроме мелированного лохмача – в отношении мужчин, наверное, больше ничему не удивлюсь).

Как же я сюда попала из своей квартиры? Самый логичный вариант: пошла и вопреки всем принципам залила горе аж до амнезии… Только похмелья нет. Ещё меня могли опоить (некоторые препараты нарушают какой-то там процесс записи информации в мозге, поэтому может забыться некоторое время перед использованием лекарства). Ещё потеря памяти бывает от ударов по голове, правда, голова у меня тоже не болела.

Но запряжённых в кэб динозавров это не объясняет!

Нет, если бы просто динозавры явились, можно было бы поверить в какой-нибудь разлом времени, о которых пишут в жёлтой прессе: мол, бабушка надвое сказала, будто сколько-то там человек появились из энного года молодыми и обескураженными, но злые спецслужбы закатали путешественников во времени в воронки и увезли в неизвестном направлении.

Может, я попала в будущее, где генные инженеры восстановили или заново смоделировали динозавров? Или ещё проще: роботы. Ну конечно! У страха глаза велики: наверняка мне только померещилось, что они очень живые, а так – это роботы. Будущее, высокие технологии… Тогда почему здесь так банально воняет дымом?

Даже не банально, а как-то опасно уже, будто рядом пожар.

Огляделась: небо слегка посветлело, но без красных сполохов, а вокруг, среди плотного тумана, больше не просматривались готические силуэты домов. Ощутила себя в ужастике по Стивену Кингу, того гляди кто-нибудь из тумана набросится… Обернулась вокруг своей оси: казалось, неподалёку звучат шаги…

Точно шаги.

Кто-то бродил вокруг… Цокал по каменной мостовой когтями. Браслет опять стремительно тяжелел.

– ЙааЙаа…

Я взвизгнула.

Со спины надвинулось что-то тёмное, огромное. Сердце ухнуло в пятки, оттуда поддало адреналином, я сорвалась на бег. Ноги взвыли от напряжения. Я бежала вслепую, выставив вперёд руки и молясь, чтобы на пути не оказалась стена или машина, а вслед пронзительно неслось:

– ЙааЙааЙаа…

***

Голова гудела и болела так, словно мне наковальню на неё уронили. Раза два. И лежать неудобно. Как-то мокро… Подо мной что-то скользко-шелковистое… на цветы измятые похоже. В саду я, что ли? С трудом разлепил веки: небо ночное, светлеющее, стена рядом… Дымом попахивает. И на руке что-то мешается, греет.

Воспоминания набросились с жестокостью оголодавших ящеров.

Я женат.

Сомсамычевы ощипали Дусю.

Надо в патентное бюро до того, как Сабельда всем растрезвонит о моём супер-способе заключения брака.

Я женат…

– ЙааЙааЙаа. – Чёрная пасть свесилась со стены. – Йаа.

Дух бездны перекинул через неё с десяток ложноножек, заставил их фосфоресцировать, перекрутил их (получилось нечто вроде человечка) и стал подёргивать, будто человечек идёт. Немного пошагав, человечек замер, огляделся и побежал, размахивая руками.

– Йааа, – протянул дух и ещё одной ложноножкой указал на меня.

– Мм. – Обозначил своё внимание.

Морщась от боли, пощупал макушку: шишка выпирала знатно. И вся великая магия бессильна, когда тебе просто бьют по голове.

Дух снова задёргал ложноножками, изображая, как человечек сначала идёт, а потом убегает.

– У вас талант. – Сел. Рядом лежал мой рюкзак. – В кукольный театр устроиться не пытались?

– Йаа.

Голова раскалывалась, а подлечиться нельзя: след магии здесь оставлю.

Дух добавил ещё ложноножек. Так появился второй человечек, более массивный. Подержавшись с первым за руку, большой человечек упал. А маленький, у которого дополнительной ложноножкой вдруг выросли груди, снова пошёл, а потом побежал.

– Очень увлекательно. – Кивнул я и запустил руки в рюкзак, ощупал подарочки Сомсамычевым: целёхоньки.

– Йаа, – как-то печально отозвался дух.

Снова его фосфоресцирующие человечки из ложноножек подержались за руки, потом большого по голове треснула ложноножка, и он упал, а второй, с грудями, пошёл дальше, за его спиной появилось скопище ложноножек, и он (вернее – она), размахивая ручками, убежала.

Ткнув на меня ложноножкой, дух шевелил ноздрями и чего-то ждал.

– Кукольный театр расположен на улице Глор, думаю, вам там будут рады. – Я нацепил рюкзак ёмкостью вперёд.

– Йаа. – Дух снова начал показывать пантомиму, активно указывая на меня свободной ложноножкой.

Поднявшись, я снова улыбнулся:

– Подождите здесь, пожалуйста. Как закончу, обязательно посмотрю ваше представление внимательно.

Издав подобие тяжкого вздоха с подвыванием, мой билет на другую сторону повис на стене. А я двинулся вглубь сада, щедро разбрасывая металлические капсулы, которыми был до отказа набит мой рюкзак.

Сомсамычевы хотели роскошный сад, волшебной растительности, удивительного на своей земле – они это всё получат.

А потом уже в патентное бюро в город!

***

Опять зажмурилась, досчитала до десяти, открыла глаза.

Город был на месте.

Человеческий разум обладает уникальной способностью к самообману.

Мой эту способность исчерпал.

Нет, он, конечно, пытался это как-то объяснить, но…

С высоты смотровой башни на мосту я разглядывала город в розовой дымке тумана и пыталась убедить себя, что это… какой-нибудь Европейский олд-стайл городок.

Не получалось.

Дело было не только в отсутствии неоновых витрин и малейшего намёка на телефонные будки или электричество (ну мало ли какой закон об охране исторического вида), которые я могла не заметить из-за проклятого тумана.

Восходящее солнце высветило полотно, составленное из двух-пяти этажных кирпичных и деревянных зданий, прошитых улочками домов и широкой лентой затуманенной реки. Кое-где торчали шпили повыше пяти этажей, но ни одной настоящей высотки.

И над всем этим тысячи печных труб исторгали вонючий дым.

Тысячи труб обычного печного отопления. В каждом доме. До горизонта.

По улицам, несмотря на ранний час, сновали телеги и экипажи, запряжённые мохнатыми рогатыми подобиями буйволов и динозаврами (в отличие от тащивших ночной кэб, передвигавшимися на четырёх ногах).

Даже самые бедные на вид женщины ходили в платьях до земли.

По ту сторону моста мальчик лет десяти чистил ботинки мужчине во фраке и остроконечном колпаке, а, получив монетку, подхватил свой ящик и бросился под ноги другому прилично одетому мужчине и следующему, пока не нашёл того, кто позволил натирать свою обувь.

Пальцы, которыми я сжимала кованные перила смотровой площадки, окоченели, но я не могла их разжать.

В очередной раз зажмурилась, досчитала до десяти, открыла глаза.

Город по-прежнему расстилался внизу.

Как и огромный тринадцатипролётный мост через реку тумана, на который я выбрела после долгих блужданий.

Между двенадцатью пролётами располагались каменные оскалившиеся химеры в броне, а на третьем от противоположного берега пролёте возвышалась башня со смотровой площадкой на вершине.

На этой-то площадке меня и накрыло осознание, что всё плохо.

Вряд ли на просторах моей необъятной родины существует подобный город.

До меня доносились обрывки тявко-мявкающей чужой речи.

Прилетел запах пирожков. В животе заурчало, показалось, что желудок приклеивается к позвоночнику, и я очнулась от оцепенения.

Где бы я ни находилась, мне нужно поесть. Высушить одежду (удивительно, что в своей влажной я ещё не околела от холода). Обратиться за помощью в правоохранительные органы. И хотя желудок резало от голода, лучше начать с обращения к официальным властям.

Браслет на руке опять потяжелел. Я вновь ощупала его в поиске скрытого замка. Но хитрое украшение не желало выдавать свою тайну. С ненавистью глянула на затянутую туманом сторону, откуда с таким трудом выбралась. В белой дымке что-то двигалось, быстро приближалось к мосту…

***

Покачиваясь в двуколке, никак не мог отделаться от сладких фантазий о борьбе почти безмагих Сомсамычевых с моими волшебными подарками, хотя пора уже было готовить речь в научное собрание.

Впереди замаячил тринадцатипролётный мост с острова Длоров к городу. Солнце тронуло розовым слюдяное покрытие Башни злых духов, она красиво блестела, невольно приковывая взор.

И так вдруг захотелось, как в сопливом детстве, забраться на смотровую площадку на самой вершине и окинуть взглядом столицу, Великое озеро и поднятый с его дна остров. Когда был ребёнком, казалось, что земля под моим домом – чудо, полное загадок, оставленных первыми главами родов самым любопытным и упорным наследникам, а сейчас остров Длоров воспринимается исключительно как самый элитный район проживания… в который понаехали всякие коммерсанты.

Сплюнув, стегнул ониксовую химеру вожжами, она быстрее заперебирала шестью когтистыми лапами, гордо вскинула восьмиглазую рогатую голову и оскалила зубы. Когти зацокали о магическое покрытие моста.

Я лениво скользил взглядом по окаменелым химерам-стражам в пролётах: моя выглядела страшнее. Но это не удивительно: первые главы рода делали просто охранников с удобными шипами, когтями, хвостами и прочим, а я уже старался их по внешнему эффекту превзойти, брал лучшее, добавлял ещё лучшее. И химера у меня получилась такая, что несколько человек, столкнувшись с ней в ночном тумане, даже описались.

Правда, если подраться надо было, моя химера путалась в лапах и длинных когтях. Но ведь пугала!

В груди появилось странное тягучее ощущение, будто на меня кто смотрел. Поднял взгляд на надвигавшуюся Башню злых духов. У перил смотровой площадки что-то шевельнулось. Отвёл взгляд, невольно улыбаясь: сам был таким молодым да глупым, лазил туда, хотя родители запрещали.

Подъезжая к зеву тоннеля через башню, накинул магический щит и припустил химеру: я в детстве обливал проезжающих водой, а то и краской.

Меры оказались напрасными: сверху ничего не сбросили. Может, там даже не мальчишка, а какой-нибудь проснувшийся злой дух.

Когда я уже съезжал с моста, на башне раздался душераздирающий вопль. Точно дух!

***

Обхватив себя руками, я брела по набережной и весело напевала:

– Я сошла с ума, я сошла с ума. Мне нужно домой. Мне нужно домой. Я сошла с ума. Я сошла с ума…

Идиотская песня не желала уходить из головы. Впрочем, она лучше воспоминаний об алом призраке, выскочившим на меня из пола смотровой площадки. И ладно бы просто выскочил: заорал так, что я сиганула в воду. Хорошо, глубины хватило не покалечиться, и до берега недалеко.

И браслет. Опасливо посмотрела на него и почесала кожу вокруг. Когда оказалась в ледяной воде, он стал тёплым, и вслед за ним потеплела вода, течение подхватило меня, вытолкнуло наверх, мне пришлось сделать всего пару гребков, и я оказалась у схода набережной под мостом.

Или мне всё почудилось с перепуга?

Я уже ни в чём не уверена. Даже в том, что сейчас, несмотря на мокрую одежду, мне тепло.

Маленький чистильщик обуви, увидев, как я, обтекая, поднимаюсь по сходу, уставился так, словно видел призрака.

Собственно, на меня все смотрели так.

Ну, в общем-то, понимаю: одевались здесь в стиле века так девятнадцатого (в лучшем случае – начала двадцатого), и тут вся такая красивая я: джинсы, майка, кроссовки. Волосы лохматые… Как бы первыми официальными властями, с которыми я близко познакомлюсь, работники сумасшедшего дома не оказались.

Вспомнила, как с сумасшедшими обращались в том же девятнадцатом веке. Лучше пусть сразу пристрелят.

Опять запахло пирожками, желудок заныл, и я огляделась: злополучная башня моста уже скрылась за домами. Удивительно: вроде на голодный желудок (только воду из колонки пила, стараясь не думать о холере) намотала уже километров двадцать, а до сих пор бодрячком. И после блужданий и купаний даже горло не болит.

А прохожие всё косились. Пусть я не понимала их речи, но язык тел и лиц подсказывал, что они удивлены, шокированы, разгневаны. Особенно женщины: их прямо передёргивало от моего вида, они краснели, бледнели, показывали на меня пальцами. Ну просто как старушки у моего старого дома… Мне вот широкие и явно неудобные подолы их платьев тоже против шерсти, но я же не кривилась.

Хорошо ещё, что даже самые разгневанные и побагровевшие не осмеливались подойти. В общем-то, они и недовольство выражать в лицо не решались: кучковались и перешёптывались друг с другом. Спорили.

Несколько увязались следом, точно волки за раненой добычей.

Всеобщее внимание привлекал браслет. Смотрели на него как-то… Словно на бриллиантовое ожерелье на оборванной нищенке, и эти взгляды пугали: если на меня нападёт несколько человек, никакая двоечка не спасёт. А учитывая, что браслет не снимался, за руку стало откровенно боязно.

Но как спрятать браслет, если у майки рукава короткие? Денег купить что-нибудь для маскировки не было, лопухов или иных похожих по размеру листьев поблизости не росло.

Оглядываясь в поисках хоть какого-то прикрытия для браслета, я заметила на углу пухленького торговца пирожками. Желудок разразился громким ором. А ещё у мужчины была бумага, которой он свои жирные сочные пирожки подворачивал чинным покупателям.

Пирожки…

Желудок бился в конвульсиях, слюна чуть не закапала. Выложенные на раскладном прилавке пирожки манили. Я не заметила, как сделала несколько шагов в их сторону и протянула руку с браслетом. На пальце блеснуло обручальное кольцо.

Золотое!

Стянув его, рванулась к вытаращившемуся торговцу.

– Пирожки! Пирожков мне! – Отчаянно повторяла я, указывая на пирожки и протягивая кольцо: должен же мужик понять, что я предлагаю натуральный обмен.

Но он просто пялился. Осторожно через прилавок глянул на мои джинсы и снова на руки.

А затем взял несколько умопомрачительных, убийственно вкусно пахших пирожков, завернул их в большой лист бумаги и протянул мне. Схватив сокровище трясущейся рукой, прижав к груди, я протянула кольцо. Мужчина замотал головой и замахал руками. Попробовала предложить снова – ни в какую.

Неужели проникся моим несчастным видом?

– Спасибо, – выдохнула я и, рефлекторно напялив кольцо на палец, побрела прочь.

Руки так тряслись, что пирожки едва не вывалились.

А вкус… у них был непередаваемый вкус. Они оказались с чем-то вроде капусты, но чёрного цвета, и такие, что я пальцы прикусывала.

Севшая мне на хвост толпа человек в тридцать откровенно напрягала. Тем более район, до которого я добрела по набережной, выглядел явно беднее того, у большого моста.

Браслет замотала промасленной бумагой, но следовавшие за мной люди что-то объясняли любопытствующим, и толпа росла.

Я прибавила шаг – они тоже.

Я побежала – они тоже.

Я окончательно почувствовала себя загоняемым зверем.

Да что всем этим людям надо?

Тело вновь удивило меня выносливостью: бежала я легко, хотя дистанцию увеличить не получалось. Впереди показался ещё один мост в туман, уже без украшений, даже без перил. Перебежав через узкий канал, я заметила в тумане силуэты невысоких домов. Оглянулась: толпа остановилась у моста.

Я тоже остановилась.

Они кричали, махали руками…

В общем, даже без переводчика ясно, что я забрела куда-то не туда.

Но и к толпе выходить не хотелось.

Оглянулась на туманную улицу: пространство между домами здесь уже, чем на том берегу и, в отличие от того берега, тут нет фонарей. И на грязной мостовой валялись косточки мелких животных.

Ну точно я в совсем неблагополучном месте.

Толпа призывала вернуться.

Мне одинаково не нравились оба варианта: оставаться здесь и идти к ним. Третий вариант… хм. Отошла чуть глубже в туман и присела, очень-очень желая, чтобы меня с той стороны было не видно. Судя по тому, как пристально вглядывались и спорили преследователи, задумка удалась.

Уже через полчаса на том берегу никого не осталось. А я, отдохнувшая и снова оголодавшая, вернулась в нормальную часть города. Редкие прохожие изумлённо меня рассматривали, шарахались, но не проявляли такого интереса, как прежде.

Значит, я права: проблема в браслете.

Вдруг он снова, как при первой встрече с динозаврами (они – цветочки в сравнении с ТЕМ, что везло двуколку по мосту), потянул руку в сторону. Отойдя в переулок, я развернула бумагу.

Не нравился мне этот браслет. Даже не за эльфийский изящный орнамент, а потому, что я не могла его объяснить.

При дневном свете внимательно его осмотрев, я не нашла ни трещинки, словно его отлили прямо на руке, а это ведь невозможно, но и узкой частью он не влез бы на ладонь, даже если вывернуть суставы.

Сидел, что называется, как влитой.

Вновь обернув его бумагой от пирожков, я вышла на улицу и огляделась.

Район у моста с призраком был побогаче.

Здесь – победнее.

За мостом без перил – трущобы.

Если мне нужны представители власти, надо двигаться туда, где живут люди побогаче.

Спешившие куда-то женщины, увидев меня на тротуаре, быстро перешли на другую сторону. Я проводила взглядом их юбки… Да, неаутентично выгляжу.

Собрав волосы, засунула концы под влажную майку на спине, надеясь, что хоть издалека будет не так заметно, что я девушка.

«Почему я больше не мёрзну? – мелькнула мысль, и я её старательно запинала куда подальше, потому что в ответ на неё сразу думалось: – Покойники не мёрзнут».

***

Люди почтительно расступались, буйволы испуганно жались к тротуарам. Химера бодро цокала когтями по мостовой, мы приближались к последнему перекрёстку перед патентным бюро, я поднял руки, собираясь тянуть поводья, но их дёрнуло влево.

«Какого?..» – не успел додумать: запутавшаяся в лапах химера сшиблась с четвёркой травоядных ящеров и пробила пятью передними рогами карету.

Карету с гербом министра внутренних дел: меч, пронзающий шестикрылую химеру. Ну так по геральдическим описаниям. Мне всегда казалось, что меч просто торчит в дохлой твари.

«Сейчас меня обвинят в измене, покушении на жизнь и вообще…»

Взревело чёрное магическое пламя, заключая меня и скулящую химеру в непреодолимый круг.

Захотелось провалиться сквозь землю… Или в другой мир. Я схватился за пристёгнутый к багажной полке портальный узел.

***

Бедный район затянулся. В общем-то, это логично: бедных больше чем богатых, но впервые я ощутила это географически.

Зато здесь не использовали динозавров, что несказанно радовало мою психику.

Склонив голову, я брела между обшарпанных мрачных домов, искоса поглядывая на пялящихся на меня прохожих. Пара непрезентабельных парней, переглянувшись, пошагали за мной. Сердце бешено застучало, я двинулась быстрее, хотя давала знать усталость.

Они тоже ускорились, так мы и двигались. Я оглядывалась в надежде на помощь. Редкие прохожие, в отличие от прежних, не проявляли ко мне особого интереса. И прохожими этими всё чаще становились замученные женщины.

Их мой вид если и удивлял, то не до бледности или покраснения, они даже не пытались уйти с моей дороги.

Оглянувшись, я не обнаружила своих преследователей.

Так, отлично.

Огляделась: и куда идти? В какую сторону ни посмотри – везде однотипные простенькие дома в два-три этажа.

Решила выбрать путь наугад. Зажмурилась, закружилась, открыла глаза и пошла.

Мимо пробежал на четырёх лапах динозавр, впряжённый в двухместный кэб. Я даже не испугалась: ну динозавр и динозавр.

Немного не доезжая до покосившегося крыльца, он остановился. Пассажир открыл дверь.

Из подворотни, напротив которой он встал, вышла пожилая женщина с девочкой лет семи в латанном-перелатанном платье. Девочка пыталась отступить назад, но женщина крепко держала её за запястье стиснутой в кулак руки.

Из кэба вылез хорошо одетый мужчина и тростью, убрав с личика девочки светлую прядь, набалдашником коснулся подбородка, заставляя посмотреть на себя.

Внутри всё взбунтовалось, я прибавила шаг. Девочка голову подняла, но смотрела вниз. Набалдашник трости скользнул по её шее, плоской груди. Мужчина презрительно изогнул губы, но ухмылка не уменьшила похотливого выражения его лица, даже наоборот. Он протянул руку назад, из кареты показалась мужская рука и вложила в его ладонь мешочек. Мгновение – и тот оказался у женщины.

Мужчина ухватил девочку за шиворот и потащил в кэб.

Я сорвалась на бег. Часть разума отказывалась принимать за факт, что среди бела дня на улице продают ребёнка, другая помогла увернуться от хлыста кучера и врезать извращенцу. Ещё миг: и я с оцепеневшей девочкой в охапке отступила. Она была такая худая, что сквозь платье чувствовались рёбра.

Первый мужчина стонал на мостовой. Второго, всё ещё сидевшего в сумраке кэба, перекосило, он что-то тявкнул. Женщина с деньгами растворилась. Первый мужчина уже поднимался, бешено глядя на меня. На его пальцах разгоралось пламя.

Пламя на руке.

Настоящий огонь.

Е#@#%

Девочка выскользнула из моих ослабевших рук, я посмотрела на мужчину в кэбе: холёный, и взгляд такой… опасный. Его пальцы засияли ядовито-зелёным светом.

И первый уже встал. Гадко ухмыляясь, подбрасывал на ладони огненный шар и будто примерялся, с какой части тела начинать меня сжигать.

Глянула на кучера: он тоже ухмылялся.

Задвинула парализованную ужасом, едва дышащую девочку за себя и выпрямилась, расправила плечи. Убежать вместе с ней вряд ли удастся. И без неё тоже вряд ли: что-то мне подсказывало, что огненный шар может полететь не хуже снежка зимой, только с куда более катастрофическими последствиями.

Увы, человеческий мир не животный, тут гордая осанка и самоуверенность реже останавливает желающих напасть. Мужчины на мою попытку выглядеть значительно только усмехнулись. Стоявшая сзади девочка вцепилась в майку и задрожала.

Огненный швырнул шар мне в ноги. Пламя размазалось по невидимой преграде, даже не подняв температуры воздуха.

«Может, огонь померещился?» – смотрела я на свои ноги, с которыми почти успела проститься. Но судя по перекосившейся морде побитого мужчины, огненный шар должен был меня достать.

В меня швырнули шаром вдвое больше – без толку.

Мужчина из кэба проверил мою невидимую защиту сгустками зелёного света – не достал.

Выдохнув, я немного расслабилась.

Мужчины переругивались, даже одновременно меня обстреляли. И если для них моя неуязвимость была удивительной, то я просто впадала в ступор: как так? Что происходит? Я на какое-то удачное место встала? Это всё же сон? Что?

Сидевший в карете стал что-то громко требовать. Огненный отнекивался, потирая подбитый глаз. Наконец, шумно вдохнув, ринулся на меня. Я так привыкла к своей защите, что охнула от неожиданности, когда его рука сдавила моё плечо.

Гад ухмыльнулся.

Врезала ему в пах, захватила склонявшуюся голову и саданула морду об колено. Мужик обмяк и повалился на мостовую.

Значит, кулаками они могут меня достать.

Второй выскочил из кэба, подхватил из-под ног трость первого и замахнулся. Девочка стояла прямо за спиной, неподвижная, впившаяся в майку. Перевела взгляд с набалдашника на глаза мужчины, расфокусировала и по движению плеч уловила момент удара, пригнулась. Трость просвистела над головой, я врезала мужчине под дых. Удары с короткой дистанции у меня были слабоваты, но он оказался рыхлый. Сипя, сложился пополам и рухнул рядом с приятелем.

Кучер ринулся на меня с хлыстом. Схватив тяжеленную трость, швырнула ему в лицо. Он попытался увернуться, трость с хрустом врезалась ему в нос.

Нащупала за спиной руку девочки и оторвала от майки.

– Бежим. – Потащила прочь.

Она пыталась, но ноги её не слушались, путались в ветхом подоле. Сзади что-то кричали. Вспыхнул зелёный свет. Вдалеке раздался странный мерный треск, от которого волосы вставали дыбом.

Споткнувшись, девочка упала. Подхватив её на руки, я бросилась бежать. Дыхания не хватало. Сзади кричали громче. Оглянулась: к побитым мужчина бежали два человека в синей форме, один раскручивал какую-то штуку, она и издавала треск. Смотрели они только на лежавших на тротуаре. Я метнулась в подворотню, подальше с глаз.

Девчонка жалась ко мне. Ноги скользили по грязи, при каждом вдохе я чуть не давилась от нараставшей вони. Шум на покинутой улице усиливался.

Руки отваливались, ноги гудели. Привалилась к стене, позволяя девочке соскользнуть на землю: она прижалась ко мне костлявым тельцем. Я даже не сразу поняла, что она плачет – так тихо она это делала.

Ситуация… врагу не пожелаешь: я – незаконная эмигрантка неизвестно куда, избила состоятельных граждан. И даже рассказать не могу, почему избила. И не факт, что эти граждане закон нарушали. Может, тут норма детьми торговать.

Погладила девочку по голове, взяла за руку и повела прочь.

Минут пять спустя меня вела уже она: по кривым проулкам, через дворы с развешенным на просушку бельём и клетками с мохнатыми животными и птицами вроде куриц, через дыры в заборах. Мимо ютившихся в подворотнях бомжей.

У меня волосы дыбом вставали: я будто вернулась в прошлое на сотню-другую лет, а некоторые места тянули на настоящее средневековье. Окружающее давило, ломало мозг, не желающий признавать, что это всё – правда. Безумно хотелось вырваться из крысиных вонючих переходов. Не знаю, чем бы это кончилось для моей психики, если бы переулки не стали шире и чище. Когда мы вышли возле огромного крытого рынка, я чуть не разревелась.

У входа на шумный базар, обозначенного хлипким заграждением из выцветших брёвнышек, сидели попрошайки: бабки, деды, калеки, дети. Девочка уверенно направилась к дальнему от входа краю этой шеренги. С каждым шагом мне всё труднее было передвигать ноги, но я заставляла себя идти туда. Кивнув старику в тошнотворных язвах, девочка села в конце ряда. Умоляюще глядя мне в лицо, похлопала ладошкой возле себя.

Ветер принёс с рынка запах пирожков и рыбы. В животе опять заурчало. Мышцы ног ломило от усталости, а костяшки правой руки саднило. Шагнув на указанное место, обессилено рухнула на колени. Склонила голову ниже, чтобы не видеть проходивших мимо людей, их наверняка презрительные взгляды.

Это место в принципе не хуже других для отдыха в моём странном положении.

Девочка осторожно прижалась ко мне и тихо-тихо всхлипнула. Даже думать не хочу, первый раз её так продавали или нет. Голова отяжелела, руки и ноги тоже. Разум отчаянно просил об отдыхе, хотя бы минутке сна, чтобы переварить полученную информацию.

Сквозь полудрёму ощутила, как голова упала на плечо девочке, затем на её колени. Сверху меня чем-то укрыли, и от этого проявления заботы я ощутила себя будто в безопасности, почти дома…

…Меня тряхнули. Рядом кто-то кричал. Точнее, тявкал и мявкал очень громко. Часто повторялось:

– Писи мы! Писи мы!

Что за?..

Дурнота сна резко слетела, я открыла глаза: попрошайки разбегались, их сбивали с ног и опутывали светящиеся сети. А сети вылетали из рук мужчин в синем.

«Полиция», – как-то сразу догадалась я.

Девочка обняла меня крепко-крепко, я с трудом смогла сесть и прижала её к себе. На нас надвигались полицейские. Переговаривались друг с другом, пристально разглядывая. Один поднял руку, и в небо сорвался фиолетовый огонёк.

Оборванный мальчишка что-то спросил у этого полицейского, тот огрызнулся.

Нас не трогали. Попрошаек скручивали и грузили в повозку с изображением скалящегося животного вроде собаки. Покупатели глядели на происходящее с равнодушием, намекавшим на обыденность сцены.

Через пару минут к рынку подъехал кэб. Из него выскочил огненный, прижимающий к носу кулёк, и, увидев меня, кивнул полицейским.

Полицейский тявкнул, огненный швырнул под ноги мальчишки мелочь и подошёл ближе.

Всё ясно: облава на нас. Ну точно на справедливость рассчитывать не придётся.

Вздохнула.

Четверо полицейских двинулись на меня, девочка затряслась от ужаса. Я крепче её обняла, понимая, что ничто нас не спасёт. Сильные руки схватили её за шиворот и попытались отодрать. Меня захлестнула паника, мы с девочкой исступлённо держались друг за друга. Затрещала ткань её платья. Мои руки попытались разжать, но мышцы будто замкнуло. Я зажмурилась. Полицейский дёрнул сильнее, попробовал подсунуть пальцы под руку, коснулся браслета – и с криком отскочил.