Текст книги "Жена из другого мира (СИ)"

Автор книги: Анна Замосковная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 17

–  целом, у нас семь странных происшествий с главами рода и близкими к ним за последние полторы недели. – Министр вновь открыл одну из верхних папок. – С длоркой Какики накануне смерти произошёл несчастный случай. Вывеска магазина швейных принадлежностей упала перед ней. Могла бы и убить. Начали расследование, но остановили после её смерти.

У меня волосы вставали дыбом, пересохло во рту. Министр сдвинул папку:

– А в дом матери покойного Какики, проживающей в городе, накануне этого случая пытались залезть воры. Их спугнул поварёнок, спавший в передней.

– И где его мать сейчас? – у меня начинали мёрзнуть руки.

Вместо ответа министр зазвонил в колокольчик, велел взмыленному секретарю:

– Пошлите отряд полиции на Восточную садовую двадцать пять, проверьте, как себя чувствует обитательница дома. – Поймав мой умоляющий взгляд, министр добавил: – И пришлите какого-нибудь свободного комиссара особого отдела, нужно выполнить срочное поручение.

– Маму будут искать?

– Да, – неохотно подтвердил министр.

– А что за другие происшествия? С кем?

– Перландия Мондербойская получила приглашение на собрание садоводов столицы.

– Мать Смуза? – Представил эту старушку-мумию. – Разве она ещё выезжает?

– Случается. Позавчера должна была ехать на это собрание, но из-за твоих экспериментов с растительностью, – министр выразительно на меня посмотрел, – опоздала почти на час. В клубе садоводов выяснилось, что никаких собраний не было и не планировалось.

Я вскинул брови, а министр продолжил:

– Она мнительная, тут же написала заявление в полицию, приложила пригласительный билет, требовала расправы над шутниками. В общем, давила, пока заявление не приняли.

– А ещё с кем неприятности случились?

– С невесткой Вериндера. Он сопровождал её в театр вместо её срочно вызванного в часть супруга, на их карету напали. Предположительно – грабители. Один прыгнул внутрь с ножом, но Вериндер его отделал. Длорку слегка задели лезвием. – Министр медлил, поглаживая лист протокола. – Она и её муж после смерти Вериндера возглавят род.

Мы посмотрели друг на друга.

– Это удар по главам рода, – тихо сказал министр. – Вериндеры – военный род, Мондербойские держат подряды на военные поставки. Какики… среди них много служащих министерств. Ты уже пять лет обеспечиваешь нашу армию новейшим стратегическим оружием.

– И как это согласуется с тем, что мама наложила на меня брачное проклятие? Если она попала к врагам, желающим уничтожить глав рода, зачем его накладывать? Они же должны были её… – горло сдавил спазм. – Убить.

– Шантаж. Обменять её жизнь на твой отказ от разработок оружия и на образцы уже созданного – достаточно эффективный шаг. А брачное проклятие… – Министр пожал плечами. – До заключения брака ты всего лишь хранитель рода, но не глава и не можешь полностью использовать силу. Скорее всего, она хотела таким образом тебя защитить.

– Но если бы я не успел жениться, я бы вовсе лишился силы.

– И спас свою жизнь от врагов, ведь тогда не мог бы заниматься разработками.

– Жестоко.

– Проклятие даёт час на заключение брака, уж за час ты бы нашёл жену, так что риск был минимальным, а в обмен ты получал полную силу рода. Твоя мать не могла предвидеть, что ты призовёшь жену из другого мира и откажешься подтверждать брак.

Министр неистово зазвонил в колокольчик. Секретарь заскочил внутрь, приглаживая выбившуюся прядь:

– Комиссар прибыл.

– Отлично. Выделите по пять полицейских на круглосуточную охрану дома длоров Бабонтийского, Вериндера и Мондербойского. Вызовите двух офицеров для сопровождения длора Бабонтийского.

Я тяжко вздохнул. А министр неожиданно добавил:

– И пять охранников пошлите к моему дому тоже. Обратитесь в военное министерство с требованием усилить охрану дворца, принцессы и острова длоров в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Министр Алвер может получить объяснения лично у меня. Комиссар пусть подождёт ещё пару минут, я позову.

Кивнув, секретарь поспешил скрыться. Я накрутил пёрышко из веера Сарсанны на палец:

– Усилить охрану дворца?

– Да. – У министра заходили желваки, направленный в никуда взгляд стал леденящим. – Если ты не забыл, император – тоже глава рода. – Он тряхнул головой, и строго посмотрел на меня. – Лавентин, пожалуйста, веди себя осторожно. Сейчас ты посетишь морг, переговоришь с патологоанатомом и потом под присмотром офицеров сразу домой.

– Но…

– Никаких но, Лавентин. Ты мне нужен живой и здоровый, так что либо ты смиряешься с мерами предосторожности, либо я запираю тебя в самом глубокой и охраняемой лаборатории, и там ты…

– А что за лаборатория? – Вопреки мрачным обстоятельствам, во мне снова бабочками затрепетала жажда исследования. – Я хочу посмотреть.

Министр накрыл лицо рукой и покачал головой, потом устало посмотрел на меня:

– Тогда я запру тебя в камере, где не будет ничего, ни одного твоего любимого эмбриончика, ни книг, ни интересных инструментов, только ты, койка и горшок.

– Лучше маму мою найди, – грубее, чем хотел, отозвался я.

Повисла пауза. Лицо министра оставалось бесстрастным, но интонации голоса изменились:

– Сделаю всё возможное.

«Ну а я сделаю всё возможное со своей стороны. – Опустил взгляд на лежавшие на краю стола кандалы. – Только больше не совершу такой глупости, как посвящение тебя в свои дела».

***

Через глазок почтальон выглядел вполне невинно: молодой парень в гламурной розовой униформе, с сумкой через плечо и планшетом с бланком в руках.

Но кто их этих волшебников знает. Это через глазок он милый парень, а открою – превратиться в какую-нибудь хрень.

– Письмо в ящик положите! – Я продолжала смотреть в глазок. – В тот, справа на стене!

– А расписаться в получении? – раздался глухой ответ.

Представила в двери узкую щель под размер планшета и ручки.

– Суй!

Недоуменно оглядев дырку, почтальон сунул документы. В их каракулях я ничего не поняла (похоже, заклятие перевода действовало только на устную речь), но бланк выглядел на удивление схоже с нашими, даже галочка имелась. Короче, бюрократия везде мыслит одинаково.

Занеся ручку над листом, вспомнила о всяких мистических ритуалах с подписями.

– Доом, – жалобно позвала я.

– Это вы мне? – просипела стена.

– Да.

– Я привратный дух.

– Приятно познакомиться. Скажите, пожалуйста, безопасно ли мне расписываться в этом бланке? Не могут ли меня магией достать через мою подпись?

– Чтобы магией через подпись доставали – не слышал о таком. А бланк покажите. Разверните к стене.

Повернула планшет. Стена, то есть привратный дух, что-то сипло побормотал и торжественно сообщил:

– Обычный бланк. Можно подписывать.

Подписываться длоркой Бабонтийской не стала, черкнула почти забытую девичью роспись, сунула планшет озадаченному почтальону и убрала щель в двери. Снова направилась в кухню, где ждал приготовленный Верой перекус, и снова помешал сиплый голос духа:

– А письмо не откроете?

– Всё равно читать не умею.

– Я бы вам прочитал, – осторожно просипел дух.

– Пусть Лавентин сначала письмо на безопасность проверит. А то мало ли что там.

– Хм, предусмотрительно. Но хозяин его всё равно просто откроет, он не слишком заботится о безопасности.

– Зря.

Возможно, дух хотел сказать что-то ещё, но в животе у меня заурчало, и я спокойно отправилась есть.

***

– Ухты! – вырвалось у меня.

Я закусил губу, но было поздно. Покосился на толстячка патологоанатома и вместо привычного возмущения моим неподобающим поведением встретил понимающий взгляд и усмешку.

– У меня была примерно такая же реакция, – кивнул патологоанатом и любовно взглянул на труп Какики.

Я тоже взглянул на распростёртое перед нами иссушенное тело. Патологоанатом пояснил:

– Некоторые внутренности я вынул, чтобы было лучше видно.

В распахнутой полости, придерживаемой крючками на цепочках, переливались чёрные кристаллы. И каждый был заключён в сеть из завядших корней. Хотя… Я наклонился к пахшему затхлой листвой телу и прихватил лежавшую рядом на столе лупу.

– Кристаллы…

– …выросли на кровеносных сосудах, – докончил мой вывод патологоанатом.

У меня часто забухало в груди:

– А сердце? Селезёнка?

– Сюда, – радостно поманил меня в сторону он.

На столе у стены нас ждали маркированные ящики. Патологоанатом сорвал с одного крышку. Внутри был крупный, размером с сердце, неровный кристалл, из которого торчали обрывки корней и… будто остекленевшей аорты.

– Кровь превратилась в кристаллы! – Восторженно улыбаясь, патологоанатом постучал ногтем по сердцу. – Никто не хочет верить, но я абсолютно уверен: эти кристаллы каким-то образом сформировались из крови.

– Можно исследовать один? У вас есть микроскоп?

– Да, специально у криминалистов выпросил, сюда. – Он поманил меня к двери в соседнюю комнату.

В ярком свете ламп кожа его рук казалась слишком белой. Родового кольца не было, но, может, он ещё не вступал в брак? Или снял на время работы?

– Вы женаты? – Я вошёл в небольшую лабораторию, где на столе ждал медный микроскоп и ванночка с кристаллами, несколько из них были очищены от корней магоеда и сосудов, а один расколот.

Рядом лежал измеритель магического фона, его серые капсулы извещали, что фон нормальный.

– Не женат, а это имеет отношение к делу? – Усмехнулся патологоанатом и дёрнул локтем, будто хотел меня в бок толкнуть.

– Нет. – Я мягко коснулся очищенного кристалла. По кончикам пальцев пробежали иголочки, на спине растеклись мурашки, хотя я точно чувствовал, что кристалл пассивен. – Вы длор?

Улыбка сползла с лица патологоанатома, он сунул руки в карманы:

– У меня пурпурный профильный диплом. И вскрытие тел испокон веков делают исключительно физическим способом.

– Я не сомневаюсь в ваших способностях патологоанатома. – Провёл пальцами по разбитому кристаллу, на подушечках осталась пыль.

– Тогда в чём дело?

Я сел за микроскоп. Под его лупой уже лежало стёклышко с тонким сколом кристалла, на него был направлен отражённый рабочими зеркалами свет. Подстроить резкость пришлось совсем немного, патологоанатом был чуть близорук. Я вгляделся в структуру кристалла, в увеличении казавшегося тёмно-бардовым. Сердце забилось чаще.

– Просто убийство явно не обошлось без магии, мне было интересно, делали ли вы изыскания в этом направлении, – ровно говорил я, вглядываясь и вглядываясь, и всё более понимая: структура этого кристалла, тонкие прожилки с завихрениями в одну сторону, совсем как у тех кристаллов, что стоят в источниках родовой магии.

Если министр велел проанализировать кристаллы из дома Какики, то их сходство с этими скоро обнаружат. Но если те осколки запаковали и утилизировали, то даже не знаю, видел ли кто-нибудь, кроме меня, структуру родовых кристаллов, потому что отколоть кусок от действующего задачка не из лёгких, я двенадцать алмазных резаков на это угробил.

– Пусть я не могу провести эксперименты лично, – напыщенно отозвался патологоанатом, – но задокументировать визуальные наблюдения, результаты анализов и показания приборов могу и без магии.

Я поморщился: вероятно, он обиделся. Почему люди часто реагируют неадекватно на невинные, даже естественные вопросы? Наверное, я никогда этого не пойму.

Отодвинувшись от микроскопа, оглядел разложенные в лотке кристаллы. Странное дело. Получается, вся кровь вдруг стала принимать структуру кристалла из источника магии…

Браслет на руке потяжелел, сбивая с мыслей. Потирая его, повернулся к раздувавшему ноздри патологоанатому и мягко спросил:

– А браслет можно осмотреть?

– Какой браслет?

– Тот, что был на теле.

– Никаких вещей при нём не было, – отчеканил патологоанатом.

Кажется, он хотел, чтобы я скорее ушёл.

Глава 18

, конечно, гений, но сходу придумать, что превратило кровь в кристаллы, не смог. Не сумел и через полчаса. И через час.

Честно говоря, сидя между офицерами в приёмной министра, я больше думал о маме. Увлечение наукой она поддерживала, но иногда, восстанавливая дом после моих неудачных опытов, сетовала, что эксперименты до добра не доведут.

Неужели министр прав, и маму похитили из-за моих военных разработок? Для меня это всегда было развлечением, и так странно, что оно вдруг обернулось угрозой для семьи.

Я поймал себя на том, что тереблю браслет. Времени дожидаться министра не было. Искоса глянул на сопровождающих офицеров: от них я, пожалуй, смогу оторваться. Правда, министр разозлится, но… Я поднялся. Офицеры вскочили.

– Мне надо отойти. – Развернулся к выходу, мысленно приказывая отправленной в стойло химере искать окно уборной.

Дверь в приёмную отворилась, министр алым вихрем проскочил в кабинет:

– Лавентин, за мной.

Хоть я и не согр, но послушался. Министр бросил папки на стол, скинул на стул расшитый серебром алый официальный плащ, который надевал для визитов во дворец.

– У Какики пропал брачный браслет, – сразу начал я.

Министр пригладил волосы:

– Не пропал. Его сняли до отправки в морг, чтобы никто не опознал в теле главу рода. – (Я выдохнул). – Браслет в моём сейфе, позже дам тебе исследовать.

– Понятно. – Я перекатился с носка на пятку. Спрашивать было страшно, ведь ответ министра мог убить надежду спасти маму. – Что нашли в доме длорки Какики?

Медленно, как-то тяжело опустившись в кресло, министр сцепил пальцы и уставился на них:

– Ночью за ней явился посыльный от Какики с извещением о его внезапной болезни. Которой не было. Мать поспешила к сыну. С тех пор её никто не видел. Слуги были распущены на неделю письменным уведомлением о том, что хозяйка это время проведёт в его доме.

Из меня будто воздух вытянули, очень захотелось сесть, но я остался стоять. Министр добавил:

– Сейчас допрашивают всех, кого только можно.

– Зачем кому-то похищать старую женщину?

– Если бы знал, я бы уже приказал арестовать преступника.

– Да, глупый вопрос. – Почесал затылок.

– Иногда попытки ответить на такой вопрос приводят к раскрытию преступления. Но у тебя, Лавентин, в этом деле иные задачи, и я очень надеюсь, что ты блестяще их выполнишь.

– Постараюсь.

Министр хлопнул ладонями по столу:

– Значит, так. Приглашение на приём будет ждать тебя с курьером прямо у дворца. Твоя задача проста: убрать жену в её мир. Если не получится, позаботься, чтобы она выглядела прилично. У вас дома есть запас одежды или прислать с курьером новое платье?

– Запасы есть.

– По пути объяснишь элементарные правила поведения. Но надеюсь, что этого не потребуется.

– А твоя жена?

– Отправим её следом. О ней никто не знает. Помни, ты обещал молчать.

– Э… – Я моргнул. – Но она хоть в порядке?

– За кого ты меня принимаешь?

– Я виноват в том, что она оказалась здесь, и чувствую себя ответственным…

– Вот ответственно и верни её домой. И свою тоже. – Он странно на меня посмотрел. – Если хочешь. – Его голос повысился: – Ты ведь хочешь вернуть жену в её мир?

– Я обещал.

– Желаю скорее исполнить обещание. Всё, иди. И не забудь: офицеры остаются с тобой. Теперь они – твои тени.

Моим теням определённо не хватало умения спокойно следовать за мной в любой ситуации. И вообще, мои тени не должны бояться моей подросшей химеры, а эти нервно ёрзали на её хребте и постоянно спрашивали, не кусается ли она. Конечно, кусается, если очень попросить или наступить на один из хвостов.

***

Лавентин вернулся с двумя зеленоватого оттенка мужчинами в чёрной форме. Когда я открывала дверь, один из них убежал в кусты. Похоже, его стошнило.

На лице Лавентина читалась самоотверженная решимость.

– Там письмо. – Указала на почтовый ящик и загородила вход, ловя взгляд серо-зелёных глаз. – Мне прислали письмо. Мне. А ведь я никого здесь не знаю… Лавентин?

Он стоял на пороге и будто ничего не замечал, кроме своей неведомой цели.

– Лавентин!

Вздрогнув, он посмотрел на меня более осмысленно. Я указала на ящик:

– Мне прислали письмо, хотя я никого здесь не знаю.

– Но тебя многие знают, – сказал он после паузы.

– Проверь, безопасно ли оно. Давай. У тебя маму похитили, вдруг и мне угрожает опасность.

Нахмурившись, Лавентин шагнул к ящику, положил на него руки, кончики пальцев засветились зелёно-голубым. И это было, бесспорно, восхитительное зрелище, но слишком напоминало свечение радиации, каким его рисовали в мультфильмах. Связка светится-радиация-опасность сработала против воли, я отшатнулась.

– Слушай, Лавентин. – Сердцебиение участилось, наверное, вдвое. – А магия для меня не опасна? У вас тут есть не маги? Как они её воспринимают? А ничего, что я из мира, где её нет?

Даже понимая, что лучевая болезнь у меня точно не началась, я нервно дёрнула волосы. Выпадать они явно не собирались. Лавентин повернулся ко мне:

– У обычных людей проблем со здоровьем из-за соседства с магией вроде не фиксировали. Бывают, конечно, редкие вырожденцы, которые болеют от магии, но если бы ты была такой, не смогла бы управлять домом.

Облегчённо выдохнула и оставила волосы в покое. Из кустиков вернулся бледный офицер и безмолвно встал рядом с вытянувшимся по струнке товарищем.

Лавентин приподнял крышку ящика и с любопытством заглянул внутрь. Прежде, чем я успела сказать, что надо сдвинуть нижнюю пластину, и письмо выпадет, Лавентин сделал это сам. Поймал конверт сияющими пальцами, и на том высветился красный круг с зазубринами и закорючками, а рядом вычернился ещё один поменьше.

– Заклятие доверия к отправителю и заклятие очарования адресата. – Лавентин провёл ладонью по конверту, и круги испарились. – Хочешь прочитать?

Вот так доверяй местной почте! Боюсь представить, как у них с такими заклятиями поставлено облапошивание одиноких старушек. Мотнула головой:

– Не могу, не понимаю вашей письменности.

– Недоработка…

– Ты не хочешь его прочитать?

– Но оно адресовано тебе, как я могу?

Кажется, он начинал мне нравиться.

– Но я не могу сама его прочитать, кто-то должен стать моим переводчиком.

На письмо Лавентин посмотрел с мрачным сожалением, даже показалось, сейчас его выкинет.

– Торопишься? – Покосилась на стоявших у крыльца офицеров.

– Немного, – замялся Лавентин и робко взглянул на меня. – Ты точно хочешь это прочитать?

– Хоочет, – просипела стена.

Живые стены, вернее – духи привратные, определённо не в моём вкусе. Лавентин надорвал конверт и вытащил нежно-розовый лист бумаги. Взгляд метнулся по чётким строкам:

– Мм.

– Заходи… – Я отступила в сторону. – Кстати, те люди останутся на крыльце?

– Мы должны сопровождать длора Бабонтийского до лаборатории и следить, чтобы он не покидал её без нужды, – отчеканил ближний к нам.

– Он арестован? – изумилась я.

Мне казалось, после исчезновения мамы его могли охранять, но не запирать в лаборатории.

В глазах офицеров появилась растерянность.

– Министр хочет, чтобы я работал, не отвлекаясь. Заходите. – Лавентин отошёл к столику, кашлянул и начал быстро читать: – Милейшая длорка Бабонтийская, безмерно рад, что столь прекрасный цветок пополнил цветущий сад длорного острова. Насколько мне известно, наша речь теперь вам понятна, поэтому я набрался смелости написать. И, разумеется, выразить похвалу вашим прекрасным манерам, не позволившим принять незнакомого мужчину, пока вы в доме одна. Итак, позвольте представиться, пишет вам длор Хлайкери Эрджинбрасский, один из ваших соседей. Лелею надежду, что в следующий раз вы позволите хотя бы взглянуть на вас, а то и почтите беседой. Ведь ваш многоуважаемый супруг при всей его изобретательности не отличается манерами и умением поддержать разговор, в то время как я в любое время дня и ночи готов стать вашим конфидентом и проводником в нашем прекрасном мире. Посему мне бы…

– Стоп-стоп. – Замахала руками. – У меня даже голова заболела. – И я не лгала. – У вас все так витиевато изъясняются?

Подняв на меня зелёно-серый взгляд, Лавентин тихо подтвердил:

– Обычно да.

– И бумаги не жалко?

– Это способ подтвердить статус. – Он качнул листом. – Чем длиннее письмо и дороже сорт использованной бумаги, тем более состоятельным должен казаться отправитель. Есть нормативы, но я, если честно, не слушал, когда их объясняли.

Губы сами растянулись в улыбку, но она погасла, едва Лавентин посмотрел на письмо и открыл рот, явно вознамерившись продолжить чтение.

– Не надо, – отмахнулась я. – Мне ни к чему это знакомство, всё равно скоро вернусь домой… ведь так?

***

Вопрос жены застал врасплох. Конечно, я должен заниматься проблемой её возвращения, но мама… и убийство Какики, загадка его крови. Так много научных проблем одновременно на меня ещё не сваливалось, и впервые к восторгу исследования примешивался страх неудачи.

А ведь ошибок я прежде не боялся.

Теперь же смотрел в орехового цвета глаза жены, и сердце ледяными когтями царапал затаённый ужас.

– Я постараюсь вернуть тебя как можно скорее. – Потянулся взять жену за руку, но в пальцах зашуршало письмо Хлайкери, и я их опустил. – Просто сейчас нужно… сделать одно важное дело. – Меня осенила внезапная мысль, я улыбнулся. – И это может приблизить нас к решению твоей проблемы.

Жена слабо улыбнулась, в глазах засветилась надежда.

– Тогда поторопись. – Она подтолкнула меня к одной из дверей, тут же удержала. – Ты голодный? Может, тебя покормить? Или бутерброд?

– Спасибо, повар обо мне позаботится.

– Здесь есть повар?

– Э… – Наконец обратил внимание, что стены отделаны цветом, очень близким к нашему родовому, а из-за чуть приоткрытой боковой двери подглядывает девочка. – Да, повар. Надо только захотеть, и он приготовит нужное, а стены пропустят еду к желающему перекусить. Если хозяйка, конечно, хочет, чтобы дом и духи заботились о других обитателях.

– О… Получается, если я хочу сырые продукты – повар доставляет мне их в таком виде?

– Полагаю, что да.

– Тогда понятно, почему ваш повар не доставил мне ни одного готового блюда: я по привычке всё думала, чего бы приготовить. – Жена рассмеялась приятным лёгким смехом.

Этот смех напомнил о маме. В груди сразу похолодело, я сложил письмо Хлайкери и вручил жене:

– Прости, мне нужно спешить.

Её глаза потускнели. Неужели обиделась? Но времени думать об этом не было. Кивнув, распахнул дверь, к которой жена подталкивала, и чуть не ослеп от белизны стен. На их фоне ярко выделялись чёрные кожаные диваны, столик с цветами.

Дверь на лестницу в подвальные лаборатории была прозрачной с металлической ручкой и мощными петлями. Ничего подобного в жизни не видел. Полуобернулся:

– А если внизу что-нибудь взорвётся, дверь не сдержит взрывную волну.

Повисла зловещая пауза.

– И часто у тебя что-нибудь взрывается? – вкрадчиво уточнила жена.

Прикинул, ответил:

– В среднем раз в пару лет.

Дверь на моих глазах стала металлической, как у сейфа.

– Благодарю. – Кивнул мявшимся в прихожей офицерам. – Проходите сюда, вот дверь в мою лабораторию, я уже иду туда.

Кажется, надо было что-то сказать жене, но что? Вспомнил, что говорил маме отец:

– Дорогая, я скоро.

Судя по взгляду, жена не оценила. Надо будет это записать. Позже.

Оказавшись в белоснежной лаборатории, пополнившейся непонятными приборами, в очередной раз оценил всю прелесть папиного стола, не подчинявшегося изменениям дома: внутри всё было так, как я оставил.

Сняв с цепочки на груди ключ, открыл нижний ящик, просунул руку над пачкой акций и долговых расписок, надавил на потайную кнопку. Под столешницей щёлкнуло, и к моему носу выдвинулся скрытый ящичек.

Осторожно вытащив кожаный конверт с металлическими уголками, я извлёк из него туго завёрнутую в бумагу пластину. Бечевкой к ней была примотана карточка с каллиграфической надписью:

«Руководство по вызову разумной формы родовой магии. Использовать только в случае крайней нужды. И да убережёт вас Фуфун Великий от искушений».

Отложив карточку, размотав бечевку и бумагу, обнаружил под ними плотный кожаный конверт с выжженной корявой надписью:

«Взывать к разуму родовой магии стоит с осторожностью и только в самой крайней, безвыходной ситуации. Если случай решаемый, немедленно убери это назад».

Под кожаным конвертом оказалась ткань с карточкой:

«Разумная форма опасна, соблюдайте осторожность. А лучше уберите это подальше и забудьте о желании воззвать к ней».

И снова в руках оказался кожаный конверт. На прикрученной к нему металлической пластинке было выгравировано:

«Опасно! Применять только при смертельной угрозе».

Ну, маме, вероятно, угрожает смертельная опасность, так что и этот конверт я снял. Там была ткань с вышивкой:

«Не делай этого».

Под ней бумажная обёртка с большими коричневыми буквами:

«Одумайся! Ритуал очень опасен. Отступись!»

Под ней, наконец, нашёл тонкую металлическую пластинку с выгравированной магической печатью.

Отрастив клык, надкусил палец и приложил кровоточащую ранку к центру узора, он наполнился зелёно-голубым светом…