Текст книги "Жена из другого мира (СИ)"
Автор книги: Анна Замосковная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Какое высокое доверие, – улыбнулся я. – Твои эксперты поделятся инструментами?
– Нужен стандартный набор?
– Да.
Он исчез в зеве тайного хода. И только оставшись один, я почувствовал что-то странное, будто из меня вытянули воздух, а кожу объяло холодом. Был ли это страх столкновения с удивительным и опасным или действительно что-то витало в воздухе – трудно сказать.
Обнажённый длор Какики лежал на своей кровати, и его изломанное, похожее на корягу тело взывало ко мне, будто умоляло разгадать тайну смерти. Зачарованный этим тошнотворно интересным зрелищем, я двинулся к постели. Ветерок дёрнул клин разодранного балдахина, посыпались хлопья неизвестного вещества, ноздри зачесались.
Прикрывшись рукавом, подошёл совсем близко: кожа Какики напоминала сморщенный, прокалённый до коричневого цвета пергамент, кости изогнулись. Но в складках искажённого лица запечатлелось что-то похожее на улыбку. Глаза были закрыты. Я опустил взгляд ниже, скользнул по вспученной ключице, по выгнутой дугой руке с утолщением на запястье, покрытом хлопьями, в отличие от верхней части тела. Неужели?.. Шагнул ближе, нечто объёмное скрипнуло под ногой, будто камушек.
Наклонившись, выхватил из хлопьев жирной ломкой субстанции что-то металлическое, размером с пуговицу, потёр пальцем: латунная шестерёнка, украшенная на диске красными капельками рубинов. Новый вид украшений?
Взгляд снова упал на запястье Какики. Механически сунув шестерёнку в карман, я потянулся к руке трупа и краем одеяла протёр утолщение: брачный браслет с узором из птиц, чуть поблекший, но целый.
Странно, эти браслеты – порождение источника, причём в буквальном смысле: они полностью нерукотворны, вырастают в его сердце без участия длоров, нам даже в случае потери браслета делать ничего не надо – источник вырастит новый сам. Теоретически, без источника браслет существовать не может.
– Держи, – сказал министр.
Что-то щёлкнуло. Я оглянулся: он принёс громадный чёрный саквояж с красной печатью в виде скалящегося согра. По своим следам я вернулся куда кривее, чем до меня министр, и заглянул в саквояж. Со вздохом натянул перчатки и достал капсульный измеритель магического фона:
– Мой набор юного исследователя и то содержал больше инструментов.
– У твоего набора юного исследователя было неограниченное финансирование.
Я разложил по карманам пробирки, вытащил из пенала скальпель, пинцет и снова оглядел комнату: жутко.
Жутко интересно.
Глава 9
оличество дверей и комнат в доме ужасало: я открыла сорок, а девочки всё не было. Поняла, что обожаю нашу стандартную застройку: в таких домах всё ясно и компактно…
Распахнула очередную дверь в непомерно роскошные апартаменты: на диване сидела какая-то девочка. Приглядевшись, поняла: моя. Просто чистая. С расчёсанными волосами (в отличие от меня). В чёрно-белом платье в тонкую полоску. То ли к детям тут отношение более заботливое, чем к внезапным гостьям, то ли она живое подтверждение тому, что дети быстро адаптируются.
Улыбаясь, помахала ей рукой.
Девочка тоже улыбнулась и помахала.
Приглушённый стеклом, в комнате раздался вопль. Вздрогнув, девочка обернулась к окну. Возле него мы оказались вместе. А там ожидаемо: до далёкой стены ограды простирался аристократический парк с живыми изгородями.
Только статуи и фонтаны лежали обломками, и газон в стороне как-то странно шевелился, приподнимался и опадал. В другой ситуации я бы протёрла глаза, но практика показала: здесь возможно всё, поэтому я с долей философского спокойствия наблюдала, как на газоне растёт холм, как мимо пробегает бревно с глазами, как за ним бежит глазастая сороконожка размером с поезд…
Нет, всё же сороконожка размером с поезд – перебор, я оттащила девочку в простенок между окнами и зажмурилась.
– А нам всё равно, а нам всё равно… – дрожащим голосом пропела я. – Хоть боимся мы волка и совы…
Родители обожали «Бриллиантовую руку», вот в ней были хорошие, идеологически правильные приключения отдыхательного толка, я такие же хочу, а не этот… не такое, что цензурными словами не назовёшь.
А ещё повыше хочу, а не на первом этаже сидеть, пока во дворе монстры бегают. И даже не на втором. Осторожно выглянула в окно: из образовавшегося в газоне холма выползало что-то фиолетовое, склизкое и рогатое. Я икнула.
Заставила себя зажмуриться и вжалась в простенок: на пятый этаж хочу. А лучше на десятый – какой-нибудь неприступной крепости без окон, без дверей.
***
Браслет резко потяжелел, я пронёс порцию сильно фонивших хлопьев со столбика балдахина мимо пробирки. Выпрямился:
– Жена его где?
– Где ты был последнюю неделю? – Министр так и стоял у стены. – Во время прогулки в городском парке ящеров понесло, её ландо перевернулось, похороны были два дня назад.
Смутно припомнилось, что кто-то заходил, просил не запускать фейерверки из-за какого-то горя, но я был слишком пьян, чтобы понять, в чём дело.
– А остальные члены рода? Мужчины, незамужние женщины… Они же… – У меня дух захватило от этой мысли. – Получается, они больше не длоры?
– За ними отправлены отряды, их доставят в конспиративное загородное имение, где ты сможешь с ними пообщаться и исследовать.
– Меня шокирует твоё доверие. – Снова развернулся к столбику и снял скальпелем слой хлопьев. – Ты, вроде, считаешь меня слишком безалаберным.
– Это щекотливое дело, требующее не дюжих знаний, а возможно и экспериментов с источником. Несмотря на позор в Быкослове, ты – единственный глава рода, обладающий достаточными научными знаниями для проведения подобного исследования. И ты лично заинтересован в том, чтобы докопаться до истины и защитить других глав, включая себя, от подобных инцидентов.
– Трезвый, холодный расчёт – и я. – Закупорил пробирку и, сунув в карман, снова взялся за капсульный измеритель. – Как-то мы плохо сочетаемся.
– И, конечно, тебе надо имитировать существование в доме источника.
Чуть не выронил прибор из рук, а министр спокойно докончил:
– Даже если для этого потребуется делиться силой твоего собственного источника.
Развернулся к нему:
– Неужели сохранить тайну так важно? Разве не разумнее предупредить остальных об опасности.
На мгновение министр закатил глаза:
– Понимаю, ты далёк от политики, но не настолько же. Мы воюем, Лавентин, и безрезультатно воюем с Галлардией уже пять лет. Мы не можем позволить народу узнать, что главы рода настолько уязвимы, что магию может потерять вся семья. Это удар по нашей обороноспособности. Как ты предлагаешь держать врага на расстоянии, а колонии в Черундии в повиновении, если сильнейшие из сильнейших могут запросто погибнуть у себя дома, в собственной постели?
У него даже глаза заблестели – вот что значит прирождённый политик.
– Понял. – Повернулся к телу и протянул измеритель, капсулы прибора побледнели до серого: магический фон у него был совершенно обычным. – Где проведёте вскрытие?
– В особом отделе. Уже запросил спецтранспорт. Ты приглашён.
Отводя от тела измеритель, внимательно следил за изменением цвета в капсулах с реагентом:
– А ты знаешь, что в анатомическом театре Быкослова…
– …ты с верхней галереи вывернул содержимое своего желудка на труп, профессора и студентов нижних ярусов? Да, знаю. Тебе выдадут ведро.
У столбиков цвет реагента в капсулах снова потемнел, а через два шага от них высветлился до цвета нормального фона.
Через три шага цвет вновь потемнел. Через четыре с половиной шага высветлился. А когда я шёл от двери, зоны усиления и ослабления фона располагались на другом расстоянии друг от друга.
– Скажи… – задумчиво протянул я, – а у экспертов есть фотографические аппараты с магочуствительными пластинами?
– Везут из центральной лаборатории, он у нас один.
– Это хорошо… что везут.
Похоже, у них там совсем плохо с финансированием.
Жутко не люблю, когда посторонние в моей лаборатории хозяйничают, но ради такого важного дела, может, пригласить экспертов особого отдела к себе? И место преступления совсем близко…
Пол едва ощутимо содрогнулся, несколько хлопьев сорвались с балдахина, спланировали на тело и оплетавшие его корни.
Мы с министром переглянулись.
***
На улице раздался рёв.
«Да что там ещё?» – выглянула в окно.
Окна не было.
Лишь стена, обои которой светились, озаряя комнату «дневным» светом.
Потрогала стену: холодная и твёрдая.
Навернулись слёзы: да что за дом такой сумасшедший? То замуровывают, то… опять замуровывают. Сжав ладонь девочки, потащила её к двери… Коридор за ней оказался не тот, через который я пришла: окон не было, освещался он лампами без плафонов (как мой подъезд), и был в пять раз короче предыдущего. И двери были не фигурно резные пылесборники, а нормальные такие, гладкие, с прямыми гладкими ручками.
Я поняла.
На самом деле ничего этого не происходит.
Я просто не знаю как, не знаю откуда и непонятно зачем достала колёса…
Вот не надо было в прошлые выходные с племяшкой «Гарри Поттера» пересматривать с его говорящими портретами, своевольно перемещающимися лестницами, меняющим конфигурацию автобусом и прочей волшебностью. Ещё немного, и мне начнут мерещиться гиппогрифы, гримы и дементоры во главе с тем-кого-нельзя-называть.
Где-то за стеной опять громогласно взревели. От издавшего рёв даже в галлюцинации хотелось держаться подальше.
Пол завибрировал. Сначала мелко, едва ощутимо, потом осознала: землетрясение! Оно усиливалось, стены ходили ходуном. В комнате, где я нашла девочку, что-то звонко разбилось. Обхватив девочку, встала с ней в дверной проём: при землетрясениях это относительно безопасное место.
Дом заскрежетал.
«Только бы не упал. Держись, домик!»
Вибрирующие стены стонали, будто от боли. Казалось, дом сейчас треснет и развалится. Дрожание пола усиливалось, он пошёл волнами, словно был мягким. Коридор резко сплющился гармошкой, только дверные проёмы остались прежнего размера. Стены медленно разглаживались.
Хотелось зажмуриться: настолько фантастически и неестественно это выглядело. И страшно закрывать глаза.
Маленькие пальчики переплелись с моими. Опустила взгляд: девочка мне улыбнулась. И в общем испуганной не выглядела.
Тут что, меняющие архитектуру дома – норма?
***
Землетрясения здесь быть не могло, так что самое логичное предположение: причина вибрации – в источнике. Конечно, он мёртв, но вдруг в нём теплилась жизнь?
Вдвоём с министром мы, вооружившись светильниками, сбежали по дрожавшей винтовой лестнице на шесть этажей под землю.
Колодец чужого источника я видел впервые, и меня кольнуло разочарование: у меня такой же. Тот же цилиндр отверстия глубиной семь метров и диаметром три, те же выложенные магоупорными кирпичом стены и дно, те же цепи со звеньями толщиной в запястье, протянутые к обручам и постаменту в центре. Только здесь обручи и постамент не держали кристалл в два человеческих роста – его чёрные осколки мрачно блестели на полу, местами торчали в стенах, хотя магоупорный кирпич, отлитый из крайне редкого вещества, после застывания по плотности не уступал алмазу.
Я восхищённо выдохнул:
– Это с какой же силой должны были лететь осколки, чтобы воткнуться в стены?
– Это ты мне скажи, ты же у нас учёный. – Министр, опустив светильник в колодец, вглядывался в его центр. – Не чувствую ни малейших признаков магии.
Я сунул в колодец прибор: капсулы остались серыми.
Да и дрожь земли прекратилась.
– Но это не могло быть землетрясение, – озвучил мою мысль министр. – Что же тогда тряслось?
Вверху зашаркали шаги, замелькал жёлтый огонёк фонарика.
– Господин министр, господин министр… – позвали сверху.
– Что случилось? – Прислонившись к стене, он запрокинул голову.
– Вы… там… дом. Там один дом… в нём… его…
Встретившись с министром взглядом, прочитал в его глазах свою догадку: ещё одно убийство.
Одновременно бросились вверх, эхо шагов металось между каменными стенами, скакали тени и свет, создавая жуткое ощущение, что на нас со всех сторон кидаются духи бездны.
Вспомнив своё ночное приключение, остановился.
Потом побежал дальше:
– Дух бездны! Дух бездны!
Министр развернулся, вскидывая руку, на кончиках пальцев затрепетало чёрное пламя. Я столкнулся с его ледяным опасным взглядом и замахал рукой:
– Нет-нет, не здесь. Ночью. Этой ночью, когда я засеивал магоеда у Сомсамычевых, этот дом охранял дух бездны, он ещё помог мне к Сомсамычевым залезть. Я тогда удивился, с чего это Какики нанял такую тварь. У Какики служил дух бездны?
– Я ничего подобного не слышал. Но если бы он об этом упоминал, в салонах непременно бы такое обсудили.
– Ты знаешь, что обсуждают в салонах? – изумился я.
– Должность обязывает.
– Господин министр, – позвали сверху.
Мы снова бросились вверх, выскочили на лестницу в спальную, через потайную дверь выбежали в библиотеку, где нас ожидал один из офицеров в чёрной форме, он последовал за нами через холл на крыльцо. Указал в сторону:
– Тот дом…
К небу поднималась башня: высокая, тонкая и какая-то хлипкая (наверное, дому не хватило массы воссоздать пожелание хозяйки).
Кому вообще могло прийти в голову создать такую несуразицу?
– Кажется, это твой дом, – странным голосом произнёс министр.
И резко провернулся в другую сторону, посмотрел туда, где располагалось его родовое жилище. В той стороне никаких башен не наблюдалось.
А вот там, где должен стоять мой дом, торчала башня. Кажется, у неё не было окон.
– Мм, – как-то обречённо протянул министр. – Способа переговорить с женой ты не нашёл или это её месть?
– Она… спала, я думал, ничего страшного не случится…
– Опять само получилось, – вздохнул министр.
Я развёл руками.
Потом осознал весь ужас ситуации.
– Мои эмбрионы! – я побежал домой.
Глава 10
андо догнало меня у ворот. Офицеры согласились открыть только после приказа бледного министра.
– Сюда. – Он распахнул дверцу.
Я прыгнул на сидение, развернулся вперёд, хватаясь за голову.
Моя коллекция…
Мои разработки…
О Хуехунова бездна, как я буду без них?
Ворота, наконец, открылись, ладно рвануло вперёд. Я тоже вытянулся вперёд, вцепился в спинку сидения и с ужасом смотрел, как башня моего дома вытягивается на ненормальную высоту. Ещё немного, и её сломает ветром.
Что делать?
Когда меня дёрнули за рукав, в сознание донеслось:
– Лавентин. Лавентиин!
Обернулся. Министр ошеломлённо смотрел на меня:
– Ты их откуда вытащил? Как их научить управлять домами? Что…
Его голос утонул в чудовищном рёве. Кровь отхлынула от лица и сердца, я повернулся: над крышей соседского имения вздымалась похожая на огромные глаза двойная голова, посаженная на сегментированное тело, каждый фрагмент которого имел по паре собственных хитиновых лап.
– Хуехун нас побери. – Впервые слышал, как министр ругается. – Что это?
– Военный заказ, – отозвался я. – Многоножка для боёв в горных труднопроходимых областях. Только… она должна быть меньше.
Я так впился в волосы, что вырвал несколько.
– Почему она такая огромная?! – Снова дёрнул меня министр.
– Она. – Я уставился на него. – Она должна быть меньше, их должны извлекать из стазис-раствора и помещать в землю, заряженную стандартным магическим разрядом, тогда из химических соединений почвы выстраивается тело в шесть метров. А тут… – Мы на бешеной скорости неслись к чудовищу, точно гусеница ползающему по саду в поисках добычи. – Оно выросло в земле, сильно пропитанной магией рода, поэтому…
Я рухнул на сидение, потерянно глядя перед собой. Ландо остановилось на почтительном расстоянии от ворот. Министр схватил меня за грудки и заставил посмотреть на себя:
– Давай чётко и по существу: насколько это опасно и как это остановить?
– Мм… В таком размере – даже не знаю, я не просчитывал ситуацию, что рабочий эмбрион окажется на земле рода. Это казалось невозможным, ведь в лаборатории нет земли, там пол каменный.
Осознавая свою глупость, закрыл глаза: Дуся. Он мог уронить пробирки на пол своей землянки, и тогда…
– Кажется, у нас может быть две проблемы.
– Что ещё? – прорычал министр.
– Тот второй эмбрион, что был у меня с собой, он… Ну, он для войны в Черундии, рассчитан передвигаться по пустыне, под землёй. Здесь, конечно, условия не те, но он может… медленно, но всё же переползать под землёй.
Министр прикрыл глаза ладонью, беззвучно шевельнул губами. Затем выпрямился, испепеляя меня взглядом:
– Вылезай и беги предупредить соседей, а я вызываю военных.
Он подтолкнул меня к открытой дверце, я спрыгнул на дорогу. Многоножка с шумом и скрипом ползала по саду. Покачиваясь на ветру, дом стонал. Земля завибрировала, пучилась, будто под ней что-то ползло.
Бедный остров длоров…
***
Дом скрипел. Пол качался: в одну сторону – в другую, в одну – в другую. Пуфик медленно сползал по паркету в соответствующую сторону, возвращался, снова сползал.
Мы с девочкой сидели в дверном проёме, она гладила меня по волосам, а я следила за пуфиком, за время своего катания уменьшившимся вдвое, сменившим парчовую обивку на кожаную, золочёные лапы – на никелированные цилиндры.
Конечно, теперь пуфик выглядел привычно, как и диван, как ковёр с абстрактными пятнами вместо изящных узоров и светлые однотонные обои вместо серебряной вышивки. Торшер и даже плоский телевизор на стене были до ужаса нормальными.
Ненормальным было то, что мы качались так, словно плыли в море. Причём, судя по скрипу, на разваливающемся корабле.
Страшно захотелось посмотреть в окно.
Хотя, нет – окон с такими чудищами, бегающими снаружи, не надо, лучше что-нибудь поменьше, типа бойницы. Вздохнув, покачала головой: когда же это кончится?
Девочка потянула меня за руку. Я открыла глаза: прямо напротив нас в стене появилась бойница.
Мм…
Бойница, которую я примерно так и представляла…
А если представить на обоях цветочки? Зажмурившись крепко-крепко, представила ромашки, нарисованные детской рукой. Открыла глаза: на стене медленно, словно с неохотой, но всё же проступали именно такие.
Ого.
Это же… получается, если я желаю – это сбывается.
Тогда почему мы качаемся? Превращения дома в корабль я точно не хотела. Поднявшись и сжав руку девочки, по качавшемуся полу двинулась к бойнице.
В неё задувал ветер. Холодный, неприятно пахший дымом. Просунула голову в бойницу… и закричала. Всполошившаяся девочка вцепилась в меня, и это помогло закрыть рот, но… но…
Мы были на острове. В башне высоко-высоко над большим островом с удивительно ровной береговой линией, а внизу – очень далеко внизу – земля пестрела крышами зданий и парками в окружении стен.
Всё это покрывала лёгкая дымка… Внизу суетились люди в мундирах, к основанию башни шли какие-то ящеро-мамонты, вокруг ползала огромная сороконожка.
Это они из-за меня собрались? Почувствовала себя в осаждённой крепости. И крепость эта качалась на ветру. Да меня одним ударом из катапульты или пушки свалят, полечу вниз – костей не соберу. И так захотелось, чтобы у моей башенки выросли ножки, как у треног из «Войны миров». Там они резво бегали, мне бы сейчас так – и подальше от собиравшейся в основании армии…
***
– Если бы её шкуру можно было пробить гарпуном – зачем многоножку вообще делать? – изумился я предположению, что моё сокровище возьмёт какой-то там гарпун. – Это было бы бессмысленной тратой ресурсов, неужели вы не понимаете?
Стоявший передо мной полковник, до этого бывший слегка багровым после моего заявления, что простым военным с моим созданием не справиться, теперь слегка побледнел.
Стоявший в стороне министр снова прикрыл лицо рукой. Что-то у него последнее время этот жест в ходу.
Полковник елейно уточнил:
– А чем же предлагаете, уважаемый длор, с вашим творением сражаться?
Я покосился на выгнутую дугой спину многоножки. Панцирь окреп и блестел, как стекло: особое строение хитина, чтобы смесь нетушимого огня стекала. Да и огнеупорное оно в принципе. Я же многоножку практически непобедимой создавал даже в размере шести метров, а тут она вымахал на двадцать. И ползала в опасной близости от дома.
А дома жена…
Посмотрел вверх: башня терялась в нагнанном со столицы дыму.
«Надо правильно расставлять приоритеты, – понял я. – На самом деле из всех моих дел самым важным было просветить жену относительно последствий её желаний. Следовало учесть, что самый безродный и нищий человек нашего мира знает, пусть только по сказкам, что хозяйка меняет дом, а иномирянке откуда знать? Вряд ли она достаточно умна, чтобы прийти к такому выводу на основе эмпирических наблюдений».
– Как уважаемый длор предлагает справиться с его творением? – с нажимом повторил полковник. – Что нам прикажете делать?
– Позвать специалиста по управлению магическими животными и активировать управляющий контур.
Полковник снова побагровел:
– Вы предлагаете кому-то подойти к этому существу и?..
Оглушительный хруст саданул по нервам. Башню раскололи вертикальные трещины, они ширились, стены выгибались наружу.
Вцепившись в волосы, я смотрел, как мой дом, как его верхушка проседает вниз, а разделившиеся на три полосы стены надламываются в нескольких местах.
Вопреки всякой логике, внизу стены стали утончаться, а вверху расширяться, верхушка разрослась, за потоками дыма угадывалась треугольная форма…
– Хуехун! – завопил кто-то, и множество голосов подхватило, хотя Хуехуна никогда не изображали треугольником на трёх кривых столбах.
Послышался топот, я оглянулся: солдаты бежали, бронированные химеры пятились. Приподнявшаяся на гибком теле многоножка, увидев столько еды, ринулась через стену… Столб, вылепившийся из стены дома, поднялся, словно нога, и опустился на её голову. ХРЯСЬ! – и моё чудо, моё дивное творение, забилось в конвульсиях, страшно ревя.
А дом – дом, который в принципе не может отделиться от источника – поднял вторую ногу и шагнул за ограду.
Не может быть.
– Кого ты нам призвал?! – Министр дёрнул меня за плечо.
Ноги ослабели, я рухнул на колени:
– Невероятно! Волшебно! Дом пошёл! Аа! Это же открытие века! Это революция в понимании сути родовой магии, это…
Насаженная на первую ногу многоножка извивалась, вторая нога дома, переставленная за ограду, проминала дорогу (ну да, чтобы грунт выдерживал такой вес, на конце ноги должно быть не сужение, а расширение – это же очевидно), дом отчаянно дёргал третью ногу, но она держалась в земле. Издав пронзительный вой, многоножка забилась в судорогах. Дом пошатнулся, третья нога сломилась посередине, точно колено, и расплющила бедную сверхпрочную многоножку.
Первая нога высвободилась из останков рассыпавшейся плоти («Ааа, зачем я в тестовый образец сразу добавил режим разрушения после уничтожения, мне же ни кусочка для исследования не останется!») и тоже шагнула за ограду. Вторая нога переступила к соседской ограде.
– Ну же, ну же, ещё немного, – взмолился я, поддерживая дом в его попытке обрести свободу от привязки к земельному участку. – Ещё шажок! Ты можешь!
– Сдурел? – Министр тряс меня за плечи. – Останови это!
От восхищения я не мог говорить, навернулись слёзы.
Вторая нога стала сильно проваливаться в грунт. Неужели там тоннель песочного рогача или естественная полость? Тогда земля точно не выдержит веса дома. Понимая, что это бессмысленно, я рванулся туда:
– Левее, левее ставь! – Срывая голос, кричал я, махал руками и подпрыгивал. – Левеее!
– Идиот! – Министр пытался оттащить меня назад.
Дом рвался вперёд, скрипел, но вторая нога глубоко увязла в земле и коленом упёрлась в ограду соседнего дома. Над соседским участком взвился розовый мерцающий щит, из щита вылезли аморфные призрачные щупальца и оттолкнули ногу и верхушку моего дома.
– Ух ты! – У меня вытаращились глаза. – Они так могут?!
– Да, – ошалело подтвердил министр.
Дёрнувшись из последних сил, мой дом запрокинулся навзничь, две свободные ноги вскинулись вверх, по ходу проломив стену, а третья исчезла под треугольной верхушкой.
И стало тихо. Только бешено стучало в висках сердце.
Я потрогал браслет: ни единой трещины по месту бывшей щели – жена жива.
– Значит так. – Министр указал пальцем на дом, несколько раз махнул, то ли грозя, то ли пытаясь скрыть дрожь руки. – Теперь твоя первоочередная задача – научиться объясняться с этими женщинами.
Хотел спросить, а как же песочный рогач, вдруг он тоже выбрался из стазис-раствора, но взгляд на министра выбил эту мысль из головы: такого ужаса в его глазах я ещё не видел.
– Ладно, научусь, – шёпотом пообещал я.
Министр толкнул меня к пролому в стене. Я оглянулся:
– Мне нужны документы по старинным заклинаниям. Понимаешь… – (Министр упорно толкал меня вперёд, приходилось делать шаг за шагом). – Я же не знаю её языка.
– Хоть картинками объясняйся! – рычал министр и толкал, толкал, толкал.
– Нет, пойми, раньше портальными узлами пользовались, общались с иномирянами. – Мне стало не по себе, хотя с чего бы вдруг: вроде жена у меня не буйная. – Как-то же язык их узнавали, а они – наш. Я даже, кажется, что-то когда-то видел в архивных документах, какое-то заклинание понимания…
– Тебе привезут все архивные документы научного собрания, любого музея, всё, что угодно! – Министр толкал меня добрых сорок метров до пролома в стене. – Только реши эту проблему.
Послышался цокот когтей, неожиданно звонкий в наступившей после падения дома тишине. Мы обернулись.
Шестёрка выкрашенных в чёрное хищных ящеров покачивала иссиня-чёрными перьями плюмажей. На пассажире резво катившегося ландо блестели длинные чёрные перья. Вместо нормальной заострённой шляпы покачивался гротескно расширенный кверху цилиндр.
– Только не он, – процедил министр.
Ящеры остановились.
– Уважаемые длоры! – широко улыбнулся длор Хлайкери Эрджинбрасский и в знак приветствия снял странную шляпу. – Вижу, у вас тут что-то интересное происходит.
Густо обведённые чёрным глаза хищно блестели в предвкушении сенсационного материала для его газеты, длинные чёрные перья в воротнике-стойке и на плече колыхались на ветру, но остриженные в каре чёрные волосы свисали неподвижными сосульками.
В ландо рядом с Хлайкери сидел бледный узколицый, как и он, мужчина в кепке и, то и дело бросая взгляды на нас с министром и на мой дом, быстро-быстро рисовал грифелем на прикреплённых к планшету листах. Газетный художник.
У министра слегка перекосило лицо: если бы обычный репортёр или художник явились на остров, их можно было бы вышвырнуть, но с длором и его личным гостем, сидящим в его транспортном средстве, так просто не поступишь.
Похоже, место на первой полосе в вечернем выпуске газеты мне обеспечено. Художник отложил первый набросок и взялся за второй.
Хлайкери спрыгнул с ландо и вытащил из багажника объёмный ящик.
– Только сегодня приобрёл, – Хлайкери извлёк из чехла блестевший новенькими деталями фотографический аппарат. – Даже не надеялся, что удастся так быстро его опробовать.
Министр снова прикрыл лицо рукой. Поглядывая на него, закусивший губу художник торопливо делал набросок.
