Текст книги "Дорога к счастью (СИ)"
Автор книги: Анна Янг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 38
В этом гостевом доме все было пыльным, но именно отсюда я выйду замуж. Мысль о том, что через пару часов я стану миссис Портер, вызывала истерический смех. И если бы смеяться не было больно, я бы смеялась, а так просто утирала слезы, сидя перед зеркалом, пока служанка делала мне прическу. В пыльном зеркале отражалось бледное создание, страшнее самой смерти: лицо оплыло от слез, левая сторона, куда пришелся удар моего будущего пасынка, отливала интересными цветами от желтого до фиолетового, а темные круги под глазами лишь дополняли чудовищный образ. Платье было явно не по размеру, с откровенным декольте. Моя грудь буквально выглядывала из разреза, и я догадывалась, кто выбирал этот ужасный фасон. И пусть этот день станет последним в моей жизни, выглядеть так мне не позволит гордость. Я достала из котомки бархатный мешочек с папиной брошью, чтобы закрепить створки платья, и на ладонь мне выпал перстень Тео. Кажется, на подол платья упало несколько слезинок. Я сжала перстень в руке, глубоко вздохнула, заталкивая эмоции вглубь души и запирая на замок. Заколола брошь папы на груди и к броши с внутренней стороны прицепила кольцо. Так оно точно останется со мной, даже если меня увезут к портерам сразу после свадьбы. Теперь платье держалось лишь благодаря массивному кремовому поясу и броши, а на плечах висело мешком, но хотя бы не падало. Служанка сделала из моих волос подобие аккуратного пучка, вплела в него белую ленту, приколола фату.
– Ты готова, Элионор? – Мачеха на миг заглянула в комнату, пару раз шмыгнула, утерла платочком опухший красный нос. Наверное, она сочувствовала мне, а может быть оплакивала неполученный гонорар. Но мне было все равно. Она утирала слезы, служанка взволнованно вздыхала и украдкой рассматривала мой фингал. Но никто ничего не делал, чтобы предотвратить или остановить этот кошмар. Мачеха осмотрела меня, удовлетворилась результатом и, грустно всхлипнув, быстро ушла.
Вчера вечером мы с мистером Портером доехали до гостиницы. Отец встретил нас у дверей, Портер бросил ему пару фраз, будто с издевкой. Увидев меня, папа стал еще более подавленным. Плечи опустились, на лице появилось виноватое выражение. Я хотела попросить остановить этот ужас, передумать, уехать, но не смогла вымолвить ни слова: его беспомощность при виде Портера была достаточным ответом.
Служанка поправила плотную фату, так что оплывшая фиолетовая щека стала незаметной, поклонилась и тихонько ушла, прикрыв за собой дверь. А я так и сидела напротив пыльного зеркала. Зная, что ждет за дверью, я не могла себя заставить сделать хотя бы шаг. Так и сидела, смотря на отражение в зеркале сквозь плотное кружево фаты.
– Ты готова? – Мачеха снова заглянула в комнату. – Элионор, все образуется, вот увидишь. Твой папа хочет для тебя самого лучшего, только…
– Не надо, – прошептала я. Мой отец прекрасно знает, на что меня обрекает. Он видел мое лицо, он видел контракт.
– Какой смысл сидеть здесь? Только разозлишь жениха ожиданием, – тихонько сказала мачеха и снова всхлипнула.
Я кивнула, соглашаясь. Она права. Я собрала всю волю в кулак и поднялась, вышла из комнаты, не обращая внимания, что наступаю на подол. Кажется, я рискую явиться на собственную свадьбу в рваном платье с грязным подолом, хотя все равно поженят, даже если приду голой.
Возле парадного входа гостевого дома стояла карета. Отец ждал возле нее и подал мне руку, чтобы помочь подняться. Я справилась без него. Мачеха села напротив, избегая смотреть на меня, и непрерывно всхлипывала и шмыгала. За всю недолгую дорогу до церкви отец не вымолвил и слова.
Карета остановилась. Мое сердце превратилось в камень.
Маленький обшарпанный провинциальный собор выглядел именно так, как следовало: стены украшали зеленовато-коричневые разводы от дождей, сухая старая краска кое-где обвалилась, открывая миру грязный кирпич. В таких невзрачных церквушках чаще отпевают, нежели венчают, ну да это и не свадьба, это мои похороны.
Я вышла из кареты и на негнущихся ногах поплелась ко входу в церковь.
Полумрак окутал меня, после яркого осеннего солнца внутри все казалось черным, как ночь. Но когда глаза привыкли, я увидела, что несколько незнакомцев сидело на скамьях по обе стороны. Пара дам, скорее всего местных прихожанок, которым в этот день просто не нашли более интересного занятия, какой-то мужик в пыльном плаще с капюшоном, старик в поношенном пиджаке.
Возле алтаря меня ждали священник и жених. Портер-старший сидел на стуле, явно неуместном для церемонии, и держал в дрожащих руках куцый букет вялых полевых цветочков. Романтика. Портер-младший стоял за спиной отца и гневно смотрел на часы.
Отец подал мне локоть, и мы медленно пошли к алтарю. Портер-младший с раздраженным убрал часы в карман. Мачеха прошла мимо, добавляя бытовой обыденности происходящему, и села на передней скамье, закрыв лицо платком. Снова послышались всхлипы.
Отец доволок меня до алтаря, жених с тяжелым вздохом поднялся и вручил мне букет. Жрец, совершенно не удивленный происходящему, начал читать заготовленный священный текст, простенькие кольца, лежащие на алтаре, засияли теплым светом. Это конец.
Жрец дочитал текст, взял поднос с кольцами и подошел к нам.
– Если кто-то против этого союза, пусть говорит сейчас или молчит вечность, – скучая, сказал священник фразу, которую говорит всегда и на которую отвечают только в романах Мари Дипьюи. Мгновение тишины. Кто-то покашлял. Мачеха снова всхлипнула. Да это смешно! Кто может быть против? Престарелые тетушки, которые скорее всего больше заняты сплетнями, чем происходящим? Или мирно посапывающий старикашка? Или тот нищий мужик в пыльном драном плаще?
– Я против! – раздался до боли знакомый голос.
Мужик, тот, который в плаще, сорвал с головы капюшон. И оказался он вовсе не нищим, а мистером Аштоном.
– Тео, – прошептала я. Не может быть! Это случается только в глупых романах! Но мое сердце колотилось в бешеном ритме, на губы сама собой наползла счастливая улыбка.
– В таком случае можете обменяться коль… Что? Повторите, сэр, я плохо слышу, – сказал жрец. – И объяснитесь.
– Нечего объяснять, это шутка. Выведете этого шутника сейчас же! – рявкнул Портер-младший. – Продолжайте! – кинул он жрецу.
– Эта леди тайно помолвлена с другим! – крикнул Теодор. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я ведь не сплю, это не бред? Тео действительно здесь?
– С кем же? – спросил жрец.
Портер-младший заскрипел зубами.
– Со мной! – сказал мистер Аштон.
– Какие доказательства вы предоставите? – буднично продолжил жрец. Портер-старший со вздохом опустился на стул и, кажется, задремал.
– Родовой перстень, который наверняка найдется в вещах невесты, – с гордой улыбкой сказал Теодор. Я поняла, что краснею.
– Ты, шлюха пансионская! – Портер-младший зарычал, надвигаясь на меня.
Я сжалась, боясь, что он ударит.
Тетушки начали перешептываться. Портер-старший проснулся и посмотрел на сына.
– В таком случае предоставьте перстень и контракт, если все будет в порядке, то вопрос решим без лишних сложностей, – пробормотал жрец и закрыл молитвенник.
– Ты чего творишь? Жени их! – рявкнул Портер-младший, багровея от злости.
– Ох, ну как же так, никак не могу, сэр. При таких обстоятельствах только после всех разбирательств. Или если леди готова выйти замуж. Леди?
Я молчала.
– Лорд Маклейн! – Портер-младший позвал отца, и тот тяжелой походкой побрел к алтарю. – Убедите вашу дочь сейчас же дать согласие на брак!
Во взгляде отца читалась вина. Он не убеждал, не принуждал, не приказывал. Он молчал. И я поняла, что могу. Я буду бороться за себя!
– Не готова, – твердо сказала я. Жрец вздохнул, убрал поднос с кольцами обратно на алтарь.
– Ах ты зараза! – прошипел Портер. – Теперь вы за нее ни пенни не получите, – выплюнул он. Мой несостоявшийся престарелый жених, кажется, снова уснул.
Портер остановился перед Теодором, зло дыша.
– Я этого так не оставлю! – прошипел он.
Тео ничего не ответил. Он окинул Портера холодным взглядом и прошел мимо, задев плечом.
Я поняла, что вот-вот упаду в обморок. Воздуха не хватало. Я бросила на пол никому не нужный букетик, спустилась с алтаря и побежала к Тео. Жрец покачал головой и удалился за алтарь. Дамы все еще перешептывались, старик в потертом пиджачке, кажется проснулся, и я не знаю, как подмечала эти детали, ведь смотрела только на Тео, я видела его зеленые глаза, его усталую улыбку, его небритые щеки, испачканные дорожной пылью, его плащ, местами порванный, в пыли и траве.
Я бросилась на шею любимому, и было все равно, что его пыльный плащ запачкает белое платье: пусть оно хоть сгорит.
– Ты здесь? Как? – сквозь слезы прошептала я.
– Я приехал так скоро, как смог. Прости меня, – тихо сказал он и попытался снять фату.
Я пыталась удержать ее, но не успела. Теодор шумно выдохнул, его глаза потемнели, а воздух наполнился озоном, стал плотным, как вода в океане.
– Я убью его, – тихо сказал Тео, но его голос заполнил весь храм. – Жрец, я не дам никаких документов!
– Тео, не надо, – взмолилась я, понимая, что Теодор хочет сделать.
– А что же вы предлагаете? Если нет документов, то мне надо продолжать церемонию, – буркнул жрец. Портер усмехнулся, но тут же обеспокоенно взглянул на Теодора.
– Я настаиваю на дуэли, – прошипел Тео, и его рука сильно сжала мою талию.
Я взволнованно вздохнула.
– Вы уверены? Не лучше ли решить все мирно? – устало вздохнул жрец. – И потом, жених не слишком подходит вам в противники, это нечестно!
Я взглянула на Портера-старшего: тот спокойно храпел.
– О, я более чем уверен, что его сын станет достойной заменой отца, неправда ли, милорд? – рявкнул Теодор. – Выбирайте оружие! – выплюнул он Портеру.
Тот насупился.
– Шпаги, через час напротив храма, – буркнул он.
– Как вам будет угодно. – Глаза Тео злобно сверкнули.
А потом он обернулся ко мне. Его теплая ладонь, еле касаясь, провела по моей фиолетовой щеке. Я зажмурилась от страха, что станет больно. Но вместо боли почувствовала мягкую нежность губ Тео на своих.
– Прости, что задержался. Прости, Элли, – в его голосе плескалась вина.
– Все хорошо, – прошептала я. – Ты здесь, это главное. Но почему ты в таком виде? Что случилось?
– Случились пособники этого, – он махнул рукой на Портера-младшего. Он поспешно удалялся из храма. – Когда я оставил вас, надеялся встретить через час, но как только я въехал в лес, на меня напали. Их было пятеро, они увели моих лошадей, так что дальше я шел пешком.
Я ахнула. Нахлынул страх, что я могла потерять его. А я еще сомневалась в нем, глупая. Я снова порывисто обняла его.
– Все хорошо, впятером меня не одолеть. С ними был слабый маг, поэтому им удалось увести лошадей. Иначе я бы успел, – улыбнулся он, а потом снова поцеловал меня.
– Кхм, – отец подошел к нам.
– Лорд Маклейн. – Теодор отступил и вежливо поклонился отцу.
– Мистер Аштон, – поприветствовал отец, и я почувствовала, как во мне вскипает злость, накопившаяся за эти недели. Ярость готова была сжечь этот храм и все в нем до пепла.
Все это время я надеялась, что произошла какая-то ошибка. Я знала, что Теодор не стал бы обманывать, и теперь его слова подтвердились. Они с отцом действительно были знакомы!
Я не могла больше сдерживаться и готова была кричать, срывая голос, я готова была вцепиться папе в лицо, но вместо этого сорвала фату с головы и кинула ее в отца, развернулась и выбежала из храма.
Морозный воздух остудил лицо. Я глубоко дышала, пытаясь прийти в себя и хотя бы немного успокоиться, но ничего не помогало. Всхлип вырвался из горла.
– Элли, – голос отца заставил меня развернуться.
– Так это правда?! Папа, почему? Почему?! – я перешла на визг и разрыдалась.
Отец подошел ко мне, неловко положил руку на плечо.
– Я виноват, Элионор.
– Да! Ты виноват! Во всем! О, богиня. – Меня колотило в рыданиях.
– Я хотел как лучше. Милая, давай уйдем, люди смотрят, – пробормотал он.
– Мне все равно!
– Пойдем.
Я не заметила, как рядом оказалась мачеха, но она увела меня к карете, на которой мы приехали, помогла забраться внутрь, а сама осталась на улице рядом с Теодором.
Папа сел напротив.
– Когда твоя матушка… Ох, – папа вздохнул. Его голос дрогнул. – Последними словами она наказала, чтобы я нашел тебе достойного мужа. Чтобы я обеспечил тебе счастье.
– И это был твой подход?! – выкрикнула я, сквозь слезы.
Отец потупился, сжимая мою фату.
– Он – маг. Вы знали друг друга меньше месяца. Контракт не предполагал развода, и он не лорд! Как я мог пойти на это? Я не знал, что делать. Сочла бы твоя матушка этот брак достойным? Я запутался, Элли, – виновато сказал отец. В его глазах стояли слезы.
Он помолчал. Я не в силах была хоть что-то сказать, я могла только плакать.
– Я понял, как ошибся, как только увидел твои слезы. Я понял, что не смогу обеспечить тебе нормальные выходы в свет и устроить твое будущее. Пансион тогда казался лучшим решением, – пробормотал он.
– Этот гадюшник на задворках страны? – прошептала я сквозь всхлипы.
– Его очень рекомендовали, и мадам Де Клире лично уверила меня, что найдет для тебя лучшую из возможных партий, – устало вздохнул отец. – Когда прошел первый год, она сообщала, что ты не готова к выходам в свет и очень грустишь. Через год она затребовала больше денег. А еще через год сказала, что при всем ее опыте и усилиях, тебя просто не хотят брать в жены родовитые мужчины, и она просит нас расширить список кандидатов. На тот момент я готов был сдаться, ведь я обещал твоей матушке обеспечить тебя мужем, и какой-то муж лучше, чем никакой. Пусть и без родословной, но супруг. И когда она дала контракт от Портера, второй степени, и еще и с доплатой, мы с леди Маклейн подумали, что это лучшая партия. Ведь это значило, что ты не осталась бы одна после неминуемой кончины супруга, ты была бы обеспечена, и таким образом я смог выполнить обещание, которое дал матушке, – голос папы сорвался. – Если бы я знал.
Я всхлипнула.
Плечи отца опустились, фата выпала из ладоней.
– Элли, дочка, ты сможешь хотя бы когда-то простить меня? – прошептал он.
Я снова всхлипнула. Передо мной сидел не суровый отец, способный разрушить мою жизнь щелчком пальца, а старик, перед всеми виноватый и совершенно разбитый.
Я протянула руку и легонько пожала его ладонь. Он схватил мою руку и прижал к своей груди. Папа плакал, и я не сдержалась. Я пересела и обняла его. Он обнял меня в ответ.
– Прости меня, Элли, – снова сказал он, когда мы оба немного успокоились.
– Только если ты больше не откажешь Теодору.
– Аштону? Как он вообще тут оказался?
– Это долгая история, – отмахнулась я. – Так что?
– Если он серьезен в своих намерениях…
– Папа!
– Хорошо, хорошо, – он улыбнулся. – Все, чтобы ты была счастлива!
Я вздохнула. Открыла дверь кареты и вышла на воздух. Теодора рядом не было, а подмерзшая мачеха ждала рядом и куталась в шаль.
– Вы поговорили? – пискнула она. Я кивнула.
Папа тоже вышел из кареты, и мы втроем направились в храм ожидать дуэли. Мой несостоявшийся супруг исчез, так же как и остальные свидетели нашего бракосочетания, только жрец шуршал за алтарем.
Через час перед церковью собралась парад дюжин человек: всем интересно посмотреть дуэль. Портер старший восседал на стуле, на его коленях покоился плед. Кажется, мой несостоявшийся супруг дремал.
Папа накинул на мои плечи свой камзол, чтобы я не замерзла, но мне было жарко. Жрец вышел из церкви, Теодор скинул плащ, Портер тоже лишился камзола. Секундант, серьезный мужчина в темно-зеленом дорожном плаще и широкополой шляпе, подал шпаги. Кто его нашел и как, я не вникала, но Теодор был спокоен, и этому спокойствию я доверяла больше всего.
Секундант отдал приказ начинать. Портер первым сделал выпад. Теодор увернулся, ответил, Портер отбил удар, но напирал. Теодор отступал, отбивая каждый выпад Портера. Взмах шпаги, и Портер задел Теодора.
Я ахнула. Секундант остановил дуэль, подошел к Тео, осмотрел его. Шпага не задела даже кожу, лишь надорвав ворот рубахи. Тео улыбнулся мне, а секундант дал добро продолжать.
Портер снова сделал выпад, Теодор отбил и нанес ложный удар. Портер пытался увернуться, но не удержался на ногах и едва не пропорол носом пыльную дорожку возле храма. Он рыкнул от злости и поднялся с колен, тяжело дыша. Снова накинулся на Теодора, тот отбивался от каждого удара. Его глаза ярко блестели яростью: он явно наслаждался битвой. Портер несколько раз повалился в грязь, вызывая на лице Тео тихий восторг. Теодор мстил так, как ему позволял закон, и упивался каждым маленьким поражением противника.
Портер явно устал и подниматься ему становилось все сложнее. На его рубашке и штанах красовались порезы, по вискам тек пот, соломенные волосы прилипли ко лбу. Он хрипел, как загнанная лошадь.
– Сдавайтесь, милорд, – выкрикнул Тео, отбивая очередной удар.
– Нет уж! – прохрипел он. – Сначала твоя подстилка попыталась опозорить меня, теперь ты! Не позволю! – взвыл он, кидаясь на Теодора.
Тот отступил, но лицо его стало каменным.
За два взмаха он вышиб шпагу из рук Портера. Еще взмах – и он лежит на земле, а шпага Тео утыкается ему в горло, и тонкая алая струйка стекает по шее. Портер хрипло дышал, с ужасом взирая на Тео.
Я ахнула, и Теодор отступил. Секундант остановил дуэль.
– Победа за мистером Аштоно… – секундант не успел договорить.
Старик Портер вдруг вскочил со своего стула, достал из кармана небольшой шар, размером с половину ладони и бросил под ноги Теодору.
Хлопок! Дым заполнил площадь перед храмом. Секундант кинулся к дуэлятнам, но в дыму ничего не было видно. Я вскочила, папа тоже. Он сжал мои плечи. Мачеха ахнула. Люди переговаривались, кто-то вскрикнул. Я сбросила ладони папы и побежала к дуэлянтам.
В дыму я увидела Тео. Он удивленно взглянул на меня и осел на землю. Из его спины торчала шпага, а под ней на рубашке растекалось алое пятно. За ним стоял Портер старший.
Он отбросил шпагу, пнул остатки дымовой бомбочки, сплюнул в пыль и, пошаркивая старческими ногами, ушел. Портер-младший, с ошалевшим выражением на лице, поспешно поднялся, и, скользя по грязи, побежал за своим родителем.
Я услышала свой крик.
Я кинулась к Тео. Нет! Мой любимый мужчина не может умереть!
– Держите его! – раздавалось со всех сторон.
Платье пропиталось красным. Сколько крови!
– Тео, Тед… пожалуйста, держись! – я понимала, что плохо вижу из-за слез.
– Все хорошо, Элли, это просто царапина, – со стоном выдохнул он.
– Нет, пожалуйста, не бросай меня, – я зажмурилась.
– Отойдите, мисс. – Меня оттолкнули. Теодора подняли, положили на носилки. Унесли. Я огляделась. На меня смотрели, шушукались. Я нашла глазами Портера-младшего – его злорадство можно было черпать ложкой.
– Отпустите! – воскликнул Портер-старший. Я посмотрела на него. Секундант запихивал старика в карету хранителя порядка. Интересно, они все это время тут были? Наверняка, ведь это дуэль.
Я кинулась к карете медиков, но та уже увозила Теодора. Я бросилась к папе.
– Мы должны ехать с ним!
– Элли, нет, дочка, – пробормотал папа.
– Что? Почему?
– Ему уже ничем не помочь, поверь мне.
– Но… – В глазах померкло.
Я услышала самодовольный смех Портера. Я взглянула на него и увидела, как кулак папы впечатывается в его нос.
– Какого дьявола?! – взвыл Портер.
– Уходим! – Папа схватил меня за предплечье и поволок в карету. Мачеха бежала за нами, подхватив пышные юбки своего платья.
Она причитала, что он поступил очень опрометчиво, хоть и смело, но это было не очень правильно. Отец тер руку, а я… Я не могла понять, как жить дальше, если Теодора больше нет.
Глава 39
Времени я не чувствовала. Карету покачивало на неровной дороге, за окном мелькали домики и деревья, а я не могла дышать. Папа что-то говорил мачехе, кажется они планировали наш скорейший отъезд, но мне было все равно. Даже если Теодор мертв, я не могу просто уехать, я не могу! Я должна увидеть его в последний раз!
– Элли, это плохая идея! – уверяли меня отец и мачеха, но я оставалась непреклонной. От слез я ничего не видела, нос заложило, фиолетовая скула болела и горела огнем.
Отец повиновался, развернул карету и мы поехали за Теодором. Его увезли к местному врачу, единственному на весь маленький городок. Этот невысокий худой мужчина в круглых очках и кровавыми разводами на рубашке встретил нас в холле своего дома. Очевидно, ему доложили, что именно из-за меня его пациент участвовал в дуэли, из-за меня погиб.
– Сочувствую. – Бросил он, осмотрев меня сухим неприветливым взглядом. Сочувствия я в его голосе не услышала.
На негнущихся ногах я вошла в комнату. Теодор, бледный и неподвижный, лежал на столе, под которым растекалась огромная красная лужа. Глаза Тео были закрыты, синие губы сомкнуты, черные волосы прилипли ко лбу. Я робко подошла к нему, дрожащей рукой разгладила черные пряди его жестких волос. Мои слезы капали на его шершавые щеки, на его неподвижную грудь, на его ладони. Я отстегнула от платья брошь папы, отцепила от нее перстень Тео, в черном камне все еще плескался огонь камина. Взяла холодную руку любимого, надела на его палец перстень, поднесла к губам, закрыла глаза, оставляя последний поцелуй. Пусть он останется с ним, этот огонек, помнящий нашу страсть.
И тут Теодор с шумом втянул воздух и громко закашлялся.
Я взвыла от ужаса и грохнулась на пол. Створки платья разъехались, обнажая грудь, и я чудом успела собрать их до момента, когда врач влетел в комнату.
– Что вы натворили?! Что это за магия? Вы некромант?! – верещал доктор. Папа влетел в комнату сразу за ним и уверял, что я не маг и магом не была, но врач настаивал на вызове службы магического контроля. И мне в пору было паниковать, ведь за некромантию могут и казнить, но все, о чем я могла думать – это Тео, который стонал на деревянном столе. Он жив? Он жив!!!
– Тео! – я бросилась к нему, и он открыл глаза.
– Элионор, – прохрипел он.
– Отойдите, я задержу вас до приезда магического контроля, – верещал врач.
– Да успокойтесь же! – отец пытался урезонить его.
– Довольно! – тихо сказал Теодор и сел на столе. Он со стоном потер шею. – Магическая сила здесь есть только у меня.
– Некромант? – нахмурился врач.
– Нет, артефактолог, лицензию могу показать. Почему я на столе? – Теодор уставился на врача.
– Вы умерли, – неуверенно сказал тот.
– Сомневаюсь, – усмехнулся Теодор и спрыгнул со стола.
– Но вы потеряли много крови, вы не дышали…
– А вы когда-то имели дело с магами, уважаемый? – Теодор подошел ко мне и удивленно окинул мой вид. Я смущенно запахнула створки платья.
– Д-да! Но...
– Так я и думал. Сердце мое вы проверяли? Почему не дали настойку крапивника в кварценитовой посуде? Скорее всего я бы даже сознание не потерял. А с артефактом, который любезно вернула мне мисс Маклейн, я восстановился еще быстрее. – Теодор говорил серьезно и твердо и по тому, врач краснел, как школьник, не сделавший урок, он знал и о крапивнике, и о кварцените.
– Мне не доложили, что вы маг. – Пытался оправдаться доктор.
Теодор лукаво взглянул на него. Врач потупился.
– Если вам очень хочется, можете вызвать магический патруль, но я уверяю вас, в этом нет необходимости. – Теодор взглянул в разрез моего платья, так что мне снова захотелось его запахнуть. – В любом случае, пришлите чек за работу в Клиффорд Холл на имя Теодора Аштона. Нам пора.
Тео взял меня за руку и вывел из затхлого помещения.
Папа в полном молчании последовал за нами, с хмурым видом сел в карету. Теодор сел вместе с нами, взял меня за руку. Папа сурово взглянул на нас, но ничего не сказал. Под его взглядом мне захотелось освободить свою ладонь, но Теодор не дал.
Всю дорогу от дома врача до гостиницы он держал мою руку и отпустил только когда приехали, чтобы помочь мачехе выйти из кареты, а потом снова сплел пальцы с моими и не отпускал, пока давал распоряжения перевести сюда свои вещи. Он проводил меня до комнаты, кротко поцеловал в лоб и ушел.
Оставшись наедине с собой, я долго не могла успокоиться. Я меряла комнату шагами, не в силах унять навалившиеся эмоции: запоздалый страх и ужас, радость и восторг. Все смешалось, переполняло, давило и вскипало. Я то плакала, то смеялась, как сумасшедшая, хотя наверное это была всего лишь истерика. Когда эмоции улеглись, в голове осела самая главная мысль: папа не одобряет Теодора. Он слишком сурово смотрел на наши сплетенные ладони, был слишком молчалив, слишком серьезен. Нужно с ним поговорить! Я рванула к двери, но заметила свое отражение в зеркале: прическа превратилась в воронье гнездо, глаза и губы припухли от слез, фиолетовая скула все еще оставалась фиолетовой и ярким пятном дополняла красные губы и мокрые глаза. Откровенный ворот платья слишком многое открывал взору, на юбке краснело огромное пятно, а подол был весь в грязи. Нет, наверное стоит сначала привести себя в порядок.
Я позвонила в колокольчик, попросила наполнить ванну. Пока служанки носили воду и странно озирались на меня, я боролась с тревогой. А что, если Тео уже сейчас говорит с папой, и тот ему снова откажет?
В ванну я так и не пошла. Волнение победило, я собрала на груди створки платья и вышла из комнаты, прошлась по пустому коридору до покоев, которые занимал отец с мачехой.
– Нам нужно обсудить это с ней лично, и только после этого я дам свое согласие, – голос папы звучал строго. Я заледенела от ужаса. Как же вовремя я пришла!
– Этот контракт не предполагает развода, но я уверяю вас, что сделаю все, чтобы ваша дочь была счастлива. И я добавлю к нему любую сумму, чтобы покрыть ваши потери, если вам это нужно.
– Нет, я больше не возьму никаких денег от женихов, с меня хватит. А что до контракта – если Элли готова, значит, я дам свое согласие.
Он даст согласие? Я тихонько открыла дверь.
Теодор, стоял напротив отца, уперев руки в стол для писем, за которым сидел папа. Перед ними лежали бумаги.
На звук двери обернулся Теодор. Его зеленые пронзительные глаза встретились с моими, губы растянулись в нежной улыбке.
Я улыбнулась в ответ. Теодор бросил недвусмысленный взгляд в мое развратное декольте, и я снова задернуластворки ворота.
– Мистер Аштон, я должен поговорить с дочерью наедине. Позже я дам вам ответ, сейчас вы можете идти.
Теодор кивнул, поцеловал мою руку и удалился, а я ошарашенно глядела на бумаги на столе, не в силах разобрать ни строчки.
Папа показал мне контракт, по которому я сохраняю свой титул, который перейдет к нашим детям. Детям! Я почувствовала, как краснею от одной мысли об этом. Почему-то рядом с родителем эта тема стала слишком неловкой. Разорвать разорвать брак я не могу ни при каких обстоятельствах. Я читала строчки контракта и понимала, что готова на все, только бы быть рядом с любимым, и контракт длиной в жизнь – самый лучший из всех возможных, на меньшее я не согласна!
Папа качал головой, несколько раз подряд спросил, уверена ли я, но я могла лишь улыбаться. Он поставил свою подпись на контракте, и я, не веря своему счастью, обняла папу.
– Тебе следует переодеться, дочь, в этом грязном платье ходить просто неприлично, – пробормотал он.
– Конечно! – я улыбнулась и поспешила к себе.
И стоило мне закрыть дверь папиных покоев, как я попала в объятия Теодора.
– Тшш, – прошептал он в мои губы.
– Что ты делаешь? – шикнула я.
– Провожаю тебя.
– Зачем? – улыбнулась я, выворачиваясь из объятий и шагая в направлении своей комнаты.
– Это вопрос безопасности. И хочу узнать, что ты ответила.
Я посмотрела на него, как на глупого, ведь какой ответ я могла дать, и молча прошла к своей двери. Под нетерпеливым взглядом Тео я отперла замок. Открыла дверь. Вошла в комнату, понимая, что он идет за мной. Дверь за ним закрылась, и мы остались вдвоем. Он задвинул щеколду.
– Ты знаешь, это платье никуда не годится, – хрипло сказал он, обнимая меня со спины.
– Знаю, – сердце готово было выпрыгнуть из груди, руки дрожали. – А тебе не надо отдыхать? Ты вроде бы едва не погиб… – Слова застряли в воздухе и я развернулась в кольце рук Тео.
Взглянула в его лицо. Обняла его ладонями.
Шмыгнула носом.
– Элли, все хорошо, – прошептал он, касаясь своим лбом моего.
– Я думала, что потеряла тебя, – промямлила я. Стресс последних недель и этого ужасного, кошмарного дня навалился мегатонной глыбой, запоздалы страх сжал ребра, не позволяя дышать, а боль потери выворачивала наизнанку. Воздуха не хватало, я зажмурилась.
– Дыши, Элли, все хорошо, любимая. Все закночилось, – Тео целовал мою макушку, крепко обнимал за плечи, гладил спину, волосы, пока я всхлипывала на его плече. – Я полностью восстановился, благодаря тебе, только немного проголодался.
– Надо заказать еду, раз ты голодный… – Я снова шмыгнула носом.
– Мы обязательно сделаем это, как только ты скажешь, что ответила отцу, – я услышала в голосе Тео улыбку и взглянула на него.
Он нежно провел по моей щеке, стирая слезы. А потом его губы накрыли мои, и я забылась, растворилась. Переполненная эмоциями и волнениями душа не справилась с этой лаской и страстью, и я растаяла в объятьях любимого мужчины. Мои руки обняли его плечи, прошлись по шее, забрались в волосы. Ладони Тео сдавили мою талию, потом поднялись выше, провели по ребрам, забрались в створки этого развратного ворота и нежно сжали грудь.
Я ахнула, Тео шумно вдохнул воздух возле моей щеки.
– Я схожу с ума Элли. – Его горячие ладони снова нежно провели по груди, губы ласкали шею и плечи.
– Тео, это неприемлемо! – мой голос дрожал, я попыталась отстраниться.
– Это платье неприемлемо! – Тео не отпустил. – Так что ты ответила, Элли? – Его горячий шепот обжег ухо, губы впились в мою шею, а руки принялись стаскивать подвенечный кошмар с плеч. Нам следует остановиться! Но как?..
Губы Тео нежно целовали мое плечо, поднимались к шее, скуле, руки сжимали талию. Я чувствовала горячее дыхание Тео, его желание, его страсть.
– Что я могла ответить, глупенький? – прошептала я, и вдруг он поднял меня и понес на кровать.
Я давала свое согласие вновь и вновь, еще и еще, на кровати, в бочке с водой, снова на кровати, пока не осталось сил, пока не осталось сомнений, пока не осталось ничего в мире, кроме нас двоих.
Теодор настаивал на свадьбе на следующий день, но я отказала: хотелось, чтобы на этом событии присутствовали все близкие, как минимум его семья, с которой мне очень хотелось познакомиться. Он ворчал, но соглашался, продолжая бомбардировать меня горячими взглядами каждый раз, когда мы оказывались наедине.
Теодор сопроводил нас до Хампфилда, где встретился с моей тетей. Виола отправила ей письма сразу, как только Портер увез меня из их дома, и тетушка бросилась на спасение. Она долго и громко рассказывала моему отцу, что зря оставила меня на его попечение в Аркендоле, и что нельзя было этому деревенскому пню, как она его называла, доверять воспитание молодой девушки. Потом досталось Теодору за неразбериху в столице пять лет назад и мне, за то, что молчала и тихо страдала. Но, закончив с воспитанием, тетя поздравила нас, лукаво указав Теодору на отсутствие у меня на пальце необходимого по традиции колечка. Он тут же спохватился и уехал, чтобы через пару дней вернуться в компании Изабеллы и лорда Ингмара. Изабелла все же согласилась выйти замуж, и теперь на ее пальце блистало сапфировое колечко. Тео тоже подарил мне кольцо, и вместо черного камня на нем красовался дымчато-персиковый топаз.
