Текст книги "Внешность может обмануть (СИ)"
Автор книги: Анна Ворсова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
И вот пока я раскладывала вещи, которые еще собрала мама, то я вспомнила о ссоре. Чуть не разревелась. Как бы мы друг к другу ни относились, но я считала ее мамой. Вряд ли бы я ей рассказала про Бориса, но минимальный совет я бы от нее получила.
– Ты ужинать будешь? – спросил папа.
– Буду.
– Тогда пошли. Макароны по-флотски готовы, – сказал он. – А чего глаза на мокром месте? Обидел кто?
– Нет. Просто много всего навалилось.
– И что на тебя навалилось?
Мы прошли с ним на кухню. Я заметила на столе початую бутылку водки.
– Чего празднуешь?
– Начало новой жизни, – ответил папа. – Пришлось с работы уйти. Твоя мама постаралась и подгадила.
– Чего же она сделала?
– То, чего делать не обещала. Но на это не будем обращать внимание. Всегда есть шанс начать все сначала.
– Поедешь в другой город? Куда ты до этого ездил?
– Пока нет. Там нужно время. А работу я найду. Но сегодня буду праздновать.
– Чего?
– Что теперь я ее точно не прощу. Думал примириться, но не прощу. Какая же она дура. Ведь не справится одна, но…
– Так ее любишь?
– Нет. Но мне ее жаль. Мне их всех просто жаль, – как-то обреченно сказал папа. Налил себе водки. Быстро ее выпил и стал накладывать макароны по тарелкам. – Так чего у тебя случилось?
– Как вести себя с мужчиной, если не хочешь с ним встречаться, но при этом с ним интересно?
– Ты про Бориса или другого?
– Теоретически.
– Другому дружбу предложи. А Борису… Ир, с ним сложно. Он может пойти на принцип и подпортить жизнь.
– Вчера сказал, что он не будет дочери друга жизнь портить.
– Друга значит?
– Так вы дружили или нет?
– Когда неплохо общались. Потом поругались. Не помню, говорил я тебе или нет, но когда-то у нас с ним возникло много разногласий. Нравилась одна девчонка. Мы никак ее не могли поделить. Чтоб убрать его с дороги, я подставил Бориса. И в итоге его выгнали. Он не пошел учиться дальше. Попал в армию. Ну и связал свою жизнь с армией, пропав с горизонта. Потом ушел, потому что некому было с его матерью сидеть. Но мы все равно не общались.
– А та девчонка? Мама?
– Нет. У нас с ней ничего не получилось. Из-за глупости разругались и разошлись. Вот так бывает.
– Считаешь, что он так мстит тебе? Встречаясь со мной?
– Это в его стиле, – ответил папа.
– Но он вроде тебе помогает.
– Есть такое. Борис умеет добывать информацию. Он неплохо следит за людьми как самостоятельно, так и в интернете. А мне несколько раз нужны были его услуги.
– Но это не законно.
– На грани. У него много друзей, которые его отмажут в любом случае. Как и мало врагов. Скорее уж его опасаются. Будешь пить?
– Я так сопьюсь.
– Не сопьешься, если будешь себя контролировать, – ответил папа.
– Хрен знает какая у меня генетика. Я же не знаю кто мои родители. Может, алкаши или наркоманы какие-нибудь.
– А хочешь знать? – спросил папа.
– Пока не думала об этом. Времени не было. Одно событие другим сменяется с такой скоростью, что я не успеваю на них реагировать.
– Нечего мне макароны на уши вешать. Мы их лучше с тобой съедим, – доставая вторую рюмку, сказал папа. – Были же такие мысли. Они, естественно, возникнут. И появятся сомнения, а стоит ли искать или нет.
– Ладно, мысли были, – согласилась я.
– А хочешь, я тебе открою этот «страшный» секрет?
– Знаешь, кто моя мать?
– Знаю, – разливая водку по рюмкам, сказал папа. – Так рассказать?
– А давай! – согласилась я, выпивая махом водку. Папа одобрительно кивнул. Наклонился вперед, словно не хотел, чтоб нас кто-то услышал.
– Степана Федоровича знаешь?
– Который все к бабушке чай ходил пить, пока она у себя жила и к нам не переехала?
– Да. Про него самого. Вот он твой биологический отец. Инженер, который спьяну твою в кавычках бабушку зажал. Снасильничал. Она уже в возрасте была. Подумала, что климакс начался. А когда узнала, что ты у нее будешь, чуть с инфарктом не легла. Хотела подпольно аборт сделать. Никто не взялся. Мы посовещались с женой и решили, что тебя возьмем и воспитаем.
Сказать, что я была в шоке, то ничего не сказать. Я вспомнила, который конфеты все мне пихал. Странный дед с большим клетчатым платком и постоянным насморком.
– Они же вместе чай пили, – выпалила я. – Она его не посадила?
– Нет. Но и не простила. Терпела, потому что вроде бы ты и его дочь. Когда у него ноги почти отказали, то он решил тебе все рассказать. Тогда мы и решили твою бабушку или биологическую маму к себе забрать. Он же просто не смог доехать.
– А дед?
– Он не знал, кто твой отец.
– Пап, но это же дичь какая-то.
– Дичь не дичь, но правда.
Теперь я начала понимать, почему она меня так не любила. Я же чувствовала, что она именно меня ненавидела, но причину этой ненависти не видела. Не знаю, наверное это был нервное, но я рассмеялась. Как же все оказалось диким. Ненормально диким и каким-то абсурдным.
– Не хочу это обсуждать. Не хочу ни с кем разговаривать. Вроде бы надо было бы поехать и поговорить, а я не хочу.
– Не разговаривай, – ответил папа.
– Думаешь, что нужно все это забыть и жить дальше как ни в чем не бывало?
– Нет. Знать надо. Но не надо из-за этих знаний менять планы. Мир перевернулся, но можно и в нем жить.
– Согласна. Но я хочу напиться. Больше ничего, кроме этого.
– Так давай напьемся. Нам есть чего похоронить и чего отметить.
Мы с ним выпили бутылку, но при этом почти не опьянели. Только ржали, как два ненормальных. При этом повода для смеха не было. Тут бы плакать, а вместо этого почему-то выходил ненормальный смех.
Папа рассказывала, что с мамой сошелся не по любви, а скорее от скуки и попытки забыть ту девчонку, из-за которой рассорился с Борисом. По разговору и тону было ясно, что он до сих пор о ней вспоминал с теплотой.
– Так почему бы вновь с ней не встретиться?
– Она замужем, – ответил папа. – Вышла назло мне. Думала, что я буду злиться, а я даже не знал, что это произошло.
– Забавно.
– Или грустно, – возразил он. – В любом случае, мой поезд ушел.
– Слушай, но если ты маму не любил, догадывался, что дети не твои, про меня и вовсе знал все, то почему не ушел? – спросила я. Мы уже перебрались в комнату и теперь валялись поперек кровати, продолжая этот дикий разговор. – Ты говорил, что не хотел меня там в обиду давать, но это ведь одна из причин. Всегда можно было что-то придумать.
– Любой человек мечтает о нормальной семье. Мне было это нужно. Я хотел свой кусочек счастья. Подумал, что его можно создать, закрыв глаза на обман. Сделать мирок из иллюзий. Но фундамент на иллюзиях – это плохая идея. При слабом ветерке вся конструкция разрушится. Поэтому не строй счастье на самообмане.
– Борис говорит, что я не замечаю вещей, которые мне неинтересны или того, что я не хочу знать.
– У тебя был плохой пример перед глазами. Дети чувствуют ложь лучше любого детектора. Видят то, что взрослые не замечают. Обман же длился ни один год. Для тебя это стало нормой.
– И как с этим теперь жить?
– Учиться не прятать глаза от вещей, которые тебе не нравятся. И учись отставить мнение, право жить так, как хочешь ты. Никто не должен на тебя давить и указывать, что для тебя лучше. Только ты сама знаешь, что тебе нужно. Не окружения, не какие-то друзья, мужчины, женщины. Только ты. Проще всего пойти у кого-то на поводу. Или закрыть глаза, отвернуться, но тогда ты многого не узнаешь. Что-то, но упустишь.
– Мне надо об этом подумать.
– Подумай. Ир, перед тобой весь мир. Все дороги. Рядом будут люди, которые всегда тебя поддержат. Не я, так кто-то другой всегда окажется в нужный момент и подаст руку. Учись идти вперед. Выбирать и не стоять на месте.
– Из-за этого ты поддержал меня, когда я решила, что поменяю профессию?
– Ир, хуже всего жить с ощущением ошибки. И каждое утро строить новый фундамент из иллюзий.
Я смотрела папу, а видела судьбу человека, который понял, что столько лет он ошибался. У него не было сожалений об ошибке, но с досадой он смириться не мог. Досадой на себя. Я не знала, как ему помочь. Не знала, что мне нужно было сказать такого, чтоб ободрить, пока не поняла, что он от меня ничего и не хотел. Мы просто разговаривали обо всем, создавая иллюзию, что дальше может все наладиться, а наш разрушенный мир – это начало для чего-то большего. Только я понимала, что не будет примирений, а будет лишь развалины, которые остались от семьи, которой не было.
Глава 15
Утро я пошла в институт, не понимая, как жить дальше. Почему-то вчерашний разговор с папой морально раздавил. У меня почва ушла из-под ног. Мне было морально плохо. Обман. Казалось, что он был повсюду. Я не знала кому можно было доверять. Если вчера мне казалось, что папа может решить любую проблему, то теперь я в этом сомневалась. Как он мог что-то сделать, если у него не получалось разобраться со своей жизнью? Это было печально.
Еще печальнее было знать, что родилась нежеланным ребенком. Я была грустным воспоминанием, которое поднимало злость и бессилие, заставляло все вспоминать вновь и не давало забыть то, чего забыть хотелось всей душой. Понимала ли я ее? Понимала. Но при этом не могла простить тех ярлыков, которые были на меня навешаны, когда я начала делать первые шаги.
Сейчас я думала, что это была не такая уж и хорошая идея, что мама с папой решили меня воспитать. Может, не стоило это делать? Но думать об этом не хотелось.
Предложение от Никиты, чтоб встретиться, пришло на последней паре. Если честно, то встречаться мне с ним не хотелось, но и возвращаться к папе желания не было. Все взвесив, я согласилась на встречу с Никитой, надеясь, что спать с ним не придется.
– У меня мать с батькой уехали в санаторий. Так что сможем сегодня спокойно время провести, – довольно сказал Никита.
– Это хорошо, – натянуто улыбаясь, ответила я.
– Я по тебе уже соскучился. Только и думал. Но столько работы навалилось, что у меня не было времени не то, чтоб позвонить а написать тебе. Все собирался, а потом смотрю, время третий час ночи, – сказал Никита. Мы стояли в стороне на автобусной остановке и ждали транспорт. Почему-то я заметила, что он даже не дотрагивается до меня. Как будто мы были именно студенткой и преподавателем, которые встретились на остановке и обсуждали насущные проблемы по учебе. Наверное, он не хотел, чтоб кто-то знал о том, что мы встречаемся. И это было правильно. Он все же работал там, где я училась.
– Ты много работаешь.
– А что делать? Приходится крутиться, если хочешь выжить.
Мы зашли автобус. Никита стал говорить про то, что наступила зима. Как будто я это не видела! Но разговор приходилось поддерживать.
Нам пришлось пересаживаться дважды, чтоб доехать до панельного дома на окраине города с видом из окон на промышленную зону. Не очень приятное место, но как говорится, раньше и этому были рады. Стоило нам было войти в лифт, как Никита прижал меня к себе, чтоб поцеловать. Сладкий поцелуй, сладкий вкус мягких губ, в которых чувствовалась мужская сила. Вот этого мне и не хватало: чужая уверенность и сила пьянила. Мне хотелось быть рядом с ним, потому что ему можно было верить.
Стоило нам зайти в квартиру, как он не стал долго церемониться. Начал тут же меня раздевать. Поцелуй со вкусом страсти смешивались со злостью. Я именно злилась на всю ситуацию и эту злость превращала в страсть. Необузданность. Легкость. Ощущение, что тело превращается в струну, которая может порваться в любой момент. Я жаждала любви. Кайфовала от того, что он просто касался меня. Проводил по телу ладонями и заставлял чувствовать силу его рук, которые были при этом необычайно нежными.
Прелюдии не было. Да она и не была нужна в этот момент. Сейчас хотелось только одного: оказаться рядом с ним. Почувствовать его внутри себя. Уже в последний момент я вспомнила про презервативы, но было уже поздно. Он трахал меня так, как будто мы с ним были в последний раз. Я отдавалась ему, отвечая на его движения, и забывала обо всем. Вот чем мне нравилось быть с Никитой, так это тем, что с ним было все предсказуемо и при этом вполне комфортно.
И вот все закончилось так же быстро, как и началось. Взрыв эмоций отнял много сил. Усталость одновременно соседствовала с уютным удовлетворением. Я повернулась на бок. Положила под щеки ладонь. Никита лежал рядом, тяжело дыша. Мелкие капельки пота покрывали его лицо и плечи, из-за этого казалось, что он пробежал несколько километров под палящем солнцем.
– Как ты? – спросил он.
– Хорошо. Устала только.
– Устала? – он повернулся ко мне. Улыбнулся. Поцеловал. Захотелось рассмеяться, но вместо этого только улыбнулась. – Чай?
– Давай, – согласилась я.
Пока Никита ставил чайник и ходил умываться, я смогла оглядеть квартиру. Старая мебель еще советских времен, такое же постельное белье. Все было какое-то пыльное и неуютное. И еще был специфический запах старья.
Накинув кофту и откопав нижнее белье, я пошла на кухню, где Никита нарезал бутерброды из черствого подсохшего хлеба с такой же подвяленной вареной колбасой.
– Будешь?
– Нет. Только чай. Ты здесь живешь?
– Нет. А тебе это важно?
– Не особо.
Ему пришло сообщение. Никита пошел в коридор, чтоб взять телефон. Когда же он вернулся, то стал жевать бутерброды и зависать в телефоне, забыв обо мне. Я ждала, когда он закончит, но Никита завис надолго.
– У тебя можно помощи попросить? – спросила я, чувствуя почему-то себя неловко.
– Попросить можешь, но не факт, что я тебе смогу помочь. Денег у меня лишних нет, а связей в институте недостаточно, чтоб замолвить за тебя словечко.
– Мне это и не надо, – ответила я.
– Тогда чего тебе от меня надо? – спросил Никита. Именно так и спросил. В его словах так явно прозвучал упрек в мою сторону, что я чуть язык не прикусила, но все же решила продолжить.
– Меня один тип шантажирует.
– Так напиши заявление в полицию. Они этим занимаются.
– Вряд ли я смогу доказать этот шантаж.
– Тогда ничего серьезного не вижу, – ответил Никита. – Женщины часто любят преувеличивать то, что есть на самом деле.
– Я не преувеличиваю. У меня правда неприятности.
– Слушай, я не супермен. С бандитами не общаюсь. Мы с тобой договорились встречаться и хорошо проводить время, а не грузить друг друга проблемами.
– Каждый сам по себе? А как же влечение?
– Влечение никуда не делось, но вот если мы начнем грузить друг друга проблемами, то оно пропадет. Если тебе кто-то угрожает, то обратись в соответствующие органы. Родителям расскажи. Есть же у тебя отец? Вот пусть он твои проблемы решает.
– Я поняла.
Почему-то стало грустно. Вот вроде мы с ним неплохо проводили время. Общались. Но вместо этого я чувствовала себя какой-то одинокой.
– Ты куда? – спросил Никита, когда я не стала дожидаться чая, а вместо этого пошла одеваться.
– Домой, – ответила я.
– Чего это? Мы же хотели вечер вместе провести.
– Я передумала.
– Обиделась? Нельзя быть такой меркантильной. Это ни к чему хорошему не приведет. Нужно быть самостоятельной, а не на мужчин вешать свои проблемы.
– Не надо мне читать лекцию. Лучше дверь открой.
– Силой держать не буду. Но ты ошибаешься. Потом созвонимся?
– Посмотрим.
Ничего ему обещать я не могла. Никита меня сильно разозлил. При этом я не имела права его в чем-то винить. Он мне ничего не обещал. Мы познакомились при странных обстоятельствах. Он мне так сильно понравился, что я начала думать о любви. Только разве это была любовь? И дело было не в том, что Никита мне не помог. Ему всего лишь хотелось со мной переспать. Это нужно было признать. А я на это повелась и придумала себе чувства, чтоб окончательно не упасть в собственных глазах.
На улице шел снег. Густой снег падал крупными хлопьями, норовил налипнуть на ресницы, пытался залезть в нос. Я скидывала его с шапки, но снег вновь ложился на нее пушистым сугробом, сваливался за шиворот, пытаясь пробиться к телу. Сталкиваясь с теплом, снег таял и покрывал кожу холодными каплями.
Позвонил Борис. Я скинула звонок. Метель свирепствовала. Она кружила вокруг меня заставляла теряться, изменяя привычную дорогу до неузнаваемости. Наблюдая за буйством природы, я чувствовала себя потерянной. Меня словно больше не существовало.
Домой я пришла довольно поздно. Папа спал на полу кухни. На столе стояла пустая бутылка водки. Видимо, он напился и уснул. Все же ему было тяжело. Так же тяжело, как и мне. Или мне было тяжелее?
Напиться? В холодильнике лежала еще одна бутылка и девять яиц. Пусто. Яичница и водка? Но от алкоголя уже тошнило.
Зайдя к себе в комнату, я достала из шкафа шорты и футболку, взяла сменную пару белья, переодела водолазку и ушла.
У меня было два варианта куда поехать: к Таньке или к Борису. Танька меня бы потащила куда-нибудь на вечеринку, где пришлось бы опять трахаться. С Борисом бы тоже пришлось это делать, но он был один, а компанию я бы не потянула.
О чем я думала! Уже от таких мыслей щеки начинали огнем гореть. И почему-то смущения не было. Лишь возмущение от наличия таких мыслей у меня в голове.
– Я к тебе приеду, – без предисловий сказала я.
– Возьми такси, – устало сказал Борис. Его голос был именно уставшим, но мне было так плохо, что я об этом не стала думать.
Метель продолжала бушевать. Такси везло меня сквозь снег, не обращая на непогоду. Водитель пытался завязать разговор. Я молчала, пытаясь понять: почему я поехала к Борису. Мне надо было злиться на него, а злости не было. И это меня пугало.
Знакомый адрес. Дом. Я расплатилась за такси и поднялась к Борису. Постучала. Борис открыл дверь почти сразу. Одетый в толстовку, байковых штанах и в тапочках коричневого цвета: он выглядел слишком домашним.
– Там совсем погода разбушевалась? – спросил Борис, пропуская меня в квартиру.
– Мне плохо, – сказала я.
– Я понял.
– Папа пьет.
– Через пару дней в себя придет.
– Я с Никитой встречалась, – зло скидывая ботинки, сказала я. Дернула за молнию на куртки. Чуть ее не порвала.
– Успокойся, – сказал Борис. Помог мне снять куртку. Потом взял меня за руки. Он ничего не делал. Просто взял мои ладони в свои и молчал.
– Мне плакать хочется, а не получается.
– Давай так. Сейчас мы пойдем с тобой на кухню. Я тебе сварю какао со взбитыми сливками. Мы достанем вкусные пирожные. После этого ты мне все расскажешь, – мягко сказал Борис.
– Опять сладкое? Борь, ты не боишься набрать лишний вес, потребляя пирожные в таком количестве?
– Не боюсь. Я ничего не боюсь.
– Почему?
– Терять нечего, – ответил Борис. – Страх есть, когда боишься чего-то потерять. А так, можно пожить в свое удовольствие. Ни в чем себе не отказывать.
Мы прошли на кухню. Я подошла, чтоб помыть руки. Борис достал из холодильника молоко, чтоб действительно сварить какао.
– Ты чем-то болеешь? Смертельный диагноз? – предположила я.
– Нет. Здоров как бык, проживший увлекательную жизнь.
– Тогда почему такие грустные мысли?
– Потому. От тебя сейчас самой позитива не вижу.
– У меня причина есть, – ответила я, садясь за стол.
– Как и у меня, – ответил Борис.
– Можно я у тебя сегодня останусь? Не хочу домой возвращаться.
– Оставайся.
– Тогда пойду переоденусь. И не надо на меня так смотреть! Я с собой вещи взяла. А то от тебя не дождешься и футболки.
– Ты мне без одежды больше нравишься. Но если тебе будет так комфортнее, то ходи в одежде. Я не против.
Пока я переодевалась, то меня опять накрыло. Эмоции были такими сильными, что стало физически больно. Я села на край дивана. Обняла себя за плечи. Как же было больно! И зачем я сюда приехала? Мне надо было лечь в кровать, расплакаться, а я приехала к Борису. Теперь нужен был повод, чтоб от него сбежать.
– Все нормально. Я сейчас подойду, – сказала я, слыша, как Борис зашел в комнату. Он сел рядом.
– Мне теперь кажется, что я совсем одна. Думала, что у меня теперь папа остался, но ему сейчас плохо. Никите я нужна лишь для секса, а тебе для развлечения.
– Что ты хочешь от меня услышать? Что ты ошибаешься?
– Хочу. Я хочу услышать, что ошибаюсь.
– Ир, я тебе уже говорил, что ты всегда можешь на меня рассчитывать, пока мы встречаемся. Если тебе нужна жилетка, то я тебе ее предоставлю.
– Я тебе нужна? Только честно!
– Нужна ли? – переспросил Борис. Обнял меня за плечи. – А нужен ли я тебе?
– Не знаю.
– Вот тебе и ответ. Ир, сейчас ты грустишь. Тебе хочется услышать теплые слова, чтоб внутренне согреться. Я могу их тебе сказать. Слова часто ничего не значит. Но завтра ты будешь жалеть, что их услышала. Завтра они тебе могут стать ненужными. Ты будешь считать себя мне обязанной.
– А может, я хочу этого?
– Ты хочешь добиться желаемого. Пойдем какао пить. И закончим спор.
– Мне сейчас хочется сбежать. Я себя чувствую колобком, который от всех убегает, – ответила я.
– В таком состоянии я тебя не отпущу, – ответил он.
– Почему? Если тебе не все равно…
Он рассмеялся. Пошел на кухню. Я пошла за ним, потому что хотела завершить разговор.
– Борь.
– Что, Ир?
– Но, правда…
– Правда? Какую ты от меня хочешь узнать правду? Иришка, не ищи любовь там, где ее нет.
– Может это и к лучшему.
– Конечно, к лучшему. У тебя еще вся жизнь впереди. Найдешь еще хорошего мужика, который будет ценить, что имеет. Не надо кидаться на всех подряд, чтоб почувствовать то, чего лишилась. Все у тебя будет, но со временем.
– А если я не хочу, чтоб все было? Если я не хочу семью и детей любой ценой? Ты ведь знаешь всю обо мне правду? Знаешь, кто мои настоящие родители?
– Знаю, – ответил Борис. Его слова меня не удивили.
– Я смотрю на папу и маму. Не как на родителей, а как на независимую историю семьи. Как бы со стороны. И что я вижу? Они друг друга обманывали. Обманывали себя. Семья любой ценой. Но разве это правильно? Разве правильно жить обманом?
– Неправильно. Я только за правду.
– Не хочу семью. Не хочу обманывать себя и любимого мужчину. Почему нельзя просто жить и не думать, что дети – это обязательно?
– Ты сегодня предохранялась? Не юли. Сама сказала, что с ним сегодня встречалась.
– Нет. Не до этого было.
– И что мы будем делать, когда встанет вопрос: рожать тебе ребенка или нет? Ты так любишь этого мужика, что готова любой ценой родить от него ребенка, даже если придется воспитывать его одной?
– Не готова.
– Тогда как мне до тебя достучатся? Ты знаешь, что такое аборт? Когда врач будет из тебя ребенка доставать по частям? Этого хочешь?
– Нет. Этого не хочу. Я больше не буду.
– Больше не будешь? Ир, тебе нужны лишние проблемы?
– Нет. Я не подумала.
– Ты не думаешь о последствиях. Это плохо.
– Борь, я хотела лишь почувствовать, то кому-то нужна. Он говорил, что я ему нужна, а сегодня оставил меня одну. Я ему ведь сказала, что у меня с тобой проблемы. Но он ответил, что мои проблемы – это только мои проблемы.
– Так и есть. Если ты с кем-то спишь, то это не значит, что вы вместе. Девчонки часто видят все иначе, чем мужчины.
– Он так же развлекается, как и ты?
– Скорее всего.
– Как же тогда понять, что мужчина влюблен? Что это не на один день?
– Забота и твое мнение. Мужчина будет заботиться о тебе и твоем здоровье. Отправлять любимую женщину на аборт – это не забота.
– А про мнение?
– Он будет его учитывать в своих планах. Ир, вся мишура из слов – это всего лишь слова.
– Но тогда я не понимаю твоих мотивов. Месть?
– Нет. Когда я к тебе подошел, то меньше всего я думал чья ты дочь. Передо мной была и остается симпатичная женщина с живой мимикой и большими наивными глазами, в которых наивность сменялась удивлением и удовлетворением.
– Правда?
– Знаешь же, что я против лжи.
Наверное, мне это было нужно. Именно не слова, не ложь, а просто участие. Пусть я и хотела, чтоб кто-то сказал, что любит меня, но Борис был прав: завтра я не буду знать, что делать с этими словами.
– И сколько мы еще будем встречаться? – спросила я. После какао и пирожных мы перебрались в комнату на диван. Борис разложил его. Я думала, что приставать начнет, но не начал. Мы просто лежали рядом. Я пыталась уснуть, но сон почему-то не шел.
– Мы будем встречаться столько, сколько нам будет нужно.
– И как понять сколько нам нужно?
– Не знаю. Ты еще не наговорилась?
– Нет. Я ничего не понимаю. Хочешь хоть какой-то конкретики.
– Ее не будет. Знаешь почему?
– Знаю. Ты всего лишь играешься.
– Ир, тебе надо самой построить жизнь, которая бы тебе понравилась.
– Вот честно, в этой жизни будет место для меня?
– Не знаю, – ответил Борис. Я все же разревелась. Слишком мне было больно. И эта боль вырвалась наружу в виде слез. – Не понимаю, зачем все это. Просто не понимаю.
– Чего ты не понимаешь? Почему я согласился, чтоб ты ко мне сегодня приехала на грани истерики? Волнуюсь за тебя. Мы с тобой довольно близко общаемся, чтоб я о тебе не переживал.
– А может, не стоило? Может, нужно было меня прогнать? Я ведь не могу контролировать, что несу. Мне так больно. Не представляешь насколько сильно мне больно, а я не могу понять причину этой боли.
– У тебя жизнь разрушилась. Эта боль нормальная и весьма понятная, – возразил Борис. Вздохнул. Обнял меня. Стал гладить. Не вызывая страсть, а успокаивая.
– У тебя она тоже рушилась?
– Рушилась. Несколько раз. Но мне всегда хватало сил продолжить жить дальше.
– А сейчас?
– Хочешь ударить меня в больное место? – спросил Борис.
– Ты меня на днях унизил. Имею право.
– Не унижал.
– Мне эта игра не понравилась.
– Хорошо. Больше так играть не будем, – как-то легко согласился Борис.
– Почему? Тебе вроде это понравилось.
– Понравилось. Но тебе же не нравится. Ир, близость между двумя людьми очень тонкая вещь. Если кому-то что-то не нравится, то это надо сказать. Зачем терпеть то, что не нравится?
– Но тебе же нравится.
– Перебешусь, – ответил он. Я рассмеялась сквозь слезы, но тут же оборвала смех.
– Так сейчас у тебя хватит сил, чтоб продолжить жить? Думаешь, что я не понимаю, как тебе плохо?
– Нечего ко мне лезть! – довольно резко сказал Борис.
– Можешь меня посылать куда угодно. Но проблему это не решить. Может, я могу тебе помочь?
– Чем? Глупая девчонка, которая жизни не знает, будет мне еще советы давать?
– Может, я и моложе тебя, но это не значит, что я ребенок.
– Ты игрушка.
– А ты глупец. Хочешь, чтоб мы поссорились?
– Не хочу, чтоб ты лезла на мою территорию.
– Но ты хоть понимаешь, что у тебя проблема? Я не для того тебя спрашиваю, чтоб побольней уколоть, а искренне о тебе беспокоюсь.
– Мои проблемы тебя не касаются. Давай лучше с твоими разберемся. Мне спасатели не нужны. Особенно в твоем лице.
– И чем тебе мое лицо не нравится? Вроде недавно говорил, что оно милое, – сказала я, выбираясь из его объятий. Я села. Вытерла слезы. – Понимаю, что ты живешь медведем. Но может пора выйти из берлоги?
– Зачем?
– Не знаю. А у тебя нет никаких планов?
– Ложись спать.
– Ты же все равно пока спать не будешь. Сам же говорил, что поздно ложишься.
– Я ложусь поздно, а вот у тебя такой привычке нет, – мягко сказал Борис. – Иди ко мне. Я тебе сказку расскажу.
– Не нужны мне сказки.
– А еще недавно хотела их услышать. Какая ты непостоянная.
– Я?
– Да. Ты непостоянная и капризная. Иди сюда, – сказал Борис.
– Слушай, а это плохо или хорошо?
– Нормально, – ответил Борис. – Это всего лишь нормально.
Я вздохнула. После этого легла рядом с Борисом. Он повернулся ко мне. Провел рукой по моим волосам. Скользнул к груди.
– Не надо ко мне сегодня приставать.
– Я и не пристаю. Всего лишь хочу тебя обнять и поцеловать, успокоить.
– Так ты меня не успокоишь.
– Я тебя отвлеку, – ответил Борис, забираясь ко мне под рубашку. Положил ладонь мне на грудь, почти полностью ее закрывая. – Почему-то многим хочется, чтоб кто-то разделил с ними боль.
– А тебе такого не хотелось?
– Нет. Это жестоко. Но хотелось какого-то участия.
– Одному сложно?
– Не знаю. Я уже как-то привык к этому, поэтому не помню, как может быть иначе.
– А я не знаю, как может быть иначе. Вроде мы были семьей, но в семье столько всего не хватало. Я даже не понимаю чего именно.
– Этого никто не знает. Нет универсального рецепта, Ир.
– Жаль, – ответила я. – Мне так стыдно за мои мысли. Я должна быть благодарна, а на деле этой благодарности не чувствую. Мне так жаль папу, жаль маму, жаль настоящую маму.
– Это нормально, – ответил Борис. – Но не надо ставить жалость и злость во главе стола. До какого-то времени ты была счастлива?
– Возможно.
– Тогда чего сейчас думаешь обо всем этом в таком негативе? Ириш, они сами выбрали свой путь. Ты выбираешь свой.
– Но…
– Ириш, вот ты сейчас со мной. Это твой выбор или его сделал кто-то за тебя? Оставь шантаж. Знаешь же, что я не стал бы этого делать.
– Тогда почему говорил?
– Не хотел тратить время на уговоры и доказательства, что тебе было бы лучше встречаться со мной, чем не встречаться вовсе. Другое дело, что ты повелась, – сказал Борис. – Я знаю, что тебе со мной нравится. Ты сейчас приехала ко мне, а это многое значит.
– Я не знаю значений своих поступков. Часть из них глупость.
– Молодость создана для глупости. Но пока я не вижу поводов винить себя в глупости. Ты делаешь то, что тебе нравится. Раньше жила по указке родных, а сейчас дала себе свободу. Вот и все.
Он крепко прижал меня к себе. Я чувствовала его тело спиной. Его дыхание щекотало ухо.
– Я тебе обещал сказку.
– А я еще не поняла: хочу ли услышать эту сказку от тебя.
– Завтра все будет иначе. Мы проснемся от будильника. Позавтракаем. И тогда ты поймешь, что все изменилось. Как-то раз и больше ничего прежнего не будет.
– Что же тогда будет?
– У тебя появится полки вон в том стеллаже. На них ты будешь ставить всякие безделушки. Там будет шкатулка с драгоценностями. Всякими там сережками и колечками. А еще маленькими фигурками. Фарфоровыми статуэтками. Или брелочками. Чего там еще собирают?
– А как насчет цветов? Фарфоровых цветов. Или гномиков, которые можно расставить между твоими зарослями.
– Хорошо. Я бы еще поставил там книги. К примеру, мы будем с тобой прочитывать по одной книге в месяц. И каждую прочитанную книгу будем ставить на полку. В скором времени мы заполним ими все полки. Потом придется еще выделить тебе место в шкафу. Благо у меня он большой. И там тебе хватит места.
– Думаешь?
– А почему нет? Квартира большая. Места нам хватит.
– Я не могу сейчас бросить папу. Ему сложно.
– Так я тебе сказку рассказываю, а не жить вместе предлагаю.
– Тогда ладно, – согласилась я. – Рассказывай дальше.
– В выходные мы поедем в гости.
– Опять по работе?
– Нет. В этот раз свадьба одного моего старого друга.
– Друга? Или подруги?
– Подруга дочку выдает замуж. А я там почетный приглашенный гость. Вот и поедешь со мной, чтоб у меня не было соблазнов с кем-нибудь еще познакомиться.
– Или вспомнить прежние отношения с подругой?
– Ревнуешь?
– Нет.
– А мне кажется, что ревнуешь. Нет, малышка, с той подругой мы всего лишь дружили. Такое бывает. К тому же пока в моих мыслях царствуешь только ты. Перед выходными мы с тобой купим тебе красивое платье, которое будет крутиться вокруг твоих симпатичных ножек, когда я буду с тобой танцевать. На свадьбе же должны быть танцы. И вот, когда будем возвращаться, завернем куда-нибудь, чтоб развлечься, потому что до дома будет уже недотерпеть.
