Текст книги "Внешность может обмануть (СИ)"

Автор книги: Анна Ворсова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Внешность может обмануть

Глава 1

Я понимала мамино желание контролировать мою жизнь, но ее слова все чаще вызывали улыбку. Так и хотелось сказать: «Мама, мне двадцать три года. Я могу сама выбирать тех, с кем хочу общаться, встречаться и любить. Это, в конце концов, моя жизнь». Но такая резкость с моей стороны могла вызвать ссору. Ссориться же с мамой и расстраивать отца – это последнее, что я хотела. И дело было не в том, что я училась в институте и жила за их счет. Просто не в моем правиле было делать что-то назло, лишь бы привлечь к себе внимания. К тому же все ссоры буквально выпивали силы, а зачем тратить эмоции на пустое? Их лучше потратить на что-то действительно важное. Из-за этого все нравоучения и попытки заставить меня жить по ее указке сводились к моему игнорированию с вежливой улыбкой на лице и обещанием обязательно подумать над ее словами, чтоб принять верное решение. Иногда я пыталась слабо возражать, чтоб показать, что существует и другая точка зрения, но с мамой спорить было себе дороже. Она редко спорила с отцом, поэтому когда появлялась такая возможность, то отыгрывалась на мне.

Вот и сейчас, когда мама начала рассуждать, что общение с Таней мне не принесет ничего, кроме неприятностей, я отвела глаза и прикусила губу, чтоб не начать защищать подругу. Тогда бы мы с мамой поругались, но переубедить я ее бы не смогла. Частично мама была права: от Тани было больше неприятностей, чем пользы, но разве дружба должна приносить только пользу? Если думать только с такой точки зрения, то это использование людей, а не дружба.

Мы с мамой бродили по торговому центру в поисках нового платья для похода в ресторан. Папа пригласил маму в пятницу отпраздновать серебряную свадьбу. Мама решила, что для такого события можно было обновить наряд на выход, а заодно и мне почитать лекции о дружбе и подлости.

– Ты забыла, как Таня тебя подставила на Олимпиаде? – спросила мама, расхаживая между рядами с одеждой.

– Все я помню, – ответила я. Я помнила больше, чем знала мама. Таня, если выражаться языком мамы, меня подставляла все время, но я так к этому привыкла, что давно не обращала на это внимание. Таня часто совершала ошибки по незнанию или из лучших побуждений. Но часто ее действия приводили к противоположному результату. И что? Теперь из-за этого от нее надо было отворачиваться? Только мама это не понимала.

– Тогда зачем ты с ней продолжаешь общаться?

– А мы и не общались. Встретились на соревнованиях. Немного поболтали, – ответила я.

Это было правдой. Два года назад мы с Таней капитально поругались, когда она увела у меня Мишку. Я с ним тогда гуляла. Думала, что у нас любовь на всю жизнь. При этом так и не решилась с ним перейти на новый уровень отношения, где мы бы перешли куда-то дальше, чем держаться за руку и целоваться на прощание. А Таня легко на это согласилась. Он и ушел, как баран на поводу. Тогда я поняла, что любви между нами никогда и не было. Но с Таней общаться на какое-то время перестала. Она сама к этому не стремилась, видимо чувствуя вину за поступок. Только недавно я узнала, что она это сделала из лучших побуждений, понимая, что Мишка мне не пара, но нужных слов, чтоб меня убедить в этом, у нее не было. Зато были действия, которые показали его истинное ко мне отношение.

На прошлой неделе мы с Таней опять пересеклись и начали общаться, как будто ничего такого не произошло. Что я тут могла сказать маме? Объяснить, что друзья могут, на первый взгляд, совершить подлость, но на деле делают доброе дело. Только это сразу непонятно. Но мама это не поймет. В ее мире все делилось на белое и черное. А серого цвета просто не существовало.

– Ты меня слушаешь? – спросила мама, ожидая от меня хоть какой-то реакции.

– Слушаю, – ответила я. Таня не такая уж плохая. Она совершает ошибки, но кто из нас их не совершает? К тому же Таня многое делает с искренним желанием помочь. Помнишь, когда мы с ней уехали в Москву вместо сдачи зимней сессии? Ты мне все говорила, что она хотела, чтоб я завалила сессию, а на деле Таня не знала, как мне сказать, что я выбрала не ту профессию. Если бы я продолжила учиться, то потеряла бы четыре года жизни. А та поездка помогла определиться с профессией.

– Вот не надо об этом напоминать! – театрально хватаясь за сердце, сказала мама. Она взяла зеленое платье с бусинами по лифу и пошла к примерочной. – Твоя Таня любит сбивать с нужного пути. И все от зависти. Вот поверь, ты из-за нее еще наплачешься.

Нашла чем пугать. Из-за Тани я плакала не один раз. Зять хоть случай в Москве, когда она взяла наши деньги и скрылась в неизвестном направлении. Я тогда осталась перед выбором: позвонить родителям, чтоб попросить выслать денег или решить проблемы самостоятельно. Проблемы я решила. Устроилась работать вахтой на кондитерскую фабрику. И что-то мне там так понравилось среди конфет и печенья, что я забила на сессию и проработала там полгода. Из института меня отчислили, но я перепоступила на технолога пищевого производства, уйдя с платного обучения на бюджет.

– Как я выгляжу? – спросила мама, переодевшись в платье.

– Как на фотографиях из девяностых. Не хватает только пушистой прически и тогда точно будешь походить на бабушку в твоем возрасте, – ответила я.

– Нет, этого я не хочу. Надо поискать еще что-нибудь, – ответила мама, вновь уходя в примерочную. – Я хочу выглядеть молодо и свежо. В четверг записались к косметологу. Она обещала сделать из меня красавицу.

– Я бы поостереглась делать какие-либо процедуры перед праздником. Вдруг аллергия пойдет. Или отек.

– Думаешь? – выглядывая из-за занавески, спросила мама. – Нет, я, конечно, слышала…

– Вот и я про побочные эффекты говорю. Сделай лучше прическу и красивый профессиональный макияж. Уверена, что папа тебя любит любой. Перекошенным носом и отечным лицом ты и сама не захочешь куда-либо идти.

– Не знаю, – вздохнула мама, возвращая платье на место и утаскивая меня в другой магазин. – Хочется чего-то необычного.

– Стать королевой на один вечер?

– Да! Хочу удивлять и поражать! – ухватилась за идею мама. – Чтоб Илья от меня не мог глаз отвести.

– Так вроде папа на тебя только и смотрит, – сказала я.

– Ир, мы двадцать пять лет вместе. Это почти треть жизни. За столько лет люди устают друг от друга. И это нормально. Но чтоб усталость не поселилась в семье навсегда, то нужно постоянно придумывать что-то новое. Отношения – это костер, который требует свежих дров. Иначе все погаснет. Илья сейчас находится в том возрасте, когда старый костер надоедает и хочется разжечь новый костер из каких-нибудь других дров. А я этого не хочу допустить.

– Ты так его боишься потерять?

– Я его не боюсь потерять, потому что этого не случится, – довольно самоуверенно заявила мама.

– Зайдем сюда? – кивнула я на следующий магазин, который был у нас на пути.

Мама не стала возражать. Ведь за этим мы и пошли, чтоб копаться в шмотках. Я ходила между рядами разноцветных кофточек, различных моделей джин и платьев. Может мама и была права, но я не представляла, как можно прогибаться под какого-нибудь мужчину. Ставить его интересы выше своих, а то и вовсе свои интересы заменять интересы любимого. Из-за этого мы и расстались с Рустамом, настаивающим, что я должна только и делать, что жить им. Он мне нравился. Я была в него влюблена, но не так сильно, чтоб терпеть его ревность и отчитываться за каждый шаг.

Отношения с Рустамом напоминали отношения мамы и папы. Она часто отменяла поездки к родителям из-за того, что папа в последний момент отказывался со мной сидеть, когда я была маленькой. А потом появились Тим и Глеб, которые своим шумом и непослушанием могли вывести из себя даже такого спокойного человека, как папа. Когда дедушки не стало, мама стала часто себя корить, что не смогла провести с ним достаточно времени, чтоб не сожалеть об упущенном времени. Из-за этого она пригласила бабушку жить с нами.

Из-за папы мама растеряла подруг. Она отказалась от повышения и всю жизнь проработала младшим научным сотрудником. О чем всегда жалела, но никогда об этом не говорила отцу. У нее как бы была двойная жизнь. В одной жизни она была хорошей женой, которая готова была пойти на все ради семьи, а в другой жизни она сожалела о каждом своем шаге и действии. Мне казалось, что она сожалела о рождении двойняшек, что выбрала семью, а не карьеру, что когда-то вышла замуж за отца. Но при этом я видела ее любовь к отцу и не понимала этих сожалений. Могла ли любовь перекрывать сожаления или сожаления мешали полностью наслаждаться любовью? Я не знала ответа.

Как бы я ни любила родителей, но брать их модель жизни в свою семью не хотела. Мне было необходимо для собственного комфорта быть независимой. Крепко стоять на ногах.

– Как тебе? – спросила мама, доставая непонятное нечто, состоящее из воланчиков и кружев нежного розового цвета.

– Как пирожное, – ответила я.

– И буду я аппетитной пироженкой, – прикладывая к груди, сказала мама. Мы рассмеялись.

И все же ходить по магазину с мамой было приятным занятием. В такие моменты мы были как подруги. Пусть она иногда и возвращалась к нравоучениям, но все равно в общение была легкость.

В итоге мама взяла черное блестящее платье, которое было классическим и ей шло.

– Все же классика, проверенная временем – это лучше любого новодела, – сказала мама. – Особенно это касаемо рюшечек и оборочек.

– Но они считаются такой же классикой, – ответила я. – Что нам осталось? Каблуки?

– У меня есть удобные туфли. Вот их точно менять не буду, – ответила мама. – Но тебе сапоги посмотрим.

– Какие сапоги? Кроссовки – наше все, – усмехнулась я.

С ногами мне не повезло. Сорок второй размер поставил крест на туфлях и сапогах. Нет, такие туфли и сапоги существовали. Их можно было купить на заказ, но стоили они дороже, чем обычные ботинки. А я пока только училась и не работала, живя за счет родителей. Поэтому обычно я покупала мужские модели, которые были дешевле, чем туфли на заказ. Об эстетике приходилось забывать. Из-за этого приходилось носить спортивный стиль в одежде. Радовало лишь то, что в моду стал входить смешенный стиль, когда можно было спокойно надевать кроссовки или спортивные тапки под платья. Да и в последнее время в мужском отделе появились весьма кокетливые ботинки и макосины, которые шли для модников.

Самое обидное, что размер ноги не отразился на моем росте. Я была всего лишь метр семьдесят шесть. А хотелось быть выше.

В торговом центре было два магазина, занимающихся именно торговлей обовью. Еще было два магазина, где можно было купить от носков до куртки. В последних магазинах торговали китайскими товарами. Там обувь маломерила или это были ботинки для клоунов. А вот в чисто обувных магазинах можно было найти что-то интересное. Пусть цены там и кусались. Понятно, что хорошая обувь стоит дорого, но не настолько же! Оставалось надеяться, что со временем я смогу ее покупать.

– Как тебе такие? – спросила мама, крутя в руках лакированный ботинок. – Вроде неплохие.

– Быстро трещинам пойдут, – ответила я, рассматривая коричневые ботинки из кожзама.

– Может, тебе кирзовые сапоги купить? – пошутила мама.

– И дутую куртку. Еще цепь массивную на карман джинсов и кастет в карман, – ответила я, сделав на пальцах рогатину.

– Зато вечером будет не страшно возвращаться, – ответила мама, ставя ботинок на место.

– Посмотри на эти туфли. Примеришь? – предложила я маме красивые туфли, которые должны были подойти к платью.

Мама сомневалась, но решилась примерить. К маме сразу подошел продавец, чтоб принести нужный размер. Я же опять отошла к стенду с обувью.

– Есть такие сорок второго? – спросила я, показывая на полусапоги.

– Последний сорок первый. Примерите? – спросила продавец.

Я попробовала, зная, что все равно не подойдут. Должно было случиться чудо, чтоб они налезли на мою лапу. Так и есть. Они были тугими. Не подошли. Зато мама удивилась, что нашла удобные туфли.

– Не подошли? – спросила продавец.

– Нет, – я отдала полуботинки.

– В «Сапоге» посмотрите. Там есть большие размеры.

– Там до сорокового.

– Они ассортимент поменяли.

– Обязательно зайдем, – сказала мама. – Какой же сегодня удачный день! То ходишь, ходишь и ничего не подходит. А тут все идеально подошло. А туфли… Такое ощущение, что я босиком хожу.

– Это здорово. Не просто так вечер потратили, – ответила я, рассеянно смотря по сторонам. Было какое-то неприятное чувство. Нехорошее.

– Пойдем в «Сапог»?

– В другой раз. Может, в кофейный дворик? – предложила я, чувствуя, что хотела избавиться от этого неприятного ощущения.

– Отпразднуем покупки? – охотно откликнулась мама.

– А то, – ответила я.

– Как раньше!

Мы с мамой часто заходили сюда, чтоб выпить кофе и обсудить все на свете. Мама считала, что в этой суматохе торгового центра, мы оказывались на необитаемом острове. В этот остров превращался наш столик. Вначале я не могла понять, как возможно представить тишину и спокойствие в суматохе. Какой остров, если вокруг ходят люди, о чем-то разговаривают, играет музыка и кричат дети? А потом представила, что люди – это море. Они на нас совсем не обращали внимания. Из-за этого по факту мы сидели вдвоем. Нас никто не отвлекал. Здесь можно было разговаривать на самые различные темы и доверять любые секреты, и все это оставалось только за столиком-островком.

– Раньше здесь было намного больше людей, – заметила мама, когда мы спокойно нашли свободный столик.

– Сейчас торговый центр – это не что-то интересное, а всего лишь крытый рынок.

– Да уж, – поморщилась мама. – А раньше мы сюда ходили развлекаться. Все меняется.

– Но это же хорошо.

– Хорошо, но к этому надо привыкнуть, – ответила мама с нескрываемым сожалением. – В моем возрасте перемены уже не так легко даются.

– Мама, перестань. Возраст – это не главное, – отмахнулась я на ее нытье. Мама любила иногда считать себя старой женщиной, которая доживает жизнь, наблюдая за переменами. Потом настроение у нее менялось. Она прекращала хандрить и вновь начинала улыбаться.

– Это ты так считаешь потому, что еще молодая. Но молодость быстро проходит. Я в твоем возрасте уже с твоим отцом гуляла.

– Вот только не надо про парней. Знаешь, что больная тема. Так чего ее поднимать?

– Но мне же интересно узнать о твоих планах, – продолжала давить мама.

– Планы? Они не изменились. Вначале я окончу институт. Потом встану на ноги…

– И внуков я не увижу.

– А тебе обязательно нужны внуки? Так хочешь примерить на себя роль бабушки? – спросила я. – Полчаса назад вроде готовили тебя в королевы.

– Так это роль на один вечер. Как бы не наряжаться в платья и налепить на рожу маску для избавления от морщин, но от времени никуда не деться. Оно всегда догонит. Мы с Ильей говорили о тебе. Самостоятельность и смелость – это очень ценные черты характера, но нужно понимать, что пройдет время, а ты оглянешься по сторонам и что увидишь? Мы невечные.

– Никто не вечен. Все под небом ходим. А увижу я результаты принятых решений. Может, они ошибочны, но я сама приняла эти решения. Понимаешь? Это именно мои ошибки. И винить за них я буду себя, а не тебя с отцом.

– Дети всегда винят родителей за свои ошибки. Даже когда их совершают сами, – грустно улыбнулась мама. – Никогда не думала, что скажу такие слова, но в молодости надо попробовать пожить в свое удовольствие, чтоб потом не сожалеть в семейной жизни о несбывшемся и с неизведанном.

– Нет, мам. Я считаю, что надо не все проверять на собственной шкуре. Да, и кого выбирать? Сейчас парни странные пошли. Не пойми чего хотят. На ноги еще не встали, но уже пафоса! Пальцы веером. Говорят, что нужно думать и жить как миллионеры, чтоб деньги притянуть. А я думаю, что деньги в кошельке появляются после работы. Когда высказываю такие мысли, так надо мной смеяться начинают. И как с таким чего-то строить? Воздушные замки я еще в школе перестала строить, когда поняла, что Питер Пен не существует, а маленькие пони в гости не ждут.

– Не все такие, – улыбнулась мама. – Но если от всех закрыться, то потом сложно будет с кем-то познакомиться. А там придется брать уже разведенного и с алиментами. Зачем тебе это?

– Но и с первым встречным я встречаться не буду, – ответила я. – Лучше одной, чем с кем попало.

– Разборчивость – это хорошо, но капризность – это перебор. Просто прими это.

Я хотела возразить, но маму окликнула тетя Даша, которая жила на первом этаже. Она «совершенно случайно» прогуливалась вместе с сыном, который из-за компьютера вставал, чтоб до туалета дойти.

– А мы тут решили посмотреть новые шторы. Я же кухню поменяла, а теперь занавеска смотрится как-то неестественно. И Вася решил мне помочь выбрать занавески.

Я смотрела на несчастного Васю, который слушал на маму с таким выражением лица, что мне его стало жаль. Вытащили парня из уютного кресла, куда-то потащили, а теперь и «ненавязчиво» подталкивали локтем в мою сторону. Вася это игнорировал, поэтому тетя Даша так его локтем пнула, что тщедушное создание полетело ко мне на колени.

– Присядь сынок! Видимо, сахар упал, – закудахтала тетя Даша. К ней присоединилась моя мама. Посадив Васеньку рядом со мной, тетя Даша вместе с мамой побежали покупать мальчику булочку.

Ясно, что нас решили сосватать. Как будто нам это было нужно. Вася вставил наушник и стал слушать ролик из интернета. Я достала телефон. И опять почувствовала это противное ощущение. Пришлось даже оглянуться, но знакомых лиц я не увидела. Вася меня игнорил. Я игнорила его. Мама и тетя Даша сговорились, что пойдут и сами посмотрят занавески, а мы можем мило побеседовать.

Беседа. Никто из нас разговаривать не хотел. Вася даже не отвлекся от телефона, чтоб съесть пирожное. Я пила кофе, в ожидание, когда мама вернется и избавит меня от этого фарса. В такие моменты я жалела, что у меня нет своей машины, а торговый центр находился так далеко от дома.

В чатах шел разговор о том, что завтра отменят последнюю пару. Девчонки обсуждали концерт рэпера, который будет на следующей неделе. Скука. Рэп я не слушала, а пару все равно придется отрабатывать.

– Да что же так противно? Вась, ты ничего не чувствуешь? – не выдержала я. Вася пробормотал что-то невнятное, убедив меня, что он совсем не умеет разговаривать. Неприятное ощущение вошло между лопаток болезненной спицей. Я повела плечами, жалея, что не взял с собой какую-нибудь спортивную кофту.

Мужчина появился из-за спины. Невысокий, крепкий и немолодой. В очках с толстыми стеклами. С залысиной, коротко стриженными волосами с этаким серебром и жуткими полными пальцами. Я всегда обращала внимание у мужчин именно на пальцы. Мне нравились красивые и тонкие руки, а не сардельки, перетянутые кольцом. У этого мужчины кольца не было, а вот золотой браслет на руке выглядывал из-под рукава теплой рубашки в клеточку.

Он нагло сел напротив меня. Улыбнулся, показывая отсутствие двух нижних зубов и железные коронки на верхних клыках. Поставил передо мной картонную вазочку с мороженым и тремя разноцветными шариками.

– Ваниль, шоколад, а третье? – спросила я, разглядывая шарики мороженого в вазочке.

– Манго, – ответил он.

– Спасибо, но не буду.

– Не любишь мороженое?

– Не люблю принимать угощение от незнакомых людей.

– Борис. Боря. А тебя как звать? Чего молчишь? Познакомимся, так не будем незнакомыми.

Я посмотрела в сторону Васи. На него же перевел взгляд мужчина. Вася продолжал изображать из себя статую.

– Ира, – ответила я.

– Считай и познакомились, – ответил Борис, беря пластиковую ложку, чтоб приняться за свое мороженое. – За знакомство.

Он отсалютовал мне ложкой. Забавный. Я посмотрела на мороженое, на людей, которые ходили вокруг. А почему бы и нет? Вряд ли он чего-то подсыпал в это мороженое. Как-никак Вася рядом сидит. И вроде даже шевелиться.

– Я обычно не знакомлюсь, – сказала я.

– Почему?

– Потому что замуж и у меня трое детей, – ответила я.

– И где же детки? – спросил Боря.

– Дома. Вместе с матушкой сидят, – продолжала я врать.

– А это твой муж? – спросил Боря, кивая в сторону Васи.

– Двоюродный брат, – ответила я. – Муж на смене.

– А ты ищешь приключений?

– Отдыхаю от семейной жизни, – ответила я, зачерпывая ложечкой мороженое. – Все же шербет мне больше нравится ягодный, чем Манго.

– Запомню. Хотелось добавить чего-то непривычного. А то ваниль и шоколад – это классика. Должна же быть какая-то изюминка.

– Терпеть не могу сухофрукты, – ответила я.

– А что любишь? – тут же спросил Боря.

– Фрукты нашей полосы.

– Без экзотики?

– Ага.

– А мне экзотика нравится, – сказал он. Посмотрел на меня. Стало как-то неприятно. Он повернулся к Васе. Вынул наушник у него из уха. – Сгинь отсюда, – сказал Боря довольно грубо.

К моему удивлению, и, похоже, к удивлению Бори, Вася молча встал и пошел прочь. Даже не оглянулся. Мы переглянулись. Я лишь пожала плечами. Чего-то ответить на это было сложно. И тут Боря переменился. С его лица исчезла улыбка. Он подался вперед.

– Когда врешь, то добавляй хоть каплю правды. Иначе в ложь поверить сложно, – сказал он. Первым желанием было встать и уйти. Но его рука тут же накрыла мою руку. Пальцы-сосиски сжали мои. Он улыбнулся, только улыбка вышла устрашающей. – Чего напугалась?

– Так пугать не надо. Тогда и не буду бояться, – ответила я.

– Кушай мороженку, пока она не растаяла. Вкусная ведь.

– Вкусная. Но компания пугающая, – ответила я. Осторожно высвободила руку.

– Не люблю, когда сказки рассказывают.

– Так без сказок жизнь скучная.

– Скучная? Вранья столько вокруг, что хоть от кого-то хочется услышать правду. Давай сразу договоримся, что врать ты мне не будешь. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

– Не думаю, что это правильно, – ответила я.

– Мы сами устанавливаем правила. Я прошу одного: честности.

– Честность может ранить.

– Ранит ложь, – ответил он.

– Хорошо, вот тебе правда. У нас не может быть никаких правил в общение, потому что у нас не будет общения, – сказала я.

– Уверена в этом?

– Конечно.

– А я уверен, что мы с тобой будем трахаться в это воскресенье. И что будем теперь делать с конфликтом?