Текст книги "Совиный сказ (СИ)"

Автор книги: Анна Завадская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 19. Под завесой тайны

Зайдя в комнату вслед за Тихоном, Никита Силыч окинул взглядом небольшую комнатку, спросил у отрока:

– Не тесновато тут, после палат белокаменных?

Тихон, не успевший дойти до кровати, бросил взгляд на деда через плечо и ответил:

– Мне хватит. Вам, деда, сказали или вы сами догадались?

И вот, казалось бы, всё тот же белокурый десятилетний отрок, который только что спокойно уплетал пряники за столом, запивая их терпким чаем, а вот нет, не тот. Голубые глаза налились светом духовной силы, спина выпрямилась, плечи – расправились. И сразу понятно, что перед тобой никакой не боярский сын, а настоящий княжич. И даже задумываешься над тем, чтобы склонить перед ним голову и поклониться соответственно, как перед имеющим право повелевать.

– Догадался, – честно признался Никита Силыч. – Не боись, Тихон Глебович, с твоей стороны ошибок не было. Вёл ты себя скромно, спокойно, оценками не кичился, силушкой перед другими не хвастал. Любой мещанин или боярский сын тебя примет за боярича-слабосилка и не подумает, что ты бывший княжич. Даже я думал так. До того, как встретил тебя.

Тихон лишь горько хмыкнул. А потом отвернулся от Никиты Силыча, отключил духовное зрение и сел на кровать. А дед прошёл до стола и, развернув стул, сел напротив отрока.

– Ты слишком зрелый для бояричей. Слишком хорошо понимаешь намёки и готов действовать в любой момент. Любой, служивший рядом с князьями, поймёт, о чём я. Вас с младенчества натаскивают так, чтобы вы могли быстро среагировать на опасность и тут же взять под свою руку других. Направить, отдать приказ, решить проблему с минимальными потерями. В тебе есть это. И оно никуда не денется.

Тяжело вздохнув, Тихон лишь подтвердил выводы Никиты Силыча. Вот только Тихона и натаскивать никому не пришлось. Старые привычки никуда не делись. Принимать решения и отвечать за других Тихон умел всегда. А принцип "проблема должна быть решена с минимальными затратами" настолько въелся в естество Тихона, что стал проблемой для Руби.

Ну, в самом деле, смысл посылать на зачистку логова тёмных магов сотню рыцарей, если он один с этим может справиться? Только потом Руби понял, что он один не может носится по всему континенту в одиночку. И начал-таки посылать на зачистки рыцарей. Но всё равно скрипел зубами каждый раз, когда приходилось хоронить своих людей. И вновь рвал жилы, стараясь успеть везде, даже в ущерб своему здоровью.

– Не знаю, почему Род и Творец лишили тебя дара и силы, но, уж прости, я могу лишь порадоваться этому, – продолжил свой монолог Никита Силыч. – Таких самородков нам тут не хватает.

"Не лишили, а не захотел брать", – стараясь не улыбнуться, подумал Тихон. Но как бы да. Кто же в своём уме откажется от физической силы и экстраординарных способностей? Вон, все дядьки в княжьем дворце с жалостью вздыхали, наблюдая за Тихоном на тренировках. Бедненький, несчастненький. Ага, два раза. Тихон был счастлив от того, что был самым слабым из всех в Академии.

– И я счастлив, что ты стал именно моим внуком. Надеюсь, что и ты сможешь стать счастливым в семье моей приёмной дочери, – искренне сказал Никита Силыч.

Тихон лишь тепло улыбнулся, вспомнив слегка суетливую Василису Никитишну, серьёзного и основательного Глеба Гориславовича, бабку-ведунью, забавного святого отца-колобка. Дворник и кухарка, учителя и одноклассники, серое осеннее море и непривычная архитектура города-крепости. А ещё – знакомый силуэт за плечом у Василисы Никитишны. Забавно. Уже не воспитанник, а брат. Хотя и опять – не родной по крови.

– Смогу, конечно, – подняв глаза на деда, сказал Тихон. – Я для этого сюда и пришёл. Жить долго и счастливо. Вот только некоторые идиоты так и норовят помешать мне в этом.

– А вот с этого места поподробнее, внучок, – подобравшись, словно гончая, почувствовавшая след, сказал Никита Силыч.

* * *

– Эвоно как, – протянул Никита Силыч, услышав рассказ о похождениях внука. – То бишь ты боялся, что церковники не всех выловили, да? Но нападение на тебя или твою семью сейчас будет равносильно самоубийству. Думаешь, эти засланцы настолько глупы?

Тихон лишь фыркнул. Забавно. Дед специально в своей речи смешивает фразы просторечия и литературного языка? Или у него это непреднамеренно получается?

– Даже самые умные делают глупые ошибки, – ответил на вопрос деда Тихон. – Особенно, если задеты их чувства. Или они уверены в своём превосходстве.

– Ну да, – пристально посмотрев на Тихона, сказал Никита Силыч. – Ох, внучок, нелегко тебе придётся. С такими-то дарами Творца. Уверен, что сдюжишь?

Вот опять этот переход. Хотя, в принципе, эта манера речи должна помогать губному старосте в работе. Тот, кто говорит исключительно литературным языком, вряд ли будет считаться "своим" среди обычных мещан и пахарей.

– Деда, Творец и Хранитель не даёт тебе того, с чем ты не справишься, – с чуть грустной улыбкой сказал Тихон. – Даже если ты сильно-сильно чего-то будешь у него просить, но не сможешь справиться с этим – ты это не получишь.

– Хм. Ну, это я слышал и не раз, – задумчиво сказал Никита Силыч. – Но что насчёт болезней? Вот тебе пример. Родился младенец. Вроде всё в порядке. Но… Не всё. И целители руками разводят, не могут исцелить, в теле изъяна нет. И душа в порядке. Ни проклятья, ни тёмной магии на нём нет. И церковники только и твердят, что всё по воле Творца. Так и как быть? Чья вина? Что делать прикажешь его родичам?

Тихон пристально посмотрел на деда. И вдруг увидел сквозь образ бравого губного старосты обычного седовласого старика с полными болью глазами. Нет, это не абстрактный пример. Слишком много эмоций в словах Никиты Силыча было. Друзья? Коллеги? Вряд ли. Неужели речь о его ребёнке? Или кто-то из внуков? Да, может быть. Но как бы…

– Смотреть надо, деда, – вздохнул Тихон. – Может, с духом что-то не так. А, может, со сцепкой духа с душой или души с телом. В Великом княжестве это только в обителях могут выяснить. Даже не каждый монастырь с этим сможет помочь. Вообще, причин может быть много. И не факт, что чья-то вина вообще здесь есть. Это причина есть всегда, а вот виновника… Его может и не быть. Уверен, ты это тоже не раз слышал, раз церковники не смогли помочь сразу. Родичам же остаётся лишь молиться и надеется на чудо. Ну и не опускать рук. Возможно, именно поэтому им и был дан такой ребёнок?

– Ты точно не в семинарии учишься? – горько и с хорошо скрытой злостью в голосе хмыкнул дед Тихона. – Хотя да, если тебе уже сейчас, в десять лет, дарованы силы уровня епископа – понятно, что ты будешь мыслить приблизительно также.

Тихон лишь недовольно скривился от сравнения. Да, со стороны может показаться, что эти фразы – всего лишь заученные отговорки, не имеющие предпосылок в реальной жизни. Вот только это не так. И если в первую жизнь Тихон даже не задумывался о подобном, то во вторую Руби очень часто сталкивался с ситуациями, в которых причина беды известна, а вот в том, что эта причина появилась – конкретно никого не обвинишь. Словно детской игры зимой, один слепил снежок, но вместо того, чтобы сразу кинуть – просто отправил его другому по снежному насту. А тот – лишь оттолкнул в сторону. И так – раз десять. Кто виноват, что огромный снежный ком сбил кого-то с ног? Первый? Последний? Кто оплатит лечение сбитому с ног? Причина – снежный ком. А виноват кто? Все? Да, в этом примере можно переложить вину на всех. А в случае Никиты Силыча? Если это просто случайная ошибка?

– Деда, я тебе сразу сказал, надо смотреть, – примирительным тоном сказал Тихон. – И я сразу тебе сказал, надо везти болящего в обитель. Возможно, даже в Архангельскую. Да и вообще, тебе нужен виновник или здоровый ребёнок?

– А обязательно выбирать? Нельзя и то, и другое получить? – чуть не рыкнул Никита Силыч.

На что Тихон лишь посмотрел на него с укором. Не, всё понятно, эмоции зашкаливают, особенно когда подобное касается лично тебя, а жертвой обстоятельств является невинный ребёнок. Вот только Тихон-то что может сделать? Если взрослые не могут ничего поделать, то что отрок делать должен?

– Никита Силыч, третий раз говорю, смотреть надо, – постарался выделить голосом именно эти слова Тихон. – Я не Хранитель, которому доступна вся история мира и все варианты ближайшего будущего. И не Патриарх, который может напрямую задавать такие вопросы Хранителю. Я десятилетний отрок, деда! Тебе священники ответить не могут, а ты такие вопросы у ребёнка спрашиваешь!

Тихон и сам не заметил, как повысил голос на Никиту Силыча. Но, как бы, сдавать назад было поздно. Да и не особо хотелось, если честно. Понятно, что наболело у мужика, но адресата для высказывания своих претензий он выбрал не того.

* * *

– Ну… Да… Звиняй, внучок, – почесав бороду, сдулся Никита Силыч. – Просто… Ну… Уже три месяца в монастыре и ещё непонятно, сколько придётся быть. И никто толком ничего не говорит! Ни да, ни нет. Как быть-то?! Оставить там? Или везти в обитель, как ты говоришь? Пять лет мальчишке, в школу уже пора отдавать, а он и не говорит толком. Марфа Васильна хоть и пишет, что Егорке лучше становится, но она ж… Ну… Она всегда в лучшее верит. Она ж и ошибиться может.

Марфа, Марфа… А! Жена Никиты Силыча, точно! И мальчишка пяти лет от роду. Ну, тогда точно внук. Не говорит… Ну, причин может быть множество. И, как и сказал Тихон, надо смотреть. На дух, душу, тело и их связи. Возможно всё. Слишком расплывчатый диагноз. Так, стоп. Это, получается, бабушка сейчас с болящим в монастыре живёт, да?

– Понимаю, деда. Мои матушка и батюшка тоже патриарший двор и парочку святых вопросами замучили, когда стало понятно, что я так и останусь слабосилком. В моём случае их несчастье стало вашим благословением. Возможно, что и в случае того ребёнка будет также?

– Да кому он, несчастный, нужен, кроме своих родителей? – горько хмыкнул Никита Силыч, опустив взгляд на свои морщинистые руки.

– Ну, деда, не решай за других, – хмыкнул Тихон, посмотрев в окно. – Я же по меркам князей – что увечный. Но ваша дочь и её муж с радостью назвали меня сыном и стали для меня новой семьёй. Возможно, случай у ребёночка действительно тяжёлый и он даже с обычными мещанами жить не сможет. Но так это ж не конец. Вон, в монастырях половина иноков – как раз такие вот несчастные отроки. Которые в меру своих сил помогают остальным братьям в повседневной жизни. А ведь во многих странах таких деток просто выбрасывают на улицу или заводят в лес и оставляют там. А традиция в голодные годы отводить даже полностью здоровых детей в чащу леса? Нам это кажется дикостью, но это же есть. И никто таких родителей выродками не считает в тех обществах.

– Да знаю, – с болью в голосе сказал деда. – Ловили тут выродков, торгующих детками, которых свои же родители продали. Ты-то откуда об этом знаешь? Тебе ж всего десять, Тихон?

– Да я ж всю библиотеку княжескую перечитал, деда, – с улыбкой сказал Тихон, чувствуя, как Никита Силыч вновь становится похожим на губного старосту больше, чем на старика, чей внук был признан безнадёжно больным. – Ты мне, деда, лучше помоги кое-что по моим соученикам понять. Лёха Погорелов, он чьих будет? Что за семья у него? По реакции одноклассников понял, что он не из простых, но насколько это серьёзно?

– Младший Горелый? – тут же подобравшись, спросил дед. – Он что, пошёл на конфликт с тобой?

– Нет, никакого конфликта со мной. Но не с другими. Поэтому и спрашиваю, насколько он… как сказать точнее… О! Он может стать проблемой для нашей семьи?

– Именно для семьи? – с хитрым прищуром глаз спросил дед. – Не для тебя лично, так?

Тихон на секунду задумался, прикидывая максимально опасные варианты, в которые мог бы завести именно его прямой конфликт с Лёхой и его свитой. Вспомнил парня-здоровяка, мелких пакостников, самого хитрого Лёху. И только потом дал ответ Никите Силычу:

– Да, не для меня лично. Если конфликт возникнет и останется на нашем уровне – он для меня проблемой не станет однозначно.

– Хм, – задумчиво сказал дед, вновь переоценивая своего нового внука. – Горелый – хитрый и осторожный лис, знающий, что жадность губит даже богатырей. Знает он и свою силу. Проблем для наших семей он создать не сможет, скорее наоборот. Начнёт борзеть – можно будет найти управу, вплоть до вериги* правды. И он знает это. Просто… стоит ли это того? Ты же вроде хотел жить тихо и спокойно, если я правильно понял твой предыдущий рассказ о себе.

А… вот оно что. Нет, понятное дело, что против артефакта, заставляющего говорить только правду, ни у одного преступника шанса скрыть свои делишки не будет, если уметь правильно задавать вопросы. Но преступники тоже не дураки и пока не спросишь их – они о своих тёмных делишках будут молчать. Да и для применения такого артефакта нужны железные основания. Нельзя его надевать на каждого встречного, сила родового дара не бесконечна.

Получается, отец Лёхи Погорелова скупщик или "авторитет", но такой, серенький, а не чернушник-беспредельщик. Что-то типа мостика между миром преступников и законников. Отлично. С такими проще всего иметь дело. И договариваться тоже. Возможно, даже удастся улучшить положение Саньки. Если, конечно, Лёха борзеть начнёт. Ну, или сам Санька решит скинуть ярмо со своей шеи. Геройствовать без необходимости Тихон бы не стал вообще. Не его это дело, не в этом мире, не в этой жизни.

– Не просто хотел, но и хочу, – хмыкнул Тихон. – Но я себя знаю лучше, чем другие. Тихо, но под лавкой – это не для меня. Я комфорт люблю. А о каком комфорте может идти речь, если любая шавка сможет на меня безнаказанно тявкать? Потому и спрашиваю, заранее. Чтоб знать, когда остановиться и сдать назад, не выглядя совсем уж беззубым слабаком.

*Вериги (ст. слав. верига – «цепь») – изделие, разного вида железные цепи, полосы, кольца, носившиеся христианскими аскетами на голом теле для смирения плоти; железная шляпа, железные подошвы, медная икона на груди, с цепями от неё, иногда пронятыми сквозь тело или кожу и прочее.

* * *

– Ох ты, заговорились мы с тобой, внучок, – сказал деда, посмотрев в окно, в котором небо уже меняло цвет. – Батюшка твой, видать, ужо возвернулся из управы. Идём, поприветствуем.

Тихон лишь кивнул и вышел из комнаты вслед за Никитой Силычем. И да, дед оказался прав. Глеб Гориславович уже успел вернуться с работы, а Глаша с Василисой Никитишной приготовили настоящий пир вместо обычного ужина. Квашеная капуста, мочёные мелкие яблочки, солёные огурцы. Пироги нескольких видов, разваристая каша с мясом, свиной рулет, нарезанный тонкими ломтиками. Ну и тарелки с овощными салатами. Тёртая морковь с чесноком и уксусом, варёная свекла с маслом и травами и тёртая же редька, с уксусом и солью.

– Здрав будь, батюшка, – с поклоном сказал Глеб Гориславович, как только Никита Силыч вошёл в комнату.

– Будь и ты здрав, сынок, – широко улыбнулся ему губной староста. – Кстати, Тихон, ты не против, если твой батюшка место службы сменит, а? Губит же свой талант в городской управе! У меня как раз скоро место дьяка освободится. Что думаешь, внучок?

Тихон посмотрел на деда с опаской. Он что, совсем перестал воспринимать Тихона, как отрока, да? Или это очередная проверка на вшивость? Ну, да, быть губным дьяком, по сути – следователем, было более престижно, чем подьячим городской управы, то есть простым клерком. И жалование больше будет. А у младших Совиных теперь не только Тихон в наследниках, но и малыш на подходе. А это – пелёнки, распашонки, игрушки, сладости и прочее. Короче, одни траты впереди. Но как бы… Не по чину Тихону такие вопросы решать.

– Дак это у батюшки с матушкой спрашивать надо, деда, – пожал плечами Тихон, "включив" свой режим "голубоглазого ангелочка". – Мне-то что? Главное, чтобы би… Книгохранилище, да, под боком было.

– А как же коврижки медовые? – удивился дед, присаживаясь во главу стола. – С пряниками? Их-то тоже должно быть вдоволь.

– Батюшка, на пряники нам хватит точно, – твёрдо сказала Василиса Никитишна.

– А когда их двое будет, м? – с прищуром сказал Никита Силыч.

И вот на это Василиса Никитишна ничего ответить не смогла. Как и сам Глеб Гориславович. Тихон же молча присел рядом с батюшкой и сделал вид, что его больше интересуют разносолы на столе, чем разговор взрослых. Хотя сейчас отрока больше интересовало, знает ли дед по материнской линии о том, что Василиса Никитишна уже беременна. Если Горислав Иванович рассказал – то Никита Силыч в курсе. Но как бы обычно о таком стараются вслух не говорить, чтобы не привлечь ненужное внимание.

– Да и вообще, пока ещё неясно, когда в управе место дьяка освободиться, – спокойно продолжил Никита Силыч. – И сколько охальников будут после этого повышения трепать языком, что это Горислав Иванович постарался сына пропихнуть. А у меня вон, на днях Ждан Радимирович преставился, упокой Род его душу. Понятное дело, что мужа твоего дьяком-летописцем я сделать не смогу. Сразу. Но если я поставлю дьяком-летописцем Тимофея Митрофановича, то у меня освободиться чин дьяка. И никто ничего не скажет, если я возьму на это место того, кто уже отслужил подьячим пять лет.

О, то есть это не проверка, а очередная попытка вербовки! Удачная или нет – будет зависеть, судя по взглядам деда и батюшки, именно от Василисы Никитишны. И, похоже, в этот раз категоричного отказа не предвиделось. Но и сдаваться сразу матушка не планировала.

– А вот и настойки! – влетела в столовую Глаша с подносом и тремя пузатыми графинами на нём. – Анисовка, перцовка, кедровка. Всё, как вы, ваше благородие, любите.

И поставила графинчики и две стопки рядом с Никитой Силычем.

– Отлично! – радостно потёр руки Никита Силыч. – Молодец, Глафирья! Идеальная стряпуха тебе досталась, Глеб! Цени! Ну, за повышение?

И тут же плеснул прозрачную жидкость светло-желтого цвета в стеклянную рюмку Глеба Гориславовича. Тихон же, чисто из любопытства, тут же принюхался к содержимому рюмки. И с удивлением опознал в этом пойле ту самую, знаменитую, разбавленную в половину гномью водку. И с удивлением посмотрел на довольного деда. Да как так-то? В трёх разных мирах, с тремя разными социальными системами и даже законами мироустройства, присутствовали одинаковые напитки и даже похожие блюда! Почему?! Потому, что во всех трёх мирах именно люди доминировали над остальными расами? Или при таких вводных, которые выбирали Творцы этих миров, избежать повторения на таком уровне нереально? Странно, почему это вообще волнует Тихона? Особенно сейчас, а?

– Не так быстро, батюшка! – сказала упрямо Василиса Никитишна. – Такие серьёзные вопросы не решают за столом. Тем более, с настойками. Мы дадим тебе ответ послезавтра. Утро вечера мудренее, да и мне… Посчитать, подумать надобно.

– Как скажешь, доченька, как скажешь, – сказал довольно Никита Силыч, подняв свою стопку. – Ну, тогда выпьем за то, что вы наконец-то стали родителями! И за то, чтобы стали ими ещё не раз!

* * *

Наблюдая из окна за тем, как Никита Силыч уже поздним вечером садится в коляску и отъезжает прочь, Тихон прокручивал в голове весь разговор с дедом. Очень длинный и предельно откровенный разговор, надо признать. Но как бы… нельзя было по-другому. В любом случае, хорошо, что этот разговор с дедом состоялся. Если за семьёй Тихона будет присматривать не только церковь, но и губной приказ – будет только лучше. Нет, понятно, что дед за своей приёмной дочерью и так присматривает. Но одно дело – смотреть, думая, что мало кто решиться на глупость, а другое – знать, что есть идиоты, готовые на всё. Ну и то, что теперь хоть один человек, кроме священников, знает о прошлом Тихона – тоже… Снимало часть груза с души, если можно так выразится.

А вот то, что на противоположной стороне улицы, в тенях от двух уличных фонарей, Тихон заметил фигуру в хламиде – уже просто разозлило. Нет, ну в самом деле! Ну разве можно быть настолько настырным?! И это Саньку Лёха назвал прилипалой, да? Наивный эльфийский мальчик! Он с настоящими прилипалами дел не имел ещё! А вот этого… как там его? Кубва, да? Как этого арапа со сдвинутыми мозгами назвать? Ходит за Тихоном, словно привязанный! Зачем? С какой стати? Ждёт, когда пнут?

Хотя, да. Тихон сам виноват. Нечего было говорить такие двусмысленные фразы. "Не здесь и не сейчас". Конечно, что ещё мог подумать несчастный раб? Конечно, что тот, кого он выбрал в качестве господина, обязательно с ним поговорит. Потом. Когда освободиться. А чтобы хозяин, не дай боже, не спрыгнул с крючка – надо быть рядышком в любой момент времени, чтобы, как только время появилось – тот сразу и ага. ЩАЗ! Тихону такой геморрой не нужен!

Надо решить этот вопрос. Сегодня же. Чтобы завтра Кубва уже не ходил за ним, словно утёнок за уткой. Осталось понять только, как это сделать? Выйти на улицу, пока все спят? А если заметят? Тот же дядь Вань очень чутко спит, на малейший посторонний шум прибежит. И что тогда? Объясняться ещё и с ним? Нет, надо что-то придумать. Стоп! Этот негр же духов видит, если Тихон правильно понял! А вот окружающие духов не замечают. Ну, кроме священников в церкви. И если Кубва так и останется на улице, то даже если он и начнёт разговаривать с кем-то невидимым, то это будет…

– Ну, сынок, ты как? Не напугал тебя мой батюшка названный? – спросила с тревогой Василиса Никитишна, войдя в гостиную.

– Не напугал, но задуматься заставил, – сказал Тихон, отворачиваясь от окна и делая шаг вперёд, к столу.

– Ты не переживай, даже если Глеб Гориславович останется подьячим – у нас хватит средств на то, чтобы обеспечить тебе и нашим будущим детям достойный уровень жизни, – тут же выпалила Василиса Никитишна.

А, ну да. Они же не в курсе, о чём именно Тихон задумался. И уж тем более – не знают, о чём их приёмный сын говорил с Никитой Силычем. Они же думают, что задуматься заставил именно их общий разговор за столом. Их понять, конечно, можно. Но. Если бы перед Тихоном стояла задача "разбогатеть" – он смог бы сделать это довольно легко. Способов добиться достатка выше среднего у Тихона множество. Создание амулетов. Написание книг. Да что угодно! Он уже сейчас может устроиться помощником к любому купцу. Чтение, счёт, прибыло-убыло, остаток, баланс. Всё знакомо и ничуть не сложно. Благо, требования к учётным книгам в Великом княжестве не такие уж и сложные.

Но большие деньги – это большие хлопоты. То есть для Тихона это вновь нежелательное развитие событий. Да и опять же, боярский сын, который работает приказчиком на мещанина-купца… Невместно. Да и вообще, надо пояснить родителям, что деньги для него совсем не являются приоритетом. А то надумают себе чего-то, залезут в какую-нибудь инвестиционную авантюру – а Тихону потом напрягаться, выбивая долги с незадачливого купца-банкрота.

– Да я вообще-то о другом, – почесал затылок Тихон. – Деда про Егорку рассказал и про то, что бабушка с ним сейчас в монастыре. Вот и задумался, чем помочь можно.

Василиса Никитишна обернулась на вошедшего Глеба Гориславовича, словно не зная, что сказать. Тот же лишь кивнул и, положив руку на плечо жены, серьёзно спросил:

– А ты можешь?

Тихон чуть не сказал уже ставшее привычным: "смотреть надо", вовремя промолчал, потом вздохнул и ответил:

– Не знаю. Победить духа-паразита – это одно. А исцелить того, у кого проблем не может найти ни целитель, ни священник… Не знаю. Я бы посмотрел на него, если бы такая возможность представилась, но обещать, что смогу чем-то помочь – не имею права. Вот и задумался. Как придёт что-то в голову – обязательно скажу. Матушка, батюшка, я пойду отдыхать, ладно? День сегодня был довольно тяжёлый.

– Иди, конечно, – тут же сказала Василиса Никитишна. – Первый день после болезни, как-никак. А тут и выезд, и Никита Силыч. Добрых снов. Да уберегут тебя от зла Род и Хранитель.

– Да уберегут они от зла всех нас, – с поклоном ответил на благословение матушки Тихон и ушёл в свою комнату.