Текст книги "Совиный сказ (СИ)"

Автор книги: Анна Завадская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 15. Откровенный разговор

Зайдя в свою комнату, Тихон с облегчением скинул на крышку сундука кушак и парадный кафтан. Плюхнувшись на кровать, с удовольствием освободился от щегольских красных сапог. А потом откинулся на спину и принялся рассматривать обшитый деревом потолок. Пустота в голове говорила, что это воскресенье вытянуло из него все соки. И, казалось бы, ну что такого сложного: отстоять службу в храме первую половину дня да отсидеть на пиру во второй? А вот начинаешь в детали вникать – и понимаешь, есть от чего чувствовать выжатой губкой. Бессонная ночь, разговор с епископом, благословения и переизбыток энергии в каркасе из-за них. Арап, опять же, знакомство с монахом-священником-воином. Эмоциональное знакомство с родственниками и глупые детские выяснения отношений. И бабка-ведунья, которая хоть и помогла матушке вовремя узнать о своей беременности, но и раскрыла перед родителями талант Тихона в создании амулетов.

Да уж, перед родителями теперь объясниться надобно будет. А то… Некрасиво получается. Ладно бы, если бы никто о свойствах браслета достоверно не знал, церковникам сказал – и всё. Но раз уж Евдокия Викторовна всем родичам о свойствах браслета проболталась – то объяснения давать придётся, если хочет выстроить доверительные отношения в семье. Вот только что именно рассказать и как?

И ещё один вопрос, не связанный с первым, но тоже требующий от Тихона решения. Что делать с арапом? Он ведь чуть к Тихону не бросился в ноги, когда Глеб Гориславович с семьёй вышли на крыльцо! Свалилась же проблема на голову.

Тихон ненавидел концепцию "высших" и "низших". В любом виде, в любом исполнении. Да, кто-то может быть более талантлив, чем другой. Кто-то может обладать большей силой или иметь больше денег. Но превосходство в чём-то одном не делает тебя лучше кого-то во всём. Если кто-то богат, это не даёт ему право заставлять бедных делать что-то против их воли. Твоя сила не даёт тебе право издеваться над слабым. И те, кто позволяют себе подобное всегда бесили Тихона. Во всех мирах. И всегда отгребали от него. Ну, в первом мире большую часть времени отгребал, конечно, он, но… Это было слишком давно.

Так вот. История этого странного арапа задела Тихона, отрицать было бы глупо. Но эта проблема была решена ещё задолго до появления самого Тихона в Кремнах. И то, что церковь присматривает за арапом – правильно. Ведь проблема бывших рабов заключается не в том, чтобы получить свободу, как все думают. Проблема – стать самостоятельным, полагающимся на себя больше, чем на других. И, в отличие от церквей… храмов прошлого мира, здесь священники делают всё, чтобы люди полагались не на бога или Творца, а самостоятельно решали свои проблемы. И сами отвечали за них. Так что именно священники и могли помочь арапу выйти из парадигмы "господин-раб".

В теории. А на практике же сейчас они могут только присмотреть за тем, чтобы арапа никто не обижал, и чтобы он не помер с голода. И всё. Учить языку? Объяснять церковные догмы? Рассказывать о том, что все равны и нет господ, и нет рабов – этим в церковной школе занимаются, а этот арап туда ходить не может, языковой барьер. А тратить время на то, чтобы учить его языку княжества… Да нет у священников его, свободного времени! Тем более, если сам арап не хочет. Как его заставить выучиться, если он не хочет?

С другой стороны, разве это проблема Тихона? Ну не хочет арап учить язык – так и не надо! Вновь стать добряком, решающим чужие проблемы просто потому, что может, а не потому, что просят? Да с какого бодуна?! Да, Тихон может понять арапа. Может даже общаться с ним. Но… Вот реально, зачем Тихону этот арап, который будет считать отрока своим хозяином? Быть господином – это не только про права, это про обязанности. Защита, еда, кров, благополучие раба – ответственность хозяина. Зачем Тихону, в его десять лет, такая ответственность?

И это его "великий", "духи сказали", "полезным слугой"… Да ну нафиг! Вот реально! У Тихона начинает болеть голова, как только он подумает обо всех проблемах, которые могут быть связаны с этими терминами.

– Тихон, ты не спишь? Чай с нами пить будешь? – спросила матушка, постучав в дверь комнаты Тихона.

– Да, сейчас выйду, – ответил ей отрок, поднимаясь с кровати.

Да, надо ещё и штаны сменить, на домашние. И не забыть всю одежду аккуратно сложить в сундук, до следующего воскресенья.

* * *

– Не-не-не, хозяйка, сидите-сидите, – вбежав в гостиную-столовую с подносом сластей, сказала Глаша, как только Василиса Никитишна попробовала подняться со стула. – И так сегодня перетрудились. Церковь, потом пир. Отдыхайте, отдыхайте, сейчас Иван принесёт самовар.

– Глаша, а Глаша, – поглаживая подаренный Тихоном браслет, начала говорить Василиса Никитишна. – А ты же знала, что я непраздная, да? Именно поэтому ты так себя вела в последние дни, да?

– Да что вы! Как я могла бы такое узнать? – всплеснула руками Глаша. – Вот, яблочное варенье, ваше любимое. Это Евдокия Викторовна святым взглядом обладает, а я-то откуда могла бы узнать?

Глеб лишь хмыкнул. Ой, зря Глаша пытается выкрутиться, ой зря. Василиса Никитишна же дочка губного старосты, пусть и всего лишь приёмная. Даже Глеб не пытается от своей жены хоть что-то скрыть. Василиса Никитишна с детства чуяла тайны.

– Глаша… – с прищуром начала говорить Василиса Никитишна.

Но была перебита на полуслове вошедшим в комнату Тихоном:

– О! Пряники! И медовые коврижки! Какая вкуснятина. Ой, дядь Вань, простите, я сейчас вас пропущу. Матушка, вам сейчас волноваться нельзя. Вы теперь не только за себя отвечаете, но и за моего братишку.

– Ну, мы это, пойдём, – дёрнула за рукав только поставившего на стол самовар дворника кухарка. – Если что – зовите, мы у себя.

Вообще, то, что Глаша и Иван уже были у них, Глеба слегка удивило. Всё же воскресный вечер было принято проводить с семьёй, а на работу выходить лишь в понедельник с раннего утра. Но такое уже бывало пару раз, когда Василиса Никитишна болела. Правда, каждый раз Глеб их просил об этом, а вот сейчас… Было приятно. И очень своевременно.

– Погоди, а ты уверен, что будет… мальчик? – робко спросила Василиса Никитишна, переключая своё внимание на Тихона.

– Ну, у меня опыта, конечно, меньше в определении пола будущего ребёнка, чем у Евдокии Викторовны, – присаживаясь на стул справа от Глеба, сказал Тихон. – Но мне кажется, что это будет братик, а не сестричка. И да, я обладаю духовным зрением. Появилось после нападения того духа. А так, как только слышал о подобном – то и сомневался в том, что вы непраздная. А ещё я, оказывается, могу создавать амулеты. Думал, простой подарок делаю – а оказалось, что оберег. Вот.

Спокойный и уверенный тон, ни капли волнения или переживаний. Словно то, о чём он говорит – обычное, ничего не значащее для него дело. Десятилетний отрок. Светловолосый, голубоглазый, милый ребятёнок, которого хочется окружить любовью и заботой, защитить от окружающего мира, полного опасностей и тревог. А ребёнок этот берёт и заявляет такое, что начинаешь задумываться, стоит ли верить своим глазам? Вот как к нему относится после такого? Как к ребёнку? Да не выйдет! Но ведь он – ребёнок! Или не совсем? Как понять?

– Матушка, я чая хочу. С коврижками медовыми, – чуть изменив выражение лица, словно стал обычным, чуть стеснительным ребёнком, сказал Тихон.

– А, да. Прости, сынок, я сейчас, – тут же отмерла Василиса Никитишна.

А Тихон, посмотрев на Глеба, вновь стал серьёзным и рассудительным. Вот как у него это получается? Этот ребёнок что, настолько хорошо владеет своим лицом? Или у него действительно так быстро меняются эмоции? Что? Как?

– Кстати, батюшка, я вам тоже хотел браслет сделать, но подумал, что эффективнее будет зачаровать ваш пояс. Ну, если получится, конечно. И не прямо сегодня, всё же вымотался я знатно. Да и среди недели будет проблематично отвлекаться. Уроки, все дела. Придётся откладывать до следующей субботы. Как раз вернётесь с работы, в баньку сходите, а я и попробую. Только на воскресную службу его надо будет обязательно взять.

– Нужен ли мне такой оберег, сын? – также серьёзно спросил Тихона Глеб.

– Нужен. Раз уж неприятности меня нашли даже в этом тихом городке – то возможно всё. И лучше быть к этому всему готовым заранее, – без тени улыбки на лице сказал Тихон.

И Глебу только и осталось, что кивнуть. Тем более, что он и сам был из тех, кто предпочитает приготовится к неприятностям заранее. Поэтому и продолжает тренироваться каждое утро с мечом, а на каждых сборах практикуется в стрельбе из ружья и пистолей до изнеможения. Так что позицию приёмного сына он понять мог. Кстати, насчёт тренировок…

– Вот, чай. А вот коврижки, – подвигая к Тихону чашку на блюдце и мисочку с печёным, сказала Василиса Никитишна.

И снова выражение лица Тихона моментально изменилось, став обычным лицом отрока, увидевшего любимое лакомство. А Глеб решил отложить этот вопрос на потом. Пусть ребёнок насладиться чаем с коврижками.

– Благодарю, матушка!

* * *

– Святой взгляд, наделение вещей благодатью, – прошептала Василиса Никитишна, присев на место. – Ты обладаешь всем, что необходимо священнику высокого ранга в таком юном возрасте! Почему же ты тогда не в семинарии?

Тихон лишь вздохнул и отпил чай из белой чашки с голубым цветочным узором. Вот не дадут спокойно чая выпить. А чай-то – выше всяких похвал. С лёгкой горчинкой от чабреца и приятной мятной прохладой, пахнущий смородиной и липой одновременно. Успокаивающее и способствующее крепкому здоровому сну действие. Как раз то, что нужно после долгого суматошного дня.

Да и чашки красивые. Такие, праздничные. Белые, с крупными голубыми цветами, словно растворяющимися на белоснежном фоне. Чем-то напоминает фарфор из Поднебесной империи, но лишь цветом. Имперцы любят чёткие узоры. И мелкие, словно соревнуются в миниатюризации. А на этих чашках – чисто княжеский размах. Три цветка, парочка листов – и всё, места на чашке не осталось. И такая же любовь к полутонам и градиентам. Чёткая граница хоть и есть, но настолько тонкая – что и не заметишь издалека. А вот от центра к этим самым краям цвет и растворяется, словно тает на снегу. Таких чашек во дворце князя он и не видел никогда. Хотя, да, там он ел из серебра и пил из золота. С чеканкой, да инкрустацией, да с чарами.

И коврижки просто прелесть. Тёмное, мягкое тесто с орехами и изюмом, слегка пористое, замешанное на разведённом отваром трав меду, разрезанное на удобные порционные кусочки. Пряники, конечно, это вкусно, но уж больно они твёрдые. Зато и хранятся долго. А вот коврижки… заканчиваются быстро, да.

Жаль, конечно, но матушке отвечать всё равно придётся. Нет, понятно, почему большинство людей, узнав про таланты Тихона, прежде всего вспоминает о семинарии. Потому что здесь за дух и всё, что с ним связано, именно церковь и отвечает. И естественно для тех, кто обладает талантом идти туда, где этот талант смогут развить. Интересно, сколько ещё раз Тихону за свою жизнь придётся объяснять, почему он не в церкви?

– Не хочу, – спокойно пожал плечами Тихон, поставив чашку на блюдце. – Матушка, я очень люблю книги. И я просто мечтаю стать дьяком книгохранилища. Я не хочу быть священником. А семинария выпускает только священников и распределяет их по приходам. Я не смогу выбрать ни место жительства, ни место работы. Никак. Абсолютно. Мне это не подходит.

И за столом опять повисла тишина. Ну, в принципе, да. Заявление довольно нетипичное для десятилетнего пацана, есть от чего в ступор впасть. Тихон, давая время названным родителям прийти в себя, взял медовую коврижку.

– Не героем. Не священником. Дьяком. Книгохранилища, – словно пробуя на вкус слова, повторил слова Тихона батюшка. – Потому что любишь читать книги. И только поэтому?

Вот же въедливый жук Тихону попался! Бывший боярич, что. Это нормально, что он пытается докопаться до истины. Всё же Глеб Гориславович стал приёмным отцом для Тихона. Взял в свой дом абсолютно незнакомого отрока, обязался заботиться о нём. Как понять без расспросов, что за человек теперь живёт с ними под одной крышей? Вот и как Тихону ему свои желания объяснить так, чтобы батюшка понял всё правильно, но в то же время сам Тихон не стал для них чудом природы? Как?

– Ну, не только, – словно нехотя, сказал Тихон. – Я уже говорил, кажется, я хочу прожить свою жизнь спокойно и счастливо. А жизнь священников спокойной не назовёшь. Особенно одарённых такими талантами, которые есть у меня. А так, как я хочу прожить жизнь спокойно и счастливо, мне нельзя становиться священником. Понимаете?

Ну не верил Тихон в то, что батюшка не знал о роли церкви и священников в деле защиты жителей княжества. Не верил. Потому что первым, к кому обратился Глеб Гориславович, заметив аномалию в состоянии Тихона, был именно священник. Да и знакомство с тем медведеподобным иеромонахом тоже такой себе звоночек. Короче, не верил Тихон, что батюшка не поймёт его намёки.

– Понимаю, – серьёзно ответил батюшка, чем, в принципе, подтвердил выводы Тихона. – Священник – тот же защитник княжества, только в духовной сфере. Так что да, покой им только снится. И да, тебя я тоже понимаю, сын. Тихая спокойная жизнь где-то в мирной глубинке, без риска для жизни и в окружении близких – мечта многих. Просто обычно о таком мечтают чуть попозже, годам так к тридцати. И успев побывать в парочке серьёзных передряг.

Да что ж ты будешь делать? Ну, да, в академии Тихон был белой вороной не только из-за того, что учился лучше всех, но и потому, что не мечтал стать богатырём и великим князем одновременно. Все его одногодки буквально бредили сражениями и подвигами. И не понимали, как Тихон может не восторгаться былинными героями прошлых веков. Вот только… Тихон на примере Руби знал, что стоит за сухими строками, написанными летописцами. Боль, кровь, пот, лишения и потери. Желать подобного? Тихон не для этого сюда пришёл.

– Ну да, – хмыкнул Тихон. – Мне все окружающие говорят, что я слишком взрослый. Просто… Ну… Как пояснить-то… Я же вырос среди тех, кого принято называть героями. У них же вся жизнь проходит на поле боя. Выродки, орда, пираты, дикари. С кем только не бьются. Дома бывают хорошо, если раз в месяц. Посидеть вот так, вечером, за чашкой чая…

Тихон замолчал, пытаясь сглотнуть подступивший к горлу комок. Ха… Надо же, настоящие эмоции всё же прорвались сквозь все блоки. Каким бы взрослым и понимающим Тихон не был – он всё же оставался ребёнком, которому было необходимо простое человеческое тепло. Ласка матери, внимание отца. Объятия, поцелуи, улыбки, рукопожатия. Простые бытовые мелочи, которые кажутся несущественными для тех, у кого их в избытке. И когда их нет…

Ладно, в этой жизни. Тихон изначально знал, что близости с биологическими родителями не будет. Специально не просил этого, стараясь уменьшить их будущее чувство потери. Но ведь этого не было и раньше. Когда был Руби, было ведь также. Родители в делах, дети – на няньках и наставниках. Да и сам Руби был хорош. Бесконечные тренировки, желание стать сильнее, избавиться от клейма бесполезного слабака из прошлой жизни. Оглянуться не успел – а всё, беда пришла, на нежности времени не осталось.

Нападения, гибель, война. Подхватив меч из руки отца, защищавшего их семью до последнего вздоха, Руби занял его место и в неполные шестнадцать стал щитом для своих младших. Боги, какие чаепития? Какие сказки младшим на ночь? Хорошо, если хватало времени на ночёвку под открытым небом и полноценный обед, а не перекус всухомятку во время круглосуточной скачки на лошади. И да, ни одна лошадь такого не выдержит. А вот самому Руби приходилось выдерживать подобное, меняя бедных животных одного за другим. Захватчики, заговорщики, убийцы, интриганы – все не давали даже шанса на нормальный отдых.

И ведь всё это было ещё до встречи с Лайтом. Потом всё закрутилось ещё быстрее. Мда. Опять отвлёкся.

– Вот. Так что подобной жизни для себя я не хочу.

* * *

– И то верно, – поспешно сказала Василиса Никитишна, разглаживая скатерть. – Каждому своё. С твоей силой и отсутствием дара, на поле боя нельзя. Что тебе там делать?

Глеб лишь горько улыбнулся. Супруга была права, бессильные и бездарные, попавшие на поле боя, мало что могут сделать. Да, изобретение пороха и ружей с пушками помогло обычным боярским детям и мещанам стать сильнее. Но живучее от этого они не стали. Да, одновременный залп сотни стрельцов сможет остановить свору вырожденных волков. Но если не остановит – то из этой сотни после первого же выстрела дай Род чтобы хотя бы половина осталась. Когти этих тварей металл зачарованных доспехов рвут, как ткань. Почему тогда стрельцы вообще существуют? Потому что нападают не только выродки. А против дикарей или ордынцев стрелки очень хорошо себя показывают. Очень.

– Ну, всегда можно стрельцом стать, – горько сказал Глеб. – Но спокойной и тихой жизни у них нет.

Тихон горько улыбнулся, а Глеб понял, что отрок и без него это прекрасно понимает, поэтому и сказал, что хочет стать дьяком книгохранилища.

Что же ему пришлось пережить в детстве? Что он видел? В какой семье он рос? Понятно, что княжьей, но его странности, духовное зрение, талант к наукам, да ещё эти оговорки про первый раз на воскресном пиру. Плюс эта тоска в голосе при упоминании обычного вечернего чаепития.

Может быть так, что он на пиру воскресном ни разу не был, потому что не с кем было пировать? Если отец, дед и все дяди в походе, то к кому ехать? Да и могли ли они вообще кого-то принять в род? Новых князей не так уж много появляется. Может, парочка в полугодие, ну, до пяти точно.

– Я это понимаю, батюшка, – с грустной улыбкой сказал Тихон. – И благодарен за то, что именно вы стали моей семьёй. О! Кстати! Чуть не забыл спросить. Иеромонах тот, Михаил, кажется, он ваш знакомый, да?

Глеб лишь хмыкнул. Всё же обратил внимание отрок на более свободное обращение Михаила с ними.

– Ты прав, он нам не чужой. Ну как, нам. Мне. Мы с ним были одноклассниками, – с горечью сказал Глеб. – Ещё по училищу. И когда пять лет назад я увидел его в рясе монаха – очень удивился. Естественно, он меня узнал. Но нормально поговорить так и не получилось. Да и зачем? У него – своя жизнь, у меня – своя. Мы оба отказались от своего прошлого и лишились статуса бояричей. Он – добровольно, я – не пройдя испытание силы. Но и сделать вид, что мы совершенно незнакомы у нас с ним не вышло. Ты же понял, что матушка моя, твоя бабушка, ведунья?

– Ну, я понял, что она "видит". Возможно, даже "знает", – осторожно сказал Тихон.

А Глеб в который раз хмыкнул. Да уж. Княжич есть княжич, даже и разжалованный до боярского сына. Только они делят прозорливых по степени дара на тех, кто может лишь увидеть дар и дух и тех, кто может мгновенно узнать информацию о даре и духе того, кого они увидели. Да ещё и называют их ведунами и ведуньями.

– Она "видит" и лишь иногда – "знает", – ответил Глеб и продолжил: – А так, как её батюшка, твой прадед, был протоиереем* в Муроме, то никаких проблем с церковью по поводу этого дара у неё не возникло. Как и у тебя, насколько я понял.

По тому, как Тихон спокойно и уверенно кивнул, Глеб понял, что проблем не будет. В принципе, проблемы могли возникнуть только в случае сокрытия от священников своих способностей, а в последующем – использовании этих способностей во вред другим.

– Ну так вот, всё духовенство города знакомо с матушкой. И пару раз мы с Мишей встречались именно у неё. Насколько я понял, он не за красивые глазки стал иеромонахом через пять лет после пострига. Так что если у тебя возникнут какие-то вопросы о своих способностях – можешь смело обращаться к нему. Он человек порядочный.

– Я понял, батюшка, благодарю.

*Протоиерей – («первый») старший иерей (официальное название православного священника). Протоиерей обычно является настоятелем храма, но может быть и обычным клириком. Является немонашествующим священнослужителем.

* * *

– Тихон, ты проснулся? Я иду во двор, ты со мной?

Открыв глаза, Тихон откинул одеяло и с удовольствием потянулся. Ха, а утро-то уже тёплым не назовёшь. Нет, не так, как в столице, там в это время уже во двор без кафтана не выйдешь. Но свежо, свежо. Сон моментально испаряется.

– Да, батюшка, сейчас выйду, – сказал Тихон и поднялся с постели.

Естественно, не забыв предварительно препоясаться. Основы магической безопасности, что поделать? Только радоваться, что не приходится каждую ночь ставить защитный полог вокруг кровати, как было в прошлом мире. Так, не уплывать в воспоминания, а быстренько обуться и выбежать во двор через кухню во флигеле. О, батюшка уже начал разминку. Значит, и Тихону пора присоединиться.

– Только не усердствуй сильно, – заботливо сказал батюшка. – Тебе доктор вообще освобождение от физических нагрузок на неделю выдал.

– Я помню, я же обещал вам вчера, что буду себя беречь, – с улыбкой ответил Глебу Гориславовичу отрок. – Я просто мышцы слегка нагружу, чтобы кровь по телу разогнать. И сегодня на выезде я тоже буду осторожен. Но сам понимаешь, если не поеду вообще – меня же в классе на смех поднимут.

На самом деле, Тихону было плевать, что о нём подумают в классе. Важно было другое: определить общий уровень ребят в школе и подстроиться под него. Те оценки, которые стояли у него в табеле, были поставлены в академии. И четвёрки стояли там потому, что Тихон выезжал не на силе, а на мастерстве. Нет, если бы он изначально родился в семье боярина – то он им и остался бы. Слабеньким, но боярином. Испытание силы он бы не провалил. Но вот как княжич – он был слабейшим. И если бы не его мирный и тихий характер, если бы не то, что он постоянно демонстрировал нежелание участвовать в развитии своих сил – Тихона определили бы в бояричи, а не в боярские дети. Что было бы провалом для Тихона.

– Понимаю, – тяжело вздохнул батюшка, заканчивая с разминкой и беря в руки деревянный меч. – Кстати, да. Тебе же тоже нужен будет меч. Надо будет Ивану сказать, чтобы купил сегодня.

– Пока не стоит, батюшка, – тут же сказал Тихон, опасаясь разоблачения. – Я пока сосредоточусь на простом кулачном бое. Я же дьяком буду, а не стрельцом или дружинником. Мне вполне хватит уроков фехтования в школе.

Кстати, да. Тихону можно начать с малого комплекса упражнений на развитие ловкости. Растяжка, гибкость, скорость движений. Таким образом он и тело поддержит, и прибавки силы особой не случится.

– Хм… – оценивающе осмотрев начавшего упражнения Тихона, сказал Глеб Гориславович. – В принципе, смысл в твоих словах есть. Ладно, если вдруг захочешь с мечом потренироваться – только скажи. Смогу тебя чуть-чуть подтянуть. В школе дают только основу, практику все нарабатывают сами. Кулачный бой хорош для защиты от людей, но вот против выродков и ордынцев – слабоват. А так, как мы считаемся пограничьем – каждый мужчина входит в ополчение. И у каждого есть своя роль при защите города. Если не хочешь оказаться носильщиком ядер – лучше овладеть каким-то оружием в совершенстве.

О как. О таких тонкостях жизни в приграничье Тихон не знал. То есть для того, чтобы его считали середнячком – он должен показать хоть что-то, а не отсутствие всего. Мда. Придётся задуматься над тем, на что сделать ставку. Кстати, движения батюшки… ну… из него мог бы получится неплохой мечник. Ошибок многовато, конечно, но если их исправить… Но тогда Тихон раскроет свой реальный уровень владения мечом. А это опасно. Потому что мечники – это ближний бой. Первая линия обороны. С другой стороны, стрелки первыми попадают под удар вражеских магов, как юниты, которые могут конкурировать с ними в дистанционных атаках. Вот потому Тихону и надо будет хорошенько подумать над тем, какую роль на себя взять.