Текст книги "Проклятые ключи (СИ)"
Автор книги: Анна Ведышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 5. Марьяна хранительница
Женщина посмотрела на старые морщинистые руки, кожа на которых покрылась бежевыми пятнами. Время истекало. Договор с Вершителем, заключенный в день смерти Михая, выполнить не удалось. Ключи, разбросанные по свету, не желали попадать в руки Верховной ведьмы и указательный палец на место возвращать. Но на удивление легко за регулярным постоянством возникали рядом с племянницей. Что же придется дождаться родственницу и попросить отдать заветные магические предметы. А том, что может не получится договориться, Марьяна старалась не думать.
Думала, нас привезут в таверну без названия, излюбленное место ведьмы, но перед глаза встал частокол с неровными зазубренными наконечниками. В высоту он устремлялся на четыре косых сажени.
– Настоящая крепость, окруженная с трех сторон непроходимым болотистым лесом, – неожиданно поведал Прохорович. Метнула на него осуждающий взгляд. Он лошадь правее взял, чуть отдаляя от телеги. Пусть знает окаянный, как голову простой девушке дурить.
Лис, за картиной наблюдая, одной ухмылкой обошелся. Настроение мага менялась, как погода по осени: то улыбка яркая да смех звонкий; то брови хмурые, словно тучи дождем полные; а то безразличие, словно штиль полный.
На рыжего мужчину старалась не смотреть. Впрочем, как и он на меня.
– Катерина, смотри! – Владлена за спину мою спряталась и прижалась посильнее. Сама Марьяна встречать нас вышла.
Красивая высокая женщина с тонкой талией оделась в цыганские одежды: длинная юбка солнышком и подъюбниками, белая рубашка на мужской манер с рукавами подвернутыми и лента синяя в волосах распущенных. Они были насыщенного черного цвета. Губы ярко-алые, словно ниткой красной вышитыми. И голубые глаз, как у отца.
Во взгляде строгом чувствовалась сила и властность. И даже вид распутный и манеры вызывающие с толку не сбили. Играла Верховная ведьма, забавлялась. Реакции племянниц ждала, только позабыла, кто воспитывал нас.
Сощурилась, подходя к клетке, будто постарела на два десятка лет. Пальцем погрозила, а Владлена возьми да ударь по руке тонкой. Колдовство вмиг слетело. И увидели настоящий облик ведьмы.
Морщины покрывали тонкую кожу на лице, сквозь которую было видно синеву вен. Оттого создавалось впечатление, что под глазами синяки. От улыбки озорной с рядом ровных белых зубов осталось два передних и четыре нижних через один. Ровный небольшой нос в размерах увеличился раза так эдак в три и скукожился, как сморчок. Одни глаза продолжали сиять теплым голубым светом. Словно заколдована хозяйка, и только они во всем образе истину показывают.
– В избу мою обеих ведите! Вымойте да накормите, как следует. А то смотрю, пленницы схуднули со страху по дороге, – смех женщины с хрипотцой в голосе отозвался множеством возгласов. Боялись Марьяну пуще смерти лютой и уважали, как мать родную.
Михая она пальцем поманила, на ухо что-то шепнула. Он ворота закрывать пошел. Магией управился. Но бревно, что посередине клалось и замком служило, поднимал вручную вместе с парой лиходеев. Я подивилась такой мудрости, но спросить, зачем они так делают, побоялась. За первым бревном подкатили второе и под углом острым ворота подперли.
Значит, боятся гостя незваного.
– Не сунется сюда! Силы твоей, Марьяна побоится, – сказал, подходя и руки отряхивая, Лис.
Верховная ведьма покачала головой.
– Силы? Посмотри, девчонка простая смогла морок с меня сбить. А что уж белый праведник Дарен сделать сможет. Только стрелами да огнем живым от него отбиваться.
Я напряглась заслышав знакомое имя. Вздрогнула. Марьяна заметила, но не поняла волнения. Закричала на нерасторопность наемников, они уши по прижимали, как собаки дворовые, когда хозяин серчает, и дверь клетки открыли.
Прохор руку подал, но я проигнорировала. Зла на мужчину была. А Влади повторила жесть с Михаем просто из вредности. Ох и непослушная девчонка выросла, своенравная.
В избушке ведьмы было на удивление просторно, уютно и тепло. Чистота колола глаза. Словно не ведьма здесь живет, а хозяюшка добрая. Справа лестница вела на второй этаж. А перед глазами расположился длинный стол с двумя лавками по обе стороны, во главе которого стоял резной стул с красной парчовой обивкой. Высокую спинку украшал причудливый узор, который имел сверху зазубрины наподобие шпилей башни. На одном такой шпиле висела маленькая золотая корона, обхватом в толщину девичьей руки, на голову не наденешь, но как знак отличия подходила отлично.
На столе расстелена скатерть сияла чистотой, что вызвало недоумение. Помню, как наемники на привале пировали, да руки об себя вытирали. Вряд ли рядом с Верховной ведьмой аккуратно ведут себя, но стоило одной из помощниц Марьяны, которые накрывали на стол, перевернуть на белоснежную скатерть кувшин с вином, как ткань жадно впитала подношение и засияла пуще прежнего. Чудеса!
Противоположный торец комнату занимала огромная печь, а две оставшиеся стены имели по четыре окна, которые заполняли помещение светом.
Владлена потянула за рукав, показывая на недовольную женщину средних лет. Волосы, как и у всех помощник, были стянуты в тугой узел, который закрывал голубой либо белый платок. О чем говорил оттенок ткани узнала чуть позже. Оказалось, Марьяна помогала устроить личную жизнь вдовам (синий платок) и сиротам (белый платок) без роду без племени.
Следуя за Матреной, так представилась сопровождающая, мы узнали, что ведьму уважали и любили, хотя и побаивались ее взрывного характера.
– Марьяна баба строгая, но справедливая! – в голосе чувствовалось глубокая благодарность, о которой, впрочем, спрашивать не стали.
На втором этаже расположились спальни, которые не удалось сосчитать, но насколько поняла, что наемников сюда не пускали;, купальня, которая вызвала недоумение, поскольку вода таскалась по лестнице вручную женщинами, и небольшая гостиная, на пол которой украшала медвежья шкура, а на стене висели заячья и лисья. Грешным делом представила, как ведьма, шкуру накинув, то лисицей оборачивается, то зайцем, чтобы владения свои проведать.
– Ну и фантазия у тебя! – рассмеялась Матрена словам, которые я неосторожно бросила вслух. Благо не рассерчала и не обиделась за любимую хозяйку.
Женщина открыла дверь купальни, но ни я, ни Влади с места сдвинуться не смогли, поскольку попали в настоящую баню, точнее в предбанник, за которым ждали стены сделанные из дерева, обжигающий кожу пар и аромат моченного березового веника, что заставили открыть рты и вдохнуть неповторимый запах.
– Ну, что застыла! Вперед! – подталкивая вперед, проговорила Матрена, а потом добавила с задором в голосе, – Братик твой снаружи подождет. Взрослый уже за девкой подглядывать!
Выгнав Влади, она показала, где мыльный корень да лыковое мочало и удалилась. А я растерялась, огляделась. Чистое белье лежало на лавке перед входом в парную. Развернула светлое льняное платье, похожее на то, что помощницы Марьяны носили, подивилась, как с размером угадала ведьма и когда успела приготовить все для встречи. Рядом лежало два комплекта для Влади: один на мужской манер, другой – женский. Значит, знает о тайне нашей.
Я зачерпнула горячей воды, смешала с холодной в старой бочке и начала омовение.
Париться и залезать на полок сил не хватило, хотя и рвалась душа очиститься березовым веничком. Мочалка скользила по коже, оставляя красные следы. Жар кружил голову и путал мысли о том, что ждет нас у ведьмы в гостях. Если сразу не убила, значит не винит за кражу добра своего, лошадей волшебных, и за смерть помощника любимого колдуна Ростислава.
В голове загудело, мне бы выйти или дверь отворить, чтобы дурноту унять, но упрямство заставляло закончить начатое дело. Оттого из парной выходила пошатываясь.
Влади сидела на скамье весело болтая ногами, и напевала себе под нос неприличную песню, которой научили наемники в пути. Мой вид заставил сестру поволноваться, она спрыгнула и ринулась ко мне, помогая добраться до лавки. Ругать не стала, знала бестолку.
Тут и Матрена подоспела, будто стояла за дверью и ждала, когда та скрипнет, рассказывая о том, что закончила я мыться.
– Ох и дурная ты девка, Катерина! – проворчала помощница, помогая мне одеваться. Влади она отправила в баню, чтобы под руками не мельтешил.
Посадила на лавку и волосы рукой пригладила. Тепло стало и уютно в душе, словно родной человек о тебе заботится. Я посмотрела с благодарностью на Матрену, а та все поняла без слов. Погладила по голове с нежностью и улыбнулась, больше не ругала.
– Скажи, – вдруг заговорила она, – чем Лисенка обидела? Вернулся парень хмурый и недовольный. Всегда развеселый и жизнерадостный вдруг он изменил себе, а один вопрос о тебе вызывает бурю в глазах.
Испугалась, подняла глаза на женщину, а она продолжила:
– Судьба у него страшная. Зря надежды не давай…
Но закончить помощнице не удалось, в предбанник вошел виновник разговора. Михай обвел взглядом Матрену, бросил короткое распоряжение и выставил женщину из помещения.
– Поменьше болтай! Не все люди, которые доброту к тебе питают, заслуживают откровенности. Вспомни о Прохоре! – настроение мужчины было и вправду прескверное. Голос, наполненный гневными нотками, звенел в пустой комнате. А я чувствовала себя маленькой девочкой, которую Агафья отчитывает за съеденных соседним псом гусят. Ох, помню, досталось тогда крапивой по спине! Зато наука надолго запомнилась.
Но сейчас виноватой себя не считала, потому как рта понапрасну не открывала и о случившимся в лесу никому не рассказывала.
Словно прочитав чужие мысли, Лис велел Марьяне о Назиме не рассказывать, а коли язык за зубами не удержу, не вспоминать о лесной ведьме и ее подарке. Я всполошилась, вскочила со скамьи и бросилась к грязной одежде, но на подоле игла отсутствовала. Значит, выполнил ключ свое предназначение – привел к Верховной ведьме. Надо искать в разговоре с ней следующую подсказку.
А вот Михая исчезновение ключа насторожило. Рассказывать о том, что ключи исчезают, как только приведут в нужное место или к нужному созданию, не стала. Сколько бы не пережили вместе, но доверия помощник Верховной ведьмы не вызывал, только сердце тревожил.
Влади показался из парной обернутый в полотенце. Тонкие ноги мальчика и озорные глаза девчонки своим видом больно ранили душу. Я тяжело вздохнула, а Лис безразлично посмотрел на печаль в глазах и вышел.
Выделенная комната для отдыха блестела и вкусно пахла свежими цветами и малиной. На столе стояла посуда с наваристым бульоном, кажется из крольчатины, и тарелка с лепешками. Помощница, которая накрывала обед, явилась другая. Тонкая, как палка, женщина с грязными немытыми волосами и черными, как уголь, глазами выглядела больной. Она постоянно дергалась, пролила на пол компот, уронила ложку, быстро подняла и вытерла о подол. Есть резко расхотелось. Не то, чтобы я отличалась брезгливостью, но коли в мелочах женщина так нерасторопна и невнимательна, что же на дне тарелки ждет.
– Велено явится к хозяйке ближе к закату! – сухой приказ вызвал раздражение не только у меня. Владлена сдерживаться не стала, а съязвила.
– Чем мы хозяюшке доброй не угодили?
Однако, женщина намека не поняла и повторяла, как заведенная одно и тоже предложение.
Марьяну встретили после сытного ужина, который на удивление аппетитным оказался, хоть и выглядел неказисто. И даже помощница испортить впечатление не смогла.
Ведьма стояла у окна и внимательно наблюдала за теми, кто стучался в ворота. Каждый подходящий вызывал в ней дрожь. Она даже не сразу заметила, что позади стоят трое. Помощница быстро удалилась, по взмаху руки тетушки.
– Здравствуйте, племянницы! – по-отечески заговорила Марьяна, но слова звучали сухо и бесстрастно. Пустые и бесцветные звуки лились из уст женщины о том, как она рада встречи, но обмануть ни меня ни Влади ей не удалось. Когда женщина поняла бессмысленность своего лепетания, она превратилась в настоящую ведьму и заговорила совсем по-другому.
– Вас отец, – она сделала паузу, – никогда никого не слушал. После смерти родителя я осталась за старшую, Михай взбунтовался и ушел из дома. Ему не нравилась чрезмерная забота и внимание. Они душили его. Сейчас, спустя столько лет, согласна с ним.
Марьяна, словно каялась в грехах своих, голову опускала, глаза платком промакивала, но не чувствовалось в ней раскаяния, одна досада, что не удалось характер брата сломить.
– Вернулся в лоно семьи брат с молодой женой, – ведьма на реакцию нашу смотрела, рассказ про отца снова начав, – Никто беды не почувствовал, а мое сердце защемило от одного взгляда на иностранку. Красивая кожа белая, волосы волнистые шелковые, а в глазах ведьмин огонь. Знал Михай о сути жены, но слушать никого не желал, любил ее больше жизни собственной.
Наталина силу опасную контролировать не умела. Как только не старалась я вывести черное нутро наружу, все напрасно было. Михай подлоги находил, да пуще прежнего серчал. Темная мгла в доме собиралась. И я отчасти тому виной.
Лицо Владлены поменялось. От веселого нрава остались одна ненависть и гнев. Я, затаив дыхание, слушала рассказ о собственных родителях, но раньше времени выводов не делала. А Марьяна, пройдясь по комнате, историю продолжила:
– В один ненастный день пришла весточка от брата с вороном серым, одно крыло которого окрашено было в оранжевый цвет солнца. Почуяла беду, обернулась пташкою, но когда к дому Михая подлетела, увидела воронку перевернутую – знак злой, который беду притягивал со всей округи.
Внутри все тихо было. А потом в детской раздались крики. Ворвавшись в комнату, единственную которую обвешала в последний визит защитными магическими амулетами, увидела брата мертвого. Не зря сердце болело и беду чуяло.
Ты, Катерина, качала голову отца на своих окровавленных руках, а Владлена по полу ползала, приближаясь к смерчу и не понимая опасности. Я схватила малышку и знак охранный очертила. Но сила Наталины долго выход искала, женщина руку подняла, и мое колдовство разлетелось, словно стекло тонкое. Осколки больно ранили, а от тела матери твоей змеи темные поползли. Одна на руку кинулась и отхватила указательный палец. Вторая по ноге забраться пыталась, да сил не рассчитала против ведьмы лесной.
Она продолжала говорить, а душа моя слезами обливалась да печалью. Сон, который заставил пару дней назад дрожать от страха, явью оказался.
– Топнула ногой, – с придыханием сказала Марьяна. Воспоминания давались ей с трудом, спотыкалась, губы закусывала, чтобы слезам волю не дать. Верить ей начала, а вот Влади хмурилась, да кулаки сжимала-разжимала. – Злая гадюка слетела, а вот с руки чернота уходить не хотела. Сжала с такой силой, что выть захотелось. А кожа буграми вен покрывалась. Страх обуял душу, затопил с головой и отпускать не желал. И сдалась бы я, бросилась прочь с Владленой вместе, но ты смотрела голубыми глазами полными ужаса, я не могла отступиться. Сделала несколько пассов магических из твоего тела, Катерина, магию забирая, восполняя ей силы истощенные, а потом стала звать того, кто нейтралитет держит. Но он по зову не явился. Смотрел, как губит темная сила невинные души, наслаждался. Давно подозревала, что Вершитель соблазнился силой нехорошей.
Стоило подумать об этом, как замер вихрь, который Наталину окутывал. Женщина бессильно висела в воздухе, а по щекам слезы скатывались. Не желала она зла никому. Совладать с силой неизвестною не смогла.
Вершитель прошелся вокруг, языком поцокал, будто человек. А потом ко мне обратился. Сделку предложил.
– Сохраню жизнь вам, если поможете в шкуре человека побывать, – голос приятный завораживающий убеждал душу в необходимости созданию высшему помощь оказать.
Голова кружилась от потерянной крови, оттого кивнула, соглашаясь, себе на погибель.
Желало высшее создание тьмою упиться, нарушить нейтралитет свой и среди людей пожить. Вкусил он порока и легкости черного колдовства, отказываться от манящего зла не хотел. Страшно стало в тот момент, но отказаться от сделки уже не смела, согласие заранее дала.
Я слушала, затаив дыхание. Если в деле божество замешано, то не видать нам облика прежнего. Где же это видано, чтобы простой человек высшую сущность обхитрил. Но Марьяна не простой ведьмой была, не зря носила титул Верховной.
– Хорошо, – сказала Вершителю, – спасешь семью мою, подсоблю. Но не ведала, что задумал и какие беды впереди ждут. Обернулся он духом, в магическое кольцо с драгоценным камнем грязно-зеленого оттенка забрался и велел с собой везде носить, покуда время не придет расстаться. Время от времени чернел ободок и камень прозрачнее становился. Значит, насмотревшись на людские пороки, исчезал Вершитель. Перейти тонкую грань, в тело чье-нибудь вселиться, не решался.
Из-за скучающего божества стала я Хранительницей границ. Если заметили, три дороги ведут в поселок, частоколом обнесенный. Первая, по которой вы пришли, людская тропа. Вторая, что рождается с восходом солнца, ведет в земли светлые, где твари живут чудесные, сказочные. Третья, которую свет луны рождает, направляет в земли опасные, темные, откуда колдуны и ведьмы силой питаются.
Ведьма замолчала, с мыслями собираясь, а потом добавила:
– Вам с сестрой я память почистила, о дне страшном позабыть велела. Но любая магия со временем рассеивается. Правда, Владлена?!
Марьяна обратилась к сестре, а я задохнулась от осознания того, что одна Влади все давным давно вспомнила. Одна крест несла. Не сдержала слез я и заплакала.
– Полно! Не все рассказала вам, – погладила ведьма кольцо на безымянном пальце, в котором камень отсутствовал.
– Достаточно! – закричала Владлена, набрасываюсь на тетку. Виновата та отчасти была, потому что спровоцировала нападками да колдовством силу темную, которая в душе матери спала. Но вот насколько можно верить словам ее вопрос открытый. Стоит на страже границ, а белого праведника боится. Решает вместо Вершителя кому какой дорого отправится, неправильно это.
В дверь отворилась, на пороге возник наемник Прохорович с Матреной, в глазах которой от увиденной сцены ужас плескался. Разлила кувшин с молоком парным, что в руках держала. Подлетела к Влади, схватила за шкирку и встряхнула, как котенка малого.
– Малявка, ты что позволяешь себе с хозяйкой доброю, которая вас, нерях, отмыла, обогрела и накормила от души сердечной.
Ох и возмущалась женщина. Но я слов половины не слышала, сердце со слезами пытаясь унять. И помочь Влади не спешила, своим горем упиваясь.
Марьяна велела Влади вывести на свежий воздух проветриться, а, как со мной наедине осталась, продолжила.
– Винить меня после будете, ведь не виню вас за смерть помощника любимого.
Намек я поняла, зубами заскрежетала, но отвечать не стала.
– В один прекрасный день кольцо запылало огнем, камень растрескался, – Верховная ведьма собралась, историю рассказывая, словно снова переживая.
– А поутру с третьей тропы явился Ростислав в одеждах обрядовых, которые в храмах выдают молящимся за здравие людское да покой после смерти. Не известно мне, как он ритуал провел и призвал дух злой, но в итоге стал черным колдуном и перенесся в темные земли, силой напитал тело. Не спасли золотые письмена на теле, одну боль причинили. Сопротивлялась душа светлая мгле, но куда простому человеку до зла великого.
– Вершитель вселился в Ростислава? – спросила, рот приоткрыв. Марьяна на вопрос не ответила сначала. Подошла поближе, руки мои своими ладонями накрыла и показала на стену. Только сейчас я заметила обуглившиеся стену.
– Не выполнила я условий договора полностью. Не удалось Вершителю в наш мир пробраться, человеком пожить. В теле Ростислава заточен оказался. Маг силой его с лихвой пользовался, нутро очерняя поступками бессовестными. До тех пор пока не встретил раненый в деревеньке малоизвестной девчонку молодую. И как только меняться стал, Вершитель силу почувствовал.
Я брови нахмурила, не понимая к чему ведьма ведет.
– Глупая! Вершитель – ни зло и ни добро, как и человек, он в равновесии силу свое держать должен. А в теле Ростислава гнев пытал и жажда мести на людей окаянных, которые сестру младшую погубили. Ненависть оковы создала для сущности божественной, как только гнев в душе сменился привязанностью к тебе, Вершитель на свободу вырвался. Но уйти далеко не захотел. Любопытство сгубило. Жизнь желал посмотреть да любовь испытать.
Значит, стену он попортил и чувства, которые ко мне Ростислав испытывал, вина божества заскучавшего. Тоска внутри родилась, но показывать ведьме ее не пристало.
За окном ворона каркнула, словно о беде предупреждая. Взбеленилась Марьяна, обо мне позабыв, бросилась к стеклу. Шторы испугано раздвинула, всмотрелась в полумрак царящий на улице да успокоилась. А нить, которой ведьма внимание мое держала, лопнула. Я будто прозрела, истину увидев и слов смысл новый уловив. Половина из сказанного наговоры пустые. И с глаз пелена спала. Оказалась неожиданно в грязной комнате с прогнившими покосившимися бревнами. Кое-где плесень чернотой вылезла, а пауки паутины навили. Под ногами дорожка затоптанная да век нестираная, а над головой дырявая крыша, которая лунный свет сквозь отверстия явила. Покосившееся окно в ветхой раме еле держится, а Марьяна оторваться от него не может.
Верховная ведьма пот с лица стерла, много сил ворожба отняла. Не по годам старухе такое испытание.
– Зря старалась! Колдовство исчезло. Теперь правду рассказывай, тетушка любимая! – негодовала, обращаясь к ведьме. И Влади вывели не случайно, мешала она на меня воздействовать.
Марьяна повернулась и улыбнулась, глаза прищурила, став на лешего, с утреца, после веселой лесной пирушки, похожа. Волосы лохматые взъерошенные, руки грязные, пятнами, трясутся и спина к земле тянет. Одежда неопрятная. На свою взглянула, ладно все. Чистотой сияет да белизной новой ткани.
– Для того чтобы молодость и красу вернуть договор нужно до конца исполнить, а в следующем годом заканчивается он. Двадцать пять лет минуло. Одна надежда на ключи магические. Ключ – это дар природы, что рождается дабы исправить несправедливость великую либо найти возможность за грехи покаяться, жизнь свою изменить.
Посмотрела на тетушку и поняла, что желала она больше всего на свете заполучить ключи магические, дабы исправить жизнь свою, свободу получить да от обязанностей хранительницы избавиться.
– Не верю ни единому слову больше! Как отец умер, рассказывай правду! Во сне видела, как защищаешь нас, но правда ли это теперь не ведаю, – на ведьму за чувства уязвленные осерчала, оттого груба была и неуважительна.
– О смерти Михая правду поведала. Нет смысла лгать о том, что сама вспомнишь со временем. Защищала вас и силу, что от матери досталась, истратила полностью, потому потеряла ведьминский дар. Пришлось, твоей магии вкусить, много лет прошло, а волшебство к тебе не вернулось, как и ко мне молодость.
Я ведь первой красавицей считалась. Порчу наводили да подклады дарили, а краса, которую от других брала, только приумножалась. Не ведали другие, что дар семьи нашей пожирателей. Агафья годы свои восполняла, а Михай – колдун– здоровьем отличался отменным.
Услышала об отце злой наговор, зашипела, к ведьме приблизилась. Но в глазах лжи не увидела.
– Значит, черной мглой помазаны и прокляты не зря с Влади, – сказала с печалью в голосе.
– Ох, глупа ты девка! – раздосадованно топнула ногой Марьяна. – Белый праведник, который божье слово несет и от грехов людей очищает, дела вершит злые, а добром считается. Ростислав, что пакости мелкие совершал, да помогал вам с сестрой, на костре людской ненависти сгорел.
Слова Верховной ведьмы показались правильными. Но в душе обида не унималась. С кончиной родителей давно смирилась, а вот в смерть колдуна недавно уверовала. Зачем ведьма снова бередит старые раны, и словам своим противоречит. Сначала о том, что маг душою ко мне прикипел, потом о чувствах, к которым божественная сущность подтолкнула. Не узнать мне правды.
– По делом тебе! – со злостью неожиданно сама для себя сказала я. – Не будешь врать, колдовство пагубное создавать и честной народ изводить. А в добрые намерения твои верится с трудом, один пусть сюда чего только стоит. Связанные и в клетки посаженные мы к новоиспеченной тетке отправились.
Марьяну слова мои обидели. Искренне помогала нам, но о правоте моей знала. Слетела с губ оправдание, что мал наемники народ недалекий, не ведали кого в гости везут. Я ухмыльнулась словам пустым. А ведьма снова в окно взглянула и поманила меня к себе.
– Неужели не узнала милого? И сердце не екнуло? – с наслаждением произнесла Марьяна.
Я шаг сделала и на месте замерла, боясь приблизиться. Настоящая ведьма чужой болью наслаждалась и родство не помешало.
– Что же остановилась на полпути?! Подойди! Посмотри!
За дерзость сполна Верховная ведьма меня вознаградила. Слезами сердце обливалось, душа, как птица рвалась из груди, а ноги с руками дрожать начали. Страх обуял дикий. Тогда Марьяна за руку схватила, дернула на себя. Я глаза зажмурила. Она за волосы костлявой рукой удерживала и на ухо зашептала:
– Любимцем он всеобщим был. Характером на Михая похожий: озорной, болтливый и любопытный очень. Но чем старше становился, тем меньше времени в землях моих проводил. Искал тех, кто сестру Марту загубил. А потом и сам поддался страсти пагубной. Увлекся светловолосой красой с глазами цвета летнего неба.
Я дернулась, от чего больнее стало. Крепко ведьма держала да гневом пылала, вся любезность куда-то исчезла.
– Глаза открывай! – раздался приказ, – а то раздеру веки, кровавыми очами смотреть всю оставшуюся жизнь станешь.
Испугалась, глаза открыла и Лиса рядом с оборотнем увидела. Тем самым, которого медведица в пещере подрать должна была. Глазам не поверила, моргнула пару раз и заплакала. Не исчезает он. С Михаем разговор неспешный ведет, а руку правую к телу прижимает. Чуть развернулся оборотень и на окно взглянул желтыми волчьими глазами. Я в страхе отпрянула. Тут Марьяна хватку ослабила, к себе развернула.
– Налюбовалась?! – спросила ведьма, удовлетворив свою злость. – Позабыл он прошлое свое, когда переродился. Но чувства, что раньше испытывал тянут к тебе.
В ответ кивнула. С ненавистью оборотень со мной обращался, значит глубоко в душе помнил обиды прежние. Отомстить душа желает.
– Так вот слушай, племянница ненаглядная. На рассвете, когда Владлена снова станет девушкой, пойдете с ней поводу к колодцу волшебному, что за частоколом вблизи земель светлых находится. Михай и оборотень Роин с вами отправятся. Пусть присмотрят за вами. Будет им наказание за нерасторопность и путь долгий. А то соревноваться вздумали, кто быстрее пленниц доставит и награду получит.
Не понимала к чему ведьма делегацию собирает. Но от мысли, что оборотень с нами отправится стало не по себе. Теперь, зная под чьей личиной Ростислав скрывается, не смогу спокойно в глаза ему смотреть.
– По три глотка каждая сделает после первого пения петухов, а потом ключи на свет явятся. Ни оборотню, ни Лису их касаться не позволяйте. Соберите в мешочек бархатный, и мне принесите! Тогда проклятие с тебя и сестры сниму.
Толкнула в спину, к выходу подгоняя, и, велев выспаться, к окну снова отвернулась. За пределами комнаты, царил порядок и уют, будто, входя к ведьме, в другой мир попадаешь.
Матрена сразу за дверью стояла, а в руках красным мешочек бархатный держала да хмурилась. Подслушивала, видимо, хозяйку добрую. Молча отдала мне мешочек, и вниз по лестнице пошла. Я следом, но не в гостинную отправились мы, где веселая пирушка велась, а на кухню, в которой вкусно пахло жареным мясом, кашей пшенной и хлебом свежеиспеченным. Жарко в помещение было, я за ворот взяла и потянула в намерении ослабить, а в этот момент ко мне Матрена подскочила.
– Ох, Верховная ведьма плохое дело задумала. И не жаль ей племянниц родимых, – начала причитать женщина. Голос волнения полный хрипел, будто заплакать помощница хотела.
Так и думала, что веры Марьяне нет. Но на помощь нечаянную не надеялась. А может, Матрена сама возжелала ключами воспользоваться, оттого порочит хозяйку свою.
– Послушай, Катерина, в колодце, куда вас Марьяна посылает, водица студеная мертвая. Прежде чем отведать ее, пройди частокол кругом, наберите со темной тропы живой воды. Смешайте обе и выпейте. Ключи появится должны, потому что жертву колодезной мертвой воде принесете. А живая вода из другого источника вас к жизни вернет, не успеет душа тело покинуть.
Посмотрела с опаской на помощницу, верить боялась. Она во взгляде все прочитала. Головой покачала и добавила:
– Верить мне или нет, пусть тебе сердце подскажет. Но врать смысла не имею. Без надобности мне ключи волшебные. Не в силах вернуть дочь утраченную, – Матрена вздохнула, воспоминаньям предаваясь, а потом продолжила, – но вам с сестрой жизнь спасти и сделать раз в жизни доброе дело обязана.
Расспрашивать о потерянной ребенке не стала, побоялась рану разбередить старую. Но женщина сама заговорила о прошлом, в сторону взгляд отведя.
– Росла сиротой в глупой деревни. Домов восемь штук. Все друг друга знают. Отец с матерью по весне умерли, когда мне два года исполнилось. Взяла в подмастерьи к себе женщина, которая ткала ткани чудные, тонкие и мягкие. Никто мастерства повторить не мог. Меня учить пыталась, но ничего из того не вышло. Поскольку в каждый третий узелок она слово волшебное нашептывала, магией полотно питая. А я пустая родилась, без искорки и природного дара. Оттого в душе зависть с каждым днем разрасталась. На шестнадцатой весне пришел из соседней деревне свататься Макар – жених при деньгах да мужик работящий. Удивилась вниманию такому, да когда в доме его женою очутилась подвох поняла. Жестокий он был. Рук не распускал, но унижал словами и есть порой не давал. Говорил, не заслужила лентяйка. Но не о том история, – Матрена вздохнула с тоской, – Каждый месяц, на обновление луны уходит суженый в лес и под утро только возвращался, потрепанный и усталый. Я вопросов не задавала, страшилась. А к лету мой живот заметно округлился. Муж на радостях меняться стал. Заботу проявлять и внимание. Кормил до сыто, полы в избе сам намывал, боялся, что спина переломится, ведь от нескольких лет совместной жизни похудела и осунулась.
Осенью родила мальчишку прекрасного: розовощекого с копной серый волос, как у мужа. Макар полюбил сына и ко мне ласкою прикипел.
В тот вечер задерживался муж с работ полевых. Я встречать вышла, а ноги довели до домика знакомого – ткачихи крики услышала. Она с милым моим ссору устроила, об уговоре напоминала давнем.
Побоялась, что заметят меня и стрелой домой устремилась. Только в постель улеглась, Макар явился. Не сдержала любопытства стала расспрашивать, а он возьми да повинись. Что ткачиха – ведьма за успех в делах, урожаях больших, да за сохранность тайны страшной, отдала кровь свою, а теперь требует воротить назад. А в качестве дара – требует сына новорожденного. Он себя предлагал, да не нужен ведьме тот, чье время истекает.
