Текст книги "Измена. Танцы на осколках (СИ)"

Автор книги: Анна Рэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 25

После бокала вина я чувствую, как в голове начинает шуметь. Ощущение злой эйфории захватывает меня. У Марка звонит телефон. Он встает и выходит из кабинета, а я чувствую укол ревности.

Я пытаюсь снова сосредоточиться на работе, но хмельные мысли скачут, не давая мне собраться. Что между нами только что произошло? Чувства, которые я испытываю к Марку, с каждым мгновением становятся все запутаннее и страшнее.

Когда Марк возвращается, он смотрит на меня с легким напряжением во взгляде и кивает в сторону двери:

– Поехали. Я отвезу тебя домой. Здесь уже почти все готово, за пару дней закончим. Нет смысла засиживаться допоздна.

Вино все еще шумит в голове, и я чувствую себя слишком расслабленной, чтобы сопротивляться. Но, в то же время какая-то странная, упрямая нотка внутри меня заставляет отозваться с вызовом:

– Не беспокойся за меня, Марк. Я останусь помочь мужу и потом поеду с ним.

Хочется уколоть его. Но на его лице лишь мелькает усмешка, а затем он тихо, но с каким-то странным едва заметным наслаждением отвечает:

– Твой муж уже устал, расслабился и уехал домой без тебя. Собирайся.

Замолкаю, испытывая неприятное чувство неловкости. Вздыхаю и тянусь за сумкой, опустив взгляд, а Марк уже поворачивается и выходит из кабинета.

Мы идем к машине, возле которой стоит Римма. Чувствую, как щеки начинают гореть под ее взглядом.

Марк открывает замки с брелка и она садится впереди, а я на заднее сидение. Вдруг меня охватывает странное чувство иронии.

Я еду в машине с любовницей моего мужа, а сама теперь в какой-то мере являюсь любовницей её мужа. Я смеюсь про себя, понимая, насколько это все абсурдно.

И вот мы едем каждый со своими скелетами в шкафу. Я вдруг представляю, что будет, если хотя бы один из нас проговорится. Интересно, что Марк скажет Римме, если узнает об измене? Или Макс. Как бы он себя повел, если бы узнал, что я была с его братом?

Машина останавливается у дома. Прощаюсь с Марком и Риммой и направляюсь к двери. В прихожей меня встречает Ирина Николаевна, и по её лицу я сразу понимаю, что ничего хорошего меня снова не ждет. Её глаза полны ярости, и я чувствую, как напряжение начинает медленно заполнять каждую клеточку моего тела.

– Из-за тебя Максим и Марк поссорились! – шипит она, шагнув ко мне.

Округляю глаза. Все-таки из-за меня? Кто и что ей успел наговорить?

– Гадина! Неблагодарная тварь! – Её рука резко поднимается, и я не успеваю отреагировать, как получаю звонкую пощечину.

Голова чуть дергается в сторону, и я чувствую, как щека мгновенно начинает гореть.

– Они поссорились из-за работы, – я закрываю глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Обида, гнев, стыд, все смешивается в одну неразделимую массу.

– Это ты накрутила Марка! Не лезь между братьями! Соответствуй нашему уровню! Соответствуй своему мужу! – кричит она, и в её голосе звучит презрение.

Чувствую, как злость поднимается в душе. Я больше не могу выдерживать все это.

– Хорошо, – усмехаюсь я с горечью, разворачиваюсь и направляюсь мимо нее в гостиную.

Открываю бар, хватаю бутылку шампанского, ухожу в свою комнату. Возможно, на меня так действует бокал вина, но я с вызовом открываю игристое и пью его, пока наполняется ванная. В голове пульсирует одна мысль – «соответствуй».

Пью прямо из горла, чувствуя, как пузырьки мгновенно ударяют в голову. В груди начинает нарастать горячее чувство ярости, и я уже не могу остановиться. Немного полежав в ароматной пене, я переодеваюсь в светлый домашний костюм и заглядываю в комнату Макса. Его как обычно нет. Спускаюсь на кухню.

Здесь тоже никого.

Я выкидываю пустую бутылку в мусорку и иду за второй. Открываю с громким хлопком. Включаю музыку и продолжаю вливать в себя алкоголь, подпевая танцевальным хитам этого года.

– Ты что тут устраиваешь? – залетает на кухню Ирина Николаевна и пытается выхватить у меня бутылку, но я ловко отскакиваю от нее и открываю шкаф, сгребая дорогущий раритетный фарфоровый сервиз Ирины Николаевны. Он всегда стоит здесь, извлекаясь на семейные ужины и напоминая о том, насколько важен статус и богатство для этой семьи.

– О боже! – взвизгивает свекровь, когда первая тарелка летит на пол. – Отдай!

– Выметайтесь вон с кухни и оставьте меня в покое, если вам так важны эти старые страшилища! – усмехаюсь зло, разбивая еще одну мстительно.

Свекровь как пробка вылетает с кухни и я слышу, как она громко жалуется кому-то по телефону.

Включаю музыку громче, так, чтобы заглушить ее голос и все мысли. Чтобы ничего не осталось, кроме этого хаоса внутри и снаружи меня. Я начинаю плавно двигаться в такт чувственной композиции, ощущая, как острые осколки впиваюся в ноги. Улыбаюсь, чувствуя, как алкоголь и адреналин смешиваются, создавая во мне разрушительный коктейль.

О, да, я все больше соответствую моему мужу и его семье!

Ирина Николаевна врывается на кухню, её глаза широко раскрыты от ужаса. Она кричит, но я не слышу её слов – музыка слишком громкая. Она достает телефон, что-то кричит в трубку, снова выбегая и прикрывая дверь. Меня уже мало волнует, что будет дальше. Ну, приедет Макс и устроит очередной скандал. И? Пусть хоть убьет меня.

Я снова беру бутылку шампанского со стола и делаю ещё несколько глотков, чувствуя, как пузырьки ударяют мне в нос. Когда он приедет, я уже буду настолько пьяна, что даже не почувствую ни боли, ни унижения.

Когда танцевать надоедает, я все же делаю музыку тише и устало опускаюсь на барный стул, ложусь грудью на столешницу, подложив руки под голову. Жду, когда придет Макс. Спустя время слышу, как кто-то врывается в дом. Громкие голоса. Дверь на кухню распахивается. Это Марк.

Он ошарашенно смотрит на меня, на разбитую посуду, на кровь, размазанную по полу, и бросается ко мне.

– Что здесь происходит? – повышает он голос и я выключаю звук на колонке.

– Она как с цепи сорвалась, – визжит из-за его спины свекровь.

– Помолчи, мама, я у Риты спрашиваю, – рычит он, присаживаясь на корточки и осматривая мои ноги.

Устало выпрямляюсь, делаю последний глоток шампанского и усмехаюсь, качая головой.

– Ничего особенного, Марк, – говорю я, глядя ему прямо в глаза. – Меня просто попросили соответствовать моему мужу. Я… соответствую.

– Нахалка, – рычит Ирина Николаевна из дверей, но пройти не решается, видимо, волнуясь за свой сервиз.

– Помолчи! – повышает Марк голос. – Или я уеду и будешь разбираться сама.

Он встает, на секунду замирает, и в его глазах мелькает то ли гнев, то ли жалость. Марк уверенно хватает меня на руки.

– Поехали. Тебя нужно отвезти в больницу, – его голос звучит жестко, и я понимаю, что сопротивляться бесполезно, но все равно брыкюсь.

– Не трогай меня, я жду мужа. – шиплю я, но он не обращает на мои слова никакого внимания. Ирина Николаевна наблюдает за этим со стороны, её лицо перекошено от ярости.

– Какая больница⁈ – причитает она истерично, когда Марк несет меня через гостиную. – Она же пьяная! Это же позор на нашу фамилию! Если кто-то узнает…

Усмехаюсь со злорадством.

– Никто не узнает, – рычит Марк, не глядя на нее, но покосившись на меня.

Он выносит меня на улицу, ловко сажает в машину, и заводит мотор, не говоря ни слова. Я глубоко вдыхаю запах дорогой кожи, пропитавшейся ароматом вишневого табака, и устало кладу голову на стекло, прекращая воевать. Вижу, как свекровь смотрит на нас с крыльца. Да пошла она…

– Почему ты это сделала? – спрашивает Марк, когда мы выезжаем на дорогу. Его голос глухой и полный сдержанного гнева.

Не отвечаю. Что я могу ему сказать?

Что мне просто надоело чувствовать себя ничтожеством? Что я хотела показать, что тоже могу постоять за себя? Я не уверена, что у меня получилось. Больше было похоже на предсмертную агонию и крик отчаяния. Слова застревают в горле, и я лишь хмыкаю, еще пристальнее вглядываясь в темное окно.

От тепла в салоне меня начинает вести еще сильнее. Через некоторое время я начинаю замечать, что дорога ведет не в больницу. Мы подъезжаем к какому-то отелю, но внутри я абсолютно спокойна. Мне все равно.

– Это не больница, – едва ворочаю языком, поворачиваясь к Марку. – Зачем ты это делаешь?

Глава 26

Марк достает аптечку из багажника машины и возвращается ко мне. Я чувствую себя разбитой. Отчасти усталой, отчасти растерянной. Не сопротивляюсь, когда он наклоняется и снова подхватывает меня на руки.

У меня нет сил спорить, да и зачем? Я понимаю, что сама и шага не смогу сделать.

Кладу голову ему на плечо и тихо всхлипываю, чувствуя, как горло сдавливает от обиды и боли.

Марк молча несет меня в номер, и я ощущаю его горячее дыхание у себя в волосах, вибрацию от его уверенных шагов. Это какое-то странное, почти убаюкивающее ощущение – быть на его руках, чувствовать его силу.

Мы входим в номер, и Марк аккуратно опускает меня на кровать. Я сижу на краю, опустив голову, и не могу избавиться от чувства беспомощности. Он садится рядом на корточки, осторожно берет мои руки в свои. Поднимаю взгляд и вижу в его глазах жалость, заботу, и, может быть, даже немного сострадания.

– Все будет хорошо, – тихо говорит Марк и его голос звучит непривычно мягко. – Просто расслабься, Рита.

Он нежно гладит мои волосы, и я чувствую, как внутри все, наоборот, подрагивает от вновь нахлынувшего напряжения.

Я не привыкла, чтобы меня жалели и чтобы обо мне заботились. Это так странно и непривычно, что я не знаю, как на это реагировать. Мои веки тяжелеют, а тело становится беспомощным и безвольным.

Киваю.

Марк поднимается и несет в ванную. Он включает теплую воду, раздевает меня, а затем осторожно опускает в ванну. Я настолько пьяна, что даже не сопротивляюсь, но все же не могу смотреть ему в глаза. Чувствую на себе сосредоточенный взгляд и от этого мне еще больше хочется исчезнуть.

Его руки скользят по моей коже, смывают кровь с ног, и я замечаю, что он возбужден. Член оттопыривает тонкую ткань брюк, но Марк не трогает меня больше, чем необходимо для того, чтобы помочь мне помыться.

Когда он заканчивает, то заворачивает меня в пушистый халат, поднимает на руки и несет обратно в комнату. Я чувствую, как тепло его тела пробирается сквозь ткань. Скольжу рукой по его местами влажной рубашке и чувствую под ней гулкие удары сердца.

– Прости, – шепчу единственное, что приходит на ум.

Марк кладет меня на кровать, ничего не отвечая, и аккуратно обрабатывает порезы на моих ступнях. Я морщусь от боли, но не говорю ничего. Мысли путаются. Я не понимаю, что будет дальше и не хочу об этом думать. Плевать.

– Тебе нужно отдохнуть. Поспи. А завтра я приеду и заберу тебя домой. – негромко обращается ко мне Марк.

Киваю молча. Я не хочу оставаться одна, но не имею права его задерживать. Несмотря на то, что между нами произошло, я ему никто.

Когда Марк заканчивает, то встает, надевает пиджак и собирается уйти. Но, когда я его провожаю взглядом, съеживаясь и чувствуя, как меня начинает колотить от страха, на мгновение оборачивается и замирает. Смотрит на меня и в его глазах мелькает тревога.

– Нет, я не могу оставить тебя одну, – тихо произносит он, будто оправдывая себя. – Я просто боюсь, что ты сделаешь что-то с собой.

Я снова молча киваю, не в состоянии даже спорить.

Марк разворачивается и садится в кресло у кровати, отворачивается. Его взгляд устремлен в сторону окна.

Я с облегчением вздыхаю, закрываю глаза, пытаясь хоть немного отдохнуть, но сон не идет. В душе снова поднимается тревога. Мне больно, страшно и неуютно.

А вдруг он все же уйдет?

– Я тебя не боюсь, ты очень хороший. – шепчу, глядя на Марка.

– Мне льстит, но ты ошибаешься, – усмехается он тихо.

– Полежи со мной, пожалуйста. Мне страшно. – прошу его и с замиранием жду, что он ответит.

Марк ничего не отвечает, но молча встает и, снова скидывая пиджак, ложится рядом и обнимает меня за плечи. Бесстыже утыкаюсь ему в шею и вдыхаю его аромат.

– Так лучше? – слышится ухмылка над головой.

– Да, гораздо, – отзываюсь едва слышно, обнимаю его в ответ и прижимаюсь всем телом. – Спасибо.

Проходит время, и я начинаю дремать, но мой сон прерывистый и беспокойный. Я чувствую, как мое тело вздрагивает, как я стону во сне, раскрываюсь, сбрасывая с себя одеяло. Просыпаюсь от этого.

Открываю глаза и вижу, что Марк все еще смотрит на меня. Он не спит, с напряжением вглядываясь в мое лицо.

– Тебе плохо? Тошнит? – уточняет он.

– Нет, просто страшно. Я не даю тебе спать? – вздыхаю расстроенно и пытаюсь обратно укрыться, но Марк останавливает мою руку и разглядывает мое тело, оголившееся под халатом.

– Это стресс. Ты просто перенервничала. Нужно успокоиться.

Он гладит меня по щеке, ведет рукой ниже, по шее. Поглаживает плечи, стаскивая с них махровую ткань сильнее.

Я жмурюсь и впитываю его прикосновения – они осторожные, почти невесомые. Марк касается губами моей кожи на ключице и отстраняется. Он тут же поправляет одеяло, укрывая меня. Будто пряча от себя самого.

Я закрываю глаза, притворяясь, что сплю, потому что не знаю, как реагировать. Это так странно – чувствовать его рядом, его тепло, его дыхание. И знать, что если он решит взять меня, то я не буду его останавливать. Но он не настаивает.

Я слышу, как Марк глубоко вздыхает, и его рука медленно опускается с моего плеча. Но я не хочу, чтобы он отпускал меня. Поворачиваюсь на бок, вжимаясь в его тело, и чувствую, как мне в живот упирается напряжённый пах. Да у меня и у самой все напряжено внизу живота от его близости.

Возможно, если мы скинем напряжение, то сможем заснуть…

Скольжу рукой вниз по его груди.

– Рита, в тебе говорит алкоголь, – слышу, как голос Марка моментально срывается на хрипотцу.

Он придерживает мою ладонь уже в области брюк. Кажется, я касаюсь пальцами его головки. Поглаживаю. И мне совершенно не стыдно.

– Пользуйся моментом, – вызывающе усмехаюсь ему в губы.

– Я не привык пользоваться пьяными женщинами, – усмехается Марк в ответ, не отвечая на мой поцелуй, и поднимает мою руку обратно к себе на грудь.

– Тогда катись ко всем чертям, – утыкаюсь ему в шею с тихим смешком.

Чувствую, как Марк поглаживает мои волосы, пропуская их сквозь пальцы.

– Нет, ты попросила меня остаться с тобой, – начинает он аккуратно массировать мне затылок. – Если ты не передумаешь, завтра я сделаю с тобой все, что только попросишь.

Глава 27

Утро наступает слишком рано, и я просыпаюсь с ужасным чувством опустошенности, неясной тревоги и терзающей вины. Голова тяжёлая, и я с трудом пытаюсь сфокусировать взгляд. Боль в висках такая, будто меня били. Ощупываю немного онемевшее спросонья лицо, но нигде ничего не разбито.

Осматриваюсь вокруг – комната чужая. Я не знаю, где нахожусь. Сердце начинает бешено колотиться, и страх наполняет меня. Взгляд падает на распахнутый халат, который я не помню, как надела. Что вообще произошло? Почему я здесь?

Пытаюсь встать, но ноги тут же откликаются болью. Все мои ступни будто прошивает огнем, и я с трудом удерживаюсь, чтобы не вскрикнуть. Осматриваю пластыри на подошвах и пытаюсь вспомнить, что произошло, но в памяти всплывают только смутные обрывки воспоминаний. Помню, как пила шампанское у себя в комнате и потом пошла на кухню за второй бутылкой. Все.

Держась за кровать, аккуратно встаю на мысочки и, превозмогая боль, медленно, по стеночке, иду к двери, ведущей в ванную. Нужно хоть как-то прийти в себя и понять, где я и что происходит.

В ванной я включаю холодную воду и умываюсь, надеясь, что это поможет мне вернуть ясность мыслей. Взгляд падает на мои вещи, сваленные на полу. Брюки в засохших пятнах крови.

Я прикусываю губу, и вдруг какие-то обрывочные воспоминания начинают возвращаться – крики свекрови, разбитые тарелки… Но дальше – ничего. Я не могу вспомнить, что произошло потом, и это приводит меня в ещё большее смятение. Свекровь меня выгнала? Или я сама ушла из дома? И куда меня занесло?

Принимаю душ, с трудом держась на ногах. Все тело трясет от абстинентного синдрома.

Я в принципе почти не пью. Пара бокалов белого вина или шампанского, наверное, это мой максимум, после которого я уже чувствую безудержное веселье.

Когда выхожу из ванной, замираю от неожиданности.

Возле окна, спиной ко мне, стоит мужчина. Его торс обнажен и я вижу, как на влажных мощных плечах блестят капли воды. Спустя секунду осознаю, что это Марк и с одной стороны испытываю облегчение, а с другой – мне дико страшно от того, что вчера могло произойти.

Инстинктивно сжимаю бедра. Нет, ну я бы если бы и не помнила, то только бы что-то чувствовала после первого секса. Боль, жжение, хоть что-то. Но у меня ощущение, что между нами ничего не было, хотя тревога никуда не исчезает.

Услышав щелчок двери, Марк оборачивается и спешит ко мне, хмуро глядя на то, как я стою, придерживаясь за стену.

– Ты что творишь? – повышает он голос и я вздрагиваю. Он быстро подходит ко мне и подхватывает на руки. – Почему ты не дождалась меня?

– Марк, отпусти, – пытаюсь протестовать, но он не слушает. Строго смотрит на меня, и я замолкаю, потому что его пристальный взгляд буквально испепеляет меня.

– Садись, – коротко бросает он, усаживая меня в кресло у столика. На столе стоит завтрак и чашка горячего кофе, лежит пластинка с обезболивающим. Я смотрю на всё это, чувствуя странное смущение и благодарность одновременно.

– Ешь, – отрывисто командует Марк, протягивая мне обезболивающее.

– Я… – пытаюсь сказать, что не голодна, но он не дает мне договорить.

– Без «я». Ешь, Рита. Тебе нужно восстановиться.

Тон Марка настолько внушительный, что я замолкаю и больше не пытаюсь спорить.

Первым делом выпиваю таблетку. Молча беру вилку и начинаю медленно есть. В горле ком, а в голове каша. Я не могу понять, как мы оказались здесь, что между нами было и что делать дальше. Марк садится рядом, его взгляд устремлён на меня, и я догадываюсь, что его тожетерзают какие-то вопросы.

С одной стороны, я чувствую какое-то странное, теплое почти успокаивающее ощущение от того, что он каким-то образом забрал меня из дома, или нашел. Возможно, спас. С другой стороны – что вообще произошло ночью? Почему я позволила ему быть рядом? Я смотрю на него, а в душе поднимается волна паники.

Он видел меня пьяную и неизвестно, что я вообще вытворяла вчера при нем.

– Марк, что произошло вчера? – тихо спрашиваю я, глядя в тарелку. Мои голос звучит слишком скованно, потому что мне очень стыдно. – Я почти ничего не помню.

Он смотрит на меня, и я вижу, как его лицо на мгновение смягчается. Он вздыхает, как будто собирается с мыслями.

– Ты переборщила с алкоголем, вот и все. Разбила тарелку, порезалась. Позвонила мать. Макс где-то шлялся. Я решил забрать тебя, чтобы он не обидел тебя в таком беспомощном состоянии и ты была под присмотром.

Я чувствую, что он явно что-то недоговаривает, и от этого мне ещё хуже. Что мне ждать дома? Почему я не могу вспомнить? Почему мой мозг словно отказывается возвращаться к тем моментам? Все, что у меня остается, это ощущение беспомощности и вины, от которого я просто не могу избавиться.

Представляю, что ждет меня дома, когда я вернусь. Меня же не было всю ночь. И я провела эту ночь с братом моего мужа.

– Меня убьют, – стону, закрывая лицо ладонями. – Макс будет в ярости, когда узнает, что мы были вместе.

– Что вчера произошло дома? – Марк снова смотрит на меня изучающе.

– Я… Ирина Николаевна сказала, что я виновата в вашей ссоре с Максимом. – выдыхаю, понимая, что уже нет никакого смысла скрывать и пытаться «не выносить сор из избы». Свекровь и муж просто растерзают меня. В одиночку я не справлюсь.

Марк вскидывает брови.

– И сказала, что приличные женщины так себя не ведут. Что я должна соответствовать их сыну.

– Аааа, – усмехается Марк, но я вижу, как его челюсть сжимается и на ней выступают желваки. – Получается, я тоже виноват в произошедшем.

– О чем ты? – пугаюсь. – Я ни слова не сказала, что это твоя вина. Виновата я. Не сдержалась.

– Я виноват, Рита. Что втянул тебя во все это. Я должен был отдавать себе отчет, что они начнут придираться к тебе из-за того, что мы много время проводим вместе. – Марк отпивает кофе и прикуривает ароматную сигарету. – Будем честными, их подозрения не беспочвенны.

Кажется, краснею, как помидор.

– Если бы не ты, я бы сошла с ума, сидя в этой золотой клетке, – смущенно шепчу, съедая еще немного и откладывая вилку. В меня больше не лезет ни кусочка, но боль потихоньку отступает.

Марк снова поднимает меня на руки и несет к кровати. Усаживает на край и аккуратно отлепляет с моих ног пластыри, начинает обрабатывать порезы. Я наблюдаю за ним, за его сосредоточенным лицом, и чувствую, как внутри снова теплится робкая надежда на то, что я ему не безразлична.

Мне очень страшно быть одной в этой круговерти предательства и боли.

Когда Марк заканчивает с обработкой ран, то поднимает на меня задумчивый взгляд и я вижу в его глазах что-то хищное, решительное, собственническое. Он резко подтягивает меня ближе к себе, и внутри меня все испуганно замирает.

– Я тоже виноват перед тобой, Рита, – задумчиво повторяет свои же слова Марк, поглаживая мои ноги. – Но я уже не могу остановиться.

– Марк, что ты делаешь? – пытаюсь протестовать и взвизгиваю, когда он ловко приподнимает меня за ноги и опрокидывает на кровать.

– Я хочу быть твоим первым, Рита, – тихо отвечает он, а его голос становится глубоким, утробным. – Начнем с малого.

Он начинает покрывать поцелуями мои ноги, поднимаясь выше, к коленям, потом к бедрам. Я чувствую, как мое тело начинает предательски откликаться, но одновременно с этим в душе растет паника. Я понимаю, чего он хочет, но не уверена, что готова к этому.

– Марк, остановись, – шепчу я, стараясь отстраниться, но он продолжает напирать, его руки мягко удерживают меня за бедра, не давая выбраться.

– Рита, расслабься, – его голос звучит успокаивающе, но в то же время в нем слышится едва сдерживаемая страсть. – Я не сделаю ничего, что тебе не понравится.