Текст книги "Измена. Танцы на осколках (СИ)"

Автор книги: Анна Рэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 16

Марк ведет рукой по моим волосам, и я резко отстраняюсь, думая, что он собирается пристать ко мне. Но его движения спокойные, неторопливые. Он просто отодвигает мои волосы и дотрагивается до шишки на лбу. Его прикосновение обжигает кожу, и я задерживаю дыхание.

– Я думал, что мне показалось, – тихо произносит он, вглядываясь в мое лицо. Его глаза становятся теплее, я замечаю в них что-то, похожее на заботу. – Марго, тебе нужна помощь? Может, стоит сходить к врачу?

Я отвожу глаза и качаю головой, чувствуя, как внутри все сжимается от неловкости. Смущение накатывает волной, я пытаюсь спрятаться за улыбкой, но она выходит слишком неестественной, наверное.

– Нет, все в порядке, – отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Это просто ушиб, ничего страшного. Я спросонья запуталась в одеяле и упала с кровати.

Марк продолжает смотреть на меня, и я чувствую, что он не вполне удовлетворен моим ответом. Но, наконец, он отступает, отводит глаза и кивает.

– Хорошо, – говорит он, но в его голосе слышится сомнение. – Я провожу тебя до машины.

Мы выходим из кабинета. Марк идет рядом, его рука легко касается моей спины, направляя. Чувствую себя немного странно. Его уверенность успокаивает, но внутри все еще остается ощущение тревоги. Когда мы выходим на стоянку, он отпускает моего водителя и ведет меня к своей машине.

– Я сам отвезу тебя.

Я поднимаю глаза, и на мгновение наши взгляды встречаются. В его глазах читается решительность, и я не успеваю возразить – он уже открывает мне дверцу, обходит машину и садится за руль. Я опускаюсь на пассажирское сиденье, чувствуя, как сердце учащенно стучит. Марк молча заводит машину, и мы трогаемся с места.

Сначала мы едем в полной тишине. Марк не смотрит на меня, его внимание сосредоточено на дороге. Мои мысли роятся, пытаясь угадать, что у него на уме. Но внезапно я замечаю, что мы направляемся не в сторону дома, а в совершенно другом направлении.

– Куда мы едем? – спрашиваю я, не скрывая своего удивления.

Марк бросает на меня короткий взгляд, а затем снова смотрит на дорогу.

– В больницу, – спокойно отвечает он, будто это само собой разумеется.

– Что? Зачем? – я смотрю на него в недоумении, чувствуя, как внутри все сжимается.

Он молчит, не отвечая сразу, и лишь через несколько мгновений тихо добавляет:

– Тебе нужно зафиксировать травму. Ты не знаешь, что может пригодиться в борьбе за место под солнцем.

Его слова звучат загадочно, и я не знаю, что на это ответить. Внутри все смешивается – раздражение, удивление и странное чувство благодарности. Мы подъезжаем к больнице, и Марк быстро выходит из машины, обходит ее и открывает дверцу с моей стороны, протягивая руку. Я нерешительно принимаю его помощь, чувствуя, как в груди нарастает волнение.

В больнице Марк ведет меня к стойке регистрации, и всё проходит как во сне. Врач осматривает меня, записывает ушиб, и Марк неотступно находится рядом, его присутствие словно создает вокруг меня защитный барьер. Он спокойный, уверенный, и я не могу избавиться от мысли, что он привык решать проблемы так же стремительно, как и сейчас.

Когда все формальности завершены, мы возвращаемся к машине. Дорога снова проходит в тишине, но я чувствую, что нет прошлого напряжения в воздухе. Мне даже дышится легче.

Марк останавливается у моего дома и выходит из машины, открывая мне дверцу. Я выхожу, чувствуя, как по ногам пробегает дрожь. Не хочу туда.

Марк задерживает взгляд на моем лице, затем тихо произносит:

– Береги себя, Марго.

Я киваю, не находя слов. В его голосе слышится тревога, но от этого ощущения становится ещё теплее. Он садится обратно в машину, и я наблюдаю, как он уезжает, оставляя меня одну возле ворот.

Я захожу в дом, чувствуя, как контрастируют мои эмоции. В машине у Марка мне было гораздо спокойнее.

Макс сидит в гостиной, и его лицо кажется еще более мрачным, чем обычно. Он даже не оборачивается, когда я вхожу. В его позе читается обида, холодное недовольство. Я понимаю, что опять назревает конфликт.

– Ну как? Снюхались? – хрипло уточняет он, не оборачиваясь, потягивая из стакана минералку.

Чувствую, как гнев заполняет меня. Все тот же самый контраст по отношению ко мне двух мужчин из одной семьи, выбивает из колеи. Почему Макс не может хотя бы просто успокоиться? Подхожу к нему и нависаю сверху, вцепившись руками в подлокотники кресла.

– Знаешь, что? – шиплю ему в лицо. – Угомонись. И угомони свою шлюху, потому что я…

Взвизгиваю от того, что резким движением руки Макс выплескивает мне в лицо жидкость из стакана.

Отстраняюсь, хватая ртом воздух.

– Закрой рот. Живешь здесь, как прихлебала, на птичьих правах. Рот будешь открывать, когда я тебе разрешу. Для минета, например.

– Пошел ты, – шиплю, вытирая лицо ладонью, и быстро ухожу. По пути в комнату достаю телефон. Набираю отца.

Глава 17

Я держу телефон у уха, слышу гудки, и сердце стучит так громко, будто пытается вырваться наружу. Гудки длятся вечность, но, наконец, отец отвечает. Его голос звучит спокойно, немного отрешенно.

– Да, Марго, что случилось? – спрашивает он без прелюдий, и я, уже готовая расплакаться, быстро останавливаю себя. Это не тот человек, с которым можно делиться слезами.

– Пап, я… У нас с Максом все не очень хорошо, – пытаюсь говорить спокойно, но голос выдает напряжение своей дрожью. – Где лежит моя копия контракта?

На секунду в трубке повисает молчание.

– Контракт? – уточняет он наигранно бодро. – В сейфе, конечно. Пока я не вернусь, его никто не сможет достать. А что случилось?

Я делаю глубокий вдох, стараясь не разрыдаться. Говорить об этом больно, но я должна.

– Пап, Макс… чуть не изнасиловал меня, – выдавливаю, чувствуя, как голос срывается. Сердце колотится, грудь сжимает от паники. Ожидаю услышать слова утешения, но вместо этого в трубке раздается холодный, циничный смех.

– Марго, что за глупости? Макс твой муж. О каком изнасиловании может идти речь? Это просто семейные разногласия. Ты преувеличиваешь, – его голос звучит так, словно он обсуждает деловую сделку, а не мою жизнь.

Мое сердце будто проваливается куда-то вниз. Глаза наполняются слезами, но я сдерживаю их. Глотаю ком в горле. Дышу глубже, стараясь сохранить хоть каплю спокойствия.

– Он мне изменил прямо на свадьбе. – выпаливаю, чувствуя, как злость начинает вытеснять страх и неловкость. – Он изменяет мне с другой женщиной. Это тоже нормально?

Отец усмехается, словно я задала ему глупый вопрос.

– Марго, многие мужчины изменяют. Чем больше власть, тем больше соблазнов. Это естественно. Ты должна быть мудрой, принимать это, а не устраивать сцены. Жена должна быть опорой мужу, тогда и измен не будет, – его слова звучат так холодно, что я ежусь, покрываясь мурашками. – Помиритесь.

Моя грудь часто вздымается от гнева. Я чувствую, как пальцы начинают дрожать. Собираюсь с духом, чтобы ответить.

– Я не собираюсь это терпеть, пап. Я разведусь с ним, несмотря на контракт, – говорю я, пытаясь звучать решительно.

Ответ отца заставляет меня замереть.

– Если ты так поступишь, Марго, то будешь самой настоящей эгоисткой. Ты понимаешь, что тогда мы все окажемся нищими? Я вложил столько в этот брак. Ты о своей учебе в академии тоже можешь забыть. И не думай, что тебе кто-то поможет, – его голос становится жестким, ледяным, и каждое слово отдается болью в груди. – Раньше нужно было думать, прежде чем соглашаться.

Слова отца режут меня как нож. В голове будто звенит набатный колокол. Я пытаюсь найти слова, чтобы возразить, но в мыслях хаос.

– Ты тоже видел этот контракт, пап. Тебя ничего не смутило в его условиях? Ты же мне и сказал, что это все фикция. Ничего, что я, по сути, стала товаром? – срывающимся голосом, почти шепотом я выдавливаю из себя эти слова.

– Перспектива брака с сыном Байковых куда более выгодна, чем любые неустойки, – отвечает отец, не колеблясь. – Ты не понимаешь, сколько возможностей открывает этот союз. Ты должна быть благодарной за такую возможность. Но если ты подашь на развод, то имей ввиду, что можешь забыть дорогу домой. В нем для тебя больше не будет места, – его слова бьют больнее плети и так равнодушно, что мне становится страшно.

– Ты продал меня, пап, – наконец, шепчу я, чувствуя, как слезы срываются с ресниц. – Просто предал. Продал, как дорогой, но ненужный товар.

Он вздыхает, как будто утомлен моей глупостью.

– Я не продал тебя, я инвестировал в твое будущее. Но, видимо, ты этого не ценишь.

Я молча сбрасываю вызов и сверлю глазами телефон. Внутри все кипит, и меня буквально разрывает на части. Да, у меня нет с отцом теплых чувств. После смерти матери он полностью погрузился в бизнес и занимался делами, а дома появлялся редко. Я росла под присмотром нянек, и, возможно, поэтому научилась не рассчитывать на него.

Когда я стала старше, я знала, что у отца есть другие женщины. Он их ко мне не приводил, скорее всего, просто жил у них, потому что дома его не бывало неделями. Но вот осознавать то, что он тоже относится ко мне как к вещи, было особенно больно. Мне так больно, что я даже не могу нормально плакать. Сижу в оцепенении, просто сверлю взглядом одну точку, пытаясь переварить его слова.

Самые теплые воспоминания детства – это когда я ходила на дни рождения к друзьям и наблюдала за их семьями. Когда видела, как их родители обнимают их, заботятся, смеются вместе с ними. Тогда мне казалось, что в жизни должно быть именно так. Но теперь я понимаю, что отец всегда видел во мне лишь обузу, которую со временем он скинет на будущего зятя, а потом инструмент для достижения своих целей.

Наверное, около часа спустя я, наконец, прихожу в себя после разговора, поднимаюсь с места и спускаюсь вниз. Макса нет. Свекровь стоит в холле, осматривая цветочные композиции. Я останавливаюсь на лестнице и разглядываю ее. Ее заботит, свежие ли цветы в ее доме. Возможно, что-то еще подобное. Бутафория. Имитация жизни.

В голове зреет некрасивый план. Мне жутко некомфортно, но я сжимаю зубы. Пора начинать с чего-то путь к своей свободе.

– Ирина Николаевна, я хотела бы съездить в магазин, – говорю, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Мне нужно купить деловую одежду для работы.

Свекровь оборачивается и осматривает меня с ног до головы, критически оценивая мой внешний вид.

– Конечно, дорогая, эти вещи следует сменить. – говорит она с легкой усмешкой. – Но не вздумай покупать что-то ниже премиум класса. Пусть никто не подумает, что мы на тебе экономим. Сейчас я принесу твою карту. Виктор, наверное, забыл ее тебе отдать.

Она уходит и возвращается спустя пару минут, протягивает мне карту. Я беру её, чувствуя, как внутри растет стыд и раздражение. Но проглатываю гордость и благодарю, мило улыбаясь.

– Ни в чем себе не отказывай. Я бы поехала с тобой, но у меня запись к косметологу, – добавляет она, явно довольная моей покорностью. – Так что, тебе придется справиться самой.

Я киваю и снова выдавливаю слабую улыбку.

– Конечно, Ирина Николаевна, – отвечаю я, стараясь не показать, как мне противно от самой себя и от этой фальшивой игры.

Свекровь кивает и отворачивается, а я направляюсь к выходу. Водитель уже ждет, открывает передо мной дверцу, и я сажусь в машину. Я не могу больше ждать или надеяться, что кто-то придет и спасет меня. Нужно брать свою судьбу в свои руки.

Мы подъезжаем к торговому центру, и я выхожу из машины. Первым делом я иду не в бутик с одеждой, а в ювелирный магазин. Я осматриваю витрины, и мое внимание привлекают золотые часы. Дорогие, массивные, с тяжелым браслетом. Без бриллиантов, только золото. В голове сразу рождается мысль: если я решу сбежать, их можно будет продать в ломбарде. Они будут моей страховкой.

Продавец подходит ко мне, дежурно улыбаясь, и спрашивает, чем может помочь. Я указываю на часы.

– Эти, пожалуйста. Я хотела бы их примерить.

Вижу в его глазах сомнение, но он все же достает часы из витрины и аккуратно надевает на мое запястье. Часы тяжелые, и их вес словно придает мне чувство уверенности. Я рассматриваю их, поворачиваю руку, и мне нравится, как они выглядят. Для меня это не просто украшение. Они станут символом моей решимости.

– Беру, – говорю я, не задумываясь. Продавец кивает и начинает оформлять покупку. Я достаю карту, которую дала Ирина Николаевна, и расплачиваюсь. Когда оплата проходит, на лице продавца мелькает уважение. Он явно привык к богатым клиентам, но, кажется, все равно впечатлен.

Часы аккуратно упаковывают в коробку, и я забираю пакет, чувствуя, как внутри меня поднимается волна облегчения. Это маленький шаг, но он сделан. Моя первая покупка не для того, чтобы угодить кому-то, а для себя, для своей безопасности.

Я выхожу из ювелирного и направляюсь в бутик с одеждой. В голове уже выстраивается план. Мне нужна одежда, которая будет соответствовать моему новому образу – деловая, строгая, но такая, в которой я буду чувствовать себя уверенно. Я пересматриваю костюмы, платья, блузки, и наконец выбираю несколько комплектов.

Черный брючный костюм, бежевое платье-футляр, красная юбка и несколько шелковых блузок классического кроя.

Всё это выглядит стильно и дорого, и я понимаю, что в таком виде я смогу не просто выглядеть как часть их мира, но и противостоять ему.

Вхожу в раж. Сумка, обувь, пальто. Дорогой телефон. Подумав, возвращаюсь в ювелирный и докупаю золотую цепочку на шею. Прожигаю деньги. А они все не кончаются. Не тороплюсь домой. Пью кофе в маленькой уютной кофейне.

Понимаю, что волна эйфории отхлынула и меня снова ничего не радует. Да, я обеспечила себе небольшой резерв на всякий случай. Но… выдастся ли он?

Последним покупаю белье. Выбираю несколько комплектов из тонкого кружева, чтобы было незаметно под офисной одеждой.

Продавцы упаковывают мои покупки, и я выхожу из магазина, направляясь к машине. Водитель встречает меня и укладывает пакеты в багажник. Открывает передо мной дверцу, и я сажусь на заднее сиденье, устало откидываясь на спинку.

Золото лежит у меня в сумке, и его наличие дарит мне эфемерное чувство безопасности. Я не знаю, что ждет меня дальше. Но я больше не буду просто подчиняться. Если уж меня сделали пешкой в этой нечестной игре, то нужно постараться дойти до конца поля и стать дамкой.

Глава 18

Я работаю у Марка уже вторую неделю. Марк и Макс вместе управляют компанией отца, но Макс то и дело пропадает с работы, используя всевозможные предлоги – встречи, переговоры. Вся основная нагрузка ложится на Марка, и это заметно всем.

Сначала я сидела в приемной возле его кабинета, занималась бумагами и отвечала на звонки, но несколько раз приходил Макс и начинал цепляться ко мне. Это происходило в основном в моменты, когда Марк отсутствовал или был занят настолько, что не мог сразу вмешаться. Макс словно специально ждал этого момента.

После одного особенно неприятного инцидента Марк пересадил меня к себе в кабинет, и теперь я работаю рядом с ним.

Сижу за столом в углу, стараясь не мешать его работе. Но не могу не заметить, что почти все серьезные вопросы сотрудники обсуждают именно с Марком. Он для них – настоящий авторитет. В его голосе и взгляде чувствуется уверенность, которая, похоже, успокаивает всех вокруг.

Я вижу, как он справляется с огромным количеством задач, и хочу помочь ему, насколько это возможно. Я чувствую, как его решимость, его стремление все контролировать заражают меня, и я стараюсь делать все, чтобы он мог сосредоточиться на главных задачах.

В последнее время работы стало еще больше. Близится собрание инвесторов, и подготовка к нему требует всех усилий. Марк часто задерживается допоздна, не поднимая головы от отчетов, таблиц, постоянно созванивается с дочерними компаниями, проверяет рабочие процессы.

Я вижу, как много он делает, и иногда остаюсь вместе с ним, чтобы помочь заполнять данные, перепроверять отчеты, проверять графики.

Домой мне не особо хочется возвращаться – там меня ждут лишь холодные взгляды и неприятные разговоры. Здесь я могу отвлечься, сосредоточиться на деле.

Свекры этим, конечно, недовольны. Особенно Ирина Николаевна – она как-то намекнула, что замужней женщине неприлично приходить домой так поздно. Это может вызвать ревность мужа.

Я слышу эти слова и понимаю, что они уже совершенно не трогают меня. Мне плевать, что подумают они и люди из их окружения. Мы чужие и Макс это уже прекрасно понимает. А цепляется ко мне, как мне кажется, только потому, что то и дело злится на всех вокруг и ему нужен кто-то, чтобы спустить пар. Самый доступный способ – я.

Но я продолжаю растить железную броню, огораживаясь от всех вокруг. Лишь здесь, на работе, я хотя бы чувствую, что делаю что-то полезное. Марк – очень отзывчивый начальник. Несмотря на серьезное, порой даже холодное лицо, он относится ко мне с мягкостью. Шутит, заказывает нам кофе, иногда берет выпечку для меня, когда я пропускаю обед. Он внимателен, и мне с ним спокойно.

Сегодня в офисе остались только мы двое. Почти все сотрудники уже ушли, включая Римму, которую Марк отправил домой. Он предложил и мне уехать, но я настояла на том, чтобы остаться. Времени до собрания остается немного, а дел столько, что еще разгребать и разгребать.

Я снова смотрю в монитор, глаза начинают уставать, и я позволяю себе на мгновение закрыть их, положив голову на руки. Думала, это продлится всего несколько секунд, но в какой-то момент начинаю проваливаться в сон.

Чувствую, как кто-то касается моих плеч. Горячие ладони мягко сжимаются, и я вздрагиваю, резко открывая глаза. Поднимаю голову и вижу Марка. Он отступает, словно извиняясь.

– Прости, не хотел тебя напугать, – говорит он тихо, его голос звучит мягко. – Я все же вызову водителя, Марго. Ты должна отдохнуть, сейчас уже поздно.

– Нет, я в порядке, правда, – отвечаю я, садясь ровнее. Мое сердце еще бьется немного быстрее от неожиданного пробуждения, но мне не хочется уходить. Здесь, рядом с ним, я чувствую себя в безопасности. А испугалась от того, что спросонья подумала, что это Макс меня трогает.

Марк смотрит на меня, его взгляд пристальный, будто он хочет убедиться, что я действительно готова продолжать. Его руки все еще лежат на моих плечах, их тепло ощущается через тонкую ткань блузки. Он чуть наклоняется вперед, заглядывая в монитор передо мной, чтобы проверить таблицы, над которыми мы работали.

– Здесь, кажется, все верно, – говорит он, и его дыхание касается моей щеки. Я стараюсь не обращать внимания на близость, на то, насколько близко его лицо, его руки. Но все равно неконтролируемо покрываюсь мурашками.

Вдруг дверь кабинета резко распахивается, и я вздрагиваю, отрываясь от монитора. На пороге стоит Макс. Его взгляд сразу же задерживается на нас – на том, как Марк держит меня за плечи. В комнате повисает гнетущая тишина, в которой я чувствую, как внутри меня волной захлестывает страх.

Макс делает шаг вперед, и его лицо приобретает выражение, которое я уже не раз видела – смесь гнева и недовольства. Он бросает взгляд на Марка, а затем на меня, и в его глазах появляется насмешка.

– Вот как, значит? Работаете? – в его голосе звучит ядовитая ирония, и я чувствую, как внутри все холодеет.

Марк спокойно убирает руки с моих плеч и разворачивается к Максу.

– Да, работаем, – отвечает он ровно, не позволяя эмоциям проявиться на лице. – У нас осталось еще много дел до собрания. Не хочешь присоединиться?

Макс смотрит на меня, и я замечаю в его глазах злость. Он делает шаг ближе, его движение резкое, и я сжимаюсь, чувствую, как ощущение опасности растет с каждой секундой. Но Марк невозмутимо выходит вперед и встает перед столом. Я понимаю, что Макс не рискнет при нем мне навредить.

Макс усмехается, его губы искривляются в неприятной ухмылке.

– Конечно, а Марго и рада помочь, – усмехается он, его слова пропитаны сарказмом. – Ну что ж, я не хочу вам мешать.

– Ну, если бы ты так работал, как твоя жена, ей бы не пришлось задерживаться, – с абсолютным спокойствием отвечает Марк вместо меня. Сжимаюсь от внутреннего напряжения. Чувствую, что градус в комнате начинает повышаться, а меня, наоборот, знобит от страха.

Они сверлят друг друга глазами. Затем Макс делает шаг назад, разворачивается и выходит из кабинета, громко захлопывая дверь за собой. Я вздрагиваю от звука, и на мгновение в кабинете снова воцаряется тишина.

Марк поворачивается ко мне, его взгляд становится мягче.

– Не обращай внимания, – говорит он, и в его голосе слышится сочувствие. – Макс просто… Макс.

Я киваю, но внутри меня все еще остается напряжение. Легко сказать.

Мне страшно, что будет дальше, что Макс предпримет, чтобы отравить мне жизнь, когда я вернусь домой. Но когда я смотрю на Марка, его уверенное лицо, я понимаю, что здесь, рядом с ним, мне не страшно. Здесь, в этом кабинете, я в безопасности.