Текст книги "Измена. Танцы на осколках (СИ)"
Автор книги: Анна Рэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Глава 28
– Марк, – испуганно стону, закрывая пылающее лицо ладонями, потому что он резко распахивает полы моего халата, оголяя бедра и живот. Машинально сжимаю колени, закрываясь от него.
– Рита, – сердито рычит Марк, но все же ослабляет хватку и поднимается с пола.
Убираю ладони от лица и тут же сталкиваюсь с его пристальным, темным от возбуждения и похоти, взглядом. Марк одним быстрым движением нависает надо мной и молча разглядывает мое лицо. Чувствую, как губы начинают трястись.
Видимо, он тоже замечает это, потому что внезапно коротким поцелуем касается моего виска и нежно трется об него носом.
– Почему ты боишься меня? – шепчет на ухо.
– Я не боюсь тебя, – мой голос вибрирует от напряжения, явно намекая на обратное. – Я боюсь того, что происходит между нами.
– Тебе больше нравится то, что происходит между тобой и Максом? – невесело усмехается Марк и ложится рядом поудобнее, явно не собираясь вставать и отпускать меня.
– Нет, – торопливо выдыхаю, округляя от возмущения глаза.
– Тогда не вижу проблемы. – коротко улыбается он, задумчиво поглаживая мои волосы.
– Зато я вижу, – приподнимаюсь на локте и сердито смотрю на него.
– Хм, а вчера не видела, – дергает бровью Марк.
Ошарашенно замираю.
– Ничего не было, – шепчу вмиг севшим голосом, а в животе все сжимается от напряжения.
– Не было, – спокойно соглашается он, но его покладистый тон вызывает в душе бурю сомнений. – Но вчера ты ооочень хотела, чтобы было.
Чувствую, как по щекам проносится волна жара, покрывая кожу пунцем.
– И, если честно, я жалею, что сдержался, – голос Марка становится ниже, в нем сквозит желание. – Быть рядом с тобой, такой настоящей… манящей своей непосредственной женственностью, и ничего с тобой не делать, тяжело.
– Хорошо, я уволюсь, чтобы не мешать тебе своим видом, – выдыхаю и резко сажусь на кровати, как тут же взвизгиваю, потому что Марк тянет меня обратно. Неожиданно для себя оказываюсь сидящей на его прессе, лицом к ногам.
– Ты что? – оборачиваюсь, пытаясь отстраниться, но он удерживает меня за бедра. Мы соприкасаемся голыми телами и я начинаю предательски дрожать. Я буквально трусь об его живот раскрытой промежностью и это… пугает, смущает и возбуждает.
Во мне смешиваются все эмоции в один большой ком, вызывая смесь запутанных, странных ощущений, которые я не могу понять, но между ног, несмотря ни на что, становится влажно.
Это странно. С одной стороны, я хочу бежать без оглядки, а с другой… стыдно признаться даже самой себе, но я хочу, чтобы Марк взял меня. Присвоил. Жестко, без разрешения. Сделал своей, не давая мне выбора и невзирая на мой страх.
– Расстегни мне ремень, – будто в исполнение моих тайных желаний требует он.
– Я не буду, – сердито шепчу, снова оборачиваясь на него, и тут же теряю равновесие, потому что Марк вдруг дергает мои бедра на себя.
Утыкаюсь лицом в его пах, оказываясь в странной позе с откляченной задницей. Мне нужна секунда на осознание, что мои бедра сейчас располагаются над лицом Марка.
Пытаюсь оттолкнуться от кровати, но в ту же секунду бесконтрольно ахаю от прикосновения мягкого языка к моей промежности. Волна мурашек пробегает от поясницы к рукам, оседая в них слабостью и единственное, что я теперь могу, – это лишь вцепиться в скользкую простынь, сжимая ее дрожащими пальцами.
Живот сводит спазмом от нового прикосновения. Я чувствую, как Марк нагло проникает языком между влажных губ и касается самого чувствительного места на моем теле.
Вздрагиваю от волн дрожи, бегущих по телу. Это самая изощренная пытка на земле. Мне кажется, что он просто собирается свести меня с ума.
Делаю еще попытку отстраниться, понимая, что меня ведет, будто я снова влила в себя бутылку шампанского, и громко стону, снова утыкаясь лицом в его брюки, потому что прикосновения тут же становятся настойчивее и от этого я чувствую каждое еще острее.
И мое тело начинает отвечать на них. Я начинаю нетерпеливо подаваться бедрами навстречу губам Марка, раскрываясь сильнее, вжимаясь в его лицо, отчего слышу довольное глухое рычание.
Понимаю, что упираюсь щекой в его каменный пах. Член оттопыривает плотную брючную ткань, тоже жаждая ласки и прикосновений.
Жмурюсь, облизнув пересохшие от частого дыхания губы, и кладу на него ладонь, аккуратно поглаживаю.
– Сильнее, Рита, – шипит возбужденно Марк, на секунду оторвавшись от меня.
Сжимаю слабую ладонь крепче и слышу хриплый стон, который заставляет меня содрогнуться от удовольствия даже без прикосновений.
– Расстегни брюки, – просит Марк севшим срывающимся голосом.
Не требует, как до этого. Именно просит и, кажется, что его ломает так же, как и меня.
Ахаю, потому что Марк вновь жадно льнет ко мне, врываясь кончиком языка во влагалище, изучая его стеночки и, кажется, постанывая от удовольствия.
Меня накрывает смесью стыда и похоти. Я хочу почувствовать еще больше. Хочу ощутить в себе его твердые пальцы.
Стону от одних только мыслей и трясущейся рукой дергаю ремень на брюках. Воюю с пуговицей, потом молнией. Член тут же выпирает сильнее. Вижу, как он вздрагивает под трусами, оттопыривая резинку.
Закусываю губу и, не узнавая саму себя, немного спускаю трусы, освобождая темную от прилившей крови шляпку головки и толстый ствол, по которому бугрятся переполненные кровью вены.
– Марк, – жалобно стону от очередного толчка языка внутрь, ощущая, как тело вздрагивает, напрягаясь и заставляя меня выгнуться. Мне безумно хорошо. Я хочу, чтобы и ему было хорошо так же, как мне.
У меня явно помутился рассудок, иначе я бы никогда не рискнула сделать то, что делаю.
Обхватываю толстый член рукой, крепче сжимая пальцами, и аккуратно касаюсь головки губами. На языке остается смесь легкого аромата чистой кожи и нейтрального геля для душа.
Чувствую, как Марк вздрагивает всем телом и подается бедрами навстречу моему рту. Смелею и повторно скольжу губами по нежной шелковистой коже, принимая в себя головку полностью. Изучаю языком, нежно поглаживая ее во рту.
Марк сбивается, отстраняясь от меня. Стонет.
Мой затуманенный разум немного проясняется, но лишь для того, чтобы разогнать по телу адреналин. Теперь я делаю то, что заставляет Марка отключиться от реальности? Какой-то охотничий азарт овладевает моим телом и лишь только Марк снова касается меня, я крепче сжимаю его член, плотнее обхватываю губами и принимаю еще глубже.
– Рита, – рычит Марк так, что я сдавленно стону от тембра его голоса, продолжая свои ласки.
Все внутри трепещет от ощущения эйфории. Я наслаждаюсь тем, что могу вот так воздействовать на мужчину.
Марк стонет снова, подаваясь бедрами навстречу моему рту. Его пальцы крепко вжимаются в мои ягодицы и, скорее всего, на них останутся синяки, но мне плевать.
Чувствую, как ладонь Марка скользит у меня под халатом вдоль ребер, добирается до груди и сжимает сосок. Мычу жалобно, сжимая бедра и, наконец, чувствую, как Марк входит в меня сразу двумя пальцами, плавно проталкиваясь внутрь сочащейся влагой щелочки.
Подаюсь навстречу его руке, прикрывая глаза от удовольствия.
Растворяюсь в своих ощущениях. Чувствую лишь толчки его пальцев и бедер. Все напряжение тела концентрируется в одной маленькой точке, спрятанной между половых губ, а когда Марк касается ее, активно потирая пальцами и сжимая, я просто взрываюсь.
Возможно, я стону или кричу, но сознание разлетается на осколки, стирая это из памяти. В глазах темнеет. Теряю связь с реальностью, ощущая лишь дрожь во всем теле и терпкую, густую жидкость во рту. Глотаю, судорожно вдыхая. Отстраняюсь и снова падаю безвольной куклой на твердое тело.
– Рита, нам пора ехать, – вырывает меня из нирваны голос Марка. Его тон… снова деловой и сдержанный.
Стремительно возвращаюсь в реальность, будто окунувшись в холодную воду.
Глава 29
Марк помогает мне одеться, но ведет себя отстраненно. Его прикосновения сдержанные и деловитые, а в глазах больше нет того тепла, которое я видела несколькими минутами ранее.
Я чувствую, что теперь он держит меня на расстоянии, и я не знаю, почему. Мне казалось, что между нами произошло то, что сближает людей, а получилось наоборот и это скребет по внутренностям тупым ножом.
В момент, когда он подхватывает меня на руки, я поднимаю на него глаза, но он даже не смотрит на меня. Как будто я всего лишь часть очередной проблемы, которую нужно решить.
В машине я молчу, наблюдая, как по улицам идут прохожие, спеша по своим делам, а мои мысли блуждают будто в тумане.
Я чувствую себя использованной. Я не знаю, что будет дальше, не знаю, как выйти из этой ситуации.
Мы подъезжаем к дому, и в душе поднимается тревога. Мне не хочется туда возвращаться, не хочется видеть свекровь и Макса, но выбора у меня нет.
Марк помогает мне выйти из машины, снова подхватывает на руки, несет к двери. Внутри нас сразу встречает Ирина Николаевна, и по её лицу видно, что она готова взорваться.
– Где вы были⁈ Вы хоть представляете, как это выглядит? – она тихо шипит, видимо, чтобы никто не услышал из идеальной семейки. Её голос звучит так, будто она уже точно знает, что между мной и Марком что-то было.
– Рита была в частной больнице, – холодно отвечает Марк, его голос звучит твёрдо и бескомпромиссно. – Я был рядом. Никто ничего не узнает. Все под контролем.
– В больнице? Что ты несёшь? Эта девчонка ведёт себя как… как последняя… – Ирина Николаевна злобно кривится, но не успевает договорить, потому что Марк резко затыкает её.
– Хватит! – его голос становится жестким, почти угрожающим. – Тебе нужно научиться следить за младшим сыном получше, чтобы ему от алкоголя и вседозволенности голову не сносило. Или тебе нужен еще один нервный срыв, я не понимаю? Иди переодевайся, Рита, и поедем на работу.
Ирина Николаевна замолкает, её глаза широко раскрываются от неожиданности. Она явно не ожидала такого ответа от Марка.
Обезболивающее и похмелье притупляют боль в ногах и я быстро добираюсь до комнаты. Меняю одежду, надеваю удобную обувь, заплетаю волосы в пучок, чтобы не заставлять Марка ждать.
То, что он остался и ждет меня, успокаивает, потому что остаться со свекровью один на один я сейчас совершенно не готова. Я боюсь, что в таком состоянии не сдержусь снова.
Спускаюсь обратно, стараясь наступать только на пальчики.
Марк, увидев меня, вытаскивает руки из карманов и подхватывает с последней ступеньки.
Мы слышим шум с лестницы, одновременно поднимаем головы, – Макс стоит наверху. Растрепанный, глаза мутные, лицо осунувшееся. Явно страдает от похмелья. Интересно, а он вообще в курсе, что меня дома не было?
– Куда это ты несешь её? – его голос звучит хрипло, но в нём слышится гнев. Он делает шаг к нам, но Марк не обращает на него внимания, разворачивается и идет к двери.
– Какая тебе разница, Макс? Неужели ревнуешь? Может, заедешь за Риммой? Отвезешь её на работу? – бросает Марк за спину с холодной усмешкой. – Иначе так все просрешь.
Макс замирает, и я вижу, как его лицо становится красным от ярости. Но Марк не даёт ему больше возможности выплеснуть гнев – выходит, хлопая дверью, усаживает меня в машину.
Снова молчит и не разговаривает со мной. И я злюсь.
Если уж он попользовался мной, то уж хотя бы вел себя, как обычно!
– Почему не сказал, что Макс может сделать куни Римме? – усмехаюсь, чувствуя, как меня накрывает обидой и ревностью, глядя на него как можно холоднее.
Марк лишь морщится и молчит, продолжая смотреть на дорогу. Но я не могу остановиться, внутри меня все еще бурлит алкоголь, и я снова усмехаюсь, добавляя:
– Ты провел ночь со мной, а сам ревнуешь жену? А как же братская любовь? Надо делиться.
Марк резко тормозит на обочине, так, что я влетаю грудью в торпеду. Его лицо становится жестким, губы сжимаются в тонкую линию. Я чувствую, как внутри все испуганно замирает. Он поворачивается ко мне, его глаза темнеют от ярости.
– Ты права, – произносит он, его голос тихий, но напряженный. – Надо делиться. Я многим делюсь с Максом, настал и его черед.
Он наклоняет меня к себе, его дыхание обжигает мою кожу. Я чувствую его запах – смесь табака и кофе и от этого, кажется, пьянею еще сильнее. Марк смотрит мне прямо в глаза, его лицо невыносимо близко. Хочу, чтобы поцеловал меня и дал понять, что я для него что-то значу.
– Раздевайся.
Его слова ранят меня, как острый нож. Я резко отталкиваю его, чувствуя, как в груди нарастает паника, но Марк не принуждает меня.
– Я и забыла, что всего лишь рычаг в твоей игре, – улыбаюсь сквозь силу, стараясь сдержать слезы.
Получается, обо всем он знал. И не жалел меня, а просто использовал в своих целях.
– Только ты просчитался. С Максом у нас вообще ничего общего! Ему плевать, с кем я буду спать.
Марк усмехается, но в его усмешке нет и тени веселья. Он выглядит мрачно, почти озлобленно.
– То, что Макс тебя проебал, не означает, что ничего от тебя не хочет. Иначе, не следил бы за тобой и не устраивал истерики. Он жуткий собственник. И видит, как ты на меня смотришь.
Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, и не могу сдержать дрожь в голосе:
– А как я на тебя смотрю, Марк?
– Так, будто влюбилась, – жестко отвечает он, и в его словах чувствуется злорадство. – Я, конечно, понимаю, что это всего лишь выбор из двух зол, но мне льстит.
Я отворачиваюсь, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Слова Марка ударяют по мне больнее плетей. Внутри все сжимается от боли и тоски. Я же и правда…
Обрываю мысли, боясь своей правды.
– Значит, вся эта забота – фальшь? Просто использовал меня? Знаешь, ты такая же сволочь, как и они. – сжимаю в кулаки дрожащие пальцы. – Не смей больше прикасаться ко мне.
– Тебе нравится все, что я с тобой делаю. Какая разница, что за этим стоит?
– Большая, – взвиваюсь. – Еще раз дотронешься до меня, я все расскажу.
– Они превратят твою жизнь в ад, – пожимает плечами Марк.
– Да это уже ад! – кричу и чувствую, как по щекам все же текут слезы. – Благодаря тебе просто добавилось еще несколько кругов!
Марк молча открывает дверцу машины и выходит наружу, хлопая так, что стекла трясутся, будто это я его чем-то обидела. Прикуривает сигарету, задумчиво глядя куда-то вдаль. Пытаюсь прийти в себя, вытираю слезы. Украдкой смотрю на него.
Сталкиваюсь глазами с пристальным взглядом и теряюсь. Вижу в нем сожаление. Или мне кажется? Увидев, что я смотрю, Марк быстро отворачивается и вышвыривает окурок.
Глава 30
Когда подъезжаем к работе, я стараюсь как можно быстрее вылезти из машины и, прихрамывая, максимально быстро направляюсь ко входу. Я стараюсь не показывать свою слабость, держу спину прямо и иду, пытаясь выглядеть уверенно, хотя внутри всё трясётся. Не нужно больше мне его лже-заботы.
Я чувствую, как внутри меня поднимается страх и растерянность – после всего, что произошло, я не знаю, как мне теперь вести себя рядом с ним. Марк неспеша догоняет меня.
– Решила показать, какая ты самостоятельная?
– Мне больше не нужна твоя помощь, – рычу, не глядя на него.
Марк специально не обгоняет меня, неспеша следуя рядом. Вместе заходим в лифт. Я пытаюсь понять, что он думает, но его взгляд – словно стена, за которой скрываются эмоции, недоступные для меня.
Выхожу из лифта и Марк снова идет рядом, на шаг позади, будто хочет подстраховать, если я упаду. И у меня ощущение, что я сейчас реально рухну. Ступни жжет огнем. Но я лишь сильнее стискиваю зубы, кусая губы.
Как только мы оказываемся в кабинете, падаю в кресло и прикрываю дрожащие ресницы. Глаза печет от сдерживаемых слез. Чувствую, что Марк идет ко мне. Открываю глаза, а он уже присаживается передо мной на корточки, чтобы осмотреть мои ноги, не спрашивая разрешения.
– Не трожь, – шиплю, дергаясь, но он упрямо снимает с меня обувь и я чувствую, как моё тело снова напрягается – от смешанного чувства беспомощности и его неожиданной, пусть и фальшивой, заботы. Он же может уже не играть. Так зачем?
– Кровит, – вздыхает Марк, показывая мне окровавленную стельку и приносит аптечку.
– Тебе нужно было оставить меня дома, – шепчу я, глядя на его сосредоточенное лицо. Слова застревают у меня в горле, смешиваясь с чувством смятения и непонимания. Почему он так решительно отказывается оставить меня в покое? Почему ему не все равно?
– Чтобы все повторилось? Нет, – отвечает он, не поднимая глаз. – Со мной сейчас безопаснее, как бы смешно это ни звучало для тебя.
Я удивляюсь его словам. В Марке смешивается странное сочетание эгоизма и заботы, которое сбивает меня с толку.
Когда он заканчивает перевязку, отворачиваюсь к рабочему столу молча. Надо бы поблагодарить, но язык не поворачивается с ним разговаривать. Сейчас в голове только одно желание – дождаться момента, когда закончится учеба, и без оглядки сбежать на практику.
И гори оно все синим пламенем.
Работать с похмелья – то еще удовольствие. Меня мутит и то и дело бросает в жар. Правда, бросает в жар не только от алкогольных токсинов в крови. Еще и от горячих картинок, то и дело всплывающих перед глазами. Я будто снова чувствую его губы, вкус и аромат…
Как мне теперь работать с этим человеком и делать вид, что ничего не было? Да он же… первый у меня. Я открылась, поддалась его энергетике и попалась на крючок без наживки.
Со стоном роняю голову на стол, забывая, что не одна в кабинете.
– Тебе плохо? – тут же реагирует Марк.
– Нет! – вскрикиваю, потому что слышу звук шагов. Выпрямляюсь. В висок стреляет болью. Марк направляется ко мне. – Не подходи!
– Рита, – хмурится Марк, но не притормаживает.
– Со мной все впорядке. – вскакивая, рычу севшим голосом. – Не трогай меня.
– Сядь, – Марк останавливается.
Медленно пячусь к другому краю стола, обхожу его. Собираюсь позорно бежать, хотя понимаю, что при желании Марк тут же меня догонит.
Дверь кабинета распахивается и, впервые увидев Римму, я облегченно выдыхаю. Беру со стола первую попавшуюся папку и выхожу из кабинета.
– Рита, сделай мне кофе, – просит Марк в догонку.
Понимаю, что он просто боится, что я натворю что-нибудь и здерживает таким образом.
– Мне тоже, если не трудно, – мило улыбается Римма, но в ее глазах адовый котел. Я бы в нем сварилась в считанные секунды, если бы это было возможно. Мысленно усмехаюсь.
Есть небольшое ликование в душе, что теперь не я одна на стороне преданных. Разница только в том, что она, скорее всего, об этом не знает. И Марк ее в известность, конечно же, не поставит.
На душе отвратительный привкус от ревности к человеку, который тебе пробрался под кожу, но которому ты не нужен. Но я понимаю, что по-другому и быть не могло. И я сама виновата в том, что покупалась на все дешевые провокации моего мужа и чуть подороже – его брата.
В приемной тоже стоит кофемашина. Бросаю папку на стол, хромаю к ней. Делаю два американо. Хочется подойти и этот горячий кипяток Марку на брюки выплеснуть, а Римме в лицо.
Внезапно я слышу, как голоса за дверью становятся громче. Разговор переходит на повышенные тона. Я стою у кофемашины и стараюсь разобрать, о чем речь, но не понимаю ни слова.
И что делать? Заходить? Нет?
Беру два блюдца с чашками и останавливаюсь возле двери. Вроде затихли. Толкаю створку и шагаю внутрь.
Натыкаюсь на внезапно появившуюся передо мной Римму. Она выбегает из кабинета и, мне кажется, плачет. Останавливаюсь, пытаясь избежать столкновения, но Римма врезается в меня плечом так, что я отшатываюсь.
Из чашки выплескивается кофе, обжигая мне пальцы. Вскрикиваю, роняя чашку и от моего движения падает и вторая, обжигая меня снова.
Безмолвно втягиваю воздух, потеряв дар речи от боли.
Марк тут же вскакивает с места и в считанные секунды оказывается рядом. Я снова вижу, как его глаза мгновенно меняются – из холодных и равнодушных они превращаются в обеспокоенные.
Тот самый человек, который явно мне дал понять, что я – объект его игры, теперь проявляет заботу, будто ему есть до меня дело, и я не знаю, как на это реагировать.
Почему именно сейчас, когда я уже решила, что не могу ему доверять?
Он подхватывает меня на руки, сажает на диван, достает лед для виски и сжимает на нем мои обожжённые пальцы. Обнимает их своими ладонями и дует на них.
– Отпусти, – всхлипываю.
– Тише, тише, – шепчет он, и его губы осторожно касаются кончиков моих пальцев. Это прикосновение такое нежное, что я не могу удержаться – слёзы начинают катиться по щекам.
Почему я чувствую такую слабость перед ним? Я должна быть сильной, должна держать дистанцию, но не могу. Всё, что я чувствую сейчас, – это смесь боли, обиды и желания оказаться в его объятиях.
– Марк, пожалуйста, не трогай меня, – шепчу, не в силах перестать плакать. – Мне есть разница, понимаешь?
Пытаюсь выдернуть руки, но Марк лишь крепче сжимает их.
– Я не хотел причинить тебе боль, – тихо говорит он.
Несмотря на то, что его слова звучат искренне, я не могу поверить ему. Эти слова, вместо утешения, лишь усиливают мои страдания. Зачем он говорит это сейчас?
– Но ты уже сделал это, – улыбаюсь сквозь слезы и, наконец, вырываю руки из его ладоней. – И продолжаешь делать. Не трогай меня, у меня есть муж.
– Муж, которого ты к себе не подпускаешь, – щурится Марк.
– Сегодня же это исправлю!
* * *
Вечером родители настаивают на семейном ужине. После всего, что произошло, это выглядит подозрительно. Не хотят ли они устроить публичную порку? Я уже ничему не удивлюсь. В извращенном видении мира этой семейки, я – белая ворона, от которой слишком много проблем.
Принципиально перед окончанием рабочего дня захожу к Максиму в кабинет. Предупредительно стучу и, получив разрешение, вхожу. Макс один и – о боги – работает. Я даже не сразу понимаю, что мне кажется странным. Потом отмечаю – он трезв и бодр.
Видимо, тоже уже знает об ужине и просто держит себя в руках. Или это родители после моего внезапного бунта ему сделали внушение?
– Ты захватишь меня домой? – уточняю, не рискуя проходить дальше порога и оставаться с ним один на один.
– Что такое? Разонравилось с Марком засиживаться? Не удовлетворил? – равнодушно отзывается он, не отрывая взгляда от бумаг.
– Тебе нет равных в дедукции, – не выдерживаю и зло хмыкаю, но тут же прикусываю язык, потому что Макс все же поднимает на меня взгляд. Тяжелый, темный и какой-то плотоядный.
Требуются невероятные усилия, чтобы не передернуться.
– Родители будут ждать нас на ужин, ты в курсе? – стараюсь перевести тему в более нейтральное русло.
– В курсе, – Макс снова опускает глаза на бумаги, но потом все же бросает взгляд на часы. – Минут через тридцать поедем.
– Тебе помочь с документами? – уточняю и не понимаю, зачем мне это нужно. Меня начинает ломать при приближении этого человека, как при температуре, я не могу долго находиться с ним в одной комнате. Дернуло же за язык!
Макс вскидывает на меня удивленный взгляд и пару секунд разглядывает так, будто впервые увидел.
– Помоги, – отталкивается он от стола, встает и идет ко мне. Я было шарахаюсь в сторону, но он всего лишь берет стул, стоящий возле двери, и несет к своему столу, кивает мне на него.
Сажусь и склоняюсь над документами. Макс объясняет мне, какие цифры ему диктовать и мы начинаем быстро вносить данные в компьютер. Это очень странно – сидеть с ним рука об руку безо всякого напряжения. Мы просто работаем. Как коллеги, без каких-либо других смыслов.
Вся работа занимает около часа. Заканчиваем. Макс выключает свет и мы спокойно выходим из кабинета, хотя я то и дело ожидаю какого-то удара в спину.
Немного задерживаемся к ужину, поэтому Макс ведет машину довольно быстро. Молчим. За всю дорогу не произносим ни слова.
Когда машина останавливается возле дома, я открываю дверь, но Макс опережает меня. Он подхватывает меня на руки, игнорируя мои протесты, и несёт в дом.
– Отпусти меня, Макс, – шепчу, чувствуя, как вспыхиваю от неловкости. Меня несет на руках мой официальный муж, а я готова провалиться со стыда.
Всё внутри сопротивляется этому близкому контакту, но я ничего не могу сделать. Да и вреда мне Макс не причиняет. Наоборот, будто поддался внезапному порыву заботы, как я в его кабинете.
Я не хочу, чтобы он касался меня, но появляется маленькая надежда на перемирие. Пусть подобное тонкому весеннему льду, но перемирие. Мне нужна передышка. И, видимо, он тоже это прекрасно понимает.
Макс заносит меня в дом и несет в гостинную. Там разговаривают свекр, Марк, Римма и Ирина Николаевна. Все взгляды устремляются на нас.
– Ну, наконец-то! – встает Ирина Николевна. – Это моветон, опаздывать на мероприятия.
Римма лишь шире растягивает холодную улыбку. Лицо свекра бесстрастное, но в глазах читается легкое неодобрение. На Марка не смотрю из принципа, но чувствую на себе обжигающий, проницательный взгляд.
– Мы работали. – коротко отзывается Макс.
Он словно нарочно игнорирует присутствие людей и аккуратно несет меня в столовую.
Что это? Они поссорились? Для кого этот концерт?
Я глубоко вздыхаю, пытаясь взять себя в руки, но все равно чувствую неловкость.
Следом за нами заходят и все остальные. Снова ловлю на себе взгляд Марка. Он кажется спокойным, но я чувствую, как внутри всё переворачивается от той темной энергетики, что исходит от темных глаз.
Римма что-то говорит ему, цепляясь за его руку, её голос звучит искусственно ласково. Она выглядит довольной, но её улыбка фальшивая, и это вызывает у меня странную смесь ревности и удовлетворения.
Марк знает, что жена ему не верна и просто терпит ее рядом по какой-то причине. А она не знает, что все ее темные стороны уже давно на виду, и лезет из кожи вон, чтобы изображать заботливую супругу. Или это концерт для Максима?
Может, они поссорились и это он ей решил напомнить, что у него есть жена, которую он может прилюдно носить на руках?
Ужин начинается, все активно общаются, но атмосфера в комнате напряжённая. Я ощущаю это каждой клеточкой своего тела. Мать старается разрядить обстановку, улыбаясь и болтая обо всем подряд.
Её голос звучит так, словно она отчаянно пытается склеить разломы в этой семье, но атмосфера от этого теплее все равно не становится.
– Мы семья, – внезапно говорит Виктор Викторович, оглядывая всех нас. – И мне бы хотелось, чтобы вы помнили об этом. Все проблемы, обычно, от избытка свободного времени. Хватит разногласий, уже давно пора подумать о будущем.
Его взгляд останавливается на мне и Максе, затем переключается на Марка и Римму. Я чувствую, как кровь отливает от моего лица, а руки начинают дрожать. Мне хочется сбежать из-за этого стола, но я не могу.
– А будущее семьи – это внуки. Нам с Ириной уже очень давно хочется, чтобы вы поскорее подарили нам эту радость.
Макс, сидящий рядом, вдруг поднимает голову и улыбается. Эта улыбка лишена искренности, но она настолько уверенная, что меня передёргивает.
– Не переживайте, отец, – говорит он с нарочитой лёгкостью. – Мы с Марго займемся этим вопросом вплотную в ближайшее время.
Его слова звучат как приказ, и я чувствую, как моё горло сжимает от спазма.
Я едва дышу, мои руки начинают дрожать. Сжимаю вилку с такой силой, что белеют костяшки пальцев. Бросаю ее на тарелку. Все взгляды тут же устремляются на меня.
– Извините, – морщусь. – Ноги болят. Пойду выпью обезболивающее.
Поднявшись наверх, я закрываюсь в комнате, поворачивая ключ в замке. Сердце бьётся как сумасшедшее, я едва держусь на ногах от волнения. Стараюсь не думать о словах Макса. Может, это все сказано, чтобы позлить кого-то? Но все равно меня трясет и всё, что я чувствую, это отчаяние и гнев.
Не раздеваясь, падаю на кровать, прислушиваясь к приглушённым голосам, доносящимся из столовой. Эти голоса словно доносятся из другого мира, далёкого от меня. Мира, в котором я больше не хочу быть.
Я засыпаю, но мой сон беспокойный, рваный. Меня преследуют обрывки воспоминаний, тени людей, их голоса. Просыпаюсь от громкого стука в дверь. Сердце пропускает удар. Стук повторяется, на этот раз сильнее, резче. Я чувствую, как меня охватывает паника.
– Кто там? – мой голос дрожит, я не могу его контролировать.
– Открывай, Марго, – голос Макса. Холодный, приказной, как лезвие ножа.
– Уходи, Макс. Я сплю.
– Ты моя жена. Открывай. Или я войду сам.
Я сажусь на кровати, беспомощно оглядываясь и чувствуя, как по спине пробегает холод. Пульс бьётся в висках, а тело словно парализовано страхом. Слышу, как Макс ударяет плечом по двери. Ещё раз.
Под напором спортивного тела створки прогибаются и дверь с грохотом распахивается.
Макс стоит в проёме и тяжело дышит, а его глаза горят, как у хищника, готового к атаке.
И, что самое страшное, он трезв.
– Ты – моя жена, – повторяет он, делая шаг внутрь. Его голос глубокий, резкий, лишённый тепла. – И я хочу взять то, что принадлежит мне по праву.
