Текст книги "Измена. Танцы на осколках (СИ)"

Автор книги: Анна Рэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 4

Мы едем в машине, и я молчу, уставившись в окно. Слишком много мыслей крутится в голове, слишком много боли заперто внутри. Макс тоже молчит, но я чувствую напряжение кожей. Воздух в салоне тяжелый, пропитанный недосказанностью и холодной злостью. Мои руки дрожат, и я то и дело сжимаю кулаки, пытаясь успокоиться. Но толку нет. Внутри все переворачивается. Я не знаю, что мне делать.

Макс изредка бросает на меня взгляды. Я вижу его в отражении стекла – бледный, раздраженный. Он сжимает руль так крепко, что на костяшках проступают белые пятна. Я знаю, о чем он думает. Он злится.

Злится на меня за то, что я сбежала, злится за то, что чуть не сорвала их спектакль. Для него все это – игра, в которую должен был выиграть он. А я заранее была обречена на проигрыш, даже не успев осознать, что это это все – хорошо срежиссированная постановка. И как после этого верить людям?

Я вновь думаю о той ночи. О том, как застала его с другой. Все это кажется нереальным. Словно случилось не со мной. До сих пор не могу поверить, что Макс, человек, которому я доверилась, мог так поступить. За что он так со мной?

– Ты понимаешь, что будет дальше? – его голос резкий, как удар плетью, и я вздрагиваю, выныривая из своих мыслей. Он не отрывает глаз от дороги, но в его голосе слышится плохо скрываемое раздражение.

– Что? – я не хочу говорить, но понимаю, что отмолчаться получится вряд ли, поэтому все-таки отзываюсь.

– Родители в ярости. Твое поведение… – Макс запинается, пытаясь подобрать слова. – Это удар по репутации семьи. Ты чуть не испортила все.

Я поворачиваю голову к нему, едва удерживая себя от саркастического смешка.

– Серьезно? – спрашиваю тихо. – Это я испортила все? А как насчет того, что ты изменил мне в день нашей свадьбы? Что твои родители об этом думают?

Макс сжимает руль сильнее, и я вижу, как плотно смыкается его челюсть.

– Это не важно, – его голос звучит холодно. – Важно, что ты сбежала. Ты не понимаешь, какие последствия это могло иметь. Мы едва успели замять скандал, чтобы пресса не узнала. Ты знаешь, как много у нас инвесторов за границей? И они тщательно следят за репутацией своих партнеров. А ты… – он бросает на меня быстрый взгляд, полный осуждения. – Подставила под удар даже не меня. Моего отца.

Я не могу поверить своим ушам.

– Значит, это все моя вина? – спрашиваю, стараясь не сорваться на крик, но внутри все кипит от злости. – Твои родители винят меня? Не тебя, кто повел себя как последняя сволочь, а меня?

– Все не так просто, – холодно отвечает Макс. – Мой косяк можно было решить тихо. Ты должна была вести себя иначе. Родители были уверены, что ты понимаешь, на что идешь.

Мое сердце сжимается от боли и обиды. Я вспоминаю момент, когда подписала этот чертов контракт.

Как я могла быть такой слепой? Отец Макса настоял на нем. А я, дура, была настолько влюблена, что поставила подпись, не вдаваясь в детали.

«Да, условия с одной стороны жесткие, но мы радеем за то, чтобы семья была крепкой. А то сейчас все, кому не лень, бегут в ЗАГС разводиться по ерунде. Тебя мы тоже обезопасим, Маргарита. Ты не будешь ни в чем нуждаться.» – внушал мне Виктор Викторович, а я послушно кивала, мысленно рожая детей и строя счастливую семью…

Кто бы мог подумать, что это станет моим приговором? Теперь я привязана к Максу на долгих пять лет.

Если я решу развестись, меня ждет огромная неустойка, сумма, которую я не смогу выплатить даже за несколько жизней. Но, пока я член их семьи, мой счет то и дело будет пополняться. Я даже буду являться акционером в компании его отца. Пакет акций не значительный для участия в жизни компании, но мне все же будто… оказали доверие. По факту – связали по рукам и ногам. И надели золотые кандалы.

– Ты ведь знала об условиях контракта, – продолжает Макс буднично. – Ты согласилась на это.

– Да, – мой голос дрожит от обиды и разочарования. Дурацкая ситуация, в которую я сама себя загнала легким росчерком пера. – Но я думала, что ты любишь меня, что ты собираешься построить со мной семью. Я думала, что это настоящий брак, а не сделка. И контракт – просто прихоть твоего отца, не более! Иначе никогда не согласилась бы выйти замуж на таких условиях.

– Я люблю тебя, – пожимает мой муж плечами и его голос звучит не так искренне, как до свадьбы. – Правда, после этой выходки уже не чувствую такого единения между нами, как раньше.

– Вы… – горло сжимает нервным спазмом и я не могу даже вдохнуть нормально. – Вы все обманули меня.

Задыхаюсь от смеси эмоций.

Макс хмурится, но ничего не говорит. В его глазах я не вижу ни раскаяния, ни сожаления. Ни-че-го.

Мы едем дальше, погруженные в гнетущую тишину. Мои мысли скачут, как безумные. Я пытаюсь найти ответ на вопрос: как я могла так ошибиться? Макс всегда был не тем, кем казался. Он притворялся, строил из себя идеал, а я поверила. Он говорил о детях, о будущем, о семье… и я думала, что вот он, настоящий. Оказалось, все это ложь.

– Ты понимаешь, что теперь тебе придется исправить ситуацию? – снова говорит Макс. Я устало вздыхаю, не глядя на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Родители недовольны, Марго. Ты должна будешь вести себя правильно. Как подобает людям нашего круга. Нам предстоит несколько больших приемов с иностранными партнерами. Ты должна быть рядом, улыбаться и делать вид, что ничего не произошло.

– Ты издеваешься? – поворачиваюсь к нему, и в груди поднимается волна гнева. – Ты хочешь, чтобы я изображала счастливую жену после всего? Ты правда считаешь, что это нормально?

Макс бросает на меня тяжелый взгляд.

– Ты знала, на что подписывалась. Сама согласилась на такую цену.

Эти слова звучат, как удар по лицу. Цена…

Меня купили.

Просто закрываю глаза рукой и тру лоб. Голову будто сдавило стальным раскаленным обручем. Единственное, что я сейчас хочу – согреться под теплым одеялом.

Мы подъезжаем к особняку его родителей. Этот дом всегда казался мне слишком огромным и холодным. Будто роскошный музей, где лучше ни до чего не дотрагиваться. Макс глушит двигатель, и я выхожу из машины, чувствуя, как ноги подкашиваются. Страх и усталость наваливаются тяжелым грузом, но я стараюсь не показывать этого.

Макс идет впереди, не оглядываясь на меня. Я иду за ним, как по инерции, хотя внутри меня все кричит о том, что я должна развернуться и уйти. Но я не могу. У меня нет выхода. Потому что от этой злополучной бумажки теперь завишу не только я. Моя семья тоже связана обязательствами.

Мы подходим к двери, и она открывается перед нами. На пороге стоит мать Макса. Ее лицо каменное, губы сжаты в тонкую линию. Она смотрит на меня с брезгливостью, словно я – грязь на ее идеально чистом полу.

– Маргарита, – холодно произносит она, не двигаясь с места. – Ты наконец вернулась.

Я молчу, не в силах подобрать слова. Мне кажется, что ее взгляд способен испепелить меня. Ирина Николаевна всегда смотрела на меня так, словно я была недостойна их семьи. А теперь, после моего побега, ее презрение просто плещет через край.

Макс проходит мимо нее, коротко целуя в щеку. Я остаюсь стоять на месте, ощущая себя посторонней и не спешу проходить без приглашения.

– Надеюсь, ты понимаешь, – говорит она, глядя на меня свысока, – что не должна была вести себя подобным образом. Мы приложили немало усилий, чтобы замять этот инцидент. Все обошлось. Но ты должна осознавать, что любые твои действия имеют последствия.

Моя злость нарастает. Сначала Макс, теперь его мать. Все они винят меня за то, что произошло, хотя настоящая вина лежит на нем. Это он изменил мне, это он разрушил наше будущее.

Я с трудом сдерживаю слезы, глядя ей прямо в глаза. Мать Макса даже практически не моргает. Ее лицо остается таким же ледяным и безэмоциональным.

– Макс… изменил мне вчера, – выдыхаю без особой надежды, что она поймет мои чувства. Вот вроде бы женщина, а… какая-то замороженная, будто рыба на прилавке магазина.

– Неприятно, не спорю. Но тебе не следовало сбегать, – отвечает она, будто не слышит моих слов. – Ты должна была остаться и решать проблемы внутри семьи, на месте.

Я не могу больше это слушать. Мне хочется кричать, царапать кожу. Хочется выбежать из этого холодного дома, но я застряла здесь. Застряла в этом браке, в этих обязательствах, в этих людях, которые не видят во мне человека. Для них я просто пешка в игре, способ укрепить их позиции.

Я делаю шаг вперед, стараясь держаться уверенно, хотя внутри все дрожит.

– Я не собираюсь притворяться, что ничего не произошло, – говорю я, и мой голос срывается от напряжения. – Ваш сын предал меня, и я не буду закрывать на это глаза.

Свекровь смотрит на меня с ледяным спокойствием.

– Ты теперь часть нашей семьи, Маргарита. Ты больше не имеешь права делать, что хочешь. Тебе придется смириться.

Глава 5

К моей радости, Макс практически сразу уезжает до вечера на работу и я могу спокойно принять ванну, а после лечь отдохнуть. Я настолько вымотана, что даже не чувствую голода. Проваливаюсь в тревожный, изматывающий сон. Пару раз как сквозь вату слышу голоса и, кажется, даже отвечаю что-то.

Просыпаюсь, с трудом выныривая из вязкой темноты, от шороха. Открываю глаза и в приглушенном свете комнаты вижу Макса. Наблюдаю из-под прикрытых ресниц. Он, видимо, только что принимал душ и стоит сейчас возле шкафа, выбирая одежду. Сейчас на нем лишь светлое полотенце на бедрах.

Макс красивый. Высокий. У него поджарая фигура, как и у многих мужчин, которые увлекаются футболом. Рельефное, сухое тело, покрытое бронзовым загаром. Оно вызывает непроизвольное желание прикоснуться. Провести ладонями по широким плечам, очертить линию лопаток…

Макс внезапно скидывает полотенце и я прикрываю глаза. Не хочу на него смотреть. Да, он пробуждает во мне женское начало. И просто своим внешним видом. И тем, что слишком свежи воспоминания о тех прекрасных днях, что мы были вместе до его измены. Да, он предал меня. Да, между нами больше невозможно ничего общего, кроме вынужденного соседства. И все же… мне тяжело.

– Марго, просыпайся, – раздается его голос совсем рядом и я от неожиданности вздрагиваю, распахивая глаза. Видимо, я опять провалилась в дрему, потому что Макс стоит рядом с кроватью уже одетый в светлые брюки и свободный кашемировый бежевый джемпер, хмуро разглядывая меня. – Приводи себя в порядок и спускайся. Ужин через час.

– Я не хочу, – пристально смотрю на него, натягивая одеяло выше. – Я не голодная.

– Все равно придется присутствовать за столом. Мы всегда ужинаем всей семьей. Из-за нашей ссоры исключения никто делать не будет. Так что, собирайся. – жестко отрезает он. – Ты сама или тебе помочь?

– Я сама, – быстро соглашаюсь, чтобы не провоцировать новый скандал, но встаю с кровати лишь тогда, когда Макс уходит из комнаты. Устало тру лицо. Ощущение, будто в глаза насыпали песка. Я не чувствую себя отдохнувшей. Еще вся эта атмосфера вокруг давит.

Ужин в доме родителей Макса всегда был напряженным для меня событием, но сейчас каждая секунда ощущается, как вечность. Я сижу за огромным столом, уставившись в свою тарелку, едва прикасаясь к еде. Напротив меня – Макс, его родители по бокам. В доме царит полная тишина, за исключением редких звуков приборов. Никто не спешит начинать разговор.

К моему огромному облегчению, лицемерно улыбаться и пытаться играть в дружелюбие здесь больше никто не собирается.

Я чувствую на себе холодный взгляд свекрови. Он не то, чтобы враждебный. Скорее изучающий.

– Итак, Маргарита, – наконец прерывает молчание отец Макса, откладывая вилку в сторону. Его голос звучит размеренно и слегка хрипло. – Мне интересно, что все-таки произошло? Почему ты решила сбежать?

Его слова отдаются у меня в голове, как набатный колокол. Вот оно. Тот самый момент, когда меня наконец заставят ответить за свои действия. Я поднимаю глаза и ловлю на себе сосредоточенный взгляд зеленых глаз. Фоном отмечаю, что Макс больше похож на мать. Делаю глубокий вдох, чтобы объяснить все как есть. Но только открываю рот, как Макс резко перебивает меня.

– Пап, это не важно. Мы уже все обсудили, – его голос звучит уверенно, и я вижу, как он быстро бросает взгляд на меня. В его глазах я читаю предупреждение: молчи.

Виктор Викторович хмурится, но, кажется, не собирается останавливаться на этом.

– Макс, позволь своей жене самой ответить, – он поднимает брови, пристально глядя на сына. – Я хочу услышать ее версию.

Я открываю рот, но в тот же момент чувствую сильный толчок под столом. Свекровь ударяет меня ногой, давая понять, что я должна заткнуться. Я вздрагиваю от неожиданности, взгляд машинально опускается в тарелку, и обида подступает к горлу. Мне хочется высказаться, но в доме Макса правила другие. Здесь меня никто не слушает, мое мнение не имеет значения.

– Дорогой, – голос Ирины Николаевны звучит приторно-сладко, как будто ничего и не произошло. – Это был момент слабости. Наши молодожены очень эмоциональные. Надо просто дать им время.

Свекр кидает на нее равнодушный холодный взгляд и несколько секунд просто молча смотрит.

– Не хочется портить такой чудесный семейный вечер. – добавляет она, заискивающе склонив голову.

Я сжимаю зубы, чтобы не наговорить лишнего, но внутри меня все кипит. Они обращаются со мной, как с игрушкой, как с ребенком, который не понимает, что происходит вокруг. Макс абсолютно невозмутимо ест стейк, будто про него и речи не идет.

– Слабость? – отец Макса переводит взгляд на меня, и я чувствую, как его тяжелый, проницательный взгляд заставляет нутро съежиться. – В нашей семье нет места слабым. Маргарита, ты ведь своей рукой подписала контракт, верно? Сама согласилась на эти условия. Так что, сопли подотри и живи.

Замираю.

Эти слова, сказанные почти буднично, словно холодный душ обрушиваются на меня. Моя жизнь теперь – это контракт. Я чувствую, как в груди сжимается. Злость и обида захлестывают меня, но я снова сдерживаюсь.

– Да, – небрежно добавляет свекровь, поджимая губы. – Тебе повезло оказаться в нашей семье. Многие мечтали бы быть на твоем месте. Мы дали тебе все – статус, положение, обеспеченное будущее. Ты должна это ценить, а не устраивать драмы.

Я поднимаю глаза и встречаю ее холодный взгляд. В ее лице ни грамма тепла или понимания. Только презрение и уверенность в собственной правоте. Она считает, что жить в их семье – большая привилегия. А на самом деле, я будто попала в болото.

– Но, если кто-то узнает о проблемах между тобой и Максом, – добавляет она, понижая голос, будто это уже не разговор, а угроза, – вам обоим мало не покажется.

После этого я больше не пытаюсь открыть рот. Что толку говорить? Они уже все решили. Мое мнение – лишь пустой звук в их мире денег и статуса. Ужин продолжается в той же напряженной тишине, но я больше не замечаю ни звуков, ни вкуса еды. Все, что я сейчас чувствую, это ярость, застрявшая у меня в горле, как рыбья кость.

Когда ужин наконец заканчивается, я молча поднимаюсь из-за стола и иду в спальню. Мое сердце бьется тяжело и глухо. Такое чувство, будто что-то внутри меня ломается. Какой-то механизм сбоит и вот-вот выйдет из строя. Я захожу в комнату, закрываю за собой дверь и, наконец, выдыхаю. Это не место для меня. Этот дом, эти люди… Я не хочу здесь находиться.

Спальня у Макса огромная, украшенная дорогой мебелью и картинами. Я здесь была пару раз, когда приходила на ужин, а после мы валялись и болтали о разном. Тогда она казалась мне красивой, как из фильмов про королей. А сейчас вызывает раздражение. Все вокруг такое же холодное, как и сами жильцы этого дома. Я сажусь на край кровати, обхватив себя руками, и пытаюсь хотя бы немного согреться. Но холод… под кожей. В голове все еще крутятся их слова – «сопли подотри и живи», «многие мечтали бы быть на твоём месте». А я хотела бы исчезнуть прямо сейчас. Сбежать отсюда и никогда не возвращаться.

Дверь тихо скрипит, и в комнату входит Макс. Он закрывает дверь за собой и делает несколько шагов в мою сторону. Я не хочу смотреть на него, но все же поднимаю глаза.

– Нам нужно поговорить. – Макс садится рядом, наклоняется ко мне, и я чувствую запах его одеколона. Отстраняюсь.

– Ты должна меня понять, – он кладет руку на мое плечо. Его прикосновение теплое, но я отшатываюсь, как от огня, и он со вздохом убирает ее. – Я много лет до тебя жил, как хотел. Мне просто нужно больше времени, чтобы остепениться. Мы можем все исправить. Как настоящая семья.

Смотрю на него и качаю головой. Я не верю.

– Я знаю, что налажал, – продолжает он тихо, глядя в темноту за окном. – Но это не значит, что я желал тебе зла. Это была… просто ошибка. Мы можем начать все сначала.

– Я доверяла тебе, – шепчу и чувствую, как в носу начинает щипать от подкативших слез. – Я бы и хотела забыть. Но ничего уже нельзя исправить.

– Ты просто сейчас расстроена, – говорит Макс, поглаживая мою руку, притягивает меня к себе ближе. Его пальцы скользят по моей спине, будто пытаясь снять напряжение. Упираюсь ладонями в твердую грудь, не давая поцеловать себя. – Давай попробуем все вернуть, как было. Нам ведь хорошо вместе, ты помнишь?

Пытаюсь увернуться, но его прикосновения становятся более настойчивыми, и я чувствую, как по телу пробегает волна паники. Макс пытается взять нахрапом. А я не могу даже подумать о близости с ним после того, что он сделал.

– Макс, – мой голос срывается и я, с трудом вырвавшись, вскакиваю с кровати. – Нет! Я не хочу спать с тобой!

Он тоже встает и пристально смотрит на меня. Теперь в его взгляде уже не осталось той мягкости, что была минуту назад.

– Марго, – его голос становится низким, почти угрожающим. – Ты моя жена. И ты будешь спать со мной, хочешь этого или нет. Иди ко мне.

Глава 6

– Не подходи ко мне! – мой голос звучит резко, и я отступаю на шаг назад, чувствуя, как по венам разливается адреналин. Макс делает шаг ко мне, но я сжимаю кулаки и смотрю на него так, будто выцарапаю глаза. – Я не хочу видеть тебя рядом. И уж тем более не собираюсь спать с тобой.

Макс резко останавливается, на его лице читается удивление, сменяющееся раздражением. Он явно не ожидал, что я решусь сопротивляться. В его глазах я вижу проблеск злости, которую он пытается сдержать. Мне страшно. Но я не намерена сдаваться.

– Да что ты говоришь? – он усмехается, но в его голосе слышится раздражение. – Ты что, правда думаешь, что можешь диктовать условия? Ты моя жена, Марго, и ты должна выполнять свои обязанности.

– Я должна только одно, – я вскидываю голову и стараюсь не дрожать от страха, – быть твоей женой. Но нигде в этом чертовом контракте не сказано, что я обязана спать с тобой или рожать тебе детей.

Эти слова, кажется, задевают его за живое. Макс на мгновение теряет самообладание, и в его зеленых глазах вспыхивает ярость. Он сжимает кулаки, но потом резко расслабляется, убиет руки в карманы брюк.

– Ты хочешь скандала? – его голос становится тише, угрожающе спокойным. – Ты правда думаешь, что можешь вести себя так в моем доме? – он оглядывается на дверь, за которой явно могут услышать наш разговор, ведь говорим мы довольно громко. – Или ты хочешь, чтобы родители услышали, что мы опять ссоримся?

Его слова заставляют меня на мгновение замолчать. Я знаю, что если наши крики дойдут до родителей, это вызовет новый шквал обвинений в мою сторону. Они уже ненавидят меня за то, что я сбежала. И опять начнут клевать как коршуны при удобном случае.

– Мне плевать. Я не собираюсь терпеть твои домогательства, Макс. – я смотрю ему прямо в глаза, но все же говорю чуть тише. – Ты можешь заставлять, угрожать, но я не лягу с тобой в одну кровать. И я не позволю тебе прикасаться ко мне. Ты можешь делать что угодно, но у меня есть право на отдельную комнату. Иначе я уйду спать в гостиную и при попытке меня оттуда забрать силой закачу такой концерт, что услышат и за пределами этого дома.

Он молчит несколько секунд, обдумывая сказанное мной, и наконец, стиснув зубы, отступает. Я вижу, как он старается сдержаться, как в нем кипит злость, но он не хочет, чтобы наши разборки снова стали достоянием общественности.

– Хорошо, – наконец выдыхает он, и его голос становится почти ровным, хотя я чувствую, как за этим ровным тоном скрывается угроза. – Я дам тебе время. Тебе нужно смириться с ситуацией, и я готов подождать.

Его слова звучат как подачка, а не компромисс, и от этого мне становится еще противнее. Я хочу ответить ему что-то язвительное, но вместо этого просто отворачиваюсь. Пусть думает, что я смирюсь, что подчинюсь. Пусть живет в этой иллюзии.

Он верит, что может прогнуть меня. Ха! Я воспитывалась строгим отцом. Я знаю, что такое тактика. Пусть сейчас я сдам позиции, но в долгосрочной перспективе я обязательно придумаю, как отплатить им за все. Но сейчас мне нужно время, чтобы собраться с мыслями и принять свою новую реальность.

Макс подходит к двери и звонит в звонок, вызывая прислугу. Я стою у окна и пытаюсь унять дрожь, которая до сих пор не отпускает меня. Когда дверь открывается, на пороге появляется молодая служанка с невозмутимым лицом. Макс бросает на нее короткий взгляд и кивает на шкаф.

– Подготовьте для Марго отдельную спальню, – говорит он холодно, бросив взгляд в мою сторону. – Пусть она будет рядом с моей комнатой.

Я чуть не смеюсь вслух. Конечно, рядом с его комнатой. Он думает, что я окажусь под боком, в любой момент доступная для его внимания. Но я не собираюсь уступать.

– Спасибо, Макс, – я улыбаюсь, и в моем голосе скользит легкая ирония. – Я очень ценю твою заботу. Но может быть, я смогу выбрать комнату сама? Раз уж у меня теперь есть такая возможность.

Макс бросает на меня взгляд, полный недовольства, но перед прислугой старается не показывать свою злость. Он лишь кивает.

– Выбирай, – выдыхает он, скрывая раздражение за маской спокойствия.

– Отлично, – я поворачиваюсь к служанке и мягко улыбаюсь. – Тогда, пожалуйста, подготовьте для меня спальню подальше.

Макс прищуривает глаза, но не произносит ни слова. Прислуга кивает и выходит из комнаты, оставив нас наедине в тягостной тишине.

– А то у меня аллергия на обитателей этого крыла, – добавляю со вздохом и начинаю собирать свои вещи.

– Ты играешь с огнем, Марго, – тут же отзывается он, его голос тихий, но угрожающий. – Это не закончится ничем хорошим.

– В принципе, как и началось, – отвечаю я, встречая его взгляд.

Через несколько минут прислуга возвращается, чтобы проводить меня в новую комнату. Я молча следую за ней по коридору, чувствуя, как с каждым шагом меня отпускает напряжение и вместо этого начинает бить нервная дрожь. Этот дом, эти люди, их правила – я не хочу быть частью всего этого. Не хочу, но буду из-за своей глупости.

Мы подходим к спальне, и я захожу внутрь. Это спальня для гостей. Она гораздо меньше по размерам, чем комната Макса, но мне большего и не нужно.

Прислуга начинает приносить мои вещи из старой комнаты, аккуратно раскладывая их в шкафу. Я помогаю ей, чувствуя легкое удовлетворение от того, что хоть что-то удалось решить по-своему. Я наблюдаю, как мои платья, туфли и украшения перекочевывают на свои новые места. Но это всего лишь иллюзия свободы, я понимаю это. Иллюзия, что я сама выбираю, когда на самом деле у меня нет выбора.

Когда наконец остаюсь в одиночестве, я закрываю дверь на замок. Сердце бешено колотится, и я позволяю себе выпустить чувства наружу. Рыдаю в подушку и спустя время становится немного легче. Но внутри все еще кипит гнев. Я чувствую его в каждом мускуле, в каждой клеточке своего тела. Я вхожу в ванную, быстро переодеваюсь в мягкую пижаму и возвращаюсь в спальню, где ложусь на кровать, чувствуя, как усталость наваливается тяжелым грузом.

Но заснуть я не могу. Мои мысли скачут, словно бешеные. Я лежу, уставившись в потолок, слушая тишину дома, которая кажется почти угрожающей. В этот момент я слышу, как кто-то подходит к двери. Сердце начинает колотиться сильнее, а в животе холодеет от страха.

– Ты спишь? – голос Макса доносится с другой стороны двери. Я замираю, не в силах пошевелиться. Он стоит там, за дверью, и я чувствую, как по телу пробегает дрожь.

Я не отвечаю, стараясь дышать как можно тише, чтобы он подумал, что я уже уснула. Макс несколько раз дергает ручку двери, но она заперта.

Зачем он пришел? Неужели так сложно дать мне побыть одной?

– Я уверен, что ты не спишь. Имей ввиду, Марго, ты сбежала подальше не только от меня. Комната родителей тоже далеко и отсюда они ничего не услышат. Так что, советую впредь быть хорошей девочкой.

Резкий хлопок по двери заставляет меня вздрогнуть.

– Я понятно объяснил?

Закусываю трясущуюся губу и вообще перестаю дышать.