Текст книги "Темные желания"
Автор книги: Анна Рейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Если графу Гримстону случалось когда-либо представлять свою свадьбу, он думал об этом событии как о неприятном и неизбежном. Скорее всего, это была бы свадьба по расчету, и дай Бог, если бы невеста ему хотя бы нравилась и могла выносить его самого. По этой причине он старался вообще не задумываться об этом знаменательном дне. И вот, поглядите-ка, невеста ему очень даже нравится. Зная о его пристрастиях, она, тем не менее, не отшатывается от него в ужасе. И все это делало свадьбу событием вполне терпимым.
Они сильно ограничили количество приглашенных на свадьбу. Пригласили лишь тех, кого невозможно было не пригласить. Леди Прескотт, разумеется, получила приглашение, чем была чрезвычайно довольна. Это превращало ее едва ли не в самую популярную хозяйку сезона. Надо сказать, она была единственной женщиной из высшего общества, приглашая которую граф не преследовал никаких других целей, кроме как отдать ей должное. Остальные женщины были приглашены постольку, поскольку были приглашены их мужья, влиятельные политики и аристократы.
Но даже так получилось около полусотни гостей.
С той последней ночи Джоанна и ее жених больше не встречались наедине. Она получила удовольствие от свадьбы, от красивого наряда, от волшебного убранства церкви… вот только не могла вытравить из себя опасения, во что же превратится муж после свадьбы, когда она уже не сможет уйти от него…
Многих из гостей она уже знала по именам, вернее, по титулам. Они вежливо, без особой сердечности, поздравляли ее с бракосочетанием и желали долгих лет счастливой жизни. Но Джоанне казалось, что они вкладывают в свои слова тайный смысл. В конце концов, едва ли кто-то из них не слышал о постельных вкусах ее нового… мужа. Мужа, хозяина и господина. Она заставляла себя с вежливой улыбкой принимать поздравления и не оправдываться.
Если бы она вышла замуж за обычного холодного аристократа, ей бы завидовали, ее бы презирали, как выскочку, сумевшую захомутать ценный приз. Все это было и сейчас. Вот только невозможно было не заметить злорадные ухмылки и перешептывания. Да, она сумела подняться из грязи в князи, но расплачиваться за это ей придется всю жизнь, – вот что она читала на лицах гостей. И все это подливало масла в огонь ее собственных страхов.
Она тщательно подбирала наряд для свадьбы. Она подозревала, что граф не позволит ей сменить свадебное платье на ночной наряд перед первой брачной ночью, и потому заранее шила такое платье, чтобы потом порядовать графа «совращением невесты». Она помнила, что ему понравился прошлый наряд, весь в белых пенных кружевах… Только теперь она сделала подходящую прическу. Прическа мало отвечала требованиям моды, зато она отвечала вкусам ее …мужа. Да, теперь уже мужа.
И вроде бы у нее не было причин нервничать, в конце концов, она уже далеко не девственница и с ней делали почти все, что может сделать с женщиной один мужчина, но все-таки вся радость торжеств омрачалась одной мелкой мыслишкой: «Теперь ты не сможешь сбежать…»
Во время свадебного приема Джоанна выглядела расслабленной и довольной, но проведя с ней уже столько времени, граф не мог не понять, что это все сплошное притворство. Джоанна нервничала. Ему в голову пришла всего одна возможная причина: она боялась первой брачной ночи, что было более чем странно, учитывая, сколько времени она была его любовницей. Он раздумывал, что лучше: оставить ее в покое в эту ночь или все же воспользоваться своими новыми правами мужа? Сам он успел соскучиться по Джоанне и ее умениям и потому склонялся к мысли что «ничего особенного» скорее успокоит ее, чем его попытка отсрочить первую брачную ночь.
И все-таки, когда гости разъехались и он провожал Джоанну наверх, он поцеловал ей руку и сказал:
– Джоанна, помни, у тебя всегда есть право отказаться входить в мою спальню.
– Спасибо, милорд. Не сегодня, – сдержанно ответила она.
Да, не сегодня. За это он был ей благодарен.
– В таком случае, пойдем.
С коротким поклоном он открыл перед ней двери своей комнаты. Она переступила порог, впервые в качестве жены. Не сдержавшись, сцепила руки перед собой в замок, но тут же опомнилась и опустила их вдоль тела. Глаза ее по привычке уперлись в ковер.
Граф закрыл за собой двери. При виде несчастной, напряженной жены, в нем поднялись все его темные страсти, но он умел держать их в узде и выпускать на свободу постепенно. И потому он не стал подходить к ней. Вместо этого сначала налил себе вина. С бокалом в руке подошел к Джоанне. Невинная невеста, да и только. Он усмехнулся, смочил палец в вине и этим пальцем не спеша провел по ее верхней губе. Джоанна тяжело сглотнула.
– Посмотри на меня, – приказал он. Она подняла на него свои тревожные глаза. Он снова смочил палец в вине и провел по ее второй губе. Теперь ее рот был расслаблен, а губы мягкими. Он не стал сдерживать свое желание поцеловать эти губы. Возможно, впредь ему придется сдерживать множество своих желаний, но к чему избегать поцелуев? Да, они свидетельствуют о некоторой нежности, о близости, но он не боялся этого. В одной руке у него был бокал, другую он положил на талию Джоанны, не для того, чтобы прижать женщину к себе и вовсе не для того, чтобы помешать ей вырваться, если вдруг она захочет этого, а для того, чтобы почувствовать ее настроение.
Ее губы отвечали на его поцелуи, а напряжение уходило из ее тела. Довольный результатом, он отстранился и несколько холодно улыбнулся. До сих пор у него не было никаких планов на брачную ночь, но во время поцелуя множество разных видений заполонили его мозг, и некоторые из них он собирался воплотить в жизнь в эту ночь.
– Сними кринолин.
– Я не смогу справиться сама, милорд. Прошу вас…
Он помог ей снять конструкцию.
– Руки за спину, – шепотом приказал он, проведя указательным пальцем по ее щеке.
Он достал из ящика давно припасенные черные ленты. Одной из них связал ее запястья за спиной. Другой закрыл ей глаза. Третью обвил вокруг ее шеи, благоразумно оставляя припуск, и спустил за спиной к запястьям. Контраст белоснежного подвенечного наряда и черных лент был совершенен.
Джоанна поначалу испугалась, когда он завязал ей глаза, потому что ей не нравилось находиться в неведении относительно его чувств и намерений, но он сделал это не очень тщательно, так что осталась небольшая щель, в которую она могла подглядывать. В эту щель Джоанна могла разве что следить за его передвижениями по комнате, что, впрочем, не давало ей никаких преимуществ, ведь она не собиралась убегать от него. И все равно так ей было намного спокойней.
Она увидела, что его ноги двинулись по направлению к креслу, потом услышала, как он садится.
– Подойди ко мне. Достаточно. Встань на колени. Голову опусти на пол.
В этот раз он остановил Джоанну, прежде чем она встала между его ног. Она устроилась на полу так, как он сказал, старательно прогнувшись в спине. В этой позе, она знала, главной была попка. Эта поза, впрочем, давала ей одно преимущество: повернув голову, теперь через щель в своей повязке она могла видеть его лицо.
Повисло минутное молчание, но Джоанна не беспокоилась по этому поводу. Она знала, что граф наслаждался зрелищем.
Он потянулся, схватил ее юбки и откинул их на спину Джоанны, чтобы открыть для себя более интимный вид. Под платьем оказались только чулки, без всяких панталон. Он усмехнулся.
– Какая… порочность.
Джоанна не поняла, остался он доволен или нет.
– Ты весь день проходила в таком виде?
– Нет, милорд. Я сняла панталоны в последний раз, когда была в дамской комнате.
– И никто ничего не заметил?
– Надеюсь на это, милорд.
– Я не заметил, даже когда освобождал тебя от этого сооружения, – он кивнул в сторону кринолина.
Джоанна не знала, намеренно он успокоил ее или случайно, но его слова разрешили по крайней мере одно из сомнений в ее душе.
– Раздвинь ноги пошире, – услышала она и неторопливо выполнила указание. Стоило Джоанне пошевелиться, лента, накинутая на шею, натянулась, напоминая о своем присутствии. Она перевела дыхание. Граф ногой приподнял ее руки у нее за спиной, заставляя Джоанну прогнуться еще сильнее. Она не поняла, зачем он это сделал. С одной стороны, возможно, чтобы усилить ее неудобное положение. С другой стороны, так лента на шее меньше натягивалась и даже провисала.
Его нога переместилась на ее попку. Она почувствовала, как граф гладит ее ногой, и подумала, что должна была при этом почувствовать унижение, но ничего подобного не произошло.
– Повернись ко мне, – приказал он. Не поднимаясь с пола, Джоанна неловко развернулась. Раньше она стояла к нему боком, теперь вынуждена была повернутсья задом.
Его ладони легли на ее обнаженную плоть. Кажется, такая поза была любимой у ее нового мужа: чаще всего он играл с ней и брал ее именно так, сзади. В общем, ничего страшного.
Почувствовав ставшие уже привычными прикосновения его пальцев, Джоанна окончательно расслабилась. Да, сегодня он играл с ней чуть дольше обычного и к тому же завязал ей глаза, но так и не сделал ничего по-настоящему ужасного. Стоило ли бояться?
Через некоторое время он принялся не спеша освобождать ее от лент. Снимая повязку с ее глаз, он приподнял ее подбородок и внимательно посмотрел в ее глаза, пытаясь оценить ее реакцию на сегодняшнюю ночь. Джоанна часто моргала, не улыбалась, и он так и не смог понять, о чем она думает.
– Благодарю вас, милорд, – на всякий случай произнесла Джоанна, не поняв, чего он ждет от нее. Он криво усмехнулся, и Джоанна поняла, что не угадала. Но он тут же поцеловал ее в губы, медленно и со вкусом, не дав ей времени подумать о своей ошибке. После этого поцелуя ей захотелось повторить свои слова, теперь уже искренне, но она не посмела. Облизнула губы и промолчала. Граф, впрочем, прочитал ответ в ее глазах.
Он принялся раздевать ее, пользуясь каждым удобным случаем, чтобы как следует рассмотреть и потрогать то, что открывалось ему. Джоанна не смущаясь, спокойно, поворачивалась, поднимала руки и ноги, не пытясь помешать ему. Раздев ее догола, он с сожалением провел пальцем по ее обнаженной спине.
– Где твоя ночная рубашка?
– В гардеробной.
– Надень ее и возвращайся ко мне.
– Да, милорд.
Через десять минут, поспешно приготовившись ко сну, она вернулась в его покои. Ее муж находился в постели, задумчиво глядел в потолок. Джоанна остановилась на пороге, он повернул голову в ее сторону.
– Иди сюда, – позвал он. Джоанна забралась в кровать с другой стороны и легла под одеяло, устроившись на расстоянии от него, уложив руки поверх одеяла, словно бесчувственная кукла. Граф усмехнулся, перекатился к ней и поцеловал ее в губы. Потом посмотрел ей в глаза. – Ты не возражаешь против того, чтобы спать со мной?
– Нет, милорд.
Он едва заметно поморщился и ничего не сказал, кроме «хорошо», но она поняла, в чем ее ошибка, и дала себе зарок в следующий раз в подобной ситуации назвать его не милордом. Но… по имени? Нет, это немыслимо. Гримстон? Нелепо. И что остается? Милый? Любимый? Нет, нет, нет…
Оказалось, что засыпать вдвоем очень просто и даже приятно.
Разбудило графа жалобное поскуливание. Спросонья он подумал было, что дети притащили в дом щенка, который позже убежал от них и потерялся. Открыв глаза, он понял, что за окном еще ночь и что звук доносится с кровати. Когда же поскуливание повторилось, он окончательно осознал, что исходит оно от женщины, лежащей рядом с ним в кровати.
Он склонился над ней.
– Джоанна…
Она только еще больше свернулась клубочком, обхватив себя руками и снова жалобно заскулила. Он подумал, что, возможно, ночью как-то умудрился обидеть ее во сне. Он никогда не видел ее такой жалкой.
– Джоанна… – он осторожно коснулся ее плеча. Она вскрикнула в полный голос, дернулась, как от удара, и села на постели, тяжело дыша.
– Джоанна… – снова позвал он. Она огляделась.
– О-о-о… – тихонько выдохнула она, и с этим звуком из нее будто разом ушел весь воздух. Итак, это не из-за него, ибо осознав, кто находится рядом с ней, она расслабилась. – П-простите, пожалуйста. Я… я, наверное, разбудила вас.
– Что тебе снилось?
Она нервно сглотнула.
– Скажи мне, что? Я не позволю, чтобы у тебя были секреты от меня, пусть даже это кошмары.
– А у вас? У вас будут секреты от меня?
Он подумал несколько мгновений.
– Что ты хотела бы узнать?
Она пожала плечом:
– Я не знаю.
– В таком случае, возвращаемся к моему вопросу: что тебе приснилось?
Она снова тяжело сглотнула.
– Твой муж? – предположил он.
– Он пришел ко мне, чтобы… чтобы наказать, – шепотом стала рассказывать она, даже не пытаясь отрицать его догадку. – Он не умер, и… и… Но шея у него была вывернута, и кровь капала, текла по волосам…
– Достаточно, – он крепко прижал ее к себе. – Он умер.
– Да, я знаю.
Чувство вины в ее голосе услышал бы даже непроходимый тупица.
Ему показалось, что Джоанна всхлипнула. Он приподнял ее подбородок.
– Ты плачешь?
– Простите, милорд.
В ответ на «милорда» он опять поморщился, но не сказал ни слова и только снова прижал ее к себе.
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Апрель, Лондон (через несколько месяцев после свадьбы).
Граф Гримстон окинул быстрым взором бальный зал. Светский сезон только начинался, балы и приемы устраивались все чаще, но все же гостей, за зиму соскучившихся по развлечениям, на каждом из них было слишком много.
Где-то здесь была его жена. Она приехала раньше графа, его же задержали дела.
Ему потребовалось меньше секунды, чтобы найти ее в толпе. Он всегда мог безошибочно узнать ее среди сотен других женщин. Твердым шагом он направился к Джоанне, изредка обмениваясь приветствиями со знакомыми. Она стояла спиной к нему и сдержанно, как подобает истинной леди, смеялась над какой-то шуткой своего собеседника.
Граф коснулся ее плеча:
– Миледи.
Джоанна нервно дернулась и повернулась к нему. Испуганное выражение на ее лице продержалось всего лишь мгновение, тут же сменившись приветливой маской, и граф не был уверен, что кто-то, кроме него, заметил это. Но он заметил. И замечал всегда, хотя редко говорил Джоанне об этом. Он предполагал, что дела в его случае будут куда весомее слов, и потому терпеливо ждал, когда она перестанет ждать подвоха с его стороны. Со дня свадьбы прошло уже несколько месяцев, но нервозность Джоанны, по его мнению, лишь усиливалась, хотя в этом не было его вины. Он ни разу не ударил ее, не повысил на нее голос. Он давал волю своим желаниям один раз в месяц, хотя она каждую ночь спала в его постели. Он не ограничивал ее ни в чем. Он знал, что Джоанна вышла за него не по любви, и предоставил ей существенную сумму ежемесячную сумму «на булавки». Граф не собирался контролировать, как и на что она тратит свои деньги, просто однажды случайно обнаружил, что у нее остается больше половины. Она не требовала дорогих нарядов и украшений, приглашений в лучшие дома и знакомств с его высокопоставленными знакомыми. Единственное, что она попросила, – позволить ей избежать супружеских обязанностей в одну из ночей, когда он хотел осуществить их. Это было месяц назад. Возможно, сегодня она так испугалась его появления, потому что догадывалась: сегодня он тоже хотел воспользоваться своим супружеским правом. Он, впрочем, не рассчитывал, что она согласится. Он спросит, но Джоанна, скорее всего, откажет. И он не собирался настаивать.
Он начинал думать, что пройдет несколько лет, прежде чем она перестанет вздрагивать при его внезапном появлении, прежде чем она перестанет бояться его и того, что он мог бы с ней сделать. Раньше он думал, что на это уйдет несколько месяцев, но, как теперь стало очевидно, он ошибся. Он мог подождать и при этом не набрасываться на Джоанну словно дикий жеребец, хотя вероятно, что для этого ему придется перестать спать с ней каждую ночь.
– Надеюсь, следующий танец у тебя свободен?
– Да, милорд, конечно, – она подала ему руку. Он вел ее в танце, с сожалением ощущая, как она напряжена в его объятиях, как тяжело ей находиться рядом с ним. Она не стала отказывать ему в танце прилюдно, хотя – он был уверен – отдала ему танец, который обещала кому-то другому. Но если бы при этом на ее лице было чуть больше удовольствия, он был бы счастлив. Сейчас же у всех, в том числе и у него, было ощущение, что она просто не посмела ему отказать из страха жестокого наказания.
Джоанна понимала, что это глупо – бояться графа Гримстона. Несмотря на свои неделикатные интимные вкусы, в душе он все же не был жесток. Месяц назад она ему отказала просто потому, что хотела посмотреть, что же он будет делать. Ничего. Абсолютно. Он не сказал ей ни слова упрека, не пригрозил урезать содержание, вообще словно не заметил. Сегодня она собиралась отказать ему второй раз. И потому так нервничала. Да, он говорил, что она может отказать, но ни один муж не потерпит от жены пренебрежения супружескими обязанностями, особенно если жена ему не безразлична. А графу она точно не безразлична, иначе зачем вообще жениться на ней? Зачем укладывать в свою постель каждую ночь?
У Джоанны, разумеется, была своя комната – та самая, которую она занимала до замужества. Красивая женская спальня, обставленная элегантно и со вкусом, с прилегающей обширной гардеробной, очень удобная и замечательная. И она в ней спала всего лишь несколько ночей в месяц, когда было неправильное время ее организма. Если бы ее мужу чего-нибудь захотелось, она, разумеется, знала подходящие способы ублажить его, но он требовал… нет, просил ее исполнить спружеские обязанности лишь раз в месяц – в тот день, когда состоялось их бракосочетание, словно все-таки дал ей слово не тревожить ее чаще. Такая стабильность была очень успокаивающей, ведь тогда она могла не беспокоиться, когда он придет к ней и придет ли вообще… Должна была быть успокаивающей. Только Джоанна не чувствовала себя спокойней. Ей все чаще снились кошмары, но граф настаивал, чтобы она продолжала спать с ним. Именно спать – совершенно целомудренным образом, хотя она не раз замечала у него физические признаки возбуждения. Он сам же словно не замечал проявления у себя животных инстинктов, давая им волю раз в месяц.
Месяц назад, когда Джоанна отказала ему, она ожидала, что он потребует своего на следующую ночь, но он вел себя так, будто получил то, что просил.
Сегодня вновь было то самое число, и она собиралась отказать ему второй раз. И это было не самое страшное, что она собиралась делать. Она поняла, что не может избавиться от страха, и постоянно задавалась всяческими «а что, если…» А что будет, если граф заподозрит ее в измене? А что он сделает, если разозлится на нее по каким-то другим причинам?.. И Джоанна знала только один способ найти ответ на эти вопросы: дать ему настоящую причину разозлиться. Вот уже месяц она обдумывала свой план, вспоминала, что злит ее мужа больше всего и что он поставил одно-единственное условие, когда женился на ней – ее верность. Она просто должна была разозлить его сильно, очень сильно, и посмотреть, что он сделает с ней. Возможно, тогда она наконец избавится от своих нелепых страхов.
Успех ее плана зависел от одной маленькой, но весьма существенной детали: удастся ли ей подобрать подходящего человека на роль своего любовника.
Джоанна посещала балы и званые вечера вовсе не потому, что ей нравилось быть новым развлечением ханжеского высшего общества. Она слушала сплетни, задавала вопросы, искала. И вот, кажется, нашла.
Этот мужчина унаследовал титул виконта Хатклиффа не так давно, год назад. Он был вторым сыном в семье, на титул никогда не претендовал и был вполне доволен своей военной карьерой, как вдруг его отца и старшего брата постигло несчастье. Отец его, проиграв все состояние семьи, и даже больше, пустил себе пулю в лоб, а наследник, старший брат нынешнего виконта, обвинив более удачливого игрока в шулерстве, пал на дуэли. Таким образом, Хатклифф нуждался в деньгах, но почему-то не торопился искать богатую невесту. Его титул был достаточно яркой приманкой, и, честно говоря, ему не составило бы труда жениться на дочери какого-нибудь преуспевающего банкира или судовладельца, но он до сих пор не сделал ни единого шага в этом направлении. В свете стали предполагать, что он ищет добычу покрупнее. Возможно, герцогскую или графскую дочь.
Пердположения предположениями, но сейчас Хатклифф был, с одной стороны, свободен, а с другой – производил впечатление человека благородного и сильного. И нуждался в деньгах.
Вечером граф Гримстон привычно поцеловал руку своей супруги.
– Жду тебя через полчаса.
– Да, милорд.
Она переоделась достаточно быстро, и последние десять минут просто сидела перед зеркалом, обдумывая все, что должна сказать. Потом вошла в спальню мужа, замирая от страха. Он стоял посреди комнаты, одетый только в халат. Он ждал ее. Джоанна остановилась перед ним. Он положил руки ей на плечи и склонил голову, чтобы поцеловать ее. Она отвернулась.
– Милорд, пожалуйста…
Гримстон поднял голову, тщательно скрывая разочарование, понимая, что поцелуя не будет.
– Да, Джоанна?
– Пожалуйста, не надо.
– Как пожелаешь. Я хочу спросить тебя, Джоанна: согласна ли ты сегодня выполнить свой супружеский долг?
– Нет, милорд.
– Может быть, я могу сделать что-то, чтобы ты передумала?
В прошлый раз, как помнила Джоанна, ему было достаточно только одного нет.
– Нет, я просто не хочу.
– Все, что ты захочешь, – пообещал он.
– Нет.
– Хорошо. В таком случае, давай спать.
Он направился к кровати, Джоанна осталась стоять на своем месте. Она стиснула в кулаках ткань своей сорочки.
– Милорд…
Он внимательно посмотрел на нее.
– Я хочу спать в своей постели. Прошу вас.
Граф не смог удержаться от вздоха, полного сожаления. Он сделал жест рукой в сторону ее комнаты.
– Как пожелаешь, Джоанна.
– Не только сегодня, – уточнила она. – Я бы хотела каждую ночь спать в своей спальне. Одна.
Он медленно кивнул. На первый взгляд эта просьба Джоанны не требовала от него каких-то невероятных усилий или унижений, но ему было невероятно сложно удержаться от уговоров, увещеваний и напоминаний о супружеском долге.
– Спасибо, милорд, – Джоанна одарила его коротким поклоном и повернулась к нему спиной, направляясь к двери, соединявшей их спальни. Он с глубоким сожалением смотрел, как она уходит.
Итак, граф знал ее месячный цикл, знал, что она не беременна от него и не может быть беременна от него, потому что он не спал с ней вот уже два месяца. Теперь пора было приступить к более опасной части плана.
На следующий день Хатклифф должен был заехать за ней и повезти на прогулку – нахально увезти ее из дома мужа на глазах у всего света и, собственно, графа. Так уж получилось, что граф столкнулся со своим соперником в гостиной. Этого Джоанна не планировала, но это было ей только на руку.
– Милорд, – спокойно обратилась она к мужу, ведя виконта под руку, – вы знакомы с виконтом Хатклиффом?
Граф одарил ее острым взглядом, но поприветствовал виконта вполне вежливо. Он не хотел разыгрывать из себя ревнивого мужа по пустякам. До сих пор у него не было ни единой причины не доверять Джоанне, и он сейчас сделал выбор в пользу доверия. Она ведь согласилась на его главное условие – верность. Но все же наблюдать, как его собственная жена уезжает с другим мужчиной было неприятно и больно. Проводив коляску взглядом из окна своего кабинета, граф заставил себя сосредоточиться на делах.
– Миледи, вы решили с моей помощью вызвать ревность у вашего мужа? – спросил Хатклифф, едва они отъехали от дома.
– Ревность? – с искренним недоумением переспросила она. – О, нет.
Хатклифф внимательно посмотрел на женщину. Она не кокетничала с ним, что означало бы, что она просто хочет завести с ним интрижку, а на чувства мужа ей просто-напросто плевать. Она выглядела серьезно и дружелюбно, но не более того.
– В таком случае, какова же цель нашего выезда? Зачем вы позвали меня, позвольте спросить? Или я неправильно понял ваши намеки прошлым вечером?
– Нет, вы все поняли правильно. Мне действительно нужно было увидеться с вами сегодня.
– Зачем?
– Дело в том, что у меня есть для вас одно предложение, но я должна быть уверена, что все, что будет сказано, останется между нами.
– Если речь не идет об убийстве или каком-нибудь другом преступлении, которое может привести меня на виселицу, то я даю вам слово: все, что здесь будет сказано, останется между нами, – твердо сказал он. Он начал было думать, что графиня хочет попросить его о помощи, чтобы избавиться от своего жестокого, по слухам, мужа.
– Виселица – определенно нет. Но возможно, мой муж захочет вызвать вас на дуэль. Или просто пристрелить, – неуверенно договорила она и испытующе взглянула на него, пытаясь найти ответ, готов он к такому повороту событий или нет. Теперь Хатклифф не знал, что и думать.
– Я вас слушаю, миледи.
– Мне нужно, чтобы вы сыграли роль моего любовника.
Хатклифф подозрительно посмотрел на нее. Не нравились ему такие игры.
– Очень аккуратно, – уточнила она. – Мне нужно, чтобы о том, что вы мой… – она поморщилась, – «любовник», не догадывался никто, кроме графа Гримстона. Я не желаю позорить его публично.
– В таком случае… зачем вам это? – недоуменно спросил Хатклифф. – Если вы, как утверждаете, не хотите вызвать в нем ревность и не хотите опозорить…
– Я бы не хотела говорить, зачем мне этот спектакль, – глухо сказала она, опустив глаза. Потом снова взглянула на своего спутника. – Но я вам щедро заплачу.
Хатклифф стиснул зубы. Унизительно, когда тебе предлагают деньги за такое. Почти то же самое, что стать шлюхой.
– Сколько?
– Три тысячи фунтов.
– Очень щедро.
Она пожала плечом.
– Более того, я собираюсь сказать графу, что беременна от вас.
Он долго смотрел на нее.
– Да, это действительно может сподвигнуть мужчину на убийство. А вы беременны?
– Нет. Если бы я была на самом деле беременна, я бы не смогла потом признаться мужу, что я солгала.
– Итак, вы собираетесь сделать для мужа вид, что я – ваш любовник, что вы забеременели от меня, а потом признаться ему, что это была шутка? Розыгрыш?
– Это не шутка. И не розыгрыш. Это очень важно.
– Вы настолько ненавидите меня, что хотите видеть меня убитым? Может быть, я когда-то невольно обидел вас?
Она обиженно взглянула на него.
– Нет. Просто вы показались мне достаточно благородным и смелым, чтобы поучаствовать… в представлении.
– Благородным? Я не считаю благородными подобные… вещи.
– Но вы достаточно благородны, чтобы не требовать, чтобы я на самом деле спала с вами, разве не так?
Хатклифф холодно усмехнулся.
– Итак, если ваш муж меня не застрелит, то я получу три тысячи фунтов. Когда? Как долго вы собираетесь тянуть этот розыгрыш?
– Я не знаю, – она быстренько подсчитала в уме свой женский цикл. – Думаю, не больше, чем два месяца. А деньги вы получите сразу же. Может быть, завтра.
– Может быть, есть еще какие-то условия, которые я должен выполнить? – саркастично осведомился он.
– Да, – не обращая внимания на его сарказм, ответила она. – Если мой муж вдруг придет к вам спросить, правда ли то, что у нас с вами связь, вы должны будете подтвердить это. И что ребенок ваш. И еще вы должны будете любым способом отказаться от вызова на дуэль, если таковой последует. Правда…
– Что? – поторопил он, когда графиня замолчала.
– Если вы сочтете, что вашей жизни действительно грозит опасность или… наше представление будет иметь для вас какие-либо нежелательные последствия, тогда вы можете признаться, что я заплатила вам за участие в моей… шутке.
– И на том спасибо, – пробурчал он под нос.
– Значит, вы согласны?
– Последний вопрос. Ваш муж плохо обращается с вами? – ему пришло в голову, что таким способом графиня пытается заставить супруга расторгнуть брак.
– Нет, – она криво улыбнулась. – Но многое может случиться после того, как я ему расскажу эту ложь. А если он вдруг побьет меня, прошу вас, не вмешивайтесь.
Хатклифф совсем перестал что-либо понимать.
– И постарайтесь вести себя как негодяй. То есть, будто бы вы решили завести роман с замужней женщиной, без зазрения совести сделали ей ребенка, за которого не желаете нести никакой ответственности, ведь у дамы есть муж. Зачем вам?
Хатклифф холодно усмехнулся.
– Я постараюсь.
Он очень надеялся, что выпутается из этой истории без особых последствий. Все-таки три тысячи фунтов на дороге не валяются, деньги ему сейчас нужны были как никогда, а жениться ради выгодного приданого ему очень не хотелось. Но свое истинное мнение, как ему следует поступить, если граф Гримстон возьмется избивать свою жену, он не стал произносить вслух. Конечно, он проследит, чтобы этого не случилось.
* * *
На следующий день Джоанна отдала три тысячи фунтов Хатклиффу. Она полагала, что он человек порядочный и отработает эти деньги. Они обсудили детали их «романа», чтобы не запутаться, если вдруг граф потребует подробных объяснений. А деньги Джоанна отдала заранее просто потому, что не была уверена, сможет ли она встретиться с виконтом еще хоть раз после того, как «признается» графу в обмане. Кроме того, Джоанна, чтобы придать их истории большую правдоподобность, отвела еще целый месяц на этот «роман», во время которого часто встречалась с виконтом, изображая к нему большее дружелюбие, чем к остальным – незаметно, в пределах приличий, принятых в светском обществе.
Хатклифф, в свою очередь, сказал, что они должны организовать несколько свиданий наедине. Джоанна, подумав, решила, что он прав. Роман – так роман, со свиданиями, прогулками…
– Итак, значит, завтра. Гостиница «Серый лев». Два часа пополудни.
– Да, миледи.
– Вы можете дать слово, что будете вести себя порядочно? – прикрывшись веером, изображая кокетство, спросила она.
– Даю слово, мадам, – он поцеловал ей руку. – Вы не находите, что в зале душно? Может быть, прогуляемся в саду?
– Мне кажется, это будет нелишним, – она взяла его под руку, и они удалились в сад из душного зала, полного гостей. Краем глаза Джоанна заметила своего мужа. Кажется, он смотрел на них. Может быть, ей и не придется ни в чем признаваться. Может быть, он сам потребует ответа.
Некоторое время они шли молча. Хатклифф наблюдал за своей спутницей.
– Леди Гримстон, могу я попросить вас рассказать о себе какие-нибудь личные подробности?
– Какие? – шокированно спросила она и остановилась, поглядела ему в глаза.
– Те, какие может знать только любовник.
Он интересовался не из болезненного любопытства, а с конкретной целью честно отработать свой гонорар. Если вдруг ему придется сказать что-то неприличное, чтобы убедить ее мужа в реальности их связи, это должно звучать правдоподобно.
– Например?
– Ваши любимые вещи в постели или, наоборот, нелюбимые.
– О-о-о… – она пожала плечом, понимая его замысел, и они возобновили прогулку по освещенному луной саду. Тут и там она слышала приглушенные голоса, хихиканье, даже звуки поцелуев. Каждый вечер в садах Лондона совершались десятки интимных свиданий – настоящих, совсем не таких, как ее собственное. – Вы можете рассказывать обо мне все, что угодно. Нет таких вещей, которые я не делала бы с мужчиной.
