Текст книги "Темные желания"
Автор книги: Анна Рейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Через несколько часов граф отправился к дому Джоанны. Он не собирался предъявлять ей претензии, что она не отработала свой долг. Он не собирался настаивать, чтобы она вернулась к нему. Ему просто нужно было знать, почему она ушла. Ему необходимо было знать, сколько тут было его вины.
Двери открыла миссис Бридж. Одета она была скромно, но опрятно и чисто.
– Добрый день, милорд, – нервно поздоровалась она.
– Добрый день. Могу я увидеть леди Лэнгфорд? – высокомерно осведомился он.
– К сожалению, нет, милорд. Она уехала из города.
– Могу я узнать, куда? – еще прежде, чем договорил, граф уже знал, что ответа не получит.
– Она не сказала мне, милорд. Приехала ночью, сказала мне только, что ей необходимо уехать. Это все, что я знаю.
Значит, он не сможет узнать, почему Джоанна сбежала от него среди ночи.
Оценив внешний вид женщины, граф протянул ей гинею. Вместо того, чтобы взять деньги, та попятилась и посмотрела на него, как… на чудовище. Граф сделал вид, что не заметил этой реакции.
– Будьте добры, когда она вернется, передайте ей, что я бы хотел с ней встретиться, когда и где ей будет удобно.
Женщина бросила взгляд на монету, отступила еще на шаг дальше и отрицательно, брезгливо покачала головой, словно он предлагал ей совершить гнуснейшее из преступлений.
– Мне нужно спросить, почему она ушла, – преувеличенно спокойно закончил граф свою речь, убирая монету в карман. – Всего хорошего, миссис…
– Б-бридж.
– Миссис Бридж.
Граф коротко поклонился и направился к карете. Несмотря на свою просьбу, он не надеялся, что когда-нибудь вновь увидит Джоанну. Она вряд ли согласится на встречу только ради того, чтобы ответить на его вопрос. Наверное, он должен быть рад, что она просто ушла, не попытавшись перед этим прикончить его.
Он никогда не разговаривал с Джоанной ни о чем, он мало знал ее – только ее тело и ее навыки определенного рода. И даже не представлял, что сможет так скучать по ней… пока она не ушла. Но вот ее нет – а глаза привычно скользят по ее месту за столом, только чтобы убедиться, что ее там нет. И возвращаться домой по вечерам почему-то не хочется.
Граф знал единственный способ борьбы с тоской – работа. Но и она не спасала. Возможно, если бы он знал, что именно он сделал, из-за чего она ушла, тогда мысли о ней не были бы столь навязчивы. Возможно…
Однажды вечером он ехал домой, полностью погрузившись в свои мысли. Вдруг очнулся и обнаружил, что карета проезжает мимо театра. У него не было никакого желания посетить представление, просто его внимание привлекла стайка женщин. Проститутки. Граф постучал тростью по потолку, карета остановилась. Он открыл дверцу, как будто приглашая одну из них разделить с ним вечер. Оглядел «товар». Почему-то ни одна из женщин не выказала желания забраться к богатому клиенту, даже несмотря на то, что ночь была холодной. Наоборот, все они замолчали, глядели на него настороженно, и на их лицах он читал откровенное «только не меня». Они сжались в кучку подальше от него, а одна женщина вдруг оказалась вытесненной из этой кучи. Она неуверенно посмотрела на него, оглянулась на товарок.
– Лучше не ходи, – услышал граф испуганный шепот. Женщина тем не менее залезла к нему в карету и села на противоположное сиденье.
Карета тронулась. Некоторое время граф молча разглядывал женщину. Она обладала красивой осанкой, приятным лицом и вовсе не была похожа на уличную проститутку. Выражение ее лица было очень замкнутым. Она не строила ему фальшивых улыбок, не пыталась как-то заговорить о деле.
Графу достаточно было нескольких минут, чтобы понять, что не хочется ему вступать в интимные отношения с этой женщиной. А также с любой другой. Но можно было развлечься и другим способом.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Лиз, милорд.
– Давно ты работаешь?
Она замешкалась с ответом – видимо, гадая, как это может повлиять на ее оплату.
– Не очень.
– У тебя есть дети?
Если до этого голос Лиз был почтительным, то сейчас, стоило графу заикнуться о детях, она превратилась в дикую самку, защищающую детенышей.
– Послушайте, я сделаю все, что вы захотите, вот только не нужно моих детей трогать.
Граф усмехнулся. Эта отповедь здорово подняла ему настроение. Лиз, очевидно, совсем недавно встала на этот гиблый путь, но в ней чувствовалась порода. Не та порода, которую приписывают всем аристократам без исключения, но та порода – обычная, человеческая – которая проявляется в благородстве, в честности, в искренности. И совсем неважно при этом, к какому сословию принадлежит человек. Впрочем, по речи и по осанке можно было заключить, что Лиз не принадлежит… не принадлежала к самым низам общества.
Граф глянул в окно. Через несколько минут карета закончит круг и вернется к театру.
Он достал золотую гинею и протянул ее Лиз.
– За что? – подозрительно спросила она.
– За этот разговор, – поскольку женщина не торопилась брать монету, он сам взял ее руку и вложил гинею в ее ладонь, после чего откинулся на свое место. – Если хочешь получить настоящую работу, приходи в мой дом на М.-стрит, пять.
Карета остановилась.
– Ступай.
Лиз вышла. Ее обступили другие женщины. Граф успел услышать, чей-то испуганный шепот: «Ты хоть знаешь, кто это был?..» Ему было не очень интересно слушать домыслы и пересуды в свою сторону, поэтому он тотчас же, как Лиз вышла из кареты, приказал ехать домой.
Лиз, прикусив губу, посмотрела вслед карете, увозившей графа прочь. Золотая гинея… Это значит, что ей не придется работать еще несколько дней… А он обещал работу… Но, Господи, что за работу он имел в виду? А не все ли равно? Когда-то она считала, что быть чьей-то любовницей – участь, достойная лишь презрения и жалости. Но сейчас, после недели, проведенной возле театра, после недели чужих рук и тел, предложение графа, в чем бы оно ни заключалось, казалось манной небесной.
– Лиз, дурочка… Ну что? Что он сказал? Что сделал? – обступили ее товарки.
– Денег дал, – растерянно ответила Лиз. – Еще сказал прийти к нему, если мне нужна настоящая работа.
Тут воцарилось такое молчание, что у Лиз в горле встал комок.
– Что? – не своим голосом каркнула она.
– Лиз, не ходи, – сказал одна, Сьюзен. Остальные кивнули, глядя на несчастную избранницу с жалостью.
– Почему?
– Пару недель назад мы видели его здесь с одной важной леди.
– Ну ты сказала, Сью, – фыркнула другая девушка. – Да ни одна леди с таким не свяжется.
– Закрой рот, Молли. Много ты знаешь о всяких леди. Короче, Лиз, леди она или нет, но больше мы ее не видали. Да и эта… как ее…
– Бридж.
– Во-во, Бридж. Увидала тогда графа у театра, сказала, что эта леди, которая с графом, ее подруга и что она хочет навестить ее. В общем, с тех пор мы и эту Бридж не видели. Так что лучше не ходи.
– И потом, даже если ты уйдешь от него живой, то вряд ли невредимой, – опять не удержалась Молли. – Он из тех, кто любит… ну, знаешь, жестокость. Плетки там, веревки…
Девушки скривились.
– Хотя платит много, – добавила Сью.
– Сколько?
– Пятьдесят фунтов за ночь.
– Сколько?! – с ужасом переспросила Лиз. Это что же девушка должна делать, чтобы за одну ночь столько заработать?
– Пятьдесят фунтов, – повторила Сью, печально глядя на Лиз.
– Я пойду, – закрыв глаза, решилась Лиз. – Все лучше, чем здесь стоять.
– Ну как знаешь, – тяжело вздохнула Сью. Молли и остальные покачали головами и обругали Лиз дурочкой.
Холодея от страха, на следующее утро Лиз постучалась в двери графского особняка. Запоздало ей пришло в голову, что надо было зайти с черного хода, а не с парадного.
Двери открыл лакей в красивой ливрее.
– Чем могу помочь?
Лиз оробела, хотя он поприветствовал ее очень вежливо, без малейшего налета презрения.
– Мне… я… – она прокашлялась, – его сиятельство обещал мне работу.
У нее возникло ужасное чувство, что все это лишь обман, что граф жестоко посмеялся над ней, и сейчас его лакей прогонит ее, попрошайку и бродяжку.
Лакей открыл дверь, приглашая ее зайти в дом.
– Я ничего не знаю об этом. Пойдемте. Я провожу вас к миссис Стоун.
Лиз вошла в огромный холл и застыла на месте, озираясь вокруг. Ей никогда не доводилось видеть такой роскоши, такого богатства, такой… красоты.
– Мисс? – окликнул ее лакей. Лиз выдохнула и последовала за ним. Через пару минут Фипс, – а именно он по стечению обстоятельств открыл Лиз двери, – привел ее в маленький кабинет экономки.
– Миссис Стоун, – начал Фипс, – эта девушка говорит, что граф обещал ей работу.
– Ах, да, – миссис Стоун сняла очки, закрыла конторскую книгу и взглянула на гостью. – Как вас зовут?
– Элизабет Джонс, мэм.
Лиз робко взглянула на экономку. На вид ей было лет сорок, вполне приятная на вид женщина, но из-за страха лишиться надежды на место, миссис Стоун казалась Лиз воплощением вселенской суровости.
– Мисс или миссис?
– Миссис. Я вдова.
– У вас есть дети?
– Двое.
– Какого рода работу обещал вам лорд Гримстон?
– Он только сказал «настоящую».
– Понятно. Что ж… Как насчет места горничной? Ваши дети могут жить здесь, мс вами.
– Горничной? – растерянно переспросила Лиз.
– Уж не надеялись ли вы на что-то другое, миссис Джонс?
– Надеялась? Нет, но…
– Вас не устраивает место горничной?
– Устраивает, конечно, устраивает, – поспешила ответить Лиз. Дети могут остаться с ней!
– Учтите, граф не из тех, кто заигрывает со служанками, – миссис Стоун тяжело вздохнула. – Даже если бы не было леди Лэнгфорд…
– Я согласна, мэм, – нервно перебила Лиз, опасаясь спугнуть удачу.
Настоящая работа! Это было больше того, на что она могла надеяться. И не надо больше ходить к театру. Больше не надо.
За всю следующую неделю, что Лиз проработала в доме графа, самого хозяина дома она видела всего лишь пару раз, и то мельком. Как и предупреждала миссис Стоун, граф не обращал на нее никакого внимания.
А та леди, которую девушки видели в театре с графом, – леди Лэнгфорд, как узнала Лиз, – она, оказывается, просто бросила графа. Уехала от него вместе с сыном. А миссис Бридж, как рассказал ей Фипс, живет в городском доме леди Лэнгфорд. Все оказалось вовсе не так страшно, как думали ее временные подруги по ремеслу. Лиз выбрала время в один из вечеров и съездила к театру. Ей казалось несправедливым, что за свою доброту граф заслужил лишь злобные и нелепые измышления, и она рассказала все, о чем узнала сама. Хотя ей не больно-то поверили. Так что про историю, случившуюся несколько дней назад, Лиз упомянула без всякой надежды, лишь вскользь.
* * *
А случилось вот что.
Через два дня после того, как Лиз приняли на работу, вернувшись домой, граф обнаружил не привычно незаметного лакея, готового принять его вещи, а практически всех слуг, сгрудившихся вокруг заплаканной миссис Стоун. Все они смотрели на него с тревогой и надеждой.
– В чем дело? – спросил он твердо, обвел всех глазами и остановил свой взгляд на экономке, поскольку, очевидно, именно у нее случилось несчастье. Та лишь зарыдала еще громче, и единственные членораздельные слова, которые смог услышать от нее граф, были «мой сын» и «пожалуйста». Тогда он посмотрел на Фипса.
– Сегодня утром миссис Стоун не смогла найти своего сына, – начал объяснять Фипс.
Граф, честно говоря, и не помнил о том, что у миссис Стоун есть сын, хотя несколько лет назад у него были проблемы с поиском подходящей кандидатуры, согласной служить у него, а у беременной и брошенной миссис Стоун оставалось не много выбора. Следовательно, сейчас ее сыну должно быть лет шесть или семь…
– Пользуясь вашим отсутствием мы… – продолжал Фипс в полной тишине, – мы стали искать мальчика и…
Граф приподнял брови, давая знак продолжать.
Миссис Стоун вновь разразилась горькими рыданиями, слуги неловко, шепотом утешали ее. Фипс нервно сглотнул и закончил:
– Судя по всему, мальчик попал в один из борделей, милорд. Кажется, «Колокольчик».
Граф поморщился при упоминании этого названия. Да, он знал, что это заведение специализировалось на детях. Его много раз пытались прикрыть, но каждый раз у «Колокольчика» находились влиятельные покровители.
– Мы не сможем попасть туда ни под каким предлогом, и вызволить Джеймса тоже никак не сможем.
– Милорд, умоляю вас, – вмешалась миссис Стоун, упав перед графом на колени. – Прошу вас…
Он на мгновение прикрыл глаза.
– Встаньте, миссис Стоун. Я сделаю, что смогу. Фипс, ты хорошо знаешь мальчика?
– Да, милорд.
– Поедешь со мной. И ты тоже, – указал граф на еще одного крепкого лакея.
– Слушаюсь.
Через несколько часов Джеймс был благополучно возвращен в объятия любящей матери. Граф несколько скептично наблюдал за счастливым воссоединением, гадая, какими подробностями обернется эта история для его репутации. Ему казалось, что он сумел провернуть это дело тихо и незаметно. Угроза позвать полицию, подкрепленная некоторой суммой денег, сумела убедить хозяйку заведения отдать мальчика именно «под опеку» графа и не выставлять его на торги. В конце концов, даже сознавая свою неприкосновенность, она не хотела привлекать к своему заведению излишнего внимания. И потому ей пришлось удовольствоваться тем, что давал за мальчика граф.
Никто ничего не видел, и пробыл граф в «Колокольчике» не более трех минут. И все-таки он знал, что достаточно самого факта его присутствия в этом месте – а остальное люди придумают сами.
* * *
Скука и тоска, чуть развеянные спасением Элизабет Джонс и Джеймса Стоуна, с новой силой навалились на графа. Он методично заставлял себя ходить, есть, работать, понимая, что от него зависят сотни людей. Но вся эта деятельность казалась ему совершенно бесцельной, бессмысленной.
Прошло девять дней. Он заканчивал завтрак, когда ему принесли записку. Мистера Фитцджеральда заметили, когда он заходил в дом, где сейчас проживали его сестра и ее компаньонка. В графе проснулась жажда деятельности. У него не было ни малейшего намерения губить юного глупца, но и возможность преподать тому хороший урок граф не желал упускать.
Через полчаса граф в сопровождении констеблей подъехал к дому мистера Фитцджеральда. Тот располагался далеко не в самом престижном районе. Набалдашником трости он постучал в двери. К задней двери граф заблаговременно послал двух своих лакеев. Как оказалось, не напрасно. Мистер Фитцджеральд, едва завидев представителей власти, попытался сбежать.
Двери открыла мисс Фитцджеральд. Ее глаза горели вызовом.
– Моего брата здесь нет, милорд. И я вынуждена просить вас уйти.
– У меня другие сведения, мисс Фитцджеральд, – граф вежливо склонил голову.
– Что ж, ищите, – в ее голосе сверкнули насмешливые нотки, и она отворила дверь. Граф, правильно угадав причину такой храбрости, сразу направился к черному ходу. Дверь как раз открывалась, и двое его лакеев заталкивали растрепанного молодого человека внутрь. Граф бросил косой взгляд на девушку. Она заметно побледнела и закусила губу, глядя на брата.
– Отпустите, – буркнул Фитцджеральд, выдернув рукав своего помятого костюма из рук лакеев и с достоинством выпрямляясь перед графом. Граф молчал. Фитцджеральд молчал, как, впрочем, и его сестра. Не выдержав паузы, заговорил один из приставов:
– Мистер Фитцджеральд?
Молодой человек кивнул.
– Вы должны лорду Гримстону семь тысяч фунтов. Вы можете погасить свой долг?
– Нет, – сквозь зубы буркнул он.
– В таком случае вы арестованы. Ваше имущество будет описано и отдано лорду Гримстону в счет погашения долгов. Прошу следовать за мной.
Мистер Фитцджеральд насмешливо фыркнул при этих словах. Во-первых, все свое имущество он уже проиграл. Этот дом им не принадлежал, они сняли его на один сезон. Он надеялся, что хотя бы сестра выйдет замуж, чтобы его разорение не сказалось на ней. Может быть даже, ее будущий муж согласился бы оплатить часть его долгов… Но у нее не получилось.
Граф замыкал процессию. Его окликнула девушка:
– Милорд…
Он повернулся к ней.
– Я слушаю вас, мисс Фитцджеральд.
– Прошу вас… Неужели нет ничего, что я могла бы сделать?.. Хоть что-нибудь? – умоляла она.
Завидная преданность человеку, который лишил ее всех надежд, всех благ и даже крыши над головой.
– У вас нет ничего, что вы могли бы предложить мне, мисс. До свидания, – вежливо ответил он и покинул дом. Несколько дней пребывания мистера Фитцджеральда в долговой тюрьме не принесут тому особого вреда, считал граф. Как, впрочем, и его сестре. Но на всякий случай – просто для своего спокойствия – он сказал своему человеку продолжать приглядывать за домом мисс Фитцджеральд и за самой мисс.
Как оказалось, граф крупно просчитался. Через два дня, поздним вечером, ему принесли записку, из которой ясно следовало, что мисс Фитцджеральд сегодня выставлена на аукционе в борделе с весьма неприятной репутацией. Граф чертыхнулся сквозь зубы и поспешил в бордель.
Сумма, которую он выложил за мисс Фитджеральд, оказалась почти такой же, сколько должен был ему брат юной леди.
Совершенно несчастная, накрашенная и одетая самым неприличным образом, мисс Фитцджеральд молча сидела напротив него в карете.
– Зачем вы это сделали? – сдавленно спросила она. – Вы же сами сказали, что мне нечего вам предложить.
– А зачем вы это сделали, мисс? Вы представляете себе, что бы с вами было, выкупи вас не я, а кто-нибудь другой?
– Нет, но это неважно. Я на все пойду, – она с вызовом вскинула голову.
– Неважно? Ваш брат проиграл ваше приданое. Он лишил вас дома и благополучия. И только что вы сами поставили крест на последних шансах достойно выйти замуж, и все ради этого мелкого негодяя?
– Он не негодяй. Вы обманули его.
– Это он вам сказал? – холодно осведомился граф после небольшой паузы.
– Да.
– Отлично. Значит, вы на все готовы?
– Да, – внутри у нее поселился липкий, противный страх, и этот страх все рос и рос, заполняя сердце, душу, всю ее сущность, пока граф смотрел на нее так, как сейчас.
– Отлично, – повторил граф, откинулся на спинку сиденья и замолчал. Он молчал до тех пор, пока они не приехали в особняк. Потом, ни слова ни говоря, подал ей руку и медленно, степенно проводил в дом. Словно она приехала к нему на чай, с невинным визитом. В холле отдал трость, шляпу и плащ лакею, помог ей снять ее плащ, снова подал ей руку и провел вверх по лестнице в свою спальню. Он оставил ее на середине комнаты.
– Стойте здесь, – приказал он, сам сел в свое любимое кресло. Он испытывал отвращение и к себе, и к этой девушке, и к ее брату, и ко всей этой ситуации. – Итак, вы готовы выполнить все, что я скажу?
– Д-да, – нервно повторила она, теперь уже не так уверенная в своих силах, как ранее. Граф был совершенно бессердечен и жесток.
– В таком случае слушайте внимательно. Сейчас вы разденетесь…
Девушка огляделась, заметила дверь в гардеробную и направилась туда.
– Я сказал, стойте здесь. Никто не давал вам права сходить с этого места.
Значит… раздеваться надо перед ним?!
– Итак, вы разденетесь, встанете на колени, подползете ко мне, снимете с меня штаны и то, что там найдете, возьмете в рот, ясно?
Ужасная картинка того, что так грубо обрисовал граф словами, очень ясно возникла в мозгу мисс Фитцджеральд. Не в силах совладать с собой, она отрицательно качала головой и шаг за шагом отступала к двери.
Взгляд ее широко открытых глаз вдруг остановился на веревке, которую граф вертел в руках. Она споткнулась обо что-то и упала.
Граф сухо усмехнулся:
– Уж не думали ли вы, что вам просто придется лечь под одеяло и в полной темноте претерпеть то, что мне якобы захочется с вами сделать?
Именно так она и думала, и знала, что граф это знает.
К ее полному ужасу, граф встал с кресла и с веревкой в руках подошел к ней.
– Нет, нет, пожалуйста… – всхлипнула она, отползая к двери.
Граф подал ей одну руку, другую, с веревкой, убрал за спину.
– Поднимитесь, пожалуйста, мисс Фитцджеральд. Я еще два дня назад сказал вам, что у вас нет ничего, что вы могли бы предложить мне.
Из его глаз пропала жестокость, так напугавшая ее. Теперь на его лице была обычная равнодушно-вежливая маска светского человека.
– Прошу вас, поднимитесь, – повторил он настойчиво. Мисс Фитцджеральд неуверенно подала ему руку. Граф помог ей подняться. – Все это, и гораздо больше этого, вам пришлось бы делать, купи вас не я, а кто-нибудь другой. И уж поверьте, кем бы он ни оказался, он бы не потерпел непослушания. Своей глупостью вы испортили мне весь план, и к тому же заставили потратить лишние деньги. Я не предполагал, что вы сумеете за эти несколько дней осуществить что-то, столь безумное.
Пока он говорил все это, они вышли обратно в холл. Мисс Фитджеральд сдавленно, нервно всхлипывала.
– Фипс, позовите миссис Джонс. Скажите, пусть придет в комнату для гостей.
Граф уводил свою невольную гостью в другое крыло дома, где располагались гостевые комнаты. Ими последние лет десять не пользовались, но граф знал, что одну из комнат всегда держали наготове. Он медленно вел заплаканную, испуганную девушку по мрачным коридорам своего дома, так что, когда они достигли нужных покоев, миссис Джонс уже ждала их. Она была несколько растрепана. Граф догадался, что она уже спала и одевалась в спешке.
– Миссис Джонс, это мисс Фитцджеральд. Пожалуйста, побудьте ее горничной несколько дней, а также компаньонкой.
– Да, милорд.
– Мисс Фитцджеральд, надеюсь увидеть вас за завтраком. Спокойной ночи.
* * *
Утром граф привычно отослал лакеев из столовой, как только вошла девушка. Хотя девушка была вовсе не та, которую он желал видеть.
– Доброе утро, – вежливо поздоровался он и перестал обращать на нее внимание, погрузившись в изучение утренней газеты. Он улавливал краем сознания, что мисс Фитцджеральд ведет себя нервно и завтракает с огромным трудом. В конце концов он вынужден был оторваться от газеты и посмотреть на нее. – Вы что-то хотите мне сказать, мисс?
– Да. Простите, что вчера так вышло. Но теперь… теперь я готова. На все, что вы хотите.
Граф тяжело вздохнул.
– Вы не сможете дать мне то, чего я хочу, – выделяя каждое слово, сказал он.
– Смогу. Просто… я не ожидала. А сегодня… я знаю.
Граф на мгновение прикрыл глаза и откинулся на спинку стула.
– Отлично. В таком случае, снимите платье.
– С-сейчас? – ее голос сорвался на хриплый шепот.
– Сейчас, – очень вежливым, равнодушным тоном подтвердил он. И это пугало ее гораздо больше, чем если бы он зверски ухмылялся или похотливо смотрел. Граф ждал.
В конце концов мисс Фитцджеральд покраснела и опустила голову, признавая свое поражение.
– Вы не сможете, – снова указал граф на очевидный факт и вернулся к газете.
– Что вы собираетесь сделать с Джеймсом? – спросила она, совершенно отчаявшись.
– Ничего.
– Вы же сказали, у вас есть план. Не может быть, чтобы совсем ничего.
Граф холодно посмотрел на девушку. Она сжимала пальцы на салфетке с такой силой, что побелели костяшки.
– У меня есть для него одно предложение. Но пока вы гостите в моем доме, я не могу начать осуществление своего плана. Кстати, у вас есть компаньонка?
– Да.
– В таком случае вам следует пригласить ее сюда, хотя ваша репутация теперь загублена настолько, что никакая компаньонка ее не спасет.
– Это не важно. Мой брат…
– Не важно?! Ваш брат разрушил всю вашу жизнь, и вы продолжаете утверждать, что по сравнению с его судьбой ваша совершенно не важна? Вы ошибаетесь. Вы должны хоть немного думать о себе, быть хоть немного эгоистичней. Нельзя быть настолько… – у него в голове вертелось много слов: наивной, глупой, жертвенной, – доброй.
– Можно. И нужно. Я не желаю становиться такой, как все это насквозь прогнившее светское общество, готовое за пару монет предать самых близких. У меня никого нет, кроме брата.
Этот выпад графу понравился.
– Но нужно знать, ради кого стоит идти на жертвы, а кто может и сам о себе позаботиться. Ваш брат старше вас на пять лет. Он глава семьи. Он обязан заботиться о вас. И мне очень интересно, считает ли он, так же, как и вы, что кроме вас, у него никого нет? До сих пор я видел в нем только эгоистичного сукиного сына, который не заботится ни о чем, кроме своих собственных удовольствий.
– Это неправда.
– Это легко проверить. Сегодня вы берете свою компаньонку и отправляетесь в одно мое дальнее поместье в Шотландии. Если спустя несколько дней ваш брат к вам присоединится, значит, вы будете знать, что он… хоть немного дорожит вами. Если же нет… вам придется признать, что вы пожертвовали своей репутацией ради совершенно ничтожного человека. Как вам такой выбор?
Мисс Фитцджеральд часто дышала, обдумывая варианты.
– Что вы собираетесь предложить ему?
– Разве это важно?
– Да. Вы же… не собираетесь…
Она уловила, как по лицу графа пробежало какое-то выражение, очень похожее на насмешливую улыбку.
– Прошу вас, не надо… Лучше уж я, чем он, – взмолилась она, угадав ответ на свой невысказанный вопрос.
– Мисс Фитцджеральд, – твердо перебил ее граф. – Я не собираюсь принимать вас в качестве расплаты. Вы мне ничего не должны, в отличие от своего брата. Либо вы сегодня же отправляетесь в Шотландию, либо я позволю вашему брату гнить в тюрьме до скончания дней.
Мисс Фитцджеральд сдалась. Граф заронил в нее сомнения, а действительно ли стоило жертвовать ради Джеймса всем? Она очень хотела верить, что стоило, но теперь… теперь ей нужны были хоть какие-нибудь доказательства. И потому после обеда она и ее компаньонка сели в карету, которую предоставил им граф, и начали свое путешествие в Шотландию. Мисс Фитцджеральд не очень понимала, кем она теперь приходится графу и что будет делать дальше, и дорога в Шотландию была больше похожа на начало дороги в неизвестность.
На следующий день, убедившись, что мисс Фитцджеральд уехала, как ей было велено, граф отправился в долговую тюрьму. Премерзкое место. Граф надеялся, что нескольких дней здесь хватит молодому Фитцджеральду, чтобы одуматься. Он заплатил начальнику тюрьмы, чтобы ему предоставили отдельную комнату-камеру, где он мог бы без помех поговорить с Джеймсом.
Вошел Фитцджеральд. Он был подавлен, это сразу бросалось в глаза.
– Послушайте, вам же ясно, что у меня ничего нет. Или вы пришли сюда поиздеваться?
– Ваша сестра два дня назад выставила себя на торги в «Синей птице», – бесстрастно начал граф.
– Что?!
– Я купил ее.
– Послушайте, вы… Моя сестра тут ни при чем. Не трогайте ее, мерзавец.
– Она уже погублена, – граф намеренно произносил двусмысленные фразы.
– Что?! – молодой человек на мгновение потерял дар речи. – В таком случае почему бы вам не жениться на ней? – в отчаянии нападал Фитцджеральд на графа. – Она из порядочной семьи, и вы знаете, почему она пошла на это.
– Вы намекаете, что это я виновен в ее падении?
– Не намекаю, но… – Фитцджеральд оборвал себя на полуслове, потому что взгляд графа ясно говорил, кто же истинный виновник. Из молодого человека словно разом выкачали воздух. Он отвернулся. – Да, возможно, это я виноват…
– Возможно?
– Да. Признаю, это я виноват. Но вы же… вы же не можете… Она совершенный ангел. Прошу вас, отпустите ее.
– И куда она пойдет? На что она будет жить? Она может пойти в гувернантки, но с ее наивностью недолго ей быть в безопасности.
По молчанию Фитцджеральда граф понял, что тот уже думал об этом.
– А у меня нет ни одной причины помогать ей, кроме, разве что, единственной, – высокомерно добавил граф. Джеймс опустился на грубо сколоченную лавку, в безнадежном отчаянии закрыв лицо руками. Граф позволил ему повариться в собственном соку несколько минут, потом сказал:
– У меня есть к вам одно предложение.
– Какое? – молодой человек взглянул на графа.
– Я отправлю вашу сестру в мое поместье в Шотландии, если вместо нее в моем доме поселитесь вы. Поместье небогато, место глухое, но там она не будет голодать и у нее будет крыша над головой.
А еще там не будет его самого.
Фитцджеральд глазами размером с блюдце взирал на графа, не в силах поверить, что правильно понял его.
– И взамен на это… я должен буду… жить с-с вами? – в ужасе переспросил Джеймс.
– Да, – равнодушно подтвердил граф, словно речь не шла о самом невозможном выборе в жизни Фитцджеральда.
– Я могу подать на вас в суд. Вас повесят.
Молодой человек поднялся на ноги и теперь смотрел графу в глаза.
– Попробуйте, – по губам графа промелькнула улыбка. И Фитцджеральд понимал, что граф имеет все основания улыбаться: у него на руках были все козыри.
Джеймс потерял над собой контроль и со всей силы ударил графа по лицу. Тот успел отклониться, удар пришелся вскользь. Фитцджеральд потерял равновесие, навалился всем телом на графа. Тот откинул молодого человека от себя. Фитцджеральд отлетел к стене и совершенно без сил сполз по ней.
– Мне кажется, это определенное «нет». Похоже, мне придется удовлетвориться тем, что может предложить мне ваша сестра. Возможно, когда она мне наскучит, я все же рискну освободить вас, – с этими словами граф повернулся спиной к молодому человеку и направился к выходу.
– Постойте.
– Я вас слушаю? – обернулся граф.
– Я согласен.
– Дайте слово, что не попытаетесь уклониться от своих… обязательств и оплатите свой долг.
Фитцджеральд бросил на графа взгляд, полный убийственной ненависти. После долгой паузы выдавил:
– Даю слово.
Пока граф занимался освобождением своего должника из тюрьмы, он гадал, достаточно ли будет этого слова, чтобы удержать молодого человека от убийства.
Через два часа они приехали в дом графа.
Фитцджеральд, все эти два часа не произносивший ни слова, наконец заговорил:
– Где моя сестра?
– Ее здесь нет.
– Где она?
– В безопасности, – произнес граф, намекая, что эта безопасность целиком и полностью зависит от Фитцджеральда. Молодой человек, уловив намек, скрипнул от досады зубами, но вопросы задавать перестал.
– Время обеда, – произнес граф. – Вы голодны?
Фитцджеральд ответил мрачным взглядом и промолчал.
– Я – да. Доставьте мне удовольствие и разделите со мной трапезу.
– Слушаюсь и повинуюсь, – буркнул Фитцджеральд под нос. Граф услышал, но никак не прокомментировал.
Закончив трапезу, он сказал, прерывая тягостное молчание:
– У меня запланировано несколько визитов после обеда. Вернусь к ужину. Надеюсь по возвращении найти вас дома.
Как граф и ожидал, его невольный гость ничего не ответил.
Эта задержка длиною в день была графом запланирована. К тому времени, как закончился ужин, молодой человек был совсем измотан.
– Идите за мной, – вежливо сказал граф, когда пришло время окончательной расплаты. Граф сделал несколько шагов, но Фитцджеральд стоял на месте, явно не собираясь следовать за ним. Граф обернулся. – Или, может быть, вы предпочтете отправиться к властям? Или убить меня? Вперед.
Они стояли и смотрели друг другу в глаза долго, очень долго. В конце концов молодой человек скрипнул зубами:
– Ведите.
Граф не чувствовал себя победителем в этом маленьком поединке. Ему было безразлично.
