Текст книги "Расскажи мне (СИ)"

Автор книги: Анна Погода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

4.

Женщины вышли из деловой собранности офиса через стеклянные распашные двери в солнечную суматоху майского вечера, и Маруся поторопилась нацепить на нос солнцезащитные очки ( и чтобы спрятать запаниковавшие глаза). Народ растекался тонкими ручейками от крыльца в разные стороны, а она оглянулась и поискала глазами высокую стройную мужскую фигуру. Ощутила явно мужские ладони на собственных плечах.

– Привет.

Маша оглянулась. Ну что ж – Серёгин был неотразим: принтованный серый пиджак, бледно-голубая рубашка, добавившая в серые глаза голубизны и непринуждённая улыбка.

– Привет,– ещё раз произнёс он, окинув Марусю взглядом сверху вниз,– отлично выглядишь,

"Особенно сегодня",– подумала Маша и засмеялась, что помогло ей снять напряжение.

– Здравствуй, Яр.

– Посидим где-нибудь на воздухе? Поговорим, – Ярослав потянул её куда-то направо, ухватив за предплечье.

– У меня машина,– Маша показала рукой в противоположную сторону.

– Оставь её здесь. Я тебя увезу домой.

– А как же завтра?– она встала столбом, усмиряя некстати разогнавшееся сердцебиение и не в силах отвести взгляд от мужчины, который оставил в её душе такой глубокий след.

– Это зависит от тебя.

"Так. О чём это он? Перестань таращиться",– приказала Маша себе.

Серёгин улыбался про себя , наблюдая лёгкую Машину растерянность, приметил и следы утомления на лице ( вчера в парке она выглядела значительно свежее).

– Оооо. На воздухе – самое то,– обрадовалась девушка, скинула строгий офисный жакет, оглянулась в поисках: " Куда бы...", а Ярослав уже протянул руку и положил его на заднее сиденье машины.

В летнем кафе под светлым шатром было уютно и аппетитно пахло.

– Что будешь есть?

– Хоть что. Я голодная.

Маруся слегка откинула голову назад и посмотрела на Серёгина из– под полуопущенных век, а тот подумал: "Повзрослела, набрала ещё больше женского магнетизма. Кто ж устоит перед тобой?"

А Марья осознав, что головная боль сама с собой не пройдёт, так же как и другие неприятности, порылась в сумочке и обрадованно извлекла из её недр бластер с последней капсулой и маленькую бутылку воды.

– У тебя что-то болит?– спросил Яр, наблюдая, как она торопливо заглатывает лекарство.

– Вроде того, но сейчас пройдёт.

– Давно не виделись,– Серёгин с мужским интересом осматривал всё, что было в пределах его видимости: порозовевшие щёки, оживающие глаза, свеженький загар груди и плеч, просвечивающий сквозь белую шёлковую блузку. – Где-то отдыхала?

– В апреле в Сочи слетала по делам, прихватила три дня в счёт отпуска.

Поймала его смелый взгляд и ничуть не смутилась, когда этот самый взгляд сосредоточился на её губах.

– Ты изменилась.

– Пять лет прошло.

– Замужем? Нашла своего единственного?

– Ты меня удивляешь, Яр. Где их взять таких, как хотим. Довольствуемся тем, что есть.

Он рассмеялся и, наклонившись слегка вперёд, спросил:

– А ты хорошо искала?

– Подскажешь места, где они обитают, а то так и состарюсь в ожидании?

После пары бокалов вина, Маруся расслабилась, а Яру показалось, что самое время поговорить по душам.

– Как ты? Чем закончилась твоя эпопея с квартирой? Помирилась с родителями?

– Ты помнишь?– искреннее удивление на лице и слегка приподнятые тёмные бровки.

– Разумеется.

– А ещё что ты помнишь?– Маша сама не поняла: из каких глубин её существа вырвался этот вопрос. " Зачем?",– укорила себя и отвернулась к открытому проёму, имитирующему окно, скрывая досаду.

– Всё.

– Молодец. А я многое забыла. Девичья память и всё такое...

– Маш, посмотри на меня,– снова наклонившись к ней и захватив в плен узкую прохладную ладонь, лежавшую на столе. Повертел на её безымянном пальчике знакомое колечко из белого золота с бирюзой, очень необычное, явно дизайнерской работы.

– Что?– спросила беспечно.

– Мы плохо расстались. Я прошу у тебя прощения. Сейчас.

– Есть за что? Я не помню, – снова приподняла бровки, но свою ладошку из его руки вытянула (дрожит).

– Врёшь. Поднимайся, пройдёмся по набережной.

Он расплатился и повёл её по широкой лестнице вниз, к реке. Запад, как любовник, раскрытыми объятиями широкого горизонта встречал дневное светило, приглашая его в постель.

Горячая мужская рука обхватила Машины плечи, когда они остановились у кованого ограждения, любуясь рекой.

– Как тебе работается?

– Нормально.

– По специальности?

– Да. Вот оставляют за начальника. Временно,– и смутилась, потому что это прозвучало так, будто она хвастается своими успехами. А какие там успехи? Смех один. Уезжать надо. Здесь её ничего не держит. Зарплаты в регионе не сравнимы с зарплатами в столицах.

– Мне нужен человек в планово-экономический отдел.

– Неужели не можешь найти?

– Пойдёшь? Зарплату обговорим. Не уезжай никуда.

Она развернулась в его руках.

– Шутишь?

– Нет. Пойдёшь?– притянул к себе, наклонил голову и пристально заглянул в глаза.

– Яр, ты что делаешь?

– Молчи,– накрыл требовательными губами её рот. Поцелуй продолжался, а Маша уже плыла куда-то...

– Бог в помощь,– послышался рядом смешок.

– Отвали,– Серёгин оторвался от Марусиных губ, но не выпустил её из своих объятий, протянул правую руку для приветствия и улыбнулся весельчаку.

– Привет, Сева. Это Маруся.

– А я смотрю: ты– не ты,– Сева– тощий парень среднего роста с хитрющими тёмными глазами, прилагал усилия, чтобы не расхохотаться, на что указывали вздрагивающие уголки его губ.

– Завидно?– Ярослав погладил Машу по плечам.

– Где ты только находишь каждый раз таких девчонок, Яр?

– Иди уже,– Ярослав несильно толкнул парня в плечо, а тот ухмыльнулся, ловко вскочил на скейтборт и, оглянувшись, подмигнул Маше.

"Значит: "Где ты только находишь каждый раз таких девчонок?" Лихо! А нигде он не находит, они сами на него вешаются",– настроение рухнуло вниз,– " И винить ведь некого. Как изволите, хозяин дома. Раскладывайте меня, как Вам угодно и пользуйте. Можете даже не прощаться потом",– она провожала клетчатую спину парня отсутствующим взглядом, пытаясь взять себя в руки.

– Яр, мне пора домой.

– Поехали ко мне,– Серёгин развернул её лицом к себе и прижался губами ко лбу.

Марья ответила коротким глухим смехом и потрясённым взглядом.

– Яр, ты как? В порядке? Мы не виделись пять лет. Встретились и ты ...Яр, я больше не та девочка, которая....которая поблагодарила тебя за доброту несколько необычным способом,– смолкла,– хотя, может быть это для тебя вполне нормально.

– Маш, ты чего? Да не слушай ты этого придурка. Сева любит приколоться.

– Яр, я понимаю, что , возможно, когда-то дала тебе повод так думать обо мне, но ... как бы тебе помягче сказать...Пошёл ты!

Маруся развернулась в сторону лестницы и ускорила шаг. Главное: сейчас уйти как можно дальше от этого ... не разреветься бы только и не показаться самой себе, в первую очередь, уж совсем полной дурой. Стыдно, Маша! Один поцелуй и ты готова была .... А к чему, собственно? У неё, вообще-то критические дни.

– Марья, что это значит?– Яр догнал её и встал столбом напротив, сунув ладони в карманы брюк. Тёмно– серые глаза полыхали недовольством и непониманием.

– Домой мне пора. Спасибо за вечер, Яр.

– С чего тогда ты сорвалась и помчалась куда-то?

– Уже поздно. А ты ещё успеешь позаботиться о себе и о своём приятном отдыхе на эту ночь.

"Фу, как некрасиво, Маша",– одёрнула мысленно себя и замолчала.

– Лаааадно. Пошли.

– Отпусти,– Маруся еле поспевала за широким злым шагом Ярослава.– Пусти, говорю,– вырвала руку и остановилась, сердито потирая собственное запястье и поглядывая на взбешённого Серёгина.

– Уже поздно, Маша, а мне надо ещё позаботиться о собственном приятном отдыхе. Как совместить это вместе – не знаешь?

– Дурак,– буркнула обиженно, но шла рядом.

Молча села в машину, пристегнула ремень безопасности и скрестила руки на груди.

– Что на тебя нашло? Сева несёт всякую хрень, а ты реагируешь так, как будто первый день меня знаешь.

– А я не знаю тебя!

– Совсем, совсем? А откуда тогда знаешь, что я не сплю один?

Серёгин всерьёз рассердился.

– Куда это ты меня везёшь?– Марья забеспокоилась, поняв, что Яр даже не спросил: где она живёт.

– К себе домой. Сейчас уложу тебя в постель, и обеспечу себе приятный отдых. Под рукой только ты. Надо предупреждать мужчину заранее, знаешь ли, – с недоброй усмешкой ответили ей.

И тут случилось нечто, вогнавшее Серёгина в ступор. Маша начала смеяться: громко и заразительно.

– У тебя истерика?– спросил подозрительно Яр.

– Нет. Всё хорошо. Фу,– она помахала пред собой ладошками, гоня воздух к лицу,– прости. Я не сдержалась,– посмотрела на него хитро. Притихла.

" Кто-то сейчас получит. Сюрприз".

Машина остановилась в полностью заполненной автомобилями подземной парковке. Ярослав поразился быстрой смене Машкиных настроений.

– Пойдём,– он сам раскрыл пряжку и освободил её от ремня.

Вцепился подозрительным взглядом в зрачки шальных раскосых глаз, а она, как поняла: что от неё хотят, придвинулась поближе, подняла лицо вверх и распахнула широко глаза, насмешливо дёрнув при этом губами.

"И что?– подумал Яр.– Что вот это значит? Она издевается?"

– К тебе?

– Да,– обошёл машину и осторожно стащил её с сиденья.

А Машка повисла на нём, обняв за шею, и заглянула в глаза. Пока они поднимались в лифте, Серёгин пытался прийти в себя. " Что она творит?"

– Поговорим?– дорогой пиджак небрежно брошен в кресло.

Маруся огляделась в его бело-серо-бежевой гостиной, подошла к абстракции на стене, наклонила голову вправо-влево. Узнала Кандинского. Поняла, что ей хорошо здесь, в этом его просторном, явно мужском жилище

– Василий Кандинский. "Various Parts"

Я поняла, что Кандинский. Его трудно с кем то спутать.

– Репродукция на холсте. Оригинал, как ты понимаешь, мне не по карману. Выпьешь чего-нибудь?– Яр помог ей снять жакет, положил на спинку кресла.

– Если честно, Яр, я устала. Трудный день и всё такое...– присела на диван, подтянула под отяжелевшую поясницу подушку, – Яр, можно, я воспользуюсь твоим туалетом?– взяла сумку.

– Прямо, направо, ещё направо вторая дверь.

Вернулась вскоре спокойная и довольная.

– Так что, Яр? О чём ты хотел поговорить?

– О тебе.

– Чаю можно?

Пока он ходил на кухню, кипятил и заваривал чай, Маша уснула. Притулилась в уголке, такая маленькая на его пятиместном диване. Голова откинута немного назад, предоставляя всем желающим, коих было всего один, полюбоваться на свою шею: длинную и нежную. Кудряшки рассыпались вокруг головы, не удержанные заколкой, которая свалился рядом. Яр положил её на журнальный столик. Грудь под шёлком вздымалась и опускалась размеренно, завораживая взгляд очертаниями (он ведь знал эту грудь), тонкие пальчики с длинными ноготками вытянутой формы и разного цвета, прижимали подушку к животу, другая подушка была подложена под поясницу. Странная догадка мелькнула в голове Серёгина, и он улыбнулся.

" Машка, какая же ты...."

Он постоял ещё какое-то время рядом в раздумье, с умиротворением глядя на прелестное существо, расположившееся в его гостиной, как дома. Будить не стал. Отправился в спальню, расправил свою постель, вернулся в гостиную за Марьей, подхватил её на руки...

– Мммм .. Яр, куда?– сонным голосом.

– Ложись спать. Завтра я увезу тебя в офис.

Маша хмыкнула.

– Хочешь лечь со мной?

– Если ты не против.

Снова хмыкнула.

– Обломись: у меня критические дни.

– Знаю. Спи. Раздеть тебя? Футболку дать?

– И трусы. Я не могу спать в шёлке,– без малейшего стеснения.

– С радостью.

Облачённая в белую футболку и его боксеры, которые пришлось подвернуть на талии, она вернулась из ванной, упала без сил на кровать и тут же уснула.

А Яр в странном тихом ликовании устроился рядом, обнял её со спины и ткнулся подбородком в макушку.

"Чёрт побери, как же это приятно: спать с женщиной, которая одета в мои футболку и трусы",– улыбнулся.

– Спокойной ночи, малыш.

***

Утро. Маруся открыла глаза. Всё вспомнила. Повернула голову. Яр спит рядом. Где-то что-то пошло не так. Совсем не так. И что теперь делать и как теперь вести себя?

Она тихо выбралась из постели и на цыпочках направилась к двери, прихватив сумку и одежду.

– Я всё равно слышу, как ты старательно сопишь, чтобы не разбудить меня.

– Да?– Марья сглотнула. -Яр был такой странно-счастливый со сна: тёмные волосы растрёпаны, загадочная улыбка растянула искушающий рот.

– Иди под душ. Можешь взять мой халат.

Завтрак на столе: кофе, тосты, джем, сыр и ветчина; а Маша никак не может прийти в себя, посматривает на Серёгина удивлённо– вопросительно и пытается найти естественную линию поведения. Вот, если бы они переспали по-настоящему, тогда...

– Марусь, скажи что-нибудь.

– Параллельная реальность,– наконец выдаёт она и принимается за кофе.

– Во сколько сегодня заканчиваешь?– появившись на кухне уже офисном светлом костюме.

– Тебе зачем?– спрашивает растерянно, а смотрит жалобно.

– Мы не договорили. Ты же уснула. И поторопись. Утренние пробки могут испортить твою репутацию примерного сотрудника.

5.

Казалось, за сегодняшнее утро их кабинет посетили все: кому нужно, кому не очень, кому интересно, кому просто так "спросить". Люди идут, задают вопросы, что-то требуют, что-то отдают, а Маша с непривычки тупит и опаздывает с ответами, и волнуется, и сердится на себя, на них, на Серёгина, который уже два раза позвонил за утро. И ещё эти многозначительные взгляды на её вчерашнюю блузку, которые могут значить только одно: " Ага. Захарова явно не ночевала дома". А она отвечает им глазами: " Идите к чёрту".

И фоном Настя со своей молчаливой обидой на то, что не её оставили за начальника отдела, и уж совсем последней каплей на Машины истерзанные нервы:

–Ты у того шикарного мужика ночь провела? Я видела вас вчера на крыльце.

– Да!– заявила Маруся гордо и сложила руки на груди.– А что?

– Везёт же некоторым.

Хорошо, что наступил обеденный перерыв и можно, наконец, поговорить с Василисой, чтобы пожаловаться ей на несправедливости жизни. Ведь она только недавно забыла его, а он... он....какого дьявола Яр был так нежен вчера и обнимал её всю ночь? Маше хотелось плакать. Ведь всё будет не так, как хочется. Потому что у неё по определению не может быть всё хорошо, а Серёгин – не Муромов, а она не Василиса.

Но, похоже, все сегодня сговорились против неё. Вася не ответила, зато пришло СМС от Серёгина: "Жду тебя на выходе. Поторопись. Пообедаем в ресторане".

6.

Серёгин благословлял ту случайную встречу в сквере. Он забирал Марусю от офиса и увозил куда-нибудь. И Маша , вроде, оттаяла и перестала смотреть на него, как на конченого соблазнителя, и снова в ней стали проглядывать черты той Маши, которая жила у него дома и была там так к месту. И в какой, неизвестно по счёту, вечеров ( кажется шестой) Маруся согласилась остаться у него на ночь.

– Я в прошлый раз плохо рассмотрела твою новую квартиру,– сообщила, оглядываясь.

– Смотри. В кабинете висит ещё одна абстракция и твой пейзаж,– Яр любовался её привычно чуть растрёпанными волосами ( попробуй удержи эту непослушную гриву в причёске), ладонями , сцепленными за спиной и говорившими о том, что она волнуется, ждёт чего-то и боится этого. Машка была женщиной-ребёнком. Язык бы не повернулся назвать её женщиной-искусительницей. Но при этом она очаровывала и обещала нечто такое, что могла дать только она и больше никто.

Серёгин , не в силах больше выносить эту трогательную нервозность, просто спросил:

– Маш, всё в порядке?

– Да.

Вот от этого уже можно было оттолкнуться и показать, что нервничает она зря, и он совсем не страшный серый волк. Именно после этих его успокаивающих слов и поцелуев Марья рассмеялась и, закинув руки ему за шею, произнесла:

– Да знаю я всё.

Чудная была ночь. И Машка была такая пронзительно-нежная, что Серёгин произнёс ей в губы, засыпая:

– Маш, какая ты изумительная.

– Только для тебя,– ответила она поцелуем.

Давно Серёгину не было так хорошо с женщиной. Очень давно. И он проснулся, с радостью встречая рассвет. Была суббота и , никаких дел не предвиделось. На что и был расчёт. Но не судьба.

Мобильник нарушил эту мирную тишину, и Ярославу пришлось поторопиться в кабинет, чтобы говорить в полный голос. Собственно, неприятности на стройке не редкость, но происшествия со смертельным исходом случаются крайне редко. Парня придавило панелью. Серёгин сорвался с места, поцеловал Машку, оставив записку: "Я позвоню. Будешь уходить, захлопни дверь, ключи оставь у консьержа",– и умчался.

И вот совсем ему некогда было тогда разбираться с женскими обидами, а оправдываться в том, в чём не виноват, и совсем противно.

Те три дня и последовавшее за этим тяжёлое расследование нагрузили его проблемами. Сначала он объяснил Маше своё отсутствие простым: " У меня неприятности по работе", не желая расстраивать её. Но звонил и отправлял СМС-ки.

Где-то примерно через неделю после той ночи Серёгин ждал Марусю перед офисным зданием, предвкушал приятный вечер и совсем не был готов к тому, что потом последовало.

– Нам не надо больше встречаться, Яр.

Пасмурный день, серое бетонное крыльцо, хмурые люди, спешащие по домам, да и сама Маруся выглядела усталой.

– Объясни.

– Ты во второй раз бросил меня после секса.

Ярослав воспринял это, как оскорбление, как будто его надежды предали во второй раз. Он психанул и ответил что-то грубое, а Маша поставила запрет на его входящие. А он подумал-подумал и решил, что женские выкрутасы не про него. Значит, он ошибся во второй раз. Третьего не будет. Так он решил.

Но оказалось, что Маша – не Яна.

Она не ушла из его жизни насовсем, а только отошла ненадолго в сторонку, давая ему возможность сравнить: вот жизнь рядом с ней, а вот без неё. И сказать то надо было всего: " Давай поженимся". Да, это было трудно, тем более, что перед этим следовало произнести ещё более непроизносимое: "Я тебя люблю". А эти три слова он сказал лишь однажды.

Возможно, если бы они не расстались так глупо, то всё бы было именно так и произошло, но случилось то, что случилось. А вопрос: почему он не вернул её тогда, в 2017 , был самым трудным для него вплоть до того момента, как он увидел её с младенцем на руках. Именно тогда Серёгин ответил на свой вопрос : "Потому что дурак" . И всё стало понятно. И не надо больше сомневаться, а надо идти и делать.

7.

Апрель 2018.

Утренний бедлам в офисе. Понедельник – день тяжёлый, а , если в этому добавляется отключение электроэнергии и все тупо смотрят на чёрные экраны, соображая: а как? А когда? А начальство спросит.

Илюша хватается за голову и кричит:

– Причём здесь я?

И только потом поступает милостивое распоряжение руководства:

– Убирайтесь все. Раньше часа дня электричества не будет.

Народ обрадовался: в кои то веки можно в рабочий день посачковать на законных основаниях три часа. И вдруг становятся вполне решаемыми сроки: успеем; и Илюшу все понимают, и руководство любят.

Маруся смотрит на экран мобильника в раздумье: отвечать – не отвечать.

Через пять минут то же самое. Вздохнула.

– Слушаю тебя, Яр.

– Пообедаем?

– Лучше поужинаем.

– И пообедаем и поужинаем, и позавтракаем. Хватить прятаться. Поздно. Теперь точно поздно, Маш, не ерепенься. Я решил жениться – я женюсь. Ты невеста– смирись.

– У нас свет отключили,– пожаловалась.

– Прекрасно. Я подъеду через пятнадцать минут.

– А через пятнадцать минут меня не будет,– поспешила сообщить.

– Значит, буду через десять,– уже жёстче,– и попробуй только смыться,– и отключился.

– Ничего себе,– подумала Маша,– оказывается, Серёгин может быть тираном.

"Значит, я смоюсь через пять минут",– решила Маша, выскакивая через стеклянные двери в весну: нежную, капризную и прекрасную; в платье из солнечных лучей, с визажем из молодой листвы, в вербных серёжках. Вырвавшаяся из объятий злобной зимы, красавица ворвалась в город в сопровождении приветственного гомона птиц, нетерпеливых и пёстрых, которые пировали на своих свадьбах и заселяли в спешке обновлённые после жестокой зимы гнёзда.

– Чего ж вы так орётe– то?– возмутилась Маша, распахивая в спешке салон автомобиля и усаживаясь за руль.– Не будет тебе никакого совместного обеда, Серёгин. Я не привыкла одалживаться. Обойдёмся. Так бы сразу и сказал: "Жаба душит. Кольцо куплено. Сдавать его обратно – не к лицу. Спрятать его и предложить другой женщине – совсем уж позорно. А жена пригодится в хозяйстве: вкусно кушать и сладко спать – никто не откажется. Да и наследника родит".

Маша выехала с площадки, где оставалось не больше десятка автомобилей. Разговор с Серёгиным, состоявшийся около недели назад, только окончательно рассердил её. " Всё ведь было хорошо,– думала она, выворачивая руль вправо, произнося шёпотом нехорошие слова, кося в сторону ненормальной девятки, с выхлопной трубой диаметром с футбольный мяч. " Зараза".

Направляясь в сторону отцовской квартиры, чтобы навестить Тёмочку, она мало смотрела на встречные машины. А зря. Чёрный внедорожник, опасно перестраиваясь, начал прижимать её к краю дороги. Ножка на тормоз: " Пусть проедет уже, раз места мало". И совсем уж не ожидала, что чёрный нахал встанет перед ней, включит аварийку, и откроется дверь со стороны водителя. Первая мысль: " Что я ему сделала?", вторая : " Серёгин сменил машину?", третья: " Сейчас мне влетит", посочувствовала передней правой двери, которую он сердито рванул на себя.

– Я тебя просил. Просил по– человечески. Что за странные капризы?– сел рядом.

"Какие мы сердитые",– подумала Маша, взяла себя в руки и невозмутимо посмотрела на Серёгина.

– Отлично выглядишь.

– Что?– не понял Яр.

– Что надо?– спросила теперь с вызовом.

– Ты со всеми мужиками такая или только со мной?

Сказать, что только с ним – нарваться на неприятности. Ответить, что со всеми – так это чистой воды враньё, потому что никакие "все" не выстроились в очередь за её вниманием. Никого сейчас нет, кроме Макса, который неожиданно возник перед ней с неделю назад, когда они с Василисой бродили по ТРК, радуясь новым летним коллекциям. Решила промолчать.

– Поезжай за мной и без самодеятельности.

"Ладно",– Маруся смирилась. Игра в поддавки не для неё. Есть другие способы сделать по-своему. Сначала она ехала следом очень дисциплинированно. Потом начала беспокоиться: "Куда это он?". Потом поняла, что Яр сворачивает к своему дому. Бежать поздно. В молчании её вытащили из машины, в молчании же взяли за руку и повели к подъезду. Ни слова, ни взгляда. Только мужские пальцы крепко сжимают узкое запястье, предоставляя ей право выбора: возмущаться молча или возмущаться вслух. И то и другое было бессмысленно.

– Маша, что с тобой?– сняв с неё в прихожей плащ и уводя пассивно следующую за собой девушку,– что за выкрутасы? Тебе трудно со мной пообедать?

– Яр, я всё жду, что ты меня услышишь. Я хочу своего мужчину. Что тут непонятного? А ты не мой, никогда моим не был, сейчас не мой и никогда моим не будешь. Ты вдруг решил, что пришла пора жениться и моя кандидатура тебя вполне устроит – проверено: готовить умеет, в постели не ледышка. Колечко опять же куплено для меня.

– Значит, так ты перевернула всё в своей голове?– сведя брови и понимая, что его просто вынуждают сказать то, чего он произнести пока никак не мог. И не потому что не чувствовал, а потому что рано. Эти слова улетят в пустоту и никто ему не поверит. Вот то, что замуж зовут настырно из каких-то своих соображений – вот в этом она убедилась. Брыкается пока.

– Серёгин, отстань от меня. Я сыта тобой по горло. Думаешь: женщине приятно просыпаться одной в доме мужчины в пустой постели и понимать, что ей бесстыдно воспользовались.

– Дура!– громко и с чувством.

– От дурака слышу!– ещё громче.

– Я люблю тебя!– вырвалось само собой.

Маруся развернулась к Серёгину всем корпусом, и недоверчиво-удивлённо распахнула глаза.

– Этим не шутят, Яр. Даже если очень-очень сильно хочется.

– И в правду дура,– произнёс Серёгин, обречённо качая головой.

– Вот-вот. Самое время взять свои слова обратно.

– А я не буду. Звони руководству, что попала в ДПТ и тебе разбили машину. Давай, я жду.

– Ненормальный!

– Не веришь? И пока Маруся в полном недоумении застыла в кресле, следя потрясённым взглядом за тем, как крупный мужчина не без труда выбирается из её крошки, направляется к своему "Мерсу", усаживается за руль, зажигаются задние огни...

– Ты дурной совсем, Серёгин! – орала она, глядя на разбитый бампер своей малышки.– Я только в прошлом году его меняла!

А тот кинул одобрительный взгляд на серебристые осколки, валяющиеся на асфальте, и на собственный целенький задний бампер произнёс:

– Самое то.

Достал телефон из кармана пиджака:

– Борис, забери серебристую Приору номер *** с Куйбышева, отгони её в салон и пусть они выставляют её на продажу. ...Да. Ремонт, предпродажная подготовка... Ключи в машине. Доверенность будет. Стасу скажи, пусть перезвонит мне. Документы...– Серёгин открыл бардачок...– документы в машине.

Взял Марусину сумку, открыл и по-хозяйски порылся в ней, извлёк мобильник:

– Звони.

– Придурок,– Маруся никак не могла прийти в себя.– Я опять без машины.

– Обещаю, что тебе она в ближайшее время будет не нужна. Поехали.

8.

Василиса с удивлением наблюдала за странным поведением подруги. Маруся казалась заторможенной, почти ничего не поела. Кофе остыл. Они сидели в знакомом кафе с меню для неприхотливых посетителей, но это было сейчас абсолютно всё равно. Стекляшка была знакомой: сюда они частенько заскакивали ещё в студенческие годы. Главное: тихо, чисто и тут готовили не самый плохой кофе. Подруги устроились на стульях за деревянным столом у окна, которое выходило на узкую улочку, всю заставленную автомобилями. Лица прохожих тоже не выражали особых эмоций – всё как обычно.

– Эй, Маш, ты чего молчишь? Я, как сумасшедшая, примчалась сюда, а ты отсутствуешь в полном смысле этого слова,– Вася пощёлкала пальцами перед лицом подруги.– Скажи, что что-нибудь.

Маруся, наконец, отвлеклась от разглядывания скучной вывески магазинчика напротив.

– Он у меня машину отобрал,– равнодушным голосом, как о чём-то незначительном. И Василиса поняла, что дальше будет гораздо интересней, но посочувствовала:

– Негодяй!

Маруся посмотрела на подругу и поняла, что та жаждет грязных подробностей, но всё никак не могла сформулировать фразу, которая бы коротко и ясно всё объяснила. Никак не получалось. Да и как это вообще можно впихнуть в короткое предложение: всё, что произошло за каких-то шесть часов сегодняшнего дня?

– Дурной,– произнесла Маша и поняла, что одной фразой всё равно не обойтись.

– Дальше.

– Знаешь: что он сделал? С утра разбил мне машину, потом уволок к себе домой, насильно, между прочим; уложил в постель...

– Тоже насильно?

– Нет,– подумала немного,– нет.

– Дальше.

– А дальше вот – Маруся протянула к лицу подруги руку, на которой красовалось то самое кольцо.

– Что сказал?

– Что любит.

– Вот видишь!

– Ага! Я тебе ещё не такое скажу, если чего-то очень сильно захочу!

– Я рада,– Василиса пересела на стул рядом с подругой и обняла её.– Я рада.

– Чему? Чему, Вась? Я наврала Яру, что на работу мне вот по зарез надо, а он поверил,– Машка попыталась ухмыльнуться. Дёрнулся вверх один уголок рта,– он пообещал, что встретит меня после смены, а я рванула сюда.

– Ну, позвони, скажи, что здесь, со мной. В чём проблема?

– Я, пожалуй, пойду домой, мне надо подумать,– недопитая чашка с кофе осталась на столе.

– Знаешь, Маш. А по-моему так это не Серёгин дурной, а ты не совсем в себе,– Василиса кивнула головой, подтверждая свои слова, поджала губы,– но твоя непоследовательность объяснима и понятна – так ведут себя только влюблённые женщины.

***

Подозрительно озираясь, Маруся направилась к собственному дому. Кольцо на пальце неприятно оттягивало руку. Или ей это только показалось? Солнце соизволило выглянуть из-за туч, стало жарко, и Маша распахнула плащ, встретилась с пристальным взглядом встречного мужчины, потянулась привычно к волосам, решив, что именно растрепавшаяся причёска и её унылый вид вызвали сочувствие. Расправила плечи, перекинула сумку на другое плечо и чуть приподняла уголки губ вверх – она не жертва. Приметила заинтересованный взгляд женщины, который задержался на её пальцах, поняла, что та смотрит на её кольцо, заигрывающее с солнцем и отражающее его лучи многочисленными гранями. Выровняла походку и решила повременить с возвращением домой. Телефон трезвонил в сумке. "Не сейчас",– подумала Маруся.

***

– Ты сама сказала , что не прочь выйти за меня замуж. Сама сказала, за язык никто не тянул. Так что: ты хочешь меня, а я тебя. И я тебе сейчас это докажу.

Серёгин усадил её на диван, как только привёл её к себе днём. Сел рядом, улыбнулся. Гнусно так. Как будто не ждал больше от Маши никаких возражений. Сунул руку в карман пиджака, извлёк оттуда злополучное кольцо и надел ей на палец, засмеялся, гордый собой, и произнёс:

– Жених может поцеловать невесту,– и поцеловал так, как умеет. И от его поцелуя уже привычно отключилась воля, и руки сами взметнулись к знакомой шее, и что-то завопило внутри: " Соглашайся",– а ты не хочет поцеловать жениха? – улыбка до ушей и гордый взгляд победителя.

– У меня условие.

– Какое?– коварный рот довольного мужчины, снова остановившегося в сантиметрах от вожделенной цели – её губ.

– Ты мне вот прямо сейчас ответишь на один вопрос. Честно.

– Спрашивай,– подтягивая к себе жертву под спину и усмиряя поглаживаниями. Глазами уже слопал.

– Фотография Яны всё ещё на твоём столе?

Объятие ослабло, брови сведены вместе, и глаза уже сверкают не победой, а предупреждением и даже лёгкой досадой.

– Честно, Яр,– потребовала она.

– Это ничего не значит и ничего не изменит.

– Ты всё ещё хочешь на мне жениться?

– Да.

– Тогда рядом с фотографией Яны будет стоять другая рамка.

– Тут же улетит в окно.

– Яна тоже.

– Идёт. Раз ты так хочешь.

– Ещё одно условие.

– Не много для невесты?– насторожившись.

– Пока без детей,– и медовая улыбка на губах с привкусом горечи.– Ты можешь отказаться,– начиная снимать кольцо.

– Я согласен. Сними чужое кольцо. Сейчас же.

– Смотри не убей меня, Серёгин. Третья попытка будет последней.

***

У дома вполне ожидаемо стояла машина Яра. Суровый взгляд, который поначалу упёрся в её лицо, потеплел, едва увидел сверкающее колечко.

– И?– подошёл и обнял двумя руками за талию.– Что это значит?

– Значит: да. Мне надо было подумать.

– Маш, я уверен, что никогда не соскучусь с тобой.

Эпилог.

Квартира Муромовых.

Василиса металась от окна к окну. Забеспокоилась. Сентябрьский вечер опустился на город, а мужа всё не было. Наконец, зажигается свет в холле.

– Что так поздно?– поцелуй в прохладную щёку, в ответ уставший взгляд и предупреждение:

– Если ты меня сейчас не покормишь, я сожру тебя.

И только насытившись, Павел начал отвечать на вопросы: