Текст книги "Расскажи мне (СИ)"
Автор книги: Анна Погода
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Погода Анна
Расскажи мне
Анна Погода
События и герои романа вымышлены, а совпадения случайны.
«Расскажи мне...»
Любовный роман
Часть 1.
Василиса.
«Мыши играют в кошек до появления котов»
Из недр интернета.
1.
Лето 2011 года.
Василисе снилось нечто невероятно приятное и сказочное. Она пыталась запомнить это яркое сладкое "кино" и удерживала себя на границе сон-явь, как будто бежала с невесомым сачком среди трав и цветов, пытаясь поймать фантастическую бабочку, чтобы рассмотреть близи её изящное великолепие. Картинка рассыпалась, как только послышался глухой стук в дверь, и звуки знакомых шагов приблизились к дивану.
– Васька, просыпайся и хватит дуться. Я не думал, что так получится.
Приятный глазу худощавый шатен, присел на край дивана и бесцеремонно сдвинул в сторону девичьи ноги, освобождая при этом для себя место.
Сестрица встретила его сегодня рано утром в прихожей, вывалила воз недовольства и вполне довольная собой отправилась досыпать. Не услышав ответа, Егор пощекотал розовую пятку, высунувшуюся из-под одеяла. Послышался недовольный глухой стон, дрогнули веки, и сонное создание мазнуло ленивым взором по виновнику вчерашнего неудачного вечера , а ворчливый голос произнёс:
– А что ты думал?
– Повторяю: я не думал, что Павел так бурно отреагирует на наш...хм...неожиданный уход.
– Да ладно, не думал н! Муромов ведь у нас такая душка!
– Хватит буянить. Ничего не случилось,– коронная улыбка, очаровывающая всех женщин от 16 до 70 лет включительно, осветила лицо хитреца.
– Считай, что первая попытка примирения засчитана. У тебя ещё две. Приготовишь завтрак – зачту вторую.
Когда дверь за братом закрылась, хозяйка тесноватой, но необыкновенно-солнечной комнаты, уставилась в потолок, погрузившись в размышления о вчерашнем вечере.
Поведение Павла было объяснимым – его обманули. Собственные действия не вызывали ни малейшего раскаяния. "Вот только зачем я повелась на обещания Егора "развлечься"?". Не то, чтобы было о чём сожалеть, но можно же было предположить, чем всё закончится там, в клубе, и провести вечер с Марусей.
Егор зашёл к ней в комнату вчерашним вечером, когда она сама мирно беседовала с подругой, с удобством устроившись с ноутбуком на диване. Беседа велась на душещипательные темы: тональность разговора и сочувственно сведённые бровки Васьки только это подтверждали.
– Вась, поехали в клуб. Нас трое, нужен четвёртый,– Егор присел рядом и поприветствовал озадаченную подругу сестры коротким: " Чао".
– А если я не хочу?– тоном "ты не вовремя и вообще..."
– Иди,– кивнула с экрана Маша,– я всё равно вещи укладываю.
Поразмыслив некоторое время и поняв, что четвёртого, вернее четвёртую, эта компания с лёгкостью найдёт, а Павел совсем даже не чужой, более того, работа в этом направлении ещё ведётся и до победного финиша ещё, ой как далеко, Василиса согласилась. Она наскоро попрощалась с подругой, распахнула дверцы шкафа и спряталась от мужских взглядов за одной из створок и задумалась: "Что бы одеть?". Выбор был не велик.
– Вот скажи мне, только честно: на кой вам обоим одновременно потребовалась Лена? Вроде, вы оба – далеко не уроды, можно даже сказать, полные внутреннего шарма офигительные пацаны, а устроили очередное сафари на одну девушку. Что: больше вокруг нет никого?
– Это игра, Вась. Алёна нам обоим нравится, а мы нравимся ей, но она никак не может решить: кого из нас двоих выбрать...– всё это было донесено до сведения младшей сестрицы покровительственным тоном, потому как: всё всем понятно.
– Не бледновата?– Василиса обулась и встала перед братом во всей красе, предоставив ему право окинуть её саму критическим взглядом сверху вниз.
– А без провокаций никак нельзя?– спросил Егор, оценивая очень открытый топ.
– Я в джинсах. Может, мне под паранджу спрятаться?
***
В клубе произошло именно то, чего Василиса опасалась.
– Где Егор с Лёной?– спросил лучший друг брата , оглядываясь по сторонам в поисках пропавших, после того, как исполнил его просьбу:
– Своди Ваську подвигаться.
Реакция парня на исчезновение парочки её саму сначала даже позабавила, но пришлось быстренько стереть с лица даже малейший намёк на "так тебе и надо". Восхитительное шоу под названием: "Негодующий Паша " началось. И без того узкие глаза его превратились в длинные чёрные щели и пообещали жестокую и скорую расправу над предателями.
– Где, я тебя спрашиваю?– не услышав ответ, Павел ощутимо дёрнул Василису за длинную тёмную прядь волос, а она отмахнулась от этой его наказывающей руки и изобразила на лице нечто среднее между возмущением и непониманием.
– Вот только не надо меня обвинять в том, в чём я не виновата. Идёт?
– Думаю, что ты принимала в этом самое непосредственное участие.
Да как он мог про неё такое подумать?! Хотяяяя... разумеется, мог. Ну что ж...
– Да, это я подговорила этих двоих сбежать, чтобы затащить тебя в свою постель. И теперь ты можешь получить умопомрачительную меня в качестве утешительного приза,– сладко улыбнулась и потянулась навстречу Пашке искушающими губами.
Муромов странно как– то посмотрел на источник вечных неприятностей и скривился, как от кислого. С недавних пор он начал чувствовать на себе девичьи заинтересованные взгляды, пока осторожные и издалека, и неприятное подозрение, что неугомонное создание решило включить его самого в список собственных побед, уже не казалось смехотворным.
– Васька, ты доиграешься.
– Я уверена: ты справишься,– это была детская бравада перед взрослым, от которого не ждёшь даже лёгкого шлепка за любую шалость– она была уверена, что раз её воспринимают за сестру, то и вести себя можно соответственно.
– Хорошо. Поехали, – Павел одарил её ещё одним задумчивым взглядом и, ухватив за запястье, решительно вывел из самозабвенно веселящегося клуба.
Всю дорогу в такси они молчали. Вася равнодушно смотрела в окно, совершенно забыв о своих дерзостях, а парень периодически бросал на неё изучающие взгляды и выбирал один из способов показательной порки.
– Пошли,– её совсем не ласково вытащили из машины, впрочем, нежностей никто и не ждал.
Утомлённый девичий взгляд проводил отъезжающее такси, а мысль: "Что-то придумал. Интересно даже ", – подняла её настроение.
– Пока, Паш,– произнесла, открывая двери родительской квартиры. – Как только Егор появится, я тебе сообщу. Не огорчайся ты так,– с фальшивым сочувствием.
Потом вдруг вспомнила, что роль сыграна не до конца и поцеловала воздух перед собой, сопроводив это томным взглядом. На аплодисменты она не рассчитывала , а потому сообщила буднично:
– Я спать. Спасибо, что проводил.
Но Павел решительно проследовал за ней.
– Куда это ты, зая? Обещания надо исполнять, иди ко мне,– вкрадчивый голос, полный непонятных обещаний, хотя....
Муромов был уверен, что наказывать надо так, чтобы не пришлось больше повторять: "Такими вещами не шутят". Воспитательный процесс начался: её не ласкали – её наказывали. Василиса вытаращила возмущённые глаза.
– Прекрати,– рука, взлетевшая в попытке дать оплеуху за неожиданное нападение, была без особых усилий, но решительно заведена за спину, и ещё один грубый сминающий поцелуй показал: кто есть более опытный в этой игре. Вторая мужская ладонь тоже не бездействовала всё это время и нахально залезла под топ.
– А как же: провести со мной ночь, зай? Ты же хотела,– сладко-горячо в самое ушко, напоследок больно прикусив его, а в мужском плену оказалось то, что просто не могло там не оказаться в таких обстоятельствах. "Мой размер",– подумал Павел на автомате и погладил упругие округлости.
– Да что вы в этой Алёне нашли?
Василиса вырвалась и метнула на обидчика хмурый взгляд. Потом, как будто одумалась, и медленно– медленно поправила чёрный блестящий топик на животе, продемонстрировала чудесную шею, откинув назад волосы, но в насмешливых, всё понимающих глазах соблазняемого не изменилось ничего: обычный холод не начал стремительно таять и никаким таким уж особым мужским желанием её не опалило. А жаль.
– То, чего в тебе нет,– загадочно сообщил Павел.
***
Устроившись за кухонным столом и завтракая: кофе, йогурт, муз ТВ (одним глазом и одним ухом), Вася вторым ухом выслушивала увещевания братца, который появился следом.
– Что? Пашка на тебя так и не повёлся? Из-за этого ты злишься? А я тебе говорил.
– Егорушка,– отставляя в сторону пустую баночку из-под йогурта и посматривая в сторону микроволновки,– если ты не будешь каждый раз тыкать меня носом во временные неудачи, то тебе от этого будет плохо? Мы договорились, и спор остаётся в силе, ставки прежние: проигравший везёт меня на море, только ты и я, – она изобразила тонкими пальчиками на столешнице нечто, что было похоже на игру на пианино, и наградила брата улыбкой – точь в такой, какой тот очаровывал девушек.
– А если ты проиграешь?
– То я прикрываю тебя не менее полугода. Ты ставишь чёткую задачу, а я ...ммм... искусно ввожу в заблуждение тех, на кого укажешь.
– Славная девочка. Только не забывай, что часики-то тикают. В твоём распоряжении остался месяц-полтора, как и договаривались.
Тарелка с аппетитными горячими бутербродами извлечена из недр пропикавшей микроволновки и водружена посредине стола, накрытого клетчатой голубой скатертью.
– Но ты должен мне помочь,– кося на активно жующего брата, Василиса протянула руку и стянула один бутерброд себе на тарелку.
– Это против правил. Не забывай, что Павел мне друг.
– А я тебе сестра!
– Да, но мы поспорили, и ни один дурак не будет подыгрывать противнику. Сейчас ты на верном пути и скоро поймёшь, что не все, кого ты решила включить в свой дурацкий рейтинг роковой женщины, испытывают по этому поводу восторг.
– Должны все,– поднявшись из-за стола, чтобы налить себе ещё кофе и подбоченившись,– у вас с Павлом не наблюдается особых сомнений в том, что девушка рано или поздно поднимет лапки вверх, почему я должна отступать?
– Мы – это мы, – весёлые серые глаза сообщили, что лично у него– то всё "зашибись".
– И Алёна, наконец-то сдалась? Тебе. Вчера,– Вася даже замерла и с нескрываемым интересом ожидала пикантных подробностей.
– Отнюдь.
– Ну да? Тебя прокатили?– не смогла она сдержать довольный смех.
– А чему ты радуешься?
– Ты не представляешь: как мне нравится, когда вам не достаётся того, на что вы нацелились. Я испытываю при этом гордость за весь женский род.
– Ещё не вечер, но к тебе с Павлом это не относится. Прими добрый совет: подыши глубоко, успокойся, смирись на время и подкопи силёнки. Когда пройдёт годика два-три, ты сможешь повторить попытку. Сейчас ты ему не интересна.
– Почему это? Другим вот очень даже интересна. И запомни: вы – всего лишь мужчины. А мы – женщины. Вас вылепили из глины, по необходимости, а нас создали в творческом порыве из материала более благородного: из ребра Адама. А Афродита так вообще была рождена морем.
– Из пены морской она была рождена. Из пены. Есть разница.
– Это злобная клевета, придуманная мужчинами, осознавшими собственное несовершенство.
***
Вечером появился Муромов, одетый как всегда просто: джинсы, рубашка, кеды, но отчего-то именно эта простота Василисе очень нравилась, а в комплекте с тёмной щетиной и внимательным прищуром Павел являл собой настоящий вызов, который объяснялся довольно просто: "Или они нас, или мы их. Лучше мы".
– Привет,– кинул он насмешливый взгляд в сторону младшей Морозовой, поздоровался за руку с Егором и уединился с ним в комнате.
Общение с Марусей – подругой детства, в который раз прервалось неожиданно открывшейся дверью.
– А тебя не учили стучать прежде, чем врываться в комнату к женщине?
– Ты не женщина,– это было правдой, но всё-таки...
– Вчера ты так не думал,– напоминание было не лишено лёгкого ехидства.
– Вчера-это вчера. Ты сердита на то, что я тебя поцеловал?
Васька получила адекватное своим проказам наказание, которое она честно заслужила. Своё решительное "нет" Павел высказал и теперь ожидал, что дурацкие поползновения на него самого закончатся, более того, он надеялся, что вчерашний вечер спустил её самомнение с небес на землю. Но и ссориться с Василисой не хотел.
– Если ты по делу, то выкладывай, а если прочитать нотацию, что так порядочные девушки себя не ведут, то закрой дверь с той стороны.
– Не груби большому дяде,– он отлепился от откоса двери, подошёл неторопливо и, наклонившись над столом, издевательски прошептал:
– Дуешься?
– Василиса замерла на мгновение.
– Нет. Представь себе: мне ужасно понравилось, как ты обращался со мной: грубо целовал и грязно лапал. Обожаю жёстких мужчин: вломился на чужую территорию, отлупил и взял что хотел.
Муромов опешил. Что это: очередной прикол или странные девичьи фантазии?
– Ты ведь это не всерьёз?
– Ещё как всерьёз, Пашенька! И почему ты ушёл? А кто меня заей называл? Вот как вам после этого верить?
– Васька, не придуривайся.
– Расслабься, я шучу,– похлопала ладошкой по груди,– и никогда так больше не делай,– назидательным тоном.
Парень присел на край стола и обескураженно заглянул в лицо несостоявшейся искусительнице, а та тут же ответила ему вызывающей улыбкой, которая, впрочем, тут же погасла.
– Ещё что-то?– настроение совсем испортилось.
– Будь осторожней.
2.
Вчерашним вечером Павел вернулся домой, всё ещё пытаясь уложить в голове то, что произошло после клуба, надеясь, что чётко указал Василисе красную линию в их отношениях. "Повзрослела и решила расширить круг своих поклонников? Теперь уже и до меня добралась? Вперёд – к новым победам?"– размышлял он с неудовольствием. И плевать ей, что я "почти брат". Но что-то было не так, а он сам никак не мог понять: что?
Девчонка выросла на его глазах и превратилась из ангельского на вид, но вредного по внутренней сути ребёнка, который увязывался за братом и устраивал жуткие концерты, если её не брали с собой, в такую вот непонятную штучку. А он сам ещё тогда, будучи четырнадцатилетним пацаном, понял, что из этой маленькой скандалистки вырастет вполне себе ничего истязательница парней. Что и подтвердилось впоследствии. Ещё подростком, Васька очаровывала сверстников такой же, как у брата улыбкой: между делом, между прочим и от скуки и выкашивала их же под ноль яркими, живыми, горящими вызовом чудесными глазами, если решала поразвлечься.
Павел уже в то время обратил внимание друга на такое положение вещей. Получил задумчивый взгляд.
– А я что сделаю?
– Одну хоть не отпускайте никуда вечером.
– Двойня Красиных из соседнего подъезда почти всегда при ней, верными пажами.
Павел помнил этих пацанов: рыжие, с шальными глазами, они однажды вызверились на него, идущего к Егору и прихватившего по пути Ваську за плечи:
– Пошли домой, темно уже.
– Не твоё – не трогай,– парочка абсолютно одинаковых физиономий предупреждающе прищурила глаза.
Василиса не дала перерасти словесной перепалке в ссору.
– Мальчики, мне пора.
Именно после того раза Муромов попробовал посмотреть на девчонку глазами не "почти брата", а мужчины. "Можно, конечно, придраться к некоторой худосочности,– думал он, – но мало-не много– нарастёт в нужных местах с возрастом. Характер? Вот это на любителя: кто-то предпочитает погорячей, кто-то без заморочек. Последним рядом с этой штучкой делать нечего",– продолжил он размышления".
Время шло, вереница девичьих поклонников прошла перед глазами Павла, а их физиономии слились в его памяти в одну, потому что парни отличались один от другого только цветом волос и глаз, остальное – под копирку.
Невзрачные и глупые жертвы синих глаз отставали, по– видимому, ещё на первых метрах забега. Вперёд немного вырывались более или менее привлекательные не дураки, обладающие какими-никакими навыками охмурения хорошеньких недалёких девиц, но эти терялись где-то на дистанции. Портрет типичного Василисиного поклонника сложился именно из тех, кто дошёл до промежуточного финиша, и Павел видел их мимоходом даже у Морозовых в доме. Эти парни были уже постарше, старались сопротивляться её обаянию и порой вели свою игру, что было видно невооружённым глазом, но и они не оставались рядом надолго.
А этой зимой (со слов Егора), у Васи появился парень, которого Муромов увидел весной. В один из апрельских вечеров друзья возвращались в прекрасном настроении в квартиру Морозовых и ещё издали приметили шумную компанию около подъезда, ускорили шаг и обалдели: двое парней стояли в стороне, а ещё двое нападали на одного, более крупного и более умелого, который выглядел при этом невозмутимо-презрительным, защищался и нападал, не особо напрягаясь.
– Что за оленьи бои? – заорал Егор.
А Павел со своим обычным прищуром посмотрел на очевидную причину раздора, которая стояла на крыльце с невинным видом и наблюдала за этим действом, покусывая сгиб указательного пальчика. В наступившем затишье победитель, обласканный одобрительной улыбкой "дамы сердца", не стал терять время зря, ухватил свою "добычу" за руку и повлёк в сторону стоящего поодаль чёрного мотоцикла, сам одел ей на голову шлем, мазнул поцелуем по лукавым губам и исчез с девчонкой за поворотом дома.
– Саш, что тут произошло?– поинтересовался снова Егор у одного из двойни.
– Чернявый этот больно борзой,– ответили ему.
Дальше стало только хуже.
Роман частенько появлялся под окнами дома и вызывал подружку, а потом они исчезали в неизвестном направлении.
– Запретите вы гонять ей с этим ненормальным байкером. Разобьются ведь!– требовал Павел.
– Как? Подскажи.
– Если с Васькой что-нибудь случится, я его прибью и прикопаю где-нибудь.
Егор кивнул:
– Его ничего не спасёт – это точно.
Затеплившаяся было надежда, что Василиса вволю наиграется в роковую женщину и забудет очередного поклонника, не оправдалась, а на красавец – байк во дворе дома уже никто не обращал внимания.
***
Наступил июль с его белыми ночами, ранними рассветами, обильно цветущим и источающим божественный аромат розовым шиповником под окнами знакомого дома.
– Ты почему дома?
Павел появился в квартире Морозовых субботним днём. Отец с матерью отбыли на любимую дачу, оставив взрослых чад в городе.
– Я тебе мешаю?– Василиса распахнула входную дверь и ждала, когда "почти брат" разуется. Просто стояла и смотрела.
– Нет, разумеется,– щелчок по носику, чтобы не дерзила, отозвался лёгкой болью в лодыжке после её пинка "в отместку". Приторной улыбкой растянулись розовые губы.
– Заходи,– сделала шаг назад, пропуская его в недра наполненной солнцем квартиры.
Из своей комнаты вышел Егор, проводил взглядом спину сестры, скрывшейся на кухне.
– Что это с ней?– заинтригованно спросил Пашка.– Мы не в духе?
– От Романа прячется и сидит дома. Для всех она на даче у родственников, у каких и где – не уточняется.
– Чем верный поклонник ей не угодил?
– Не берёт с собой на мотопробег.
– И "мы" теперь будем его "воспитывать"?
– Что-то вроде того. Та ещё заноза.
Последнее было произнесено с обычными интонациями всепрощения и понимания, но отнюдь не порицания.
***
– Идите, ешьте, я окрошку сделала,– Василиса пришла к брату в комнату и плюхнулась на диван рядом с Павлом,– ну, кому говорю,– поторопила она парней.
– Не нукай, не запрягала,– беззлобно огрызнулся Егор, продолжая что-то искать на своих полках.
– Тебя тоже не запрягала?
– Считаешь иначе?– Павел потянулся всем телом вверх и издал тихий блаженный стон, приметив при этом заинтересованный Васькин взгляд, задержавшийся на его груди и на полоске обнажившегося при этом живота, и вопросительно сузил глаза.
***
Убирая посуду со стола после того, как покормила парней, Василиса неосторожно подошла к окну и обнаружила хорошо знакомый байк, демонстративно поставленный на виду у всего двора. Потрясающая "машинка" блестела хромом и чёрным лаком, а Ромка стоял, прислонившись к нему бёдрами, и явно смотрел на окна Морозовых. Звонок мобильника заставил её невольно отшатнуться от подоконника и отойти в глубину кухни.
– Привет. Прячешься?– опасное спокойствие в голосе.
– Приветик,– она ответила ласково-ласково, даже мурлыкнула.
– Выходи, я жду во дворе,– Ромкин голос стал немного мягче.
Василиса, одетая по– домашнему: короткие джинсовые шорты, яркая, завязанная на животе узлом, розовая рубашка, кожаные сандалии без особой спешки спустилась по лестнице в летнюю послеполуденную духоту и, обойдя недовольного парня, остановилась с невинной улыбкой на лице под тенью старого тополя. Пух летал вокруг невесомым летним снегом, никакой аллергии на эту красоту у неё не наблюдалось, а потому тополя Василиса любила, особенно ранней весной, когда деревья, одними из первых, распространяли вокруг пьянящий запах смолы, и в период цветения. Роман не торопясь приблизился к ней: ладони сунуты в задние карманы джинсов, отчего худощавый, но тренированный торс только выигрывал; солнцезащитные очки сдвинуты на макушку, длинные тёмные волосы, как обычно, стянуты в хвост; тёмные глаза непонятного серо-коричневого цвета на загорелом лице придирчиво и нарочито нагло оглядывают девчонку с ног до головы.
– Вернулась или никуда не уезжала? – остановился, почти вплотную, покусывая травинку, и упёр локоть в ствол дерева чуть выше девичьей, растрёпанной лёгким ветром, головы.
Ромкин голос Васе не совсем понравился – пришлось добавить яркости улыбке и заинтересованности глазам. "Неважно, о чём вы говорите, главное: как вы это произносите" – следовать этому правилу она начала, как только осознала, что оно работает, а потому проворковала сладкими губами:
– А если я не хотела тебя видеть?
Ответ был неожиданным, и лёгкая растерянность мелькнула на лице парня. Он ринулся в искушающие глубины её глаз и порядком растерял свою воинственность.
– Совсем? – защищаясь от этого искушения и предупреждая о чём-то.
– Я сердита на тебя, Ромчик,– произнесла мягко и приблизила губы к его лицу.
– Так ты хочешь поехать со мной?– он сглотнул и еле сдержался, чтобы не впиться в розовый восхитительный рот сию же секунду.
А у Василисы вдруг резко пропало желание отправляться с ним куда бы то ни было. Бывает.
– Нет,– беспечно.
– Нет? А зачем были все эти выкрутасы с мнимой поездкой на дачу к родственникам? – оставшееся возмущение сменилось полной растерянностью.
– Я подумала и решила, что ты был прав, и мне не надо с тобой ехать,– миролюбиво.
В ход пошли ласковые ладошки, погладившие его по щекам, шее и груди.
– Меня не будет неделю. Будешь скучать?
– Засыплю тебя сообщениями,– рассмеялась, поняв, что победила и на этот раз.
***
– Совсем обнаглели,– Павел помрачнел лицом. Он подошёл к окну покурить и опешил.
– Что там?– Егор поднял удивлённые глаза на друга и в три шага очутился рядом, пометался взглядом по двору и замер: в стороне от шумной детской площадки, в тени старого тополя стояли двое и самозабвенно целовались, причём руки парня очень смело путешествовали по Васькиным бокам и тому, что пониже спины.
– Надеюсь, что он ещё не затащил её в постель,– Павел сердитым щелчком отправил окурок во двор через открытое настежь окно.
– Пепельница рядом,– буркнул недовольно Егор.
– Извини,– было произнесено уже в спину обувающемуся другу.
Хлопнула дверь... Постояв в нерешительности и не совсем отдавая себе отчёт в совершаемых действиях, Муромов устремился следом. Выскочил из сумрака подъезда в солнечную яркость, прищурился и не сразу рассмотрел, что происходит, услышал только рык Егора.
– Василиса, иди домой.
– Егорушка, ты чего? – опешила, но благоразумно сняла ладошки с Ромкиных плеч. А тот и не подумал ослабить объятие, наоборот, прижал её крепче к себе, не забыв с вызовом посмотреть на непрошеного защитника своей девушки.
– Это не даёт ему право лапать тебя на глазах у всего двора!– прошипел братец.
Девчонка перевела взгляд на насупленного Муромова, стоящего в двух шагах от них:
– Паш, скажи ему...
И совершенно не ожидала, что тот, к кому она обратилась за помощью, в два шага приблизится и буквально вырвет её из Ромкиных объятий.
– Совсем что ли ...? Предатель!
Роман некоторое время стоял, набычившись, и переводил взгляд с девчонки на двух свирепых здоровых парней, а потом предпринял попытку выйти из назревающего конфликта миром.
– Я её не обижу,– сказал спокойно и подмигнул подружке, рвущейся к нему из-за спины злющего брюнета.
– Уже обидел,– Егор развернулся и, подтолкнув сестру в плечи, направил её в сторону двери подъезда.
– Что это было? Что это было, я тебя спрашиваю?– орал братец, а резко и с силой распахнутая дверь девичьей комнаты стукнула о стену и уже летела обратно, полностью солидарная с недовольной хозяйкой.
Васька сидела на диване с ногами, подтянув голые кругленькие коленки длиннющих ног к лицу, и молчала, только сверлила его негодующим взглядом и всем своим видом демонстрировала оскорблённую невинность. Не дождавшись ответа, Егор вылетел из её спальни, и она услышала голоса: один гневный, другой успокаивающий, при этом никак не могла взять в толк: с какой стати эти двое лишили её свидания. Ну да, Ромка сегодня был значительно смелее, чем обычно, но... это был её парень, и он уезжал, поэтому имел полное право попрощаться долгим поцелуем. Сама она ничуть не была против такого "до свидания". Не такая уж большая плата за неделю полной свободы – Роман начал понемногу утомлять своей ревностью.
Через некоторое время к ней заглянул Павел, окинул взглядом девичью фигуру у зеркала, облачённую теперь в яркий открытый сарафан, с карандашом в руках, и встревоженно спросил:
– Ты куда это собралась?
Тонкие пальчики, заканчивающие рисовать хвостик второй подводки, чуть дрогнули. Только оценив ущерб и поняв, что ничего страшного не произошло, Вася повернула голову и недовольно воззрилась на Муромова:
– Тебя вот не спросила. Прости,– язвительно.
– Вась, ты соображаешь, что делаешь?
– Давай, ты ещё повоспитывай!– возмущённо взмахнула она рукой, описав ладошкой большой полукруг.– Нечего изображать из себя борцов за нравственность! Сами на себя посмотрите!
– Егор бесится.
– На здоровье.
В коридоре её перехватил брат:
– Куда?
– Догадайся с трёх раз,– Василиса метнула последний недовольный взгляд в сторону "воспитателей" и исчезла, а Егор остался стоять у стены: голова опущена, ноги скрещены в лодыжках, а руки в карманах шорт.
– В 11 часов быть дома,– проводил он её напряжённым голосом.
Дневное происшествие заставило Егора по-новому взглянуть на сестру. То, как она самозабвенно целовалась с парнем, затопило мозг необъяснимой ревностью и растерянностью: как так? Он не хотел видеть её настолько взрослой, безнадзорной и беззащитной, в случае чего.
– Скажи, наконец, с какой стати ты так всполошился? Она уже давно выросла, всегда около неё крутились парни, почему ты сейчас только заметил, что Васька не маленькая девочка?
– Не знаю почему, но именно сегодня я это понял. Страусы тоже прячут голову в песок, чтобы не видеть опасность.
– Да что может с ней случиться, кроме того, что она может серьёзно влюбиться?– Павел надеялся, что обо всех последствиях недетских отношений она осведомлена давно и в полной мере.
– Ты не понимаешь, потому что не знаешь некоторых вещей. Мы боимся за неё.
– Расскажи.
3.
Рассказ Егора.
"Васька мне родная только по отцу. Согласен, что я никогда не отвечал тебе на некоторые вопросы, но это всё объяснимо. Маргарита родила Василису, когда отец был женат на моей матери. Я тогда ещё плохо понимал, что происходит, потому что меня берегли и тут же отправляли в детскую, но разговоры на повышенных тонах, доносящиеся из их спальни, я помню хорошо. Мы только что переехали в новую квартиру, и мать была занята её обустройством. У отца всегда работа была связана с разъездами и, скучая, я часто задавал про него вопросы, получая неизменный ответ: "Папа на работе". Но было и ещё что-то, некая атмосфера отчуждённости в семье, что ли.
В первый раз я увидел Василису, когда ей было три года: маленькая, большеглазая и чрезвычайно ранимая на вид. Отец появился дома утром в один из выходных и забрал меня на прогулку. Помню, что мама даже не вышла из своей комнаты. В гостиной сидела девчонка в нарядном платье и прижимала к себе большую мягкую кошку, которая у нас дома была вместо диванной подушки.
– Это Василиса,– сказал мне отец,– не обижай её,– он присел и притянул чудо, в платье цвета весеннего неба к себе, а маленькие ручки всё не отпускали от себя эту самую кошку.
– Это Егор – твой брат, не бойся его,– и он обнял нас обоих.
Я даже сейчас помню тот яркий радостный день в зоопарке. Васька тогда смотрела на меня своими доверчивыми глазками и не отходила далеко, а под вечер даже сама взяла меня за руку. Это было так трогательно, а мысль о том, что ей может быть так же одиноко и плохо без отца, как и мне, сделало её для меня самым близким человеком и только моей. Не знаю, почему так сложилось. Иногда мне кажется, что для матери я был даже в, некотором смысле, обузой в то время. Я частенько слышал от неё ещё непонятные для меня слова:
– Зачем я вообще родила тебя на свою голову?
Своим детским умом я тогда всего не понимал и наверняка любил маму, но меня редко ласкали или хвалили. И именно это детское ощущение одиночества заставило меня сопереживать сестре: ведь у неё тоже не было отца рядом. И я начал стараться защитить её от недовольных взглядов матери, хоть Василиса и бывала в нашем доме очень редко. А потом... родители всё-таки развелись. Сестре в то время было уже 5 лет, а мне 10. Отец ли уговорил маму, сама ли она уже в то время приняла решение выйти замуж за Филиппа Хартмана и уехать в Германию – не знаю, но меня спросили: с кем хочу жить, и я попросился с отцом. Тогда мне даже показалось, что мать вздохнула с облегчением. Это сейчас она без конца звонит, интересуется моей жизнью, приглашает в гости, как будто чувствует свою вину передо мной. Став взрослым, я много раз задумывался: почему они все трое терпели такое положение вещей? Задал как-то раз отцу этот вопрос и услышал многозначительное: "Так получилось".
Поселившись с ними, я впервые за всё своё детство почувствовал, что живу в дружной крепкой семье, потому что от неё, от матери Василисы, я получил внимание, любовь и ласку и вскоре стал называть её мамой. Отец же, хоть и был по-прежнему в частых отлучках, неизменно возвращался к нам: довольный и счастливый."
Егор замолк. Видно было, что ему тяжело рассказывать о том, что было дальше, и он закурил, полуприсев на подоконник.
Друг слушал, не перебивая. Молчание затянулось.
– Василисе было 7 лет, когда её похитили по дороге из школы домой,– продолжил тихо Егор.– Как назло, в тот день маму срочно вызвали с выходного на операцию – она анестезиолог, ты знаешь – а я был на тренировке, ребёнка просто некому было встретить.
Павел вздрогнул, внутренне похолодел, страшась дальнейшего рассказа.
