Текст книги "Расскажи мне (СИ)"
Автор книги: Анна Погода
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Егор встал на их сторону.
– Давно, давно, я знаю. Пусть живут. Васька покочевряжится и согласится на свадьбу.
– Я хоть сейчас,– кивнул Павел головой.
Часть 2
Павел
"Можно предать любовницу, можно предать даже жену,
но невозможно предать любимую женщину".
Автор неизвестен/ Из недр интернета.
1.
Ранняя весна 2018.
Молодая темноволосая женщина в распахнутом пальто только что стремительно ворвавшаяся в деловитое броуновское движение терминала аэропорта, была остановлена знакомым звонким голосом:
– Василиса, привет. Ты как тут?
– Ирочка! Сколько лет....Ой извини, спешу сильно. Чудно выглядишь,– оглядев бывшую однокурсницу с ног до головы. Подняла вверх большой палец и широко улыбнулась.
– Ты тоже. Позвони. У меня номер не изменился,– провожая спешащую в сторону стоек регистрации приятельницу одобрительным взглядом. "Василиса всё такая же: стройна и ухожена. Пальто дорогущее на ней".
– Да. Обязательно,– махнула на прощание рукой и оглянулась в поисках мужа. Бросилась к колонне, у которой обнаружила знакомую рослую фигуру в чёрном строгом пальто. Её тоже увидели. Павел насторожился: а где чемодан?
– Что случилось? Вот нельзя тебя было дома оставлять одну.
– Паша, прости, но я не лечу с тобой. Только что позвонила Маша: там проблемы с младенцем. Веронику оставили в больнице, а Тёму выписали.
– Вот я знал...– взгляд мужа стал суровым. Василиса выглядела удручённой и виноватой. Синие глаза наполнены просьбой о прощении. Голубое пальто с чернобуркой распахнуто, пальцы судорожно вцепились в ручки сумки.
– Паша, ты всё равно там будешь занят делами.
– Вась, в кои– то веки, чёрт побери, мы хотели провести несколько дней в столице, навестить Гешу, сходить куда-нибудь...Почему у нас с тобой всё не как у людей?
Павел наклонил голову немного вперёд, сунул руки в карманы пальто и побуравил жену прищуренным взглядом, от которого она испытала чувство дискомфорта.
– Паша , я не могу оставить Машку одну в такой ситуации. Она не бум-бум в таких делах.
– А ты бум-бум?
– Два бум-бума на пару что-нибудь придумают. К тому же у меня опыт есть – племянница.
– А отец?
– А что он может? Хорошо, хоть в разуме остался, что у него появился сын, хоть под старость лет.
– Не преувеличивай. Мельников в свои почти шестьдесят выглядит получше некоторых молодых.
– Согласна с тобой, но счастливый папочка же не разорвётся. Ника в больнице, он мечется между ней и Машкой, переживает: как оставит жену одну, потому что через две недели на вахту. Увольняться теперь? А семью кто кормить будет?
– Понятно. А Машка, значит, у нас за мамочку? Прощай отпуск!
– Хватит. Мы сейчас с тобой поссоримся,– Василиса, не выдержав мужниной суровости, погладила пальчиками его ухоженную бороду и коротко поцеловала в губы:
– Не сердись, Паш.
Они немного постояли, обнявшись, среди вполне упорядоченной сутолоки зала: народ куда-то шёл, тянул за собой чемоданы, подходил к стойкам регистрации, спешил к эскалатору, кто-то разговаривал на ходу по телефону – у всех были свои дела.
– Билет сдай,– Павел тяжко вздохнул, сухо поцеловал жену в приятно пахнущую щёку и направился на регистрацию.
2.
В маленькой квартире жарко. Маруся, с всклокоченными волосами встретила подругу в прихожей не особенно приветливо.
–Ты чего не улетела? Я же сказала, что справлюсь. Не умру за неделю. Отец заходит.
– Не ворчи, пожалуйста. От мужиков толку ноль,– Василиса сделала неопределённый жест, подтверждающий только что сказанное, и пошла в ванную мыть руки.– У тебя жарко, проветри.
– Я боюсь: вдруг Тёму продует.
– Ну, Марусь...я тебе удивляюсь. На кухне поставь окно на микропроветривание. Это некоторые мамочки после родов тупеют, но ты-то? – прошла в комнату, склонилась над колыбелькой.
– Утю-тю. Какие мы сладенькие лапоньки. Большие вырастем, как папка, да?– начала ворковать над ребёнком, широко улыбаясь.
– Вась, по-моему, ты тоже... того.
Но Василиса выпрямилась и снова стала сама собой.
– Ну, как вы тут? Халат дай.
– Мы лучше всех, правда, Тёмыч?– Маруся глянула на брата.
***
Март выдался снежным. Недостаток осадков зимой щедро восполняла календарная весна. Уральцы к нежностям погоды не были приучены, а потому воспринимали климатические выкрутасы со своим обычным пофигизмом. (А куда деваться?)
Маруся стояла на высоком крыльце стационара, подставляя лицо мелким снежинкам и с благодарностью принимая их лёгкие холодные поцелуи после всех треволнений.
" Позвонить Василисе? Как она там управляется с Тёмой?" – подумала она. Маруся навещала мачеху, справедливо предполагая, что подруга просто выставила её за дверь, чтобы дать передохнуть.
– Блин,– думала Маша,– я сто раз подумаю, прежде, чем рожать. Треволнения последних дней открыли ей совсем другую сторону жизни женщины. "Сидя выспишься, стоя наешься",– говорила тётя Рита, сейчас первый советчик и поддержка в их с Васей многотрудной жизни. Младенец потерял мать, у него болел животик, он плохо спал, плохо прибывал ( что показывали специально купленные весы) и к тому же чувствовал растерянность няньки. Первые два дня Маруся даже не знала: как взять брата на руки. Василиса была бесценной поддержкой.
– Всё– таки хорошо, что я не улетела с Пашей. Скажи, Марусь.
***
А снежинки всё падали и падали и не хотелось никуда идти. Так бы и стояла. Вот он – сладкий вкус свободы!
– Девушка, Вы что тут стоите, не замёрзнете?– довольный дородный мужчина в распахнутой куртке широко улыбался Марусе в 31 зуб ( вместо 32-го вверху слева задиристо чернела дырка), остановился на ступеньку ниже и оглянулся в явном желании поделиться радостью.
– Нет, не замёрзну. Вот снег падает. Может быть, последний в этом году.
– Вижу, что кто-то у вас родился,– не отставал незнакомец.
Маруся не стала вдаваться в объяснения.
– Артём у нас родился. А у Вас?– жизнерадостно улыбнулась.
– Внучка. Полиной назвали. Гренадёрка: 4 кило весом.
– Ооооо, какая деваха! В кого такая?
– В отца. Вас подвезти? Я в сторону Паркового поеду, – мужчина постоял ещё немного,– могу. Жена всё равно рядом с дочкой осталась, квохчет над ней – известное дело, а отец новорожденной на смене, никак не может приехать,– без особого сожаления пояснил новоявленный дедушка.
– Нанянчится ещё,– поддержала разговор Маша.
– Ну, эт да! Всем забот хватит. Молодые то у нас пока живут....но планируют перебраться в свою квартиру,– не унимался мужчина,– Ну так как: подвезти?
–Нет, спасибо. Счастливо Вам.
– Как знаете,– и энергичной широкой походкой счастливый дед направился к шлагбауму.
Маруся почувствовала, что начали подмерзать пальчики рук в кожаных перчатках, да и ступни ног вполне однозначно сообщили: " Пора в тепло". Она постояла ещё немного и медленно двинулась по серым расчищенным от снега тротуарам следом за толстяком.
Можно было поехать на машине, но пришлось бы заезжать на заправку, а потом могло не оказаться места на парковке у стационара, и пришлось бы кружить и выискивать: где бы притулиться, к тому же темно, и она не выспалась– тысяча отговорок лишь бы не садиться за руль. Совсем недавно Маша сама стала виновницей ДТП...так что: гораздо удобней воспользоваться общественным транспортом. Подошедший автобус гостеприимно распахнул двери, и она устремилась в тепло салона.
Полезла в карман за телефоном: как там Василиса?
***
А подруга не укладывала Тёму в постельку, хоть тот и уснул у неё на руках, укачиваемый под колыбельную, услышанную от снохи. Егор обзавёлся наследницей.
"Какой-же ты лапонька, когда спишь и молчишь. Чистый ангел. Хочу такого же,– она присела на постель, не в силах выпустить малыша из объятий. Прикоснулась щекой к головке ребёнка в хлопковой шапочке, втянула нежный запах: Хочу. И Павел хочет. И как же ей самой бывает плохо ежемесячно, когда ожидания заканчиваются разочарованием, а хуже того грустью в глазах мужа. Он молчит, ничего не говорит, но она то знает. Павел расстраивается и при этом пытается утешить её саму, обнимает и шепчет: " Ничего страшного, малыш. Мы молодые, ещё успеем". От этого утешения хотелось убежать и спрятать лицо в маминых коленях.
– Ты задаёшь слишком много вопросов. Надо разговаривать с Павлом и делать ЭКО. Не получится с первого раза, получится со второго. Чего ты боишься?
А что Василиса могла ответить матери? Что у неё появилась ещё одна причина для беспокойства? И имя у этой причины было вполне определённое – Люба, и приезжать стала эта самая Любовь Александровна Снегирёва в их город довольно часто, не понятно только зачем. Головной офис фирмы, где был директором старший брат её мужа, находился в Екатеринбурге.
3.
Вернувшись от подруги, которая её чуть не силой вытолкала за дверь, Василиса устроилась с любимой чашкой чая перед плазмой в тишине их с Павлом общего дома. Стало чуть-чуть неуютно – чего-то не хватало, и Вася нажала кнопку пульта. Вот теперь нормально. На экране кипели чужие страсти, но сейчас они были неким фоном для собственных переживаний.
Любовь Александровна летела с одним Московским рейсом с Павлом, её стройную фигуру в пальто, цвета сливок, Василиса обнаружила в очереди на регистрацию. "Почему юрист фирмы мужа решила отправиться в путь из "Большого Савино", а не из "Кольцово"?– вопрос на засыпку. Но Павел вне подозрения – он так разочаровался, что жена бросила его, можно сказать, у трапа самолёта.
Впервые Василиса увидела Любу в прошлом году, на Новогоднем корпоративе; они даже оказалась с ней в паре, участвуя в весёлом конкурсе против двух мужчин.
. – Две красивые женщины против двух мужчин – это было несправедливо с самого начала,– возразили Вадим с Димой, но засмеялись и с удовольствием облапили победительниц, а Василиса сразу сообразила: " Вот в чём соль этого конкурса: дать мужчинам безнаказанно обнимать чужих жён. И кто проиграл, интересно?"
И прошлым же летом, когда на даче Олегов (как семью брата называл Павел, потому что имена у них были Олег-Ольга) собралось немногочисленное руководство компании Муромовых, Любовь Александровна, разумеется, там присутствовала. Гибкая, высокая, длинноногая, загорелая; одетая в шорты и брендовую красную маечку – она притягивала внимание присутствующих мужчин и прекрасно осознавала это. Взгляды Василисы Люба тоже притягивала, только они были совсем другого характера: не восхищёнными, а въедливо-подозрительными. И дело было не в зависти, она и сама не крокодил, но то, как смотрел муж на тонкие щиколотки, попку (ничем особым не примечательную, надо сказать) и на красивую полную грудь ( имея неполный второй, она понадеялась, что без силикона там не обошлось) неприятно царапало мозг опасными подозрениями. Этот особый взгляд мужа, который она сама считала до той поры предназначенным исключительной для себя любимой, и которым Павел смотрел на неё перед тем, как заняться любовью, скинул Васю с небес на землю и заставил провести ревизию собственных убеждений.
Василиса порадовалась тогда, что сейчас не выглядит бледной поганкой: она успела уже немного позагорать, а солнышко её любило и быстро окрашивало кожу, придавая ей нужный тон, хотя имели место быть и мелкие неприятности, как то: "сгоревший" носик или плечи.
20 соток земли при загородном доме семьи Олегов не отличались особой оригинальностью: зелёные газоны, зона барбекю, просторная беседка, затянутая ипомеей и хмелем, грядка-клумба с зеленью, многолетники бордюром вдоль дорожек, качели, кусты сирени, смородины, малины и вишни, несколько яблонь – просто и необременительно.
Народ отдыхал, найдя себе занятие по душе: дамы в основном загорали в шезлонгах и вели свои разговоры, мужчины пили пиво, бросали мяч в кольцо баскетбольного щита (кое-кто попадал), обсуждали то, чём, опять же, не поговоришь с жёнами; кто-то занимался шашлыками, хозяева крутились у стола – всё так, как и положено быть в тесной компании.
– Ягодок бы собрать на десерт,– Ольга встала на ступеньках веранды с керамической миской в руке и оглядывалась: кому-бы поручить это ответственное дело,– Паш, ты самый неленивый, займись,– миска сунута в руки деверю.
– Я помогу,– как по волшебству рядом оказалась Любаша.
– Ой, спасибо,– по улыбке Оли никто бы не догадался: о чём та подумала. А подумала она вполне определённо: "Притормози. Мужик чужой".
И уже не одна, а две пары глаз, приметили (а, может быть, и больше), что Люба не взяла для себя другую миску, а пристроилась рядом с Павлом и касается (слишком часто) его плеча.
– Паша, ты не сгоришь?– окликнула его с улыбкой Василиса и направилась в дом за мужниной футболкой, потому как "нефиг"....
– Нет,– откликнулся Павел,– это ты прикройся. Ему жена в лифчике-топике и шортах тоже не очень нравилась. Потому что тоже "нефиг".
Люба приметила и ревнивый взгляд жены Павла , и предупреждающий Ольгин, но не "притормозила". Все отдыхают, и она отдыхает. Муромов не слепой, взгляды и прикосновения должен оценить правильно, и теперь Люба ждала его встречных шагов. Он мужик находчивый, напористый и смелый. Ей самой много не надо: яркий секс и внимание – разве это много? А от Павла не убудет.
Василиса улыбалась, принимала мужские комплименты, помогала старшей снохе у стола, приносила-уносила посуду, успевала на ходу сделать несколько глотков пива из мужниной кружки и вскользь поцеловать его в холодные губы, быстренько дорезать хлеб и овощи – и всё это между разговорами и обменами взглядов.
Когда за последней отъехавшей машиной задвинулись металлические ворота, обе хозяйки опустились на деревянную скамейку под окнами дома.
– Обожаю гостей,– произнесла Ольга.
– Я тоже. Особенно в начале, когда они приезжают, и в конце, когда уезжают,– поддержала её Василиса.
.***
– Хорошо, что мы побудем только семьёй сегодня, правда, Вась?– Ольга присела на соседний с Василисой пластиковый шезлонг, подтянула повыше подол свободного батистового платья, подставляя солнышку ноги. Белокурая сноха берегла спину и плечи – вчерашнее солнце оставило на ней следы своих жарких поцелуев, и сегодня женщина прикрылась максимально, почти завидуя смуглой коже младшей снохи и её внешнему виду. Сама Ольга после родов заметно раздалась и никак не могла вернуться к своим пятидесяти пяти килограммам.
– Люба обещала приехать сегодня к обеду и привезти из города пирог собственного приготовления. Забыла?– Вася глянула через тёмные очки на удивлённую сноху.
– Первый раз слышу,– та придвинулась поближе, кинув взгляд на Павла. " Не удивительно",– подумала встревоженно.
– Я сама обалдела, когда краем уха уловила суть разговора между ней и нашим Олегом, хотя Люба говорила это больше для Паши, который садился в машину, чтобы освободить ей проезд к воротам.
– Да ладно...– пытаясь успокоить. Ольга сама пережила пару лет назад измену мужа и совсем не хотела, чтобы у этих двоих случилось нечто подобное. Мир в её семью вернулся, а трещина в отношениях осталась.
– Только не говори, что ты не в курсе.
– Я ничего такого не замечала. Правда, в офисе у Олега я бываю не часто...
Василиса подняла голову, потому что солнышко загородила чья-то тень. Она приподнялась на локте и сделала в сторону мужу недовольный жест рукой: " отойди", а тот и не подумал исполнить просьбу.
– Девчонки, рыба готова. Вась, давай, поторапливайся, некогда прохлаждаться– домой пора,– Павел, одетый только в джинсовые шорты, встал рядом, упёр руки в бёдра и наблюдал за женой, беззаботно расположившейся на солнышке,– накинул ей на грудь рядом лежащую майку.
Василиса села, аккуратно сложила маечку и отложила её в сторону, сдвинула тёмные очки на макушку, загадочно посмотрела на мужа и медово улыбнулась:
– Люба обещала пироги привезти. С рыбой. Твои любимые. Так что я подожду. Я рыбные пироги просто обожаю, особенно когда они приготовлены с любовью.
– У тебя дома кошка не кормлена, а ты будешь здесь пироги лопать? Поднимайся быстро,– нахмурился Муромов, прекрасно понимая: откуда дует ветер , и заторопился на зов брата.
– Иди, иди, кот Мур,– Василиса проводила его покрасневшую спину озабоченным взглядом: "Подгорел".
Они выехали из Екатеринбурга, когда солнце начало клониться на запад, Павел вёл машину по привычному маршруту и следил за дорогой в полглаза. Язвительные слова жены о Любаше, её дурное настроение и молчание требовали расставить всё по местам хотя бы в голове.
Если заметила что-то даже Васька, обычно уверенная в том, что муж влюблён в неё без памяти, а потому у неё не может быть соперниц по определению, то и другие тоже заметили, что очень плохо – это первое. Второе: Любаша на самом деле и всерьёз взялась за него самого и ей всё равно, что он женат. Сначала это забавляло, потом насторожило, а потом женское внимание заставило его самого встряхнуться и осознать, что всё это довольно приятно. Это тоже было плохо, потому как рисковать отношениями с Васькой, которая отреагирует на его заход налево вполне предсказуемо, он был не готов в принципе. Но, блин, какому мужику не будет льстить внимание красавицы? Василиса очень давно как-то задвинула других женщин на второй план. Была только она с того момента, как он осознал, что любит. Любит сильно, самозабвенно и никого не хочет, кроме неё. А потом и вовсе, как только они стали жить вместе, стала первой, единственной и незаменимой. Особенно когда пришлось ухаживать за серьёзно заболевшей матерью. Павел вздохнул, вспоминая. Левосторонний ишемический инсульт– не самый приятный диагноз. Пришлось ему поселиться у матери, которая в последние годы жила одна. Василиса не бросила их, не поехала домой, в тепло родительских объятий, а самоотверженно помогала ему ходить за больной последние месяцы. А ещё тёща и друг. Он никогда не забудет той помощи семьи Морозовых.
Родной город их встретил дождём, перешедшим в грозу. Низкие тучи обложили небо, сколько хватало глаз. Стало темно, дорогу освещали только фары автомобилей и всполохи молний. Ветер сердито пронёсся по проспекту вверх, срывая листья с деревьев, клочки реклам, гнал пластиковые бутылки по тротуарам и безжалостно хлестал смельчаков, бросивших вызов непогоде и не успевших укрыться от неё, жестокими струями дождя.
– Как ты?– Павел бросил заботливый взгляд направо, в сторону слегка приунывшей жены.
– Устала немного, но мы же не могли пропустить ваш "междусобойчик"? Я думала сначала, что будем только мы, Олеги и её родители.
– Я же сразу сказал, что будет руководство.
– А Любовь Александровна не замужем? Все были с жёнами, а она одна.
– И что? – Павел больше не отводил глаз от дороги.
– Да так.
Говорить больше было не о чем. Василиса повернула голову и разглядывала гордый профиль мужа: высокий лоб, нос с лёгкой горбинкой, слегка поджатые сейчас губы, немного отросшую тёмную бороду: "Пора в салон".
– Что-то не так? У меня рога выросли? – хмыкнул Павел.
– Как бы у меня не выросли эти самые рога,– отвернулась от мужа и постаралась не обострять разговор.
– У женщин не бывает рогов.
– А что вместо них?– и не услышав ответ, продолжила.– Хочешь скажу? Стервозность в них просыпается – вот что.
– Васька, ты о чём?– игнорируя её задиристый тон.
– О том самом коте Муре.
Василиса снова отвернулась к окну, стараясь перегореть внутри и успокоиться. Любочка за два дня помогла сделать открытие, что ревность присуща ей самой точно так же, как и другим жёнам. Когда они с Павлом были не женаты – это было одно, а вот после того, как стали делить постель, то это, извините, уже совершенно другое. И он не имеет права показывать ей (а именно это Пашка и делал, принимая знаки внимания и прикосновения другой женщины) что не прочь получить удовольствие на стороне. Ну, если даже и не показывал, но не исключал такую возможность. Именно так трактовала Василиса переглядывания этой парочки.
" Всё?– думала она,– я больше не интересна? Никуда не денусь, да и всегда рядом, под боком: влюблённая и верная, предназначенная исключительно для личного употребления?– поморщилась собственным мыслям,– да ещё ребёнка ему никак не рожу",– стало совсем тоскливо.
***
Павел высадил хмурую жену около подъезда, а сам отправился парковать машину на ближайшую подземную стоянку. Василиса шмыгнула в подъезд, спасаясь от дождя, перекинулась парой фраз о несносной погоде с консьержкой и направилась по ярко освящённому коридору в лифтовый холл.
В квартире было тепло, и через окна гостиной виделся уже освещённый разноцветными огнями вечерний город. Недовольное животное породы "домашняя любимая" семейства кошачьих, вышло навстречу хозяйке и начала выговаривать ей свои претензии: долго и с чувством мяргала, обвиняя и жалуясь.
– Соскучилась? Бросили тебя одну? Негодяи.
Кошка подтверждала каждое слово собственной оценкой: коротко и доходчиво.
– Ну ладно, Белла, хватит. Ты уже высказала мне всё, что думаешь о нас противных, не стоит повторяться.
– Мяяяяяяр!– громко, с чувством и, не принимая извинений.
Вася уже успела принять быстро душ, переодеться в халат и наносила на лицо ночной крем, когда послышался щелчок замка и звук знакомых шагов. Муж прошёл сначала на кухню и открыл холодильник.
– Паш, ты что: голодный? Мы целый день жевались,– заставила себя улыбнуться. А тот уже отрезает себе широкий кусок хлеба, толстый кусок ветчины и пристраивает сверху разрезанный вдоль огурец.
– Да я и не ел толком, за тобой следил: как ты с Лещинским обнималась. Не знаешь: какого дьявола он сегодня припёрся вместе с Любой?
– Думаю, что она притащила его с собой, чтобы не выглядеть совсем уж подозрительно. И мы не обнимались. Яша очень деликатно отодвинул меня от мангала и попросил принести попить. А вот ты....– Василиса посмотрела на мужа, который перестал жевать и насторожённо воззрился на неё,– ты просто пожирал глазами Любу,– сказала то, что накопилось за эти два дня на душе, и выдохнула. "Вот пусть теперь объяснится".
Муромов продолжил хрустеть огурцом и активно жевать, с пристальным удивлением разглядывая жену.
" Не может быть,– думал он,– да быть такого не может в принципе, чтобы Васька приревновала всерьёз. Это она идёт– и мужские взгляды тупо направляются следом за ней. Что-то тут ещё есть",– потянулся к холодильнику, наклонился и выудил из дверцы две банки пива.
– Будешь?– протягивая ей одну из двух, убрал обратно..
" Не захотел обсуждать,– мысленно подытожила разговор Василиса и проводила взглядом высокую широкоплечую фигуру, скрывшуюся в проёме дверей,– не захотел. И этому только два объяснения: либо Любаша не стоит его внимания, либо я уже не стою – одно из двух. Хотяяяя....тому взгляду не хватало нежности и тепла,– успокоила она себя, – а если уж совсем честно, то для Пашкиного взгляда на Любу было одно очень точное название. Где она читала определение такому взгляду? У Дарьи Волковой? "Бл*дский взгляд" – ёмко, хлёстко и не требует больше никаких пояснений".
– Вась, ты не видела моих сигарет?– послышалось из гостиной.
– На подоконнике, рядом с пепельницей,– подсказала, зевая и направляясь в спальню.
– Там пустая. Была ещё одна,– в голосе Павла слышалось нетерпение.
– Паш, я не знаю. Твои сигареты. Не разбрасывай. Твою одежду я собираю по всей квартире, а вот за сигареты не отвечаю,– уже сердито.
– У себя дома я могу раздеваться там, где хочу,– весело хмыкнул Павел,– ты что дёргаешься? – всё больше веселясь.– Васька, ты ревнуешь? Что за глупые фантазии?
– У моих фантазий модельные внешние данные, шалые глаза, которые вполне недвусмысленно сообщали тебе о своих желаниях, да и ты не стеснялся, разглядывая её, между прочим.
– Люба – красивая женщина. Я вижу её обычно в деловых костюмах, а на отдыхе она предстала во всей красе. Чего б не посмотреть за бесплатно? – он стянул через голову пубашку-поло и пожал хорошо подкачанными плечами, демонстративно медленно расстегнул молнию джинсов, вылез из них и отбросил на пуф, отследив при этом предупреждающий взгляд жены.
– Вот скажи мне, Паш: почему нельзя разоблачиться в ванной, а не устраивать передо мной стриптиз, чтобы потом голышом с прихваченной одеждой проследовать под душ?
– Жду, когда ты отреагируешь и скажешь что-нибудь типа: "Какой же ты у меня классный, Пашка!" Почему я не слышу комплиментов себе лично?– Павел с деланным возмущением свёл брови и полез к жене под одеяло.
– Хвастун! Что ты делаешь! Я уже засыпаю. И шёл бы ты ...под душ, Паш,– изгибаясь в его руках, отворачиваясь от настойчивых губ, но с жадностью втягивая в себя его запах: немного дыма, немного пота, немного табака и очень много мужского желания.
– Хотя, мне нравится: как ты пахнешь,– сдаваясь и возвращая поцелуи.
– Да? Только пахну? А больше тебе ничего не нравится? – а сам уже спускается губами вслед за мягким хлопком, который решительно отбрасывается в сторону, подтягивается подушка и подкладывается под кругленькие ягодицы...
Ему ответили, подавшись бёдрами вперёд, нежными пальчиками, вцепившимися в волосы на макушке, сладким всхлипом и сбившимся дыханием.
–
Когда Павел вернулся из душа, жена уже спала, успев снова облачиться в пижамку. Он прилёг рядом, уперев локоть в подушку, и долго всматривался в родное лицо в свете ночника. Под глазами сейчас лежали лёгкие тени, но слегка разомкнутые губы взывали к поцелую. И он поцеловал, отвёл тёмную прядку с лица, заправил её за ушко, и прижался к тёплой спине жены грудью, ладонь привычно пробралась под маечку и заинтересовалась очертаниями груди, потом прошлась по гладкому животу, полюбопытствовала: а что там-за резинкой шортиков. Василиса зашевелилась и развернулась к нему, закинула тонкие руки за шею.
– Ммм, Паш, ты ещё влажный после душа, – сонным чувственным голосом.
– Спи,– вместе с коротким поцелуем в лоб.
4.
Любовь Александровна летела одним рейсом с Павлом Муромовым. Специально придумала себе занятие в Перми, чтобы не скучать в пути, и была сильно разочарована, когда ей сообщили: "Василиса летит со мной. Мы останемся на пару-тройку дней у друзей семьи". Правда, потом, увидев спину жены Павла в дверях терминала, Люба немного взбодрилась. Из Шереметьево их сразу увезли на деловую встречу. Партнёры по бизнесу предпочитали в последнее время иметь дела с ним, или это Олег старательно переводил все стрелки на брата, задумав новое большое дело и желая этот свой бизнес оставить на младшего – неизвестно. "У него получится,– думал Павел,– кому то дано генерировать идеи и воплощать их в жизнь – это в нём было всегда",– младший брат признавал, что сам не такой.
Олег ещё в девяностых перебрался в Екатеринбург, выучился там, женился и влез в выгодный бизнес по продажам кондиционеров, а потом и сам организовал собственное дело, втянув в него со временем младшего брата , и теперь они имели полный цикл производства: от проектирования до монтажа, были на слуху в своём кругу, участвовали в тендерах, часто выигрывали их, делились, при случае, с партнёрами, а те не забывали их.
Переговоры закончились, как обычно, компромиссом в "шкурном вопросе", а в остальном: согласие, мир и дружба. Последнее условие:
– Наши юристы будут присутствовать, когда Вы будете обговаривать сроки и условия с Заказчиком,– и вовсе не вызвало возражений.
***
Вечером, вернувшись в отель вместе с Любой, которая вела себя во всё время деловой встречи в высшей степени профессионально, они отужинали в ресторане и разбрелись по номерам.
Муромов после душа устроился перед плазмой, натянув на голое тело джинсы и футболку, и был уверен, что Люба обязательно позвонит или постучит в дверь. Иначе это будет не Люба. И она постучала. Пришлось вставать и встречать позднюю гостью.
– Не спишь?– смело прошла в комнату и расположилась на расправленной постели. Короткий халатик распахнулся на груди и предоставил Павлу возможность обозреть дивную грудь.
– Собирался,– борясь с желанием тут же выпроводить её из комнаты и посмотреть: что будет дальше. Было и ещё одно желание, вполне естественное. Люба это угадала по потемневшему мужскому прищуру, и поняла, что пришла не зря. Гибко и стремительно поднялась, встала напротив и прошлась ладошками по мужскому животу, не раздумывая устремилась ими под футболку и удивилась, когда её остановили:
– Тебе скучно стало?
– Паш, хватит притворяться, что ты ничего не понимаешь и меня не хочешь.
– Люба, я женат,– удерживая её ладони одной рукой.
– Да брось ты. Василиса твоя ничего не узнает. А тебе будет хорошо. Никто ничего не узнает, обещаю, – и прижалась жаркими губами к его рту.
Муромов потом, выпроводив её, похвалил себя за то, что нашёл в себе силы не ответить на её поцелуи ( чёрт бы её побрал) и произнести:
– Ты меня не заводишь.
Увидел недоверчивую обиду в её глазах.
– Ты лжёшь.
– Люба, я люблю свою жену. Я никогда не предам её. "Потому что я не сволочь", – добавил он мысленно.
И как подарок, как благодарность, чуть позже в трубке голос жены:
– Ты не спишь ещё? Я тоже. Поговори со мной.
– Докладывай, нянька: как управляетесь с младенцем?
– Тяжело, Паш, но управляемся. Если бы у него животик не болел, было бы легче. Так жалко его.
– А меня не жалко? Я тут один, в холодной постели.
– Один?– подозрительно.
– Ты звонишь, чтобы проверить?
– Нет, Паш, я тебе верю,– сказала и испугалась: " А вдруг?"
– Ложись спать, малыш. Завтра у тебя ещё один трудный день. Парень то хоть того стоит?
– Стоит, Паш! Я такого же хочу! Сроку тебе до осени, потом пойдём делать ЭКО.
– Решилась?
– Да. И, если ты не постараешься, как следует, то придётся пройти и через это.
– Я буду стараться. Обещаю.
– Люблю тебя.
– Я закончу все дела послезавтра днём и вернусь вечером. Надо торопиться,– хохотнул весело.
Павел отложил трубку, прислушиваясь к самому себе. Он хочет малыша и уже очень давно ждёт от жены этих волшебных слов: "Пашка, я беременная".
Внутри что-то странно сжалось, и Муромов представил себе ребёнка: девочку, один в один похожую на Ваську, какой он увидел её в первый раз. Огромные синие глаза смотрели на него самого пытливо, тёмные влажные волосы спрятаны под капюшон белого банного халата (она вышла из ванной), а розовые маленькие пальчики босых ног шевельнулись в ворсе ковра, как будто жили своей собственной жизнью.
– Ты кто?– спросила она тогда.
– Это Паша, мы с ним в одном классе учимся,– Егор улыбнулся сестре, и столько любви было в том взгляде, что Павел понял, что эту девочку придётся защищать вместе с другом.
***
Мартовский весенне-зимний вечер свалился на город новым снегопадом. Белые хлопья снова медленно падали откуда-то сверху – куда– то вниз, золотые часики– подарок мужа– на узком запястье показывали 17-55.
– Ну что, Тиунов, Вы скоро? Вся группа уже давно свободна.
– Сейчас, Василиса Андреевна,– парень почесал концом шариковой ручки за ухом и посмотрел на преподавателя жалостливым взглядом.
– Это последний шанс. Тестов проще не бывает.
