Текст книги "Расскажи мне (СИ)"
Автор книги: Анна Погода
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Взрослея, Маруся начала задавать вопросы себе и окружающим.
– Ба, а ты чья мама? Папина или мамина?
– Для тебя я – родная бабушка. У меня никого нет, кроме тебя,– последовал ласковый взгляд и ответ, который внучку никак не удовлетворил, и она спросила то же самое у отца.
Эта чехарда с бабушками – дедушками требовала ясности. Папины родители жили в соседнем городе, изредка приезжали в гости и уезжали. Мамины родители были. Где-то. Папа "далеко", мама здесь, в городе, "Устраивает свою личную жизнь",– говорила о ней, не без осуждения, мама.
Отец молчал очень долго.
– Сейчас я тебе скажу нечто, что тебя удивит, но раз ты спрашиваешь, то, значит, пришло время тебе узнать правду. Я твой родной отец. Твоя родная мама умерла, когда ты была совсем маленькой и бабушка до сих пор очень горюет о ней, о своей дочери, а тебя очень сильно любит.
– Мама мне не родная?
– Она растит тебя, заботится о тебе и любит – значит, родная.
– А Кира?
– Я женился на Римме, когда у неё уже была дочь,– объяснил отец и отвёл глаза. А потом обнял Машу и поцеловал,– лучше, если ты не будешь поднимать больше этот вопрос.
Вот тогда у Маши в голове всё встало на свои места. И она даже пожалела сестру, потому что у неё самой была Бабушка, а у сестры-нет.
***
День Маруся провела на кухне. Следовало отблагодарить хозяина. Жаркое в горшках под крышками из пресного теста её научила готовить всё та же бабушка, утверждая, что в таком виде "мяско" строит и два, и три дня и вкус не теряет. Нашлись овощи, нашлись и яблоки в поддоне, которые она с удовольствием погрызла. Музыкальный канал скрасил её одиночество.
К вечеру Маша решила сходить под душ и расстроилась до невозможности: как могла оставить в ванной прежнего убежища protec-gyps? Найденные пакеты для мусора и скотч, за неимением лучшего, утешили её, а тёплые струи в душевой кабине подняли настроение.
"Скоро вернётся Яр,– когда поймала себя на странной радости, то призадумалась,– уууу, подруга. Куда это тебя понесло? Блондинку в рамке видела?"
***
Серёгин бродил вокруг огромного котлована, вода на дне которого продолжала прибывать, хмурился. Он не так часто выезжал на объекты – было кому заняться такими делами, но тут....
– Кто накосячил?
Директор по строительству и прораб не отставали. На их задумчивых лицах в разной степени хмурости отражалась всё, что они чувствовали. Губы беззвучно шевелились. И хорошо, что беззвучно.
– Ярослав Сергеевич, хрен его знает, скважину на каждом метре не пробуришь. Сваи стали бить и вот...мать твою... Родники где-то...
– Сроки...
– Ярослав Сергеевич, знаю я про сроки. С "нолём", конечно, задержимся. Придётся навёрстывать потом.
– Штрафные санкции, если что.
– Известное дело: сечь будут долго и тщательно,– вставил своё слово до сих пор молчавший прораб,– из кабинетов-то оно видней: что и как.
– Виктор Петрович, поязви мне тут ещё.
На обратном пути Серёгин задремал. Ранний подъём, дорога, экстренное совещание, где без ора не обошлось.
– Ярослав Сергеевич, приехали.
Он устало выбрался из салона. Окна в доме были тёмными, только одно выделялось мягким жёлтым светом, трогательно сообщая: " Я жду". Серёгин едва открыл дверь, как услышал приглушённые звуки: стук, стук, шарк...Маруся вышла навстречу.
Она всё поджидала Ярослава. "Жду до двенадцати и ложусь спать",– решила для себя, но увлеклась. Нашла в хозяйском шкафу сборник прозы А.С. Пушкина в подарочном переплёте и зачиталась "Девушкой-крестьянкой". Маша любила классику. Глаз порадовался ровным рядам слов на белых матовых страницах. Время было за полночь, когда она услышала лязг ворот, а потом это:
– Марусь...
– Ты чего так поздно? Спал бы на месте. Нечего по тёмным дорогам ездить. Я волнуюсь.
– Правда?– усталое лицо осветила вполне довольная улыбка.
– Правда, правда. Есть хочешь?
– Не откажусь.
– Как прошёл день? – Яр явно проголодался, с аппетитом ел борщ и поглядывал на горячий горшочек под румяной крышкой из теста, стоящий рядом на подтарельнике и только что разогретый в микроволновке.
– Скучно, Яр,– Маруся снова сидела напротив, подперев подбородок ладонью.
– Зато у меня весело.
А потом он не отпустил её в спальню.
– Посиди со мной. Завтра суббота – выспимся.
– Да запросто, если ты ещё не наговорился на этих своих совещаниях,– она устроилась в мягких подушках одного из диванов, поставила рядом опостылевшие костыли и спрятала лицо в тень от света торшера.
Яр согревал в ладони бокал с коньяком.
– Ты мне не всё сказала. Есть ещё что-то,– начал он.
– Я тебе правду сказала.
– Не всю. Почему ты соврала? Чего испугалась?
– Ну... скелеты в шкафу и всё такое
– Мне плевать на ваши скелеты, Маша, ты обещала не врать. Говори.
Она долго смотрела на него. Внешне отстранён, но глаза...Удивится?
– Хорошо. Ирбицкая Алла тебе знакома?
Отстранённость, как рукой сняло. Яр нахмурился и сделал маленький глоток из бокала.
– Предположим.
– Она моя тётка по матери. Не родной.
– И какое это имеет отношение к тебе?
– Скажем так: я перестраховалась. Слышала твою фамилию от неё, нуууууу... вы вроде любовники?
Он молчал. Она кивнула.
– Вдруг вы в курсе дел друг друга, а у неё племянница пропала... Я решила, что ей ни к чему знать ... мммм ...о твоих странных способах знакомства с девушками.
Яр хмыкнул.
– А ко мне в дом проситься?
– Я думала, что ты меня в квартире поселишь, а сам – за реку,– попыталась оправдаться.
– Считай, что поверил.
– Алла очень ревнивая, поэтому хоть у кошки и девять жизней, но одной то уже нет. Плюс скелеты.... Одно к одному. Можешь гордиться собой: ты выпотрошил меня всю. Все мои тайны.
– Так уж и все?– он кинул на Марью ехидный взгляд.
– Не скажешь ей, что я у тебя сейчас?
– Мы расстались.
– Аллилуйя!– вырвалось у неё. – А то: ты и Алла! Немыслимо. После той шикарной блондинки.
– Что ты делала в моём кабинете?– острый проницательный взгляд и колючие интонации в голосе вполне однозначно прочертили границы его гостеприимства.
– Сказал бы сразу: "Туда нельзя". А то: "Осмотрись". Я и осмотрелась. Вот книгу взяла из шкафа. Нельзя было?
Яр долго молчал, а потом изрёк совсем не в тему:
– Я коляску тебе заказал. Завтра привезут.
– Жаль, я хотела второй этаж обследовать.
Поняв, что настроение "поболтать" у хозяина дома пропало окончательно, Маша предпочла оставить их втроём: коньяк, Яр и его задумчивость; разделась в темноте и какое-то время постояла у окна спальни. Полнолуние.
" На небесах печальная луна
Встречается с весёлою зарёю.
Одна горит, другая холодна,
Заря блестит невестой молодою..."
Вспомнила она Пушкина под настроение, навеянное "Барышней-крестьянкой". Стихи в Машиной голове приживались чуть не с первого прочтения, а бабушка была учительницей русского языка и литературы. Зари не было ещё и в помине. Пора спать. Задёрнуты шторы. Комната погрузилась в полную темноту.
***
Яна. Серёгин зашёл в кабинет и взял в руки знакомое фото. Уже не больно. Тут ещё она его любит и принадлежит только ему. Обворожительная Яна. Все головы поворачивались, когда она проходила мимо. Гордая, яркая, талантливая – она превосходно пела и весьма неплохо рисовала. До сих пор папка с её пейзажами, натюрмортами и прозрачными акварелями хранилась в шкафу одной из гостевых комнат. Почему он не избавился от всего, что напоминало о ней? Не затолкал на самую дальнюю полку эту фотографию?
Бокал с коньяком опустел и снова наполнился. Яр опустился в уютное кресло.
Сначала была неистребимая ничем потребностью хоть как-то чувствовать её присутствие рядом. Потом ... потом ...это было своеобразной местью другу, который снова начал появляться здесь. Потом Яр привык. И оставил фото, как дань тем чувствам, которые он испытывал когда-то к этой женщине. Серёгин вспомнил, как она стояла перед ним, сжав кулачки, и повторяла дрожащим голосом:
– Прости, меня, Яр. Прости. Это было какое-то наваждение. Я не устояла. Прости...
Он не смог простить.
Рамка поставлена на место. Пусть стоит. Как предупреждение, как напоминание: насколько женщина может быть лживой. Как она могла предать его любовь? И с кем? С лучшим другом! Оттого, возможно, он отозвался на Марусину историю.
Яр вздохнул и отправился спать, а ноги сами принесли его в спальню. Он разделся, сбросил одежду в кресло и рухнул прямо на одеяло – жарко.
***
Маша слышала шаги, но не смела оглянуться. Кровать с противоположной стороны приняла тяжёлое тело.
Она осторожно повернула голову: "Яр! Голый! На кровати рядом! Спит!"
Надо было срочно что-то делать. "Встать и уйти наверх или в гостиную? Или притихнуть мышкой и сделать вид, что ничего не случилось? А что случилось? Девичья честь не подвергается опасности. А хоть бы и так.... " Стыдно, Маша".
Маруся пошевелилась. Попробовала осторожно спустить ноги на прикроватный круглый коврик. Подтащила к себе костыли. Чёртов гипс стукнул о паркет, когда она начала обходить кровать. "Тише",– приказала себе. Отчего-то стало неловко от того, что голова сама поворачивается в сторону постели. Совсем даже не маленькое тело раскинулось справа. Красивый. Света ночника было достаточно, чтобы найти выход. Тихо прикрылась дверь, и Маша поплелась, стараясь не шуметь к лестнице. Подъём занял целую вечность. Но "умный дом" сразу осветил коридор, как только она ступила на верхнюю ступеньку. Гостевая. Постель застелена.
Маруся спала. Плыла в море, раздвигая перед собой ласковое море. Вода пахла арбузом, а солнце, отражаясь от поверхности воды, слепило глаза, но ей было хорошо. Ещё гребок. Ещё. Маша перевернулась на спину и стала смотреть в небо. Оно было голубое– голубое. А море качает и приговаривает:
– Маша! Маша!.... Маруся, твою мать, ты где?– крик откуда-то издалека.
Мужской тревожный голос буквально выволок Марью из моря. Она вздрогнула. Мало того, что пришлось ждать его ночью, потом оправдываться, потом переться по лестнице наверх, так и утром поспать не даёт!
– Что?!!!!– крикнула недовольно. Но громкость её голоса не шла ни в какое сравнение с его ором
– Машка, ты где?
– Здесь я!!!– ну что пристал?
Пришлось спускаться с постели и кое-как двигаться навстречу, потому что её явно не слышали, тем более из-за закрытой двери.
– Ну чё ты кричишь, Яр?
Недовольное существо с всклокоченными волосами и на костылях двигалось по коридору навстречу Серёгину.
– Ты почему сбежала ?
– Я не привыкла спать с посторонними голыми мужиками в одной постели.
– Я не посторонний,– Яр немного отодвинулся в сторону, давая ей пройти.
– Голый зато,– ворчливо.
– Я всегда сплю голый.
– Ага. Один не сплю?– поддела его Марья.... и, засмотревшись на скалящегося Яра, оступилась костылём мимо ступеньки и покатилась с воплями вниз. Хорошо, что пол гостиной оказался недалеко.
– Машка....– Яр в тревоге опустился рядом. На нём из одежды только чёрные шёлковые штаны от пижамы, золотая цепь на шее и татуировка волка на правом плече.
– Семь...– всхлипнула.
– Что семь?
– Семь жизней осталось, – и она неожиданно для обоих заревела.
А Ярослав смотрел в растерянности.
– Тебе больно? Где, Маш? – начал ощупывать её всю: ноги, руки, голову, спину, грудь...
– Пошёл к чёрту,– она оттолкнула его и села. Всхлипнула в последний раз, вытерла слёзы ладошками,– пошёл к чёрту, Серёгин,– повторила она,– всё из-за тебя!
– Где болит? Сейчас быстренько позвоню Игорю Семёновичу, и поедем в клинику, сделаем рентген,– суетился Ярослав, после того, как притащил Машу в гостиную и усадил на диван.
– Хватит меня просвечивать! Не дам!
– Ты свалилась с лестницы! Вдруг снова трещина где-нибудь?
– Вот я и спрашиваю: ты меня укокошить хочешь? С первого раза не получилось, решил со второго?
– А кто тебя гнал наверх? Попёрлась на костылях. С голыми мужиками она не спит? А с какими спишь? С одетыми? Нечего тут из себя недотрогу строить!!– заорал Яр в ответ.
"Что-то он какой-то буйный сегодня",– Марья враз притихла, предпочитая для разнообразия помолчать, только прислушивалась к телефонному разговору и буравила голую спину Яра злым взглядом, который постепенно менялся, превращаясь в одобрительный.
– Игорь Семёнович, доброе утро. У меня тут пострадавшая. Да опять. Нет. Всё та же... С лестницы свалилась...Нет....– Яр оглянулся на Марусю. – Хорошо. Через часик будем.
– Я не поеду. Сказала же,– "пострадавшая" устроилась на диване со всем комфортом, какой позволяла злополучная нога в гипсе, и скрестила руки на груди.
– Кто тебя будет спрашивать? – Яр развернулся и отправился по коридору в сторону спальни.
– Я не поеду,– наклонилась немного вперёд и прокричала вслед. Так, чтоб услышал.
Осторожно спустилась с дивана на пол и на четвереньках поползла в сторону лестницы, вернее, к своим костылям.
– Одевайся,– Яр бросил на диван платье и бельё, видимо, первое, что попало под руку, и оглянулся в поисках той, которая только что, вот только что была здесь.
– Марья, не зли меня. Твою же мать. Я тебя выпорю,– стремительно приблизился, подхватил девчонку за подмышки, поставил на ноги, тряханул в последний раз, заставляя услышать.
– Ты озверел, Серёгин? Или с похмелья? Или тебе не дали, а ты рассчитывал и поэтому голый припёрся ко мне?
– Дура! В клинику надо ехать, и никакие твои "не поеду" во внимание не принимаются! – Яр в который раз подхватил девчонку под коленки и потащил в сторону диванов.Приноровился уже, вроде, и она казалась совсем лёгкой.
– Лучше одевайся сама,– не особенно бережно сгрузил Марусю, глянул предостерегающе.
– У меня всё хорошо, Яр. Руки, ноги целы. Голова в порядке,– начала она жалобно поскуливать.
– Сомневаюсь про голову.
– Пара лишних синяков погоды не делает. Я не хочу на рентген. Между прочим, это вредно.
Он постоял напротив, пригрозил ещё раз взглядом.
– Зря я тебя сюда привёз.
Это Машу в момент отрезвило.
– Шантажист! Обещаю: я буду послушной. Но в клинику не поеду. Что ты теперь будешь меня с каждой царапиной туда таскать?
***
Перепалку прервал звонок.
Яр сердито обернулся и решительно направился в сторону холла, а Маруся с тоской посмотрела в сторону своих костылей: "Не поползу больше. Пусть сам несёт".
Маша ожидала всего, чего угодно, но только не этого. Вернее, в запале ссоры, она как-то выпустила из вида, что сидит в маленькой пижамке: шорты и майка, на диване, а полуголый и босой Яр пошёл к дверям и вроде как даже там задержался.
– Что это?– на пороге нарисовалась Алла.
Картина как её там? Вот! Маслом! Рядом Яр, с плутовской гаденькой улыбочкой, отсвечивает своим свежим загаром на достойной внимания груди. И этот его волк на правом плече. Маша вздохнула.
– Мы тебя не ждали, правда, малыш?– Серёгин устроился рядом и приобнял притихшую Машку, прошёлся ладонью вверх-вниз по её правому бок, подбадривая.
"Вот ведь зараза!"– подумала та.
Маруся не отвечала не потому что.... ну не потому, а просто не могла. Открыла рот, чтобы сказать хотя бы: " Привет", но быстро сообразила, что лучше пока держать язык за зубами. Пусть Яр сам выкручивается.
– Что она здесь делает?– спросила Алла у Ярослава.
Можно шипеть, не прибегая к помощи шипящих звуков? Можно, что и демонстрировала сейчас тётушка.
– Мы спали,– ответствовал он.– А ты врываешься спозаранок в чужой дом, поднимаешь людей с постели. Не стыдно?
Маруся повернула голову и посмотрела на Ярослава, как на чокнутого. Тот только фыркнул и в довесок к сказанному, чмокнул Машку в щёку.
– А ей не стыдно? А тебе? Семья с ног сбилась, а эта шшш....
– Не смей меня оскорблять,– предупредила Маруся, поняв, какое слово крутится на змеином языке тётушки.
Рука Яра перебралась на её плечи, а потом принялась поглаживать спинку, развлекаясь реакцией обеих девушек и получая от этого особое удовольствие, что и отражалось на нахальной физиономии.
– Зачем пожаловала?
– Собирайся. Поедешь домой,– Алла села напротив парочки на другой диван, оскорблённая в лучших своих чувствах и возмущённая до глубины души поведением бывшего любовника.
– Ей и здесь неплохо, правда, зайка?– ещё один поцелуй, теперь в губы. Маша по-прежнему терпела и молчала. Даже не дёрнулась. Ждала продолжения. Уходить не собиралась. Даже как-то заинтересовалась: чем всё закончится.
– Марья, тебя потеряли. А ты тут в постели с чужим мужиком "кувыркаешься"?
Мужская рука слегка напряглась, а потом неспешно перебралась на тонкую талию, прижимая девичье тело к обнажённому торсу (между прочим) гораздо сильней, чем требовали обстоятельства.
– Мы не "кувыркались" сейчас, а спали, правда, зай?
А Маша решила, что пришёл, пожалуй, и её черёд высказаться.
– Ярик мне не чужой,– пропела она,– он мой. Мы поженимся. Правда, любимый?– повернувшись к любовнику своей тётушки с медовой улыбкой "сам напросился". "Любимый" вытаращил глаза и коротко откашлялся.
– Так что паника совершенно напрасна, а подозрения беспочвенны,– продолжила Маруся,– спать с женихом не возбраняется. Мы с ним так увлеклись с пару недель назад, что я с кровати упала, вот: пришлось гипс накладывать. Теперь Ярик меня без устали на руках таскает. Правда, любимый?-
"Любимый" ткнулся ей губами в макушку, а мужские плечи при этом вздрагивали. Тут Маруся решила окончательно добить тётку (когда ещё снова представится такой случай) и, обхватив Яра шею, пропела: "Я обожаю тебя",– спохватилась, что слегка переигрывает, но поцеловала дрогнувшие в улыбке мужские губы.
– Я сейчас звоню твоим родителям, пусть они едут и забирают свою развратную дочь отсюда,– заявила тётушка и извлекла из недр своей шикарной сумки смартфон.
– Послушай меня, Алла,– наконец-то снова подал голос Яр,– Маша остаётся здесь. Ты уезжаешь. Никого на территорию дома я не пущу. Так что...Счастливого пути.
– Ты меня выставляешь? После всего, что между нами было?
Маруся встрепенулась и проявила неподдельный интерес:
– Тётушка, уточни, пожалуйста: что между вами было? А то, может быть, я зря за него замуж собралась.
– Совершенно необдуманное решение,– согласилась Алла и внезапно перестав шипеть, с максимальными подробностями поведала: что между ними было и что могло бы быть, если бы легкомысленные особы обладали совестью и умом. Яр не перебивал и не оправдывался. Маруся была полна внимания.
– Это ерунда. С кем не бывает? Правда, Ярик? Ты же в групповухе вместе с тётушкой не участвовал?
– Нет, солнышко,– отрицательно покачал гордой головой ничуть не раскаивающийся "жених" и снова прижал Машку к себе
***
Дальше всё пошло вполне предсказуемо. Правда, Яр с Машей успели одеться и позавтракать, а также обсудить его любовные похождения.
– Ты зачем меня так подставил?
– Мы пошалили, а Алла поняла, что лишняя здесь, ты развеселилась, и я сам развлёкся – прекрасное утро.
– Всё равно ты меня разочаровал, Яр,– Маша с аппетитом уплетала второе яйцо всмятку, поглядывая на довольного Ярослава.
– Почему это?– он налил себе кофе, глянул на Марью, увидел её подтверждающий кивок головой и налил кофе ещё и ей. Присмотревшись, понял, что неожиданное появление тётки Марью всё-таки расстроило.
– Как ты мог спать после Яны с Аллой?
Маша прикрывала пустой болтовнёй странное чувственное волнение, которое вызвал в ней вот этот вот ( она глянула на Яра сердито) самодовольный мужик, и она, как могла, мстила ему за поцелуи не к месту и за злобные обвинения тётушки в свой адрес.
На Машу посмотрели с предостережением.
– Я большой мальчик и сплю, с кем хочу. Так что на этой теме табу.
– Как скажешь, "любимый",– с улыбкой чеширского кота.
Яр всё– таки открыл ворота, на двор вкатил дорогой седан Аллы и далеко не новый серебристый кроссовер Мельниковых.
***
Серёгин отметил, что Марья совсем не походит своего отца. Худощавый жилистый мужчина, ростом чуть ниже самого Ярослава, был настроен по-боевому, посмотрел неодобрительно на хозяина дома и тревожно на дочь. Белокурая симпатичная женщина с глазами чуть навыкате казалась немного нервной, на лице Аллы играла мстительная улыбка.
Все расположились в гостиной у журнального столика из тёмного дерева: Ярослав с Машей по одну сторону, гости – по другую. Хозяин даже предложил прибывшим чай или кофе, но всем было не до того.
Алла метала обиженные взгляды на спокойного любовника и гневные на неблагодарную племянницу.
– Ты собралась замуж?– мягко спросила женщина, перед которой Маша немного смутилась.
– Она живёт у меня,– Яр вёл себя в высшей степени достойно и успокаивал Марусю, держа за руку.
– Маша, надо поговорить,– потребовал отец.
– Не при посторонних.
– Тут все свои,– Алла пересела в кресло, стараясь быть ближе к Серёгину.
– Вы можете поговорить в моём кабинете. Маруся, надо,– Яр прошёлся ладонью по её спине сверху вниз и подтолкнул с дивана, сунув в руки костыли.
***
– Ты на самом деле решил жениться?– Алла была намерена использовать эти минуты с максимальной пользой для себя.
– Тебя это никак не касается,– Яр был не настроен к откровениям.
– Обманываешь девчонку?
– Со мной она в безопасности.
– Ярослав, зачем она тебе? Наиграешься и бросишь. Только обещать будешь, что женишься.
– Тебе я ничего не обещал.
Серёгин был раздосадован появлением в доме Аллы: спрятал, называется, девчонку. Открылась дверь кабинета, Марья появилась в гостиной и тут же потребовала:
– Ярослав, скажи им, что я остаюсь у тебя.
– Она остаётся у меня,– он помог ей снова сесть на диван, отметил про себя болезненную девичью гримаску. – "Всё– таки падение не обошлось без последствий".
– Она должна поехать домой,– заявил Александр Валерьевич.
– Маруся совершеннолетняя и имеет право поступать так, как считает нужным.
Вся ситуация была нелепой по своей сути. Ярослав волей случая оказался вовлечённым в чужие проблемы и, вроде, ему должно быть всё равно, что про него подумают Машины родители, пусть она именно от них и сбежала, но он привык договариваться с людьми.
– Господин Серёгин, мы Вас не знаем. То, что рассказала нам Алла, вызывает у нас, по меньшей мере, беспокойство. Насколько я сейчас понял, речи о свадьбе не идёт. Вы едва знакомы, а Маша ещё учится. Она ушла из дома, а потом мы находим её в гипсе в доме постороннего мужчины. Что нам думать?
– Она взрослый самостоятельный человек. Имеет право жить там, где хочет. Ей здесь хорошо. Что я должен ещё сказать? Она. Остаётся. Здесь.
***
Семейство Мельниковых пребывало в растерянности. Тяжёлый разговор, состоявшийся в чужом доме, в кабинете хозяина, окончательно рассорил всех. Взаимные претензии начались сразу, как только за незваными гостями захлопнулась тяжёлая входная дверь.
– Почему вы её не забрали?– вопрошала возмущённая Алла.
– Мне драться с ним?– Александр Валерьевич был хмур и озадачен.
А дома супруги чудом не скатились до скандала.
– Мне понравился этот Серёгин,– заговорила Римма.
– Он любовник твоей сестры. Машка в гипсе. Обвиняет нас во всех смертных грехах, а ты толкуешь о том, что он тебе понравился? Хочешь получить её обратно беременную и с разбитым сердцем? Тебе всё равно?
– Саша, ты напрасно гневаешься. Она разумная девушка, гораздо разумнее старшей сестры. Кстати, почему ты не попросил Машу, чтобы она оставила Киру в квартире тёщи? Девочки обе имеют право на наследство, как твои дочери.
– Квартира Машкина. Пусть делает с ней, что хочет. И довольно об этом.
– Она ещё учится. На что она будет жить? На деньги любовника?
– Я помогу ей. Если не хочет жить с нами, пусть живёт одна. Она – моя дочь. Главное, чтобы была в безопасности и ушла от этого мужчины.
– А Кира?
– Причём здесь Кира?
– Она не твоя дочь? Она старшая и имеет право на отдельное жильё. Маша учится. И мне были неприятны её обвинения. Я ни в чём перед ней не виновата.
– Мы оба виноваты перед ней и перед Соней. А я вдвойне виноват, что оставил тогда Машку в квартире бабушки, когда ...– он резко смолк.
– Куда бы мы её взяли тогда? В комнату на подселении? Тёща тебя выгнала, как только узнала от кого у меня Кира. За Соней был уход. Маша под присмотром. Квартира большая. Мария Алексеевна на ногах и во внучке души не чаяла. Саша, девочки обе твои дочери. Не ломай Кире жизнь. У неё любовь. Им жить негде с Артуром, а Маша вполне может вернуться сюда. Или...
– Или что? Жить там? Именно поэтому Серёгин тебе понравился?– Мельников в сердцах громко хлопнул дверью, выходя из комнаты и прекращая разговор.
***
Знакомая клиника, прохладный кабинет и, наконец, гипс снят. Нога выглядит вполне прилично, хотя явно отличается от здоровой. Маша вздохнула.
– Извольте не отлынивать от сеансов реабилитации, барышня.
Марья сразу начала приступать на ногу, хоть и шла слегка прихрамывая, поддерживаемая за талию уверенной рукой Ярослава.
– Поживи ещё у меня, пусть с твоей ногой немного поработают. Борис будет забирать тебя и увозить в клинику. А потом я сам поселю тебя там, где скажешь.
Серёгин объяснил это неожиданное для Маруси предложение вполне убедительно:
– Куда ты ещё годишься? Упадёшь ещё где-нибудь, а я виноват. Нет, я хочу быть спокойным.
Маруся с радостью пожила ещё. Это время было лишним, и она сама это прекрасно понимала, потому что уже привыкла и к нему, и к этому дому, и где-то там, в глубине её глупой девичьей головы начала зарождаться совсем не нужная мысль, можно даже сказать: неприлично-самонадеянная: " А вдруг он просто не хочет меня отпускать?". Эта самая мысль каждый раз была с позором изгоняема. " Стыдно, Маша, быть такой наивной и глупой. И тебе же больше не нравятся красивые мужчины"– очень своевременное напоминание.
***
За день до Машиного отъезда из дома Ярослава, состоялся разговор. Он не был каким-то необычным. Просто Маруся решила кое-что прояснить для себя, не нашла в таком желании ничего предосудительного и надеялась, что Серёгин тоже не найдёт.
Ярослава ждал горячий ужин, улыбающаяся Маруся и загадочная грустинка в её глазах. Стол был накрыт свежей скатертью, разложены столовые приборы и вазочка со свежими ландышами, которые были обнаружены Марьей у забора в тени кустов боярышника, как только она смогла более-менее самостоятельно передвигаться.
– Вкусно,– похвалил Ярослав курочку.
– Яр, почему ты так отнёсся ко мне?
– Как?– вытер рот, пальцы отбросил льняную салфетку в сторону.
– Поверил. Привёз к себе в дом.
– По доброте душевной,– ответил он тоном, который полностью противоречил произнесённым только что словам.
– Думаю, что так и есть,– кивнула Маруся головой.
– Ещё вопросы будут?– что-то Яру не понравился этот разговор. К чему она ведёт?
– Расскажи мне о девушке, о той, чья фотография у тебя на столе,– Маруся переключилась, а Ярослав понял, что эта тема ничуть не лучше.
– Любопытство сгубило кошку,– ровным голосом ответил он ей.
– Знаю. Но всё-таки.
– Её Яна зовут. Мы хотели пожениться. Всё?
Она замолчала на какое-то время и подала большой бокал на блюдце, украшенные кобальтовой сеткой и позолотой, наполнила его ароматным чаем.
– С травками?
– У тебя целая плантация мелиссы под окнами спальни. Последнее и более полное обследование владений хозяина дома (и будь, что будет) принесло много открытий, а травки и цветочки были не самой большой неожиданностью.– Не знал? Пей. Уснёшь, как младенец.
– Спасибо.
Маруся дождалась, когда он сделает первый глоток и улыбнулась, как – будто её собственный рот почти обжёг тёмный настоявшийся в заварочном чайнике напиток.
– Где она – эта Яна?
– Вышла замуж за моего лучшего друга. Марусь, я не хочу об этом говорить.
– Это её рисунки лежат в папке в шкафу на втором этаже?
– Что ты там делала?
– Прости.
– Вот-вот. Я и говорю, что любопытство кошку сгубило.
– А ты меня сгубишь?
– Посмотрю ещё на твоё поведение.
– А если я попробую тебя подкупить?– лукавым блеском зажглись глаза, и Маша устремилась к окну, откуда вернулась с листом картона и вручила его Ярославу. – Вот. Можешь вставить в рамку, можешь выбросить. Я "художку" закончила, давно не брала в руки кисти, а тут аж зуд в ладонях почувствовала, когда наверху в шкафу обнаружила почти новые коробки с масляными красками и загрунтованный картон. День чудесный, напротив луг, в комнате мольберт, времени полно. Осторожно, не испачкайся, масло долго сохнет.
Серёгин некоторое время разглядывал солнечный радостный пейзаж, удивился тому, как Маше удалось передать летний день, солнечное тепло и нежное многоцветное раздолье.
– Ты прощена. Спасибо. Вставлю в рамку.
Ярослав почувствовал, как его рот расплывается в улыбке, а Маша, как будто только этого и ждала.
– Ты её любил?
– Вряд ли её можно было не любить. Маш, ты зануда.
– Поэтому ты один?
Он вздохнул:
– В смысле?
– Живёшь один.
– Ты здесь.
– Это не считается. Я – это я. И послезавтра (день был назначен) я уеду. Будешь по мне скучать?– спросила неожиданно и уже со смехом.
– Вряд ли. Вздохну с облегчением. Слушай, выключи новости или переключи канал. "Что за вопросы? Конечно, он будет скучать, но это пройдёт".
Маша подала ему пульт от плазмы, Яр нажал кнопку, экран погас.
– Неожиданно, зато честно. А ещё обещал жениться. Лгунишка.
Серёгин задумчиво глянул на закатный лес, неторопливо поднялся из-за стола, наблюдая краем глаза за притихшей Марусей. Напрягся, поймав её грустный взгляд, ожидая неизвестно чего, и удивился, когда та вдруг блеснула улыбкой и преградила ему дорогу рукой, чтобы пощекотать по бокам.
– Ну что ты такой серьёзный? Посмотри на меня, Яр, кому говорю.
– Что надо?– не в силах больше выдерживать отстранённый вид. Расхохотался. – Что ещё?
– Расскажи мне о своих родителях,– и замерла в страхе, встретив его тоскливый взгляд. Поняла, что полезла совсем уж на запретную территорию, опустила голову,– прости.
***
В последний вечер перед отъездом Маруси из своего дома Серёгин повёз её в ресторан. Они сидели за столиком на двоих в небольшом уютном зале, и Маруся чувствовала, как мягкий шёлк широкого подола платья, купленного Ярославом специально для неё, приятно ласкал её колени. Она не стала протестовать, когда Яр отреагировал на её отказ посидеть с ним банальным: "Нечего надеть",– спокойным,– "Купим".
Едва слышный звон серебряных приборов, тихие голоса публики, ненавязчивая музыка откуда-то из 2000-х переплетались между собой и создавали атмосферу ленивой беззаботности. Маша накалывала на вилку кусочки божественно приготовленного судака, запивала их белым вином и наслаждалась вечером, прогоняя от себя невесёлые мысли. Она беспечно улыбалась сидящему напротив Ярославу и старалась не реагировать на его смелые взгляды на свои открытые шею, плечи и грудь. А то Маруся не поняла: почему он браковал одно платье за другим в том бутике. Миловидная блондинка с бейджиком "Анастасия" не сразу поняла направление мыслей явно выгодного покупателя и предлагала примерить одно платье за другим. Марусе понравились два: из чёрного плотного шёлка и фиолетовое с драпировкой, но Ярослав ткнул пальцем на манекен: "Вот такой силуэт ей подойдёт",– заявил он. И вот она уже в кабинке за тяжёлой шторой, и Анастасия бережно застёгивает молнию на спинке синего платья.
