Текст книги "Иллюзия свободы (СИ)"

Автор книги: Анна Нил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 30

Кэтрин Фостер.

Александра встречает крепкими объятиями.

– Эй, полегче! – но она только отмахивается и притягивает еще ближе.

– Так рада, что ты поправилась.

А уж я-то как устала кашлять в трубку. Но соскучилась неимоверно.

– Уильям с Одри в гостиной, – бросает Алекс возвращаясь к готовке, а я судорожно плетусь к Хардмону, предвкушая сердитый взгляд Уильяма.

–Эй, Кэт.

– М?

– Случилось что-то хорошее? Ты вся светишься.

Улыбаюсь и думаю – а почему бы и нет.

– Я влюбилась, Александра.

Аарон Деймон.

Сквозь пургу и метель навигатор ведет меня к самым окраинам Монреаля. Петляю по малознакомым улочкам и наконец упираюсь в глухой высокий забор. Глушу мотор, набираю номер.

– Открывай.

Железные ворота расходятся без единого звука, я заезжаю на территорию и почти вслепую бреду на единственный источник света, который оказывается распахнутой дверью.

– Здравствуй, племянничек.

Максвелл выходит встречать меня лично. Хмуро киваю, скидываю пальто и оглядываюсь.

Холл выдержан в бежевых тонах, у стен расположились мягкие диваны, под потолком – телевизионная панель… Почти уютно, если не брать в расчет усеянный мелкими осколками пол, несколько дырок в обшивке дивана и разбившийся вдребезги цветочный горшок. На затянутых в бронежилеты и застывших по периметру фигурах не задерживаю взгляда.

– Уж извини, – хмыкает Бекер. – Прибраться не успел.

– Что это за место?

– Одна из лабораторий «Чёрного Лотоса». А теперь моя новая резиденция, – представляет дядя, а я снова хмурюсь:

– Ты и здесь обоснуешься?

– Мы, – поправляет Максвелл. – Всегда полезно расширять сферу влияния.

– Ладно, – и, хоть меня все это тоже касается, сейчас откровенно плевать. – Давай к делу.

Ступая по битому стеклу, поднимаемся на второй этаж и проходим длинным коридором, в самом конце которого дядя тянет на себя тяжелую, явно бронированную, дверь.

– Заклай, – кидаю взгляд на табличку и внутренне передергиваюсь.

– Надо сказать, чтобы сняли, – морщится дядя, проходит внутрь, плюхается в широкое кожаное кресло и закидывает ноги на стол. – Закрой дверь.

Здесь нет ни битого стекла, ни разломанной мебели. Почти чисто, а по дядиным меркам так и вовсе должно быть идеально – на такую мелочь, как отпечатки пальцев на лакированной столешнице он никогда не обращал внимания.

– «Чёрного Лотоса» в Монреале больше нет, – меж тем заявляет Бекер. – А все, с кем ты хотел говорить – заперты в камерах.

– Здесь есть камеры?

– Да, – скалится он. – В лабораториях.

Ублюдки. Гоню от себя мысли, что Кэт могла оказаться в одной из них.

– Свою часть контракта я выполнил. Дело за тобой.

Поднимаю на него потяжелевший взгляд и перехватываю такой же, не менее напряженный.

– Разве я сказал «нет»?

– У тебя неделя, Рон.

– На память тоже не жалуюсь, – почему эта фраза прозвучала в голове голосом Фостер?

– Хочу предупредить, – словно не слыша, продолжает дядя. – Если со мной что-то случится…

– Можешь не продолжать, – ненавижу ублюдка всей душой, но заставляю себя криво усмехнуться. – Меня найдут с перерезанным горлом в каналах Монреаля или же в Темзе.

Бекер молчит, а потом негромко произносит:

– Не тебя, Рон.

Чувствую, как злость удушающей волной поднимается к горлу.

– Попробуй хоть пальцем тронуть Кэтрин, и – клянусь – я порежу тебя на куски.

– Зависит только от тебя, – не дает мне договорить Максвелл. – А теперь иди.

Почти физически ощущаю, как на шее захлестывается удавка. Нет, я и раньше не планировал подобной низости, но теперь… Сейчас не время.

Вдох, выдох – и я снова могу говорить спокойно.

– Что ты им вколол?

– Название тебе ни о чем не скажет. Но разливаться соловьем будет каждый.

– Где Кевин?

– Тебя проводят. – Дядя вытягивает из кармана трубку, набирает номер и дает несколько коротких распоряжений. Но, когда уже подхожу к дверям, негромко окликает: —Рон?

– Ну что еще?

– Прости.

На это ничего не отвечаю и покидаю комнату.

***

Скованный по рукам и ногам главари ублюдков – Кевин Марли, встречает меня едва слышным злобным рыком, а мутный взгляд осоловевших глаз одаривает неприкрытой ненавистью.

Что ему вкололи? Впрочем, неважно. Камера небольшая – сюда только и поместились, что узкая койка со стоящей рядом капельницей, раковина, унитаз и крохотный стол со стулом. На него и сажусь.

Наверное, когда-то его боялись. А сейчас Марли выглядит попросту жалко.

– Что вы вкололи девушке? – очень стараясь говорить спокойно, спрашиваю я. Он дергается, звякнув цепью наручников, но препараты в его крови оказываются сильнее.

– Новая сыворотка для контроля людей, – цедит сквозь зубы. – Чтобы реализовать свои планы, нам нужно было избавиться от нашей зависимости – Империи Максвелла Бекера. Ты с девчонкой были бы отличной приманкой. Но она оказалась более значимой.

Быстро прокручиваю в голове разговор с Делаж и задаю следующий вопрос:

– Кому вы ещё ввели стабильную сыворотку? – Еще один рывок, Кевин стискивает челюсти, но выдавленные из них слова разобрать получается:

– Нам не удалось. На обычных людях она не срабатывала.

Я перестаю что-нибудь понимать и почти ошарашенно спрашиваю:

– А как же Кэтрин Фостер?

Почти с ужасом смотрю, как на губах Марли появляется легкая, едва заметная улыбка.

– Катрина Натали Фостер – проект её отца и ФБР.

Глава 31

Аарон Деймон.

– Проект? – свой собственный голос слышу будто со стороны.

– Да, – кажется, сопротивляться препаратам Кевин перестает именно в этот момент, потому что его голос так и лучится самодовольством. – Измененный тип генома человека.

Я молчу и ничего не спрашиваю, но ему, чтобы продолжать, кажется, вопросов вовсе не требуется.

– Она уникальна. Измененная ДНК. Потрясающая выносливость. Ни с чем не сравнимая регенерация.

– Но у Фостер…

– Мы только вкололи нашу сыворотку, – также самодовольно отвечает Марли. – ФБР думали, что ее отец обложатся и посчитали проект не удачным, только поэтому его тогда арестовали. Он предложил в замен за свободу новое оружие. Никто так и не понял, почему, но в детском возрасте ген никак себя не проявляет. Все считали Катрин обычной девочкой.

Потом он и вовсе открыто насмехается:

– Мы хотели за счёт неё выкурить тебя, но эта девушка оказалась более полезной, чем казалась на первый взгляд.

Так вот почему Кэтрин быстро лечилась, даже от смертельных ранений, вот почему так долго держалась в тот день. Ветта ошиблась. Никто не вводил эту дрянь в организм Кэт. Она всегда там была, просто ее пробудили.

– Тогда зачем вы её избили? – зубы стискиваются почти до боли.

– Это не нанесло бы ей вреда, как например, обычному человеку, – на лице Марли такое равнодушие, что с трудом удерживаюсь, чтобы не врезать по нему со всей силы. – А вот тебя выманить было необходимо.

Беру себя в руки:

– Вы больные, – хрипло отвечаю я. – Больные ублюдки.

На это он лишь пожимает плечами. А я задаю следу вопрос:

– Поэтому её кровь меняется с бешеной скоростью? Результаты почти с недельным интервалом разительно отличаются.

– Это невозможно, – теперь Кевин смотрит на меня с нескрываемым удивлением. Знаю, что он его не разыгрывает, и от затылка по всему телу моментально расползаются ледяные мурашки ужаса.

– Тогда что с ней?

– Не знаю.

– А кто, твою мать, знает?!

– Милпорт. Возможно, Миллер.

В два шага покидаю комнату и рявкаю на замершую у стены одного из наёмников.

– Милпорта и Миллера! Живо.

Он даже не вздрагивает – еще бы, нервные у дяди не задерживаются. А меньше, чем через минуту возвращается еще с двумя пленниками.

– Кэтрин Фостер, – коротко бросаю я, когда оба оказываются в камере. – Её кровь меняется с бешеной скоростью. Почему?

Они враждебно смотрят и явно не хотят отвечать, но Бекер знает толк в том, как развязать язык.

– Такое может быть обусловлено только внешними факторами, – цедит сквозь зубы то ли Милер, то ли Милпорт. – Но мне нужно видеть результаты анализа.

– Увидишь. Какими?

– Чаще всего – введением внутрь препаратов, конфликтующими с ДНК проекта. Но случаи единичны, потому что препарат должен быть по-настоящему сильным.

Я холодею.

– Как промедол? – оба вскидывает на меня пусть замутненный, но весьма ошарашенный взгляд.

– Зачем вы вводили ей наркотик?

– Потому что вы избили девушку до полусмерти!

– Ничего бы ей не стало, если бы вы продолжали процедуру без вмешательства препарата, – устало отзывается он. – А теперь последствия могут быть необратимы.

Чувствуя, как в груди поднимается черная, неконтролируемая злоба, хватаю его за воротник и впечатываю в стену.

– Ты. Найдешь. Способ. Убрать. Из неё. Эту дрянь.

В ответ получаю все то же равнодушное хмыканье.

– Вряд ли это сохранит мне жизнь.

– Вряд ли, – соглашаюсь я. – А вот твоей семье – вполне может быть.

Да, дядино воспитание не прошло даром. И ради Фостер я буду убивать даже невинных. Один из них вздрагивает всем телом, а потом с ненавистью выплевывает:

– Хорошо.

Отпускаю его, равнодушно смотрю, как кулем валится на койку, выхожу в коридор и набираю номер.

– Ив, – на приветствие время не трачу. – Ты в больнице?

– Да, – растерянно отзывается она. – Отошел?

С нашего последнего разговора рыжая звонила несколько раз, но я не брал трубку.

– Кэтрин у себя на квартире. Хватай её в охапку и езжайте ко мне. Адрес скину.

– Так вы вернулись?

– Некогда объяснять! – рявкаю. – Бросай все и вези её сюда. Это важно.

Знаю, что больше она не задаст ни одного вопроса.

– Жди.

Следующий звонок делаю Фостер.

– Представляешь, я опять поругался с Уильямом, – едва сняв трубку, сообщает.

– Слушай внимательно. Сейчас тебя найдет Делаж. Ни о чем не спрашивай, просто езжай с ней сюда.

– Что случилось? – моментально напрягается она. – Аарон?

– Кэт, я все объясню. Но пока ничего не спрашивай. Хорошо?

– Хорошо, – Наверняка хочет сказать что-то еще, но я уже сбрасываю вызов и широким шагом иду в сторону кабинета Максвелла.

– Сейчас сюда приедут Кэтрин и Иветта Делаж. Но девчонка ни в коем случае не должен тебя видеть.

– В чем дело? – интересуется дядя.

– Потом. Прикажи своим людям найти Джона Фостора. Достать из-под земли, если надо. Он совершенно точно в Монреале и на свободе, – а потом тихо бурчу, скорее, для самого себя. – Кто-то же дал им эту дрянь…

Пока Максвелл отдает распоряжения, я бессильно опускаюсь на стул, откидываю голову на спинку и закрываю глаза.

Я все испортил, Кэтрин. Испугался, что ты не справишься и вколол гребаный промедол. Прости…

– Говори.

– Ты знал, что она проект ФБР? – не открывая глаз, спрашиваю я.

– Проект ФБР? – в голосе Бекера отчетливо проступает изумление. Рассказ много времени не занимает.

– Да уж, дела, – тянет дядя, усаживаясь в кресло. – А они справятся?

Молчу, потому что ответа у меня нет.

***

Перепуганная Фостер вместе с Ив прибывают через полтора часа – я только и успеваю, что смести все стекла, выбросить разбитый цветок и накинуть какое-то покрывало на простреленную спинку дивана.

– Аарон! – Она так растеряна, что позволяю маленькую слабость – на секунду прижимаю девушку к себе и ободряюще стискиваю плечо. А потом киваю в сторону дивана. Хорошо, что я приказал всем наемникам убраться отсюда подальше.

– Садитесь.

– Выкладывай, – не просит – требует рыжая. И в этот раз рассказ много времени не занимает. Заканчивая, кидаю короткий взгляд на Кэтрин – она побледнела и растерянно смотрит в одну точку.

Давлю в себе желание сгрести в охапку и поворачиваюсь к Делаж.

– Поняла, что нужно?

– Не спускать глаз с этой парочки, – кивает на Милпорта с Миллером.

– Справишься? – Она презрительно фыркает и тут же серьезнеет.

– Здесь есть лаборатория?

– И не одна.

– Нужна будет ее кровь. Много, Ар.

– Знаю. На втором этаже третья налево дверь. Мы сейчас придем.

Кивает и поднимается на ноги, а я несильно трясу Кэт за плечо.

– Нужно идти.

– Да, – она несколько раз моргает. – Да. Сейчас.

И хоть дядя совершенно точно наблюдает сейчас через камеры, осторожно привлекаю девушку к себе.

– Не бойся.

– С тобой я ничего не боюсь, – Фостер обнимает в ответ, а у меня внутри все сжимается. – Кроме чужого у меня внутри и Делаж с иглой.

– Они разберутся, – поглаживаю теплый затылок. – Идем?

– Сейчас.

Поднимает голову и целует. И хоть отчаяние рвет на части, с готовностью отвечаю. Пока еще мне это позволено.

Глава 32

Аарон Деймон.

Четыре пробирки крови она терпит стоически. И хоть выглядит бледнее простыни, на которой лежит, даже пытается улыбаться.

Я пытался было заикнуться хотя бы о капельнице с глюкозой, но рыжая решительно покачала головой. Стиснув зубы, пришлось согласиться – они будут отслеживать любые изменения в крови Кэт, и даже такая мелочь как нормализовавшийся сахар, способна сбить весь результат.

На сгибе ее локтя закреплена «бабочка» катетера. Мучить Кэтрин и втыкать иглу в вену всякий раз, когда Ив потребуется кровь, я не собираюсь.

– Теперь только ждать, да? – тихо спрашивает Фостер. Подтаскиваю к кровати стул, усаживаюсь на него и киваю.

– Эй, Рони, – еще тише зовет она. – Не смей.

Смотрю удивленно, и девушка поясняет:

– Ты ведь винишь себя. За то, что вколол то лекарство.

В точку.

– Послушай…

– Нет, это ты послушай, – с жаром – и откуда только силы взялись? – заявляет. – Ты спас меня тогда. И если посчитал, что без той штуки я не справлюсь, значит, так оно и было.

Ловит мои пальцы, стискивает их и продолжает.

– Было больно. Очень. Поэтому ты все сделал правильно.

Сжимаю прохладную ладошку в ответ и очень стараюсь не завыть в голос прямо сейчас.

– Я так обрадовалась, когда услышала твой голос и поняла, что это – не галлюцинации. Тогда, в том сыром подвале. Я не знаю, чтобы делала бы без тебя придурок.

Ничего не говорю, просто наклоняюсь и прижимаюсь к губам.

– Хватит болтать, – с тем, что голос звучит глухо, поделать ничего не могу. – Береги силы.

Крепче сжимает мои пальцы, едва заметно кивает и прикрывает глаза. Скоро она засыпает. А я так и сижу, не выпуская её руки, пока в дверь не проскальзывает рыжая.

– Нужно еще.

– Твою мать. Сколько?

– Одной пока будет достаточно.

Она так измучена, что даже не просыпается. Отдаю пробирку Ветте и уже собираюсь опуститься на стул, но она жестом просит выйти.

– Кто эти люди, Ар? – рыжая кивает на застывшую в коридоре наёмницу. – Они мало похожи на подручных Монтгомери.

Значит, Патрик ей не рассказал.

– Что ты сделал? – не дождавшись ответа, спрашивает она.

– Ив, – устало прислоняюсь к стене и скрещиваю руки на груди. – Давай не сейчас?

Поджимает губы, но согласно кивает и удаляется в лабораторию. А я снова опускаюсь напротив спящей Кэт.

Комната, которую я выбрал, по всей видимости была чьей-то палатой. Неширокая кровать, белые стены, белое же постельное белье. Стол, стул, и тумбочка. Кого вы здесь держали, сволочи?

Скоро Фостер открывает глаза, сразу же цепляет мою руку, и мы вполголоса говорим о всякой ерунде почти до рассвета. Еще два раза за кровью приходит Делаж, смотрит усталыми глазами, а на невысказанный вопрос сокрушенно качает головой.

С каждым ее визитом девушка все крепче стискивает мою ладонь. А потом в дверь осторожно скребется один из наемников.

– Вас там спрашивают.

Максвеллу что-то понадобилось?

– Сейчас вернусь, – взъерошиваю Кэтрин волосы, выхожу из палаты и тут же выдыхаю от облегчения.

– Знаете, кто я? На кого решили работать?

– Догадываюсь. ФБР меня разочаровали, а Катрин– это мой успешный прорыв в медицине! Вот мы и пришли к компромиссу: им – ты, а я забираю дочь.

Как же хочется ему врезать, вместо этого, кивком прошу следовать за собой, миную коридор и распахиваю дверь соседнего с дядиным кабинета.

На бардак внутри Джон не обращает внимания.

– Ваша бывшая жена, тоже подвержена…

– Да, – понимает сразу.

– Ваши побои связаны с тестом регенерации?

– Нет. Думал, гены проявят себя в защите носителя. Времени мало было.

Твою же мать.

– Идиотизм – это у вас семейное?

Джон разводит руками:

– Я хотел перестраховаться.

А затем тихо признается:

– Знаете, я наблюдал за Катрин. Видел, как она ждала вас у больницы. Видел и как вы разозлились, но не оттолкнули, а потащили за собой. И у меня появился шанс.

– Шанс на что? – стараясь держать себя в руках, спрашиваю я.

– На то, что вы уедете с ней так далеко, как только возможно. Спустя какое-то время я бы вас нашел. И вручил сыворотку. Но потом нашёл «Чёрный Лотос» с более выгодным предложением. Но как выяснилось и тут мой план в дребезги провалился, а допустить, чтобы мое творение кто-то присвоил себе…

– Так вам удалось синтезировать лекарство? – перебиваю, чтобы не слышать, что его дочь для него просто эксперимент, а то клянусь: убью на месте гада. Он кивает, а я всеми силами пытаюсь убедить себя, что мне это не привиделось. – Отправляйтесь в лабораторию. Иветта Делаж вам все объяснит.

Еще один кивок, а я, стоит двери бесшумно закрыться, со всей силы бью кулаком по деревянной поверхности стола. Однако боль не отрезвляет, а, наоборот – делает только хуже.

Кэтрин Фостер.

Голова опять тяжелая, во всем теле – чудовищная слабость. Крови у меня берут куда больше, чем мой супер геройский иммунитет– или что там у меня? – успевает ее восполнять. Но ладонь сжимают его пальцы, виска касается теплое дыхание, а значит, на остальное – плевать.

– Сколько можно, рыжая?! – слышу его низкий голос, а внутри становится тепло-тепло.

– Это контрольный, Ар. У нас получилось.

Кажется, снова проваливаюсь в сон. Главное, не отпускать его руку.

Я во все глаза смотрит на сочащуюся из проколотого пальца кровь.

– Ненавижу иголки эти, – шепчу.

– За то теперь все в порядке, – Рони заклеивает прокол пластырем.

Киваю, чувствуя немыслимое облегчение, и вместе с тем – гулкую, сжирающую все пустоту внутри. А все потому, что не могу понять что происходит с ним.

– Эй, – тяну его к себе. – Что с тобой? Все ведь закончилось.

Обнимаю так крепко, как только могу.

Глава 33

Аарон Деймон.

Семь… Девять… Восемнадцать… Словно в каком-то трансе отсчитываю падающие в пластмассовый фильтр капли раствора, призванные восполнить в твоем организме потерю крови.

Глюкоза и витамины. Что-то еще мы вводить пока не решаемся. Она снова спит, и я, наконец-то отлепив взгляд от капельницы, перевожу его на лицо девушки.

Эй, Фостер, давай останемся здесь навечно?

В дверь осторожно стучат, напоминая, что это невозможно.

– Спит? – одними губами спрашивает Джон Фостер.

Киваю, и, чуть помедлив, делаю шаг в сторону, пропуская его в палату. Он смотрит на дочь долго, очень долго, а потом, едва касаясь, проводит ладонью по каштановым вихрам.

– Знаете, я всегда поражался этому ребёнку…

Молчу. Он псих. Просто чокнутый, но интуиция подсказывает, что лучше не вмешиваться, а наблюдать со стороны. В конце концов– это же Фостеры. Это не фамилия – это диагноз.

– Можно вас на два слова? – также тихо спрашивает он, и, стоит нам оказаться в коридоре, произносит.

– Спасибо. Вы снова ее спасли.

– Не я. Вы.

– Но все это…Я выбрал не тех людей. – он обводит взглядом бывшую лабораторию «Чёрных Лотосов» и резко меняет тему. – Я уезжаю.

– Зачем? Перед вами, поверьте, из правоохранителей – только ваша дочь.

– С ней слишком много воспоминаний, – он едва заметно хмурится. – Катрина меня ненавидит, и Шелли вполне разделяет ее чувства.

– Здесь вы правы.

– Я перепишу дом на Кат…Кэтрин. Все средства переведу на ее счет. И попробую начать заново.

– Как я могу вас найти?

– Зачем?

Пожимаю плечами, потому что ответа на этот вопрос у меня пока нет.

– Я найду способ с вами связаться.

Жмет на прощание руку и уходит. Какое-то время смотрю на опустевший коридор, а потом иду в сторону камеры Кевина.

– Вам удалось? – сыворотки в ее крови больше нет, но она и не нужна. Все закончилось. Киваю, хотя не разговаривать пришел. – Знали бы вы, какую силу разрушили своими руками, – с ненавистью выплевывает Марли. – Но она не единственная. Есть ещё ее мать и дети. Настанет день, и кто-то непременно возобновит наши исследования.

Да плевать, если это больше не будет касаться Кэт.

– Вы этого уже не увидите.

Хруст, с которым я сворачиваю шею этому уроду, наверняка слышен каждому в дядиной резиденции. Хотя, конечно, это мне только кажется.

Кэтрин Фостер.

Домой меня привозит один из подручных Монтгомери, и какое-то время я растерянно топчусь на пороге своей квартирки. Сколько я здесь не была, не считая того ужина?

Все два дня, что пришлось провести в лаборатории, Рони я видела пару раз, причем постоянно занятым. Понимаю, что ему нужно разобраться со всем до конца, поэтому даже не пыталась навязываться, однако соскучилась до безумия. Перед Алекс пришлось снова сказаться больной, и вот теперь она обеспокоилась по-настоящему, настаивая на полном обследовании.

«Должен же твой Деймон хоть на что-то сгодиться».

Улыбаюсь, вспоминая ее сообщение. Распахиваю окна, выпускаю застоявшийся воздух и начинаю генеральную уборку. Каждую поверхность, каждый угол, я не обхожу вниманием даже стены. Он все равно скажет, что здесь бардак и заставит взять тряпку в руки еще раз, но мысль об этом вызывает только улыбку. Почти заканчиваю с уборкой, когда телефон извещает о новом сообщении:

– Вечером приеду.

Аарон Деймон.

Патрик с силой грохает кулаком по столу, а Ив растерянно прикусывает пальцы и вдруг начинает плакать.

– Аарон, нет! – рявкает Монтгомери, еще раз впечатывая костяшки в несчастный стол. Сложенные на нем газеты кубарем летят на пол, но каждый из нас едва обращает на это внимание.

– Поздно.

– Можно сделать хоть что-нибудь! – продолжает орать он. – Договориться, откупиться, пригрозить – да что угодно!

Невесело усмехаюсь. Пригрозить дяде. Это даже смешно.

– Ничего не поможет.

– А как же Кэтрин? – едва слышно спрашивает Ветта.

Я с ней поговорю.

– Она не поймет, – теперь и Делаж срывается на крик. – Ты хоть понимаешь, что она не поверит?!

Горло сдавливает до боли, поэтому ответ выходит хриплым:

– Я буду очень убедительным.

Делаж снова плачет, уронив голову на плечо Монтгомери. Хмуро киваю перекошенному лицу Патрика и закрываю за собой дверь.

Не реви, рыжая. С вами я иногда буду видеться. Так, чтобы этого не заметила она.

Путь до дома занимает совсем немного времени, но мне хочется, чтобы оно растянулось в вечность. Однако там, наверху, меня и правда никогда не слышали.

Захожу в квартиру, и, собирая раскиданные вещи Кэт, очень пытаюсь не сдохнуть прямо сейчас. В какой-то момент не выдерживаю – сгребаю в ладонях один из свитеров и какое-то время просто сижу, уткнувшись в него лицом.

Дорога до ее дома – еще короче. С каждой ступенькой внутри меня что-то обрывается. Я не знаю, что это. Наверное – жизнь.

Радостно распахивает дверь и тут же сгребает в объятия. Позволяю себе коротко обнять в ответ – все, иного мне теперь не позволено.

– Так соскучилась по тебе, – шепчет мне в ухо. – Так соскучилась.

Я тоже. За те дни, что довелось видеть ее только мельком, она совсем не изменилась. Такая же теплая, такая же сумасшедше красивая, такая же невероятная.

Такая же, в которую я когда-то влюбился без памяти.

От поцелуя уворачиваюсь, и она удивленно смотрит.

– Нужно поговорить, – произношу не своим голосом, хотя очень стараюсь его контролировать.

– Что-то случилось? – пугаешься моментально.

– Я уезжаю, Кэтрин.

Распахивает синие глаза. По ним буду скучать сильнее всего. Хотя что я вру – по всему, что связано с ней.

– Ты ведь шутишь? – спрашивает с надеждой. – Шутишь, да?

– На конференции мне предложили работу в Лондоне.

Каменеет, кажется, всем телом, а лицо становится мертвенно-бледным. Мне же хочется сгрести ее в охапку, вымолить прощения за то, что собираюсь сделать, а потом никогда не отпускать.

– Почему ты мне не сказал?

– Потому что это теперь тебя не касается.

Мечтаю умереть прямо на месте, но такой роскоши мне тоже не позволено, поэтому произношу то, что добьет Кэт окончательно:

– Случай с «Черным Лотосом» заинтересовал научное сообщество. Не мог не заинтересовать.

– Это же… секретно, – словно не веря, шепчет.

– Никто и не собирается делать это достоянием общественности.

Очумело смотришь, и вижу – не веришь. Не хочешь верить.

– Я… Я… Так все это…

Прикусываешь губу и вдруг орешь в голос:

– Я была тебе нужна только для этого?! Ты с самого начала знал – кто я? Тогда, когда меня побили…Это были твои люди?!

С силой стискиваю челюсти и киваю. Все. Пути назад нет. Прости меня, Кэт. Кажется, она не в силах стоять, потому что, чуть пошатываясь, делает два шага в сторону дивана и бессильно опускается на него.

– Бекер – мой дядя, единственный родственник.

А я только теперь оглядываюсь. Квартирка уютная– совсем небольшая комната, совмещенная с кухней. Обогреватель, маленький холодильник, кофеварка. Все вокруг сияет чистотой, и сердце заходится новой болью. Все так подходит своей хозяйке.

– Тебе хоть не было противно? – ее голос глух из-за прижатых к лицу ладоней. – Не было противно… со мной?

– Кэтрин…

– Я знаю, как меня зовут! – рявкает она, вскакивая на ноги. – И ты столько раз был прав – я просто дура! Прицепилась, в любви признавалась, ждала, как идиотка, что на это ты хоть что-то ответишь!

– Кэтрин…

– Кэтрин Фостер! – криком поправляет. – Так было честнее!

Её плач рвет сердце. Вырывает из груди этот жалкий кусок мяса, кромсает на куски и оставляет обливаться кровью. Хотя я только что сделал с ней то же самое.

Она ревет, уронив лицо в ладони. Громко, отчаянно, не стесняясь, что кто-то может услышать.

– Спасибо за «материал». И прощай.

Я люблю тебя, Кэтрин. Прости, что расплачиваться за это приходится тебе.

Выхожу из квартиры, делаю несколько шагов по ступенькам вниз, прислоняюсь затылком к стене и позволяю себе несколько бесконечных секунд просто ничего не делать.

Ее плач слышен даже отсюда, а после раздаются глухие удары. С точно таким же звуком громил сегодня столешницу Патрик.

Не надо, малыш. Твои раны не затягиваются. А я того не стою. Не надо. Пожалуйста.

Достаю из кармана телефон и набираю номер Флетчер.

– Это Деймон. Поезжай сейчас к Кэт.

– Что случилось? – пугается девчонка.

– Она в порядке. И все объяснит. Приезжай прямо сейчас. Сможешь?

– Да, да, конечно! Уже лечу.

Сбрасываю номер, на деревянных ногах дохожу до машины и звоню Делаж:

– Ты где?

– Еще у мужа.

– Сейчас приеду.

Они нужны мне сейчас, оба. Потому что, если отправлюсь домой – совершенно точно сдохну, не выдержав одиночества.