Текст книги "Маньяками не рождаются (СИ)"

Автор книги: Анна Майская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Майская Анна
Маньяками не рождаются

Роковое предложение.

Вечером Павел подошел к матери, таинственно заглянул в глаза и показал синюю бархатную коробочку.

– Что это? – удивилась Любовь Ивановна, хотя заранее предполагала ответ на свой вопрос.

– Сегодня твой сын станет самым счастливым, – поцеловав маму, ответил Павел. Он встал перед нею одно колено, взял её руку в свою и сказал торжественным голосом:

– Через пару часов я попрошу руки любимой женщины. Ты одобряешь мой выбор?

– Вам уже по двадцать четыре года и вы ни разу не расставались. Всегда вместе, даже на одной парте сидели в школе. Давно пора определиться.

– И на одной скамейке в ВУЗе. Она посередине, я и Василий по обе стороны королевы.

– А как же Василий, он же так любит Веру, что даже скрыть этого не может? – беспокоилась мама.

– Он должен смириться. Все когда-то и в чём-то проигрывают, но от этого не умирают.

– Всякое бывает.

– Ты хочешь напомнить мне Шекспира?

– Я просто думаю, как переживет эту новость твой друг, не станете ли вы после этого врагами. Такая дружба и вдруг испытание.

Павел подошел к трюмо, причесался, полюбовался на своё отражение – оно ему явно понравилось. Сильный. Уверенный. Спортивного типа фигурой.

– Физиономия вполне, – подмигнул он себе.

Глаза серые, взгляд волевой, правда чуть капризный, но об это не мешает ему быть любимцем женщин.

– К сожалению люди делятся на рабов и господ. К счастью, я принадлежу ко второй категории. А мой несчастный соперник, даже нельзя его так называть, скромен, неразговорчив, подчиняется чужой воле, не может быть любимчиком прекрасного пола. К тому же ему не повезло как мне с предками, он влачит серенькое существование и лучшее что он сделает в жизни – дослужится до майора в своем угрозыске. Не представляю Василия, вступающего в схватку с преступником.

– Люди иногда не сразу проявляют свои волевые качества, – возразила мама. – Ты столько лет дружишь с ним и так отвратительно думаешь о своем друге.

– Он все эти годы был моим отражением, тенью, и только подчеркивал мои достоинства. Василий всегда проигрывал у женщин, они его не замечали.

– А тебе нужна была постоянная жертва необузданного эгоизма и сверхчувственного самолюбия, – разочарованно произнесла мама. – Василий – преданный друг и так думать о нём грешно. Он единственный человек, кто бесконечно терпел, молча сносил твои не всегда любезные насмешки.

– У него примитивное представление о дружбе, потому как он объяснил мне, когда я его чем-то обидел, что не порывает дружбу со мной только потому, что хочет исправить мой характер, изменить отношение к жизни. Представляешь? Этот тюфяк – мой воспитатель. Да он просто влюблен в Веру и поэтому согласен был быть моим постоянным отражением, только бы находиться рядом с ней.

– Ясно, – сказала мама. – Ты считаешь, что ваша дружба продолжалась лишь из-за его чувств к Вере?

– Мамочка, ты страдаешь скудостью представления о моём друге. Вера никогда бы не влюбилась в столь простейшее человеческое создание, как Василий. Никогда. И он рассмеялся саркастически, жестоко, и снова подойдя к зеркалу, осмотрел себя и остался доволен.

– Я ухожу, – поцеловав мать, попрощался Павел. – Завтра у тебя появится возможность хлопотать по свадебным вопросам.

– Передавай Верочке привет и скажи, что мы ждем её в гости.

Не чуя под собою ног, Павел выскочил на улицу, остановил такси, так как за рулем вряд ли можно будет ехать самому после столь торжественного момента.

Водитель попался молодой, весёлый и Павел поделился с ним радостным событием.

– Последний нынешний денёчек, гуляет Павел холостой, – пропел он.

– Значит груз на шею вешаешь? – весело спросил таксист.

– Приятный груз, – ответил Павел. – Невеста – картинка. Столько лет её обхаживаю. В одной школе учились и даже ВУЗ один и тот же закончили. Так что пора. И он, не утерпев, показал парню кольцо с бриллиантом.

– Ничего себе, – одуреет от такого подарка.

– Ни одна женщина против золота не устоит, – констатировал Павел свое жизненное кредо.

– Не всегда, – усомнился водитель.

Они быстро подъехали к ресторану.

– Удачи тебе, жених! – крикнул ему вслед парень.

Павлу понравилось это слово, твёрдое, отражающее совершенное событие, не то, что расплывчатое – ухажёр, кем он был до сегодняшнего дня.

Павел вошел и увидел столик, им же заказанный сегодня. За столом сидел Василий. Веры пока не было.

– Здравствуй, дружище.

– Здравствуй, – как-то смущенно ответил Василий.

– Может быть он уже сам догадался и переживает, – подумал Павел, а вслух сказал: – Такова жизнь, кто-то сегодня станет счастливым, а кто-то огорчённый не будет спать.

– Ты что-то намерен делать?

– Конечно, не век же нам с тобою холостяками ходить.

– Ух, – вздохнул с облегчением Василий, – а я уже собирался...

Что он собирался так никто и не успел узнать, потому что Павел встал и пошел навстречу Вере.

Она вошла раскрасневшаяся, нежный румянец оттенял карие глаза и вишнёвые губы. Стройная, среднего роста, подвижная, она создавала образ изящного цветка, которым можно любоваться, но жалко сорвать с клумбы. Такие женщины обычно бывают добропорядочными жёнами и хорошими верными друзьями, несмотря на то что женской дружбе многие доверяют меньше, чем ветру в поле.

– Как мило, что мы собрались здесь, чтобы отметить...

– Чтобы отметить торжество, которое бывает один раз в жизни.

Павел полез в карман, чтобы достать обручальное кольцо, но Василий опередил его.

– Павел, ты хороший друг, мы с детства не расстаёмся с тобой, но случилось так, что я и Вера полюбили друг друга и решили пожениться. Тебя как первого, самого близкого друга приглашаю быть моим свидетелем на свадьбе.

– Извини, Паша, что не говорили раньше, как-то так случилось, что я не могу жить без Васеньки, – и она подарила самый нежный взгляд его счастливому сопернику.

Если бы произошло землетрясение, наводнение, всё что угодно – это не ошарашило бы его так, как предательство друзей. Он поперхнулся и не мог вымолвить ни слова. Вера колотила его по спине, а Василий изрек:

– Я же тебе говорил Верунь, что наш друг воспримет всё как надо.

Куда деваться, как скрыть отчаяние, которое душит, убивает, исторгает из изнутри самое низменное: убить подлеца, убить немедленно и схватив Веру убежать. Но как? Молчать было невозможно. Нужна была разрядка и он, вскочив со стула, бросился к официанту с криком:

– Шампанского, шампанского, эй, подходите к нам, угощаю всех за здоровье жениха и невесты.

Девчонки – студентки присели к ним за стол, но он, не зная как поступить, обхватил за талию незнакомую ему девушку и принялся говорить всё, что приходило в его смятенную голову. Пил фужер за фужером шампанское и вскоре опьянел. Пошатываясь, вышел в коридор, подозвал официанта, заплатил ему деньги и дав лишних две сотни попросил:

– Скажи им, что я извиняюсь, но встретил знакомую девчонку, и мы поехали к её родителям, так как я должен был сегодня быть представлен им.

– Извините, господа, – сказал подошедший официант. – За ужин всё оплачено, но к вашему другу подошла его любимая девушка, с которой он уехал представляться её родителям.

– Как прекрасно всё решилось, – сказала довольная Вера. – Я думала, что только у нас с тобой тайная любовь, а оказывается и наш друг не отстал.

– Хорошо всё то, что хорошо кончается, но я не понял почему он не простился с нами.

– Ты эгоист, – проворковала Вера. – Просто Павел настоящий друг и понимает, что мы хотим остаться одни.

Пьяный Павел позвонил товарищу по институту и попросил подъехать на такси к ресторану. Его нужно было доставить домой. Через некоторое время он вошел в квартиру и встретил вопросительный взгляд матери:

– Что случилось?

– Кораблекрушение, – мрачно ответил сын и прошёл в свою комнату. – Завтра, мама, я тебе завтра расскажу. И не смей звонить Вере. Понятно? Он закрыл дверь на ключ и уткнулся в подушку лицом.

Страшная душевная боль обрушилась на него и сверлила, распирала, давила, кружила голову. Ему казалось, что его ранили и оттого это ужасное состояние невозможно было ничем утишить. Он захватил подушку зубами и беззвучный плач долго прорывался в комнату. Облегчив немного душу, измотав переживаниями нервы, он застонал, а потом как ребёнок захотел уткнуться маме в грудь и всё ей рассказать, но помешала гордость, мужская нелепая, в данном случае гордость, которая и толкнула его на дальнейшие действия.

Утром он был бледен и неразговорчив. Несмотря на все мамины старания и вопросы отца он уходил от ответов и, не позавтракав, умчался поскорее, подальше от вопросов, на которые у него не было ответов. Павлу казалось, что его разбили. Душевная боль не давала сосредоточиться, а задетое самолюбие вызывало еще большие страдания.

– Ненавижу, ненавижу предателей, – постоянно вертелось в его голове.

Он ударял ребром ладони по рулевому колесу своей стоящей на обочине машины. Чувство отвергнутого любимой человека было сильнее его воли, мощнее тормозов мозга, его, маменькина сыночка, не научили переживаниям, он не получал ни в чём отказов и теперь чувствовал себя униженным, раздавленным человечишкой, которого предпочла другому низменная подруга. Сколько подарков он сделал ей, какие путешествия организовывал им троим, из-за любви к сыну, папочка. Они же скоты, нищие, пили, жрали, всегда за его счёт – и вот расплата.

– Что я скажу коллегам на работе?

Все знали заранее, что Вера предназначена ему и никому более. Василий воспринимался как тень обаятельного удачника Павлика, как Санчо Пансо при Дон Кихоте.

– Что делать? Что? Как посмотреть в смеющиеся изподтишка рожи? Все они будут злословить, улыбаться вслед, насмехаться над рогоносцем, так и не ставшим мужем.

– Зачем я растрепался всем вчера о своей помолвке?

Он мучительно искал выхода и не находил. Даже мысль о смерти посетила его, но он отчаянно замотал головой, подумав, как он синий лежит в гробу, а они счастливые, кувыркаются в постели.

– Нет! Нет!

Он схватил свой телефон и позвонил домой.

– Да, – ответила мама.

– Приезжай скорее ко мне, тут близко, на углу Лесной и Пожарского.

– Что случилось? – кричала мама, – но он, не отвечая, выключил телефон.

Мама приехала быстро, это была современная женщина, властная, красивая, не знающая ни в чём отказа от мужа, руководителя огромной фирмы, преуспевающей на международном рынке.

– Рассказывай, – сказала она, прислонив к себе его голову.

И он покорно прильнувший к родному человеку, которому доверял, рассказал всё без утайки. Перед мамой не надо было притворяться, приукрашивать свои достоинства и скрывать недостатки. Мама помолчала. Её хорошенькая голова умела мыслить. Она была очень практична и беспощадна к обидчикам своего сына.

– Тут нужно подумать, как выйти из положения, чтобы не пострадало твое самолюбие. Отец сегодня вылетает в Лондон и ты мог бы срочно поехать с ним, пока уляжется эта история, а там мы что-нибудь придумаем.

– Но виза, билеты.

– Не расстраивайся, отец тебя возьмёт вместо другого сотрудника, а я сейчас же еду оформлять документы.

В доме Поляковых царил беспокойный хаос свадебного торжества. Папа, Геннадий Алексеевич Поляков, работал в НИИ инженером никому ненужной лаборатории. Их собирались закрывать и безработица беспокоила его больше, чем хлопоты женитьбы сына. Мама, Таисья Васильевна, работала товароведом на промышленной базе и все материальное благополучие семьи зависело от неё. Геннадий Алексеевич был застенчивым человеком, жена вечно была недовольна его неумением жить по-человечески.

– На твою зарплату мыши в доме передохнут, – говорила она мужу.

Геннадий Алексеевич пытался ей объяснить обстановку в стране, но жена прекрасно знала обо всём, что касается денег и давно предлагала пойти к ней в торговлю.

– Будешь торговать – будут деньги.

– Лучше в грузчики, – отмахивался от приставаний жены Геннадий Алексеевич.

– Дурак был – дураком и помрешь, слюнявая интеллигенция. Как бы ты жил без меня на свою зарплату, да еще дочь учил, – разъярилась его Таисья.

– Как я мог терпеть тебя всю жизнь, скажи лучше мне, – и, взяв газету, оскорблённый муж вылетел во двор.

Такие перепалки были постоянны и носили хронический характер. Жили, как могли, вернее существовали на одной площади два разных характера. Волевой жены и рабский – мужа. Таисья Васильевна любила своего, потерявшего спрос на науку учёного, но постоянная работа без зарплаты возмущала её и она обрушивала на неповинную голову своего инженера оскорбительные нападки. Чем дальше это заходило, тем меньше было желания идти домой у Геннадия Алексеевича. Сейчас его терзал вопрос: – Что подарить дочери на свадьбу?

Трудно сказать, если шесть месяцев никто не получает денег, объясняют работникам такое положение в необходимости реорганизации института под другой профиль, с разными дочерними предприятиями.. И грядущее с этим сокращение штатов. А свадьбу тоже не отменишь. Приспичило. Сам когда-то спешил отметить такое желанное событие. У остальных учёных существовала та же проблема и вопрос о деньгах повис в воздухе без ответа.

– Дочь, расскажи как вчера прошло у вас в ресторане? – спросила мама. – Мы с тревогой о бесполезной работе отца совсем забыли о твоем торжестве.

– Почему бесполезной? – запротестовал отец. – Видишь сколько у меня дипломов, патентов, ученых статей?

– Которые не дают тебе ни рубля на хлеб насущный. Лучше бы ты был вагоновожатым трамвая. Какая-никакая, а всё же зарплата была бы.

– Мама, прекрати, – разозлилась дочь. – У тебя одна мерка – деньги.

– Да у меня такая мерка, которая содержит наш дом полностью. Я кручусь день и ночь в этой торговле, чтобы вы голыми не ходили и с голоду не умерли. А ты была бы поумнее, вышла бы за Павла, а не за такого же неудачника, как и твой отец.

– Я знаю за кого мне выходить, – заплакала Вера. Вы с Павлом действительно одной породы люди. Деньги, деньги, деньги. Больше вас ничего не интересует.

– Я посмотрю, как вы будете своих детей содержать, на какие шиши. Или опять на мать надеешься?

– Ты, ты, ты просто невыносимая жадная, гадкая женщина. Отцу испортила жизнь, а теперь и до меня добралась. Всё, я ухожу из дому.

И она вышла, схватив плащ и туфли, на лестничную площадку.

– Остановись, несчастная, ты бежишь навстречу своей нищете и еще вспомнишь меня и мои слова, – кричала вдогонку мать, но Вера этого уже не слышала.

Семья Ивановых сидела за столом, пили чай. В дверь позвонили. Василий открыл дверь и увидел Веру, с заплаканными глазами. Он обнял её, она прижалась к нему и опять расплакалась.

– Что случилось, Верочка?

– Я ушла из дома. Можно мне к вам?

– О чем ты, маленькая. Я рад твоему приходу и мама с отцом будут рады. Пойдем.

Они прошли в комнату. Вера поздоровалась с мамой Василия Анной Ильиничной и отцом Андреем Ивановичем. Гостью усадили за стол. Напоили чаем.

– Предки! Я вас прошу принять новость, после вчерашней она вам не покажется сногсшибательной. Дело в том, что Вера ушла из дома и ей негде ночевать.

Последовало некоторое молчание. Наконец, мама сказала:

– Вы жених и невеста. Скоро станете законными мужем и женой. Я не вижу ничего плохого в том, что Вера останется жить у нас. Нам теперь привыкать друг к другу надо, так я говорю, отец?

– Иначе и быть не может, дорогая невестушка, рады принять тебя к себе в дом.

– Я тебе, Василий, постелю на диване, в комнате деда, Верочке в твоей, и так будет до свадьбы. Согласны?

– Согласны, – хором ответили все.

На этом обстановка разрядилась и Вера почувствовала себя в другом измерении – уважительного отношения друг к другу. Она поцеловала Анну Ильиничну и на ушко шепнула ей:

– Спасибо, вам, вы чудесный человек.

В семье Ивановых царил мир спокойного семейного бытия и это обещало Вере безмятежную жизнь.

УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ

Дом Крутых представлял из себя воинственную планету. Нахмуренный отец, Игнат Терентьевич Крутых, выслушал рассказ жены со всеми привлеченными в качестве доказательной базы изощрённостями лисьей породы Любовь Ивановны и Павлика, оскорбленного столь глубоко женщиной, которая давно считалась предназначенной ему в жены. И теперь сын не желал появляться на людях, стыдился своего поражения.

– Ты, Пашка – эгоист, – констатировал он нахмуренному сыну. – Из-за бабы столько расстройства. Да плюнь ты на неё, эту креветку подпаленную. Кто она такая? Нищенка. Выпендривается пока не клюнул жареный петух в задницу. Нарожает всяких там голопузых, узнает почём фунт лиха. Сама никто и муж такой же. Смотрите-ка взяли его в следственные органы, на зарплату, которой не хватит штаны нормальные купить.

– Чего ты, дурак, не переспал с ней раньше этого тихони? – спросила раздасадованная мать.

– Берег её, жениться думал, – ответил Павел.

– Раз уж проворонил, нужно думать как дело поправить, – резонно заметил отец. – Ты сегодня же возьмёшь знакомую девку, что с ногами подлиннее, да сиськами кинозвезды и пойдёшь в гости к вахлаку Ваське. Девчонке напялишь кольцо, что купил для Верки, не выбрасывать же такие тысячи на ветер и скажешь, что это твоя невеста. Чтоб одета была покруче. У меня в охране парень работает, прошел Афган, у него сестра Юля, недавно пришла к нам на работу. Глянешь – упадёшь. Красотка, в кино таких нет..

– Мы отомстим потом твоей Верке, сынок, – вмешалась мать.

– Ошалела, дура, вбиваешь ему в башку нелепости.

– Я все равно убью её, – вдруг ожесточённо произнес Павел.– И его тоже.

– Приехали, недоделанный идиот, очумел, да ты загремишь туда, где Макар телят не пас лет на двадцать, на хрена козе баян будет.

– Ненавижу, не могу их видеть, не могу.

– Разберёмся. Умные не хватаются за пистолеты да ножи. Есть месть и пострашнее. Такая, что век будет мучиться, паршивка проклятая, – сыночку жизнь загубила, – причитала мама. – Дай им счастливыми побыть, чтобы потом век слезами умывались, – успокаивала его Любовь Ивановна, мастерица интриг и неприятностей.

– Я согласен подождать, только недолго.

Для Любовь Ивановны не было ничего более сильного, чем слепая любовь к сыну. Сегодня она поняла, что вседозволенность и потакания во всем сделали Павлика невыдержанным, мстительным человеком. Его эмоции пугали её. Еще чего доброго из-за какой-то девки ненаглядный сыночек попадет в тюрьму. Нужно было что-то серьёзно придумывать – портить жизнь людям, она была великая мастерица. И сейчас, поправив причёску, мадам отправилась по своим многочисленным приятельницам рассказать новость о том, как её сыночек чуть было не женился на дворовой подружке, да его вовремя отговорили, познакомив с очаровашкой-моделью, с которой он собирается в поездку заграницу. Скоро весь город знал эту новость. Никто не удивлялся, зная богатого, красивого Павла, самого завидного жениха и скромного Васю, за которого теперь и вынуждена была выходить замуж забракованная невеста.

Увидев Юлю, Павел довольно хмыкнул: -"Экая роскошная красота". Быстро договорился с нею о вечернем визите к друзьям в качестве его невесты. Юля знала, что Павел, сын шефа. Кроме того он понравился ей, и она согласилась. Договорились о мелочах. Вечером Павел заехал за ней домой и они отправились в гости.

– Здравствуйте, – сказал Павел ошеломлённому Василию.

Василий таращился на спутницу Павла, похожую на куклу Барби, только высокую, живую, длинноногую, в драгоценностях и платье, переливающимся невиданными цветами. Это было как наваждение. Вера изумленно осматривала гостью, родители не знали как себя вести с ней.

– Юля, – моя невеста, – отрекомендовал её Павел.

– Ну ты и скрытный, – произнесла Вера, а Василий только молча поглядывал.

Никак не мог понять, откуда взялась эта скороспелая невеста, если он никогда не видел её в обществе Павла, а вроде всегда находились втроём с Верой.

– Правда эффектная у меня будет женушка? – спросил он у всей компании.

– Да уж куда лучше, – ответил за всех Андрей Иванович

Вскоре гости откланялись.

– Мама, ты не представляешь какой фурор произвела "моя невеста". Все её разглядывали как диковину. А Вера с Василием так и жрали глазами Юлю. Вот теперь моё самолюбие немного успокоилось, – поцеловав мать, сказал сын.

– Надолго ли? – подумала Любовь Ивановна. Но первый раунд выигран. Время для продолжения борьбы было. Павел пошел спать. Взвинченные показухой нервы и не утихающее чувство неудовлетворенного самолюбия, смешанного с любовью к потерянной навсегда Вере не утихали.

– Почему потерянной? – подумал Павел.

Поразмыслив, он вспомнил, как они стояли в обнимочку с Василием, смотрели на гостью, а думали друг о друге. Он же видел их короткие взгляды, нежный Верин, обращенный к сопернику, и любующийся своей невестой, Василия, подлого друга. И прежде чем уснуть он представил себе как на глазах у Веры убивает Василия, а, потом и её, изменницу, которой нет пощады. Сцены были ужасные, то простреленные головы, то нож в сердце, то перерезанное горло. Это уже было высшее выражение эгоизма, страшного, кровавого, безудержного. У него стучало сердце и кровь пульсировала в висках. Весь в поту, Павел садился в постели, вскакивал на ноги, ходил, потом снова ложился и эти безумные мысли не давали ему уснуть. Разум от ревности стал бесконтролен.

– Ты спишь, сын? – раздался за дверью голос отца.

– Нет, папа, заходи.

Отец вошел, чувствуя настроение сына, он поставил на столик поднос с коньяком, двумя рюмками и закуской.

– Составишь компанию? – спросил он сына, – Что-то не могу спать. Сегодняшняя мудрость отца успокоила бешено настроенного Павла и после его ухода он уснул.

Утро не принесло долгожданного душевного облегчения. Его лихорадочный мозг постоянно и напряжённо работал в поисках средства жестокой мести, такой, чтобы содрогнулись два счастливца, оставивших его ни с чем. Павел не мог успокоиться от того, что его соперник, лучший друг, которому он доверял, на деле оказался предателем, женихом сделался тайком от него и двадцать четыре года дружбы пошли под хвост собачий. Почему, почему Вера предпочла его скромного, отбросив как ненужный элемент, любимца женщин, красавца, богатого, не знающего ни в чем отказа? Почему? Он страстно хотел это выяснить, но как? И тогда ему в голову пришла мысль использовать свою Барби, подсунутую на кризис отцом, чтобы как-то утихомирить его взбунтовавшееся самолюбие. Отец даже поездку отложил из-за сына, так беспокоился о его самочувствии.

– Юля, – спросил он её вечером, когда они ехали в машине, – ты могла бы для меня выяснить один деликатный вопрос у Веры?

– Валяй свой вопрос, – без заминки ответила Юля? – Тебя шокирует, что она вышла замуж за другого?

– Дура, – крикнул он, – дура, не смей так говорить со мной. Я не предлагал ей никакого замужества, поняла?

Он начал трясти девушку за ворот так, что голова стукалась о боковое стекло.

– Мне больно, оставь меня, – Юля попыталась сбежать.

Она выскочила из двери машины, которая к счастью не была закрыта и побежала неизвестно куда. Он догнал её, повалил на землю, начал пинать ногами. Она закрывала лицо и пыталась что-то говорить, а он бил и бил ногами в живот, голову, руки, закрывавшие лицо, пока не обессилел. Опомнился, достал сигарету, руки дрожали и он не мог прикурить. Тогда достав сотовый телефон он позвонил в охрану отца и попросил Заура. Тот был на месте.

– Это я, Павел, мне нужна твоя помощь. Сейчас же. Ничего не говори отцу.

И он назвал место, где сейчас находился с машиной. Заур приехал быстро. Увидев лежащую на земле девушку, он не спрашивая, погрузил в свою машину и только тогда послушал пульс.

– Жива. Надо в больницу. Срочно. Иначе погибнет.

– А может не надо в больницу? – спросил его Павел. – Я не могу её видеть.

– Хорошо, – сказал телохранитель отца, я увезу девчонку в укромное место, вызову надёжного врача и твою маму. Она решит.

– Езжай, – безразлично ответил Павел. – Езжай ко мне на дачу. Там надёжнее будет. Бабки получишь завтра. Сколько?

– Смотря по обстоятельствам. Будет жива, придется платить и ей. До завтра.

Машина Заура исчезла. Павел стоял, прислонясь к багажнику. Его сердце разрывалось от дурноты своего поступка, но одновременно он чувствовал, что это несколько утишило его другую боль – душевную. Домой он вернулся поздно вечером.

– А ведь так можно и убийцей стать, – подумал Павел.

– Почему так долго? Я беспокоилась, – сказала мать так просто, как будто ничего не произошло. – Ужинать будешь?

– Нет, – бросил он и прошел к себе.

Мать вошла следом за ним.

– Родители Юли беспокоятся. Заур заехал и я отправила Юлю в больницу, она пока без сознания, нужно следить, чтобы не наговорила лишнего. Вы с ней нигде не были. Ты был со мной и нашим замом, мотались за визой, делали покупки. Вот тебе список по минутам, где мы находились. Юлю попробуем уговорить. Ты там не появляйся. Утром в шесть ваш самолет. За границей вы с отцом будете месяц. Я тут сама всё устрою.

Утром Павел с отцом и двумя сотрудниками вылетели в деловую поездку.

Наступил день свадьбы Веры и Василия. Нарочный принёс к ним в дом корзину роскошных цветов и несколько коробок с шампанским и закусками. Там была записка:

– Счастливым молодоженам от друга. Сожалею, что не могу присутствовать лично. Павел.

– Не забыл, – сказала Анна Ильинична..

– Молодец, – откомментировал Василий.

– Куда такую прорву всего наприсылал? – удивился Андрей Иванович.

– Как всегда в своем амплуа, – задумчиво произнесла Вера.

Веру не удивил шальной поступок Павла. Но почему он отсутствует сам? Часов в восемь вечера в дверь позвонили. Это были её родители.

– Проходите, гости дорогие, – приветствовала их Анна Ильинична.

– Дочка, ты даже не звонишь, почему? – спросил расстроенный отец.

– Папа, давай не будем сегодня выяснять отношений. Я уже замужем, у меня своя семья и теперь отвечаю перед мужем.

Ей было жаль отца, но она не хотела слышать нравоучений матери. Прошли в комнату. Начали собираться, чтобы отметить праздник в кафе, недалеко от дома. Праздник, то бишь свадьба, прошла без эксцессов. Старики спорили о былом, молодые танцевали и отчаянно флиртовали. Все закончилось чуть заполночь. Жизнь Василия и Веры вступила в новую фазу.

К Любовь Ивановне Крутых неожиданно пришел Василий. Он был в форме.

– Вы помните, Любовь Ивановна, ту девушку, с которой приходил к нам Павел и сказал, что это его невеста.

– Юлю? Конечно помню. Красивая девушка, ничего не скажешь.

– Она случайно не уехала в командировку?

– Что ты, Васенька, Юля оказалась вертлявой девчонкой и после того визита не появилась. Искать мы её не стали, тем более что женитьба – это просто шутка, чтобы вас рассмешить. Вы же знаете, он ни с кем не встречался, был всегда с вами.

– Когда она исчезла? – поинтересовалась Любовь Ивановна.

– Из больницы двадцатого. Утром.

– И наши уехали двадцатого, вернее рано утром двадцать первого, но мы все были дома.

– И она ни разу вам не звонила, вы ничего о ней не слышали? – потихоньку настаивал Василий.

– Какой упрямый, – подумала Любовь Ивановна, – а сама расплываясь в улыбке, ответила, – я не думаю, чтобы у неё была причина звонить нам после одной-единственной встречи. – А ты не находишь Васенька, что эта слишком яркая девушка, по-моему легкодоступная? Могла уехать с любым, поманившим её чудаком?

– Кто знает? – вопросительно произнес Василий. – Мы постараемся раскрыть эту загадку.

В больнице ему отвечали одно и тоже.

– Привез её человек с бородкой, немолодой, сказал, что нашёл у дороги и уехал, не сказав кто он. Дежурная сестра утверждает, что в четыре часа утра она ещё видела больную в палате, а в шесть тридцать, пришла поставить ей укол, но больной не оказалось на месте. Как и с кем она ушла, непонятно. Да и ходить не могла, была без сознания. Видимо девушку просто похитили. Если бы Павел не уехал с отцом, ему пришлось бы давать показания в милиции.

Василию было понятно одно, что друг его Павел не имеет к этому делу никакого отношения, так как в аэропорт они выехали на машине в три сорок пять утра, а в четыре, медсестра видела больную в палате. Странное происшествие. Никто не звонит о выкупе. Никто не нашел тела, если она убита. Значит здесь действительно дела сердечные и укатила наша беглянка из реанимации со своим возлюбленным, который решил лечить её дома. Только начал работу, а уже встретился с дохлым делом. Начальник отдела недоволен. Дела шли, дни проходили. Из-за границы вернулся Павел. Сразу первым делом он появился на пороге дома молодожёнов.

– Привет, молодые.

Поцеловал Веру, спросил у Василия, – Не ревнуешь?

– К тебе? – удивился тот.

– Я собираюсь работать с отцом в его фирме. Он меня многому научил там. Поездка оказалась нужной. А ты, Вера, работаешь?

– Василий в угрозыске – я праздношатающийся юрист. Теперь везде нужно иметь адвокатское удостоверение, а у меня нет четырёх тысяч долларов, чтобы его купить, – с горечью сказала Вера.

– Я всё равно добьюсь своего, – подумал Павел и уснул с этой мыслью.

Отец ещё долго сидел в кресле, курил, думал. У него образовались неприятности, которыми он не хотел беспокоить семью. К его фирме подбиралась мафия. Первый звонок о встрече он получил от известного ему криминала по имени Зенит, вернее Зениткин Аркадий Константинович. Самый крупный на сегодняшний день в их городе беспредельщик. Он, обдумывая ход разговора, очень хотел привлечь к этому делу Павла, на случай, если что-то случится с ним, сын должен быть в курсе. Пока ничего не решив, и ни на чём не остановившись, он подлёг к своей Любаше под бочок, тихонько, чтобы не потревожить сна. А сам продолжил витать в лабиринте надвигающейся опасности.

– Привет, генерал, – поздоровался Игнат Терентьевич с областным начальником УВД. Поговорить надо. На меня накат от криминала пошел.

– Приезжай сегодня в 16 часов, поговорим, – ответил тот.

Ровно в 16.00 они встретились. Генерал находился в их городке с деловой поездкой и никогда не упускал случая поговорить с Игнатом.

– Рассказывай, – сидя в кресле у стола, накрытого как положено для гостя.

– Наезжают. Требуют долю.

– Хорошо, я решу этот вопрос. А тебе я привез реквизиты. Сам понимаешь какие. 15% – от прибыли для тебя немного, а мне вполне хватит.

– Я думаю, – рассмеялся хозяин. – На такие деньги можно ежемесячно покупать по машине и самую дорогую оргтехнику. Мне спать спокойно нужно, не трястись от звонков и визитов.

– Можешь не беспокоиться. Больше к тебе приставать не будут.

– Спасибо. Я завтра же дам команду перевести эти деньги. Но почему не наличными?

– Мне так удобнее, – уклончиво ответил генерал.– Счёт этот специально открыт.

– Ну вот и всё, – сказал ему хозяин кабинета, провожая до двери.

– Работай, успокойся. Пока я на этом месте, к тебе никто не пристанет.

Дело было сделано.

Павел попросил отца взять Веру к себе на фирму юристом. Тот согласился в угоду сыну.