Текст книги "Двойник (СИ)"
Автор книги: Анна Куртукова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
– Может, заберешь малыша с собой? – Кристина разрывает тишину первой, оставаясь неподвижной в его нежных, но крепких объятиях.
– Но зачем? Совсем скоро я вернусь сюда снова, – рассеяно отвечает Эрик, боясь шевельнуться и нарушить этот трепетный момент.
– Я хочу, чтобы ты остался, – тихонько отвечает девушка и поднимает на Эрика свои большие глаза, – и Шарлотта тоже очень этого хочет.
– Ты же знаешь, ради вас двоих я пойду на что угодно, – сдается мужчина и притягивает к себе на руки кота, так кстати проходящего мимо.
Он не понимает, зачем идет на это, зачем соглашается так легко на переезд, зачем вновь подпускает Кристину столь близко к себе… Не понимает и не хочет этого понимать, чтобы не разрушать эту невероятную сказку.
Он понимает, что конец этого рая опалит его душу так, что сожжет ее до тла.
Он уверен, что это закончится.
Потому что считает себя недостойным.
========== Глава пятнадцатая ==========
Этим поздним вечером в особняке де ла Форсов не горят огни – прислуга впервые за долгое время может позволить себе отдохнуть. Сегодня никто не станет кричать на них за немытые в десятый раз за день полы, за недостаточно горячий чай, за принесенную секундой позже почту… Мадам никогда не была к ним так дотошна, как герцог, и потому позволила всем оставить всю невыполненную работу на завтрашний день.
Распустив слуг, она устраивается с ногами на мягком диване у широкого полукруглого окна и обращает на сад задумчивый взгляд. Она знает, что вот-вот домой должны вернуться Кристина и Эрик.
Совсем скоро герцогский экипаж останавливается у широкой тропинки, ведущий к дому через цветочную аллею. На глазах Шарлотты из него выходит Эрик и галантно протягивает руку широко улыбающейся Кристине. Женщина невольно вспоминает то, как горько плакала Кристина днем, как страшно была разбита и потеряна, – сейчас в ней не читается и толики печали.
Девушка бессознательно зажимается, обнимая себя руками, – на улице удивительно холодно этой ночью. Это не укрывается от внимательного к Кристине Эрика, и он торопливо стягивает с себя мантию, чтобы тотчас закутать в неё продрогшую девушку. Он осторожно протягивает затем ей что-то маленькое, и Шарлотта с трудом различает в темноте крохотного котенка, быстро прижимающегося к шерстяной мантии, так хорошо севшей на девушке.
Она неосознанно жмется к Эрику, ища больше тепла, и он едва контролирует себя, чтобы вновь не заключить её в крепкие объятия, чтобы не коснуться своими сухими губами её мягких волос. Когда она будто невзначай задевает его руку своей, он прикрывает глаза, тихонько выдыхая, и теплая улыбка сама собой скользит по его губам.
Она выглядит действительно счастливой, пока увлеченно рассказывает Эрику какую-то историю, пока тихо смеется над его короткими, забавными репликами. Он же, напротив, кажется Шарлотте чуть грустным, и ей понятна причина этой тоски – Эрик не верит, что у него есть хоть какой-то шанс на её взаимность.
Тихий стук в дверь заставляет Шарлотту подняться с места и направиться ко входу в дом. Сегодня она отпустила даже Мориса, который больше остальных заслужил хороший отдых. Она отворяет перед ними дверь и широко улыбается, когда замечает глаза сына, сияющие счастьем в прорезях маски.
– Ну, как провели время? – весело спрашивает Шарлотта, пропуская их в дом. – Вас не было так долго, я уж начала волноваться.
– Мы привезли Вам кое-кого, – улыбается Кристина, вынимая из-под плаща Эрика котенка и протягивая его женщине.
Она бессознательно сравнивает малыша с самим Эриком – черная гладкая шерстка резко контрастирует с яркими желтыми глазенками, а маленькое ушко чуть оборвано.
– Он прекрасный, – отвечает женщина, бережно опуская его на пол, позволяя крохе оглядеться, – а вы проходите в гостиную, я скоро присоединюсь.
Они вместе следуют в уютную комнату с видом на сад и располагаются там на диване. Сердце Эрика замирает, когда Кристина пододвигается прямо к нему, а не отсаживается на близ стоящее кресло. Он так и не может привыкнуть к её сладкой близости, к её снисходительности, адресованной ему, к тому, что в её глазах больше нет страха.
– Эрик, – мягко обращается Кристина к нему, и он плавится от одной её интонации, пропитанной медом и нежностью, – день сегодня начался так скверно, так тяжело… Спасибо тебе, что не оставил меня здесь одну тосковать, что был так добр и мил ко мне. Для меня это очень-очень много значит.
– Невыносимо видеть твою грусть, – коротко отвечает Эрик, опуская глаза в пол.
– Поверь, ты не оставил ей места, – она нежно улыбается мужчине и легко откидывается на спинку дивана.
В гостиную входит Шарлотта с широким подносом, заставленным фруктами, лакомствами и закусками. Поставив угощения на небольшой столик, она вдруг вынимает из-за спины бутылку красного портвейна и лукаво улыбается гостям.
– Никто не против? – спрашивает она, и Эрик с Кристиной синхронно усмехаются этому милому жесту.
Пока Эрик неторопливо открывает бутылку, Шарлотта устраивается в кресло напротив них и разжигает свечи в широком канделябре, чтобы затем погасить все лампы. Комната погружается в приятный полумрак, и Эрик аккуратно разливает портвейн по бокалам, бессознательно улыбаясь окружающему его уюту.
– Так здорово собраться вот так семьей, – разрывает тишину Шарлотта, делая несколько небольших глотков напитка, – обожаю такие вечера.
Когда она называет их «семьей», это кажется ей правильным. Она верит в то, что они ей являются. Какая-то особая энергетика заполняет все пространство вокруг, как только они оказываются рядом, и это определенно что-то значит.
До сознания Кристины не сразу доносятся слова Шарлотты, но как только это происходит, она расплывается в счастливой улыбке. Она лишилась родителей очень-очень давно, и с тех пор рядом с ней всегда был Эрик, если и не физически, то, по крайней мере, морально.
– И часто они бывают? – Эрик спрашивает вдруг маму, и она растерянно пожимает плечами, не сразу отвечая:
– Вовсе нет. До вашего появления, честно говоря, я чувствовала себя ужасно одинокой.
– Но как же Чарльз? – удивляется Кристина и допивает остатки портвейна из своего бокала. – Он вел себя так галантно с Вами.
– Милая, опусти эти формальности, ты мне как родная, – улыбается ей женщина, наливая им обоим и подталкивая Эрику его бокал, – что же до Чарли… Он всегда был холоден к нам и не уделял должного времени.
– Даже и не верится, – теряется Кристина и тихонько выдыхает, забираясь на диван с ногами и вытягивая их позади Эрика, вызывая у него тем самым мелкую дрожь.
– Может, вы хоть что-то расскажете об Опере? – интересуется Шарлотта, удобнее устраиваясь в кресле. – При Чарльзе ты вовсе не позволяла себе о ней говорить, Кристина.
– Это не самая приятная история, – подает голос Эрик, допивая второй бокал портвейна, и Кристина мягко толкает его в бок локтем, перебивая:
– Вовсе нет! – возмущенно восклицает она и откидывается на подушки. – Я расскажу. Расскажу о том, как Эрик дал мне голос, как дал возможность нести музыку в люди, как стал мне роднее брата, – она делает паузу и переводит дыхание, чтобы мягко продолжить, – Каждый вечер в Опере я проводила у небольшого, своеобразного алтаря. Я приходила туда перед сном, чтобы поставить свечу в память об отце и помолиться… Именно там я впервые услышала голос моего Ангела, моего Ангела Музыки.
– Что?.. – не понимает Шарлотта.
– Боже, как стыдно, – выдыхает Эрик, прикрывая глаза и откидывая голову на спинку дивана.
Кристина тихонько усмехается и продолжает:
– С тех пор и по сей день он меня не покидает, – с улыбкой говорит Кристина, накрывая чуть дрожащую руку Эрика своей, – он учил меня пению и пел вместе со мной чудесные песни, написанные им же, он читал мне сказки на ночь и играл на скрипке, если мне не спалось, он каждый день радовал меня маленькими сувенирами или лакомствами, которые балеринам никогда не давали из-за строгого режима… Он был настоящим Ангелом, и не важно, что Эрик просто человек.
– А я… – вдруг добавляет Эрик. – Я не смог молчать, впервые увидев Кристину, такую маленькую, потерянную, заплаканную. Мне хотелось показать ей, что она не одна, но разве я мог показаться на глаза совсем еще ребенку? – он печально выдыхает и говорит мягче, – Я чувствовал такое тепло от неё в ответ на мою заботу, такую благодарность, что не смог её оставить. Я считал себя в какой-то мере ответственным за неё, за её жизнь и талант… И жуткой силы страх поглощал меня с каждым годом все сильнее, ведь малышка Даае росла и всё меньше верила в сказки, рано или поздно она бы всё поняла. Тогда мне и пришлось выйти из вечной тьмы, пришлось сделать шаг навстречу свету, чтобы не потерять её.
– Когда он впервые явился ко мне, – шепчет Кристина, переводя туманный взгляд на Эрика, – я была очарована, действительно очарована. Первый вечер, что мы провели вместе, остался в моей памяти навсегда.
– Я тогда повел Кристину на крышу Оперы, – чуть улыбнувшись, тихо говорит Эрик и бросает быстрый взгляд на девушку.
– Мы пробыли там от заката до рассвета, – пальцы Кристины бессознательно поглаживают холодную ладонь Эрика, – тогда было безумно красивое розовато-персиковое небо. Мы вместе пели с его клавира, наблюдая за тем, как парижане разбредаются по домам, как город погружается в сон, как первые звезды появляются на небе. До этого о таком читала только в книгах.
Женщина с упоением глядит на этих двоих и по-настоящему не понимает, что могло разрушить те трепетные чувства, что зарождались в их сердцах; что могло их разлучить на целых два года?!
– Тогда ещё была красивая полная луна, слепящая своим серебристо-белоснежным светом, – добавляет Эрик мягко, – и много-много звезд в безоблачном небе. Мы точно так же взяли тогда бутылочку портвейна, всякие пирожные и пробыли там до тех самых пор, пока первые лучи солнца не озарили Париж.
– Такое ощущение, будто это было только вчера, – мечтательно улыбается Кристина, задумчиво глядя на играющее в камине пламя.
– Но как так вышло, что вы потеряли друг друга на такое время? – спрашивает Шарлотта, зная наперед, что говорить об этом они оба не очень-то и хотят.
– Я поступила ужасно… – начинает Кристина, но Эрик тут же перебивает её, – Просто она полюбила Рауля, – говорит он и избавляет их обоих от подробностей, до сих пор обжигающих их ранимые души изнутри, – а я отпустил Кристину, дал шанс на счастье с любимым человеком.
– И только? – усмехается Шарлотта, она отчего-то уверена, что причина вовсе не в том.
– Ты знаешь, я не безгрешен, – тихо напоминает Эрик и чувствует, как пальцы Кристины сжимают его руку, – я творил страшные вещи, из-за которых полюбить меня становится невозможным.
– Это не так, – неожиданно вполголоса говорит Кристина, сжимая свободной рукой колечко, висящее на её шее, – это вовсе не так.
– Как же тогда? – выдыхает грустно мужчина, глядя на неё с трепетом.
– Ты заставил бы любую женщину почувствовать себя особенной и необходимой, ты построил бы настоящую сказку вокруг, ты стал бы самым преданным и нежным, – шепчет сбивчиво Кристина, глядя в такие родные золотые глаза, – это так, Эрик…
***
Место, в котором довелось оказаться Чарльзу, страшное, неуютное и пугающее. Люди, слоняющиеся по длинному, темному коридору, выглядят, по меньшей мере, неприятно. Если бы не одна невероятно серьезная цель, герцог ни за что не оказался бы в столь жутком здании.
– Месье де ла Форс, – окликает его хриплый бас, и Чарли оборачивается на голос.
К нему неторопливо подходит массивный мужчина и опускается рядом на лавочку, противно скаля желтые, местами подгнившие зубы.
– Деньги вперед, – говорит он строго, – только потом дело.
Герцог быстро кивает головой и подает мужчине увесистый чемодан, донельзя забитый тысячами франков.
– Приятно иметь с Вами дело, месье, – заявляет мужчина и кивает на него, – ну, говорите, что надо?
– Прикончи моего брата, – вполголоса высказывается Чарли, склоняясь к наемнику, – я хочу быть уверен, что он никогда больше не появиться на моем пути.
– Герцога? Интересно… – мужчина задумывается, прицениваясь. – Что ж, с суммой Вы угадали, за простолюдин мы берем куда меньше. Раз такое дело, то я возьмусь за него сам.
– Его легко узнать, – поясняет де ла Форс, – он почти всегда ходит в маске, укрывающей лицо.
– Что ж, думаю, недели мне вполне хватит на это дельце.
– Прекрасно, – хмыкает герцог и поднимается со скамьи, – спасибо, что согласились на эту щекотливую сделку.
Кивнув мужчине напоследок, он разворачивается к выходу и стремительно удаляется вдаль по коридору. Герцог чувствует себя как нельзя лучше, когда осознает то, какой груз свалился с его плеч, какое важное дело он провернул минутой ранее.
Ещё неделя, и он сможет вернуться в свой дом, где уже не обнаружится нежданный, озлобленный гость.
Брат.
Соперник.
Лучшее отражение.
========== Глава шестнадцатая ==========
Это утро в особняке удивительно тихое – все боятся ненароком разбудить Эрика и Кристину, мирно спящих на диване в гостиной. По указу герцогини все старательно готовятся к их скорому пробуждению.
Вкусный запах, доносящийся с кухни, медленно будит Кристину, задремавшую прямо в уютных объятиях Эрика. Она не сразу понимает, что с ней происходит, когда поднимает тяжелые веки. В первые секунды ей даже кажется, что весь вчерашний вечер – лишь приятный сон. Не сразу она осознает и то, что находится в сильных руках спящего Эрика, а не его родного брата.
Воспоминания о прошедшей ночи постепенно проясняются, и Кристина невольно расплывается в счастливой улыбке – они по-настоящему задремали здесь вчера, убаюканные приятной, терпкой ностальгией об их совместном прошлом… об одном прошлом на двоих.
Ей не хочется подниматься с кровати, не хочется отстранятся от его тощего тела, есть лишь желание остаться в его бережных объятиях. Конечно, Кристине неизвестно о том, что Эрик сейчас точно так же не спит, а размышляет о том, как прекрасно утро сегодняшнего дня, как хотелось бы просыпаться так всегда, а не лишь раз по случайности.
Девушка в объятиях Эрика ворочается, и он предполагает, что она вот-вот покинет его, не придав этому пробуждению никакого значения… Но она только осторожно разворачивается к нему лицом.
Когда их глаза сталкиваются, Кристина заливается румянцем, а Эрик смущенно улыбается ей одними уголками бледных губ.
– Извини, – обращается он чуть севшим голосом к девушке, нехотя убирая от нее руки, – это все не нарочно.
– Всё хорошо, – коротко отвечает Кристина и позволяет себе еще раз прижаться к нему прежде, чем подняться с дивана.
Их внимание привлекает робкий стук в дверь, и на пороге гостиной тотчас появляется герцогиня, как всегда выглядящая превосходно.
– Проснулись, дети мои? – мягко спрашивает женщина, впуская в комнату верного Мориса с разнообразным завтраком на подносе, – Как вы себя чувствуете?
– Все замечательно! – отвечает Кристина, – Вы не позволили мне унывать и секунды, а этот вечер… Боже, это чудесно! Я хотела бы повторять подобное как можно чаще!
– Ты права, – кивает Шарлотта и счастливо улыбается им, отходя к двери, – вы пока завтракайте, я буду у себя, если что-то понадобится.
Они понятливо ей кивают и устраиваются поудобнее на диване – Эрик облокачивается на широкую ручку дивана, а Кристина бесцеремонно закидывает ноги на его колени и сладко потягивается, тихо зевая. Мужчина растерянно глядит на удивительно радостную Кристину и решает промолчать. Он притягивает к себе со стола чашку ароматного кофе и делает аккуратный глоток.
– Может, прогуляемся после завтрака? – вполголоса спрашивает Кристина, с нежной улыбкой глядя на Эрика.
– Ты хочешь пойти со мной? – удивленно уточняет Эрик и осторожно кладет руку на её тонкую щиколотку, выглядывающую из-под платья и облаченную в мягкий чулок.
– Да, – кивает она, – к тому же, ты обещал мне вторую прогулку, помнишь?
– А ты обещала мне совместную репетицию, – мелодично отвечает Эрик, склоняя набок голову.
– Мы будем петь до самого заката, когда вернемся домой, – ласково отвечает Кристина, – я тоже очень по этому соскучилась.
Он смущенно улыбается ей, допивая вкусный, крепкий напиток, а девушка лакомится сочным яблочным штруделем, то и дело просыпая на себя сладкую пудру.
– Ты всё та же, малышка Даае, – с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, говорит Эрик и подносит к кончику её носа тонкие, подрагивающие от волнения пальцы, чтобы с трепетом стереть с него крошки терпкой корицы.
– А ты всё тот же, Ангел Музыки, – она произносит эти слова столь нежно и тепло, что сердце Эрика пропускает удар прежде, чем сорваться на бег.
Какое-то время они проводят в тишине, доедая невероятно вкусный завтрак, сделанный слугами специально для них, и затем начинают неторопливо собираться на прогулку по небольшому близлежащему городку.
Они оба находятся в одинаковом предвкушении.
В предвкушении очередного прекрасного дня вместе.
Вместе.
***
Решив с утра отправиться не в Париж, а в город, неизвестный им ранее, они остановили свой выбор на Пригонриё, славящийся своими интересными замками, церквями и непосредственно являющийся территорией герцогства ла Форс.
Они неторопливо прогуливаются под руку по каменным тротуарам городка, с интересом оглядывая приятную глазу архитектуру и невзначай обсуждая достопримечательности, которые они уже успели повидать за день.
– Я бы жила здесь, определенно, – восторженно выдыхает Кристина, вдохновленная сельской красотой, – а ты, Эрик? Ты бы хотел здесь жить?
Вопрос Кристины одновременно и совершенно простой, и такой туманный, многозначный.
Так странно спросить его о желании пойти туда же, куда пойдет она.
– Да, здесь очень хорошо, – отвечает Эрик после небольшой паузы, – мне не нравится особняк мамы, я бы хотел жить в небольшом, но очень уютном доме.
– Дом у озера был очень уютным, – вдруг говорит Кристина, – особенно моя спальня… А вот твоя всегда будет пугать меня.
Он замечает, как светлые глаза девушки распахиваются в изумлении, и она чуть приоткрывает свои пухлые губки. Эрик следит за её взглядом и видит, что сбоку от них находится кафе-кондитерская необыкновенной красоты.
– Ты же хочешь туда зайти? – невольно усмехается Эрик, глядя на её по-детски искреннюю улыбку.
– Да! – восклицает Кристина, чуть подпрыгивая на месте. – Да, очень!
Мужчина с упоением глядит на неё, такую счастливую, и вынимает из кармана плаща несколько франков, чтобы передать их воодушевленной Кристине.
– Возьми себе что-нибудь, – говорит он ласково, – ты уже, должно быть, проголодалась.
– Спасибо! – кивает радостно Кристина и приобнимает его прежде, чем ускользнуть за дверь магазинчика.
Он же остается ждать снаружи, неторопливо прогуливаясь вдоль небольшого здания кондитерской. Больше всего в этом городке ему нравится отсутствие людей. За весь насыщенный день, за всю многочасовую прогулку они встретили от силы человек десять, не больше. Он всерьез задумывается о том, чтобы переехать в этот город жить.
Тонкий слух Эрика улавливает тихий щелчок, отдалено напоминающий взвод курка. Привыкший всегда быть осторожным, он наугад уклоняется в сторону и может даже слышать то, как свистит над чутким ухом пролетающая пуля. Не успевает он опомниться, как раздается ещё один выстрел.
Резкая боль пронзает его правый бок, и он бессознательно вскрикивает. Дыхание резко перехватывает, и он как подкошенный падает на землю, тотчас сгибаясь пополам, и задыхается глухим стоном.
Тучный мужчина показывается из-за угла соседнего здания и с пренебрежительной ухмылкой подходит к Эрику с заряженным в руках кольтом.
– И впрямь, – говорит он грубо, – вычислить такого, как ты, проще простого.
Едва способный шевелиться Эрик вытягивает перед собой руки, желая оттолкнуть наемника, но его сил недостаточно для этого, и он только вызывает у мужчины очередную усмешку.
– Смирись, – говорит он, расплываясь в гадкой улыбке, – ты уже не жилец, малыш.
Мысли Эрика сосредоточены лишь на Кристине, лишь на том, чтобы защитить её, его маленькую девочку. Никто не посмеет обидеть его милого Ангела. Она должна жить. Она должна быть в безопасности!
Дуло кольта упирается Эрику прямо в сердце, когда он собирается с силами и жестко отталкивает мужчину, выбивая тем самым из его рук пистолет, откатывающийся в сторону. Тот зло рычит на Эрика и с силой обхватывает его тощую шею.
– Выделываться вздумал, щенок? – сквозь зубы цедит наемник, всё сильнее сжимая пальцы, не позволяя Эрику сделать и вдох.
Сознание начинает плыть, и в глазах темнеет – Эрик едва ли может разглядеть лицо его убийцы, а мысль о Кристине все не покидает его голову.
Может, два года назад, когда она покинула его, он бы и не отказался от смерти, он бы и не стал сейчас так рьяно бороться за свою жизнь, царапаясь пальцами и ногтями за ее теряющиеся остатки.
Да, тогда бы он не отказался умереть.
Так благородно.
Не от своей руки, а по велению Бога.
Но сейчас Эрик понимает, что, спасая себя, он спасает Кристину. Он осознает, что у нее, кроме него, никого нет, чтобы… защитить и пригреть. Он ее единственное надежное, крепкое, мужское плечо.
Единственный.
Эрик и не думал, что когда-нибудь наступит этот день, и он осознает для себя подобное.
Он ее ответственность.
Он ее защита.
Сейчас его жизнь вновь обретает смысл, и он ни за что не позволит ему ускользнуть. Он не позволит себе отказаться от этого хрупкого, призрачного шанса на счастье.
Только не сейчас. Только не в этот момент!
– Кристина… – шепчет сознание сердце.
Она испугается. Ей грозит страшная опасность.
Он должен её спасти…
========== Глава семнадцатая ==========
Радостная девушка, прихватив пакеты с лакомствами, выходит из кондитерской. Она оглядывается по сторонам в поисках Эрика, но никак не может его заметить. Он не мог оставить её одну в такой день. Не мог… Она ведь не сделала ничего такого, не задела его лишним, необдуманным словом.
Она решает обойти здание, надеясь, что Эрик просто устал стоять на месте и решил чуток прогуляться. Положив пакеты на лавочку, так кстати стоящую у магазинчика, она заворачивает за угол здания.
Она в ужасе замирает и едва не вскрикивает от страшной, невозможной картины, развернувшейся перед ней.
– Выделываться вздумал, щенок? – доносится до её слуха фраза мужчины, склонившегося над Эриком и сцепившего руки на его шее.
Лужа крови ее Ангела расползается по тротуару все быстрее, и девушка слышит его глухие стенание. Сердце бешено колотится в груди, а кровь стучит в висках слишком быстро и громко, чтобы думать.
Револьвер.
Она замечает кольт, лежащий чуть поодаль от мужчин.
Это единственный шанс.
Её шаги неслышны и осторожны, пока она бесшумно крадется к их последнему ключу к спасению. Всего пара шагов отделяет её от оружия.
Всего пара шагов…
Его рана. Отсюда Кристина может её разглядеть – её глаза застилает пелена слез, а душу охватывает жуткая ярость.
Никогда не ощущаемая ею ненависть.
Она резко опускается на колени и решительно хватает с земли револьвер.
Её руки почти не дрожат, когда она наводит дуло на наемника, удушающего Эрика, лишающего его последней спасительной нити. Она хочет сказать этой грязной сволочи многое, но страшится сорваться на рыдания от отчаяния. Её палец твердо ложится на спусковой крючок.
Нет места сомнениям.
Громкий выстрел эхом разносится по маленькому, тихому городку. Горячие капли крови орошают Кристину, и её охватывает истерика, когда она видит разбитую вдребезги черепную коробку с кровавыми ошметками его мозга.
Она закусывает губу, подавляя рвотный позыв, и на ватных ногах подступает к Эрику, сотрясаясь от рыданий. Он сильный, он обязан выкарабкаться. Она опускается рядом с ним и бережно приподнимает его, укладывая к себе на колени, трепетно проводя по волосам.
Она чувствует, как тяжело ему дышать. Чувствует, поэтому, невзирая на все былые страхи, аккуратно подцепляет пальцами край его маски и откидывает её прочь.
– Милый, – шепчет она, роняя слезы на его жуткое бледно-желтое лицо, – Мой милый Эрик, ты только борись… Борись как всегда это делал, как делал это всю жизнь, – она подавленно всхлипывает и жмурится.
Его вес едва ощутим, когда Кристина осторожно поднимает его с земли и оттаскивает к дороге, по которой так вовремя проезжает экипаж.
Её, конечно, узнают. Пускай как невесту Чарльза де ла Форса, пускай так, главное, что теперь у Эрика есть маленькая, призрачная надежда на спасание. Кучер помогает хрупкой девушке переложить мужчину в фиакр, а затем усаживается на свое место и резко дергает за поводья – каждый уважающий себя житель Пригонриё хорошо знает, где находится особняк герцогской семьи.
Ей нельзя терять времени, поэтому Кристина старается поскорее избавиться от одежды, насквозь пропитанной кровью, и открыть рану. Бережно придерживая его голову, чтобы мужчина мог легче дышать, она стягивает с него помятый сюртук и откладывает его в сторону – из его кармана выпадает фотография, и Кристина непроизвольно тянется к ней.
На обратной стороне аккуратная подпись из кровавых, кривоватых букв: «Малышка Даае. 1877 год». Сердце сжимается в её груди, когда она переворачивает снимок, – она такая юная там, такая живая… На это потертом, старом фото, с обожженным трепетом сохраненном Эриком.
– Боже, – шепчет Кристина, удерживая потертый снимок дрожащими, окровавленными пальцами, – я люблю тебя, Эрик…
Заветные словами сами собой срываются с её губ. Карнавал мыслей, сводящий её с ума всё это время, кончается такой банальной, но бесконечно важной фразой – нет места ни Раулю, ни Чарльзу, ни былым страхам, нет места никаким сомнениям, потому что всё это время он жил ради того, чтобы однажды, пускай страшной ценой, но она осознает… Осознает, что именно его она искала всё это время, именно его она выбрала с самого начала, его она ждала, чтобы исправить, наконец, роковую ошибку, допущенную ею в подземелье.
Она медленно опускается к его приоткрытым, пересохшим губам, чтобы запечатлеть на них невероятно нежный, целомудренный поцелуй и окончательно убедиться – это не ошибка. Порыв толкает её к тому, что бы резко сорвать со своей шеи цепочку и отбросить её прочь, а кольцо… Кольцо, подаренное Эриком когда-то, вернуть на его истинное, единственно правильное место.
Едва слышный стон доносится со стороны мужчины, когда он бессознательно тянется пальцами к ране. Она перехватывает его холодную руку и вглядывается в его напряженное, покрытое испариной, лицо.
– Мы почти дома, – мягко шепчет Кристина, аккуратно поглаживая его по голове, – дома… Тебе скоро помогут, родной. Ты только терпи. Я рядом, всегда буду рядом.
Она знает, что он уже на грани, что ранение оказалось слишком опасным, что шанс на спасение невелик. Знает, поэтому сжимает зубы, подавляя рвущийся наружу истошный крик, поэтому зло стирает слезы, сбегающие по лицу быстрыми ручьями. Боль сводит с ума.
– Приехали! – громко выкрикивает извозчик и спрыгивает с фиакра, чтобы помочь Кристине отнести Эрика в дом.
Она шепотом молится. Молится о его спасении, о помиловании Богом. Теперь, когда она столько поняла и приняла для себя, она не позволит ему уйти, не позволит оставить её одну с мечтами об их несбыточном будущем.
– Доктора! – истошно кричит Кристина, когда они с кучером вносят Эрика на руках в сад герцогской семьи. – Доктора быстрее! Шарлотта!
Толпа прислуги во мгновение ока окружает раненого мужчину. Сразу несколько слуг бережно подхватывают его и торопливо уносят в спальню Кристины. Она испытывает бесконечную благодарность к каждому из них за то, что лица их оказались неизменны, когда они увидели истинный лик Эрика, за то, что помогли, несмотря ни на что.
– Боже мой! – восклицает Шарлотта, выбегая в коридор и сталкиваясь там с заплаканной Кристиной. – Что случилось? Врач уже с ним?
– Я думала, его убьют, – срывается в рыдания Кристина, резко прижимаясь к плечу Шарлоты и громко всхлипывает, – я бы умерла сама, если бы не успела остановить этот ад… За что ему это?!
– Милая, – быстро шепчет Шарлотта, крепко обнимая девушку, – среди слуг несколько хороших врачей, ему помогут!
– Ты можешь обещать мне, что он выживет? – вполголоса спрашивает Кристина, в кровь кусая губы, – Можешь? Я не переживу его смерти!
– Скоро приедут и другие доктора, – старается успокоить её Шарлотта, хотя сама едва ли справляется с пожирающим изнутри страхом, – он же у нас сильный, верно?
Девушка быстро кивает головой, сглатывая подступивший к горлу комок. Животный ужас охватывает её снова, когда она воспроизводит в голове события последних часов.
– Я так его люблю, Лотта, – выдыхает Кристина неожиданно, и мадам пораженно глядит на неё, – любила всегда… Как же я глупа. Я причинила столько страданий ему, а ты только взгляни!
Она протягивает женщине свой старый снимок и чуть улыбается ей.
– Ты понимаешь, сколько это значит для меня? – спрашивает тихо Кристина, глядя на юную себя, запечатленную на фото. – Эта любовь дана нам самим Богом, не иначе, а я все эти годы никак не могла этого понять…
– Всё будет хорошо, – отвечает едва слышно Шарлотта, – я уверена, что у вас все будет хорошо.
Девушка рассеяно кивает, прислоняется спиной к двери спальни, медленно по ней скатываясь на пол, и тихо плачет.
У неё совсем нет сил.
– Слишком сильное кровотечение, – слышит Кристина из-за двери и накрывает тотчас уши ладонями.
Она не желает слышать о том, как всё плохо, как мало времени у него осталось. Она хочет лишь знать, что он сильнее всего этого, что он преодолеет и это препятствие, что он ещё сможет услышать такие долгожданные и важные слова от Кристины, что узнает, как сильно она его всё-таки любит.
Спустя несколько часов двери в спальню отворяются, и Кристина моментально вскакивает на ноги, припадая вместе с обеспокоенной Шарлоттой к семейному врачу.
– Селин, – жалобно обращается к доктору герцогиня, – Не томи же! Как он?
– Я очень хотела бы порадовать Вас хоть чем-то, мадам, – устало говорит она, склоняя голову перед Шарлоттой, – но пока что, боюсь, нельзя делать никаких выводов. Вы и сами должны понять, он и так истощен, и так не совсем здоров… Всё очень сложно и пока, увы, туманно.
– Можно мне к нему? – умоляет Кристина, стирая с щек горькие слезы. – Пожалуйста, это очень-очень важно.
– Только недолго, – мягко отвечает женщина и покидает комнату, уводя за собою и Шарлотту для какого-то разговора.
– Спасибо! – благодарит Кристина, чуть улыбнувшись, и проскальзывает внутрь, закрывая за собой двери на замок.
Она тихонько проходит вглубь спальни, печально глядя на Эрика, напряженно спящего на некогда их с Чарльзом кровати. Совесть чуть колит Кристину, когда она вспоминает о герцоге, и девушка ругает себя за эту неуместную мысль.
