Текст книги "Пленница греха"

Автор книги: Анна Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

Сидя напротив нее за столом с остатками ужина, который он заказал им в номер, Гидеон смотрел на жену. Эта гостиница была знаменита своей кухней. Но Гидеон не почувствовал вкуса пищи.

Все его помыслы, все его чувства занимала Чариз.

Прекрасная Чариз. Его восторг и его отчаяние.

На обратном пути в гостиницу она молчала. За ужином тоже почти не разговаривала и так же, как Гидеон, почти ничего не ела.

– Что заставило тебя передумать?

– Я не уверен, что передумал.

– Но теперь тебе нравится касаться меня.

– Больше, чем нравится.

– Тогда что изменилось?

– Ну, я не могу оспорить тот факт, что я могу к тебе прикасаться.

– Значит, ты все же принял решение жить со мной, как живут муж с женой?

Он вздохнул.

– Чариз, я не делаю для тебя ничего хорошего. То, что произошло, ничего не меняет. Будь у меня хоть капля порядочности, я бы оставил тебя в покое.

Он любит ее еще сильнее, чем прежде, если такое вообще возможно. Он готов ради нее на все.

Но он не пара этой чудесной девушке.

Какие бы восторги ни обешала ему его молодая жена, он остается калекой как в физическом смысле, так и в ментальном. И его немедленная реакция натолпылюдей на улице столицы явное тому свидетельство.

Какой же он дурак, если поверил, что навсегда излечился от своего недуга. Эта была временная передышка. Он не может держать Чариз взаперти. Она зачахнет, как цветок без солнца, и он себе этого не простит.

Лучше оставить ее свободной, пусть найдет того мужчину, который ее достоин.

Мысль о том, что Чариз влюбится в другого мужчину, невыносима. Но он должен думать о ее будущем, а не потакать своим эгоистичным желаниям.

Если только не считать того, что прямо сейчас его собственные эгоистические желания требовали немедленного утоления. Он должен был оставить ее спать в одиночестве, но он знал, что не сможет этого сделать. Та невыразимая радость, что нашел он в ее объятиях, тогда как считал, что радость заказана ему навсегда, делала невозможным отказ от того, что она ему предлагала.

Он вспомнил молитву святого Августина. Господи, даруй мне целомудрие и сдержанность. Но не сейчас. Чуть позже.

Чариз поднесла бокал с красным вином к губам, но пить не стала. Лицо ее было печально.

– Если ты так уверен, что это ужасная ошибка, зачем тогда меня целовал?

О да, она действительно умна, если решила поставить ему в укор не утреннюю вулканическую страсть, а дневные нежные поцелуи. И он сказал ей правду.

– Потому что, да поможет мне Бог, я не могу перед тобой устоять.

– В самом деле?

Она была так довольна собой, что он не смог удержаться от смеха. Хотя только злодей мог в его положении давать ей надежду на то, что они могут обрести счастье вдвоем. Впрочем, скорее всего в ближайшие дни ему придется освоиться в этой роли. Потому что, однажды вкусив ее, он уже не сможет противостоять искушению, тем более что они живут вместе.

И все же даже при том, что он признал ее власть над собой, в голосе его слышались нотки раздражения.

– Да, черт возьми, это так.

– Ну, тогда все в порядке.

Она поставила вино на стол и позвонила, приглашая слуг.

Удивленный, он повернулся на стуле, наблюдая за ней.

– И это все? Больше никаких допросов?

– Пока никаких.

Гидеон с облегчением вздохнул.

Пока горничные убирали посуду, прибирали в комнате, разводили огонь в камине и стелили постель в спальне, он с подчеркнуто независимым видом стоял у каминной полки. Присутствие посторонних вызывало у него знакомые симптомы.

Болезнь крепко держала его.

Он на мгновение закрыл глаза, пытаясь набраться сил для того, чтобы отвергнуть Чариз, сказать «нет» ей и себе. Но воля его была ничто в сравнении с желанием.

Сегодня ночью они с женой будут любить друг друга. И кровь его при мысли об этом превращалась в игристое вино. Он потягивал кларет, спрашивая себя, когда в последний раз проводил вечер с красивой женщиной, зная, что после этого они лягут в постель.

Гидеон глубоко вздохнул, когда за последним из слуг закрылась дверь. И они с Чариз остались наедине.

Гидеон не сводил с Чариз глаз.

Чариз шагнула к нему и забрала у него бокал. Пальцы ее коснулись его руки в перчатке. Когда-то даже от такого мимолетного прикосновения он покрылся бы потом и задрожал. Теперь оно лишь еще больше его возбудило. Ее гвоздичный аромат обещал райское блаженство.

– Ты сделаешь для меня кое-что, Гидеон? – тихо спросила она.

Он должен был бы почувствовать опасность. Но в том состоянии, в котором находился, он едва ли мог внимать голосу разума.

– Смотря что.

Она едва заметно улыбнулась и поставила свой бокал на каминную полку.

– Едва ли можно назвать такой ответ галантным. Настоящий джентльмен согласился бы исполнить любое мое желание.

– Так мог поступить лишь тот джентльмен, который не очень хорошо знает тебя.

Она тихо засмеялась, и от этого смеха у него сжалось все внутри. Что бы он там ни говорил, он готов был умереть, если бы она его об этом попросила.

– Какой ты подозрительный.

– Подозрительность не раз спасала мне жизнь. Это качество сильно недооценивают. – Он пытливо посмотрел на нее. – Чего ты хочешь, Чариз?

Она набрала в легкие воздуха, и он понял, что флиртовать с ним она не собирается. Все обстоит куда серьезнее. Он встревожился.

– Позволь мне сделать с тобой то, что я хочу.

Чариз решила убедить Гидеона в том, что она самостоятельная женщина, а не взбалмошная девчонка. Разыгрывая из себя щебечущую канарейку перед голодным котом, она едва ли добьется желаемого.

Он приподнял бровь.

– И что именно ты собралась со мной делать?

Чариз прикусила губу и лишь затем вспомнила, что должна демонстрировать ему абсолютную уверенность в себе.

– Ну, для начала раздеть тебя.

– Я… понимаю.

Она ждала продолжения. Гнева. Возражений. Решительного отказа. Но Гидеон хранил молчание. Она торопливо заговорила:

– Это не из-за праздного любопытства.

Уголки его губ приподнялись.

– Приятно это слышать.

– Я не шучу, Гидеон. Дело в том, что ты всегда остаешься в одежде, когда мы…

– Занимаемся любовью?

– Да, – еле слышно ответила Чариз.

– Чтобы я полностью оказался в твоей власти? У меня есть выбор?

– Ты можешь сказать «нет».

– Тогда ты откажешься делить со мной постель, – мрачно ответил Гидеон.

Сердце ее сделало сальто. Понял ли он, в чем только что признался?

– Я не стала бы избегать твоей постели, чтобы добиться своего. – Она облизнула губы. – Ведь меня тоже к тебе влечет.

Его деланная безмятежность тут же исчезла. Резким движением он отделился от камина. Было видно, что он дрожит. На мгновение она испугалась того, что недуг вновь завладел им. Он схватился за спинку стула и крепко сжал ее.

– В Рангапинди меня пытали.

– Я знаю.

– Мои шрамы отвратительны.

– Я считаю тебя красивым. И несколько отметин на твоей коже не заставят меня думать по-другому.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

Она шагнула к нему:

– Позволь мне посмотреть.

Чариз осторожно прикоснулась к лацканам его черного сюртука. Гидеон замер, но не отступил.

Чариз медленно сняла с него сюртук. Он стоял, стиснув зубы, словно под пыткой.

Господи, дай ей все сделать правильно. Если Гидеон вытерпит эти муки напрасно, она никогда себя не простит. Она подавила в себе страх и чувство вины. Сюртук его она положила на стул. Внутренний голос подсказывал Чариз, что, пока он не позволит ей увидеть себя без одежды, его сущность останется скрытой от нее.

Сердце ее бешено колотилось. Она заставляла себя смотреть ему в глаза. Сегодня он был одет с большим, чем обычно, тщанием. Белый жилет, расшитый серебром. Белоснежный шейный платок. Рубашка. Песочного цвета брюки. Перчатки белые, в которых денди появляются на балу.

На левой щеке предательски дрогнул мускул. Дышал он неровно. Тихий натужный звук его дыхания был единственным звуком в комнате, если не считать потрескивания поленьев в камине. Когда она подняла руки, чтобы расстегнуть его жилет, она ощутила, как натужно вздымается и падает его грудь.

Она расстегнула одну пуговицу. Две. Три. Красивый жилет распахнулся.

Она просунула руку под парчу, чтобы снять его. Теперь только тонкая ткань рубашки отделяла ее от его кожи. От него шел жар, как от полыхающего огня.

Чариз опустила взгляд и увидела, как он возбужден.

– Ты знаешь, что я хочу тебя, – сказал Гидеон. – И используешь это против меня.

Чариз покачала головой и положила жилет поверх сюртука. Каждая снятая с него вещь была для нее словно знамя врага, захваченное в битве.

– Я использую это для тебя.

Если он в это не поверит, у нее недостанет мужества настаивать на своем. Она собралась с духом и положила руку на его брюки, на выступающий холм впереди.

Он затаил дыхание и сдавленно застонал. Она никогда прежде его не трогала там. Сквозь одежду она чувствовала его напряжение, его мощь. Она чувствовала жизнь. Машинально она провела по нему рукой по всей длине. Плоть его легла в ее ладонь.

Гидеон закрыл глаза.

– Чариз…

Она сделала глубокий вдох, вдыхая запах Гидеона, и приказала себе сосредоточиться. В конечном итоге ей удалось справиться с шейным платком. Рубашка его распахнулась. У ключицы отчаянно бился пульс.

Он дышал часто и трудно, так же, как и она.

Чариз начала все это не ради того, чтобы возбудить его. Или себя. Раздевая этого большого сильного мужчину, Чариз чувствовала, как между ногами у нее разливается тепло.

Гидеон закрыл глаза, словно не мог смотреть на то, что она делает.

Ее охватили сомнения.

Могла ли она это делать? Имела ли права? А что, если это повредит его здоровью?

Расправив плечи, Чариз взялась за полу рубашки, чтобы вытащить ее из брюк.

Гидеон открыл глаза и, схватившись за полы рубашки, рванул их в стороны.

– Вот, черт тебя дери, – процедил он сквозь зубы.

Две половины упали на пол.

Все, что могла сказать Чариз, так и осталось невысказанным. Она сжала кулаки, подняла глаза и встретилась с остекленевшими глазами Гидеона.

Чариз знала, что он красив. Но то, что она увидела, лишило ее дара речи. Его бледная кожа обтягивала вздувающиеся мощные мышцы. Легкий темный пушок покрывал широкую грудь.

Шрамы покрывали грудь и предплечья. Длинные полосы, должно быть, оставленные плетью. Бледные атласные рубцы, похожие на следы от ожогов. Круглые отметины, которые могли быть следами от пуль. Вещественные доказательства непрестанной жестокой боли.

Все это было ему ненавистно. Ненавистно и омерзительно до глубины души.

«О, Гидеон. Прости меня. Прости».

Она протянула руку и положила ладонь на мощное предплечье. Он отшатнулся. Как раньше. Сердце ее сжалось от страха. Неужели он вернулся в свой кошмар?

Нет. Теперь поздно отступать. Она ступила на эту тропу и, куда бы она ее ни привела, пройдет ее до конца.

Собравшись с духом, Чариз посмотрела на его спину, обезображенную многочисленными шрамами.

Как он мог выдержать все эти пытки и остаться в живых?

Чариз с трудом сдерживала слезы. Она должна быть сильной, такой же, как Гидеон.

Дрожащей рукой Чариз провела по шраму, что лег поперек его ребер. Он снова вздрогнул, хотя шрам тот давным-давно зажил.

– С тебя довольно? – зло спросил Гидеон.

– О, Гидеон, что они с тобой делали? – прошептала Чариз.

– Я тебя предупреждал.

Она провела ладонью по шраму, плоть под ее пальцами была противоестественно гладкой.

– Я все равно считаю тебя красивым, – выдавила она.

Мышцы его напряглись, он увернулся из-под ее руки.

– В самом деле, моя нежная Чариз? – прорычал он. – А как насчет этого?

Гидеон сорвал перчатки с рук и бросил на пол.

Глава 19

Сердце Чариз перестало биться. Наконец она увидела то, что Гидеон прятал, и глазам своим не поверила.

– О, Гидеон, – прошептала Чариз.

– Страшно смотреть, верно? Хорошо, что они работают. После пытки я был уверен, что лишился их. – Он поднял правую руку и поднес к лицу Чариз. – Ты хочешь, чтобы это касалось твоей кожи? Хочешь?

– Не надо, – взмолилась Чариз.

Она схватила его руку, но он высвободил ее и отошел к камину.

– Не надо прикасаться к тебе? – От его горького смеха Чариз поежилась. – Мне бы в голову не пришло осквернить твое тело этими клешнями.

Он зло на нее посмотрел и зашагал к двери, по дороге схватив со стула сюртук.

– С меня довольно. Найди, черт возьми, иное применение своей благотворительности.

– Гидеон, пожалуйста, не уходи! – воскликнула Чариз.

– Увидимся утром, – глядя на нее, процедил он сквозь зубы.

Она не могла позволить ему уйти вот так, в полной уверенности, что она презирает его за следы пыток на его теле. Чариз бросилась к нему и обеими руками вцепилась в его обнаженное предплечье.

– Нет!

– Отпустите меня, мадам, – холодно произнес он, но остановился.

Его била дрожь, как во время приступа, которые время от времени с ним случались.

– Никогда, – произнесла она, взяла его изуродованную руку обеими руками и пожала. – Никогда, никогда, никогда.

Он был на грани срыва. В гневе. В горе. Он готов был сорваться в любую минуту. Возможно, она зашла слишком далеко. Чариз погладила его руку дрожащими пальцами, словно могла излечить своим прикосновением то, что излечить невозможно.

Он разжал вторую руку, и сюртук упал на пол. Он никуда не уйдет. Он опустил голову и прижался лбом к двери.

Она держала его обезображенную руку, понимая, что делали с ним его мучители. Шрамы. Рубцы от ожогов. Кое-как сросшиеся кости. Бесформенные ногти.

То, что с ним сделали, невозможно описать, невозможно себе представить. Гнев душил Чариз, ей хотелось кричать и драться. Но все, что она могла, это плакать.

«Господи, я должна унять эти бесконечные слезы!»

– Чариз, я не хочу твоей жалости, – сказал Гидеон.

Он ошибся относительно ее реакции. Жалость была слишком слабой реакцией на ужасы, выпавшие на его долю. Она чувствовала себя так, словно сердце ей надвое разрубили топором, и оно больше никогда не срастется.

– Я не жалею тебя, – сдавленным шепотом произнесла она.

Гидеон по-прежнему не смотрел на нее.

– Я тебе не верю.

Резким движением он прижал вторую ладонь к двери. Эта рука была изуродована так же сильно, как и та, которую она держала в руках. Но, глядя на эту распластанную по дереву руку, она видела в ней былую грацию и красоту.

– Моя любовь. Мне так жаль.

Чариз не могла выразить словами, что чувствовала. Но там, где были бессильны слова, на помощь пришло сердце. Сжимая в дрожащих ладонях его изуродованную руку, она поднесла ее к губам.

Гидеон замер. Дрожь прекратилась.

– Ненавижу то, что они сделали со мной, – едва слышно произнес Гидеон, уставившись в дверь. – Ненавижу то, что вынужден вечно жить с Рангапинди.

О Боже.

В его голосе звучали стыд и боль. Чариз прижалась к его покрытой шрамами спине.

Не выпуская его руки, той, которую она поцеловала, она подняла вторую руку и накрыла ту его руку, которую он прижал к двери. Он невольнодернулся от ее прикосновения, но потом успокоился.

Она не знала, как долго они простояли так.

Спустя какое-то время она почувствовала, что Гидеон шевельнулся, открыла глаза и распрямилась. Наконец он повернулся к ней.

– Чариз…

Гидеон посмотрел на нее. В его взгляде она прочла безысходность и отчаяние.

– Все хорошо, любовь моя.

Чариз обняла его. Он ответил на ее ласку. Она крепче сжала его в объятиях.

– Все позади, все позади.

– О Господи, – произнес он наконец со стоном, обнял ее дрожащими руками и прижал к груди.

– Я хочу подарить тебе покой, – прошептала Чариз, уткнувшись в его густые темные волосы.

– Ты уже подарила, – сказал он, но руки, которые ее обнимали, говорили об отчаянии, а не о покое.

Это не покой. Но, возможно, он и покой были так чужды друг другу, что он уже не узнавал его.

– О, Гидеон, как бы я хотела, чтобы это было так, – печально сказала она.

Он обнимал ее так крепко, что ее груди вжимались в его грудь. Голова его опустилась ей на плечо. Волосы его щекотали ее шею как тогда, когда они впервые лежали в одной постели.

– Стоит мне посмотреть на свои руки, и все это возвращается вновь. Вонь. Жара. Холод. Голод и жажда. И постоянная боль.

– Не знаю, как ты все это выдержал, – тихо произнесла Чариз.

– Я не выдержал. Я молил их о пощаде.

Он был так жесток к себе. Если бы только он мог подарить себе малую толику той доброты, которую так щедро дарил ей.

– Ты не предавал своих товарищей и свою страну, – сказала Чариз. – Ты год терпел пытки и не сломался. В тебе слишком много храбрости. И это мешает тебе жить.

– Ты бы так не думала, если бы видела, в какое жалкое ничтожество я превратился, когда они принялись за мои руки.

Руки его беспорядочно блуждали по ее спине. И от этой ласки по телу ее разливалось тепло.

– О, любовь моя, – проговорила Чариз, продолжая гладить его по спине.

Под пальцами ее узор из шрамов рассказывал историю о невыносимых испытаниях, о той жестокой дани, которую потребовали от него годы служения в Индии. Она не могла видеть его искореженных рук. Но ей ни к чему было на них смотреть. Такое не забывается.

– Ты должен простить себя. Иначе сойдешь с ума. Господи, Гидеон, ты весь покрыт шрамами. Ты не спишь по ночам. Ты шарахаешься от людей. – Она говорила мягко, но убедительно. – Ты отдал все, что мог, даже больше. Не терзай себя.

Чариз поцеловала его в щеку, покрыла поцелуями вздувшиеся мышцы его бицепса и замерла, когда дошла до верхней точки предплечья.

Гидеон застонал. Она не знала, что означал его стон. Он поощрял ее к продолжению или протестовал? И она еще раз поцеловала его в плечо.

Итак, с невинными играми покончено.

Начинаются игры опасные.

Опасность и страсть.

Время остановилось. Чариз чувствовала себя так, словно стояла на краю обрыва в Пенрине. Полетит она в пропасть и разобьется? Или Гидеон, как всегда, поймает ее?

Медленно, словно разгребая воду, Гидеон поднял изуродованные руки, сжал ладонями ее голову и приподнял ее лицо.

Прикосновение его покрытых шрамами ладоней к ее щекам вызвало в ней дрожь наслаждения. Он смотрел на нее, перебирая большими пальцами выбившиеся из прически пряди ее волос.

Он пристально смотрел на нее. Глаза его горели. И Чариз наконец осознала, что Гидеон любил ее и всегда будет любить.

Чариз судорожно вздохнула. Гидеон смотрел на ее приоткрытые губы. Конечно же, он поцелует ее так, как целовал днем. Чариз вцепилась ему в бедра, настойчиво побуждая прижать ее к себе.

– До чего же ты красивая. Ты разбиваешь мне сердце, – пробормотал Гидеон.

– Гидеон…

Начала было Чариз, но Гидеон закрыл ей рот поцелуем.

Чариз приоткрыла губы, чтобы язык Гидевна проник ей в рот. Сердце его запело, когда язык ее затрепетал, отступая, и вернулся, чтобы слиться в объятиях с его языком.

Она быстро училась, его возлюбленная жена.

Гидеон скользнул ладонью вверх к тому месту, где груди ее натянули ткань лифа. Опустил руку в вырез, отыскал твердый, словно камешек, сосок и потянул за него.

– Если хочешь, чтобы платье осталось целым, сними его.

Чариз рассмеялась:

– Тебе придется мне помочь, у него шнуровка сзади.

– Будь проклята эта дурацкая мода, – проворчал Гидеон.

Гидеон накрыл ее щеку своей изуродованной ладонью. Как быстро он понял и принял то, что его шрамы не вызывают у нее отвращения.

– Я не хочу, чтобы ты встречался с кем-то, кроме меня, – сказала Чариз.

– Ты у меня одна, другой не будет.

Он судорожно сглотнул, повернул Чариз к себе спиной и стал расстегивать ее платье.

Справившись наконец с одним крючком, взялся за следующий.

Она повела плечами, и он едва подавил в себе желание перекинуть ее через ближайший стул и взять со спины. Этим утром он набросился на нее со страстью, затмевавшей все до сих пор им испытанное. То, что он испытывал сейчас, делало то утреннее желание похожим на водянистое молоко.

«Терпение, Тревитик. Успокойся. Она заслуживает чего-то большего, чем похоть. Она заслуживает того, чтобы ты применил к ней все свое искусство».

Он набрал в легкие воздух и сказал:

– Я передумал. Я хочу показать тебе все, что ты пропустила.

И вновь по телу ее побежали мурашки.

Подавив сильнейший приступ желания, Гидеон сосредоточился на следующем крючке. Проведя последнюю неделю в обносках, она не хотела испортить платье. Он это понимал. Но если это чертово платье не снимется в ближайшие минуты, ему придется его порвать.

– Показать мне все?

– Ну, чтобы показать все, потребуется не одна ночь.

Ее судорожный вздох сказал ему все, что он хотел услышать. Словно снимая покровы с чего-то священного, он спустил платье с ее стройного тела.

У Гидеона перехватило дыхание.

На ней по-прежнему оставались корсет, рубашка, нижняя юбка. Но они не могли скрыть то великолепие, которое скрывалось под ними. Его член пульсировал, но Гидеон этого не замечал.

Гидеон никогда не раздевал англичанку. Его индийские возлюбленные носили изящные национальные костюмы. Внезапно ему захотелось увидеть Чариз в экзотических шелках.

Однажды…

Он вышел из-за ее спины и встал перед ней. Взгляд его проследил чудесные округлости, остановился на ее грудях, приподнятых корсетом, упиравшихся в тонкую рубашку.

Чариз подняла руки с такой естественной чувственностью, что сердце Гидеона подпрыгнуло и застряло в горле. Волосы ее рассыпались по плечам.

Чариз порозовела под его взглядом. Она застенчивая, неопытная девушка.

Он должен об этом помнить, Он вновь повернул ее спиной к себе и потянул за шнуровку корсета.

– Дьявольское изобретение.

Чариз тихонько рассмеялась, когда Гидеом справился с ним. Он сгорал от желания увидеть ее без этих чертовых тряпок.

Он быстро снял с нее корсет и бросил на стул.

– Почему англичанки носят столько одежды?

– Скорее всего, чтобы помучить англичан.

Она повернулась к нему лицом.

– До конца недели будешь ходить голой.

Она засмеялась чувственным смешком, от которого у него свело нутро от желания.

– Слуги будут шокированы.

– Пусть они отправляются ко всем чертям.

Он снял рубашку и отшвырнул в сторону.

Чариз прикрыла руками грудь и густо покраснела.

Гидеон накрыл ладонями ее груди и пососал один затвердевший сосок, затем второй. Чариз вскрикнула и прогнулась ему навстречу.

Не в силах больше терпеть, Гидеон сорвал с нее панталоны. Губами он продолжал ласкать ее груди, а одну руку положил ей на низ живота, на тугие завитки. На одно чудное мгновение пальцы его замерли, погрузившись во влажную мягкость.

Он потянул губами отвердевший сосок и скользнул рукой между ногами. Чариз застонала. Раздвинув ей ноги, он наслаждался, исследуя влажные складки.

Чариз подняла бедра ему навстречу. Он, согнув пальцы, поглаживал скользкие лепестки.

И нашел то, что искал.

Очень осторожно он прикасался к ней, подразнивая, но не инициируя оргазм. Ее тело мгновенно откликнулось на его ласку, реакция была бурной. Ее тихий крик насторожил его, показав, как близка она была к пику.

Он поднял голову, оторвавшись от ее груди. Сейчас увидеть ее лицо во время первого в ее жизни оргазма для него было важнее, чем прожить еще один день. К стыду своему, он ни разу не довел ее до оргазма.

Но видит Бог, сегодня ночью она узнает, что это такое. Она будет испытывать их один за другим. Вновь и вновь. До тех пор, пока они оба в полном изнеможении не рухнут на постель.

Голова ее откинулась, грудь подалась вперед, глаза, блеснув, закрылись, и губы раскрылись, чтобы выпустить хриплый стон, когда он снова стал ласкать ее там, на этот раз более целенаправленно. Он увеличивал давление. Она дрожала, ион чувствовал жжение там, где она вонзалась в его спину ногтями.

Гидеон наслаждался, глядя на нее. Ее бедра сжимались вокруг его руки, Чариз дрожала, как в лихорадке. Горячая влага потекла у него по пальцам, ее возбуждающий запах щекотал ноздри.

В этот момент Чариз была необычайно красива.

Чариз наконец перестала дрожать и открыла глаза.

– Гидеон?

Голос ее звучал хрипло. Он неохотно убрал руку.

– С тобой все в порядке?

– Я… я думаю, да. Что это было?

Он тихо засмеялся.

– Легкий привкус того, что еще будет, дорогая.

Гидеон заключил ее в объятия, поцеловал.

– Время пришло, жена.

Он знал, что не имеет на это права. Но сейчас ни Бог, ни дьявол не могли бы его остановить. Мир украл у него так много. Но этого у него не украсть.

Гидеон ногой распахнул дверь. Она с шумом ударилась о стену.

Гидеон подошел к кровати и осторожно положил свою драгоценную ношу на постель. Он думал, что она закроет руками грудь или низ живота, но она лежала неподвижно.

Совершенство.

– Время остановилось. Он пил глазами ее красоту. На ней по-прежнему были чулки и бальные туфельки с атласными ленточками, обвязанными вокруг стройных лодыжек.

– Почему ты улыбаешься?

Он даже не осознавал того, что улыбается.

– Нет конца вооружению англичанок. Я забыл снять твои чертовы туфли.

К его удивлению и восторгу, она приподняла ножку и повернула носок в его направлении. Он успел ухватить взглядом темные тайны между ее ногами. Что вызвало немедленную реакцию его детородного органа. Он стиснул зубы, борясь с желанием. На этот раз он все сделает правильно. А для этого надо хоть отчасти владеть собой.

– Почему бы тебе их не снять прямо сейчас?

Он не позволит, чтобы все было так, как она пожелает. Улыбка его стала шире и хитрее.

– Позже.

Он рывком расстегнул брюки. Глаза ее округлились. Она облизнула губы. Он возбудился еще сильнее, сердце бешено колотилось.

Гидеон разделся. Он не раздевался перед женщиной очень и очень давно.

Чариз смотрела на него с восхищением. Уму непостижимо. Он едва ли был воплощением мечты юной девушки, если принять во внимание его шрамы и уродливые руки, но сейчас знакомое чувство презрения к себе не могло одержать над ним верх. Не сейчас, когда женщина, которую он любит, смотрит на него влюбленными глазами.

Она подвинулась ближе к изголовью и приподнялась на подушках. На губах ее играла улыбка.

Она протянула ему руку.

– Иди в постель, Гидеон.