Текст книги "Дорога к предательству (СИ)"

Автор книги: Анна Хель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Тем опаснее был дар, едва сдерживаемый печатью. Астарт сразу понял, что противоречивая натура Иры не выдержит всей магической власти, которая прилагалась к родству со скользящими. И хотя магессе явно не нравился этот отличительный знак, герцог не собирался прощаться с возможностью присматривать за проблемной девицей на расстоянии и контролировать развитие ее силы.

– Как же удачно ты свалилась на мою голову, – тихо произнес он, собираясь уходить.

Единственное, что доставляло серьезное беспокойство, так это гость, побывавший на корабле. Его появление все меняло, и аглар уже не мог так просто позволить Ириде попасть в неприятности с д'рахмами. Еще и Совет начал подозревать неладное. Хочет она того или нет, но долго разгуливать по миру не удастся, так как при всей симпатии, Астарт видел в Ире ключ к решению своей проблемы. И это оставалось главной причиной, по которой он находился здесь и заботился о начинающей магессе.

****

Дарлема безразлично глядела в потолок. Уже который день она с братом пыталась изловить среди бесконечного лабиринта замка Ириду. Девушке удавалось скрываться с удивительным проворством, и д'рахмы впервые заметили, что в ней умер талант настоящего лазутчика.

– Как думаешь, надолго мы здесь застряли?

– Пока дитё не наиграется с книжками, – гневно ответил Алем.

– Может, на то воля богов? Посмотри на нее, Алем. Она же словно новорожденный котенок: ничего не знает, ничего не видела, но так стремится побыстрее все познать. Кто бы мог подумать, что простой доступ к письменности даст подобные плоды? Я не видела человека жаждавшего знаний более, чем она. Разве что Лардан, да и тот уже давно почил.

– Дара, у меня такое ощущение, будто ты снова сочувствуешь людям. Не забыла, чем обернулась твоя предыдущая привязанность?

– Это мое личное дело. Тебя не касается, что я чувствую и к кому привязываюсь.

– Меня не касается? Да по твоей воле я сейчас нахожусь здесь! Не зарывайся.

– Это ты не зарывайся! Ты стал слишком похож на отца! Но ты – не он, и я не собираюсь бездумно подчиняться каждому приказу. Кроме того, ты сам принял решение уйти вместе со мной, хотя явно забыл, какими чувствами руководствовался в тот момент.

– Да уж, имел глупость. Ты всегда была не такой, какой полагается быть уважающей себя д'рахме, родившейся под знаменами благородного Дома. Слишком мягкая и добросердечная. Поэтому горе-любовничек так потянулся к тебе и так легко предал.

В самый разгар спора дверь открылась и явила глазам д'рахмов герцога. Усмехаясь, он тихо похлопал в ладоши и с издевкой произнес:

– Так-так, кажется, я помешал семейным неурядицам. А, изгнанники? И снова дом Валарии открыт обездоленным. Смотрю, вы уже совсем на пределе, не так ли?

Алем демонстративно положил руку на рукоять меча и злобно произнес:

– Не твое дело, аглар. Раз уж решил явиться, может, объяснишься, какого Хаоса строишь из себя благодетеля?

– Я не обязан вам ничего объяснять, – герцог полностью проигнорировал угрожающий жест д'рахма, выказывая превосходство. – Просто хотел напомнить, что вполне посвящен в ваши мелкие делишки. И, заодно, обнадежить. Послезавтра я отправляюсь к себе в герцогство, и скользящая тоже намерена отправиться в путь. Поэтому не стоит утруждать себя бесполезным преследованием.

– Раз ты осведомлен о том, куда мы везем Ириду, – спокойно сказала Дарлема. – Тогда почему не пытаешься помешать?

– На то есть свои причины. Я уже говорил ей об этом – есть вещи, которые человек должен пережить, иначе так никогда и не прозреет. Вы станете для нее отличным уроком.

– С чего ты взял, что девчонка переживет этот урок? – хохотнул Алем.

– Переживет – не сомневайтесь. Засим откланяюсь.

Аглар отвесил шутливый поклон и с достоинством вышел за дверь, оставив брата с сестрой наедине. Д'рахм буквально кипел от злости, в отличие от Дарлемы, которая так же невозмутимо лежала в кресле, свесив ноги через подлокотник. Спустя минуту этого молчаливого негодования она спросила:

– Так ли нужно нам это прощение, Ал? Разве нам было хорошо среди этих напыщенных убийц? До недавнего времени я даже не задумывалась о том, насколько мерзкой может быть наша раса.

– Люди хуже.

– Знаю. Уж это нам в голову вбили, и популярно продемонстрировали. Может, остановимся пока не поздно? Я знаю, что такое предательство, и не хочу поступать так же, как он. В конце концов…

– Хватит! – рявкнул Алем и резко встал. – Это не обсуждается. Тебе ее общество явно не идет на пользу. А мне уже надоело постоянно прятаться. С родственничками как-нибудь разберемся.

Д'рахм в бешенстве вышел из комнаты. Дара осталась на месте, погруженная в раздумья. Она устремила пустой взгляд за окно, погружаясь в пучину воспоминаний, которые так хотелось забыть…

Темный парк сохранял мучительную тишину. Под защитой раскидистых деревьев, уютно устроились молодой человек и юная д'рахма. Если бы кто-то увидел эту пребывающую на пике блаженства парочку, разразился бы жуткий скандал. Но они были счастливы и от того безумны, а ветви, покрытые густой листвой казались такими надежными…

– Дара, я люблю тебя.

Нежный шепот у самого уха… Жаркие поцелуи, сводящие с ума… Безумные ночи, принадлежавшие только двоим… Все это казалось таким незыблемым и прекрасным, что ослепляло и Дарлему, и её страстного спутника.

Нет ничего страшнее счастья. Когда оно вступает в свои права, все остальное перестает существовать. В то время, как для других жизнь остается прежней, и никто не застрахован от ножа в спину. Тем более тот, кто решился на запретную связь. А ведь, как известно, чем выше взлет, тем больнее падение, так и со счастьем – чем радостней забвение, тем тяжелее прозрение.

Как жалела в те дни Дарлема, что родилась в семье благородных д'рахмов! Увы, её чувства были обречены оставаться тайными, и решение, с кем связать судьбу оставалось за родителями. Но пока они были друг у друга, никто не мог отнять этого отчаянно-прекрасного безумия.

Такая банальная и печальная судьба. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.

– Почему?! Как ты мог со мной так поступить?!

Слова срывались вместе со слезами. Дара смотрела в столь родные глаза, но теперь видела в них отнюдь не былую страсть и любовь. Лишь холодную расчетливость, режущую сердце, словно раскаленная сталь. Она все еще не верила, что столь горячо любимый человек мог ее предать.

– Ничего личного, Дара, с тобой было очень хорошо. И почему ты так удивлена? Я ведь не мог на всю округу трубить, что шпионю за твоей семьей. Честно говоря, я даже думал, что ты догадываешься.

– Как я могла подумать такое! Ты не понимаешь, что натворил! Нам грозят войной! С нас требуют репарации! Моя семья этого не простит…

– Ох, Дара, чего ты как малое дитя? Какое мне дело до проблем твоей семьи? Завтра я уплыву на ближайшем корабле, получу свои деньги и буду жить, как нормальный человек. Заведу семью, может открою небольшую лавку в торговом квартале. Чем не жизнь? Кстати, тебя я был бы не прочь иногда повидать, – он окинул говорящим взглядом прекрасную фигуру д'рахмы.

Тишину разрезала звонкая пощечина. В глазах Дарлемы стояли слезы, но прежде чем уйти, она смогла зло сказать:

– Глупец! Думаешь, тебе удастся так просто уйти? Этот корабль прибудет в порт без тебя, если вообще прибудет! Ты разрушил все и виновен в этом сам. Прощай.

Во мраке подземелья, предназначенного для содержания преступников из благородных семей, не было ничего. Только пустота и тьма. Такие похожие на состояние души молодой д'рахмы, разучившейся желать.

Пожалуй, Ака'гаане – это единственное государство, которое обходится со своей знатью куда строже, чем с кем-либо другим. В камеру не проникало ни единого лучика света, здесь не было ничего кроме стен. Даже еду и питье Дарлеме приносили раз в пять дней. Она потеряла счет времени, но все равно ждала, когда покажется хоть капелька света, исходившая от факела в руках тюремщика.

Когда дверь открылась, Дарлема подумала, что пришло время кормежки. Или эшафота. Никогда не знаешь, что именно принесет этот свет – смерть или жизнь. Но в этот раз отвыкшие от освещения глаза увидели вовсе не работника тюрьмы. В тени знакомой фигуры она узнала брата.

– Дара! – прошептал Алем. – Дара, пойдем. Убираемся отсюда, скорее.

– Ал… уходи. Я не собираюсь бежать. Я не боюсь смерти. Да и жизнь моя больше не имеет значения.

– Дура.

Д'рахм схватил сестру за руку и активировал заранее заказанный разовый телепорт. Алем, посвященный в отношения сестры, с самого начала знал, что ничем хорошим они не закончатся.

Двое появились на границе двух человеческих государств. Люди не придали значения виду путников, представителей такой необычной расы, явно благородного происхождения. Тогда еще никто не знал, даже сами д'рахмы, что на следующий день за их головы дадут баснословную цену.

Дарлема тряхнула головой, не желая и дальше проваливаться в омут былой боли. Что было, то прошло, и уже ничего не изменить. Была ли она счастлива под гнетом отца-тирана и предубеждениями общества? К чему все это время так рвалось ее сердце?

Д'рахма уже не хотела, чтобы Ирида повторила её судьбу, но брат… она желала для него лучшего будущего. Алему было суждено родиться первым мужчиной в семье, талантливым и хорошо внушаемым. Ему пророчили успешное будущее, ждали великих дел. Пока Дарлема не сломала все эти надежды. Выбор между братом и магессой казался очевидным. Но горечь на душе не желала отпускать безмолвно метавшуюся д'рахму.

****

Наутро голова показалась совершенно ненужным и безумно звенящим дополнением к остальному телу. Похмелье, как всегда, не щадило, загребая в свои мерзкие объятья всех неосторожных любителей горячительных напитков. Самое обидное, что как бы разум не старался нащупать ниточку вчерашних событий – память казалась девственно чистой. В мозге нечаянно потерялась одна мысль: как бы так приловчиться и достать из непутевой головы воспоминания о вчерашнем дне? В итоге, вожделенные воспоминания ударили по затылку не хуже увесистого тома «Войны и мира».

– О-о-о-о…

Страдальческий вой был вызван не столько головной болью, сколько подробностями вчерашнего вечера. Пришлось в который раз поклясться себе в отказе от злоупотребления алкоголем. Масла в огонь подливало осознание, что этот день принесет неизбежные объяснения с д'рахмами.

– Интересно, он уже уехал?

Разумеется, от пустой комнаты ответа не последовало. Оставалось только пуститься на поиски воды и, за одно, разведать обстановку. Собственно, вода нашлась довольно быстро, благо, замок был оснащен фонтанчиками для питья, но в коридорах мне не повстречалось ни единой живой души. Замок будто опустел. Хотя, скорее всего, винить в таком восприятии стоило великое русское похмелье.

Ноги завели меня в картинную галерею, где висели портреты предыдущих владельцев замка, расположенные в порядке возрастания. С огромным удивлением, я находила свои собственные черты в том или ином портрете, не уставая удивляться подтверждению родства с этими людьми. Разглядывание переросло в такое фанатичное увлечение, что глаз не сразу уловил чрезмерное сходство одного портрета со мной. Осознав увиденное, я застыла как вкопанная.

– Этого не может быть… не может быть просто потому, что быть не может.

На невероятно живом портрете, в тяжелой золоченой раме, была изображена молодая женщина. Зеленое платье, явно местного фасона, идеально сидело на красивой фигуре, подчеркивая цвет таких знакомых озорных глаз. Глаз моей матери. Да, она несомненно была ею. Только такой мне маму видеть не приходилось: высокая прическа открывала изящную шею, а сама фигура веяла властью и могуществом, хотя, не присущий подобной особе, взгляд сглаживал общее впечатление.

Я просто стояла и смотрела, забыв о «радостях» похмелья, о ситуации с Астартом… забыв все. Задаваясь единственным вопросом: «почему?». Память, словно настоящий мучитель подкидывала воспоминания о вещах, которым раньше не придавалось значения. Мама никогда не рассказывала мне о своей юности, никогда не говорила о том, что случилось с бабушкой и дедушкой. Она часто пропадала на несколько дней, объясняя исчезновения загруженностью на работе. Как водится, пока носом не ткнешь – человек не прозреет, в этом аглар был прав.

При таком раскладе выходило, что я вовсе не последняя в роду, а мамочка просто обвела всех вокруг пальца. Я не понимала, как она могла скрывать от меня все это с самого рождения. Почему бросила на произвол судьбы, когда д'рахмы забрали меня на Драа'искар. Позволила самой разбираться со свалившимися как снег на голову магическими способностями, контролировать которые становилось сложнее с каждым днем. По всей видимости, у нее были определенные планы, но все существо протестовало против роли пешки в руках собственной матери. Ту обиду и злость, что охватили мою душу невозможно описать словами.

Ошарашенная этим открытием, я не заметила, как подошел Лардан.

– Как я посмотрю, ночка выдалась бурная. Чего застыла?

– Дан, эта женщина, на портрете – она моя мать!

– Знаю.

– Тогда почему молчал все это время?!

– Ты ведь все равно не поверила бы.

– Тогда что за рассказы про последнюю из рода?

– Скользящая Валария погибла на глазах тысяч свидетелей.

– Хах! Она живее всех живых и зовут ее Валерия! Но, погоди, если тебя это удивляет… тебя же это удивляет?

– Да.

– …то почему Астарт оставался так спокоен, когда я говорила о маме в настоящем времени?

– Мы ведь не знали, что женщина, называвшаяся твоей матерью и Валария – одно лицо. Мало ли, как ты попала в тот мир и когда родилась.

– Что значит «когда родилась»? Мне всего двадцать и простой подсчет разоблачает эту незамысловатую тайну!

– Кхм, ты, несомненно, молода, но время скользящих, несмотря на то, что они люди, течет несколько иначе.

– Отлично. И я узнаю об этом только сейчас.

Лардан призадумался, и я не посмела его беспокоить. В такие моменты не-мертвый выглядел устрашающе, казалось, будто он окончательно умер и больше никогда не заговорит. Спустя несколько минут молчания он медленно произнес:

– В таком случае, я решительно не понимаю планов Валарии. Её смерть позволила Совету Магов прибрать к рукам власть, за которую она так долго боролась.

– Значит, мама устроила грандиозный спектакль, на который повелись все без исключения… надо бы восхититься, но отчего-то не можется. А что, собственно, за Совет?

– Сравнительно недавно образовавшаяся организация, состоящая из архимагов и управляющая небольшим государством, прилегающим к Замку Снов. В действительности Совет стоит за большинством мелких корольков на континенте. Крупные королевства держатся, но это вопрос времени, так как влияние Совета с каждым годом только растет. Валария ненавидела… ненавидит их. Это тираны и убийцы, жаждущие власти и руководствующиеся одним богам ведомыми замыслами. Скользящая единственная, кто осмелился бросить им вызов. Твоя мать никогда ничего не боялась. И все знали, что однажды это ее погубит. Я все еще не могу поверить, что она жива.

– Жива-жива, уверяю, – произнесла я мрачно, все еще не в силах поверить, что женщина, о которой мы говорили – моя мама. – Ох, Дан, можешь сделать что-нибудь с похмельем?

– Могу, но сначала ответь, в чем причина столь бурных возлияний?

– Причина притащила нас этот остров. Хотя, если задуматься и обратиться к истокам проблемы… в общем, неважно. И, Лардан, если не уберешь с лица мерзкое снисхождение, то я сама это сделаю, но тебе не понравится. Почему-то эмоции на твоем лице проступают в самый неожиданный момент. Словом, сделай что-нибудь.

Пока некромант что-то магичил, бедный мозг обдумывал новую информацию. Неожиданно возник вопрос:

– Но почему в книгах по истории не было ни слова об этом Совете?

– В данном случае могу сказать, что книги, которые ты читала, устарели. Но на будущее имей в виду, что историческая литература никогда не сможет представить картину такой, какая она есть на самом деле. Не забывай, кто их пишет.

– Угу, историю пишут победители… – пробормотала я под нос, уже начиная чувствовать облегчение.

Спустя некоторое время Лардан объявил:

– Все, теперь можешь пойти и помыться. Могу только догадываться, но скорее всего, запах от тебя тот еще.

– Какой же ты галантный!

Почувствовав неожиданный прилив ребячества, я показала некроманту язык, но послушно направилась в ванную комнату. К слову, она представляла собой небольшой бассейн с протечной водой, которая неизменно сохраняла тепло. Тут одно из двух: либо магия, либо горячий источник, хотя я склонялась к первому варианту.

Процесс омовения, всегда мною любимый, несколько омрачали тревожные мысли. Разум отрицал саму возможность, что вся выгаданная информация правдива. В конце концов, чтобы не сойти с ума, пришлось оставить вопросы и раздумья на потом. Все же, в данной ситуации, сколько ответ не ищи, а на голову он не свалится.

Когда я вышла из ванной, меня ждал сюрприз. Зубоскалящий и красноглазый. Даже два.

– О! Вот вы где! – нарочито удивленно произнесла я, продолжая вытирать волосы полотенцем.

– Да-а, мы здесь.

Алем как-то чересчур хищно осматривал мое тело, явно примеряясь, куда бы отвесить то ли пощечину, то ли подзатыльник, то ли пинок. Пришлось поспешить и развеять его намерения.

– Как планируем продвигаться по континенту? Насколько я поняла, местное население в лице власти, увы, не оценит моего появления.

Д'рахмы, не ожидавшие решительно нападения, проглотили все гневные тирады. Дарлема, подозрительно искренне сочувствуя, резюмировала:

– Ты уже знаешь про Совет.

– Не иначе не-мертвый постарался, – в сердцах воскликнул Алем. – Признаюсь, мы не собирались посвящать тебя в такую неприятную подробность. По крайней мере, в ближайшее время.

– А следовало бы. Ладно, в любом случае, завтра отправляемся в путь. К сожалению, я не могу сидеть здесь вечно. Извините за эти догонялки. Вы же сами понимаете, что иначе мы бы давно покинули замок.

– Забыли, – махнул рукой д'рахм.

Он явно был рад хотя бы тому, что я вообще появилась перед их светлыми очами. Кроме того, Астарт уже успел сообщить о наших планах и даже подготовил прощальный обед. По такому случаю с корабля были приглашены слуги, обеспечившие пышную трапезу.

Зала была огромна для такой маленькой компании, но мы, ничуть не смутившись, уселись за стол. Лардан тоже почтил нас своим присутствием, хотя в еде не нуждался. Такая идиллия не могла не настораживать, и каждый ждал подвоха с определенной стороны. Если быть точной, то с моей. Не зря, надо полагать.

– Как же давно я хотела хорошо прожаренного мяса!

Нагло придвигая к себе все мясное на столе, я игнорировала овощи, фрукты и прочие ненужные продукты. Все, кроме Астарта, смотрели на это действо несколько удивленно, а сам аглар чуть ли не с умилением.

Признаться, столь пристальный взгляд смущал тем сильнее, чем больше я вспоминала вчерашний день. Герцог оставался настолько спокоен и непредвзят, что я невольно задумалась: «А не приснилось ли мне это часом?». Что бы как-то отвлечь от себя внимание, я громко произнесла:

– Не знаю, догадывался ли кто из присутствующих, но спешу сообщить: Валария жива.

Три реакции последовали одновременно:

– Знаю.

– Что?!

– Вы оба бредите, если верите её словам, – спокойно произнес Д'рахм. – Валария окончила свой жизненный путь на глазах толпы…

– А еще эта самая Валария растила меня все эти годы в другом мире! Я видела портрет. Здесь речь идет не о сходстве. Женщина на картине и моя мать – одно и то же лицо.

Все, кроме Дана, казались ошарашенными. Астарт на секунду прикрыл глаза, а, когда открыл, в них плясал огонь злобного торжества. Тогда я не знала, что связывало мою мать и герцога, но догадки строила одну мрачнее другой.

– Меня больше интересует, почему она остается в тени, – задумчиво произнес Дан.

– Валария всегда была себе на уме. И неизбежно приносила неприятности везде, куда ступала ее нога. Только поэтому скользящей удавалось держать Совет в страхе. У нас слишком мало информации, чтобы строить какие-то догадки, – выжал-таки из себя Астарт.

– Думаю, мама еще заявит о себе, когда придет время. Ох, как мне хочется с ней полюбовно побеседовать! Но ты верно сказал: сейчас никто из присутствующих не сможет разгадать ее планов. Так что, давайте наслаждаться трапезой и последним деньком комфорта!

Как бы я ни старалась разрядить обстановку, больше никому кусок в горло не лез. Поэтому застолье завершилось куда быстрее, чем планировалось. Астарт позвал меня на огромный балкон, прилегающий к зале. Сказать, что это приглашение вызвало у д'рахмов беспокойство и недоумение – не сказать ничего. А уж как заколотилось мое сердце известно одному богу.

– Ты хотел о чем-то поговорить? – спросила я, не чувствуя под собой ног.

– Неужто ты забыла о своей весьма устрашающей угрозе? Кажется, кто-то собирался меня заколоть. Уже полдень, а попыток все нет и нет.

Зеркала рядом не было, но я почувствовала, как кровь прилила к щекам.

– Ну… это я погорячилась. С кем не бывает? Хотя от небольшой тренировки не откажусь.

– Что ж, с этим обождем. День сегодня воистину прекрасный.

Астарт облокотился о бортик балкона и устремил взор куда-то вдаль. Я не уставала поражаться тому, как быстро он меняется, в зависимости от окружения. Минуту назад, в обществе д'рахмов и не-мертвого, это был все тот же невозмутимый герцог, а теперь передо мной снова стоял тот самый аглар, что распивал вино в подвале.

Не решившись нарушить умиротворенное спокойствие, я тоже встала у бортика поодаль от Астарта. Он явно дал слабину, забывшись в беззаботности этого места. Что-то подсказывало: когда мы снова встретимся – этого доверия не будет. Останется только заносчивый и самоуверенный герцог с далеко идущими планами. Я не выдержала и сказала:

– Знаешь, я очень скучаю по дому. Каково чувствовать, что завтра вернешься к родным стенам?

– Печально, – последовал неожиданный ответ. – Грустно возвращаться туда, где тебя никто не ждет. Туда, где стены хранят лишь скорбные воспоминания.

В голосе аглара было столько отрешенного страдания, что сердце невольно сжалось. Никогда бы не могла подумать, что он способен на такие эмоции, что такие демоны терзают его душу. Хотя я понимала, что этот панцирь, не дающий чувствам прорваться наружу, человеку его положения просто необходим.

Мне пришлось перевести тему, чтобы не услышать то, о чем потом придется жалеть. Иногда чужим тайнам лучше оставаться тайнами.

– Значит, сегодня ты меня подучишь? Несмотря на то, что я слабый человек и все такое?

Астарт по достоинству оценил маневр и, усмехнувшись, ответил:

– Почти за честь, скользящая.