Текст книги "Дорога к предательству (СИ)"

Автор книги: Анна Хель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Глава 8

В общем зале царил невообразимый шум, весело потрескивал огонь, изо всех уголков то и дело доносился смех. Только одна молчаливая фигура расположилась у самого камина и была окружена аурой отрешенности.

– Что ты забыл в таком месте, Дан?

– Приятно иногда бывать рядом с живыми. Среди беспечного молодняка невольно вспоминаются былые деньки.

– Знаешь, порой я забываю, что и ты когда-то не был ходячим трупом, – слова сорвались с губ раньше, чем я успела подумать, но не-мертвый не выразил ни малейшего огорчения. – У меня к тебе важный разговор, Дан, и здесь явно не то место, где можно было бы его провести.

Некромант встал, как всегда не задавая лишних вопросов, и все так же безмолвно двинулся к выходу. Я смотрела на облаченную в черные одежды спину, бесстрастную фигуру своего учителя и невольно задумывалась: способен ли Дан сострадать? По-настоящему, со всей отдачей? Будет ли жалеть владыка мертвых о погибающем мире?

Когда мы тихо вошли в одну из необжитых комнат, которые имелись в замке в изобилии, не-мертвый прожег меня внимательным взглядом. Немигающие, слегка отсвечивающие фиолетовым глаза впервые за долгое время заставили пройти по телу нервную дрожь.

– Сегодня ночью… ко мне пришел Ник.

– Что он хотел от тебя?

– Убить.

– Хм… – пугающие глаза Лардана сузились. – Продолжай.

– Да нечего продолжать! – я нервно передернула плечами. – Заявился среди ночи, наговорил странных вещей и благополучно удалился, посмеиваясь. Я просто хотела попросить тебя, Дан. Не спускай с него глаз. Не понимаю в чем дело, но ему нельзя доверять, и знает он куда больше, чем может показаться на первый взгляд.

– Это я и без тебя знаю. А также то, что до его сути не удается докопаться даже мне. И это настораживает еще больше.

– В общем, мы друг друга поняли. Наше путешествие должно завершиться без сучка без задоринки. Я уже порядком устала от проблем, накатывающихся одна за одной, Дан…

Не-мертвый понятливо кивнул. Никто другой не смог бы сейчас подарить мне ту спокойную уверенность, которую сумел Лардан.

****

– Нервишки пошаливают, друг мой? – философски вопросил Шерахт, пнув обгоревший труп очередного наглеца, жадного до тайн герцога.

– А как бы ты вел себя на моем месте? Моя сестра застряла в мире, каждую минуту готовом кануть в небытие. Моя любимая женщина не возвращается оттуда, в конце концов! И ты предлагаешь мне разыгрывать бесстрастного вершителя судеб?

– Вот как заговорил, – присвистнул Шер. – Любимая женщина, значит? Переживаешь, говоришь?

– Чего ты добиваешься, Шерахт? – взгляд герцога не сулил ничего хорошего старому другу.

– Пытаюсь привести тебя в бешенство, господин. Долго держишься, надо признать.

На лице аглара появилась та злобная усмешка, которая в былые времена заставляла трепетать врагов. Горящие черным пламенем глаза не выражали ничего, кроме безумного предвкушения битвы с достойным противником. Руки, уже давно не ощущавшие приятную тяжесть клинка, мертвой хваткой сжались на рукояти. Как это сладостно – вновь ощутить вкус боя, наполненный страстями, влиться в бешенный ритм пляски клинков.

Ни один из оппонентов не был настроен шутить, каждый знал, что даже один пропущенный удар неизбежно принесет смерть. Эта дама охотно заберет в свои холодные объятья еще одну слишком задержавшуюся в мире живых душу. Сталь встречалась со сталью, подворачивающиеся под горячую руку предметы отлетали в сторону, скупые уверенные движения противников были безупречно точны…

Доведись случайному гостю посетить герцога в этот момент, он бы трижды подумал, а так ли необходима ему встреча с этим монстром, чья хищная агрессия так и лилась через край? Чьи смертельно опасные удары обрушивались на противника со скоростью, недоступной человеческому глазу.

В один бесконечно долгий миг все прекратилось. В развороченной комнате повисла тяжелая тишина, казалось, даже мир вокруг застыл, завороженный безумной битвой.

– Навыков, смотрю, ты не растерял, – тяжело дыша усмехнулся Шерахт.

– А ты, как я погляжу, все так же медлителен, – совершенно спокойно произнес герцог. – Благодарю за прекрасный бой.

Астарт насмешливо отсалютовал клинком вымотанному аглару, с удовлетворением начиная осознавать, что нервное напряжение как рукой сняло.

– Куда уж мне до тебя, великого, – фыркнул Шер и убрал клинок в ножны. – Надеюсь, разум твой хоть немного просветлел, а то смотреть было тошно.

– Итак, – герцог полностью проигнорировал едкое замечание Шерахта и уверенно вышел из порядком потрепанного кабинета. – Кажется, какое-то сомнительное сообщество борцов за добро и справедливость жаждет встречи со мной? Пожалуй я посещу их лично.

– Вот так всегда, – печально вздохнул Шерахт, оставшись наедине с учиненным разгромом. – Все тревоги из-за женщин, а страдают дураки.

****

Он широким шагом измерял бесконечные коридоры древнего строения. Холодные каменные стены грели душу, напоминали о родном мире. Таком прекрасном, темном и заледеневшим, как его душа.

Глупые существа люди, такие смешные в своей уверенности. Они действительно думают, что сами вершат свои судьбы? Наивность и простота, свойственные человечеству, всегда поражали сущности куда более высокого порядка. Маленькие игрушки, которыми так интересно играть в большие игры.

Вот она – дверца, за которой скрывается ключ к спасению мира. За ней беспокойно спит юная скользящая, мучается кошмарами наяву, судорожно сжимает измятые простыни, тихо стонет от боли, терзающей некрепкую душу. Она не подозревает, что в силах изменить ВСЕ, и не раз пожалеет об упущенной возможности.

Подле Ириды снова сидит мертвое ничтожество, отчаянно хватающееся за те крохи жизни, что у него остались. Некромант бдительно сторожит сон самого дорого человека… девушки, которой даже не смеет коснуться, боится разрушить свою богиню. Да, скользящая стала для него воплощением всего лучшего, что может быть в человеке, его светом, его надеждой, его карой. Жалкий гений, насмешка Судьбы, охраняй же свое солнце, гляди же, как она страдает… и терзайся от того, что не можешь ничем помочь.

Он насмешливо похлопал по стене ладонью и продолжил свою позднюю прогулку. Какая чудесная ночь!

****

Расставание всегда имеет горький вкус. Осознание разлуки с дорогими тебе людьми неподъемным грузом неизбежно ложится на сердце. Иногда кажется, что эту тяжесть не осилить, она притягивает к земле, не дает двигаться дальше и только понимание, что о тебе будут помнить, в тебя будут верить, придает сил. Возникает чувство, будто за спиной разворачиваются легкие крылья, надежные, они – нерушимая опора, незыблемая уверенность в людях, которые всегда рядом. Главное – не забывать прекрасных моментов, проведенных вместе, все общее горе и всю общую радость, что делает нас едиными. Чувство гордости за людей, с которыми идешь рука об руку – бесценно. Оно куда дороже лживого металла, за который братья убивают друг друга.

Райана старалась улыбаться, пыталась быть такой же уверенной и беззаботной как всегда, но предстоящее испытание все равно накладывало свой след. Да и не может у счастливого человека быть воспаленных глаз, выдававших ночную бессонницу вкупе с рыданиями в подушку. Надо сказать, что и у охотников видок был весьма потрепанный, если не сказать больше – откровенно разбитый. Удивительно, как успели сродниться эти мужчины с непутевой сестрой герцога. Они будто провожали родную дочь.

– Ну что… домой? – неуверенно улыбнулась Рая и подняла на меня вопросительный взгляд.

Казалось, что черноокая Райана молит об отсрочке. Еще совсем хотя бы немного она хотела побыть вместе со своими охотниками.

– Да. Думаю, мы и так слишком задержались здесь, – слова приходилось буквально выдавливать из себя. – Астарт наверняка извелся весь, хотя и будет стоить из себя саму невозмутимость.

– Это похоже на него, – слабым голосом ответила агларесса.

Д'рахмы беспокойно переглядывались. Брат и сестра с самого утра испытывали отчетливое напряжение, их руки то и дело сжимались на рукоятях несуществующих клинков, вся поза показывала готовность к бою. Если быть откровенной, то и меня преследовало похожее чувство. Сердце буравило предчувствие неприятностей, поэтому хотелось как можно скорее шагнуть через грань, в уверенное спокойствие обители Аста.

Лардан, всю ночь продежуривший у моей постели, не отходил ни на шаг и внимательно наблюдал за охотниками. Точнее за одним из них, ни малость не опечаленным. Райана с благодарностью смотрела на Ника, чью жизнерадостность посчитала маской, призванной облегчить ей расставание.

Шим заключил Раю в крепкие, почти отцовские, объятья, и тут… замок тряхнуло. Или это содрогалась гора, на которой располагалось сооружение?

– Началось… – еле слышно прошептал магистр Каен, пришедший лично попрощаться с гостями. – Не думал, что это произойдет так скоро.

– О чем вы говорите, магистр?! – взволнованно схватился за рукав наставника Риэль. – Что происходит?!

Каен собирался дать своему ученику ответ, но не успел. По комнате разнесся оглушительный смех Ника, омерзительно скользкий и неприятный. Человеческие черты таяли буквально на глазах, отчетливо проявлялись змеиные чешуйки, маленькими дорожками разбегавшиеся по его лицу, шее, рукам…

– Черт! Как же я раньше не догадалась!

Потерявшие дар речи охотники недоумевающее переводили взгляд с меня на Ника и обратно, они явно не могли взять в толк что происходит. Ник все продолжал безумно хохотать, заждавшиеся д'рахмы схватились за оружие, да и я почувствовала, как Хранитель оказался в руках. Алем и Дарлема сделали синхронный шаг вперед, но я нечеловеческим голосом, успела рявкнуть командное:

– СТОЯТЬ!

Д'рахмы потрясенно замерли, не изменив, впрочем, боевых позиций.

– Сейчас эта пиявка, – я сплюнула. – Для нас уже недосягаема.

– Верно, юная скользящая, – торжествующе произнесло змееподобное существо. – Теперь даже ты не в силах ничего изменить. Я Убийца Мира Сего, и Слово Мое – Закон!

– Что происходит?! – внезапно очнулась Райна.

И тут как по заказу охотники, Риэль и магистр рухнули на пол, схватились за голову и стали кричать, да так, что даже у меня мороз по коже пошел. Какие же муки должен испытывать человек, что бы издавать так кричать?

– Гибель мира… – почти прошептала я. – Запомни хорошо этот день, тварь. Однажды я заставлю тебя горько пожалеть о нем.

– Я буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи, Ирида. Мое уважение.

Ник безумно расхохотался, пребывая на грани нечеловеческой эйфории.

– Уходим!

– Нет, нет, НЕТ! Я не брошу их! – Райана кинулась к корчащимся от боли охотникам.

Судорожно пытаясь составить план действий, я схватила сестру Астарта за руку и толкнула в сторону д'рахмов, понимающе удержавших бьющуюся в истерике агларессу. Краем сознания я улавливала разворачивающуюся вокруг Убийцы воронку разрушительной силы, грозившей с минуты на минуту уничтожить все вокруг. Ментальные щиты слетали один за другим, сознание было готово разлететься на части… скорее… скорее…

– Дан! – я повернулась к не-мертвому. – Угомони ее! Готовьтесь!

– А ты?!

– А я оставлю прощальный подарочек, – зловещая усмешка расчертила мое лицо.

Сильнее страха перед этим могущественным существом был только гнев, который уже не хватало сил сдерживать. Глаза заволокла серая пелена, мир изменился, стали отчетливо видны мировые линии, сконцентрированные в этом месте.

– На правах Верховной Жрицы, – мой голос срывался на крик. – Именем Анатаса, я нарекаю тебя, Убийца Миров, зовущий себя Ником, личным врагом каждого адепта Хаоса и нашего Бога. Неси свою метку с ужасом и позором, и да не будет тебе покоя ни в одном из миров! – последние слова давались мне уже со значительным трудом, ибо я призывала страшнейшую кару, которую только мог наложить жрец.

На не-человека хлынула волна Хаоса, настолько сильная, что даже могущество гибнущего мира не смогло ее остановить. Узор на спине раскалился, разливаясь по телу невыносимой болью, но я почувствовала пугающее и тяжелое Анатаса рядом с собой. Кажется, игрушка сполна оправдала ожидания темного бога. Собрать последние крохи сил… совершить мучительно тяжелый рывок… и… полностью отдаться всевечной тьме межмирья…

В пустоте, что царит меж пространством и временем, горят мириады звезд. Свет миров, свет жизни, разгоняет темноту бесконечности. Тот кто знает, сколь прекрасно это зрелище, больше никогда не сможет спать спокойно, до своих последних дней он будет вспоминать, как стоял над сущим, как оно простиралось у его ног. И тем мучительнее, чем дольше не-жизнь, которая стремится к бесконечному.

– Она все еще не пришла в себя? – спросил Лардан у бледной Дарлемы, в чьих руках покоилась Скользящая, охваченная мучительным бредом.

– Нет, но ей стоит очнуться поскорее, – д'рахма тяжело дышала. – Это не место для смертных.

– Она делает для вас все что может, – холодно произнес некромант. – Даже в таком состоянии, Ира разделяет с вами дар скользящих.

– Легко говорить тому, кто уже мертв, – огрызнулся Алем, давно прекративший играть в непоколебимую силу духа.

– И хорошо, – неожиданно подала голос Райана. – Я умру, как и близкие мне люди.

– Не говори слов, значения которых не понимаешь, – одернул агларессу не-мертвый. – Ни один из охотников не пожелал бы твоей смерти.

– Тебе не кажется, некромант, что лучше смерть, чем эта мучительная неизвестность? Медленная, безумно долгая потеря сил… сколько времени мы провели здесь? День? Два? Месяц? Год? Здесь даже солнца нет, – голос Алема вдруг стал невыносимо ядовитым. – Это место мертво, как и ты сам. Хотя, зачем я говорю это человеку, который боится отпустить даже тень своей жизни? Скажи, Лардан, долгими ночами без потерянного навеки сна, люди, чьи судьбы ты погубил, встают у тебя перед глазами?

– Быть может тебе сложно в это поверить, но я действительно вижу их. Помню каждого и о всех скорблю.

– Твоя скорбь не вернет им жизни, некромант, и не подарит вечности, – произнесла Райана и замолчала, всем видом показывая, что не хочет продолжать разговор.

– Так и есть. И за это я буду нести свое проклятие.

– Ты стал другим, Дан, – хохотнул Алем. – Ослабел, потерял хватку. Было время, когда тебя уважали и боялись, сейчас же я вижу жалкое существо, влачащее не менее жалкое существование. За это спасибо Ириде, как я полагаю.

– Тебе так хочется поработать своим лживым языком, д'рахм? – нехорошо сощурился некромант.

– А что нам еще остается, – пожал плечами Алем. – В месте, где только слова и имеют значение.

****

В покоях Астарта царила тишина. Аглар лежал в постели, но сна не было ни в одном глазу. Он так бы и продолжал работать, если бы не старания Шерхта на пару с его женой, не пожелавшей оставлять своего супруга на растерзание «этого ненормального Астарта, не дающего покоя ни себе, ни другим».

Внезапно покой комнаты разорвал ненавистный голос, не единожды всплывавший в мыслях аглара за эти несколько дней.

– Здравствуй, герцог.

– Что ты здесь забыл? Снова на побегушках у Валарии? – отозвался аглар, не пытающийся создать даже видимость радушия.

– Как всегда груб и вульгарен, – хохотнул Агварос. – А я ведь пришел с новостями, которые тебя ой как должны интересовать. Но если моей скромной особе совсем не рады…

– Говори, – герцог оборвал гостя на полуслове.

– Что, и угроз я не услышу? И даже меча не поднимешь?.. Как скучно.

– Прекрати разыгрывать комедию, Агварос, и передай то, что хотела сказать скользящая.

– В тебе нет ни капли юмора, – безумный аглар покачал головой. – Но знаешь, – голос его превратился в шепот. – Нам стало известно, что один маленький мирок наконец погиб, прекратив свою агонию.

Астарт вскочил на ноги, но сумел взять себя в руки и медленно сел обратно.

– И?.. – произнес он с замиранием сердца.

– Маленькой Скользящей в этот момент там уже не было, – после издевательской паузы закончил Агварос.

– Это значит?..

– Нет, на Драа'искар их нет. Как и в любом другом мире.

– Что ты хочешь этим сказать? – герцог нахмурился. – Где она?

– Валария полагает, что ее милая дочурка слишком затянула с отбытием. И гибель мира на ее некрепком здоровье не сказаться не могла, – голос Агвароса пропитала ирония. – Они застряли в межмирье. И будут там, пока Ирида не придет в себя настолько, чтобы суметь вернуть всех назад. Вот только смертные имеют в запасе очень мало времени. Как думаешь, ей понравится наблюдать за медленной смертью друзей? Обязательно потом расспрошу ее о впечатлениях.

– Жестокие ублюдки, – Астарт гневно сплюнул. – Неужели Валария не поможет им? Не протянет руку помощи собственной дочери?

– Ира уже не малое дитя, за которой нужен глаз да глаз, ей пора повзрослеть. Пускай решает свои проблемы в одиночку. Это цитата, чтоб ты знал, иногда Вэл говорит очень забавные вещи. Впрочем, в данном случае я с ней согласен. Девочка не сможет выжить в Игре, если не справится с такой мелочью.

– Да кого интересует ваша война? Ирида не захочет участвовать в этом!

– Уже, скучный герцог, уже. Ее поведет месть и ненависть. Это станет путеводной звездой скользящей – не ты.

– Я не дам ей разрушить саму себя, как это произошло с тобой. Вы можете даже забрать жизнь этой девушки, но коснуться ее души я не позволю.

– Какие громкие слова! Что ж, удачи, герцог, посмотрим, чего стоит твое слово и сильнее ли оно самой судьбы.

****

– Очнись! Ира, очнись! – откуда-то издалека доносился знакомый голос. – Давай, открой глаза!

Открыть глаза? И потерять такой желанный покой? Но мне так хорошо! Еще немного, и я стану совсем свободна…

– Проснись, Ирида, – ворвался в сознание холодный и твердый голос, пробирающий до самой глубины души. – Открой глаза или умрешь.

Умру? Какая глупость. Ведь там так прекрасно. Так тепло и спокойно…

– Борись за свою жизнь, скользящая, – произносит все тот же овеянный смертью голос. – Борись. Мы ждем тебя. Астарт ждет.

Астарт? Кто он? Почему это имя вызывает теплоту и боль в груди? Астарт… Астарт… Астарт…

– Астарт! – горло разрывает крик, глаза в ужасе распахиваются. – Нет… Я вернусь… Я не сдамся… Астарт…

– Сколько еще она будет повторять имя моего брата? – донесся до слуха раздраженный женский голос. – И как это может помочь? Всего лишь продолжение бреда.

– Сейчас твой брат – единственный якорь, который может удержать скользящую с нами, – одернул говорившую другой мужской и снова до боли знакомый голос.

– Ира, ты слышишь меня?

Кто же это? Кто? Враг? Друг? Да… Дарлема?

– Дара?

– Да! Да, это я! – радостно восклицает д'рахма. – Не закрывай глаза, Ира, смотри на меня!

Перед глазами все плывет, но облик Дары виден совершенно четко, он не дает провалиться в заманчивую пустоту. Зачем? Я устала. Я хочу отдохнуть.

– Астарт…

– Ты увидишь его! Я обещаю! Только не смей спать! Не смей закрывать глаза!

Нет, прости. Я не могу. Веки такие тяжелые… я так хочу отдо… хнуть…

****

Астарт вызвал Шерахта в свой кабинет прямо посреди ночи. Аглар надеялся, что герцог внял доводам разума и отправился спать, поэтому сейчас терялся в догадках, что могло настолько его обеспокоить.

– Она звала меня, – Астарт метался в холодном и бессильном гневе.

– Успокойся. Своей злостью ты ей не поможешь.

– Она на грани, Шер. Она умирает.

– И чем ты можешь ей помочь, когда сам собою не владеешь?

– Лучше скажи, чем я могу ей помочь, когда она так далеко?!

– Приди в себя, – неожиданно рявкнул Шерахт. – Тебе мозги от страха совсем отшибло?! Ведешь себя как истеричная баба. Это не то, что я ждал от своего господина.

Слова Шерахта будто ледяной водой окатили герцога. И правда, кем он стал? Во что превратился? Разве он тот, на кого может надеяться скользящая? Тот, кого она зовет?

– Ты прав. Ты прав во всем Шер, благодарю. Но что я могу сделать? Как дотянуться до нее? Как разорвать печать границы, разделяющей миры?.. Печать… Печать!

– Аст, ты сам сказал, что она разрушила ее, когда ушла с Драа'искар еще в первый раз. Боюсь, этим не помочь. Нужно придумать что-то другое.

–  Моюпечать так просто не разрушить, – Астарт зло усмехнулся, пстепенно становясь прежним. – Неужели ты забыл, кто стоит перед тобой? Я никогда так просто не отпущу то, что принадлежит мне.

– Удивительно, – покачал головой Шерахт. – Я думал, что Ирида стала твоей слабостью, но теперь она же становится твоей силой. Однажды может прийти миг, когда вы погубите друг друга. Такая любовь не должна была родиться…

Но обезумевший от надежды герцог уже не слышал старого друга. Какая ирония, даже самое светлое чувство может стать опиумом для разума и поработить неосторожную душу.

****

– Астарт… Я не хочу… не хочу потерять никого… не хочу потерять тебя… Астарт…

Неожиданно огонь, терзавший мой разум, разорвал властный голос, самый дорогой голос, который я так хотела услышать сейчас.

– Я рядом, Ирида. Возьми себя в руки.

– Неужели всё? – слабая улыбка сквозь слезы причиняет не меньшую боль, чем мог бы нанести хорошо заточенный клинок. – Это конец, да? Я сошла с ума, правда? Но я рада, что голос моего безумия звучит именно так…

– Ты не лишилась разума, это действительно я. И мне больно смотреть на то, до чего ты докатилась. Этому я учил тебя? Сдаваться не приложив и капли усилий?

– Нет… ты учил меня не этому…

– Тогда вставай!

– Снова, – с моих губ сорвался болезненный смех. – Прямо как тогда. Я лежала в луже собственной крови, а ты приказывал вставать.

– Да, как тогда. Борись, скользящая. Ты дала мне слово, так будь добра, сдержи его. Поднимайся! Или игрушка темного бога не способна даже на это?

В груди стал разгораться самый черный гнев, на который только была способна моя душа. Я не позволю никому распоряжаться собственной судьбой! Не позволю какому-то аглару называть меня чьей-то игрушкой!

– Не смей меня так называть!

– Кто же ты есть, скользящая, если не игрушка? Ты сама решила петь песню своего бога и своей матери.

Это стало последней каплей. Я убью его. Убью того, кто смеет говорить мне подобные слова. Силы, которые казалось совсем покинули тело, неожиданно вернулись, а в руке стало так не хватать знакомой рукояти клинка.

– Правильно, Ирида. Я учил тебя именно этому, – непривычно нежные руки коснулись моих плеч. – А теперь проснись. Ты нужна своим спутникам.

Я резко распахнула глаза и тут же замерла в ужасе: над головой не было ничего, кроме темноты и ярких звезд далеких миров.

– Дан… – мне едва удалось выговорить имя некроманта.

– Ира? Ты узнаешь меня?

– Конечно я узнаю тебя, глупец, – я с трудом придала себе подобие вертикального положения. – Почему мы здесь?

– И это спрашиваешь ТЫ?! – гневно воскликнула Дарлема. – Пока кто-то метался в бреду, мы чуть не перебили друг друга! Как ты могла допустить, чтобы мы застряли здесь?!

Крик Дары мучительной болью отзывался в голове. Но я вдруг поняла, что д'рахмы и Райана ненормально бледны, да и вообще производят впечатление ходячих трупов. А вот настоящий не-мертвый выглядит очень даже неплохо на их фоне.

– Когда мы вернемся, я разукрашу герцогу физиономию, – выдохнул Алем. – По его милости я уже уверился, что навсегда останусь здесь.

– Нет. Ты поблагодаришь его, когда мы вернемся – апатично произнесла Райана. – Потому что только он не позволил ее разуму угаснуть. Я права, скользящая?

– Права, герцогиня, – агларесса передернулась от звучания давно забытого титула. – Простите меня, если сможете… Я сделала все, что могла. Сейчас я постараюсь выдернуть нас отсюда, и да пребудет воля Анатаса, чтобы этот переход не стал для меня последним.

Собираясь с силами, я не прекращала тереть запястье, на котором снова пылала ненавистная печать герцога.

****

Над замком царила глубокая ночь. Коридоры и комнаты были окутаны сладкой дремой, прислуга отдыхала после долгого рабочего дня, и только двое агларов даже не думали спать. Астарт и Шерахт молча сидели в огромном зале совещаний, погруженном во тьму, которую разгоняли свечи, горящие в одном единственном канделябре. Они ждали, не решаясь нарушить молчание, с безмолвной уверенностью, что вот-вот нагрянут гости.

Это выглядело крайне странно в глазах многочисленных шпионов, прячущихся в ночи, и чрезвычайно эффективно разогревало неумеренный интерес, свойственный людям искушенным их ремеслом. Чего же ждут непредсказуемый герцог и его пес в такую на удивление спокойную ночь? Может быть их заказчикам и было бы весьма любопытно об этом узнать, но, увы, не суждено – герцог умеет хранить тайны и донести эту простую истину до незримых наблюдателей.

Внезапно в душном воздухе повисло напряжение, где-то далеко в лесу затянули страшную песню волки, каждый житель округи вдруг широко распахнул глаза, а мамаши кинулись успокаивать разревевшихся детей. Еще никогда возвращение скользящей не вызывало подобных последствий, но сейчас она с большим трудом, еле живая, преодолевала ткань времен, ведя за собой запах смерти и отчаяния.

Казалось, что еще мгновение и произойдет нечто невероятное, сам мир перевернется с ног на голову! Но никто не услышал, как в неосвещенном зале появились едва живые путники, и шелест магии, сопроводивший их прибытие, можно было легко спутать с шепотом листвы за окном.

Оба аглара резко вскочили на ноги под громкие ругательства высокого д'рахма, бурно выражающего протест против такого отношения к его великомученической особе. Астарт прошелся беглым взглядом по компании в поисках Ириды, но замер в оцепенении, наткнувшись на сестру, которую не видел бесконечно долго…

– Рая… – тихий шепот сорвался с его губ, но самому герцогу он показался надрывным криком.

Райана подняла на своего брата пустой взгляд, и глаза вернувшейся герцогини словно ожили, наполнившись слезами.

– Аст… Аст! – она кинулась к Астарту что есть сил, забыв про слабость и горе.

Аглар растерянно обнял повисшую у него на шее сестру, не в силах понять – сон это или реальность? Громкие всхлипы Раи эхом разносили по зале, беспощадно обрывая повисшую тишину и сердца тех, кто находился здесь.

Идиллию воссоединения прервал надрывный кашель, привлекший внимание всех присутствующих. Ира, которую бережно придерживал Дан, вдруг повисла на не-мертвом и удивленно поднесла руку к глазам, силясь разглядеть в темноте, что это такое мокрое вырвалось из легких. До всех присутствующих донесся густой запах крови.

– Ох, – хрипло произнесла скользящая. – Кажется я все-таки перестаралась.

Из груди Ириды донесся булькающий смех, и она явно подумала, что сходит с ума. То ли от боли, то ли от всех этих событий, кто уж разберет…

Астарт точно очнулся от глубокого сна, он оттолкнул от себя опешившую Райану и кинулся к уходящей в опасную бессознательность Ириде, со страхом осознавая, что сердце ее бьется все реже, а дыхание становится все тяжелее. Герцог аккуратно взял скользящую на руки и быстро пошел к дверям, лишь бросив на последок:

– Шер, проследи, чтобы из города прибыл лучший целитель. У нашего ольмра сегодня не найдется времени для остальных.

Громкий стук захлопнувшихся дверей всем показался звуком гильотины, опустившейся на их шеи.