Текст книги "Дорога к предательству (СИ)"

Автор книги: Анна Хель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

Мне не пришлось видеть, как горестно выли ни в чем неповинные крестьяне, так и не получившие защиты от готовой вот-вот разыграться бури. Не пришлось сочувствовать отчаявшимся женщинам, прячущим слезы от детей, прижатых к груди. Не пришлось содрогнуться от взглядов мужчин, наполненных бессильной яростью. Не пришлось проклясть случайность, по которой добрый Гедор ехал в тот день по тракту.

****

Сознание возвращалось в ноющее тело мучительно. Невольно я благодарила Астарта за проявленную жесткость. Только повысившийся болевой порог позволил взять над собой контроль, с трудом подняться на четвереньки и разлепить тяжелые веки.

Вокруг была лишь темнота. Не та, в которой различаются хотя бы смутные тени предметов, а совершенно непроглядная. На мгновение душу сковал страх: вдруг меня лишили зрения? Но ощущения вовремя подсказали, что это не так.

Ладони чувствовали грубую шероховатость холодного камня подо мной, затхлый запах говорил о подземном расположении помещения, в котором я оказалась. Руки нащупали сначала стены, потом потолок. И тут мне стало действительно страшно. Это место было больше похоже на замурованный каменный мешок, чем на тюремную камеру.

Паника грозила захватить сознание. Сколько усилий потребовалось, чтобы удержать собственные мысли под контролем! Хотелось биться из стороны в сторону, плакать, кричать, лишь бы почувствовать свободное пространство. Но оставалось только сосредоточиться на кошмарной жажде, буквально раздиравшей сухую гортань. Постепенно безумие отступило и я принялась ждать. Мыслей в голове не было совершенно. Только обреченная пустота человека, не знающего, суждено ли ему снова увидеть свет.

Сложно сказать, сколько времени прошло с тех пор, как я очнулась и, тем более, какое время была без сознания. Но однажды послышался звук сдвигаемой каменной крышки, и сверху забрезжил ослепительно яркий свет.

Церемониться со мной не стали – схватили за волосы и рывком вытащили на поверхность. Затем установили на ноги и пнули в спину.

– Шагай давай.

Я честно попыталась выполнить требование, хотя ничего не видела отвыкшими от света глазами. Разумеется, полная дезориентация дала о себе знать, да и колени все еще едва чувствовались, поэтому ноющее тело с глухим стуком упало на пол.

– Да-а-а, эта своим ходом не пойдет, – произнес грубый голос, лишенный жалости. – Сколько раз просил не доводить нарушителей до такого состояния! Опять тащить на своем горбу!

Чьи-то сильные руки подхватили меня и перебросили через плечо. Пока тюремщик шел, мысли потихоньку возвращались в голову, восстановилась способность видеть. Как поступать в данной ситуации я не знала и предпочла тихо дождаться развития событий.

Можно было бы подумать, что мной завладели полная апатия и спокойная покорность. Но чем яснее становилось сознание, тем отчетливее проявлялась готовность к действию. Если бы тюремщик мог посмотреть мне в глаза, он бы обязательно увидел в них бушующую ярость.

Меня бросили на пол, словно мешок с картошкой, в большом зале, плохо освещенном, но отнюдь не пустующем. В самом центре стоял длинный стол, за ним высились высокие, богатые спинки тринадцати кресел. В них сидели мужчины самого разного возраста, единственное, что их объединяло – надменное выражение лица, говорившее о людях, не сомневающихся в собственных значимости и величии. Они с интересом рассматривали меня, будто диковинную зверушку.

– Можешь быть свободен, – властно произнес мужчина средних лет, восседающий в самом центре.

Тюремщик коротко поклонился и спешно вышел. Очевидно, я предстала перед светлыми очами этого самого Совета.

Чувствовать себя более жалко мне никогда не приходилось. Одним богам известно, откуда взялись силы, чтобы поднять непослушное тело на ноги и сохранить хотя бы видимость гордости. Впрочем, люди даже не подозревают, на что способны по-настоящему сильные эмоции. Именно они заставляют делать вещи, которые по законам логики невозможны.

– Итак, – сказал все тот же маг. – Прошу отвечать на мои вопросы четко и ясно. Кто ты?

– Ирида, – я постаралась ответить как можно невозмутимее.

Маг, выглядевший самым дряхлым, сощурился и прошептал пару слов. Тело пронзила жуткая колющая боль. Впрочем, по сравнению с ощущениями, которые доставляла печать Астарта, это была сущая безделица, поэтому мне удалось не проронить ни звука, да еще и остаться на ногах. Такое поведение вызвало у Совета невольное уважение.

– Нас не интересуют имена. Повторю свой вопрос: кто ты?

– Ваша смерть. Советую все же запомнить мое имя.

Скорее всего, подобное заявление выглядело весьма комично, учитывая мое положение. Среди магов раздались холодные смешки, они будто оценили хорошую шутку.

– За такое прекрасное чувство юмора даже наказывать – грех. Знавали мы одну девицу, толкавшую подобные речи. Но, шутки шутками, а на вопрос ответить придется, барышня.

– Хорошо, – наполнив голос всей возможной холодностью, я произнесла. – Леди Ирида, последняя из рода скользящих, хозяйка Замка Снов и прилегающих к нему территорий. Надеюсь, мне удалось удовлетворить ваше любопытство?

На этот раз никто из магов не позволил себе засмеяться. В глазах членов Совета читалась мрачная серьезность – они ни на секунду не поверили в сказанное.

– И что же заставило благородную скользящую,– маг говорил с иронией. – стать служкой при герцоге Астарте Тор'Дарме?

– Я ему не слуга.

– То есть, – перехватил инициативу молодой на вид маг. – Ты не отрицаешь, что состоишь при нем?

– Я. Не. Слуга.

Видимо, Совет счел неразумным продолжать со мной диалог. В зал вошел тюремщик и застыл в ожидании приказа.

– Надеюсь ты понимаешь, что связь с герцогом сама по себе выносит смертный приговор?

– Нет, не понимаю. Но знаю, что вас ожидают крупные неприятности.

Вести себя вызывающе становилось все труднее. Маги были серьезно настроены – они собирались выпытать из меня информацию, а затем убить, чтобы неповадно было. Оставалось надеяться на помощь аглара.

– Что ж, такая святая вера в наше время – редкость. Но герцог явно не дорожит своими шпионами. Поступили данные, что он недавно вернулся из путешествия и спокойно разбирается с текущими делами. Тебе не на что надеяться, девочка.

Сердце пропустило два удара, а после этого тяжелым грузом опустилась апатия. В голове вяло текли мысли:

«Так вот, за кого они меня приняли – за шпиона. Жаль, но Совет ждет разочарование. И почему я была так уверена в своей несомненной ценности? Конечно, аглар больше и пальцем для меня не пошевелит… и так с Ар'эрель подпортил отношения».

Один из магов отдал приказ, и тюремщик грубо потащил меня из зала. Я даже не заметила, как вновь оказалась в жутком каменном мешке. Над головой с громким стуком захлопнулась крышка, и все вокруг погрузилось в кромешную тьму.

Глава 10

Утро не принесло для д'рахмов ничего, кроме смутного беспокойства. Хотя за окном неистово щебетали птицы, коридоры замка оставались совершенно безмолвны. Не было того самого чувства, которое подсказывает гостю, что дом не пуст. Оно всегда витает где-то рядом, то ли в виде неуловимого запаха, то ли случайного звука, а может даже пресловутого шестого чувства.

– Дара… какого Хаоса мы здесь спим? – произнес Алем сонным голосом, не в силах побороть мучительную слабость в теле.

– Не знаю, – прохрипела в ответ д'рахма. – Уже далеко за полдень.

Вслед за непониманием, в головы брата и сестры пришло одинаково страшное осознание. Закаленные жизнью изгнанников, они никак не могли просто взять и заснуть на добрые сутки, особенно в преддверии пути. Такая отнюдь не случайная оплошность, вкупе с пустынностью замка, могла говорить только об одном: их опоили, а Ириды уже давно и след простыл.

Бешеный рев Алема спугнул не ожидавших такой подлянки птах, которые мирно ворковали у раскрытого настежь окна. Дарлема молча наблюдала за буйством брата, не в силах полностью осознать масштабы беды.

Неизвестно, во что могло вылиться опасное неведение д'рахмов, если бы покой комнат не нарушило появление не-мертвого. Как водится, его невозмутимость не знала предела.

– Смотрю, вы уже проснулись.

Алем перевел замутненный гневом взор на некроманта, и тут же нашел в нем лучшего козла отпущения, какого только можно представить. Д'рахм бросился к Лардану, схватил за грудки и с шипением произнес:

– Это твоих рук дело, да? Думаешь, что сможешь таким образом уберечь девчонку?

Оставшийся совершенно спокойным не-мертвый не успел ничего ответить. Дарлема неуловимо быстрым движением скользнула к брату и сжала его плечо.

– Ал, успокойся. Будь это так, некромант последовал бы за Ирой. Хотя он совершенно точно знает больше, чем мы. Верно, Лардан?

По лицу некроманта скользнула едва уловимая тень удивления. Никто, даже родной брат, не ожидал от д'рахмы завидного благоразумия и способности отбросить предубеждения, обратившись к некроманту по имени. Подобный знак уважения с ее стороны говорил о готовности действовать любыми методами, ради достижения цели.

Алем нехотя отпустил некроманта и предоставил вести переговоры сестре. Его настораживала холодность и, в то же время, благосклонность, с которой она обращалась к Лардану. Ничего подобного за Дарой не водилось в течении всего пути, что наводило на мысли о подводных камнях, скрывающихся под бурными водами души д'рахмы.

– В знак признательности за уважение, – некромант дал понять, что оценил поведение Дарлемы. – Я все расскажу. И даже помогу справиться с проблемой, в меру возможностей.

– Без тебя обойдемся, – рыкнул Алем.

– Ал, заткнись.

Не-мертвый не обратил ни малейшего внимания на огрызавшегося д'рахма, в то время, как сам изгнанник ошалело застыл, впервые столкнувшись с подобной грубостью со стороны сестры. Заминка дала возможность возобновить выяснение обстоятельств.

– Итак, после того, как вы позволили обвести себя вокруг пальца и выпили снотворное, Ира решила взять судьбу в свои руки. Подозреваю, что таким образом на нее повлияла история Валарии. Она возомнила себя наследницей бед, которые натворила предыдущая скользящая, и решила с ними разобраться. Я бы даже сказал – разведать обстановку.

– Хаос меня побери… – взвыла Дарлема. – Только не говори, что она сунулась к Совету!

– Совершенно верно.

– Все, – Алем до страшного спокойно вздохнул. – Прощайте все надежды. Она наверняка давно мертва.

Лардан помедлил некоторое время, словно раздумывая: а стоит ли разубеждать д'рахма? В конце концов, он холодно произнес:

– Вынужден разочаровать. Как учитель скользящей, я могу чувствовать ее смерть. Сейчас с уверенностью скажу: она вполне жива, хотя кто знает, как скоро решится Совет на следующий шаг.

Д'рахмы словно обрели второе дыхание. На их лицах загорелись одинаковые страсть к авантюрам и светлейшая надежда. Чуть прищурившись, Алем спросил:

– Откуда такое спокойствие, некромант? При всем могуществе, тебе не выстоять против Совета в одиночку.

– Верно. Именно поэтому я вынужден обратиться к вам.

– А как же аглар? – встрепенулась Дарлема. – Помнится, ситуацию на Ар'эрэль он уладил без видимого труда.

– Корабль герцога отбыл этой же ночью. Если вы надеетесь на поддержку с его стороны – можете о ней забыть.

– Хаос с ним, – прошипел Алем. – В конце концов, никогда не знаешь, что творится в его агларской голове.

– У нас есть план действий?

– Все достаточно просто, – уверенно произнес не-мертвый. – Моих сил хватит, чтобы пробить защиту Совета, телепортироваться в камеры, а затем к одной знакомой деревеньке на восточной границе Объединенных Королевств. Если же хотите повоевать – делайте это без меня.

– Ого, – присвистнула Дарлема. – Это же расстояние в полконтинента! Раз ты способен на подобное, то в чем будет заключаться наша помощь?

– Вот здесь хотелось бы оговориться. Подобные магические воздействия не пройдут даром даже для меня. Боюсь, в итоге я окажусь без единой капли сил, в то время, как Совет не пренебрежет преследованием. Ваша задача – обеспечить нашу безопасность после побега. Вам эта роль подходит как никому другому – ведь вы уже несколько лет только и делаете, что скрываетесь от всего мира. Но! – Лардан безапелляционно прервал попытку Дарлемы вставить хоть слово. – Будь на то моя воля, не пришлось бы обращаться к вам за помощью. Думаете, я не знаю, зачем вы так опекаете скользящую?

– Вижу, что знаешь, – усмехнулся Алем. – И все равно пойдешь на такой риск?

– Увы, ничего другого не остается. Я хочу попросить вас задуматься о том, что ожидает Ириду в лабораториях Акагаане. Сможете ли вы спокойно спать, зная о том, что переживает человек, прошедший вместе с вами столько испытаний? В моем возрасте и положении глупо верить в сознательность д'рахмов, поэтому открою секрет: помимо надежды на ваше благоразумие, существуют более надежные аргументы. Откажитесь от идеи использовать скользящую в качестве платы за собственные грехи.

– Не тво…

– Не надо ничего отвечать, – Лардан оборвал готовую разразиться целой тирадой Дарлему властным жестом. – Просто поразмыслите над этим. Или рискните проверить меня на пустословие.

Перед тем, как уйти, некромант сообщил, что будет ждать д'рахмов на крыше замка через два часа. Именно столько времени требовалось, что бы подготовить одну из самых масштабных телепортаций за последнее десятилетие.

Дарлема искоса взглянула на брата, хранившего подозрительное молчание. Она содрогнулась при виде злобного торжества, неукротимым огнем плясавшего в глубине зрачков Алема. Молодая д'рахма не сомневалась, что он готов рискнуть.

****

Тюрьма, спроектированная магами Совета, считалась одним из самых пресквернейших мест на всем Драа'искар. Мест в ней было не много, так как заключенные редко оставались в живых дольше, чем на неделю.

В огромном зале не было привычных прутьев решеток, зловонного запаха, узких коридорчиков, по которым проходят смотрители. Только небольшое поле люков, на каменных крышках которых значились номерные руны, да высокий постамент, на котором должен был сидеть надзиратель, обозревая все доступное пространство. Тем не менее, маг, работавший старшим и одновременно единственным тюремщиком, настолько привык к надежности этого места, что грешил частым отсутствием, предпочитая общество хорошего вина и девиц, стенаниям заключенных, глухо доносившимся из-под земли.

Каждая камера представляла собой каменный мешок по два метра в высоту и ширину. Они были изолированы сложнейшими заклинаниями, наложенными лично главой Совета. Помимо всего прочего, в камеры периодически поступало небольшое количество галлюциногенных веществ, усугубляя и без того невыносимое давление на узников. Что касается вторжения, никто ни разу не попытался нарушить страшный покой тюрьмы со времен её основания.

Судьба благоволила Лардану. Он избрал самый удачный момент для того, чтобы открыть телепортационный коридор прямо в зал заключенных. Надзиратель как раз наслаждался девичьими прелестями в ближайшем борделе, набравшись дешевого пойла настолько, что не помнил собственного имени.

Д'рахмы напряженно заозирались – они были наслышаны об этом месте. Лицо Дарлемы кривилось в гримасе ужаса каждый раз, когда из-под очередного люка доносился стон.

Лардан быстрым и уверенным шагом двигался в середину зала. Возле одного из люков он остановился и обратился к Алему:

– Она здесь. Открывай.

– Я похож на идиота? Наверняка здесь множество охранных заклинаний.

– Похож, если думаешь, что я не проверил. Совет не рассчитывал, что кто-то, кроме тюремщика, попытается открыть люк снаружи. Изнутри это действительно невозможно.

Дарлема, не дожидаясь, пока некромант закончит свою речь, без видимых усилий подняла массивную каменную крышку. Из камеры дохнуло сладким запахом, и д'рахма поспешила прикрыть рукавом нос.

– Изверги. Это же вытяжка из махновой травы!

Алем побледнел. Он прекрасно помнил, какой эффект производит данное вещество. Считалось, что наследник благородного дома не должен иметь страхов, поэтому мальчиков, когда они достигали определенного возраста, подвергали особенному испытанию. Травник тщательно подбирал дозировку и опаивал претендента экстрактом махновой травы, вызывавшей сильнейшие галлюцинации.

После пятнадцати минут кошмаров Алем не мог спать неделю. Они продолжали являться ему наяву, неустанно преследуя днем и ночью. Каково было узникам, и без того пребывающим в критическом состоянии, он мог только предположить. Но не хотел.

– Чего встали? – холодно, но строго произнес не-мертвый. – Совет скоро заметит непрошенных гостей и вряд ли будет им рад.

Д'рахмы словно очнулись. Они с опаской заглянули вглубь камеры, и у Дарлемы вырвался пораженный вздох.

Ирида была в сознании. На видимых участках кожи имелись всего пара синяков, да кровоподтеков, но магесса оставалась недвижимой и безмолвной. Она не подала признаков жизни и тогда, когда Алем аккуратно поднял скользящую на поверхность. В широко раскрытых глазах не читалось ничего. Тело стояло, послушно шагало, но личности в нем не было. Дарлему пробрала дрожь, когда она взглянула в невидящие глаза магессы.

– Что с этим делать, некромант? – сдавленно произнес Алем.

– Ничего. Все придет в норму само собой.

– Как придет?! – воскликнула д'рахма. – Она же обезумела!

– Ах, вот оно что. Вы же не видите. Что ж, тогда поясню: не потеряла, а спрятала. Я не учил Иру подобному, но, думается, неделя проведенная в библиотеке стоила того. Она молодец – не каждый маг решится на такое.

Д'рахмы ничего не сказали, чтобы не мешать Лардану, который уже подхватил тело Ириды, обмякшее после манипуляций некроманта, и стал чертить прямо в воздухе неизвестные символы. Они загорались фиолетовым свечением, то и дело меняли начертание под искусной рукой не-мертвого, складывались в единый причудливый узор. Когда графическая часть оказалась закончена, маг напевно заговорил на языке высокой магии. Раньше д'рахмам не приходилось слышать его, поэтому они застыли, завороженные искусством некроманта.

Вскоре Лардан замолк и без лишних слов шагнул в раскрывшийся телепорт. Алем переглянулся с Дарлемой, они оба поежились и шагнули за ним. Надо сказать, тщательно подготовленный телепорт исключает большинство неприятный инцидентов, но вот ощущения доставляет премерзкие.

На той стороне, как и обещал некромант, простиралось густое пшеничное поле, а вдали виднелся частокол деревушки. Крестьяне уже закончили на сегодня с жатвой и разошлись по домам. Поэтому свидетелями произошедшего стали только богатые колосья, гнущиеся к земле под тяжестью крупных зерен.

– Все остальное – ваша забота, д'рахмы. От меня больше помощи не ждите.

– Уж как-нибудь обойдемся, – рыкнул Алем и направился к деревне, чтобы разжиться лошадьми.

Дарлема сразу же стала суетиться, подготовила место, куда Лардан бережно уложил мирно спящую Ириду. Она достала из запазухи темный флакончик, накапала на тряпицу его содержимого и обмакнула губы магессы. Они тут же порозовели, на бледном лице появились краски, а дыхание стало ровнее.

– Это ведь зачарованный сок розовой мелории? – заинтересовался некромант.

– Да. Давным-давно выкупила у одного ольмра.

– Как же тебе это удалось? Они продают это снадобье только в исключительных случаях.

– Поверь, когда не знаешь, чем закончится очередная схватка, волей-неволей учишься быть убедительным. Кроме того, она стоила мне не только огромных денег, но и одной редкой вещицы, снятой с трупа нанятого людьми аглара.

Лардан на некоторое время замолчал, пристально наблюдая, как Дарлема хлопочет над скользящей. Угрозы жизни для магессы не было, и д'рахма это прекрасно знала, но все равно делала все, что было в ее силах. Никто не обязывал её тратить драгоценную жидкость на Ириду. В конце концов, не-мертвый заговорил:

– Зачем тебе это, Дарлема?

– Тебе не приходило в голову, что я просто хочу помочь человеку, с которым так много времени провела вместе?

– Будем честными, д'рахмов мало заботят люди. Не ваш ли народ считает нас низшей расой?

– Я… – девушка смутилась. – Понимаю, что это действительно так. И Алем придерживается именно таких взглядов. Но я правда больше не думаю, что они оправданы.

От некроманта не ускользнула мелкая дрожь сотрясавшая руки, которые д'рахма старательно прятала. Более-менее неглупый человек, а Лардан уж точно глупцом никогда не был, мгновенно понял бы в чем заключаются ее терзания. За один короткий день Дарлема сумела сделать то, что ей не удавалось все путешествие – добилась расположение не-мертвого, но вместе с ним пришло и сочувствие.

Удивительно, как познавшие от жизни счастье люди могут быть неспособны на простейшие человеческие чувства. Такие как жалость, доверие, сострадание или участливость. И как легко приобретают их настрадавшиеся бродяги, не удостоенные благосклонности судьбы. Хотя даже они становятся на развилку, столкнувшись с препятствиями: либо человек поддается гневу, либо переоценивает свои взгляды, становясь сильнее. Дарлема сумела сделать правильный выбор, не в пример своему брату.

– Я скажу тебе одно, Дара. Что бы вы ни задумали, поступай так, как считаешь нужным. Не слушай брата, он давно идет по ложной тропе, и в глубине души ты это понимаешь.

Д'рахма не сумела совладать с собой, молча подошла к не-мертвому и отвесила ему звонкую пощечину. Разумеется, боли Лардан не чувствовал и никак не отреагировал на эту вспышку, только сильнее задумался.

– Ты ничего о нем не знаешь! Из-за меня Алем лишился всего! Он мог стать главой Дома, всегда пользовался расположением. А я разрушила все это, поддавшись чувствам.

– Алем сам сделал выбор. Ты не обязана страдать ради того, что бы он был доволен.

– Я не страдаю!

– Тогда почему ты плачешь?

Д'рахма провела рукой по лицу и удивленно уставилась на мокрые пальцы. Потерянная и разбитая, она села рядом с некромантом, уткнулась в холодное плечо и тихо зарыдала. Много лет Дарлеме приходилось сдерживать накопившиеся грусть и боль внутри себя. Утешение стало настолько необходимым, что сейчас она приняла бы его даже от врага.

В этом отчаянном порыве было все: боль причиненная предательством любимого человека, тяжесть от того, что им с братом предстояло сделать, одиночество грызущее молодую д'рахму с тех пор, как она увидела в таких дорогих и любимых глазах холод… Сейчас Дарлема была настолько беззащитна и открыта, что некромант позволил взвалить на себя весь горестный груз, накопившийся в девушке.

– Как же скверно, что собственный брат не может понять того, что так легко раскрыл мертвец…

Дара прошептала горькие слова и позволила себе самую большую беспечность, на какую была способна. Она мгновенно заснула, не в силах выдержать нахлынувшие эмоции.

Не-мертвый положил ее рядом с Иридой и глубоко задумался. Он больше не мог ненавидеть д'рахму, несмотря на всю кровь, которой пропитались её руки. Несмотря на готовность помочь брату в любом, даже самом отвратительном деле. Сила раскаяния зачастую оказывается куда более значительна, чем кто-либо догадывается.

Вскоре вернулся хмурый Алем, ведущий под уздцы трех лошадей. Он бесцеремонно разбудил сестру, которая сумела сделать вид, будто ничего не произошло, и стал готовиться к трудному пути.

****

Спустя неделю показалась граница Акагаане, опоясанная легендарной стеной, протяженностью в тысячи километров. Она защищала государство д'рахмов с одной стороны, а на юге по побережью океана распределялся мощнейший флот. Таким образом, вся территория страны превращалась в неприступную цитадель, ни разу не павшую под натиском многочисленных врагов.

Среди д'рахмов никогда не рождались дети, одаренные магическими способностями, что отложило отпечаток на их быт. Выживая во время войн за территорию, народ Акагаане значительно развил техническую сторону военного дела. Клинки изготовленные в кузницах д'рахмов не могли превзойти даже эльфийские, модели постройки крепостей использовали по всему миру, когда те устаревали на своей родине, секрет создания огнестрельных пушек также находился в руках этой военизированной страны.

Ирида все еще не приходила в сознание, доставляя множество неудобств Алему и Дарлеме. Брат с сестрой решили сделать привал, под предлогом разработки плана по пересечению границы.

Лардан прекрасно знал, что означает эта остановка, изначально понимал, какое направление выбрали д'рахмы и зачем, но не стал ничего предпринимать по просьбе Астарта. Он искренне переживал за судьбу Ириды, к которой стал относиться как к родной сестре, но решился довериться герцогу, славившемуся своей надежностью и дальновидностью.

Неприветливый лес скрыл путников от нежелательных глаз, не принеся чувства защищенности. Тем не менее, Алем заметно повеселел и остановил Дарлему, собравшуюся было обустроить стоянку. Она сначала удивленно, а затем с ужасом посмотрела на брата, который торжествующе произнес:

– Думаю, сейчас самое время говорить в открытую, Лардан. Я предлагаю тебе уехать куда пожелаешь и все забыть. В другом случае, мне придется переиграть нашу давнюю историю.

– Я надеялся, что годы изгнания изменили тебя, – холодно ответил некромант. – Но смотрю, ты как был лживой падалью, так и остался. А я еще не настолько пал, чтобы предательски бежать, поджав хвост.

Не-мертвый оставался совершенно спокоен, не в пример д'рахму, лицо которого искажалось все сильнее с каждым произносимым словом. Дарлема молчаливой тенью стояла рядом, опустив голову и отвернувшись.

– Ты сам вынес себе приговор. Заметь, в этот раз я даже дал тебе выбор.

– Надо же, какая любезность.

Некромант держался с достоинством. Он прекрасно понимал, что без магической мощи ничего не может противопоставить д'рахму, с детства совершенствовавшему физическую форму. Алем, ожидая сопротивления, быстро нацепил на не-мертвого два браслета, ловко извлеченных из кармана. Чистейший доррий полыхнул фиолетовым огнем и погас, засеребрившись ртутным отливом.

– Вот как. Даже сейчас ведешь игру бесчестно. И ведь прекрасно знаешь, что я опустошен.

– К твоему сожалению, я не настолько глуп, чтобы дать врагу возможность со временем отомстить.

Д'рахм повалил некроманта на землю, неуловимо быстрым движением заломил ему руки. Послышался хруст костей. Конечности опали безвольными плетями, не в силах более двинуться.

– Знаешь, я не сторонник садизма, поэтому немного сожалею о том, что ты уже мертв.

Лардан хранил достойное молчание, полностью игнорируя попытки себя спровоцировать. Д'рахм, в свою очередь, не спеша подошел к лошадям и достал из седельных сумок лопату. Глаза Дарлемы расширились от ужаса, когда он начал раскапывать неподатливую землю. На лице Алема не отразилось и капли сожалений, только яростный огонек в глазах говорил о смятении, охватившем его. Он словно погрузился в безумие, не желая ничего видеть и слышать.

– Нет… ты сошел с ума! – вскричала девушка. – Так нельзя, всему есть предел!

– Заткнись, Дара.

Д'рахма в отчаянии бросилась к брату, и повисла у него на руке, стараясь остановить. Он хладнокровно отбросил ее в сторону и приложил ее рукояткой лопаты по затылку. Дарлема затихла.

– До чего ты докатился, Алем? – безразличным ко всему голосом произнес Лардан. – Поднимать руку на собственную сестру? Не ради нее ли ты пожертвовал положением в семье? Не ради нее ли так хотел восстановить честь?

Д'рахм отбросил лопату, подошел к не-мертвому и прошипел ему прямо на ухо:

– Я хочу хоть что-то сделать для себя. Всю жизнь мне приходилось жертвовать всем, сначала ради похвалы родителей, потом ради чести семьи, а затем ради сестры. Я устал жить таким образом.

– Думаешь, жизнь, после всего, что ты натворил, станет лучше? У всех есть предел жестокости. Ты сможешь наслаждаться свободой совершив столько ужасного? Закопать меня практически заживо, потерять любовь и преданность сестры, отдать жизнь Ириды в руки исследователей? Этого ты действительно желаешь?

– Закрой рот! Я не намерен выслушивать нотации от кого-то вроде тебя!

Алем взревел, словно раненый зверь, но продолжил копать несмотря ни на что. Когда внушительной глубины яма была вырыта, глаза д'рахма опустели. Некромант сумел заронить в его не до конца испорченную душу раскаяние. Вот только решительность Алема пересилила все доводы сердца. Он без колебаний свалил обездвиженное тело Лардана в подготовленную могилу и стал засыпать ее землей. Закончив с этим, Алем уложил скользящую и сестру в седла, перевязал веревками, вскочил на своего коня и бросился прочь от гнетущего места. Стена, ограждающая Акагаане, приближалась очень быстро, нависая мрачной твердыней над своим сыном. Казалось, глаза Алема абсолютно пусты и в них нет места сожалению. Тогда он ненавидел себя лишь за одно: за то, что так и не смог посмотреть в глаза некроманту.

****

Запах лекарственных трав резко бил в нос. Я не сразу поняла, что нахожусь вовсе не в тюрьме Совета, хотя прутья решетки, ограждающие светлую камеру, намекали на положение ничуть не лучшее.

Воспоминания врывались в сознание тошнотворным потоком, заставляя вновь приходить в ужас от пережитого. Сейчас все это казалось страшным сном и, в то же время, кошмарной реальностью. Оставалось только поблагодарить богов за то, что среди прочитанных мною книг оказалось нужное заклинание. Оно позволило погрузить разум в подобие небытия, и, тем самым, сохранить его.

– Они за все поплатятся, – я не узнала собственного голоса. – Мерзкие твари, не достойные жизни. Они не достойны даже легкой смерти!

Маленький, но пламенный монолог остался без достойных слушателей. Вокруг не было ни души. Повертев головой и рассмотрев помещение, я заключила, что это нечто вроде больничной палаты, правда, оснащенной прочными решетками. Вся обстановка состояла из достаточно мягкой койки, стола и стула, также имелся набор свечей в комплекте с огнивом.

Походив взад вперед, я улеглась и стала ждать гостей. Вряд ли мою особу могли оставить без внимания, раз уж расположили с таким комфортом. Главной загадкой стала личность сомнительного спасителя, поместившего меня в более достойную, но все же тюрьму. Совет никак не мог расщедриться на подобное обращение – это не вызывало никаких сомнений.

Одна мысль о магах разжигала жгучую ненависть в душе. Пережитые мучения то и дело пытались захлестнуть меня головой, вновь вызывая страх и панику. Было до смерти стыдно чувствовать, как дрожат руки, как наворачиваются на глаза слезы, а мысли путаются, восстанавливая картины произошедшего.

Отгонять воспоминания в одиночестве становилось все труднее, но через какое-то время действительно послышались легкие шаги. Я была рада этому звуку, сулившему избавление от заново пережитого ужаса.

Это была Дарлема. Виноватый вид, отведенные в сторону глаза сказали мне обо всем. Больше не было вопросов, только разочарование вперемешку с отчаянием.