Текст книги "Гламурная жизнь"
Автор книги: Анна Грайфендер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
Мама заинтересовалась Леандером и подробно расспросила меня о нем. Разумеется, в нашем городке о предстоящем интервью будут знать все.
Уж об этом-то она позаботится. «Ну, я считаю его очень серьезным. Сама знаешь, мы смотрим только общественно-правовые передачи по «3Сат». Он компетентен обладает харизмой и при этом ненавязчив. Хотя твой отец его не любит. Но я считаю, что он сказочно хорош. Держи меня в курсе, доченька, слышишь».
Я пообещала регулярно посылать сводки и распрощалась.
После работы я поехала к Катарине, которая пригласила меня отпраздновать окончание лета. Естественно, это веселье устроили для маскировки, чтобы брат Герберт представил ей своих перспективных кандидатов. К счастью, я больше не имела к этому никакого отношения, ведь мое будущее с Леандером было почти что гарантировано.
Фон Штейнбеки владеют шикарной виллой, окруженной великолепным садом. Такое впечатление, что наносишь визит лорду Каррингтону. Поздним летом здесь особенно романтично. У входа уже скопились шикарнейшие автомобили, рядом я примостила свою несколько проржавевшую колымагу.
Мне навстречу быстрым шагом вышла Катарина в длинном платье с высоким разрезом. Она нервно размахивала руками, видимо волновалась. Неужели что-то случилось?
Объяснений не потребовалось: я сама увидела его. Высокий, с седыми висками. Полные губы, резко очерченный нос, яркие умные глаза. Слишком красивый, чтобы быть настоящим. Леандер Бергландт собственной персоной.
Сердце сделало кульбит, мне стало плохо.
– Катарина, мне ни в коем случае нельзя встретиться с ним вот так. Я не готова. Посмотри, на кого я похожа.
Но было уже слишком поздно. Герберт, считая, что оказывает услугу, тащил Леандера Бергландта к нам. Мне показалось, что Герберту больно смотреть на солнце, но потом меня осенило, что это он мне подмигивает с видом заговорщика:
– Привет, Пия, как хорошо, что ты пришла. Разреши представить тебе Леандера Бергландта.
Герберт в своем репертуаре. Надеюсь, он ни словом не упомянет о нашем предстоящем сотрудничестве, иначе получится, что я специально все подстроила.
Но видимо, Герберт и сам допер, что я не в большом восторге.
– Очень приятно с вами познакомиться, я безумно люблю ваши передачи, – Боже, до чего банально: «Я безумно люблю ваши передачи». Даже тетушка Эда и та нарыла бы что-нибудь пооригинальнее.
Но Леандер пропустил мой пассаж мимо ушей. Наверное, ему часто приходится общаться с женщинами, которые смотрят на него, как крольчихи на удава.
– Разрешите поинтересоваться, Пия, чем вы занимаетесь?
– Я, если можно так выразиться, старый друг семьи, – пустилась я во все тяжкие, – но если вы решили, что я фрау Корнелиус, их домашний доктор, то это не так. – Что ж, хоть какие-то, крупицы юмора. Только почему Катарина улыбается с такой кислой миной?
– Я прямо с работы, мне нужно переодеться, извините.
Я быстренько покинула место событий. Катарина за мной.
– Не слишком тактично упоминать про фрау Корнелиус. Что он подумает!
– Извини, я просто попыталась проявить находчивость, а вместо этого опять все испортила. Лучше поеду домой, а интервью пусть делает Шрёдер. Шеф заранее согласен.
Катарина взвилась:
– Даже думать забудь. Сейчас пойдешь со мной наверх. Возьмешь какую-нибудь мою одежку, подкрасишься и начнешь все сначала. Убежать всегда успеешь.
Она с решительным видом потащила меня в гардеробную и принялась вытаскивать одно платье за другим. Изучающе посмотрела на меня. Я проследила за ее взглядом и увидела себя в зеркале. Рост 178 сантиметров, волосы длинные, каштановые с золотистыми прядками. Большие голубые глаза. Рот, судя по отзывам ряда мужчин, чувственный. Грудь заполняет все декольте. Я знала, что ряд шоколадных качеств этим исчерпывается. Бедра широковаты. В верхней части легкие признаки целлюлита.
Да и первые морщинки вокруг глаз оптимизма не вселяют, но, если тебе за тридцать, избавиться от них полностью невозможно ни при каких обстоятельствах. Чуть не забыла: щиколотки у меня довольно изящные. Сам собой напрашивается вывод, что мне следует ходить, обернув вокруг бедер лошадиную попону. Конечно, все это слегка преувеличено, потому что в общем и целом вид у меня вполне приемлемый.
Говорят, что присущие мне шарм и юмор еще притягательнее. Этими качествами я обзавелась еще в юности. Неудивительно, я же выросла в маленьком городке, где деревьев больше, чем людей, и где даже в восемнадцать лет на меня смотрели подозрительно, потому что наша семья не относилась к коренным жителям. Я всегда оставалась приезжей, пришлой, к тому же с забавным выговором. Смешным в данном случае считался литературный немецкий язык, лишенный диалектного налета.
Хотя мои детство и школьные годы были спокойными и счастливыми, я мечтала, что после выпускных экзаменов смогу переехать в большой город, – к огромному сожалению моей младшей сестры, которая предчувствовала, что на нее падут совместные воспитательные усилия обоих родителей.
Начинала я стажером в приличной ежедневной газете, потом изучала литературоведение в университете, и вот теперь я «негр» в издательстве «Вейделехнер», оказываю посильную помощь звездам, а иногда и звездочкам из шоу-бизиеса.
Я люблю свою работу, хотя иногда задаю себе вопрос: как может девица, не дотянувшая до тридцати лет, оглядываться назад, на прошлую жизнь? Неужели просто потому, что в нужное время в нужном месте трахнулась с известным женатым мужчиной или с помощью большого количества силикона обеспечила себе пару чартерных рейсов на огромном маркетинговом лайнере? Я имею в виду так называемых певичек, про которых думаешь: зачем им петь, вполне достаточно просто раздеться.
Но больше всего удовольствия доставляли мне телевизионные старейшины, окруженные легендами, знаменитые журналисты или актрисы, которые действительно разбирались в своем ремесле и славы добились не в каких-то занюханных мыльных операх благодаря маечкам, обнажающим полоску живота.
Леандер, конечно, относился к категории наиболее серьезных специалистов своего дела, именно поэтому не стоило представать перед ним разодетой в пух и прах. И мне, и Катарине было понятно, что в ее плотно обтягивающие шмотки от Дольче-Габбана я не впишусь.
Хорошо хоть у нее нашлась подходящая черная юбка до середины икры. К юбке сандалии, состоящие из одних ремешков, правда слегка великоватые, и топик, натянувшийся на моей груди с риском для собственной (его, топика) жизни. Волосы заколоть наверх, пройтись по лицу пудрой, капля духов – и я тут же почувствовала себя значительно лучше.
– Так, Пия Монхаупт, теперь ты спустишься вниз, продемонстрируешь свои великолепные зубки и оставишь в покое нашего семейного доктора. Кстати, выглядишь потрясно. Ну да, чего тут удивляться, вещи-то мои.
Катарина была довольна результатами своего труда. На полпути вниз я услышала хорошо мне знакомый пронзительный голос: «Ах, лично мне ваша последняя передача показалась потрясающей. Неужели мужчины способны так тонко чувствовать!
Витта Отвратительная, кто же еще. Ясное дело, вцепилась в Леандера. Он, наверное, и есть тот единственный, кому ее покойник в подметки не годится. Я схватила Катарину за плечо:
– Что тут делает Витта? Разве на сегодняшний вечер еще недостаточно гадостей?
Катарина вздохнула:
– Я ее не приглашала. Она случайно столкнулась с Гербертом в городе, и он не придумал ничего лучше, как притащить ее сюда. Она устроила ему фирменный допрос. В любом случае она обижена и весь вечер меня игнорирует. Будем надеяться, что все обойдется!
Витта заметила меня еще на лестнице, но не сделала никакой попытки поздороваться или выслушать приветствия.
Информация была однозначной: вы не хотели меня видеть, а я тут вот стою и беседую с самым блестящим мужчиной нации. Правда, рядом мельтешила еще одна пестро одетая женщина с коротко стриженными седыми волосами, но она, видимо, особого участия в разговоре не принимала. Витта опять надела одно из своих платьиц из разряда: «Посмотрите-ка, мне любая вещь идет».
Пора выпить коктейль.
Я поковыляла в любезно предоставленных Катариной ремешках-сандалиях к бару, заказала коктейль «Дайкири», второй, третий… Медленно, но верно ко мне начала возвращаться уверенность в собственной неотразимости. Я потащилась по саду, почему-то на меня все оборачивались, не было ни одного человека, который бы не посмотрел мне вслед.
Я безмятежно поплелась обратно, и все взгляды снова были прикованы ко мне.
По-моему, я даже слышала перешептывания.
Такое количество внимания укрепило мою самоуверенность. Я гордо присоединилась к Леандеру Бергландту, незнакомой даме и Витте, что не слишком обрадовало последнюю. Леандер усмехнулся:
– А, фрау доктор вернулась. Групповая терапия на сегодня закончена?
Какой мужчина, какой взгляд!
– Эх, для вас я согласна провести индивидуальные занятия, господин Бергландт. Анализ детских травм я проведу вам за ноль минут, да еще я не сдеру с вас ни цента. Я же не рвач какой-нибудь!
В этот момент пестро одетая дама, приподняв брови, обратилась ко мне:
– А вы случайно не Пия, подруга Катарины, которая хочет прийти ко мне на консультацию по поводу нежелания поддерживать прочные отношения с партнером? Моя фамилия Корнелнус, доктор Габриэле Корнелиус. Я о вас много слышала.
Разве можно влипнуть в более ужасную ситуацию? Я пробормотала что-то типа: «Очень рада с вами познакомиться, но мне нужно срочно заглянуть в бар, буквально на минутку». И тут же испарилась. Сзади послышались шаги.
О, неужели ей хочется насладиться моим позором! Я пошла быстрее.
– Подождите же, Пия.
Я не ослышалась? Меня догонял Леандер Бергландт. Может быть, почувствовал, что мы созданы друг для друга? Я остановилась.
– Пия, подол вашей юбки сзади задрался. Все видят. И вот так вы носитесь по саду уже давно. Я подумал, что кто-то должен вам об этом сказать.
В этот момент я поняла, что остаток дней проведу в монастыре, а навещать меня будет только противная тетя Лилли с ее кошками, да и то редко.
– О, спасибо, – пробормотала я, – мне казалось, что я уже исчерпала все отпущенные мне на сегодня возможности опозориться. Лучше уж пойду домой.
Леандер Бергландт засмеялся:
– Жаль, мне было бы весьма интересно узнать подробнее насчет нежелания иметь постоянного партнера, доктор Фрейд.
Мне показалось или он на самом деле развеселился?
– Кстати, не сочтите меня навязчивым, но я думаю, что у нас с вами не такая разница в возрасте, чтобы мы друг другу «выкали». Зовите меня просто Леандер.
Ах, кто бы мог подумать! Я заставила себя не отклоняться от темы, что в моем алкоголизированном состоянии создавало известные сложности.
– Думаю, на этой вечеринке практически все в курсе моей личной жизни, так что вы – извиняюсь, – ты можешь получить самую полную информацию из вторых рук. Где-то тут я видела поклонника и чуть ли не друга. Остальное с удовольствием дополнит Витта. А я неважно себя чувствую. Мне нужно домой, причем как можно быстрее.
– Не собираешься ли ты в таком виде вести машину? – Он смотрел на меня с ужасом.
– Нет, вызову такси! – Возражения прозвучали вяло. Мне становилось все хуже.
– И думать забудь. Я отвезу тебя домой, неизвестно, кто еще может сегодня подвернуться под твою горячую руку.
Почему я напилась? Гордая, как обладатель «Оскара», я сидела бы в «саабе» рядом с Леандером Бергландтом. А вместо этого приходилось концентрироваться исключительно на том, чтобы не разговаривать и по плотнее стискивать зубы на поворотах. В ответ на его вопрос: «Ты еще держишься?» – я только кивала и поднимала вверх большой палец. Леандер довел меня до двери.
– Вот, до унитаза наверняка доберешься самостоятельно. Надеюсь, мы снова встретимся, и ты расскажешь мне о своей неспособности иметь постоянного партнера. Вечер выдался чертовски забавный. Спокойной ночи.
И он ушел, мужчина из мужчин, джентльмен и секс-символ в одном флаконе.
Постепенно вибрация начала действовать мне на нервы. Уже добрых полчаса кто-то колошматил в мою дверь. Мне показалось, что игнорировать стук я больше не имею права. Хотя в ту минуту мне требовались исключительно фальшивый паспорт, темные очки, наличные деньги и возможность без особого шума выехать из страны. Где-то в Бразилии живет двоюродная тетка со стороны отца. Вот бы добраться до нее.
– Пия, пусти же нас, наконец! Иначе мы пойдем к твоей соседке и возьмем запасной ключ. – Голос Катарины не был преисполнен терпения.
Я доползла до входа, протянула руку к замку и открыла дверь.
Катарина, стильная и, к сожалению, как всегда благоухающая, вошла, таща за собой Лилли.
– Мы хотим знать всё, любые подробности, – заявила она. У нее поблескивали глаза. – Кстати, фрау Корнелиус спрашивала, не связана ли твоя неспособность поддерживать постоянные отношения с алкоголем.
Они с Лилли заржали.
– О дьявол, ты была гвоздем программы. Так что там с Леандером?
Я замахала руками:
– Не напоминайте! «Как вы могли позволить мне напиться!» Вы же знаете, что я не переношу алкоголь.
Голова болела не очень сильно, меньше, чем можно было ожидать.
– Пия, ты вела себя невозможно еще до того, как валилась, – встряла Катарина.
И снова обе заржали.
– Спасибо. Очень мило с твоей стороны. Рассказывать, собственно, нечего. Вести машину я не могла, он отвез меня домой и тут же ушел. – Мне все еще было очень плохо.
– Точно, и вернулся на вечеринку, – просветила меня Лилли.
– Супер, значит, Витте представилась возможность снова в него вцепиться, уже после того как я все испоганила. – Теперь головная боль заявила о себе более активно.
Катарина посмотрела на меня с видом триумфатора:
– Насколько мне известно, из надежных источников, ты вообще ничего не испоганила. Леандер счел тебя – цитирую – слегка взбалмошной, но возбуждающей и привлекательной.
Я тут же пришла в себя:
– Откуда тебе?.
– Ха, на Герберта всегда можно положиться. К тому же он тоже несет ответственность за твое выступление, ведь это один из его друзей притащил с собой Леандера.
– Тогда еще не все потеряно. – Я почувствовала се6я гораздо лучше.
– Вот именно, и если он счел тебя привлекательной в твоем несколько сомнительном состоянии, то ситуация может измениться только к лучшему. – Катарина засмеялась с целенаправленным оптимизмом.
Мое будущее спасено!
Мы свалились на мою кровать под балдахином – не единственный в моей квартире кич, но зато как уютно. Моей отдельно стоящей ванне с позолоченными ножками завидовали буквально все.
Оставалось только успеть взять себя в руки. Мне предстояло первое посещение официального мероприятия в качестве заместителя беременной обозревательницы, и я не могла сплоховать. В конце концов, Леандер тоже из когорты завсегдатаев светских мероприятий.
Речь шла о дефиле одной молодой модельерши, которую расхваливали, воспринимая как немецкий ответ Донне Каран. Почему-то при таких сравнениях во мне просыпается раздражение. А чувства редко меня обманывают. Ярлык «немецкий ответ такому-то…» приклеивают прошедшим кастинг мальчикам с именами, сначала напоминающими почтовый индекс, а некоторое время спустя прочно отпечатывающимися в мозгу, поскольку ими пестрят первые страницы всех газет…
Как любит говорить мой отец: «Кто создает себе кумира, должен следить, чтобы тот подходил по размеру, потому что его удаленность вкупе с недоступностью способна ввести в заблуждение».
– А что же мне надеть сегодня вечером на этот шмоточный парад? Я решила воззвать к помощи подруг.
– А что написано в приглашении? – Катарина, чувствующая себя уверенно, когда речь заходит об общественных мероприятиях, взяла дело в свои руки.
Я выудила конверт:
– Ничего конкретного. Только мое имя плюс единица, наверное, подразумевается, что я могу привести с собой еще одного человека. Но про вечерние платья и все такое ни слова. Наверняка у профессионалов это не принято.
Катарина повнимательнее рассмотрела приглашение:
– Гм. Тогда не знаю. Может, следует появиться в прикиде от этой модельерши или надеть что-нибудь безымянное, без лейбла.
Выход нашла Лилли:
– Черное всегда в тему, в конце концов, Лагерфельд вон сколько лет держится на плаву. А еще в моде стиль восьмидесятых, как воспоминание о юности.
– Лилли, когда в моде было ретро семидесятых – с клешами, хипповыми нарядами и рюшечками, я охотно шла в ногу со временем. Да и постижерное искусство шестидесятых было на высоте. Ностальгия по тридцатым показалась мне просто суперской, потому что брючные костюмы а-ля Марлен Дитрих мне чертовски идут. Но, видит Бог, я дала себе слово никогда больше не напяливать жакеты с плечиками или свитера с рукавами «летучая мышь» по типу Бэтмена, не говоря уже о наушниках из розового меха или легинсах, надетых под юбку. И если кто-то рискнет в моем присутствия произнести слово асимметрия или, хуже того, «асимметричная стрижка», я закричу. Мне вполне достаточно того, что мода восьмидесятых изгадила все моя юношеские фотографии, ведь нельзя же считать сексуальными роговые очки с разноцветными крапинками, из-за которых невозможно разглядеть губы? Если уж идти, то только в черном.
Катарина, которая от всей души потешалась над моими разглагольствованиями, предложила надеть коричневые туфли или хотя бы цвета карамели, потому что это, как она меня просветила, кредо самого Армани – коричневые туфли к черному платью, в кругу специалистов такое не останется без внимания и сорвет аплодисменты.
– При такой морде не поможет никакое кредо никакого Армани, – объявила я, осторожно заглянув в зеркало.
Мне все еще было нехорошо, и мысль о том, что необходимо продержаться весь вечер без дружеской опоры, не улучшала состояния.
– Может, кто-нибудь из вас отправится со мной?
– Наконец-то до тебя дошло, а мы уж думали, что ты так никогда и не спросишь, – попеняла Катарина.
Таким образом, Катарина получила статус «плюс единица, а Лилли – преимущественное право на следующее приглашение.
В соответствии с полученными письменными указаниями прибыли мы с Катариной вовремя, правда, только для того, чтобы выяснить, что мы первые и пока единственные.
Даже Катарина, которая, как представительница семьи, пользующейся влиянием в обществе, лучше разбиралась в благотворительных мероприятиях, понятия не имела, что здесь все проходит по принципу: «Чем ближе к ночи, тем красивее гости».
В поисках буфета мы болтались по залу, украшенному в минималистском духе несколькими спроецированными на стены слайдами.
Никакой еды мы не обнаружили, не было даже крошечных бутербродиков. Зато алкоголь присутствовал в огромных количествах.
– А поесть тут ничего нет? – прошептала я Катарине, которая снова переборщила с декором и таскалась по залу, как живое воплощение сокровищницы шведской короны.
– А может, все они питаются ватой? – задумалась Катарина.
– Ватой?
– Ты что, никогда не слышала? Говорят, что модели опускают комочки ваты в апельсиновый сок или бульон, а потом едят, чтобы набить желудок. Тогда не чувствуется голода.
Я лишилась дара речи и недоверчиво посмотрела на Катарину. Похоже, она не шутит.
– Пия, не будь такой наивной! Как ты собираешься писать о показе мод, не имея никакого понятия об обратной стороне медали?
– Сама не знаю, поэтому и волнуюсь!
Постепенно начали собираться гости. Узкие, эфирные создания с намертво приклеенной мимикой. Наверное, это от голода: на нормальную улыбку сил уже не хватает.
У старух, видимо, имеет место передозировка ботокса, хотя мне почему-то показалось, что здесь просто не принято улыбаться. Кто бы мог подумать, что мода окажется столь серьезной темой?
Мы расселись по местам, при распределении который явно учитывались значение и статус каждого из приглашенных. В первом ряду разместились светские львицы и критики, а также редакторши четырех основных модных журналов. Во втором сидели жены крупных предпринимателей и политиков. Начиная с третьего – мы и молодые журналисты, которые пишут не для «великолепной четверки».
Как, оказывается, просто определить свой социальный статус: Я уже поняла, что третий ряд – это нормальный средний стандарт. Наверное, нужно потратить всю жизнь, чтобы прорваться в шеренгу номер один и завоевать возможность строгим взглядом изучать новую летнюю коллекцию с близкого расстояния. Меня вполне устраивал третий ряд: ребра моделей отсюда тоже видны.
Интересно, сколько комочков ваты скопилось в их гладких животах?
А можно ли отличить на вкус одну вату от другой?
Я живо представила себе разговор двух моделей, живущих в одной квартире, когда одна из них собирается в магазин.
«Заодно купи мне «Эвиан», пачку легких «Мальборо» и белую вату от ДМ».
Эта картина заставила меня прыснуть, и я шепотом поведала свое предположение на ухо Катарине.
Катарина покачала головой и прошептала, прикрыв рот: «Ты просто завидуешь».
Конечно, я завидовала и тут же дала себе слово целую неделю не есть ничего, кроме фруктов.
Что касается непосредственно творчества, то здесь я мало что поняла. Удачную или не очень вещь определяла, ориентируясь на количество охов в ахов. К счастью, отчитываться перед читателями придется только о самом шоу и о присутствовавших на нем знаменитостях.
Сначала я боялась, что не узнаю кого-нибудь из сильных мира сего, но Катарина – это ходячий справочник «Who is Who?», так что если она кого и не идентифицировала, то явно персонажей, не представляющих никакого интереса.
Так как «Update» модный новый журнал, то больше всего его интересуют те господа, которые настолько любезны, что выбиваются из общего ряда, давая понять даже самому последнему идиоту, кто же на самом деле непременно должен попасть в кадр.
Наконец последняя «вешалка» блестяще продемонстрировала безупречную грудь, задрапированную кусочком прозрачной ткани, и на подиум вышла совсем не похожая на модель дизайнерша. Все разразились шквалом неудержимых аплодисментов. А потом началась тусовка – слушайте и удивляйтесь – с пищей!
Естественно, в ее наименее калорийном варианте. Суши, много фруктов и салат.
Самым отважным выдали даже салатную заправку.
Я обрадовалась:
– Смотри, Катарина, еду принесли.
– Ну, супер, значит, все туалеты заняты. А мне срочно надо.
– Катарина, если ты намекаешь на булимию, то не стоит так уж обобщать.
Катарина подняла брови и вздохнула:
– С предельным уважением отношусь к твоей вере в людей, но не понимаю, где ты живешь?
Я живу в мире, в котором пытаюсь обойтись без предубеждений. Я верю девочкам: может быть, у них просто замечательный обмен веществ или великолепно функционирующая щитовидная железа, тогда не грех им позавидовать, потому что они могут есть все. Вот моя подруга Авиа – одна из таких счастливиц, но бедняжке надоело, что все считают, будто у нее нарушен пищеварительный процесс.
А почему у моделей должно быть по-другому?
Ладно, один раз я изумилась, когда Наоми Кэмбелл заявила, что питается нормально и со следующей недели даже снова позволит себе углеводы. А вот Фелиция Клее, наша шикарная Фелиция, призналась, что она не случайно стройна как тростинка, ей приходится постоянно заниматься спортом и соблюдать строжайшую дисциплину в еде. Она не может понять, почему люди, которые во время ужина (когда она послушно жует свои овощи) метут все подряд, спрашивают ее: «Как вам удается сохранять такую потрясающую фигуру?»
Хайди Клум, по крайней мере, выглядит незаморенной, у нее замечательное чувство юмора, и ведет она себя естественно.
Тусовка вполне удалась – она реанимировала мое чувство собственного достоинства! Выдержать показ мод после такого пьянства! Нет, модели хороши не только после многочасовых усилий сотни визажистов и стилистов!
Такие слухи принято распространять, чтобы придать мужества нам, простым смертным. Высокие стройные девочки с шикарными волосами, кожей и зубами замечательны сами по себе. Конечно, без исключений ничего не бывает, но те, кто утверждает, будто в обычной жизни ни одну модель просто не узнать, лгут!
Катарина ткнула меня в бок:
– Смотри, вон полиция нравов модельного бизнеса!
– Кто?
Катарина, уже сообразившая, что у меня интеллект младенца, начала меня просвещать:
– Это Лорент и Оливер, полиция нравов модельного бизнеса. Они определяют, что класс, а что отстой, они регулярно выбирают людей года, которые одеты лучше или хуже всех. Ик хит-парады постоянно публикуют в четырех самых крупных журналах, а суждения там весьма безжалостные. Их рейтингами пользуются все бульварные передачи, и если ты в отстое, то ни за что не получишь ни одной бесплатной шмотки haute couture, которые выдают ради рекламы. Перед ними все дрожат и стараются вести себя предельно мило.
Ага, видимо, тот факт, что сами Лорент и Оливер вообще выглядели никак, не имел особого значения. И что же мне написать про это мероприятие? «Ботокс на пике популярности»?
До меня дошло, что лучше даже не пытаться демонстрировать чувство юмора, а послушно перечислить, кто конкретно показал свой gorgerous face (Здесь: макияж (англ.)) и кто с кем разговаривал. Я выбралась на улицу и позвонила Яне. Она разрешила звонить ей в любое время.
Хорошо, что она еще не легла спать. Я попросила у нее совета. Она засмеялась: «Пия, ты и сама быстро во всем разобралась. Мода – это вещь в себе. Лучше всего, если ты просто сообщишь, что показывали и кто был. Юмор прибереги для кинопремьер или открытия клубов».
Все правильно. Смертельно усталые, мы покинули поле моей деятельности, и я, не мудрствуя лукаво, рано утром отпечатала нужное количество строк, прежде чем погрузиться в честно заслуженный сон. В котором я видела Леандера Бергландта, гордо расхаживающего по подиуму в окружении трех моделей с обнаженной грудью.
Остаток воскресенья я потратила на то, чтобы призвать себя к порядку и выработать общую концепцию его биографии.
Но в основном я думала, какое лицо будет у Леандера, когда он узнает, что именно мне предстоит ее написать.
Скорее бы понедельник.
