Текст книги "Превращение"

Автор книги: Анна Гурова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Ну и погодка! – заявила она, осторожно вытирая потекший макияж. – Привет, Леша! Вовремя ты искупался – на заливе аж волна поднимается. Пойду, переоденусь. Валенок, одолжи сухую футболку.

– Не дам, – отозвался тот откуда-то с кухни. – Ты ее растянешь.

Я бросил взгляд на балкон. Там было пусто.

– Ты чего туда смотришь? – спросил Грег.

– А г-где оно? Ну, дракон? Улетел?

Все засмеялись.

– Он думает, что я прилетела на драконе! – со смехом воскликнула Ники. – Нет, ну до чего же сильны у людей стереотипы!

– Скажи ему, Ники.

– Это была я, – сказала Ники. – Я – дракон.

Я впал в ступор.

Грег похлопал меня по плечу.

– Пошли на кухню. Ники будет пить чай, пока не простыла. А ты теперь можешь спрашивать.

Тарелка борща оказалась неплохим средством от шока. Когда я прикончил добавку, то был уже готов рассуждать здраво и осмысливал ситуацию.

Конечно, я уже давно понял, что к людям троица имеет косвенное отношение. Предполагал всякое. Однако драконы! Такое мне даже в голову не приходило. Неужели и Грег, и Валенок...

– Так вы все – драконы?

– Мы – Черный клан, – сказал Валенок.

Меня поразило, с какой гордостью он это произнес.

– Посмотри на нас хорошенько, – сказал Грег, вставая. – Нет, ты не вспоминай, не копайся в памяти – предыдущий опыт тут не поможет. Мозг цепляется за привычное. Даже когда ты наконец освободился от человеческой слепоты и научился видеть, ты принял нас за воздушные змеев. Смотри непредвзято. Не думай о том, что должен увидеть, не собирай мир, просто смотри.

Я попробовал сделать, как он сказал.

Вскоре у меня жутко зачесались глаза. Потекли слезы.

– Смотри, смотри, привыкай, – сказал Грег.

И я таращился на них, хотя инстинкт самосохранения приказывал мне зажмуриться. Но я пересиливал себя и смотрел. Зуд перешел в жжение – а потом пропал. Теперь я отчетливо видел, что у всех троих зеленоватые глаза и вертикальные зрачки, на лицах светятся странные знаки, а за спинами словно сгустилась черная тень. Крылья?!

– Теперь убедился?

Их человеческий облик был только личиной, внешним слоем, за которым просвечивала иная сущность. Для ее описания у меня не было слов, потому что им не было в этом мире соответствий. Я мог только охарактеризовать их через эмоции, которые они мне внушали – страшные, могущественные, смертоносные. Величественные. Прекрасные.

Вспомнив Ники-дракона за окном, на балконе, я вдруг ощутил себя жалким червяком в одном логове с тремя хищниками, сжался и проблеял:

– А я вам зачем?

– Как зачем? – удивилась Ники. – Ты же хотел стать таким как мы.

– Драконом?

– Ну да. Я думала, ты все давно понял.

– Но почему я?

– Поздняк метаться, Леха, – заметил Валенок. Он стоял у плиты и наворачивал борщ прямо из кастрюли с настоящим драконьим аппетитом. – Ты уже влип по самые уши. Остается только расслабиться и получать удовольствие.

– Валенок, заглохни, – сказал Грег. – А ты, Леха, выпей чаю и... да, расслабься, в самом деле. И послушай, как мы тебя нашли.

Я подчинился. Грег умел очень хорошо успокаивать.

– Ники, расскажи ему о куколках, – сказал Грег. – Если сама еще не забыла.

Ники сразу вспыхнула.

– Конечно, не забыла! Это же было наше последнее нормальное занятие по теории! Только я своими словами, ладно?

Она выпрямилась, сложила перед собой руки и заговорила, как на уроке:

– Драконов среди людей очень много, но все они обычно пребывают в латентном, спящем состоянии. В сущности, каждый человек способен превратиться в дракона. Начальная стадия превращения называется куколкой. В этой стадии еще нет перемен ни на каком уровне. Но она означает способность к превращению в конкретный отрезок времени. Процесс окукливания запускается сам, длится от нескольких минут до двух-трех дней, но без поддержки быстро затухает. Если упустить момент, то возможность превращения начинает снижаться, и дракон впадает в спящее состояние еще на годы, возможно и на всю оставшуюся жизнь. В состояние куколки спящий дракон может впадать несколько раз в жизни. Но у большинства благоприятное время для превращения приходится на раннюю молодость, около семнадцати -двадцати лет. Второй такой пиковый возраст – тридцать лет, плюс-минус. Все остальные варианты – исключения. Многие не окукливаются вообще ни разу...

– Ага! – воскликнул я. – То есть, у меня был такой подходящий момент?

– Вот именно. Когда я встретила тебя в трамвае, это было... ну как маяк среди ночного моря. Или костер в лесу. В общем, нечто очень яркое среди унылой темноты. Грег как раз накануне рассказывал мне о куколках, и я сразу поняла, в чем дело. Правда, он не объяснял мне, как себя с ними вести. Я бы, может, и не подошла бы к тебе. Но ты всю дорогу смотрел на меня в упор, как будто изучал, и я подумала, что ты... ну, что ты меня видишь.

– Ничего я не видел, – буркнул я. – Просто ты мне понравилась.

– Ничего случайного тут нет, – вмешался Грег. – Вокруг куколок всегда происходят разные мелкие чудеса.

– Которые те обычно игнорируют, – добавил Валенок.

Конечно же, подумал я. Я выделил Ники из толпы сразу, как увидел ее. Выходит, Ленка своими провокационными разговорами о хищниках случайно разбудила меня от спячки. Куда бы я через пару дней непременно впал снова. Если бы не Ники...

– Вот я и подумала, – закончила она. – Надо сказать Грегу – вдруг он заинтересуется?

– Я не заинтересовался, – сказал тот. – Куколок в городе пруд пруди. Но Ники настаивала, и я послал Валенка.

– Та драка в пабе тоже была тестом! – догадался я.

– Вот еще, – возмутился Валенок. – Мне просто хотелось кому-нибудь начистить ряшку, а тут подвернулся ты!

– Я сказал, что тесты были нужны мне, – продолжал Грег. – Я хотел оценить твой потенциал, узнать личные свойства, вытащить слабые места, прикинуть специализацию. Но на самом деле они пригодились и тебе. После каждого испытания ты был выбит из обыденного состояния еще чуть дальше. Еще чуть-чуть приоткрывалась твоя настоящая сущность. Разве сам не замечал?

– Нет, – сказал я.

И задумался, вспоминая все, что было: глюки, и сны, и собственное невозможное поведение. Все это складывалось в единую картину, обретая смысл!

– Что значит – "специализацию"?

– Есть разные виды драконов, – неопределенно ответил он.

– А я какой?

– От того, как именно ты обретешь драконью сущность, и будет зависеть твоя специализация.

– Как ее обретают?

Я спросил – и все внутри застыло. Чай показался льдом.

Они мне еще ничего не ответили, но я сам понял, уже нечеловеческим чутьем – момент настал. Близится последнее испытание. И еще. Они слишком много мне рассказали и показали. Теперь я выйду отсюда таким, как они – или не выйду вообще.

Грег кивнул, словно прочитав мои мысли.

– Сегодня ты все узнаешь, – сказал он.

Глава 6 Превращение.

– А это зачем? – спросил я, принимая шерстяной плед и неловко им обматываясь. – Как его правильно надеть-то? Это будут крылья, да?

– Нет, – хмыкнул Грег. – Это чтобы тебе не замерзнуть.

Он посмотрел на запястье.

–У тебя время до рассвета. Уж постарайся не заснуть.

– До рассвета? Так много? На что?

– Иди.

Грег подтолкнул меня к балконной двери.

Я вышел, рассохшаяся дверь с треском за мной закрылась. Я остался один в темноте.

"Технология превращения в дракона крайне проста. Надо просто прыгнуть вниз, – вспомнил я инструкции Грега. – Ты прыгаешь, и все получается само собой".

Просто. Ха-ха!

Я перегнулся через ржавые перила и посмотрел вниз. Тьма кромешная. Поднял взгляд выше. Вон вдалеке фуры едут по Приморскому шоссе. Там, за заливом, мерцают огоньки Васильевского острова. Днем отсюда весь Приморский район как на ладони. Это вам не хухры-мухры – пятнадцатый этаж!

– Вот сам бы и прыгал, – проворчал я, думая про Грега.

Впрочем, он-то наверняка уже прыгал. И Ники тоже. И Валенок. Все тут уже прошли через свой первый полет, кроме меня.

Я постарался собраться. Наклонился над перилами, навалившись на них животом. Обратного пути нет. Мне оказали огромную честь. Выбрали из тысяч. Я, если пафосно выразиться – избранный! И чтобы войти в число избранных, как равному, а не как Золушке, которой разрешили одним глазком посмотреть на высший свет, а потом выгнали пинком под зад, мне всего лишь надо перелезть через эти ржавые поручни и... отпустить их.

Я представил, что будет, когда я брошусь вниз. Нарисовал в уме картину – ту, которую видел не далее как сегодня вечером. Когда на этом же самом балконе раздался шелест и свист ветра, шум и грохот, и я увидел за стеклом острую черную морду, похожую на гигантское зубило, и перепончатые крылья длинной с целое небо... а потом дверь открылась, и в комнату вошла Ники. Но когда я пытался вообразить на ее месте себя, мне почему-то представлялась жалкая и трагическая картинка в духе телепередачи "Криминальные новости" – вот в воздухе промелькнет беспомощное тельце, по-идиотски размахивая руками, и через несколько секунд с сочным хрустом впечатается в асфальт.

Мне стало дурно. Почему-то вдруг показалось, что ограждение исчезло, а пол балкона наклонился наружу. Преодолевая головокружение, я отшатнулся назад и прижался спиной к балконной двери. По спине стекал холодный пот, ладони стали мокрые...

Неожиданно меня разобрала злость. Какого черта я тут делаю? Мне что, жить надоело? Или мне так уж плохо жилось раньше? Ну да, работа унылая, зарплата маленькая, целей в жизни нет...Все эти проблемы вдруг показались такой мелкой фигней по сравнению с перспективой шмякнуться оземь с пятнадцатого этажа и не иметь больше никаких проблем вообще никогда.

Я решительно развернулся спиной к черной пропасти. В комнате тоже было темно. Спать они там легли, что ли, пока я тут с жизнь прощаюсь?! Я тихонько поскребся в стекло.

– Чего? – тут же появился Грег.

– Это...А давай ты прыгнешь вместе со мной, – малодушно предложил я. – Или Ники. Типа для подстраховки, а? Вдруг что-то не сработает?

– Не валяй дурака, – сказал он. – У всех получалось, и у тебя получится.

И захлопнул дверь у меня перед носом.

Я медленно повернулся лицом к пропасти, чувствуя себя пристыженным. Пока не вернулся этот панический ужас, надо скорее сигать вниз. "Представь, что это прыжок с парашютом, – заискивающе сказал я себе. – Ты ведь всегда хотел прыгнуть, просто как-то не собрался. Ты стоишь на краю открытого люка, снаружи свистит ветер, но бояться нечего, потому что за спиной у тебя парашют. Да, надежный парашют, который подхватит тебя и превратит смертельное падение в чудесный, восхитительный полет! И пусть сейчас этого парашюта еще нет, но как только ты перебросишь себя через перила, он сразу появится!!!"

Душу затопила невероятная тоска. "Все", – я стиснул зубы, зажмурился и совершил рывок...

... и обнаружил, что мои руки мертвой хваткой вцепились в балконное ограждение. Пальцы побелели, и я не мог их разжать. Я посылал команду рукам – отпустить железяку! – а они не повиновались! Мой организм категорически не хотел умирать. Он не верил мне. Сколько бы головной мозг не говорил – "все будет хорошо" – у спинного мозга было на этот счет свое мнение.

Я открыл глаза и с удивлением обнаружил, что небо уже начало светлеть. А я так и стою, вцепившись в ограждение. Плед валялся под ногами. Я поднял его, набросил на плечи негнущимися руками и горько усмехнулся. "У тебя время до рассвета", – вспомнил я слова Грега и теперь наконец понял, что он имел в виду. "Всего лишь до рассвета. Последняя ночь жизни покажется тебе очень короткой".

Как красиво было вокруг! Гасли последние звезды, небо из темно-синего становилось нежно-голубым, с востока разливался золотистый свет. Будучи убежденной совой, я вставал обычно так поздно, как только позволяла работа, и даже не знал, как дивно выглядит город на рассвете. Особенно в мае, в начале цветения. Мне вдруг показалось, что я уже внизу, во дворе, на мокром асфальте или на молодой траве. Я не помнил, как я там оказался, не помнил полета, но под ногами у меня была земля. Двор был совершенно пуст. Непривычное зрелище – безлюдный Питер.

Рядом раздался странный клекот. Я поднял голову и увидел... двух соколов. Вообще-то я не знал, как именно выглядит сокол, но для орлов эти птицы были слишком маленькие – серые, с острыми загнутыми клювами, когтистыми лапами и свирепыми светлыми глазами. Соколы явно собирались драться. "Что они не поделили?" – удивился я, и тут заметил за спиной одного из них небольшую птичку...

– Эй, Лёха, ты что, уснул? – раздался рядом голос Грега.

Я моргнул и обнаружил, что по-прежнему стою на балконе и стучу зубами от холода.

Солнце давно взошло, город проснулся. Внизу на виадуке уже стояла, урча, традиционная утренняя пробка.

– Ладно уж, не будем тебя мучить, – сказал Грег. – Вижу, так у тебя ничего не получится. Пошли.

– Все пропало, да? – спросил я, покорно следуя за ним в комнату. – Вы меня выгоните? Или что?

Мысленно я уже смирился с поражением. Ну, значит не летать мне по небу. Не судьба. Оно и спокойнее. В конце концов, почти все люди так живут – и ничего...

А как же Ники? Значит, с ней тоже – всё?

Мы прошли в маленькую опрятную кухню мамы Валенка: стол, плита, холодильник "Минск", на нем телик, на окне макраме и рассада помидоров. У плиты стояла Ники и неподвижно смотрела на заварочный чайник. На меня она даже не взглянула, и мне снова стало дико стыдно.

– Ничего, бывает, – утешил меня Грег. – Ники, налей ему горячего чайку, а то он весь закоченел. А ему сегодня еще мно-ого предстоит сделать...

Ники молча брякнула передо мной чашку, налила кипятку и даже сахар сама положила. Потом достала из холодильника заранее заготовленный бутерброд с сыром. Взглянув на него, я понял что ужасно голоден.

– Не выгоните? – радостно спросил я, впиваясь в бутерброд. – А как тогда? Вы же сказали, надо обязательно прыгнуть...

– Попробуем по-другому, – добродушно улыбаясь, сказал Грег. – Ты кушай, кушай. Тебе силы понадобятся.

Я покосился на Ники, и увидел, что она глядит на меня вроде бы без осуждения, но с явным сочувствием. К чему оно относилось – не понял. Однако насторожился.

– Опять прыгать?

– На этот раз нет.

– А что теперь?

– Увидишь.

Грег не соврал – вниз мы спустились на лифте. Но едва выйдя на улицу, он тут же своим ключом открыл ту дверь, за которой в нормальных домах располагается мусоропровод. За дверью начинался спуск куда-то под землю. Мы прошли внутрь – первым Грег, потом я, замыкающей Ники, – спустились ступенек на двадцать вниз и долго шагали по тускло освещенному коридору, вдоль стенок которого тянулись сырые трубы. Неожиданно стенки расступились, и мы оказались в странном помещении. Длинное и узкое, оно было поделено на три дорожки, которые уходили вдаль метров на двадцать и заканчивались тремя квадратными темными нишами. Поперек помещения была натянута металлическая сетка, из какой делают дачные заборы. За сетку вела решетчатая металлическая дверь, из которой появился Валенок.

– Прикольное место. Это же не кегельбан? – с любопытством спросил я, вглядываясь в темные ниши.

– Нет, – буркнул Валенок. – Иди сюда. На.

Он сунул мне в руки винтовку. Я от неожиданности чуть ее не выронил.

– Ого! Настоящая?

– Ну не пневматика же! – Валенок открыл затвор. – Вот патроны, шесть штук.

– Боевые?

– А как же! Заряжаешь сюда, потом передергиваешь вот так, ложишься сюда и целишься...

Одна из темных ниш осветилась, и в световом квадрате появилась мишень.

– А, так это тир!

– Ну да. Понял, куда нажимать? Ну-ка попробуй сам!

– Да я умею, – обиженно сказал я. – Что, надо попасть в мишень?

– Желательно, – сдержанно сказал Валенок.

Я лег на указанное место, оперся на локти и прижался щекой к прикладу. Винтовка была тяжелая как черт. В животе снова шевельнулся холодок, но теперь не от страха, а от возбуждения – честно сказать, еще ни разу я не стрелял из боевого оружия, только из пневматики по банкам. Я прицелился и плавно, как положено, нажал на спусковой крючок. Прямо над ухом раздался ужасный грохот, эхом прокатившийся по подвалу. Винтовка дернулась в руках и треснула меня по щеке. В мишени с самого краю появилась рваная дыра.

– Неплохо, – одобрительно сказал Валенок.

Я решил, что он издевается, но придумать достойный ответ не успел.

– А теперь пошел вон, – с этими словами Валенок отобрал у меня винтовку и выставил за сетку.

– Посмотри, как это делают профессионалы, – сказал он, ложась на мое место.

Осветилась вторая ниша. Я посмотрел туда... и понял, что сегодняшний смертный ужас на балконе – это был детский сад по сравнению с тем, что ждет меня теперь. В нише находился ребенок. Васька.

– Что за хрень? – крикнул я, дергая железную дверь. – Валенок, в чем дело?!

– Ты думаешь, я не выстрелю? – спросил он.

По его сумасшедшим глазам я понял – выстрелит. И, может быть, не раз это делал раньше.

Васька сидела на корточках, с интересом озираясь. Потрогала пальцем мишень и засмеялась. Откуда она здесь?! Где ее нашли эти гады? Украли из яслей?

– Грег, скажи ему! Он что, рехнулся?!

Я обернулся, но ни Грега, ни Ники рядом со мной уже не было.

Валенок приложил к щеке винтовку и прищуренным глазом посмотрел в прицел, наводя ствол.

– Васька, уходи оттуда! – заорал я.

– Там звукоизоляция, – ухмыляясь, сказал Валенок. – Стекло.

– Ее же осколками порежет, урод!

– Не порежет. Я аккуратно выстрелю, – ответил Валенок, глядя в прицел. Ствол поднялся на линию выстрела и застыл. – Точно в голову.

–Я тебя убью! – я затряс дверь. Сетка загремела, но сама дверь даже не шевельнулась.

Валенок повернулся ко мне. На его лице было очень странное выражение.

– Ну попробуй, – серьезно ответил он, и нажал на спусковой крючок.

Что случилось потом? Я не могу это описать словами. Помню только, что тогда, на балконе, страх сковал меня смертельным холодом – а в подвале я ощутил, как где-то в животе рождается огонь ярости. Жар нарастал, охватывая все мое тело, растекался по рукам и ногам. Внутри меня бушевало пламя, как будто во мне родилась шаровая молния. Она вращалась, накаляясь, заполняя грудь, подпирая горло... и вдруг я понял, что делать. Я глубоко вздохнул и выдохнул молнию наружу – на сетку, на дверь и на проклятого Валенка. И все потонуло в гудящем потоке огня. Пламя бушевало везде – и внутри меня, и снаружи! Решетка разлетелась раскаленными каплями, дверь с грохотом упала на бетонный пол, Валенка с его винтовкой просто смело, как пушинку. Я стояла среди огня, и он меня не обжигал – наоборот, мне было весело! Много-много лет, с самого детства, я не чувствовал себя таким счастливым! В вихрях пламени я пошел к мишеням. Васька сидела все там же, изумленно глядя на огонь. Валенок не успел выстрелить.

Я подумал, что огонь испугает малышку, и приказал ему погаснуть.

– Бах! – радостно воскликнула Васька, когда я выбил стекло.

Я взял ее на руки и пошел к выходу. Что изменилось – то ли во мне, то ли в мире. Я был огромным и невидимым, тяжелым и легким одновременно, безмерно сильным и стремительно быстрым, каждый мой шаг был длиной в жизнь, и не было на свете ничего, мне неподвластного...

На улице у дверей тусовалась гнусная троица. Грег, улыбающийся во всю пасть, Ники, взволнованная и радостная. И тварь Валенок, целый и невредимый.

– Поздравляю, – сказал Грег. – Теперь ты по праву один из нас. Ты стал драконом.

– Причем огнедышащим, – довольно отметил Валенок. – Кто бы мог подумать, а? Глядя на этого заморыша...

– Такие драконы сейчас большая редкость, – согласился Грег. – Удачно получилось. Все-таки вы молодцы, ребята. Теперь Черный Клан усилится многократно.

– Вы, сволочи! – рявкнул я, прижимая к себе Ваську. – Не желаю иметь с вами ничего общего!

– Ну как знаешь, – мирно кивнул Грег. – Полетели?

– Лёшка, вечером созвонимся! – крикнула мне Ники – и превратилась.

Обычный человек не успевает заметить превращение. Только что был человек – и вот его нет. Только, может быть, почему-то зачешутся глаза. Драконы же для людей вообще невидимы. Но теперь, когда я изменился сам, – я мог наблюдать, как они это делают. Как раскидывают руки, отталкиваются от земли и молнией взмывают в небо, преображаясь уже в полете, Грег, Валенок и Ники – три черных дракона.

"Каким буду я? – невольно подумалось мне. – Тоже черным?"

Я проводил взглядом улетающий Черный Клан, посадил Ваську на плечи и понес ее в ясли.

Часть 2. Дважды рожденный.

– Вы умеете играть на скрипке?

– Не знаю, не пробовал. Но думаю, что получится.

Глава 1. Вводный урок.

Мы с Валенком сидели в открытом кафе на берегу пруда, на Крестовском. Был тихий малиновый вечер, самое начало лета. Парк только-только оделся листвой, и каждый раз, окидывая взглядом пейзаж, я испытывал прилив позитива при мысли, что впереди целых три месяца солнца и тепла. Валенок не тратил время на любование природой – он алчно вгрызался в шашлык. Я уже поужинал, и теперь со спокойной душой наслаждался новым восприятием мира, которое подарило мне превращение.

Мир обрел глубину и объем; он казался новым, заново сотворенным, полным тайн и открытий. Будто мой прежний мир был тонкой пленкой на поверхности настоящего. Перемены начались постепенно, сразу после превращения. Сначала я почувствовал, что начинаю различать оттенки и нюансы, чего отродясь не умел. Совсем немного сосредоточившись, я мог выделить все оттенки вкуса той или иной пищи, ощущал, чем пахнут трава и вода в парке, слышал голоса на том берегу. Это бывало и неприятно. К примеру, я еще издалека положил глаз на шашлык под дразнящим острым соусом, который сейчас уминал Валенок. А вблизи оказалось, что соус призван скрывать несвежее мясо.

Посетителей в кафе было немного – я с закрытыми глазами мог сказать, сколько, и рассказать о каждом немало любопытного. Люди стали будто прозрачными. Их настроение я мог определить почти наверняка. Иногда мне казалось, что я слышу реплику, но потом видел, что рот закрыт, и понимал, что это была мысль.

Настроения и мысли тоже бывали разные. Некоторые ничуть не лучше несвежего шашлыка. Но я упивался и ими, почти не делая различия между приятными и неприятными ощущениями, наслаждаясь самим их фактом. Я в самом деле был как ребенок, не знающих ни хорошего, ни дурного, но жадно впитывающий все. И мир был приветлив и открыт мне, как младенцу.

Мы ждали Грега. Ники сегодня с нами не было, она готовилась к экзаменам. У нее начиналась первая летняя сессия в ее вузе (в каком именно, она от нас почему-то тщательно скрывала). А Грег должен был вот-вот подойти, и я слегка волновался. Сегодня должно было начаться мое обучение.

Но был один вопрос, который именно Грегу-то я и не хотел задавать. Своим новым драконьим чутьем я просканировал окрестности и убедился, что Грег не подходит, не подлетает, и его нет поблизости в радиусе нескольких сотен метров. Тогда я наклонился над столом и вполголоса обратился к Валенку:

– Эй, хватит жрать. Скажи, почему Грег чуть не отказался от меня, узнав, что у меня есть дочка? Я так толком и не понял.

– Плохо, что у тебя есть дочка, – чавкая, сообщил Валенок. – Очень плохо. Правильно Грег поступил. Я бы точно от тебя отказался.

– Как это "плохо"? – возмутился я. – Кому плохо?!

– Тебе, кому же еще! В смысле, не плохо, а просто она – твое слабое место. Мы-то допустим, все разыграли, чтобы тебя слегка подтолкнуть...

– Да уж – "слегка"!

– А представь, что ее на самом деле похитят?

– Кто похитит?

– Да неважно. У дракона не должно быть слабых мест.

– Ой ли? – я как человек начитанный, особенно в фантастике, тут же вспомнил с пяток примеров. – По-моему, как раз наоборот. Это же правила игры. Огромное могущество должно быть уравновешено слабостью. Как Ахиллесова пята. Вот, к примеру, дракон Смог в "Хоббите, или Туда и Обратно"? У него не хватало одной чешуйки, прямо напротив сердца.

– Ну да, это я загнул, – миролюбиво согласился Валенок. – Конечно, уязвимые места есть у всех. Только надо их еще найти – в этом и подстава. А у тебя и искать не надо. У тебя эта самая отсутствующая чешуйка размером с корыто, да еще и мишень вокруг нее нарисована – стрелять сюда!

"Точно, – подумал я уныло. – И как раз напротив сердца".

Не врут сказки, ох не врут...

Я вдруг задумался – а у остальных ребят есть уязвимые места? Дети? Родители? Любимая канарейка?

Я задал вопрос Валенку.

– Ну ты мою мать видел, да? – хмыкнул он. – Еще вопросы есть?

Да уж, с его матушкой я уже имел счастье познакомиться. Вот из кого бы вышел прекрасный боевой дракон. По крайней мере, в сына она плевалась огнем не хуже чем я. А таких слов, какими она его обзывала, я даже от Ленки не слышал. Не знаю, не знаю, можно ли считать ее уязвимым местом...

– А у Ники?

Краем уха я слышал, что у Ники тоже вроде имеются родители. Вроде – потому что она ничего о них не рассказывала. Все, что мне было известно: ее папа какой-то большой городской начальник, но большую часть жизни она прожила с мамой, а с ним встретилась лет семь назад, потому что до этого он, видите ли, "десять лет был мертв". Я даже порой думал, что она его выдумала.

– Ее родители – не слабое место, – усмехаясь, сказал Валенок. – За них ты можешь быть спокоен. Их вообще не достать, понимаешь? Ни людям, ни драконам.

После этих слов я уже заподозрил самое худшее, но по словам Валенка оба были живы и здравствовали.

– Ну а Грег? – не отставал я. – У него есть кто-нибудь?

– Нет. У него в этом мире нет вообще никого.

– То есть, совсем?

– Угу. Кроме нас троих.

Валенок знал, что говорил – он был знаком с Грегом дольше нас всех. С тех пор, как Грег взял его под свою опеку, и пошла история Черного клана.

– Мда. Загадочный он все-таки тип, – протянул я. – Закрытый.

Неожиданно Валенок прикрыл глаза, повел носом туда-сюда, будто принюхиваясь, а потом негромко спросил меня:

– Как ты думаешь, сколько Грегу лет?

– Ну...

Я представил себе главу Черного клана и понял, что вопрос труднее, чем кажется.

В последнее время я изрядно откорректировал первое впечатление о нем. Худощавый, подтянутый Грег был действительно в отличной форме, какой позавидовал бы любой двадцатилетний парень, но волосы у него оказались не светлые, а белые, то есть совершенно седые. С нами он вел себя простецки, но я все сильнее подозревал, что это всего лишь личина, причем одна из многих. Его суждения выдавали в нем человека с большим жизненным опытом. И все-таки в одном первое впечатление оказалось верным – он был нездешний. Когда Грег волновался или сердился (что бывало редко), он начинал говорить коротким отрывистыми фразами, и в его речи звучал легкий акцент – но хоть убей, я не мог понять, какой.

– Между тридцатью и сорока. Ближе к сорока, пожалуй.

– Нифига. Я его знаю уже лет пятнадцать, – сказал Валенок. – Он за это время вообще не изменился.

– Да ты что!

– Я с ним познакомился в начале девяностых. Был...хм... мелким бандитом. Точнее, как раз собирался им стать. Но встретил кое-кого, и вот...

Заинтригованный, я принялся выспрашивать о подробностях. Но Валенок явно не желал вдаваться в эту тему. Казалось, он стыдился прошлого, но в это не верилось. Если он и стыдился, то разве того, что ему не удалось стать паханом.

– А что, Грег тоже был бандитом? – задал я провокационный вопрос.

– Скорее наоборот...

Тут мне в глаз попала мошка. Я моргнул, смахивая слезинку, а когда открыл глаза, передо мной стоял Грег собственной персоной.

Черт! Как он подобрался?!

– Секретничаем, девчонки? – ехидно спросил он, не садясь за стол.

Я смутился. Валенок сделал морду кирпичом.

Нет, в самом деле – почему я его не заметил?! Люди не могут видеть драконов, и мне уже объяснили, почему. Это не значит, что драконы бесплотны. Просто человеческие пять чувств их почему-то не воспринимают. То есть, это не дух, а материя высшего порядка. А момент превращения вообще выпадает из сознания и памяти – как, например, момент перехода из бодрствования в сон. Но я-то больше не был человеком! Значит, было что-то еще. "Некоторые драконы умеют делать себя невидимыми и для своих, – отметил я. – Магия? Запомним!"

– У вас еще будет возможность посплетничать, – продолжал Грег. – А сейчас, Леха, я тебя забираю.

К полуночи Крестовский остров обезлюдел. Мы шли по берегу пруда в поздних июньских сумерках. Парк был пуст и тих, только слышался шелест ветра в листьях и скрип наших шагов по гравию. Казалось, мы единственные живые существа в этом светлом зеленом мире. Говорят, в это время года Земля проходит дальше всего от солнца и летит медленнее, чем обычно. Я физически ощущал, как планета, гигантский каменный булыжник, летит в прозрачном пузыре атмосферы сквозь сияющий космос.

Мы остановились на мосту, и Грег сказал:

– Тебе надо завершить превращение.

– Но ведь оно уже состоялось? Ну, когда...

– Нет. Это был первый шаг. Оно только началось. Превратиться – мало. Мозги-то у тебя остались человеческие.

– А, – протянул я.

– По своей сути ты стал иным, высшим существом. Тебе открываются новые грани мира. Но за прошлую жизнь ты оброс огромным количеством всякой дряни.

– Детские комплексы, привычки нехорошие...

– Вот-вот. Они могут серьезно затормозить твой внутренний рост, а то и направить его не туда. Над этим мы и будем работать. Чтобы ты, обретая драконью сущность, не утратил ее сразу же по незнанию, или не рассчитав силы.

Я промолчал, рассудив, что комментарии не требуются.

Несколько минут мы стояли на мосту. Грег, закинув голову, задумчиво смотрел в розовое, без солнца светлое небо. Я украдкой отбивался от комаров.

– Что такое, по-твоему, дракон?

– Дракон? – я встрепенулся. – Ну... Такой зверь.

Грег недобро прищурился.

Я быстро поправился:

– Сказочное существо...

– Уже лучше.

– Огромный летающий ящер, пыхающий огнем...

– Так, – терпеливо произнес мой учитель.

– Живет в горах. Требует в жертву девственниц.

– Замечательно...

– Нападает на города, деревни, крадет скот, грабит население, – увлекся я. – Потом уносит золото к себе в пещеру и спит на нем, пожирая каждого, кто осмелится...

– Достаточно!

В голосе Грега прозвучало раздражение.

– Не ожидал я от тебя услышать эти байки!

– А как на самом деле?

– Дракон – это совершенное сверхъестественное существо, – заговорил он торжественно. – Он объединяет в себе все лучшее от зверя, человека и духа. Дракон – это высшая духовная сила, воплощенная бесконечность, дух перемен и превращений, божественная мудрость. Вот китайцы это понимают. Они даже смутно догадываются о том, что драконом может стать любой, если поставит себе такую цель. Недаром они именуют драконом мудрого и благородного человека.

– Дракон – это эмблема императора, – вспомнил я.

– Вот-вот. А в Европе царят представления о драконе как о каком-то крупном хищнике. Дракон для европейцев – в лучшем случае сила хаоса на службе темных богов. А в худшем – Змей Горыныч.

– Почему в худшем? – обиделся я за нашего народного дракона.